Текст книги "Убийства никого не красят"
Автор книги: Сельма Эйчлер
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Три имени я записала в блокнот, четвёртое вносить не стала: с Чаком Спрингером я уже познакомилась.
– Телефоны не знаю, – извинился Питер, – но все они живут в Манхэттене. Наверняка их можно отыскать в справочнике.
– Не беспокойся, найду.
Когда пять минут спустя мы вышли из ресторана, ветер кусался ещё сильнее, и я жаждала лишь одного – поскорее попасть в помещение. Но по дороге к больнице Св. Екатерины мы наткнулись на маленькую овощную лавку – в таких обычно чего только не продают, – и Питер неожиданно остановился.
– Жди здесь, – приказал он, – я быстро.
Питер забежал в лавку, а я покорно дожидалась, трясясь от холода. Через пару минут он вернулся с двумя небольшими букетами роз – розовых и жёлтых.
– Я ещё с утра хотел купить цветы, чтобы отнести в больницу. Но ты же меня знаешь: как всегда, вылетело из головы. В этом магазинчике выбор небогатый, но всё же. – И он протянул мне розовые цветы. – Это тебе. Поздравляю с Днём святого Валентина!
Вряд ли стоит упоминать, что я с трудом удержалась, чтобы не разреветься, как девчонка.
*
Отделение скорой помощи больницы Св. Екатерины занимало целое здание. Когда я вошла, приёмная была почти пуста. Слева у входа торчал охранник, но, к счастью, он был по горло занят. Могучая женщина средних лет стояла практически вплотную к нему и орала – подозреваю, всякие гадости – по-испански. За подол дамы цеплялась плачущая малышка.
Я двинулась прямо вперёд через двойные двери, проигнорировав, что ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПАЦИЕНТОВ. Остановилась на секундочку, скинула пальто, задрапировала им розы (как-то непрофессионально вести расследование, прижимая к груди букет цветов), затем торопливо направились по коридору до конца, где снова обнаружила двери с воспретительными надписями. Распахнув их, я оказалась в самом сердце отделения.
Прямо за дверьми на носилках лежали два пациента, один из них жалобно стонал. Направо помещение было разгорожено занавесками на маленькие секции, где врачи и медсёстры оказывали неотложную и всякую иную помощь больным и увечным. За одной из занавесок прерывисто кричала женщина, а в промежутках между её криками до меня доносился чей-то тихий плач. Шестеро человек медперсонала носились туда-сюда, то ныряя за занавески, то выскакивая на свет божий, подчиняясь чьим-то-властным указаниям. Они настолько ошалели, что им было наплевать на моё присутствие; более того, они его даже не заметили.
Слева я углядела большой стол для медсестёр. За ним сидели три женщины, две из них разговаривали по телефону. Я приблизилась к третьей в этом триумвирате, пышногрудой блондинке латиноамериканского типа, она сосредоточенно изучала какую-то папку.
– Простите, – произнесла я. Удостоверение я уже держала в руке и, как только женщина подняла голову, на мгновение раскрыла кожаные корочки перед носом блондинки и тут же принялась запихивать документ обратно в сумку. – У меня есть несколько вопросов; это не займёт…
– Стоп, минуточку, дорогуша. Дайте-ка получше взглянуть на эту вашу штуковину. Частный-сыщик, – фыркнула она, когда я вручила ей удостоверение. – Вы не имеете права здесь находиться. Боюсь, мне придётся попросить вас выйти.
– Послушайте, это очень важно. Я не отниму у вас много времени.
– Это нарушение больничных правил. Сначала получите разрешение.
– Но не могли бы вы уделить мне одну-две минуты? – упрашивала я.
Она не ответила, но с её глазами стали происходить странные вещи. Я обернулась. Оказывается, блондинка подавала знаки охраннику, тощему противному малому; тот стоял в другом конце помещения, сложив руки на груди и кровожадно ухмыляясь. Опустив руки, охранник медленно двинулся к нам.
– Это касается близнецов Фостер, – затараторила я. – Тех несчастных девушек, которых ранили в лицо в понедельник вечером.
– Проблемы, Кармен? – раздался у меня за спиной высокий гнусавый голос.
Охранник взирал на меня с тем выражением, с каким большинство людей смотрит на маленьких членистоногих ползающих тварей. Я опять обратилась к Кармен:
– Мне необходимы кое-какие сведения. Это невероятно важно.
– Ну-у… – заколебалась блондинка, а я затаила дыхание. – Всё в порядке, Майк.
– Уверена?
– Да.
Как только разочарованный цербер удалился, я принялась за дело:
– Мне бы хотелось побеседовать с медсестрой, которая занималась ранеными в тот вечер.
– И о чем же вы хотите меня спросить?
– Так это вы!
– Одна из них. Но сейчас мне не до разговоров, я очень занята. Посидите-ка вон там, в уголке, – кивком головы она указала, куда мне следовало на время убраться, – я подойду к вам, когда освобожусь.
Точно следуя заданному направлению, я оказалась в узком коридорчике с рядами неуютных металлических стульев вдоль стен. Усевшись в центре ряда, я положила цветы на соседний стул, повесила на спинку пальто и бережно прикрыла им букет. И тут же в коридорчик влетела тяжёлая больничная каталка. Перемещаясь зигзагами, она так и норовила отдавить мне ноги. Я едва успела спрятать их под стул. Служитель, управлявший каталкой, заботливо предупредил об опасности.
– Дорогу! Берегите ноги! – заорал он. Когда уже проехал мимо.
Вот уж, поистине, в отделении скорой помощи здоровым не место: не успеешь и глазом моргнуть, как сам окажешься на больничной койке.
От нечего делать я принялась разглядывать единственное живое существо – то ли мужчину, то ли женщину, – делившее со мной коридорчик. О половой принадлежности существа я не бралась судить, поскольку оно было одето в штаны и кроссовки и сидело наискосок от меня, обхватив голову руками. Видна была лишь макушка, покрытая темно-каштановыми волосами.
Дабы чем-то заняться, я решила составить список продуктов для торжественного ужина в воскресенье с Эллен и её предполагаемым будущим мужем. Один такой список уже лежал в моей сумке, но я всегда умудряюсь что-нибудь забыть, потому не помешает подстраховаться, а потом сравнить оба варианта… Всё лучше, чем пялиться на перхоть на темно-каштановой макушке.
Я почти закончила список, когда кто-то тяжело опустился на соседний стул. Подняв голову, я с удивлением обнаружила рядом Кармен.
– Вот уж не ожидала, что вы так скоро освободитесь, – обрадовалась я.
– Выкроила минутку, но времени у нас с вами в обрез. Я и впрямь очень занята. Так что давайте ближе к делу.
Я последовала её совету:
– Где одежда, которая была на близнецах Фостер, когда их привезли сюда?
– Замявшись на секунду, медсестра, словно оправдываясь, ответила:
– Мы, конечно, пытались следовать предписаниям, но в тот вечер здесь был настоящий бедлам… то есть хуже, чем обычно… и…
– “Предписаниям”? – перебила я.
– Вы что, не знаете правил, касающихся жертв насилия? – подозрительно осведомилась Кармен.
– Да кто же их не знает, просто само слово «предписания» сбило меня с толку, – выкрутилась я, понятия не имея, о чем она толкует, и не желая признаваться в своём невежестве. В конце концов, не моя вина, что неверных супругов, которыми я обычно занимаюсь, не расстреливают за их прегрешения. – Итак, что произошло на этот раз? – Будем надеяться, что по ходу беседы ситуация прояснится.
– Ну, – продолжила Кармен, осторожно подбирая слова, – в понедельник вечером здесь был настоящий дурдом, как я уже сказала. Автобус попал в аварию, очень серьёзную, – кажется, на Восемьдесят третьей улице, – и на нас свалилась куча пострадавших. Мы носились как тараканы. А когда такое творится, ошибки неизбежны. – Она, глубоко и шумно вздохнула. – Двое молодых полицейских сидели за нашим столом, дожидаясь, когда им отдадут одежду…
– Так одежду забрала полиция? – Зря добряк Питер столь высоко оценил мои профессиональные навыки! Проверить имущество жертв – стандартная полицейская практика.
– Да нет, выслушайте же меня! – буркнула Кармен с унылым видом. – В неразберихе мы отдали им чужие вещи. А когда они вернулись через пару часов, было уже поздно. Мы успели выбросить вещички близнецов… то есть то, что от них осталось. Нам ведь пришлось разрезать одежду, чтобы оказать им помощь, и она превратилась в лоскутья..»
Филдинг был прав: закон Мэрфи в действии!
– Вы случайно не заметили, во что были одеты девушки?
– Да вы в своём уме! Они были все в крови. Где уж тут разглядывать, кто во что нарядился!
– Весьма вероятно, что на одной из них был жёлтый кашемировый свитер, – сделала я отчаянную попытку освежить её память.
– Послушайте, дорогуша, здесь дым стоял колесом. Сколько можно повторять одно и то же? И мир моды меня в тот момент не интересовал. Единственное, что всех нас заботило, – принять как можно больше людей и как можно быстрее. – Она с любопытством взглянула на меня. – А при чем здесь жёлтый кашемировый свитер?
– Не знаю, в курсе ли вы, но одна из сестёр умерла на операционном столе, а вторая всё ещё в коме.
– Знаю. Только сегодня спрашивала одну из больничных медсестёр о её состоянии, – смягчилась Кармен. – Вроде бы они были очень хорошенькими, хотя утверждать не берусь. После того, что этот сукин сын сделал с их лицами…
– Вот почему так важно выяснить, во что они были одеты. Пока никто не знает, которая из девушек умерла, а которая выжила. Жених одной из них – мой клиент. Вы не представляете, что он сейчас переживает.
– Бедняга. Вот уж кому тяжко пришлось, – пробормотала Кармен, сочувственно, качая головой..
– Но мы почти уверены, что одна из сестёр – Мэри Энн – была одета в жёлтый свитер.
Кармен быстро сообразила, к чему я клоню:
– Вы хотите узнать, куда была ранена девушка в жёлтом свитере? Жаль, что ничем не могу помочь. Правда, жаль. – Полагая или надеясь, что разговор окончен, она начала медленно, боком, подниматься со стула.
– Кармен, я буду вам чрезвычайно признательна, если вы дадите мне имена людей, которые занимались близнецами в тот вечер.
– Дохлый номер, дорогуша. – Сержант – забыла, как его, – уже опросил всех; кто находился рядом, и даже тех, кто близко к ним не подходил. Поверьте, если бы кто-нибудь хоть что-то знал, они бы ему сказали.
– Понимаю, но у меня есть обязательства перед клиентом, и личная беседа с ними облегчила бы мою совесть.
– Тоже верно. Ладно, дайте-ка вспомнить. Второй дежурной сестрой была Кирстен Андерсен. У неё сегодня выходной, и у меня нет времени прямо сейчас искать её телефон. Надо работать. Но я его найду, – пообещала она, опять приподнимаясь со стула.
– А врач?
– Ими занимались два врача, не помню, кто именно. Но я выясню. Вот что, оставьте мне ваш телефон, и я попрошу всех троих с вами связаться. Не волнуйтесь, я им растолкую, как это важно. – На сей раз Кармен решительно встала. Я тоже вскочила.
– Вот мои визитные карточки. – Прислонившись к стене, я искала бумажник в своём битком набитом, огромном, как чемодан, вместилище, которое я называю дамской сумочкой. Кармен явно не рассчитывала на скорый успех затеянных мною поисков.
– Бросьте их на мой стол, – посоветовала она. – Мне надо бежать. – И энергичным шагом двинулась прочь.
Стоило ей завернуть за угол, как я нашла бумажник.
– Погодите! – Я бросилась за медсестрой, на ходу вытягивая из бумажника визитки. – Я даже не успела вас поблагодарить. – Догнав Кармен, я вручила ей полдюжины картонок. – Вы мне очень помогли, огромное спасибо.
– Да не за что, – заверила Кармен, сунув карточки в карман. – Жаль, что мне нечего вам рассказать. Но я всё-таки надеюсь, что вы поймаете этого мерзавца. – Она сделала несколько шагов, потом вдруг остановилась и с лукавой усмешкой уставилась на меня. – Ох, чуть не забыла! С Днём святого Валентина! – Её улыбка стала ещё шире. – И не потеряйте букетик!
Глава 8
Как ни странно, больницу я покидала с лёгким сердцем. Верно, я не узнала ничего нового, но и ничего плохого. Укладываясь спать в пятницу, я радовалась тому, что мне не придётся сообщать Питеру страшную весть.
На-следующее утро, в субботу, я опять засучила рукава. Ещё не было десяти, а я уже названивала в отель «Хайятт». В номере Эрика Фостера телефон не отвечал, оставлять же сообщение мне не хотелось.
Ладно, изучим список имён, составленный со слов Питера. Первой значилась Лидия Бродски. Я нашла её номер в справочнике, и, к счастью, Бродски оказалась дома. Объяснив, кто я такая, попросила о встрече, предполагая, что она отошлёт меня на понедельник.
– Откуда вы звоните? – поинтересовалась моя собеседница.
– Из дома… я живу на Восточной Восемьдесят второй.
– Так… – размышляла она вслух. – В первой половине дня я свободна, если не считать одного небольшого дельца на Восемьдесят шестой. Это рядом с вами, да? Отлично. Пару часов мне надо, чтобы накинуть что-нибудь на себя и заехать на Восемьдесят шестую, но уже в половине первого я могу быть у вас. Нет, – решительно закончила она, – давайте-ка лучше в час. Годится?
– Замечательно. – Я продиктовала ей адрес.
Если не тянуть волынку, то у меня достаточно, времени, чтобы слегка прибраться, принять душ, одеться и выбежать за продуктами для завтрашнего ужина с Эллен.
Я поспела вовремя, вернувшись без четверти час, за пять минут до появления Лидии Бродски.
*
Когда я открыла дверь посетительнице, меня охватило странное чувство – словно увидела себя в зеркале. Женщина, стоявшая на моем пороге, была приблизительно одного со мной возраста – какого, я вам, разумеется, не намерена докладывать. Она была такой же маленькой, как я. И такой же широкой. Бродски куталась в просторное длиннополое пальто (ещё длиннее, чем моё), шарф натянут на нос, а шляпа спускалась на уши.
Однако сходство закончилось, стоило ей снять пальто. Лидия Бродски облачилась в жёлтые спортивные штаны и свитер в тон, чего я себе никогда не позволяю (носить штаны, я имею в виду). Сзади в своём жёлтом наряде она сильно напоминала багажник такси. А когда дама сняла и шляпу, я отметила, что волосы у неё слишком коротки для её полной физиономии, но, с другой стороны, слишком отросли, – пора бы этой квазиблондинке подкраситься. Моя огненная шевелюра выглядела куда лучше, просто никакого сравнения.
Тем не менее Бродски настолько напоминала моё отражение, что я поклялась в душе: с понедельника сажусь на диету, прекрасно при этом зная, что сама себя обманываю. Когда еда для тебя – почти религия, сидеть на диете – тяжкое испытание, и уж совсем немыслимо поститься, если ты обожаешь готовить. Впрочем, на моем счёту имеются две удачные попытки похудения, однако они не изменили коренным образом мою жизнь. То есть Прекрасный Принц за мной не явился и в закатную даль не увёз. А если принц не чешется, то зачем изводить себя голоданием?
Лидия вперевалку приблизилась к дивану (наверное, я тоже немножко переваливаюсь, как утка) и села. Отклонив предложение выпить чаю, кофе или газировки, она немедленно со слезами в голосе принялась рассказывать о близнецах:
– Мы с Мэри Энн должны были встретиться в понедельник вечером. Питер вам говорил? Если бы я не заболела, Мэри Энн была бы сейчас жива.
– Возможно, она до сих пор жива, – вставила я.
– Вы правы, – немного растерялась Лидия. – Я хотела сказать – её бы не ранили.
Говорят… их обеих ужасно изуродовали. – Слезы тонкими струйками потекли у неё из глаз. Она сунула руку в карман свитера, но поскольку тот оказался пуст, принялась рыться в необъятной кошёлке. Мне ли не знать, как трудно отыскать нужную вещь в дамской сумочке! Я принесла из ванной большую коробку с бумажными платками. Благодарно улыбнувшись, Лидия взяла несколько штук, вытерла щеки и вернула мне коробку. – Сроду ничего не могу найти в этом проклятом бауле!
Коробку с платками я положила на столик рядом с гостьей. У меня было предчувствие, что во время нашей беседы Лидия не раз и не два воспользуется её содержимым.
– В понедельник вы плохо себя чувствовали. По этой причине вы отменили встречу с Мэри Энн? – попыталась я деловитым вопросом отвлечь гостью от скорбных мыслей.
– Да. Мы собирались поужинать вместе и отправиться в кино. Но, проснувшись в то утро, я поняла, что со мной что-то неладно. До последней минуты я надеялась, что недомогание пройдёт, но мне становилось всё хуже и хуже. В семь вечера я наконец сдалась и позвонила Мэри Энн в магазин. Знаете, когда я добралась, до дому в тот вечер, у меня была температура под сорок… Ах, если бы она послушалась меня!
– В чем?
– Поскольку я её подвела, она могла бы позвонить Питеру и провести вечер с ним. Я ей это настоятельно советовала. Мне было ужасно неловко, оттого что я отменила встречу в последний момент.
– Она не захотела позвонить жениху?
– Сказала, что Питер ужинает со старым университетским приятелем и, наверное, уже ушёл с работы. Проверь, уговаривала я, возможно, ты его ещё застанешь, и она вроде бы со мной согласилась. Но потом передумала. Мол, она немного устала и уж лучше отправится домой и займётся счетами. Мне кажется, ей не хотелось стеснять Питера и его приятеля: они давно не виделись, и им непременно захотелось бы вспомнить прежние деньки… Хотя Питер звал её с собой, когда ещё не знал о нашей договорённости. Но Мэри Энн была… и осталась… ох, я не знаю… такой деликатной. Лидия опять потянулась к платкам. Захватив пригоршню, она промокнула глаза и шумно высморкалась. – Черт! Если бы она позвонила Питеру! Да хоть кому-нибудь! И надо же, чтобы я свалилась в тот вечер с гриппом! Со мной такое редко случается, я здорова как лошадь. – Она вымученно улыбнулась и потянулась за свежей порцией платков.
– А вы кому-нибудь говорили о том, что встречаетесь в понедельник с Мэри Энн?
– Что-то не припомню… Нет, точно, никому не говорила.
– А Мэри Энн?.. Не знаете, не говорила ли она кому-нибудь, кроме Питера?
– Да откуда ж мне знать, – с сожалением вздохнула Лидия.
– Как вы познакомились с сёстрами? – переключилась я на другую тему.
– Питер вам разве не рассказывал? Они покупали квартиру через меня. Мы очень подружились. Конечно, у нас небольшая разница в годах, – не без вызова отметила она, – но какое это имеет значение! С молодёжью у меня всегда было больше общего, чем с дамами моего возраста.
– Значит, вы были их агентом по недвижимости! – сделала я очевидный вывод. – Квартирка, говорят, у них загляденье.
Лидия кивнула:
– Мне бы такую.
– Сколько же она стоила?
– Но у нас не принято…
– Пожалуйста, – перебила я. – Это ведь не праздное любопытство. Всё может оказаться важным.
– Ладно, – подумав немного, снизошла Лидия. – Полтора.
– Миллиона? – оторопела я. Цифры с шестью нулями неизменно приводят меня в такое состояние.
– Миллиона, – подтвердила, ухмыляясь, Лидия.
– Кто же заплатил за квартиру – Мэри Энн или Мередит?
– Обе, жильё записано на обеих сестёр. Хотя, когда дело дошло до принятия решения, Мередит взяла инициативу в свои руки.
– Характерами, как я слыхала, сестры мало походили друг на друга.
– Мэри Энн была немножко… тихоней. А Мередит – энергичной и очень ответственной. Наверное, потому, что она была на месяц старше. – У меня челюсть отвисла. По-видимому, на такую реакцию Лидия и рассчитывала, поскольку с довольным видом пояснила: – Мэри Энн родилась на четыре минуты позже Мередит. День рождения они праздновали первого февраля, но на самом деле Мередит родилась тридцать первого января, за пару минут до полуночи, а Мэри Энн через несколько минут после полуночи. Мередит называла Мэри Энн младшей сестрёнкой. – Она помолчала немного. Оживление не замедлило смениться унынием. – Наверное, Мередит сильно повзрослела после того, что ей пришлось пережить. Не знаю, в курсе ли вы, но в прошлом году она потеряла мужа. Такие трагедии даром не проходят, они делают людей более жёсткими.
– Питер говорил об этом.
– Он тяжело болел перед смертью, и Мередит от него не отходила. Но она никогда не жаловалась и вообще не любила вспоминать о кончине мужа. О том, какие тяготы на неё свалились незадолго до переезда в Нью-Йорк, я узнала от Мэри Энн.
– Как вы думаете, кто мог расправиться с сёстрами? – задала я стандартный вопрос.
– Ума не приложу! А разве это не было обычным ограблением? – с надеждой спросила Лидия.
– Полиция исключает такую возможность.
– Но это… просто невероятно! – зашмыгала носом моя гостья. – До сих пор в голове не укладывается. – Ей срочно требовалась ещё одна пригоршня платков.
– У них были близкие друзья? – осведомилась я, выждав, пока она высморкается.
– Ну, во-первых, Питер. Бедняга, у него даже голос изменился. Я постоянно ему звоню, чтобы узнать, как она там… в больнице.
– А кто ещё?
– Режиссёр, дружок Мередит, по имени Ларри; я как-то видела его у них. Девушки также приятельствовали кое с кем из соседей, например с парнем, что живёт на их площадке, – уверена, он голубой, – и с молодой женщиной, живущей этажом выше. Имя парня запамятовала, но соседку зовут Клэр. Вот только фамилию не вспомню…
– Я вам помогу, Питер дал мне список. Джозефс. Клэр Джозефс.
– Точно!
– А что вам известно о Роджере, бывшем женихе Мэри Энн?
– Впервые слышу! Неужто до Питера был ещё какой-то жених? – вытаращила глаза Лидия.
Минут пять спустя она ушла, изведя за это время ещё пяток платков. На прощанье, пока она не надела пальто, я полюбовалась задом гостьи. Зрелище, столь живо напомнившее о моих собственных немалых размерах, подействовало на меня удручающе. Проводив Лидию, я прямиком двинулась к морозилке. После второй порции мороженого с вафлями мне заметно полегчало.
*
Питер позвонил в восемь вечера, когда я заканчивала ужинать.
– Что ты выяснила в скорой помощи? – осведомился он.
– Ничего. – Я коротко объяснила, что случилось с одеждой сестёр.
– Целый день тянул со звонком, всё надеялся, – признался Питер. – Хотя постоянно проверял автоответчик и твердил себе, что, будь у тебя новости, плохие или хорошие, ты бы оставила сообщение.
– Верно, я бы тебя из-под земли вырыла, будь у меня что сказать, – подтвердила я.
– Разговаривала с Эриком?
– Нет ещё. Звонила ему утром и вечером, но его не было в отёле.
– Наверное, до друзей тоже пока не удалось добраться?
– Ошибаешься. Лидия Бродски навестила меня сегодня.
– Узнала что-нибудь?
– Пока сама не пойму, узнала я что-нибудь или нет. Но ничего страшного она мне не сказала. Кстати, по её словам, ты приглашал Мэри Энн на ужин с приятелем в тот вечер.
– Приглашал. С этим приятелем мы вместе учились в школе в штате Мэн. Но Мэри Энн уже договорилась с Лидией. – Затем он горестно добавил: – Когда полицейские сказали, что в неё стреляли в её квартире, я сначала подумал, что они обознались. Я был уверен, что Мэри Энн не было дома, когда… это случилось.
– Значит, вы поужинали с приятелем вдвоём? – поспешила я с вопросом, не желая, чтобы и он зациклился на этой теме.
– Да. – Помолчав, Питер прошептал: – К несчастью.
– А могла ли Мэри Энн рассказать кому-нибудь – кроме тебя, разумеется, – о своей встрече с Лидией?
– Только Эрику. Он тоже хотел увидеться с ней в тот вечер. Но поскольку она была занята, они решили пообедать вместе во вторник.
А вот это уже интересно, подумала я…
– Послушай, Дезире, я не ел весь день, и если немедленно чего-нибудь не проглочу, то начну жевать телефонный провод.
– Тогда не стану тебя больше задерживать. – Но от меня так просто не отвяжешься. – Ты звонишь из больницы?
– Нет, уже из дома.
– Как она сегодня?
– Врачи говорят, держится.
– И на том спасибо. А теперь иди ужинай, будет что сообщить – позвоню.
Затем в течение получаса я собиралась с духом, дабы приступить к увлекательнейшему мероприятию, задуманному мною с утра: перевернуть вверх дном всю квартиру. А куда было деваться! Чармейн, которая вроде бы должна убирать моё жилище раз в две недели, не показывалась уже столь давно, что я забыла, как она выглядит. А когда мне самой приходится заниматься уборкой, что случается довольно регулярно, то совершенно не удаётся сосредоточиться на работе. Но в тот вечер я твёрдо решила посвятить всю себя уничтожению пыли, протиранию полов и чистке унитаза.
Не хватало только, чтобы Уилл возомнил, будто родственники Эллен – грязнули.
*
В воскресенье утром я встала в немыслимую рань, дабы заняться холодными закусками. Эллен позвонила в начале второго, когда я воевала с раскладным столом в гостиной.
– Тётя Дез, помоги!
– Непременно. А что случилось?
– Не могу решить, что надеть. Всё перемерила и теперь не знаю, что выбрать: то ли синее шерстяное платье, то ли чёрный буклированный свитерок с чёрной кожаной юбкой.
– Милая, да тебе всё к лицу.
– Помогла, называется.
– Платье, – решила я. – Синий цвет тебе очень идёт.
– Я и сама так думала. Спасибо.
Эллен объявилась в четверть восьмого – в чёрном кожаном наряде. Выглядела она… впрочем, мне Эллен всегда нравится.
Уилл Фитцджеральд позвонил в дверь в половине восьмого, минута в минуту. В руках он держал огромный букет цветов, который, признаться, произвёл на меня изрядное впечатление. Но стоило представить гостя племяннице, как я сразу поняла по выражению его лица, что к алтарю они прямым ходом из моей гостиной не двинутся.
Не только я считаю Эллен симпатичной. Она и вправду очень хорошенькая: высокая (с моей точки зрения, 165 см – немалое достижение) и по-мальчишески худенькая, с большими тёмными глазами, шелковистыми каштановыми волосами и чудесной улыбкой. По-моему, она похожа на Одри Хепбёрн. Может, и не один в один, но что-то есть. Кроме того, Уилл всего лишь просил познакомить его с хорошей девушкой; никаких требований к её внешности он не предъявлял.
Но теперь я почти не сомневалась, что под «хорошими» Уилл подразумевает красоток, с размерами 90–60—90.
Я подала закуски – вкуснейшие запечённые рачки и крохотные тартинки с грибами (все, кто их пробовал, обязательно просят рецепт). Затем, предоставив Эллен разливать напитки, отправилась взглянуть на главное блюдо. Из кухни мне было слышно, как Эллен пыталась завязать беседу и как Уилл односложно отвечал ей.
Сжав зубы, я полила соком свиные рёбрышки. Я решила приготовить простецкие рёбрышки, потому что знала: Уилл – мясоед; на работе он всегда жуёт гамбургеры. К мясу я вознамерилась подать йоркширский пудинг с соусом из редьки, запечённый картофель с сыром и овощной салат с вкуснейшим кислым соусом. Неплохое меню, как по-вашему? Но слишком хорошее для Уилла.
Когда я вернулась в гостиную, Уилл сосредоточенно поедал закуски, а Эллен сидела с потерянным видом и застывшей на губах улыбкой и мужественно пыталась скрыть обиду.
Ситуация стала совсем катастрофической, когда Уилл, угощаясь главным блюдом, решил пошутить.
– Тебе надо взять добавки картошки, – посоветовал он Эллен. – А то если на тебя набросится мужчина, то он зубы обломает о твои кости. – Его смех прозвучал не менее оскорбительно, чем само замечание.
И это он называет юмором? Эллен залилась краской. “Боже, – подумала я, – Уилла она мне никогда не простит”. А сама себе я прощу?
Как же мне хотелось хорошенько отбрить мерзавца! Но это бы лишь ухудшило положение Эллен. Посему поистине нечеловеческим усилием воли я сдержалась.
Весь вечер мы, кажется, только и делали, что жевали. Я попыталась было завести беседу, но вскоре обнаружила, что утруждаться не имело смысла даже из вежливости. Уилла интересовала исключительно еда, которую он поглощал в безумных количествах.
Всему, слава богу, приходит конец, вот и ужин наш близился к завершению. Мой восхитительный гость уписывал вторую порцию лимонного суфле (десерт, который я готовлю-только в особых случаях и которым, я надеялась, Уилл подавится, – и я не стану стучать его по спине!), Эллен пила третью чашку кофе, а я мрачно раздумывала, не налить ли себе четвёртую. Вдруг раздался громкий писк; в удручающей тишине он прозвучал как сирена. Эллен пролила кофе, а со мной едва не случился сердечный приступ – стальными нервами я никогда не отличалась.
– Мой пейджер! – возопил Уилл, вынимая машинку из кармана. – Можно воспользоваться вашим телефоном? – чинно осведомился он.
Я направила его в спальню, и вовсе не для того, чтобы он мог побеседовать без помех. Мне было просто необходимо убрать гостя с глаз долой хоть на несколько минут. Но он предпочёл звонить из гостиной.
– В чем дело? – произнёс он в трубку и после паузы взволнованно выкрикнул: – Врёшь!
А затем посыпалось: возмущённое “Конечно, нет!”, испуганное “Боже!” и повелительное “Вызови полицию!”. Закончил он решительным “Немедленно еду домой!” и бросил трубку.
Где-то между “Врёшь!” и “Немедленно еду домой!” до меня дошло, что этот звонок Фитцджеральд подготовил заранее, словно запасной люк, через который он сбежит в случае необходимости. Я украдкой глянула на Эллен: увы, она тоже разгадала его хитрость.
– Это мой сосед, – пояснил Фитцджеральд. – Похоже, кто-то вломился в мою квартиру. Жюль, сосед, услышал сильный шум, но он знал, что меня нет дома. На всякий случаи решил проверить, не остался ли там кто из моих знакомых, прежде чем позвонить в полицию. – Играл он неплохо, даже вдруг задышал надсадно, словно у него сдавило горло. Какой трогательный молодой человек.
Не говоря ни слова, я подала гостю пальто.
– Жаль уходить, – заявил он, торопливо одеваясь. – Но, боюсь, у меня нет выбора. – Грустная улыбка промелькнула на его встревоженной физиономии лжеца.
Я с беспокойством обернулась к Эллен, от всей души надеясь, что ей удастся сохранить невозмутимость до тех пор, пока этот сукин сын не уберётся ко всем чертям. Зря я волновалась. Моя племянница повела себя превосходно, словно и не чувствовала унижения, – вот уж не предполагала в ней такой железной выдержки! (Впрочем, от Эллен никогда не знаешь, чего ждать.)
Проворно вскочив из-за стола, она бросилась к Уиллу и протянула руку. Когда тот ответил пожатием, Эллен глянула ему прямо в глаза.
– Думаю, нам стоит объясниться, – начала она спокойным и абсолютно искренним тоном, как а подобает умудрённой опытом женщине. – Было очень интересно с вами познакомиться. Однако надеюсь, вы не обидитесь, если я попрошу об одолжении.
– Нет, конечно нет, – пролепетал растерявшийся Уилл Фитцджеральд.
– Будьте любезны, не настаивайте на дальнейших встречах. Знаю, с моей стороны это глупый каприз, но я предпочитаю мужчин ростом повыше.
Глава 9
Каким-то чудом Эллен умудрилась продержаться аж до того момента, когда за гостем захлопнулись дверцы лифта. А затем слезы хлынули в три ручья.
– Он н-не знал, к-как отделаться от меня, – выдавила она между рыданиями. – И зачем юристу п-пейджер?
– На всякий экстренный случай вроде сегодняшнего, – съязвила я. – Держу пари, он своей пикалкой пользуется постоянно. – Я неловко обняла племянницу. – Этот парень – настоящая свинья. – И ринулась в ванную за остатками бумажных носовых платков.
Следующие четверть часа я объясняла Эллен, какой мерзавец Уилл и какая привлекательная она.
– Если мужчина оценивает женщину исключительно по размеру бюста, он просто недоумок и законченный кретин, – подытожила я. Ответ Эллен потонул в рыданиях, но я знала, чем её утешить: – Ладно, пусть у тебя не четвёртый номер… Как и у Одри Хепбёрн.
