Текст книги "Убийства никого не красят"
Автор книги: Сельма Эйчлер
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
В тот вечер я оказалась неважной собеседницей. Мне стоило большого труда произнести два связных предложения, и Эллен даже встревожилась, уж не заболеваю ли я. И хотя моя племянница, судя по предыдущему опыту, умеет выбирать угощение, еда на сей раз не доставила мне никакого удовольствия. Очевидное отсутствие аппетита окончательно убедило Эллен в том, что я подхватила какую-то заразу.
И вдруг я прозрела.
Внезапно воспоминание, терзавшее меня почти сутки, всплыло на поверхность сознания и оформилось в вопрос.
Откуда он знал, куда идти?
Глава 24
Естественно, я поведала о своей догадке племяннице. Я так разволновалась, что мне и в голову не пришло попридержать язык. В конце концов, даже у Шерлока Холмса был свой Ватсон.
– И что ты намерена делать? – спросила Эллен.
– Встретиться с ним.
– Думаешь, это обязательно? А что, если он и есть серийный убийца? – Я улыбнулась: в устах Эллен фраза насчёт серийного убийцы прозвучала как-то нелепо. Племянница неверно истолковала мою ухмылку. – Да он запросто может тебя грохнуть!
“Грохнуть”? Это выражение даже я редко употребляю. Определённо, Эллен следует меньше времени проводить перед ящиком.
– Такое просто исключено, – заверила я племянницу. – Как он объяснит наличие моего необъятного трупа посреди своей гостиной?
– Ну-у… – подыскивала Эллен достойный ответ, но я очень удачно прервала её попытки:
– Вчера я отлично поела. Местечко называется «Взморье». Мы непременно должны туда наведаться.
– Не пытайся заговаривать мне зубы, – предупредила Эллен. И добавила: – А чем там кормят?
*
На следующее утро я позвонила Эрику Фостеру на работу. Договориться о встрече не составило труда.
– Сегодня часиков в восемь у меня, если вам удобно, – предложил он.
Я немедленно согласилась. Фостер был чрезвычайно доброжелателен в тот вечер. Открыв дверь, он сочувственно обронил:
– Замёрзли?
На улице было не так уж холодно, и посинела я чуть меньше, чем обычно.
– Я всегда так выгляжу, – пояснила я. – За исключением, может быть, одной недели в середине июля.
Он улыбнулся и помог мне снять пальто.
– Кофе? – любезно спросил хозяин, когда я опустилась на тот самый невероятно глубокий диван, превративший меня в прошлый раз в карлицу. – Могу даже предложить чай отменного качества, если пожелаете.
– Нет, спасибо.
– Вы пришли узнать о корешках?
Так вот почему он не удивился, когда я попросила его о свидании! Филдинг так и не позвонил мне в субботу, и я поняла, что ему нечего сказать. Однако сейчас решила, что лучше начать с корешков, а потом уж подобраться к истинной цели визита.
– Да, мне крайне любопытно, чем закончились ваши поиски.
– Полным фиаско, – огорчённо произнёс Фостер. – Потратил почти четыре часа и не нашёл ни одного знакомого имени, которое могло бы принадлежать врачу или дантисту. Сие не означает, что таких имён там нет. Просто я их не знаю.,
– Что ж, вы честно старались. Думаю, сержант Филдинг не возлагал особых надежд на эти корешки.
– Возможно, но для меня было крайне важно оказаться полезным.
– Хм… я хотела ещё кое о чем вас спросить.
– Пожалуйста, я слушаю!
– Вы бывали у сестёр прежде, до вчерашнего дня?
– При том, как Мерри ко мне относится? – Он коротко, и невесело рассмеялся. – А почему вы спросили?
– Я шла за вами по этажу от лифта, и в конце коридора вы, не колеблясь ни секунды, свернули налево. Очевидно, вы знали дорогу.
Фостер слегка раздвинул уголки рта в натянутой улыбке:
– Жаль вас разочаровывать, но моя осведомлённость имеет простое объяснение. И оно заключается отнюдь не в том; что я был там десятого февраля вечером и разделался со своими сёстрами.
– Простите, – промямлила я, – но я должна была спросить.
Он коротко кивнул и продолжил уже доверительным тоном:
– Я действительно был в том доме. Лишь однажды, в последний мой визит в Нью-Йорк. Но в квартиру не ступал и ногой.
– Когда это было?
– В октябре. Я приехал на две недели раньше, чем планировал, и задумал нагрянуть без предупреждения, устроить Мэри Энн сюрприз. Поскольку у Мерри в тот вечер был спектакль, я не сомневался, что её не будет дома. У подъезда я столкнулся с большой группой людей, входивших в дом, и невольно пристроился к ним. Привратник даже не обратил на меня внимания, к сожалению, и я прошёл незамеченным.
– Почему вы сожалеете о том, что привратник вас не заметил?
– В противном случае и я, и Мерри были бы избавлены от неприятной сцены.
– Она оказалась дома?
– О да! И сама открыла дверь.
– Не спросив: “Кто там?”
– Я назвался Чаком, соседом, о котором Мэри Энн упоминала в письмах… Я ведь по-прежнему думал, что дома только Мэри Энн. А потом, когда Мерр открыла… – Подавшись вперёд, Фостер не отрывал от меня глаз. – Это нелегко объяснить, Дезире, но, хотя я всегда прекрасно различал сестёр, в тот вечер я не ожидал увидеть Мерри и потому был уверен, что передо мной Мэри Энн. Впрочем, ведь они так похожи! Мерри даже рта не успела раскрыть, а я уже бросился её целовать. Она отпрянула от меня с невыразимым отвращением, как от прокажённого! И тут я, конечно, догадался. Это происшествие нас обоих очень расстроило.
– А что случилось потом?
– Потом она сообщила, что Мэри Энн нет дома, и быстро захлопнула дверь перед моим носом. Но, поверьте, я был только рад убраться оттуда поскорее.
– А почему Мередит не играла в тот вечер?
– Из-за гайморита, как я узнал позже от Мэри Энн. Ей пришлось пропустить несколько спектаклей. – Откинувшись в кресле, Эрик Фостер тихо закончил: – Тогда я видел мою сестру Мерри в последний раз.
*
Дома я хорошенько обдумала то, что услышала, и должна была признать, что объяснение Фостера прозвучало вполне исчерпывающе. И хотя я, например, запоминаю дорогу только с десятого раза, но не все же такие пустоголовые, как ваша покорная слуга. Всё-таки я решила проверить, рассказывала ли Мэри Энн о неожиданном визите своего брата Питеру. Однако телефон зазвонил прежде, чем я успела набрать номер моего клиента.
Эллен не терпелось убедиться, что я всё ещё жива, а также выведать подробности моей встречи с Фостером. Удовлетворив её любопытство, я немедленно позвонила Питеру.
– Мэри Энн ни словом не упоминала о визите Эрика, – подумав, ответил он. – Нет, не припоминаю такого.
Итак, подтвердить незапланированный поход Фостера к сёстрам было некому. Но с другой стороны, какие у меня причины сомневаться в его словах?
И тут я вспомнила о Ларри Шилдсе и снова сняла трубку. Как только режиссёр отозвался, без лишних околичностей приступила к делу:
– Хочу спросить, что вас заставило пойти на «Шоу-пароход», тот спектакль, где играла Мерри?
– Вы опять расставляете мне ловушку? – резко осведомился Шилдс.
– Нет, честное слово. Собственно, к вам мой вопрос непосредственного отношения не имеет.
Поколебавшись, он неохотно ответил:
– Ладно. Я пошёл, потому что пригласил приятель. Он ставил “Пароход”.
– Отлично, мои ожидания оправдались! А нельзя ли выяснить у вашего приятеля, пропускала ли Мередит спектакли в октябре в связи с болезнью?
– Попробую, – вяло согласился он.
Шилдс перезвонил минут через двадцать:
– Рафаэль, режиссёр, говорит, что Мерри действительно несколько дней болела, но понятия не имеет когда. Он позвонил её дублёрше, и та сказала, что Мерри отсутствовала три дня в октябре, у неё было что-то с носом. Уж ей ли об этом не помнить.
– Да, наверное. Спасибо, Ларри, большое спасибо.
– Был рад помочь, – не без ехидства отозвался он.
Что ж, всё подтвердилось, и многообещающая зацепка в который раз сгорела синим пламенем. (Кстати, с самим Ларри Шилдсом я так до сих пор и не разобралась!)
Передать не могу, с каким унынием я мысленно перебирала оборванные ниточки расследования и тупики, в которые они заводили.
Но оказалось, что это ещё цветочки. Ягодки были впереди…
Глава 25
Во вторник с утра мне сообщили новость. Не новость, а просто обухом по голове.
– Я выяснил кое-что интересное о твоём клиенте, – произнёс Филдинг бесцветным тоном, когда я сняла телефонную трубку.
– Что? – невозмутимо осведомилась я. Разве у меня были причины волноваться?
– Насчёт того совместного ужина с приятелем в вечер убийства.
– Какие проблемы с ужином?
– Он не состоялся.
– Не состоялся? – тупо переспросила я.
– Иными словами, твой клиент солгал.
– Сейчас приеду.
У меня коленки подгибались, когда я рванула к лифту, и сердце колотилось как бешеное. И только в такси по дороге в участок я немного пришла в себя.
Даже если Питер и солгал насчёт ужина, к преступлению он всё равно никакого отношения не имеет. Он просто не способен на такое. Вооружённое нападение и Питер – вещи несовместимые. В этом я была уверена на тысячу процентов.
Когда я вошла, Филдинг разговаривал по телефону. Он жестом пригласил меня занять место у его стола. Коркорана – о радость! – нигде не было видно.
Филдинг вскоре закончил разговор и принялся громить мою нервную систему:
– В воскресенье у нас наконец дошли руки до алиби Уинтерса. Мы с Коркораном заглянули в ресторан, в котором он якобы ужинал.
– Якобы? А вы разве не допрашивали его бывшего однокашника? Они вместе там были.
– Конечно, допрашивали, – рявкнул Филдинг. – Ещё в самом начале, и он подтвердил слова твоего клиента. Вот мы и не стали копать дальше. Верно, по всем правилам следовало сразу наведаться в ресторан. Но у нас тогда хлопот был полон рот, да мы и не подозревали твоего паренька.
– А почему теперь стали подозревать? – еле выдавила я.
– Потому что, покрутившись изрядно, решили вернуться назад, к началу, и обдумать всё заново. И… – Он запнулся, а потом взревел: – Да я совсем рехнулся! Какого черта я должен перед тобой оправдываться? Ясно одно: твой клиент солгал. Ресторан, в котором, по его утверждению; они с приятелем сидели в понедельник, по понедельникам закрыт!
– Это всё? – У меня камень с души свалился. – Ты же знаешь, Питер бывает немного не в себе. – Пожалуй, я перегнула палку – Тим, чего доброго, решит, что у моего клиента случаются состояния аффекта, – и торопливо добавила: – Ведь на него такое горе свалилось. (Филдинг взирал на меня с каменным выражением лица.) Вероятно, он просто перепутал название…
– Побереги силы, – перебил сержант. – Вчера мы беседовали с его однокашником, зовут Норман Флинт. И после парочки весьма недвусмысленных угроз Флинт признался, что они с твоим клиентом не сдвигали стаканы в вечер убийства. (Я вдруг почувствовала себя так, словно некие злобные пришельцы разом выкачали из меня всю энергию.) Они намеревались так поступить, – продолжал Филдинг. – И даже в начале седьмого обсуждали по телефону, куда пойти, но тут кто-то позвонил в дверь Уинтерса. Он открыл, а потом сказал Флинту, что перезвонит через несколько минут. И перезвонил, чтобы отменить встречу. На следующий день Флинт уехал домой в Мэн, и в тот же вечер твой клиент по телефону попросил подтвердить его липовое алиби.
– Флинт сказал, где Питер на самом деле был в понедельник? – Сердце стучало так громко, что я едва расслышала собственный вопрос.
– Не-а, – ответил Филдинг. – Клянётся, что не знает. Мол, Питер никому не может сказать правду о том, где он был. Флинт согласился его покрывать, потому что уверен: Уинтерс – не убийца. – После паузы он мрачно добавил: – Мне бы его уверенность.
– Послушай, если Питер солгал…
– Если?
– Ну хорошо… Значит, у него были веские причины, чтобы говорить неправду. Он без ума от Мэри Энн. И он не убийца. Я знаю.
– Ты прямо слово в слово повторяешь лепет его однокашника. – Ещё немного, и я бы разразилась пламенной речью в защиту добродетелей моего клиента, но Филдинг смягчился: – Если честно, то и я не верю в виновность Уинтерса. Однако верить и знать – не одно и то же.
– Ты уже встречался с Питером?
– Мы с Коркораном наведались к нему сегодня в семь утра. Но ничего не добились. Посему я приказал не пускать его в больницу. Мы не можем подвергать девушку риску, один раз она уже чуть не погибла…
– Но в её палате сидит охранник, – возразила я.
– Верно. Тем не менее, случись что, мне с этим жить. Никто, на кого упало хоть малейшее подозрение, в палату не ступит ногой.
– Но зачем Питеру убивать?
– Понятия не имею. Однако это ещё не значит, что у него не было мотива. Он мог поссориться со своей подружкой, как Шилдс с её сестрой, а мог пуститься во все тяжкие ради денег. Откуда нам знать, не унаследовал ли твой клиент кругленькую сумму? – Тим медленно покачал головой и с яростью произнёс: – Хотел бы я взглянуть на это завещание… если оно, конечно, существует, – спохватился он, не дожидаясь, пока его одёрнут.
– Но Питер полагал, что Мэри Энн не будет дома, – освежила я его память по другому вопросу.
– Да? А разве она не могла сообщить, что у неё изменились планы?
Резонное возражение. Дальнейшее препирательство смысла не имело, и я решила зайти с другого боку:
– Видишь ли, Тим, по-моему, ты совершаешь огромную ошибку, запрещая Питеру бывать в больнице. Ты не хуже меня знаешь, что он не убивал. А он мог бы оказать девушке большую помощь. Больше, чем все врачи, вместе взятые.
– Это обсуждению не подлежит, – ровным тоном заявил Тим, и, судя по выражению его лица, решение было окончательное.
– Еду к Питеру, – заторопилась я.
*
Поверите ли, ближайшая к полицейскому участку телефонная будка стояла пустая, с сиротливо торчащими проводками! Что они себе позволяют – как воришки, так и стражи порядка! У следующего аппарата, чуть подальше, была оборвана трубка. Лишь через четыре квартала мне повезло: аппарат пребывал в целости, сохранности и рабочем состоянии.
– Мне необходимо с тобой встретиться, – заорала я, услыхав в трубке голос Питера.
– А, ты была в участке, – уныло догадался он.
– Можно заехать прямо сейчас?
– Прости, Дезире, но мне нечего тебе сказать.
– Нам надо поговорить.
– Ладно, – со вздохом согласился он.
Питер жил в шестиэтажной коробке на Западной Тридцать восьмой. Я не успела нажать на кнопку звонка, как он уже открыл дверь:
– Увидел тебя из окна.
Я впервые была в гостях у Питера. Маленькая чистая квартирка, далеко не блиставшая роскошью, но уютная и обжитая. Кроме непременных дивана, кресел и стола, я увидела пару книжных полок, забитых книгами, и массивную подставку под орех с прочими необходимыми аксессуарами: телевизором, видеомагнитофоном, проигрывателем и полками с видеокассетами и компакт-дисками. Стены украшали фотографии и репродукции, на светлом деревянном полу лежал пёстрый индийский ковёр.
– У тебя очень мило, – заметила я, дабы снять напряжение.
– Ничего особенного, но мне нравится, – вежливо улыбнулся Питер.
Я опустилась в кресло рядом с диваном, а он – на диван. Ходить вокруг да около я не стала:
– Питер, что происходит?
– Я не могу об этом говорить, Дезире. Но клянусь, что не имею никакого отношения к нападению. Ты мне веришь?
– Разумеется, верю. Но какой от этого прок? Полагаю, тебе известно, что, пока ты не представишь объяснения сержанту Филдингу, тебя не подпустят к Мэри Энн? – Произнося имя, я скрестила пальцы, чтобы не сглазить: а вдруг в больнице лежит Мередит?
– Я только что разговаривал с её невропатологом и, думаю, сумел уговорить его повлиять на полицию. Доктор Бейкер считает, что мои посещения очень важны для выздоровления Мэри Энн.
– Если он даже и замолвит за тебя словечко, я бы на это не очень рассчитывала. Вряд ли кому-то удастся переубедить Филдинга.
– Бейкер – уважаемый специалист; вполне вероятно, они его послушаются, – упорствовал Питер.
Передать не могу, что я испытывала, внимая моему клиенту. Однако, собрав остатки терпения, попыталась его вразумить:
– Не понимаю тебя. Если от твоего присутствия зависит здоровье Мэри Энн, то зачем ты нарываешься на запрет её видеть?
– Возможно, Филдинг отменит запрет, – с несчастным видом возразил Питер.
– Хорошо, оставим это. Но что бы ты ни делал в тот вечер, мне-то можешь рассказать! Без твоего разрешения дальше меня это не пойдёт.
И тут Питер ошарашил меня ещё раз:
– Легче было бы признаться полиции, чем тебе.
*
Короткое рандеву с клиентом привело меня в состояние шока. Что значит, легче признаться полиции, чем мне? Он настолько стыдится того, что сделал? Но что, ради всего святого, он мог такого ужасного натворить? Или же я повела себя слишком агрессивно и он постеснялся мне исповедаться? Вот такая у меня мерзкая привычка – хлебом не корми, а дай взвалить на себя хоть часть чужой вины.
Я была так огорчена, что решила устроить своей несчастной голове отдых. Например, пойти в кино, а намеченные дела перенести на другой день. Но в конце концов всё-таки не стала менять повестку дня и опять занялась актёрами, игравшими в “Любви и всем прочем”.
В семь вечера связалась с Мидж Корсо, девушкой, которая, по словам Тары Уайльд, лично слышала, как Мередит ссорилась с Ларри Шилдсом. Пришлось проявить настойчивость, но своего я добилась и уговорила её выпить со мной.
Мидж была лет на пять старше Тары и лет на пятнадцать взрослее. Она мгновенно догадалась, к чему я клоню, стоило мне затронуть тему. А я к тому времени немного отточила технику и подъехала к ней куда ловчее, чем к Таре. По крайней мере, мне так казалось.
Ни три порции алкоголя, ни копчёные куриные крылышки, ни бесчисленные, наскоро сымпровизированные стратегические ходы не продвинули меня ни на шаг. Как и в случае с Тарой.
Только на сей раз поединок протекал в менее дружеской атмосфере.
Забегая вперёд, скажу: остальные члены труппы, согласившиеся повидаться со мной в последующие дни, вели себя ничуть не лучше. Собственно, от этой разношёрстной компании я узнала лишь одно: Ларри Шилдс умеет добиться исключительной преданности окружающих его людей. Как они дружно сплотили ряды и встали на защиту его секретов!
Но вернёмся к «травматическому» вторнику – так я обозначила тот день.
Когда, разочарованная встречей с Мидж Корсо, я вернулась домой, на автоответчике меня ждало сообщение от Питера. Похоже, он был совершенно раздавлен: “Позвони мне. Филдинг отказал доктору Бейкеру”.
Глава 26
Питеру я перезвонила в восемь утра:
– Извини, что рано, но вчера я вернулась домой почти в полночь и побоялась, что разбужу тебя.
– Всё в порядке… Дезире, окажи мне услугу.
– С удовольствием. Какую?
– Поговори со своим другом Филдингом обо мне… Может, он передумает насчёт больницы. Пожалуйста.
– Уже говорила. Он даже слушать меня не стал. Питер, я уверена, к преступлению ты не имеешь никакого отношения, посему, что бы ты ни натворил в тот вечер, всё не столь ужасно, как ты себе воображаешь. И подумай о последствиях запирательства перед властями. Тебя не пускают к Мэри Энн. Стоит ли оно того?
– Не знаю, – горестно произнёс Питер, – но ничего не могу поделать.
Когда час спустя я заявилась на работу, Джеки передала мне, что Филдинг просил позвонить.
– Что поведал твой клиент? – с места в карьер начал Тим, стоило ему услышать мой голос.
– Я пока не успела с ним побеседовать.
– Думаешь, я тебе поверю? – разъярился он.
– Это правда, – не слишком убедительно возразила я. – Попробую немедленно с ним связаться.
– И не мешкай.
– Хорошо, однако…
Но Тим дал отбой. Ну и влипла же я!
Я решила выждать денёк, прежде чем снова подступиться к Питеру, надеясь, что отлучение от больницы поколеблет его упорство. Но в четверг он огорошил меня встречным предложением:
– Скажи Филдингу: если он позволит мне зайти к Мэри Энн хотя бы на несколько минут, я поделюсь с ним важной информацией.
– Что за важная информация? – сдержанно осведомилась я. Если этот щенок что-либо утаивал от меня, я сверну ему шею!
– О кольце.
– Каком кольце?
– А ты не в курсе?
– Каком кольце, Питер? – повторила я, скрежеща зубами.
– Разве Филдинг тебе не сказал? Удивительно, как я не разоралась.
– Расскажи о кольце, – попросила я. Ровный тон стоил мне нечеловеческих усилий.
– Полиция завладела им на прошлой неделе. Кольцо с аметистом, и вроде бы оно было на ком-то из сестёр в тот вечер. Филдинг показывал его мне, чтобы выяснить, чьё оно.
– И ты ни звука об этом не проронил?
– Я думал, Филдинг тебе рассказал. Он ведь тебя во многое посвящает.
– Но не по своей инициативе, – сухо заметила я. – Ладно, так что с кольцом? Ты вспомнил, кому оно принадлежит?
– Не совсем.
– Но что тебе известно?
– Когда Филдинг мне его показал и спросил, носила ли такое кольцо Мэри Энн, я ответил, что не помню. (Охотно верю!) А потом, во вторник утром, когда он пришёл ко мне вместе с другим детективом, Коркораном, я спросил, удалось ли им выяснить, кто хозяйка кольца, и он сказал, что пока нет. Но вчера я много думал об этом и очень старался вспомнить, видел ли его у Мэри Энн. Возможно, и видел, но, убейте меня, наверняка утверждать не могу. Словом, я расстроился, ведь если бы я смог опознать кольцо, то Филдинг, возможно, сменил бы гнев на милость… Мне хотя бы на полчаса зайти в палату к Мэри Энн.
– Сомневаюсь, что это бы тебе помогло, – вставила я.
– А потом меня осенило, – продолжал Питер, не обращая внимания на мой комментарий. – Шарлотта… Шарлотта Бромли, подруга Мэри Энн! Ты, кажется, говорила, что она в отпуске до середины месяца.
– Верно, – подтвердила я. – И что дальше?
– Шарлотта делает ювелирные изделия по собственным эскизам. Мэри Энн покупает у неё для магазина немало вещиц, на этой почве они и познакомились. Шарлотта должна знать, кто носил это кольцо. В конце концов, у неё глаз профессионала.
Неплохая идея! Ювелир наверняка замечает, какие украшения носят его знакомые. Вероятно также, что кольцо было сделано самой Бромли, и в таком случае она точно сможет сказать, кому оно принадлежало. Но секундой позже ехидный внутренний голос предупредил меня: “Ты ещё не поняла, кретинка? В этом деле ни на что уповать нельзя!”
– Значит, ты вспомнил о Шарлотте вчера вечером? – умерив энтузиазм, переспросила я.
– Да, и решил тебе рассказать. Вряд ли это важно, но, возможно, Филдинг смягчится.
– Думаю, что важно. Показания Бромли помогут установить личности потерпевших! – возразила я.
– В больнице – Мэри Энн.
– Однако кольцо станет доказательством, – настаивала я, уже не в силах сдерживать волнение. Да что он знает, этот внутренний голос!
– Мне не требуется доказательств, – спокойно и убеждённо парировал Питер. – Но вот Филдингу… Боюсь, если я сам попытаюсь с ним сторговаться, это будет похоже на шантаж. Но если ты с ним поговоришь…
– Это всё равно будет похоже на шантаж.
– И всё-таки попытайся, Дезире. Прошу тебя! Я рехнусь, если мне не позволят видеться с Мэри Энн.
После долгих уговоров я таки согласилась стать посредником между моим клиентом и полицией, однако ничего хорошего от этой затеи не ждала.
*
Филдинга не было на месте, когда я позвонила. Он связался со мной только через день.
Ни “Привет!”, ни “Как дела?”, ни прочих вступительных любезностей я не услышала. Первой фразой Тима было:
– Побеседовала с клиентом? – Он будто выплёвывал слова.
– Да, и у него есть предложение.
– Что у него есть?
– Не кипятись, Тим. То кольцо… Кстати, ты даже не удосужился мне о нём рассказать.
– Ах, прошу прощения, миссис Шапиро! – По преувеличенно вежливому тону я догадалась, что его распирает от злости. – Извините, но у меня вылетело из головы, что полиция обязана докладываться лично вам.
Ладно, замнём. Препирательства не сделают Тима более сговорчивым, а предложение моего клиента в любом случае его взбесит. И если бы не отчаяние Питера вкупе с моей мягкотелостью, ничто бы не заставило меня обратиться к Филдингу по столь щекотливому поводу.
– Так что же Уинтерс желает мне всучить?
– У него и в мыслях нет торговаться с тобой…
– Кончай темнить, Дезире, – прервал он мои возражения. – Выкладывай начистоту.
– Питер полагает, что есть способ выяснить, кому принадлежит кольцо, – скороговоркой начала я, дабы побыстрее покончить с этим. – И он просит разрешить ему увидеться с жертвой, а он в ответ назовёт этот способ. – Опережая реакцию Филдинга, я добавила: – Только один раз. И всего на несколько минут.
Отреагировал мой собеседник так, как я и ожидала. Или даже ещё хуже.
– Передай клиенту, что сделка не состоится. Если он хочет попасть в палату, пусть расскажет, где был в тот вечер. И более того, если у него имеется информация насчёт кольца, его прямой долг поделиться ею с полицией. Иначе я засажу его в тюрьму за сокрытие улик!
Как ни мало я была знакома с уголовным кодексом, но всё-таки понимала: Питер скрывает не улики, а лишь собственные соображения.
– Нет у него никаких улик, Тим, ему просто кое-что пришло в голову!
– Вот и поделись со мной его догадками! А то я и тебя отправлю в камеру с симпатичными маленькими мышками и тучными таракашками, чтоб тебе не скучно было. (Вообще-то я не очень впечатлительна, однако мне мгновенно почудилось, будто по моей ноге кто-то ползёт. Содрогнувшись, я скосила глаза вниз, чтобы проверить.) И не воображай, что я этого не сделаю, – пригрозил Тим. – Подонок, что стрелял в близнецов, от нас не уйдёт… чего бы мне это ни стоило!
Неужели это тот самый Тим Филдинг, симпатичный малый и добряк, которого я столько лет знаю! Теперь он больше походил на своего крайне несимпатичного напарника. Должно быть, неудачи в расследовании его совсем доконали, решила я, защищая Тима в собственных глазах. Такое поведение ему вовсе не свойственно.
– И не вздумай разводить бодягу насчёт “конфиденциальных сведений, полученных от клиента”, – продолжал бывший добряк. – Я тебя не услышу. Ясно излагаю?
– Тим, я понятия не имею, что у Питера на уме. Знала бы, сказала бы.
– Тогда немедленно ему перезвони. И передай, что сделки не будет. А потом объясни – и очень доходчиво, – что я советую поскорее выложить нам всё, что он знает, если ему шкура дорога!
В трубке раздались противные короткие гудки. Тим не только не поздоровался, но и обошёлся без прощаний.
Глава 27
Да уж, вляпалась я по уши. И кой черт меня дёрнул взяться за это дело? Ведь могла бы порекомендовать Питеру полдюжины – нет, целую дюжину! – частных детективов, куда более квалифицированных, чем я. Любой из них уже давно бы закончил расследование. У меня даже мелькнула мысль: не отказаться ли прямо сейчас? Я же согласилась помочь Питеру с условием, что моей единственной целью будет установление личности выжившей жертвы. А Питер уверен, что девушку, которая лежит в больнице, зовут Мэри Энн. Следовательно, моя работа закончена, разве не так?
Ох, кого я хотела обмануть? Что бы Питер ни говорил и на чем бы ни настаивал, сомнения всё равно его гложут. Да теперь мне уже и не выбраться из этой заварухи. Волей-неволей придётся идти до конца.
Однако немедленно связываться с клиентом я не стала, спасибо, на сегодня мне хватило Филдинга. Опять спорить и что-то доказывать не было сил. И когда Питер позвонил днём на работу, я трусливо спряталась за Джеки, велев ей сказать, что меня нет.
Домой я попала в начале седьмого, и ещё из-за двери услышала, как заливается телефон.
– Давненько мы не виделись, – заявила моя соседка Барбара, когда я сняла трубку. – Если ты не занята, не пойти ли нам куда-нибудь поужинать?
– О, Барбара, я бы с удовольствием, но племянница пригласила на китайские яства. – Честное слово, соврала я из человеколюбия. Если бы сейчас Барбара проронила хоть слово о моем весе и холестерине, ей бы сильно не поздоровилось.
Я просто хотела посидеть дома и расслабиться. Налила себе бокал кьянти – а я очень редко пью в одиночестве, – сбросила туфли и забралась с ногами на диван. И в течение получаса, прихлёбывая вино мелкими глотками, ни о чем существенном не задумывалась, разве что о том, чем бы поужинать.
В лёгкой истоме я направилась на кухню, дабы приготовить себе “омлет из холодильника”, как прозвала это блюдо Эллен, потому что готовится оно так: я бросаю на сковородку всё, что в данный момент найду в холодильнике, и заливаю яйцами. В тот вечер я обнаружила ветчину, пармезан, лук, зелёный горошек, кусочек красного перца и остатки курицы. Возможно, звучит не очень аппетитно, но на вкус не так уж плохо.
На десерт я слопала мороженое – которое определённо заслужила после всех сегодняшних треволнений – и размышляла, не ублажить ли себя «сникерсом», но телефонный звонок спас мою талию.
Дабы избежать объяснений с Питером, я подождала, пока включится автоответчик. Это был Филдинг. Беседовать с ним я испытывала ещё меньшее желание.
– До сих пор не слышал, что сказал твой клиент, – прорычал Тим. – Я уезжаю на выходные, но в понедельник жду голубчика у себя – в настроении пообщаться.
Последнее слово осталось за мной.
– Приятного отдыха, – огрызнулась я, когда Филдинг повесил трубку.
*
Субботу я провела, откровенно бездельничая. Записи не просматривала. Питеру не звонила. И на его звонки тоже не отвечала. Не убирала квартиру, не читала и не высовывала носу из дома. Просто сидела перед телевизором с одиннадцати утра до полуночи – с перерывом на еду, сладости и прочие насущные потребности, – без разбора поглощая одну программу за другой. Думаю, с той же радостью я пялилась бы и на рекламу. Я словно отправила мои неповоротливые мозги в короткий – но крайне необходимый – отпуск.
В воскресенье утром я наконец извинилась перед Питером за долгое молчание, сославшись на нездоровье. (Уж не помню, чем я отговорилась: то ли пищевым отравлением, то ли болезнью легионеров.) Когда я поведала о позиции Филдинга, Питер не слишком расстроился. Очевидно, он был более или менее готов к тому, что его предложение отвергнут. Но когда рассказала об угрозах, Питер встревожился:
– Одно дело засадить в тюрьму меня, но ты здесь при чем?
– Не беспокойся, – ответила я, тронутая его заботой. Но поспешила добавить: – Однако он может доставить нам обоим неприятности. – И опять, наверное уже в сотый раз, попыталась уговорить Питера не упрямиться и рассказать полиции правду. Но он вновь упёрся и, рассыпавшись в извинениях, ответил отказом.
Днём позвонила Эллен. Минут пятнадцать мы обсуждали её подругу Гейл, которая через месяц выходит замуж, но Эллен на свадьбу не пригласила. Племянница, во-первых, пристроила Гейл на работу в своём универмаге, а во-вторых, когда жених сгинул на три месяца, дабы, как он выразился, “разобраться в своих чувствах”, возилась с подругой, то и дело угрожавшей покончить с собой.
– Понимаешь, – объяснила Эллен, – поначалу я не очень-то и обиделась. Подумаешь, на свадьбу не пойду. Но потом узнала, что другую девушку Гейл пригласила, а они знакомы-то всего полгода. А мы с Гейл дружим семь лет!
Ещё четверть часа мы посвятили глубинному анализу, сообщать Гейл о чувствах. Эллен или промолчать. Было решено, что Эллен скажет ей что-нибудь, но уже после свадьбы, – это я так, если вам интересно.
Затем настал мой черёд плакаться. Я начала с так и не разрешённой загадки, касавшейся ссоры Мередит с Ларри Шилдсом. И закончила сногсшибательной новостью о том, что клиент мне лгал.
