Текст книги "Убийства никого не красят"
Автор книги: Сельма Эйчлер
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Торопливо представившись, я прокурлыкала, что буду весьма признательна, если он снабдит меня парижским адресом Бромли.
– Вот что, леди, полиция уже выпытывала у меня её адрес. Я им сказал и вам повторю: знать не знаю, где она гостит. – Судя по тону, староста счёл разговор законченным.
– Минутку! Откуда вам известно, что ей сделали операцию?
– Подружка какая-то заскакивала пару недель назад отдать квартирную плату – на четыре-то дня запоздала, как водится, – она и сказала. Да вам-то что за дело!.. А подружку эту я впервые видел, – предупредил Р. Шмидт мой следующий вопрос, – и как связаться с ней, не ведаю, и чего я с вами лясы точу, когда у меня работы по горло, это уж вовсе уму непостижимо!
*
Днём, часов в пять, ещё один кусочек головоломки лёг на своё место.
Перед уходом с работы я отправилась в туалет, а когда вернулась в офис, нашла на столе записку – с именем Хелен Уорд и номером телефона. Я не сразу сообразила, какое отношение мисс Уорд имеет к моей особе, но спустя минуту вспомнила: это та самая девушка, подруга Мередит, с которой советовала связаться Клэр Джозефс и которая улетала на съёмки куда-то в джунгли. Я немедленно перезвонила.
Хелен Уорд производила впечатление интеллигентной девушки. Явно волнуясь, она объяснила, что только что вернулась из Африки и узнала от соседки о том, что я её разыскивала. Хелен и сама рвалась побеседовать со мной; сообщение о покушении на сестёр потрясло её, и она желала выяснить, как себя чувствует выжившая девушка и установлено ли её имя. Я сказала, что жертва поправляется, но с идентификацией её личности мы пока далеко не продвинулись.
– Значит, она выздоравливает? Господи, просто камень с души! Соседка сохранила для меня вчерашнюю газету, но в ней о состоянии потерпевшей ни слова.
– Вчерашнюю газету? – Я газеты давно в руках не держала.
– В «Пост» напечатали о том, как Эрика поймали в аэропорту. Знаете, я ничуть не удивилась… насчёт Эрика.
– Почему?
– Если он мог так поступить с мужем Мередит, значит, на всё способен!
– Вы намекаете на тот случай, когда Фостер хотел от него откупиться?
– Кто вам это сказал? – фыркнула Уорд. – Всё было как раз наоборот. Эрик добивался от Джина, мужа Мередит, – хотя тогда они ещё не были женаты, – чтобы тот ему заплатил. Шантажировал его. Говорил, что, если Джин не выложит двадцать тысяч фунтов, Эрик позаботится, чтобы тот никогда не женился на его сестре.
– Вы уверены? – ошалела я. – Абсолютно. Эрик якшался с полицией, от них он и узнал, что Джина когда-то давным-давно арестовывали за перевозку наркотиков. А когда Джин отказался платить, Эрик привёл свою угрозу в исполнение и разболтал Фостерам о прошлом Джина. Родители пытались заставить Мередит порвать с ним, ей тогда туго пришлось. С тех пор отношения с родителями у неё так и не наладились.
– Каков мерзавец, а? Вы услышали эту историю от самой Мередит?
– Да. Обычно она о таких вещах не распространяется, но однажды я плакалась ей по поводу моей сестры, первой стервы в Западном полушарии. Мередит мне посочувствовала, мол, как это ужасно, когда сестра или брат так с тобой поступают, и рассказала об Эрике.
Хелен Уорд многое для меня прояснила. Теперь я отлично понимала, почему после стольких лет Мередит наотрез отказывалась общаться с братом. Но как же Мэри Энн? Зачем она рассказывала всем, включая собственного жениха, версию событий в редакции Эрика? Уорд словно подслушала мои мысли.
– Мередит говорила, что Мэри Энн не хотела верить в подлость Эрика, – продолжила моя собеседница. – Сначала она пыталась убедить Мередит, что Джин врёт, ведь наркоманы всегда врут. Потом твердила, что, вероятно, произошло недоразумение и что Мередит должна хотя бы дать своему единственному брату, шанс объясниться. Но Мередит в глубине души всегда знала, что когда-нибудь Мэри Энн поймёт: Джину не было нужды выдумывать такую ерунду. И кроме того, Эрик постоянно требовал с кого-нибудь денег. Когда сестры были детьми, он то и дело занимал у родителей. И разумеется, никогда не отдавал. Мередит переживала за Мэри Энн: каково ей будет, когда она наконец осознает, что на самом деле представляет собой её братец.
– Слепая преданность – опасная вещь, – заметила я.
– Золотые слова. Но что его заставило решиться на убийство?
– История немножко запутанная, но, если бы обе его сестры умерли, ему светило неплохое наследство.
– И как я сразу не догадалась: деньги! Этот малый завзятый игрок, скачки – его страсть. Да и некая дама, с которой он сейчас живёт, очень любит дорогие вещи.
Не девушка, а кладезь информации! Мне бы ещё один маленький кусочек, дабы окончательно решить головоломку. Я скрестила пальцы от сглаза:
– Вы случайно не замечали, носила Мередит кольцо?
– Что-то не припомню…
Не могла же она знать всё! Я распрямила пальцы и поблагодарила девушку за помощь.
– Шакира, соседка, говорила, что вы хотели со мной встретиться.
– В этом уже нет необходимости. – Я вновь рассыпалась в благодарностях. – Вы ответили на все вопросы, включая те, которые я бы не сообразила задать.
Глава 41
По дороге домой я думала о Мередит и Мэри Энн – обо всём, что с ними случилось. И вдруг меня осенило, где хранятся миллионы Мередит!
Могла бы и раньше догадаться, конечно. Одно утешало: Филдинг оказался таким же тупицей, как и я. Но всё равно было обидно.
На завтра Филдинг пригласил меня на обед, который он мне задолжал. Вот тогда и обсудим мою идею.
*
Зная, что я обожаю французскую кухню, Филдинг выбрал весьма недешёвый французский ресторан, расположенный рядом с моим офисом. Нам обоим расхваливали это место, и я предвкушала нечто особенное. В каком-то смысле мои ожидания оправдались.
Как только официант принёс бутылку каберне-совиньона и разлил вино по бокалам, Тим подался ко мне:
– У меня есть новости, Дез.
– Хорошие или плохие?
– Я бы назвал их интересными. Приберегал специально для личной встречи с тобой.
– Мне тоже есть что тебе рассказать.
– Даму пропускаю вперёд, – с насмешливой галантностью поклонился мой приятель.
– О нет, после тебя; ты старше.
– Утверждение спорное, – парировал этот нахал. – Ну ладно. Полагаю, тебе будет любопытно знать, где находятся деньги Мередит.
Как вам это нравится! Я залпом осушила чуть не полбокала.
– Где?
– Признаю, надо было раньше копать в этом направлении, – начал издалека Филдинг, и я поняла, что он вознамерился выжать из ситуации максимум. – И, когда я говорю «мы», то причисляю и тебя, Шапиро, к нашей компании. – Он прервал свой монолог, дабы я хорошенько осознала свои промахи. – Однако, – продолжил Тим, – стоило нам выяснить, что богатой была только Мередит, как мы сформулировали проблему несколько иначе: не где они хранили деньги, а где она могла хранить свои капиталы. Понятно? – Улыбаясь, он откинулся на спинку стула и выжидающе посмотрел на меня.
– Понятно, – нетерпеливо ответила я. – Продолжай.
– Гарибальди! – воскликнул он. – Фамилия Мередит по мужу– Гарибальди!
Выходит, я была права! Пусть и тугодум – как любезно отметил Филдинг, – но безмозглой меня никто не назовёт. Хоть это приятно.
– Всё было записано на имя Мередит? – осведомилась я.
– Точно! Более двух миллионов долларов. Кроме квартиры, на обеих сестёр был зарегистрирован только небольшой счёт в банке, который мы давно обнаружили. Однако при заполнении документов о совместном владении Мередит пользовалась фамилией Фостер, – наверное, чтобы путаницы не возникало.
– Поздравляю, Тим. Отличная работа, – искренне похвалила я.
– Но самое главное, мы нашли завещание, – зачастил Филдинг. (От комплиментов ему становится не по себе, оскорбления он переносит куда лучше.) – И оно сыграет роль в вынесении обвинительного приговора этому уроду.
– Завещание тоже было составлено на имя Гарибальди?
– Да. И ты верно смекнула: Мередит обратилась к Лейбовицу, Лейбовицу и О’Доннеллу. Там мы поначалу столкнулись с трудностями. Делами Мередит занимался какой-то сосунок, который много о себе мнит, и этот молодой крючкотвор отказался с нами разговаривать. А нам всего-то надо было удостовериться в том, что мы и так знали со слов Уинтерса об условиях завещания. Но юный Перри Мейсон заявил, что подобная информация, не подлежит оглашению. Мол, покажите ему свидетельство о смерти, тогда он утвердит завещание, и только затем мы узнаем, что в нем. Я чуть не придушил этого выскочку!
– А ты не объяснил ему, почему не можешь показать свидетельство о смерти?
– За кого ты меня принимаешь? В конце концов я ему велел… Впрочем, неважно, что я ему велел. Как бы то ни было, мы добились своего через суд, что оказалось не так уж сложно. Судья Уилхелм пошёл нам навстречу и выписал постановление на обыск и изъятие документов.
– И что вы обнаружили?
– Никаких сюрпризов. Твой клиент, как ни удивительно, выдал точную информацию.
Я понимала, что Филдинг меня подзуживает, но тем не менее сочла своим долгом заступиться за Питера:
– Постой, да что бы ты делал…
– Ладно уж, мне самому нравится Уинтерс, – перебил он, ухмыляясь. – Но, согласись, он малость без царя в голове.
– Неправда! – горячо запротестовала я. – Он очень умный, просто напряжение сказывается.
– Убедила! – Филдинг поднял обе руки. – Но вроде бы ты тоже намеревалась что-то рассказать.
Мой добрый приятель, обнаруживший наконец пропавшие миллионы, столь гордился собой, что мне не хотелось отравлять ему радость победы. Посему я не стала заявлять, что ещё накануне догадалась, где искать деньги Мередит (хотя, возможно, он всё равно бы мне не поверил). Я сказала, что подожду с откровениями, пока мы не закажем обед, надеясь выиграть время и сочинить какую-нибудь приемлемую замену той версии, которую с самого начала хотела с ним обсудить и которую он, ничего не подозревая, уже подтвердил. Я ясно выражаюсь?
Проволочка Филдинга почему-то не устраивала:
– Да уж выкладывай, чего ждать. – Он оглядел зал. – Нашего официанта нигде не видно; похоже, малый ушёл в учебный отпуск.
– В общем… ничего особенно важного, – уклончиво начала я и вдруг вспомнила: Хелен Уорд! – Но с другой стороны, – поспешила я исправить оплошность, – сведения более чем стоящие…
Не успела я быстренько пересказать то, что узнала от Уорд, как из небытия материализовался наш официант и мы сделали заказ.
Еда была восхитительной. Хотя я чувствовала себя немного-виноватой: наслаждаюсь за счёт Филдинга, а сама так и норовлю обскакать его и добраться до Бромли первой.
Филдинг отомстил, сам того не ведая. Из-за его проклятого ресторана я проснулась среди ночи с классическим пищевым отравлением.
Глава 42
Я просидела дома весь четверг и пятницу, избегая всякого человеческого общения. Правда, предупредила Джеки, что не приду на работу, – об этом я не осмелилась забыть. Телефон зазвонил лишь однажды, ближе к вечеру, но я даже не подумала взять трубку. Мне было на всё наплевать; скорей бы наступила смерть, молила я, и избавила, от мучений.
В пятницу немного полегчало. Поднявшись в восемь утра, я заварила чай и сделала тост, а в десять позвонил Питер. Его распирало от счастья.
– Вчера Мэри Энн начала вспоминать! Она произнесла: “Спектакль, это был спектакль…” Больше она ничего не сказала, но прежде вообще никаких воспоминаний не было. Вот тебе, Дезире, и доказательство, о котором ты постоянно твердишь: она действительно Мэри Энн! Не поняла? Мы познакомились во время спектакля! Именно об этом она говорила!
Что было толку возражать: мол, эти слова с той же очевидностью – и даже с большей – доказывают, что в больнице лежит Мередит. Не сомневаюсь, Питеру тоже приходила в голову такая мысль, но он от неё отмахнулся: И я его понимала.
Следующим был Стюарт. Он пытался застать меня в офисе, и Джеки поведала ему о пищевом отравлении.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался он, и я заверила, что много лучше, чем вчера. – Давно собирался тебе позвонить, да не получалось: дел по горло, в жизни не был так занят. Вот что я надумал: когда эта безумная чехарда закончится, зачем ехать в глушь, в деревню? Не лучше ли махнуть на недельку в Нассау или на Бермуды? Как ты считаешь?
Не будучи уверенной, о ком, собственно, идёт речь, я отвечала осторожно:
– Отличная идея. Ты сможешь замечательно провести отпуск после налогового сезона.
– Я имел в виду не только себя, но и тебя, нас обоих. Надеюсь, ты тоже скоро закруглишься с расследованием. Как оно продвигается, кстати?
Не желая надолго отрывать его от работы, я поведала лишь, что всё наконец улаживается, а подробности обещала рассказать при встрече. Мой ответ Стюарта более чем устроил.
– Так ты согласна немного расслабиться в тропическом раю?
– Ну, если ты настаиваешь, уж так и быть, согласна.
Стюарт пообещал купить дорожные чеки. Я попрощалась с ним, сияя от счастья.
Поймите меня правильно: мы со Стюартом – хорошие друзья, и ничем иным никогда не станем. Но в последнее время мне сильно не хватало физического аспекта наших отношений – вот такая я распутница. Кроме того, надо же каким-то образом сжигать калории!
Чуть позже, приготовив себе лёгкий обед и вдохновившись размышлениями о моих отношениях со Стюартом, я решила взяться за одно дельце, к которому давно примеривалась.
Набирая номер, я страшно нервничала и не бросила это занятие на полпути только потому, что была твёрдо убеждена: его нет дома.
– Линтон, – ответил он после первого же гудка.
– Майк, это Дезире Шапиро, та женщина, что валялась у ваших ног в прошлое воскресенье, помните?
На эту тщательно отрепетированную фразу я получила желаемый отклик.
– Помню, – засмеялся молодой доктор. Ну что ж, засучим рукава. Несколько дней кряду я ломала голову, как к нему обратиться и в то же время не произвести впечатление назойливой кумушки. Но в конце концов поняла: с какого бы боку я ни зашла, от образа кумушки так и так никуда не деться. Поэтому вдохнула поглубже и приступила:
– Надеюсь, вы не сочтёте меня чересчур развязной, но… э-э… скажите, у вас есть девушка? (Тактичные формулировки никогда не были моей сильной стороной.)
– Хм… Да, я встречаюсь с одной дамой, – уклончиво произнёс Линтон.
Ответ меня не убедил. И тут мне пришло в голову, что мы подразумеваем разные вещи.
– Уже не думаете ли вы… то есть, надеюсь, вы понимаете, что речь идёт не обо мне, – хихикнула я.
– Конечно, понимаю, – соврал Линтон, облегчённо вздохнув.
Прояснив ситуацию, я ринулась напролом:
– У меня есть очень милая племянница, и я чувствую, что вы удивительно подходите друг другу. Поверьте, я не стала бы выступать в столь дурацкой роли, если бы не была абсолютно убеждена: это то, что вам обоим надо.
– Не сомневаюсь, у вас замечательная племянница, но я никогда не хожу на свидания вслепую. – И, намереваясь закончить разговор, Линтон добавил: – Тем не менее спасибо, что вспомнили обо мне.
– Но почему же вслепую! – заторопилась я. – Я вам пришлю фотографию Эллен. Её зовут Эллен Кравиц, между прочим.
– Спасибо, но, право, я… – Линтона явно позабавило моё предложение.
– Видеокассету?
– Вы никогда не сдаётесь, а? – рассмеялся он.
– Послушайте, ну что вам стоит? Встретитесь в баре, выпьете по стаканчику. Если понравитесь друг другу, прекрасно. Если нет, полчаса, потраченные впустую, – не велика жертва.
– Не знаю… – замялся Линтон.
Его решимость была поколеблена, и всё же он собирался отказаться. Но я не позволила ему закончить фразу и выкатила тяжёлое орудие:
– Вы понимаете, каких чудесных приключений лишаетесь, чересчур осторожничая?
– Но…
– Она заплатит за свою выпивку. А может быть, мне удастся уговорить её заплатить и за вашу.
– Хорошо, хорошо, – смеялся он уже во всё горло. – Хватит меня обрабатывать, сдаюсь. Дайте мне её телефон.
– Вы ей позвоните?
– Позвоню. Честное скаутское.
Я еле дождалась вечера, мне не терпелось поведать Эллен о моем подвиге. Однако мои успехи никакого восторга у племянницы не вызвали.
– Как ты могла?! – так она отреагировала. – Представляю, что он обо мне подумал! Тётка пристаёт к молодым мужчинам, зазывая их ко мне на свидания. Наверное, он решил, что я – страх и ужас! И что дальше? Встанешь на углу с арканом? – В её голосе звучали слезы.
По прошлому опыту я знала, что Эллен наверняка будет смущена моей попыткой свести её с Майком Линтоном. Но тот же опыт подсказывал, что не пройдёт и пяти минут, как она преодолеет смущение. Однако расчёты не оправдались. И самое печальное, что я добилась прямо противоположного результата: нанесла урон её и без того потрёпанной уверенности в себе.
Я возразила: мол, Линтон скорее сочтёт придурковатой меня, а не её. А потом принялась нахваливать изумительного молодого доктора, что было непростой задачей, учитывая наше шапочное знакомство.
– Послушай, он не позвонит; пообещал, только чтобы отделаться от тебя. А если и позвонит, встречаться с ним я не стану, – твёрдо заявила моя обычно сговорчивая племянница. – Иначе напрочь перестану себя уважать.
На том мы и распрощались. После нашего разговора я долго пыталась оправдать свои действия.
Не знаю, чего бы я не сделала ради Эллен. А в данном случае всего лишь хотела познакомить её с парнем, который мог бы ей понравиться, – что тут плохого? К тому же надо было искупить грешок – Уилла Фитцджеральда.
Ладно, наверное, меня занесло; не стоило звонить человеку, которого я едва знала. Но ведь действовала я по велению сердца. Беда в том – признала я в конце концов, – что сердце-то у меня разумное, а вот голова набита ватой. По моей милости Эллен теперь причислит себя к первой десятке самых отчаявшихся женщин планеты.
И когда я прекращу вмешиваться в чужие дела?
Хорошо, клянусь: больше ни за что не стану совать нос в личную жизнь племянницы. Уж до тех пор, пока не забудется этот маленький инцидент, – точно!
Глава 43
Мы с Эллен никогда не ссорились – размолвки бывали, конечно, но не столь серьёзные. Посему я чуть умом не тронулась. Подумывала, не позвонить ли ей в воскресенье утром, но побоялась, что она опять начнёт меня упрекать или вообще откажется разговаривать. Потом, задним числом, я сообразила, что приписывала Эллен совершенно несвойственную ей манеру поведения, но тогда струсила, убедив себя, что лучше переждать пару дней – пусть она немного остынет.
В субботу днём объявилась Пэтти Мартуччи. Её последнее приобретение – Питер Касл (тот парень с билетами на “Без ума от тебя”) уехал ненадолго, и Пэтти интересовалась, не хочу ли я поужинать и сходить в кино. Я обрадовалась приглашению: сидеть в четырёх стенах мне уже изрядно надоело.
Дома, когда я вернулась, меня ждала на автоответчике просьба Эллен: “Тётя Дез, пожалуйста, позвони”. Я глянула на часы: пятнадцать минут первого. Черт! Слишком поздно; перезвоню ей с утра пораньше.
Но в воскресенье я проспала до десяти и Эллен уже не застала. Весь день она отсутствовала, а вечером и племянница, и её проблемы вылетели из головы: завтра наступало двадцать третье марта.
Всю неделю я намеревалась проверить, не вернётся ли Бромли не в понедельник, двадцать третьего, как было сказано, а накануне. Но меня вдруг одолели сомнения: если я её застану – в чем я была почти уверена, – Филдингу это не понравится, он обязательно припомнит мне свистопляску, случившуюся в прошлое воскресенье. Я живо представила себе его физиономию, когда они с Коркораном явятся к Бромли, а та заявит: “Ох, я только что всё рассказала частному детективу Дезире такой-то”. Посему, после стольких усилий добраться до ювелирши, я решила отступить. Тим, несомненно, поделится полученной информацией. Да и кроме того, что мне мешает пойти по его следам?
Приняв столь мудрое решение, через четверть часа я уже набирала номер Бромли. Автоответчик порадовал той же заезженной записью.
Значит, не судьба. Я решила утешить себя “омлетом из холодильника” – на сей раз с зелёным луком, салями, грибами, зеленой фасолью и помидорами. Поев, опять попыталась достать Бромли.
– Алло, – произнёс тонкий девический голосок, за месяц с лишним ставший почти родным.
Я не верила своим ушам! Неужто мне ответила сама Бромли – живьём!
– Алло! – повторил голос в трубке.
– Мисс Бромли? – выдавила я. – Да. Кто это?
Брать быка за рога было бы опрометчиво: возможно, ювелирша, столь долго гостившая за границей, понятия не имеет о случившейся трагедии.
– Меня зовут Дезире Шапиро, я частный детектив и хотела бы побеседовать с вами о сёстрах Фостер. Это не займёт много времени.
– О Мэри Энн и Мередит? Но в чем дело?
– Можно я к вам заеду на пять минут и всё объясню?
– А по телефону это нельзя обсудить?
– Не думаю. Послушайте, я не стала бы вас беспокоить в день приезда без крайней нужды.
– Хорошо, – сдалась она. – Когда вас ждать?
– Через час. Устраивает?
– Ладно, но постарайтесь не задерживаться. Я с дороги неважно себя чувствую.
Обещав поторопиться, я впопыхах оделась, схватила парик, лак для волос, косметичку и уже через пятнадцать минут сидела в такси.
Если бы не спешка, я бы сейчас тряслась, как желе, волнуясь перед встречей с Бромли, – что-то она скажет? Но у меня были другие заботы: я приводила себя в божеский вид в условиях, которые вы себе и представить не можете, – если, конечно, не катались в нью-йоркских такси.
С водителем мне тоже повезло. По-моему, мы не пропустили ни одной выбоины между Восьмидесятыми и Двадцатыми улицами, а ехали мы со скоростью, которая не посрамила бы и гоночный автомобиль. Но, несмотря на то, что парик подпрыгивал у меня на коленях, я всё-таки умудрилась привести его в почти презентабельное состояние. А когда цементировала достигнутый результат сверхдозой лака, водитель развернулся ко мне почти на сто восемьдесят градусов, едва не врезавшись в автобус.
– Эй, полегче, леди! – возопил новоявленный Шумахер. – Хотите, чтобы я задохнулся? Вы что, не знаете, как нужно обращаться с аэрозолями?
Я не стала спорить – с гонщиком за рулём такси превращалось в смертельное орудие. Извинилась, аккуратно напялила парик и принялась краситься.
В тот же момент Шумахер круто повернул, завалив машину на два колеса, и от пузырька с крем-пудрой осталась ровно половина, остальное вылилось мне на колени. Затем я умудрилась, мазнуть тушью по подбородку, а с губной помадой справиться так и не удалось. Удовлетворилась тем, что накрасила кожу под носом.
Но нет худа без добра: доехали мы быстро – невероятно быстро.
Остановившись у дома Бромли, Шумахер опять развернулся ко мне, на сей раз для того, чтобы подвергнуть критике мои достижения:
– Не мешало бы вам попрактиковаться с помадой, леди. Вот моя жена, например, она берет карандаш для губ и рисует контур, а потом уж кисточкой всё замазывает. Вам бы так же надо делать.
Минуту спустя я стояла на тротуаре в облаке выхлопных газов. И тут меня пробрало: сейчас я узнаю ответ на вопрос, не дававший покоя многим людям.
*
В лифте я задумалась ещё над одним обстоятельством, вероятность которого прежде упорно не желала допускать: предположим, что девушка, лежавшая в больнице, надела в день убийства кольцо сестры.
Ведь сестры часто меняются вещами. А если у близнецов это было принято, то кто сможет ответить, кому принадлежит кольцо?
Хватит, приказала я себе. Вряд ли Мэри Энн одолжила у сестры кольцо только для того, чтобы поужинать с приятельницей после работы. И вряд ли Мередит понадобилась безделушка Мэри Энн – она всего лишь отправлялась на репетицию. К тому же вкусы у близнецов были очень разными.
В дверь Шарлотты Бромли я звонила, уже подавив тревогу: вероятность обмена была опять решительно отметена.
*
На вид хозяйке было за тридцать, – ближе к сорока. Невысокая, округлая, с длинными каштановыми волосами и лицом, как полная луна. Меня бы уже удивил наряд в крестьянском стиле – блузка с широкими рукавами и пышная юбка из трёх частей, что называется из-под пятницы суббота, подчёркивавшая её далёкие от изящества пропорции, – но аксессуары! Дама была просто ходячей выставкой своих поделок. Пара треугольных, свисавших до плеч серёг с полудрагоценными камнями, огромная серебряная булавка, с полдюжины перстней, браслеты на руках и ногах различной ширины и выделки и три увесистых ожерелья – одно о бронзовой подвеской, уютно покоившейся в ложбинке меж мощных грудей.
Однако на гостиную артистические наклонности мисс Бромли явно не распространялись: от мебели, которой была обставлена комната, отказалась бы даже Армия спасения. Стоило мне опуститься на утративший пружины диван, как хозяйка озабоченно произнесла своим тонким голоском:
– Вы хотели побеседовать о Мэри Энн и Мередит.
– Хм, да. Боюсь, произошла ужасная трагедия.
Бромли немедленно выпрямилась и подобралась и, пока я повествовала в самых деликатных выражениях о покушении, в результате которого одна из её подруг погибла, а другая была ранена, сидела не шелохнувшись. К концу рассказа лицо Шарлотты Бромли приобрело пепельный оттенок.
Она сгребла рукой блузку на груди, открыла рот, пытаясь что-то сказать, но голос изменил ей. Я испугалась страшно – только инфаркта нам не хватало. Но рука сползла на колени, и хозяйка заговорила как обычно – настолько, конечно, насколько позволяли обстоятельства:
– Утром я собиралась позвонить Мэри Энн и пригласить её и Мередит на ужин… О боже, их родной брат… Каким же зверем надо быть? – с тихим изумлением выдохнула Шарлотта, и на её глаза навернулись слезы. – Мэри Энн часто о нём рассказывала. И писала ему постоянно. Даже меня упоминала в письмах, хотя чем я ему могла быть интересна, ума не приложу. Мэри Энн хотела нас познакомить. – Вынув платок из кармана юбки, она утёрла глаза. Затем, словно очнувшись, с недоумением глянула на меня: – Но зачем я понадобилась частному сыщику?
– У меня к вам есть вопрос. Вы дружили с обеими сёстрами?
– Верно. Хотя сначала я познакомилась с Мэри Энн и виделась с ней чаще, чем с Мередит. Она покупала у меня вещи… для магазина; я художник-ювелир.
– Вот поэтому я к вам и обратилась. Надеюсь, вы сможете помочь установить личности потерпевших.
– Я? Но как?
– Вы не помните, носил ли кто-нибудь из сестёр кольца?
– Конечно, помню, – не задумываясь, ответила Бромли. – Уж этого я не могла не заметить!
Несколько месяцев назад Мэри Энн попросила меня сделать ей кольцо, она его часто надевала. – Наконец-то! Ещё секунда – и я бы взорвалась от нахлынувших чувств, но, увы, Бромли продолжила: – Мередит так понравилось это кольцо, что она попросила сделать и для неё такое же.
– Точно такое же? – Я была близка к тому, чтобы перерезать себе вены.
– Да, что удивительно, ведь обычно вкусы сестёр ни в чем не совпадали. Наверное, простота дизайна подкупила обеих.
Боже! Опять тупик!
Но Шарлотта Бромли ещё не закончила:
– Только камни были разными. В одно кольцо я вставила аметист, а в другое – гранат.
– Которое…
Звонок оборвал меня на полуслове. Хозяйка, извинившись, вскочила и бросилась на кухню к телефону, пообещав вернуться через минуту. Прошло немало минут, а она всё разговаривала.
Я не могла усидеть на месте. Встала и принялась вышагивать вдоль дивана. Кухня находилась совсем рядом, и оттуда отчётливо доносился детский голосок Шарлотты: “У меня гости, ма, я тебе перезвоню”, “Обсудим это попозже” и трижды “Меня правда ждут, ма”.
Внезапно я прекратила дёргаться. Напрасно Шарлотта торопила свою «ма». По мне, они могли бы беседовать хоть до скончания веков.
Ибо я уже знала, что ответит Шарлотта Бромли.
Глава 44
Когда хозяйка вернулась в гостиную, я опять сидела на диване. Но уверенность, охватившую меня пять минут назад, уже разъедали сомнения, блестящая догадка требовала немедленного подтверждения.
– Простите, мама звонила, – виновато пробормотала Бромли. – Она ужасно многословна, а я до сих пор не научилась её унимать. Вы спрашивали, кому какое кольцо принадлежало?
– Да. Но, кажется, уже знаю ответ на этот вопрос. Кольцо с гранатом носила Мередит, верно?
– Верно. А как вы догадались?
– Кто-то упоминал, что Мередит на самом деле родилась тридцать первого января, за несколько минут до полуночи; значит, гранат – её камень. А Мэри Энн появилась на свет первого февраля, после полуночи. И её камень – аметист. (Вот такой ерундой и забита моя голова.)
– Совершенно точно, – похвалила Бромли. – Аметисты Мередит не нравились. И когда она сказала, что родилась в январе, я предложила гранат. Гранаты – темно-красные, – несколько менторским тоном пояснила ювелирша, – а Мередит обожала красный цвет. (Я кивнула, припоминая спальню старшей сестры.) Но почему эти кольца вас так интересуют?
– На руке девушки, которая сейчас лежит в больнице, было кольцо. – И в ответ на немой вопрос Шарлотты добавила: – С аметистом.
*
Вернувшись домой, я тут же кинулась к телефону – нельзя было заставлять Питера дольше томиться.
Услышав запись: “Привет, это Питер…” – я чуть не заорала в голос, но взяла себя в руки и, скрежеща зубами, произнесла: “Питер, это Дезире. Позвони, как только вернёшься. Есть новости, которых ты так долго ждал!”
Но, едва положив трубку, тут же забеспокоилась: поймёт ли он, что новость хорошая? Точнее, потрясающая! Надо было яснее выразиться. И я снова набрала номер – такой уж невротичкой уродилась. “Питер, это опять я. Забыла упомянуть: новость фантастическая!”
И стала ждать. Сварила кофе, хотя не очень-то и хотелось. Но я не могу пить кофе пустым. Наведалась в морозилку за маленьким кусочком мороженого. Трудно насладиться крошечным кусочком, особенно когда видишь как на иголках. Однако мороженое подействовало на меня успокаивающе, и я опять двинула к морозилке – уже за более весомой порцией.
Телефон зазвонил, когда я подносила ко рту последнюю ложку. Питер! Впопыхах я запнулась о собственную ногу и не шмякнулась лишь благодаря удачному расположению кухонной мебели: под руку подвернулся край стола.
– Тётя Дез? – раздался в трубке неуверенный голос.
Эллен! А я совсем о ней забыла!
– Ой, как хорошо, что позвонила! Я разыскивала тебя.
– Я вернулась полчаса назад. Провела целый день у Вики, мы вместе работаем. Послушай, я ужасно переживаю из-за того, что в пятницу тебе нагрубила.
– И ты ещё извиняешься! Это я во всём виновата. Поставила тебя в неловкое положение. Прости.
– Но ты ведь не нарочно. Старалась ради меня.
– Не нарочно. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. И всё же я вела себя как последняя дура. Если я пообещаю больше никогда так не делать, ты простишь меня?
– Боюсь, что нет.
– Но почему?
– Я только что разговаривала с Майком Линтоном, – хихикнула Эллен.
– И?..
– Он был очень мил. Мы проболтали минут пятнадцать и договорились встретиться в среду вечером.
– Эллен! – заверещала я. – Как я рада! Вы обязательно понравитесь друг другу, я это чувствую!
– Если и не понравимся, всё равно попробовать стоит.
– Верно. Знаешь, если дело не выгорит, то у Питера наверняка есть очень…
