Текст книги "Кэтрин Эбдон и школа волшебников (СИ)"

– Будьте особенно аккуратны при работе с палочкой. Нужно точно указать на предмет, который вы превращаете. Вспомните историю о царе Мидасе: вот пример неосторожного применения полезного заклинания.

Кэти тоже помахала палочкой, стараясь добиться плавности движения вначале и неожиданного хитроумного кульбита в конце.

Повторяя – безрезультатно – заклинание в десятый, двадцатый раз, Кэти ловила на себе взгляды одноклассников. Над ней не смеялись, смотрели, наоборот, с сочувствием, но даже это было невыносимо. Она ушла в угол и продолжила механические движения палочкой, повернувшись к классу спиной. В конце концов, понимание бессмысленности этих действий привело к тому, что она окончательно пала духом, отшвырнула палочку и опустилась на пол, закрыв лицо руками. К чему всё это? Все эти попытки казаться такой, как все, изображать из себя то, чем на самом деле не являешься?

Вообще-то Кэти была готова к отказу Снейпа. Решительное «нет» на её просьбу не было неожиданностью. Но только спустя какое-то время, уже поднявшись из подвала, Кэти осознала, что означает этот отказ. Это сразу перечеркнуло все её попытки хоть чем-то помочь себе, а ждать и надеяться она уже устала.

– Что случилось? – тихо подошла МакГонагал.

– Ничего не случилось, – с деланным спокойствием ответила Кэти. – А вы ожидали, что-то наконец случится?

МакГонагал поджала губы.

– Поднимите свою палочку и впредь...

– Я помню. Это мои глаза и руки, – сказала Кэти, подбирая палочку.

– Пойдёмте со мной. – МакГонагал вышла из класса.

В учительской МакГонагал подошла к столу в центре комнаты и пригласила Кэти присесть.

В углу удобно расположился профессор Снейп. Он только раз взглянул на вошедших и вновь скрылся за газетой.

– Садитесь же! – опять позвала МакГонагал.

Но Кэти осталась стоять в дверях. Укрыв руки, в ставшей уже привычной позе, она сжалась в комочек, как взъерошенный котёнок.

МакГонагал вздохнула и вернулась к ней.

– Что с вами творится? Я не понимаю вашего поведения. Постоянные штрафы, наказания, ваше нежелание работать на уроках. Споры с преподавателями... Профессор Реддл, ваш декан, неоднократно жаловался... В чём дело? Объяснитесь, мисс Эбдон!

Кэти ничего не ответила.

– Может быть, у вас неприятности? Кэтрин, что происходит, я не понимаю! Были ведь и конфликты с учениками, не так ли?

Кэти упорно молчала.

Из угла послышался шорох переворачиваемого газетного листа.

МакГонагал хотела встряхнуть Кэти за плечо, протянула руку – и тут же отдёрнула её.

– И вы спрашиваете, нет ли у меня неприятностей? – у Кэти вырвался истерический смешок. Она почувствовала, что ещё совсем немного, и она постыдно разревётся.

МакГонагал неодобрительно посмотрела на Кэти, прошла к окну и вновь вернулась.

Кэти начала шмыгать носом.

– Отпустите меня домой, – неожиданно вырвалось у неё. – Я больше не могу так.

– Что? – удивилась МакГонагал. – Домой?

– Я не могу больше ждать. Профессор Дамблдор пообещал, что скоро всё изменится, но скоротак и не наступило.

– Но ждать осталось действительно совсем немного, – голос МакГонагал смягчился. – Вы же можете пока заниматься теорией, найдите ещё какое-нибудь занятие. Вы, кажется, рисуете?

– Какое... ещё... занятие... – Кэти заплакала, – я не могу думать ни о чём другом. Дамблдор ничего мне не объяснил... Чего мне ждать... Теория... Я просила профессора Снейпа дать мне книгу...

– Какую книгу? – не поняла МакГонагал.

– Книгу про зелья, – Кэти суматошно обшаривала карманы в поисках носового платка, и в то же время вытиралась рукавами.

– Какую книгу? – МакГонагал повернулась к Снейпу.

Тот со вздохом отложил газету и поднялся.

– Мисс Эбдон просила у меня книгу, очень редкую. И очень... особенную. Будь эта книга в библиотеке – она находилась бы в Особой секции.

МакГонагал опять обернулась к Кэти и молча ждала от неё объяснений. Кэти всхлипнула, в последний раз вытерла слёзы и срывающимся голосом выговорила:

– Я хочу... мне нужно узнать про одно зелье.

МакГонагал и Снейп переглянулись: МакГонагал – удивленно, Снейп насторожённо.

– Только одно? И какое же? – спросил он.

Кэти заколебалась, а потом ответила:

– Инициирующее зелье.

– Инициирующее зелье?! – поразилась МакГонагал.

– Инициирующее зелье, – на лице Снейпа не дрогнул ни один мускул. – Откуда вы узнали про это зелье?

Кэти глянула исподлобья, стесняясь своего заплаканного лица, опять всхлипнула и ответила:

– Я прочитала про него в Превосходном... В той большой книжке в библиотеке.

Снейп усмехнулся:

– В большой книжке... Вот так просто взяли и прочитали?

Кэти пожала плечами.

– О чем вы говорите? – не выдержала МакГонагал. Она переводила удивлённый взгляд с Кэти на Снейпа и обратно. – Вы хотите сказать, что существует зелье, которое способно...

– Да, существует зелье, с помощью которого можно инициировать маглорожденного волшебника. – В отличие от МакГонагал, Снейп ничуть не удивлялся.

– Но почему? Почему в таком случае его не используют? – поразилась МакГонагал.

– Почему вы не дали мне прочитать эту книжку? В ней должен быть рецепт приготовления этого зелья!

– Я вам уже сказал: эта книга вам не поможет.

– Но почему?!

Снейп высокомерно улыбнулся:

– Вы считаете, что, научившись готовить припарки от ушибов, сможете справиться с зельем, изобретённым Великим Мастером? А с чего вы взяли, что подобное зелье, о котором даже мало кто знает, можно сказать, легендарное, легко в приготовлении?

– Я не...

– Знаете ли вы, что для приготовления этого зелья требуется семьдесят шесть дней?

Кэти хмуро посмотрела на Снейпа.

– Знаете ли вы, что в процессе приготовления этого сложнейшего зелья применяется магия высшего уровня, необходимо использовать восемь заклинаний герметики и трансфигурации... А вы ещё л юмосне освоили.

Кэти покраснела и потупилась.

– Ну, допустим, вы найдете мага, который сумеет это сделать. Но... – Снейп окинул Кэти оскорбительным взглядом. – Но в состав этого зелья входят очень редкие и дорогие компоненты. Например, жабры филиппинского огненного колибри и бутоны заполярной ложнопестиковой осоки. Есть у вас эти составляющие? – Снейп ухмыльнулся. – Не их ли вы искали пару минут назад в своих карманах?

Кэти опустила голову.

– Предположим, у вас даже есть знакомые контрабандисты, которые занимаются такого рода поставками. Может быть, у вас достаточно средств, чтобы оплатить их услуги? – Снейп опять оглядел Кэти с головы до ног. – По вашему виду не скажешь.

Кэти съёжилась. Она словно со стороны увидела потрёпанные обшлага и протёртые на локтях рукава своей мантии.

– За одну заполярную осоку вам пришлось бы выложить несколько сотен галеонов.

Кэти прерывисто вздохнула.

– Вы хоть представляете, что это такое – заполярная ложнопестиковая осока?

Всё это время МакГонагал не сводила со Снейпа задумчивого взгляда.

– Отпустите меня домой, – замученным голосом повторила Кэти. – Я больше не могу.

– Да нет... Что вы говорите... – растерялась МакГонагал.

– Летать я так и не научилась... – Кэти потерянным взглядом обвела помещение. – Но по крайней мере у меня теперь появилась новая цель в жизни.

Снейп насмешливо поднял брови. МакГонагал всё так же растерянно глядела на нее:

– Что?

Кэти вызывающе посмотрела прямо в глаза Снейпу:

– Заработать достаточно денег, чтобы съездить в Гренландию и поймать колибри!

Глава 13

инициация

За завтраком Кэти получила письмо от дяди Вилли. Увидев знакомый почерк, она почему-то не обрадовалась, как обычно. Наоборот, засосало под ложечкой и стало ещё тоскливее.

Здравствуй, кот ё нок!

Я очень соскучился, считаю деньки до того момента, когда снова тебя увижу.

А ещё почему-то у меня на душе неспокойно. Ты совсем ничего про себя не п и шешь. Те открытки ...

Кэти нервно оглянулась, свернула письмо и поторопилась выйти из Большого Зала.

Она побрела по коридору в поисках укромного местечка, чтобы укрыться от чужих любопытных глаз, чересчур громких голосов, слишком счастливого смеха. Всё это было невыносимо.

Вчера вечером профессор МакГонагал уверила Кэти, что Дамблдор прибудет поздно ночью и завтра – то есть уже сегодня – обязательно встретится с Кэти и всё ей объяснит. Кэти твёрдо решила добиться от него не расплывчатых обещаний, а ясного и конкретного ответа: когда и как произойдёт её инициация. А если Дамблдор опять будет грустно улыбаться и просить подождать ещё немножко, совсем чуть-чуть, то – Кэти чуть не заплакала – она уедет домой.

Нелегко ей далось такое решение. Сердце разрывалось от боли. Она не спала всю ночь, обдумывая своё положение. Она стискивала зубами подушку, чтобы не рыдать в голос, вспомнив, как вот так же плакала, когда мама не хотела отпускать её в Хогвартс. Она смотрела сквозь слёзы на залитое холодным дождём окно и вспоминала свои слова: «Я сама себе завидую!» Оказалось, у неё много таких воспоминаний, от которых теперь хотелось выть. И постоянно возвращалась мысль: «Лучше бы ничего этого никогда не было! Лучше бы всё это так и оставалось сказкой!»

А ещё Кэти думала, что, если она вернётся в Лондон, то уже не будет той девчонкой, любительницей беззаботно посидеть над книжкой, никогда она не будет так же счастлива, рисуя снова и снова свой каштан, и никогда не сможет так же безмятежно смотреть дяде Вилли в глаза, смеяться и наперегонки с ним уписывать мороженое. Потому что ей позволили заглянуть в потайную замочную скважину и увидеть другую, сказочную жизнь, дали понять, что это её жизнь, даже дали время осознать, что это действительноеё жизнь, но...

Сегодня ночью Дамблдор не вернулся. За завтраком он не показывался.

Кэти остановилась у окна, глядящего на квиддичный стадион и снова развернула письмо.

... Те открытки, что ты присылаешь, – это просто отписки. Мне кажется, ты что-то скрываешь. У тебя действительно вс ё в порядке? Надеюсь, что это мне просто кажется.

«Нет, дядя Вилли, у меня далеко не всё в порядке. Ты ждёшь на каникулы свою жизнерадостную племянницу, юную ведьму. А увидишь несчастную девчонку, по-прежнему никому не нужную».

А у нас шикарные планы на рождественские каникулы! Я знаю, что мама уже пр и готовила для тебя подарки, и я – тоже.

Рождество... До каникул оставалось меньше месяца. В замке уже витало предпраздничное настроение. Хагрид уже присматривал ель, которую установят в Общем Зале. Филч и МакГонагал уже шушукались, обдумывая украшение помещений. Студенты тоже собирались вместе и обсуждали, кто как проведёт каникулы.

Вилма приглашает нас с тобой на Рождественский Бал Клуба Любителей Маг и ческих Фокусов и Развлечений.

«Ты ждешь от меня магических фокусов? Ну что ж, я смогу объяснить тебе, как нужно садиться на метлу и как правильно держать волшебную палочку. Ты хочешь фокус? Извини, я не в настроении...»

Она много рассказывала о школе, в которой ты теперь учишься. А я , представь себе, прочитал все твои книжки про Хогвартс. Т ебе нравятся твои пр офессор а ? Вилма рассказала, что деканом Гриффиндора в её время был профессор Реддл. Интересно, правда? Я подумал , что автор всех этих книг была за что-то здор ово обижена на этого господ и на . Тебе так не кажется?

Кэти невесело усмехнулась: ещё как кажется!

А как у тебя складываются отношения с твоими одноклассниками? Ты всегда была не слишком общительной. Но здесь, наверное, у тебя должны появиться друзья. И ка кой-нибудь симпатичный мальчик ...

Друзья? Кэти пожала плечами. Что значит друзья? Это те, с кем проводишь много времени? С кем делишься секретами? Друзья... Кэти задумалась. Из одноклассников ближе всех она сошлась с Алисой. Да и с остальными ребятами достаточно дружелюбные отношения. А ещё есть приятели среди привидений и персонажей старинных картин. Вот об этом можно будет рассказать дяде Вилли поподробнее – ему понравится...

Начались уроки. Поскольку мадам Хуч разрешила Кэти не посещать занятия, у неё выдался свободный часок. Обычно она проводила эти часы в библиотеке. Но сегодня... Сегодня Кэти наблюдала в окошко, как её одноклассники резвятся высоко в небе – может быть, наблюдала в последний раз. Она засмотрелась на фигурку в красной шапочке, легко скользящую в вышине. Глядя на изящные пируэты, Кэти почувствовала острую тоску. Она забыла про недочитанное письмо, зажатое в руке, и полностью отдалась полёту. Она словно слилась с этой фигуркой, будто бы это она летает там, смело пикирует, ловко останавливает падение и красиво вновь набирает высоту...

– Опять?!

Кэти вздрогнула и обернулась – уперев руки в бока, в двух шагах от неё стоял разъярённый Реддл. Из-за его плеча виднелась ещё одна фигура в чёрной мантии. Профессор Снейп.

– Да сколько же это будет продолжаться! Мало того, что магла, так ещё и тупая! У тебя что, совсем не хватает соображения? Если уж прогуливаешь, так сиди в каком-нибудь углу и носу не высовывай, а не шляйся по школе!

От такого неожиданного и несправедливого обвинения Кэти даже растерялась.

– Мадам Хуч освободила меня от своих занятий, – дрогнувшим от обиды голосом объяснила она.

Реддл досадливо отмахнулся, как-то брезгливо посмотрел на неё и повернулся, чтобы уйти. Кэти обратила внимание, что Снейп не сводит с неё взгляда. Вдруг что-то защекотало подбородок, она поднесла руку к лицу. Оказывается, пока Кэти наблюдала за чужим полётом, из глаз её катились слёзы. Она яростно вытерла лицо рукавом мантии, не тратя времени на поиски платка, с вызовом глянула на Снейпа, но увидела только его удаляющуюся фигуру.

Оставшись опять одна, Кэти обнаружила зажатое в кулаке письмо. Она расправила его и попыталась читать дальше. Глаза, которые щипало от слёз, выхватили из текста фразу: «если бы ты знала, как я тебе завидую». Кэти, застонав, уткнулась лбом в холодное стекло, и рыдания сотрясли все её тело.

Устав плакать, чтобы успокоиться и освежиться, она вышла из замка. Снег, выпавший под утро, опять растаял. Было слякотно и по-зимнему холодно. В воздухе танцевали редкие снежинки, а упав на землю – сразу же таяли и смешивались с грязью. Кэти запахнулась поплотнее в мантию, шагнула на тропинку и направилась к стадиону. Потом подумала, что её могут увидеть из окон школы, да и с одноклассниками встречаться не было желания. Поэтому с тропинки она свернула на разбитую дорогу и побрела по ней, оскальзываясь и увязая в жидкой смеси снега и грязи.

Кэти шла, глядя под ноги и стараясь выбирать места посуше. Чтобы окончательно не увязнуть в вязкой жиже, пришлось всё внимание сосредоточить на дороге. Целью стало именно идти, всё вперёд и вперёд, добраться до вот этой кочки, потом вон до того большого камня. Вскоре снег повалил гуще, Кэти наконец совсем продрогла в своей тоненькой мантии. Пора возвращаться, наверное. Застряв посреди большой лужи, Кэти оглянулась посмотреть, далеко ли она успела уйти.

Замка уже не было видно за снежной пеленой. Кэти попыталась определить свое местонахождение, но оказалось, что она давно сбилась с дороги и теперь съёжилась посреди большого открытого пространства, пронизываемого несильным, но очень холодным ветром. День только начинался, но из-за снегопада казалось, что уже наступили сумерки.

Кэти ощутила беспокойство. Она вдруг осознала свое бедственное положение: окоченевшая и насквозь промокшая, в совершенно незнакомом месте. В ботинках хлюпало, мокрый снег вперемешку с дождём бил прямо в лицо. Кэти растерянно постояла, попытавшись прикрыть лицо от порывов ветра, потом решила, что терять уже нечего и двинулась прямо через лужу. Оказалось, что терять было что: Кэти сразу провалилась по колено, и когда выбралась на место посуше, у неё уже зуб на зуб не попадал.

Пытаясь защититься хотя бы от ветра, Кэти прикорнула за большим валуном и попыталась придумать, что же делать. Но все умные мысли в голове тоже, наверное, замёрзли, потому что их просто не было, только несколько слов крутились как в хороводе: «Холодно... как холодно... м-м-м... холодно...». Кэти оставалось лишь слушать щёлканье собственных зубов, да кутаться в мокрую мантию.

Очень скоро от холода заломило пальцы рук и ног, всё тело, казалось, превратилось в ледышку. «И без всяких заклинаний», – это была первая связная мысль. «Так недолго и совсем замёрзнуть», – вторая мысль, оттаявшая в голове, была более полезной. «Нужно двигаться», – Кэти попыталась подняться на ноги, но занемевшие конечности не слушались, и она упала. Поднявшись со второй попытки, Кэти принялась сначала топать ногами и размахивать руками, потом стала прыгать на месте.

Это, конечно, не согрело её совсем, зато не позволило закоченеть окончательно. Кэти решила, что нужно делать что угодно, только не сидеть на месте. Потому что если она будет вот так сидеть, то запросто может замёрзнуть насмерть. А если она будет вот как сейчас, подпрыгивать на месте, то... скоро она устанет, присядет отдохнуть и – может замёрзнуть насмерть.

И поэтому Кэти пошла вперёд. Направление «вперёд» означало лишь то, что двигалась она лицом вперёд, а не боком и не спиной. А вот куда она шла – неизвестно. Просто она подумала, что в сидении на одном месте, причём незнакомом, нет никакого толку, а вот если она будет идти хоть куда-нибудь, то... куда-нибудь и придёт. Поскольку в такой ситуации направление движения не имело значения, Кэти поплелась в ту сторону, куда толкал её ветер. Правда, иногда казалось, что дул он во все стороны сразу.

Так, нагнув голову, чтобы хоть немножко защитить лицо от снега, Кэти брела, пока не выбилась из сил. Тогда она опустилась на землю, сжавшись в комочек, немножко отдохнула, опять встала и опять пошла. Иногда она осматривалась вокруг в надежде увидеть знакомые места, но тщетно. Ей пришло в голову, что она всё это время бродит кругами вокруг замка или по квиддичному стадиону, а из-за разыгравшейся пурги просто ничего не видит.

Ни на что не надеясь, она продолжала идти до полного изнеможения, потом опускалась на землю, через несколько минут поднималась и шла дальше. Неизвестно, сколько прошло времени. Кэти показалось, что стемнело уже не только из-за погоды. И наконец настала минута, когда Кэти не смогла подняться. Тогда она отползла под прикрытие какого-то кустика и заплакала.

Сначала она плакала от усталости, от боли в замерзших руках и ногах, потом ей вспомнилось письмо дяди Вилли, и она стала плакать от жалости к себе. Как скоро кончилось её счастье: ей посчастливилось попасть в сказочную школу и... всё. На этом везение закончилось. А теперь, кажется, скоро закончится вообще всё. И так глупо закончится! Она съёжилась от стыда. Только сейчас Кэти сообразила, что когда она заблудилась, могла хотя бы попытаться позвать на помощь. А теперь у неё не осталось сил даже на это. «Где же вы, добрые волшебники...»

Вконец измученная, Кэти впала в забытье. То ей казалось, что она дома, в своей комнате, в своей кровати, то – что она по-прежнему бредёт по заснеженной пустоши прочь от Хогвартса. Потом ей привиделся каштан, но не тот маленький, который она рисовала летом, а уже выросший. Будто это под ним она уютно устроилась в жаркий августовский день, и это его листва шелестит над головой, овевая приятным ветерком. И иногда к её ногам падают крошечные, ещё не созревшие, каштанчики. Но вот они посыпались чаще, и чаще, и чаще, Кэти уловила какой-то ритм в шорохе их падения: стук-стук... стук-стук-стук...

Она запрокинула голову, чтобы посмотреть, откуда падают каштаны, оперлась рукой о траву, чтобы подняться, и... вздрогнула от холода. Кэти открыла глаза: из снежной белесой каши, в которую превратилось пространство вокруг, приближалась какая-то тёмная масса, издающая ритмичный перестук. Кэти попыталась вскочить, закричать, но смогла только чуть шевельнуться и застонать.

В глазах потемнело, и она опять впала в полубессознательное состояние. Как будто со стороны она увидела, как тёмная масса приблизилась и обратилась каретой, как карета остановилась и из неё выбрались две фигуры в тяжёлых шубах. Фигуры оказались Дамблдором и Филчем. Она почувствовала, как её тоже укутывают в шубу, поднимают и укладывают в карете. Только она так и не поняла – произошло ли это на самом деле, или всё это лишь продолжение её видения.

Дальнейшие события Кэти помнила смутно. Ей казалось, что она по-прежнему блуждает где-то в метель и жуткий холод. Она пыталась выбраться из-под завалившего её снега – и обнаруживала, что мадам Помфри укутывает её сброшенным одеялом. И тогда Кэти осознавала, что лежит в лазарете в тёплой постели, а мадам Помфри подсовывает ей какое-нибудь зелье, то кислое, то горькое. И каждый раз, выпив лекарство, Кэти опять проваливалась то ли в сон, то ли в забытье. Иногда то ли во сне, то ли на самом деле она видела перед собой лица: озабоченное – Снейпа, огорчённое – Реддла, озабоченные и огорчённые – Дамблдора и МакГонагал.

Уже потом Кэти сказали, что она провалялась без памяти целых три дня.

Когда Кэти наконец пришла в себя, то почувствовала себя слабой, как новорожденный котёнок. Она открыла глаза, с трудом повернула голову и осмотрелась. Она лежала в постели, вокруг неё – белая ширма, из-за которой вынырнула фигура в белом халате... в белой мантии. Кэти обратила внимание на руки в огромных кожаных перчатках. «Это из драконьей кожи, – всплыло в её памяти, – у меня тоже есть такие». Кэти посмотрела в лицо вошедшему – тоже знакомое лицо.

– Выпей, детка, – перед ней появилась кружка с дымящейся жидкостью. – Давай же, будь умницей.

Кэти попыталась поднять руку, но от слабости едва шевельнула пальцами. Тогда она послушно проглотила зелье, оказавшееся очень горячим и горьким. И тут же её окутало густым дымом. Она увидела, что дым повалил из её рта, носа, даже из ушей. Кэти устало закрыла глаза и перед тем, как опять провалиться в сон, услышала знакомые голоса. Кэти сосредоточилась на усилии вспомнить – кому же принадлежат эти голоса:

– ...завтра.

– Нужно было сделать это сразу, без всяких экспериментов. Я очень жалею, что согласился подождать – видите: чуть было не случилась трагедия.

– Но не случилась же.

– Просто чудо, что мы с мистером Филчем оказались там именно в это время. Ещё полчаса – было бы поздно, никакое отогревающее заклинание не помогло бы...

В очередной раз Кэти очнулась ночью. Темноту рассеивал маленький огонёк свечки, стоящей на столике справа от её кровати. Около Кэти тут же очутилась мадам Помфри, она подала очередную кружку с целебным зельем. На этот раз дым из ушей не пошел, и зелье было уже не горькое, а кисло-сладкое.

Утром Кэти почувствовала себя совсем здоровой, слабость тоже прошла. Мадам Помфри осмотрела её язык, заглянула в глаза, подёргала за уши и принесла ещё один отвар.

– Вот, выпей, и после завтрака можешь отправляться на занятия.

Кэти взяла в руки большую кружку, заглянула в нее: зелье было голубоватого оттенка и густое, как кисель. Она проглотила этот кисель, скривилась и долго ещё откашливалась: вкус был таким, будто она сжевала килограмм незрелой хурмы.

После болезни странно было оказаться опять в своей комнате. Странно было, что всё вокруг по-прежнему, и не так-то много времени, оказывается, прошло. Это ей показалось, что миновала целая вечность, а на самом деле за три дня ничего и не изменилось: те же Алиса и Ребекка, прибежав после завтрака, щебетали о предстоящих уроках, и невыполненных домашних работах, и зловредных профессорах. На Кэти девчонки набросились с вопросами: