Текст книги "Отравленный трон"

Автор книги: Селин Кирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Мятежный дух

– Рори? – тихо спросила Винтер и оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться в отсутствии любопытных глаз. Прошло четыре дня с тех пор, как Рази получил разрешение уехать, а призрак Рори Шеринга с обещанными им вестями все еще не появлялся. Времени оставалось мало.

Завтра утром уедет и Кристофер. Через два дня после этого уедет Рази, и в этот день Винтер тоже придется проститься с отцом. В ней поднялось волнение при мысли об этом, но она подавила его в себе. Девушка все еще чувствовала, как оно беспокойно ворочается где-то в желудке, но не собиралась позволять чувствам выбивать ее из колеи и мешать ее планам. Теперь Винтер заперла себя на все засовы, прочно, как темницу.

Она подождала, не задрожит ли воздух – это всегда было сигналом появления Рори Шеринга, – но все было спокойно. Рори не слышал ее зова. Она вздохнула и от досады закусила губу.

Все было на своих местах. Последние два дня Рази потратил на то, чтобы снарядить Кристофера для длинного пути в Марокко. Кроме собственной лошади Кристофера, Рази подарил ему двух сменных коней и мула со всей поклажей. Кристофер жалел о том, что не может участвовать в сборах в свое же путешествие, но Рази все еще считал, что молодому человеку слишком опасно покидать его комнату.

С течением времени этот запрет все больше тяготил Кристофера.

А в это время Винтер и Марни потихоньку готовились к тайному отъезду Винтер. Все шло гладко и быстро, и теперь Винтер не нуждалась ни в чем, кроме обещанной вести.

Винтер снова огляделась. Наступал вечер. Пыльный предзакатный свет косыми лучами проникал между каштанами; вороны и галки из темницы сонно каркали и хохлились на ветках. Вечерний намаз мусульман только что закончился, с турнирной арены до Винтер доносились голоса упражняющихся солдат, а с длинного луга, где стреляли лучники, – стук падающих стрел.

Она попыталась еще раз и тихо позвала, сказала в насыщенный солнцем воздух:

– Рори! Ты мне нужен!

Лоркану не становилось лучше. Она знала это, он тоже. Все они это знали. Он был так слаб, что мог добраться только до кресла у окна и полностью полагался на помощь Кристофера даже в простейших повседневных делах. Но он хотя бы избавился от ужасного холода в костях, и не приходилось больше растапливать его камин до жара доменной печи.

Кристофер тревожился за него, беспокоился, что станет с Лорканом после его отъезда. Они почти все время проводили вместе – разговаривали и играли в карты, – и хотя бесконечное одиночное заключение наскучило Кристоферу, он не мог вынести мысли о том, чтобы оставить своего друга в одиночестве.

Два дня назад Рази представил им опрятного молодого человека по имени Марчелло Тутти. Рази предложил его помощь «выздоравливающему», как он дипломатично сказал, Лоркану. Чистенький, смуглый и учтивый человечек посидел с Лорканом два утра, по нескольку часов, любезно болтая по-итальянски, выполняя поручения при необходимости, и Лоркан сказал, что вполне доволен им, но намерен воспользоваться его помощью только после отъезда Кристофера. Так что юноша снова стал проводить все время в покоях Лоркана, но на сердце у него стало легче от мысли, что у Лоркана и Винтер будет еще помощник кроме него.

Часы пробили половину после девятой четверти, Винтер нетерпеливо фыркнула и запустила руки в волосы. Слава богу, не было больше этих проклятых пиров – Джонатон предпочитал ужинать в одиночестве, пока не рассосутся синяки и не пройдет хромота. Но сейчас ужин в комнате Лоркана уже ждал ее, отец с Кристофером задумаются, куда она пропала. Кристофер захочет пойти поискать ее, просто чтобы выйти из тесных комнат и размять ноги.

– Чтоб тебя! – пробормотала она. Пора идти, не стоит рисковать, продолжая ожидание.

– Твой мятежный призрак в беде, девочка-которая-раньше-служила-кошкам, его товарищи преследуют его и насмехаются над ним, он так измучен их постоянными нападками, что превратился в простой туман.

Винтер осторожно обернулась и увидела, что из-под кустов на нее глядит рыжая кошка.

– Не волнуйтесь, рыжеголовая мисс, здесь нет никого, кто бы увидел, как вы с нами общаетесь. – Кошка вышла на свет и подняла на Винтер свои холодные зеленые глаза.

– Что с Рори? – неохотно спросила Винтер.

Кошка передернула лопатками:

– Он пытается справиться.

– С чем?

– С тем, кто измучен и не помнит своего имени.

Винтер закусила губу с досады. Иногда ей казалось, что кошки говорят так специально, чтобы поиздеваться над людьми и посмеяться, прикрывшись хвостом.

– Я тебя не понимаю, – напряженно ответила она.

Кошка только фыркнула, будто считала, что это – не ее забота. Она стала смотреть на пыльную тропинку и сузила глаза, заметив какую-то мелкую добычу, доступную лишь ее взору. Потом дернула кончиком хвоста и облизнулась.

– Не суетись, – сказала она и пустилась прочь, не отрывая глаз от своей добычи, – мускулистое тело рыжей хищницы так и скользило по дорожке. – Я позову тебя, если мятежному духу удастся бежать и материализоваться. Ступай… твои тебя ищут… – Кошка остановилась под кустом совершенно неподвижно, только кончик хвоста продолжал подергиваться.

Винтер быстро ушла, чувствуя, как по спине ползут мурашки. Не успела она завернуть за угол, как услышала шорох в кустах, звук прыжка и отчаянный писк какого-то маленького зверька. Она вздрогнула, зажмурившись, – кошка схватила добычу.

Винтер вошла в комнату и сразу услышала хохот Лоркана. Кристофер громко и убежденно настаивал:

– …нет! Я клянусь! Почему ты не веришь?

Они умерили свое веселье, слыша, что кто-то вошел, и Кристофер осторожно подкрался к двери Лоркана и выглянул наружу. Он облегченно вздохнул и крикнул через плечо:

– Это твоя дочь!

– Очень она нам нужна без еды! – ответил Лоркан, повысил голос и крикнул ей: – Где наш ужин, женщина?

Она засмеялась и скинула с плеч инструменты:

– А где мой, лентяй ты бородатый?

Оба сидели у огня. Лоркан, сегодня полностью одетый в брюки, башмаки и широкую белую рубашку, сидел в кресле со множеством подушек, поставив ноги на скамеечку. Кристофер только что присел на груду подушек, где имел обыкновение валяться вечерами. Они глядели на нее с выжидательной улыбкой, она развела руками.

– Не ждите от меня развлечений, – предупредила она, – светские беседы не в моем характере.

Это почему-то весьма их развеселило, и Винтер плюхнулась на подушки рядом с Кристофером и откинула голову к стене. К великой ее досаде, еды они действительно не припасли и, вместо того чтобы заняться ужином, возобновили игру в шахматы.

– И все-таки, господа, где мой ужин?

Они переглянулись с улыбкой, и сердце Винтер забилось. Наверно, к ним собирается в гости Рази! В последние несколько дней он заходил в любой час дня и ночи. Как только ему удавалось ускользнуть от охраны или светских обязанностей, он пробирался к ним по тайным коридорам и проводил в их обществе все свободные минуты. Сначала они слышали тихое царапанье, словно за панелью скреблась мышь, а потом, нагибая голову под притолокой, входил улыбающийся Рази. Он редко мог остаться надолго, но иногда приносил карты и свитки, движением головы подзывал Кристофера, и они исчезали в своих покоях на несколько часов, планируя маршрут Кристофера в Марокко. О, как она надеялась, что Рази удастся вырваться, ведь именно в этот вечер ужинать без него было бы преступлением.

Лоркан хотел что-то сказать, но все они замолчали и улыбнулись, слыша тихий стук в тайную дверь. Кристофер и Винтер сразу вскочили на ноги и, смеясь, наперегонки побежали к двери.

Рази, улыбаясь, стоял в дверях, держа закрытую крышкой кастрюлю. Из-под крышки вырывался дымок, так вкусно пахнущий пряностями, что у Винтер потекли слюнки. Рази осторожно поставил кастрюлю на стол, который накрыли еще раньше, и Кристофер на минутку убежал в свои комнаты и вернулся с флягой белого вина и корзинкой пирожных.

– Откуда взял? – подозрительно спросил Рази, разглядывая корзинку и одновременно открывая кастрюлю с экзотическим кушаньем.

Кристофер поднял брови.

– У меня есть сторонники, – ответил он.

Лоркан фыркнул:

– Их принесла сегодня утром маленькая, пухленькая блондинка горничная. Губки бантиком, кудряшки веером.

Кристофер ему подмигнул.

– Она высоко оценила мои услуги, – серьезно сказал он.

Рази неуверенно поглядел на сласти, а Кристофер закатил глаза и вызывающе засунул пирожное в рот. Рази глядел на него испуганно.

Винтер понюхала идущий от кастрюли пар почти сладострастно:

– О господи, Рази! Отравится так отравится, нам больше достанется! Давай уже накладывай!

Они ели из мисок пальцами, как мусульмане, поставив чайные чашки на стол у ног. Лоркан остался в кресле и ел понемногу, а остальные, как в настоящем гареме, расположились на подушках у его ног и серьезно, молча ели некоторое время, только теперь осознав, насколько были голодны.

– Клянусь Фритом! Это первый сорт! Я тосковал по этому блюду с тех пор, как уехал из родной страны. Как тебе удалось пробраться в кухню? – Кристофер положил себе добавки и подлил чаю Винтер.

Винтер и Лоркан, чуть не подавившись, воззрились на Рази в изумлении.

– Ты что, сам это приготовил? – спросила Винтер.

Рази глянул на нее через край миски, осторожно подбирая последние кусочки. Он улыбнулся одними глазами и кивнул.

Лоркан склонил голову, чтобы лучше разглядеть юношу, который опирался о его скамейку для ног.

– Ну, парень, – сказал он, – ты меня удивил.

Рази откинул курчавую голову на ручку кресла Лоркана и улыбнулся ему.

– Да уж, – выдохнул Кристофер, наконец откидываясь назад и вытирая пальцы салфеткой. – Если я что-нибудь готовлю, то на этом с голоду, конечно, не помрешь, но кухня Рази заставит вас действительно радоваться жизни.

Он негромко рыгнул и с довольным вздохом погладил себя по животу.

Они не оставили без внимания пирожные и выпили вина Вечер проходил, скрашиваемый смехом и непринужденной беседой. Никто не говорил об отъезде Кристофера. Никто не упомянул семью Рази, никто не задумывался о неопределенности будущего Мурхоков. В этот вечер будущего вовсе не было. Были только они, четыре друга, которые шутят и болтают после вкусного ужина. В этот краткий прекрасный вечер все они почувствовали себя счастливыми.

Они разговаривали до глубокой ночи.

– Помнишь?.. – засмеялся Кристофер, подавшись вперед и тряся Рази за коленку. – Как он вбил себе в голову, что ты поменяешь своего жеребца на одну из его лошадей.

Рази ухмыльнулся, покраснев:

– Еще б не помнить! Старый скряга! С родной дочерью ему было расстаться легче, чем с кошельком…

Кристофер повернулся к Винтер и Лоркану, смеясь до слез от этого воспоминания:

– А Рази… Рази ничего не понял! Эти девицы все время заглядывали в шатер… – Он выпрямился, откинул волосы назад по-женски, захлопал ресницами, изобразил обольстительную женскую походку и промурлыкал высоким голосом: – Не хочешь ли еще сладостей, лорд Рази? – Он наклонил голову и покосился из-под ресниц на Винтер и Лоркана. – Не принести ли тебе воды, лорд Рази? – Кристофер наклонился вперед и, взволнованно дыша, грудным голосом продолжал: – Не хочешь ли, чтобы я взбила тебе подушки, лорд Рази?

Лоркан расхохотался до кашля, Винтер спрятала широкую улыбку за чашкой. Рази багрово покраснел и, ухмыляясь, отвесил Кристоферу подзатыльник:

– Замолчи, язва ты эдакая!

– И как… Достался старику жеребец? – с трудом проговорил Лоркан, задыхаясь от смеха.

Кристофер поднял бровь.

– А вы как думаете? – спросил он.

Лоркан опять зашелся хохотом, Рази протестующе вскинул руку, чтобы его утихомирить:

– Он заплатил по-честному! Отдал кошель золота!

– Уж не сомневаюсь, – ехидно промурлыкала Винтер, потянувшись за чаем, – что он честно заплатил… но не раньше, чем его дочери получили свое.

Мужчины расхохотались снова, Винтер скромно улыбалась, уткнувшись в чашку, а Кристофер, сияя, смотрел на нее с подушек.

Вечер клонился к ночи. В комнате воцарилось уютное молчание.

– Спой нам песню, Рази, – сонно проговорил Лоркан, откинув голову на подушки.

Рази улыбнулся и покачал головой:

– Не сегодня. Сегодня что-то не хочется.

– Кристофер? – осторожно спросил Лоркан, помня, что значит для юноши музыка. Но Кристофер только тепло улыбнулся:

– Разве что если вам по нраву скрип ржавых дверей. Увы, пою я, как ворона!

Они усмехнулись, и Кристофер вопросительно взглянул на Винтер. Лоркан махнул рукой:

– Можешь с таким же успехом просить о песне луну! Она никогда не поет на людях, хотя в одиночестве щебечет, как жаворонок.

Винтер не опустила глаз под взглядом Кристофера и, к очевидному удивлению Лоркана, тихо сказала:

– Могу и спеть, отец. Что вы хотели бы послушать?

Секунду Лоркан глядел на нее молча, с неподвижным лицом.

– Спой «Все лилии долин Его заботе рады», – тихо сказал он.

Сердце у Винтер так и растаяло.

– Хорошо, отец.

«Только бы спеть до конца и не расплакаться!» – подумала она и запела. Она знала, что это был любимый гимн ее матери. В нем говорилось о том, как Бог любит всех живых созданий и понимает их горести. Об утешении в самый темный час, о покое и радости даже после долгих штормов. Эта песня отзывалась в самом сердце Лоркана, и Винтер вложила в нее все, что могла, закрыв глаза, чтобы сосредоточиться лишь на музыке, открывая рот, чтобы выпустить песню во всей ее полноте.

Она закончила, открыла глаза и увидела, что все смотрят на нее теплым, восхищенным взглядом.

– Тебе надо петь почаще, – пробормотал Кристофер.

Все снова замолчали и некоторое время глядели на огонь.

Винтер боялась грусти и печали, но все просто вернулись к мирному молчанию, каждый уютно устроился на своем месте, чувствуя себя счастливым и в безопасности наедине с дорогими людьми.

Лоркан поерзал на кресле, Винтер вскинула на него взгляд.

– Отец? – заботливо позвала она, выпрямившись.

Лоркан сидел, прикрыв лицо руками. Винтер увидела, что пальцы его дрожат, а губы, едва заметные в тени руки, сжались. Кристофер одним движением поднялся на ноги:

– Хочешь лечь, Лоркан?

– Да, – прошептал тот, и Кристофер бросил на друзей красноречивый взгляд.

Винтер почувствовала легкую ревность, но вместе с Рази послушно встала. Они отодвинули подушки к стене, поставили чашки на стол и вышли подождать в гостиную.

Они сели за круглый стол в мягком свете свеч и слушали, как Кристофер заботливо укладывает Лоркана в постель.

– Что бы он без него делал? – проговорила Винтер и сразу подумала: «А я что без него буду делать?»

– Тутти – хороший человек, сестренка. Он был со мной в Марокко. Если бы не он, смерть Сен-Джеймса была бы… гораздо тяжелее.

Винтер взглянула на Рази. Его еще покрытое синяками лицо в мягком свете выглядело задумчивым и печальным. Он смотрел на огонек свечи, отражающийся в его глазах золотыми искорками. Сен-Джеймс был его ближайшим другом и наставником – Рази начал учиться у него в восемь лет и учился большую часть своей жизни.

– Что с ним случилось, Рази?

– Он умер от рака, насколько я знаю. Это была очень медленная смерть. Очень… тяжелая.

– Мне очень жаль, Рази.

Он поднял на нее глаза и улыбнулся:

– Да. Спасибо.

Он все улыбался ей, глядя своими большими глазами тепло и нежно.

– Марчелло будет хорошо ухаживать за твоим отцом. Тебе останется только любить его и быть рядом, когда… – Его голос задрожал, он отвернулся – все профессиональное хладнокровие покинуло его при мысли о неизбежной кончине Лоркана. – Ты сможешь остаться ему дочерью до самого конца, и ему не придется смиряться с мыслью, что ты станешь его сиделкой. Я рад, что могу сделать это для тебя. У меня сердце разрывается, Винтер, как только подумаю, что его оставляю. Единственное, что меня утешает, – это то, что рядом с ним будешь ты.

Винтер почувствовала, что едва может совладать с волнением. Она закрыла глаза. Лоркана покинут все. В итоге отец останется один, совсем один. Она опустила голову на руку. О, как она может? Как? Сейчас ей показалось, что она физически неспособна закончить свой план.

Она услышала легкое движение – Рази встал на колени у ее ног. Она взглянула на него – он убрал волосы с ее лица.

– Не плачь, – попросил он. – Не сегодня, а?

Она кивнула.

– Никаких слез, – согласилась она и сделала глубокий вдох.

Они оглянулись при звуке открывающейся двери Лоркана – Кристофер выглянул из спальни. Они встали и подошли к нему.

– Заснул мертвым сном, – прошептал Кристофер.

– Крис, – сказал Рази. – Ты должен быть готов к отъезду завтра ранним утром. Я все еще не уверен, что отец не попытается тебе помешать.

Кристофер кивнул и взглянул на Винтер.

Рази вздохнул:

– Пора нам всем спать.

Кристофер снова кивнул и ушел в комнату Лоркана.

– Кристофер! – резко окрикнул его Рази. – Ты должен лечь прямо сейчас!

– Я ночую здесь, – ответил Кристофер, указывая на подушки.

Рази нетерпеливо фыркнул.

– Тебе нужно выспаться хорошенько, чтобы завтра не мешкать! – потребовал он. – Иди к себе в постель!

Кристофер вдруг переступил через порог, положил ладони на грудь Рази, нахмурившись, посмотрел ему в лицо и твердо и тихо сказал:

– Слушай, в сотый раз тебе повторяю, Рази Кингссон, я не ребенок. Я ночую здесь, на этих подушках. – Он схватил Рази за рубашку и тихонько потряс, не отводя взгляда. – Разговор закончен.

Лицо Рази смягчилось, он кивнул. Кристофер улыбнулся ему.

– Понимаешь, – тихо проговорил Рази. – Я не уверен… что смогу выбраться завтра… отец…

В глазах Кристофера на секунду показалась скрываемая боль, но он понимающе похлопал друга по груди. Не успел Кристофер отстраниться, как Рази схватил его за руку и прижал ее к сердцу с торжественным лицом и полными слез глазами.

– Богом тебя заклинаю, Кристофер. Будь осторожнее… пожалуйста.

– Стоит мне вырваться из-за этих стен, друг, и я пущусь бежать, как самый быстрый заяц. Они меня никогда не найдут.

Рази вдруг подался вперед, обнял Кристофера и прижал к себе. Кристофер без стеснения обнял его в ответ. Так они стояли долго – Рази прижался щекой к макушке Кристофера, Кристофер приник лицом к плечу Рази.

Потом они расстались.

– Постарайся прийти завтра, – вдруг проговорил Кристофер нетвердым голосом.

Рази кивнул без особой надежды и направился к тайной двери. Когда он замешкался в темноте, в которой были видны только его блестящие глаза, Винтер подняла руку в знак прощания. Он улыбнулся ей дрожащими губами и закрыл за собой панель. Кристофер прислонился к стене, повернув голову к тайной двери, глаз его было не видно в сумерках.

– Пора спать, Кристофер.

– Ага, – он перевел взгляд на нее. – А ты встанешь завтра меня проводить?

Она горячо закивала.

– Спасибо, – шепнул он и устроился на подушках спиной к огню, лицом к Лоркану.

Переодевшись в ночную рубашку, Винтер еще долго стояла перед своей постелью, холодной и чистой в голубоватом свете луны, а потом стащила с нее одеяло и отправилась в комнату Лоркана.

Кристофер испуганно вздрогнул и приподнялся, когда она вернулась. Его лицо было залито слезами, которые он стал смущенно вытирать рукавом. Винтер молча расположилась на подушках, лежавших между Кристофером и камином.

– Спасибо, – прошептал он, когда она накрыла его одеялом. Потом она устроилась за его спиной, залезла под одеяло и поправила подушки.

Некоторое время они лежали так, Кристофер спиной к Винтер, а она на боку, подложив под щеку ладонь. Оба смотрели, как спит Лоркан.

Через некоторое время Винтер подвинулась ближе и обняла Кристофера за талию. Она прижалась щекой к его спине и закрыла глаза. Рука, лежащая на животе Кристофера, расслабилась, Винтер уже начала засыпать, когда он взял ее ладонь в свои и прижал к груди. Так она и заснула, греясь о его длинное худое тело, чувствуя на руке его странную ладонь с недостающим пальцем, чувствуя, как воцаряется на душе мир и спокойствие, когда он прижимает ее ладонь к сердцу.

Первое прощание

Луна села, а солнце еще не взошло, когда Винтер проснулась. Еи было тепло и уютно на мягких подушках – она не сразу поняла, где она. Потом вспомнила спальню Лоркана, смех, вкусный ужин и дружескую беседу. Эту ночь она проспала с Кристофером бок о бок.

Кристофер уже встал. Ночью Винтер, должно быть, повернулась во сне лицом к камину и теперь лежала тихо и глядела на его вырисовывающуюся в сумерках на фоне пламени стройную фигуру. Лишь через несколько секунд она увидела, что он уже одет и совсем готов к отъезду.

«Ах, Кристофер! Так скоро?»

Он, с внимательным лицом, налил воды из большого чайника в серебряный чайничек Рази и закрыл крышку, не замечая, что она следит за ним. Она увидела, как он раскладывает в чайные чашки мед и ломтики лимона. Сердце Винтер сжалось, когда она заметила, что он готовит четыре порции. Похоже, Кристофер не хотел отказаться от надежды, что Рази сможет к ним присоединиться.

Он был одет в дорожный костюм – темную куртку с длинными рукавами, прикрывающими его руки до костяшек, черные брюки для верховой езды и сапоги до колен с прочными подошвами. На бедрах у него был дорожный пояс с кошельком, патронташем и пороховницей, с небольшим круглым щитом и странным ножом – такого Винтер еще никогда не видела. Она разглядела и рукоятку его черного кинжала, который торчал из правого сапога.

Кристофер аккуратно положил по ложке в каждый стакан, собираясь разливать чай. Винтер нахмурилась, следя за его точными, аккуратными движениями.

В нем было что-то очень странное. Но что же?

Мягкие волосы Кристофера, обычно наполовину скрывавшие лицо, были сурово и гладко зачесаны назад. Он туго завязал их тонким черным шарфом. Его узкое лицо казалось старше. Улыбчивый рот, живые глаза выглядели теперь решительными и опасными. Он до ужаса отличался от улыбчивого лентяя, к которому она привыкла. Если бы Винтер встретила этого человека на улице или в таверне, она бы проверила свой кошелек и ни за что бы не поворачивалась к нему спиной.

Винтер глядела, как Кристофер размешивает чай. Его жесткое, холодное лицо повернулось теперь к свету, и во внезапном порыве гордости и печали к Винтер пришел ответ. Это, поняла она, маска Кристофера.

Стоя на коленях перед огнем, готовя чай к своему прощальному завтраку, Кристофер мысленно был уже в пути. Он предчувствовал время, когда ему одному, без защиты, предстоит путешествовать по опасным дорогам на юг, и уже надел шкуру такого человека, к которому прежде, чем приставать по дороге, дважды подумаешь. Один взгляд на это лицо – и забываешь, что это всего лишь худой и бледный парень с искалеченными руками, без друзей и спутников.

При этой мысли Винтер вжалась щекой в подушки и закусила губу – так сжалось сердце от внезапного страха за него.

Кристофер, все еще пребывая в счастливом неведении о ее пристальном взгляде, вытащил из кармана салфетку и расстелил у очага, в салфетке оказалось одно из вчерашних печений. Несколько секунд он стоял на коленях, пристально глядя на него. Огонь бросал отблески на его тихо шевелящиеся губы. Затем он аккуратно разломил печенье на четыре части и поспешно, будто вспомнив о том, как быстро летит время, одну часть съел сам, одну бросил в огонь, третью положил в карман, а с последней частью в руке встал и подошел к постели, в которой крепко спал Лоркан.

«Колдовство! – подумала Винтер с испугом, но сразу же побранила себя: – Ты слишком долго жила на Севере, Винтер Мурхок. Заразилась тамошними суевериями».

Винтер видела, как Кристофер поцеловал оставшуюся часть печенья и аккуратно прикоснулся ею к губам Лоркана. Он сделал это так осторожно, что Лоркан не пошевелился во сне. Затем Кристофер спрятал свое приношение Лоркану под подушку и выпрямился, задумчиво глядя на друга.

Винтер это показалось невыносимо трогательным – она нарочно повернулась на другой бок, чтобы Кристофер понял, что она не спит. Он повернул к ней голову, и лицо его сразу преобразилась – по-кошачьи лукавая улыбка, веселые ямочки на щеках. Глаза его ожили.

– Доброе утро, девочка, – прошептал он. – Я тебя разбудил?

Она с улыбкой покачала головой.

– Ты молился, Кристофер?

Он удивленно глянул на нее, затем улыбнулся, с любовью и грустью глядя на Лоркана.

– Можно и так сказать, – признал он со смешком. – Много времени прошло с тех пор, как я в последний раз совершал этот ритуал… но мне показалось, что это нужно сделать именно сейчас.

– Кристофер – странное имя для язычника, – тихо заметила она.

Он сдвинул брови, услышав слово «язычник», но почти сразу же смягчился и усмехнулся:

– Меня так назвала мать. Не думаю, что это слово что-то значило для нее, просто красиво звучало. – Он снова опустил глаза на Лоркана и задумчиво пробормотал: – Хотя, может, она и была христианкой, кто знает?

Он отвел от лица Лоркана прядь волос и снова повернулся к огню. Так странно было слышать, какими громкими и четкими стали теперь его шаги в сапогах с жесткими подметками. Он присел у огня и налил две чашки крепкого, черного, как смола, чая, как принято у турков.

– Держи, – шепнул он, протягивая ей чашку.

Они пили чай в непринужденном молчании, в тишине раздавалось лишь потрескивание огня. Винтер трудно было грустить: ей не верилось, что Кристофер уезжает. Сидеть здесь, в тишине и спокойствии, поджав под себя ноги и закутавшись в одеяло, казалось так… правильно. Кристофер сидел на скамеечке перед очагом, вытянув перед собой скрещенные ноги. Он смотрел на спящего Лоркана, а Винтер разглядывала его профиль. Кристофер держал чашку с чаем под подбородком, вдыхая пар с ароматом лимона, и невозможно было понять выражение его лица.

– Винтер, – вдруг прошептал он.

– Да?

Он взглянул на нее – лицо его показалось темным на фоне огня, глаза блестели.

– Я рад, что ты будешь с отцом, когда ему придет время умирать.

Эти слова прозвучали так прямо, без всяких прикрас и уловок, что у Винтер на секунду сжалось горло. Не зная, что сказать, она только глядела на него большими глазами, а он продолжал:

– Нет, не так уж рад, конечно… но для Лоркана будет гораздо лучше, если ты будешь рядом. И за это я тоже благодарен, потому что я его очень полюбил. Знаешь что… – Он, казалось, обдумывал что-то некоторое время, потом поставил чашку рядом с собой у очага и снова повернулся к ней, подавшись вперед, положив локти на колени. – Винтер, нас с отцом захватили работорговцы в небольшой деревне на голльской границе. Нашу труппу пригласили туда играть на свадьбе. Мы должны были прожить там неделю, но нас обманули. Когда мы добрались до деревни, она уже была захвачена оборотнями, которые пришли за своими седьмыми… – Он умолк, взглянул на нее неуверенно: – Ты… ты понимаешь про седьмых?

Винтер кивнула, во рту у нее пересохло. Она знала об этом обычае. Господи! Волки-Гару! Злобное, неуловимое племя кочевников. Чума северных пустошей! Они набрасывались на деревню, пировали там дней пять, свободно пользуясь едой, домами… и женщинами. Через семь лет они возвращались, чтобы выбрать самых сильных и выносливых из детей, родившихся от этого союза. Горе народу, который не передавал им седьмых. Этот обычай был в силе много поколений. В некоторых деревнях это стало считаться честью – Волков приветствовали пирами, отцы сами предлагали им дочерей. Винтер содрогнулась.

– Но, Кристофер, – прошептала она. – Я не знала, что Волки торгуют рабами.

Блестящие глаза Кристофера встретились с ее глазами, и он проговорил полным значения голосом:

– Люди много чего о них не знают… Например, люди думают, что всех седьмых Волки-Гару принимают в свое племя, но это не так, большинство из них потом продают в рабство. – Он покосился на Лоркана, затем на Винтер и продолжал тихим голосом: – В той деревне не было седьмых, чтобы им отдать, – единственный малыш умер от оспы… – Кристофер наклонил голову и развел руками. – Поэтому деревенские предложили им нас. Свадьбы не было – нас пригласили в подарок Волкам. Великолепную труппу Гаррона, которая славилась во всей Хадре своей музыкой и песнями.

– Ох, Кристофер… Я… Это так…

Он пожал плечами и махнул рукой, как бы говоря: «Это не имеет значения». Он снова взглянул на Лоркана:

– Нас в труппе было шестеро. Все очень талантливые. Большинство из нас… – Он помолчал. – Большинство из нас… были красивы. Деревенские поняли, как только взглянули на нас, взглянули на девушек… сразу поняли, что получат хорошую награду… Потому они с нами и условились.

Холод, воцарившийся у Винтер в груди при упоминании Волков-Гару, спустился в живот. Она пыталась помешать себе увидеть всю глубину смысла за скудными словами Кристофера.

– Сколько тебе было лет, Кристофер?

– Мне было тринадцать… или уже четырнадцать?.. Точно не помню. Знаешь… – он вскинул на нее глаза, озадаченно нахмурившись, будто это до сих пор было ново для него, – пока этого не случилось, у меня была такая хорошая жизнь. Я был самый счастливый парень на свете, все было так здорово…

Несколько минут он сидел неподвижно, устремив взгляд в пространство, потом встряхнулся и тихо продолжал:

– От Голлис до Марокко путь неблизкий. Настала зима. К тому времени они по дороге набрали нас немало… Они называли нас «товар». Товар. Где-то… кажется, где-то в срединных землях это случилось… Нас связали одной веревкой – мы переходили болото. Через болото шла длинная пустынная дорога. На многие мили ни души. Мили и мили – и ни души… Только снег. С отцом что-то случилось. Он схватился за живот… – Кристофер прижал руку к животу и скривился, показывая, что случилось. Винтер страдальчески поморщилась и подалась к нему, чтобы взять его за руку, но он только пожал ее пальцы и убрал руку, будто не мог продолжать, когда она его утешает. Голос его звучал до странности спокойно, без эмоций. – Живот у отца так разболелся, что он не мог дальше идти. А потом нести его мы тоже не могли, потому что ему было слишком больно… – Он некоторое время помолчал, затем с усилием продолжал: – Его отстегнули от общей вереницы и оставили у дороги на снегу. Он свернулся в клубок. Он… плакал. Я не мог ему помочь.

– О, Кристофер… – Она снова потянулась к его руке, но он отстранился, вздохнув и подняв руку, словно прося ее замолчать. Он покачал головой и отвернулся.

– Слушай… – прошептал он. – Слушай, я только хочу сказать… Тебе повезло. – Только тут он взглянул ей в лицо, встретившись с ней внимательным взглядом.

Она чуть отстранилась, внутри у нее похолодело. Он что-то подозревал. Кристофер подозревал, что она собирается уехать, и пытался убедить ее не делать этого.

– Ты себя никогда не простишь, девочка, – продолжал он, глядя ей прямо в глаза, – если не будешь с ним рядом. Этого не изменишь. Второго шанса не будет. Это все, что я хочу сказать. Второго шанса не будет. – На секунду он задержал на ней взгляд, затем кивнул и похлопал ее по руке. – А теперь мне пора, – тихо проговорил он.

Винтер сидела, вытаращив на него глаза, сложив руки на коленях, слишком ошеломленная и пораженная, чтобы что-либо сказать.