Текст книги "Лоренцо (ЛП)"

Автор книги: Сэди Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава 26

Мия

Я резко закрываю ноутбук, который мне одолжила Кэт, не желая, чтобы Лоренцо увидел, на что я смотрю. Не то чтобы мне было за что смущаться – я имею право на любопытство – но после того, как он отреагировал вчера вечером, я думаю, он может разозлиться, узнав, что я провела весь день, изучая образ жизни Дом/Саб. Я просто нахожу все это таким интригующим. И немного захватывающим. Если бы только я могла заставить его снова разблокировать эту часть себя.

Лоренцо идет прямо к пианино и садится. На улице темнеет, а я не включила свет, но он наверняка видел, как я сижу здесь. Он поднимает крышку, и его пальцы благоговейно скользят по клавишам, но он не играет.

Отложив ноутбук в сторону, я подхожу к нему. Он стоит неподвижно, уставившись на клавиши, как будто они могут начать играть сами по себе. Я провожу рукой по его мощным мышцам спины, которые напрягаются под его белой хлопковой рубашкой. Его рукава закатаны, а толстые вены спускаются по его предплечьям, когда он сжимает кулаки.

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его уху. «Пожалуйста, сыграй для меня?» – шепчу я.

Его челюсть напрягается, мышцы предплечий напрягаются. Затем его руки танцуют по клавишам, и он играет несколько нот песни, которую я не узнаю. Я обвиваюсь вокруг его тела, кладу ногу ему на колени, и он на секунду прекращает играть, чтобы позволить мне оседлать его.

«Я думал, что ты хочешь, чтобы я сыграл для тебя, солнышко?» – спрашивает он, и его голос звучит как глубокое рычание.

Я вращаю бедрами, выстраивая свою киску прямо вдоль его толстого члена, и целую его ухо губами. «Да, но я тоже буду играть». Мои пальцы прослеживают пуговицы его рубашки, пока его руки быстро и легко движутся по клавишам, играя прекрасную песню. Его мышцы напрягаются, когда я провожу зубами по свежей пахнущей коже его шеи, и я сопротивляюсь желанию укусить и пососать. Пока. Я уткнулась носом в его горло, вдыхая его мужской запах. Тепло разливается по моему нутру, и я сжимаю бедра вместе, так что они плотно прилегают к его бедрам.

Пока я пробираюсь от одной стороны его горла к другой, в его груди раздается тихий стон, подстегивая меня. Он не пропускает ни одной ноты, даже когда я расстегиваю его рубашку, но с каждым дюймом кожи, который я открываю воздуху, он становится напряженнее. Мои руки скользят по его грудным мышцам, по каждой мышце и углублению его точеного пресса, опускаясь все ниже и ниже.

Я расстегиваю пуговицу его брюк, и он рычит и пропускает ноту, заставляя меня улыбаться, прижавшись к его коже. К моему удивлению, он снова идеально подхватывает мелодию, и навязчивая песня снова заполняет библиотеку. Я расстегиваю его молнию, и он стонет, когда я скольжу рукой в его нижнее белье. Мое нутро сжимается от глубокой ноющей потребности в том, чтобы он был внутри меня. Я едва могу ясно мыслить, отвлекаясь на жгучее отчаяние, чтобы он меня трахнул. Его способность продолжать играть так плавно чертовски впечатляет меня. Как он сохраняет такой железный контроль?

Я стягиваю его боксеры вниз и провожу кончиками пальцев по его гладкой, твердой как камень длине. Он пропускает еще одну ноту, и я становлюсь смелее. Прижимая язык к точке на его шее, я обхватываю рукой основание его ствола и сжимаю.

«Блядь!» – рычит он, его руки и плечи напрягаются, но музыка остается ровной.

«Твой член такой красивый», – мурлычу я ему.

Он пропускает еще одну ноту. «Так садись на него». И еще одну.

«Если это то, чего ты хочешь». Я борюсь со своим основным желанием и останавливаюсь, чтобы не добавить слово «сэр». Влажное тепло скользит между моих бедер, и я вытаскиваю его из штанов. Подняв бедра, я оттягиваю трусики в сторону. Успокаивающая мелодия заполняет комнату, но темп ускоряется, когда я перемещаюсь под идеальным углом, чтобы его головка упёрлась в мой вход.

Его глаза впиваются в мои, и все мое тело дрожит. Он выглядит таким измученным. Но когда я опускаюсь на него, позволяя ему растянуть меня шире, его рот отвисает, а веки закрываются. Он пропускает еще несколько нот, и когда он снова открывает их, они полны другого рода отчаяния. Вида, который отражает мое собственное.

«Миа». Он сопровождает мое имя чем-то на итальянском, и я представляю, что это слова желания и тоски, потому что эти эмоции выливаются из него волнами. Его пальцы сталкиваются и звенят по клавишам, прежде чем он совсем прекращает играть. Обхватив меня руками за талию, он крепко прижимает меня к себе, зарываясь лицом в мою шею, пока я скачу на нем. Стенки моей киски сжимают его, пытаясь втянуть его глубже, но он уже так далеко внутри меня, что я чувствую его повсюду. Это удовольствие, граничащее с болью. И когда он сжимает руку в моих волосах, оттягивая мою голову назад, чтобы он мог насладиться моей шеей, я скулю и позволяю ему взять полный контроль. Он толкает бедра вверх и пожирает мою плоть, зубы, язык и губы на моей коже.

Моя кожа расцветает от жара. Удовольствие проносится по моему телу, словно молния. Я так близко. Я сжимаю его член, и он громко стонет. Затем он снова говорит со мной по-итальянски, шепча успокаивающие слова, которые взывают к моей душе.

Я качаю бедрами, пока он входит, вонзаясь все глубже и глубже в меня и заставляя свет мерцать за моими веками. Удовольствие скручивается в моем животе, змеясь по моим бедрам и вверх в мою грудную клетку, прежде чем вырваться наружу из каждой части моего тела. Я кричу, повиснув на нем и выдавливая свое освобождение. Я не могу отдышаться, пока он крепко держит меня, толкаясь в меня, пока не кончит с резким хрюканьем моего имени.

Я кладу голову ему на плечо. Наше дыхание становится затрудненным и тяжелым. «Что ты говорил?» – шепчу я. «По-итальянски?»

«Я не помню». Ложь так легко срывается с его языка.

Я проглатываю рыдания, которые подступают к горлу. «Пойдем спать?» Пожалуйста. Я хочу удержать нашу близость, но она уже угасает в ночи.

«Я не могу сегодня вечером. Мне нужно многое сделать». Он убирает волосы с моего лица и нежно целует меня в лоб.

«Ты лжешь мне, Лоренцо Моретти?» – спрашиваю я, но уже знаю ответ и готовлюсь к новой лжи.

«Нет, солнышко. Я просто занят. Обещаю. Ложись в постель и поспи, увидимся за завтраком». Он уже выпутывается из моих рук и вытаскивает из меня свой член, даже не закончив предложение.

Может быть, я зашла слишком далеко, попросив его сыграть для меня. Может быть, было слишком рано? Я слезаю с него, натягивая трусики на место. «Ты можешь хотя бы сказать мне название песни?»

«Шестая симфония Чайковского».

Финальная симфония.

«Одно из самых известных прощаний в истории», – тихо говорю я. Если он меня и слышит, то не отвечает.

Глава 27

Мия

Лоренцо смотрит на меня, когда я приближаюсь, приветствуя меня легким кивком, прежде чем вернуться к своей работе. Я спала урывками прошлой ночью без него рядом со мной, когда я задремала. Несмотря на то, что он уходит после того, как я засыпаю, я нахожу утешение в том, что он рядом, пока я не засну. Я стою позади него, провожу рукой по его спине, лаская его сильные плечи через его белую хлопковую рубашку. Его мышцы напрягаются под моими пальцами. Такой сильный, грозный мужчина. Он должен пугать меня, но вместо этого он интригует меня. Я не могу не задаться вопросом, каково это – по-настоящему принадлежать ему. Быть его нижней. Надеть его ошейник и позволить ему владеть мной.

«Ты очень отвлекаешь, солнышко». Его гортанный рык прокатывается по мне, делая меня мокрой и жаждущей его прикосновений.

Я обхожу его стол и сажусь, скрещивая ноги и улыбаясь, когда его взгляд тут же устремляется на голую кожу моих бедер. «Ну, это весело отвлекать вас, сэр», – мурлычу я, надеясь, что это уничтожит его последнюю каплю сдержанности.

Это производит противоположный эффект. Все его тело напрягается. Мускул на его челюсти дергается, а между бровями появляется глубокая морщина. «Что ты только что сказала?» Его тон полон агрессии, и волосы на моем затылке встают дыбом.

«Я п-просто… Извини, я просто дурачилась».

Его губы кривятся в усмешке. «Ты думаешь, мой предыдущий образ жизни – это какая-то шутка, Миа?»

«Что? Нет! Мне было просто интересно, как это будет звучать».

Я жду, когда его лицо или тон смягчатся, но ничего не происходит. «Я же говорил тебе, что эта часть моей жизни закончилась. Я говорил тебе, что никто больше не будет для меня нижней».

«Я знаю. Я как раз об этом читала и…» Я качаю головой. Я не уверена, чего я ожидала, но это точно не было этим.

Он кладет руки на стол. «Называть меня сэром – это привилегия, которую больше никто никогда не заслужит. Никто. Даже ты. То, что между нами – что бы ты ни думала – скоро закончится. Ты это знаешь, да?»

Моя нижняя губа дрожит, но я отказываюсь плакать.

«Я ясно выражаюсь?» – рявкает он.

Я встаю. Мое горло распухает от эмоций, но я проглатываю их и смотрю ему в глаза. «Кристально». Развернувшись на каблуках, я выхожу из комнаты.

Я не оглядываюсь назад, и он не просит меня остаться. Теперь, я точно знаю, каким должен быть следующий этап моей жизни.

* * *

Несколько часов спустя, после некоторых исследований, я нахожу Кэт и Данте в кабинете с включенным телевизором. Она свернулась калачиком возле него, а он обнимает ее, защищая. Улыбаясь, я наблюдаю за ними несколько секунд. Они так счастливы и влюблены. Наверняка меня тоже это ждёт с кем-нибудь, верно?

«С тобой все в порядке, Миа?» – спрашивает Кэт, заметив меня в дверях.

«Да, я просто хотела поговорить с вами обоими. Но если сейчас неподходящее время…»

«Нет, совсем нет», – говорит Кэт, ее тон пронизан беспокойством. Данте выключает телевизор, и они оба смотрят на меня, пока я сажусь в кресло напротив дивана.

Я делаю глубокий вдох. «Думаю, мне пора уходить».

«Что? Нет!» – протестует Кэт, как я и предполагала.

«Да. Мне нравилось быть здесь и проводить время со всеми вами, но я готова начать следующую часть своей жизни. Видя вас с Данте такими счастливыми и влюбленными, я хочу этого и для себя. И мне нужно развиваться самостоятельно, если у меня когда-нибудь появится такая возможность».

Кэт бросает взгляд на мужа, который в ответ пожимает плечами. Как кто-то из них может спорить с тем, что я только что сказала? «Но куда ты пойдешь? Брэд найдет тебя».

«Вот тут-то я и надеялась, что ты мне поможешь». Я неловко жестикулирую в сторону Данте. «Ты ведь можешь сделать мне поддельную личность, да? Что бы я могла начать что-то новое, как другой человек?»

«Конечно», – отвечает он, уверенно кивая. «Это займет несколько дней».

«Но Миа…» – Кэт делает грустное лицо.

«Я должна это сделать, Кэт. Я буду скучать по тебе как черт, но я не могу оставаться здесь вечно. Мне нужно уйти, иначе я никогда не захочу уезжать». Я смеюсь, превращая это в шутку, хотя это правда. Данте смотрит на меня настороженно, и я молюсь, чтобы он не стал выпытывать у меня подробности.

«Это из-за Лоренцо?» Конечно, Кэт спрашивает о нем.

«Речь идет о том, что мне нужно жить своей жизнью», – говорю я ей, избегая любых упоминаний о роли ее зятя в моем решении.

«Ты всегда была свободолюбивой, Миа Мелон», – говорит она с грустной улыбкой.

Слезы забивают мне горло, и я кашляю, чтобы прочистить его. «Я всегда буду на расстоянии телефонного звонка».

«Есть ли у тебя конкретное место, куда бы ты хотела отправиться, или кем бы ты хотела быть?» – спрашивает Данте.

«Если возможно, я бы хотела жить в нескольких часах езды от Чикаго. Я нашла несколько вакансий в Айове. Но если ты просто дашь мне удостоверение личности, я позабочусь обо всем остальном. Я довольно находчива, когда это нужно».

Данте обещает мне, что к концу недели у него будет все. Кэт встает и притягивает меня к себе. Обнимая кузину, я подавлена одиночеством, и рыдание подступает к горлу. Правильно ли я поступаю? Я помню резкие слова Лоренцо, как он отстранялся от меня. Да, это правильный выбор. Мне нужно уйти от него, пока он окончательно меня не сломал.

Глава 28

Лоренцо

Во рту пересохло, грудь тяжела и напряжена. Вчерашний вечер за пианино был огромной ошибкой. Я не должен был играть для Мии, но она околдовала меня. Она подобралась слишком близко. Я чувствую ее под кожей, пробирающуюся по моим венам и прокладывающую себе путь в мое сердце. Вот что я сказал ей по-итальянски. Как сильно она мне нужна. Как я не могу прожить ни минуты, не думая о ней. И когда она спросила меня, что я сказал – как я мог сказать ей правду? Что бы ни было между нами, оно должно закончиться, прежде чем зайдет дальше, чем уже есть. Прежде чем я потеряю то, что осталось от моего чертового разума.

И вот сегодня утром она назвала меня сэром. Это слово обожгло меня, опалило мою душу. Во мне закипело столько эмоций, и не все из них были неприятными.

Неважно, насколько это было приятно или насколько естественно звучало слово, вылетающее из ее уст, я не могу быть для нее таким. И я был с ней честен по этому поводу, но она все равно надавила на меня. Какого хрена она ожидала?

Моя шея и плечи болят от напряжения. Я снова спал на диване прошлой ночью, слишком упрямый и, возможно, слишком напуганный, чтобы подняться наверх, потому что тогда мне пришлось бы проходить мимо ее комнаты, и у меня, возможно, не хватило бы сил пройти мимо. Может быть, я бы позволил ей свернуться у меня на груди и уснул бы прямо рядом с ней.

Мой телефон звонит, и я сосредотачиваюсь на экране, благодарный за отвлечение. Я очень надеюсь, что у Лайонела есть что-то полезное для меня – что-то, что может отвлечь меня от сирены в коридоре.

Отвечая на звонок, я жду хороших новостей.

«Я все еще не могу получить доступ к этим записям, Лоренцо», – говорит Лайонел со вздохом. «Я даже пытался связаться со своим старым приятелем в бюро».

«Ты позвонил мне, чтобы сказать, что у тебя ничего нет?» – резко говорю я, пользуясь случаем, чтобы направить на него свое разочарование.

«Я позвонил, чтобы сказать, что у меня нет выбора. И если мой контакт в бюро не может помочь, значит в этой неразберихе замешан кто-то высокопоставленный с глубокими карманами и множеством связей».

«Блядь!» Информация о Брэде не является для меня существенной, но я все равно хочу знать, с чем, черт возьми, я имею дело. Я ненавижу, когда не могу получить информацию, которая, безусловно, есть, но вне моей досягаемости. Это не та ситуация, с которой я часто сталкиваюсь.

«Я знаю, что обычно все происходит не так, – говорит Лайонел, словно читая мои мысли, – но это правительство Соединенных Штатов. Чтобы получить то, что тебе нужно, понадобится кто-то с гораздо большей огневой мощью, чем у меня. Может, то, что эту девушку не нашли, и к лучшему, а? Кто знает, через какой ад она прошла, что привело ее туда, где она сейчас?»

Глядя в потолок, я обдумываю его слова. Черт возьми, он не ошибается. Ничего хорошего из того, что я ворошу ее прошлое, не выйдет. Но мне, блядь, все равно. Это может сделать меня еще большим мудаком, чем я думал, но безопасность Мии равнозначна. «Я не собираюсь усложнять ей жизнь, Ли, но я хочу знать, что скрывает этот больной ублюдок».

«Я тебя слышу и понимаю. Но у меня связаны руки. И у меня есть для тебя хорошие новости. Твой парень покинул страну».

«Куда уехал?»

«Купил себе билет в один конец до Панамы. Мой приятель следил за ним, и его паспорт вчера вечером пинговали».

Узел в плече пульсирует, и я наклоняю голову, чтобы размять его. «Это не значит, что он не вернется».

«Ну, я дам тебе знать, когда он вернется».

Когда мы заканчиваем разговор, я мысленно просматриваю свой список контактов, размышляя, у кого есть необходимые связи, чтобы заполучить эти запечатанные записи. Если я воспользуюсь любым из очевидных вариантов, мне придется объяснить Данте, зачем я это делаю. Думаю, теперь это не так уж и важно, ведь он знает о Мии и обо мне.

Я кладу телефон обратно на стол, когда в комнату входит Данте, и выражение его лица заставляет меня желать, чтобы меня здесь нет. Сколько еще проблем хотят испортить мне день?

«Что на этот раз?» – спрашиваю я его со вздохом.

«Ты знал, что Миа хочет уйти?»

Волна свежей вины, окрашенная сильной яростью, накрывает меня, выбивая дыхание из легких. Я сажусь прямо на стуле и на секунду успокаиваюсь, надеясь, что мой младший брат не видит, как сильно его новости влияют на меня.

«Она что?»

Его глаза подозрительно сужаются, когда он садится напротив меня. «Она сказала, что пора двигаться дальше. Попросила новое удостоверение личности, чтобы начать все заново».

Я сжимаю руки в кулаки и сжимаю зубы так сильно, что мне кажется, что они вот-вот превратятся в пыль.

«Я подумал, что ты должен что-то об этом знать, учитывая, насколько вы с ней…» – он выгибает бровь, – «близки».

«Я ничего об этом не знал», – признаюсь я сквозь стиснутые зубы.

«Ты хочешь, чтобы я сказал ей, что не могу этого сделать?»

Закрыв глаза, я заставляю себя успокоиться. Кровь в моих ушах бьёт так чертовски громко, что я не слышу своих мыслей. Сквозь панику слова Данте доносятся до меня, и меня переполняет любовь к брату. Он действительно сделал бы это для меня; он бы держал её здесь в плену, если бы я попросил его об этом, неважно, насколько это может разозлить его жену.

Но нет. Я не могу ее удержать. Я же это знал с самого начала, не так ли? Ей будет лучше без меня. Мы все это знаем. Не могу поверить, что у нее не хватает смелости поговорить со мной об этом. Тот факт, что я слышу об этом от Данте, а не от нее, заставляет меня хотеть выследить ее и потребовать ответов, но я делаю глубокий вдох и снова сосредотачиваюсь на разговоре. «Позволь мне разобраться».

Вставая, он пожимает плечами. «Как хочешь, брат».

Глава 29

Лоренцо

Моя кровь кипит, когда я вхожу в библиотеку и захлопываю за собой дверь. Она оборачивается, на ее лице смесь шока и удивления. Как будто она не знала, что это произойдет. Это именно то, чего она хотела, верно? Спровоцировать меня достаточно, чтобы я умолял ее остаться?

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не позволяю ей сделать это. «Это какое-то наказание?» – спрашиваю я с рычанием, пересекая комнату в несколько шагов, пока не оказываюсь так близко к ней, что могу учуять этот чертовски сладкий запах, исходящий от нее. Жасмин и лимон.

Ее лоб морщится от замешательства. «Что?»

«Ты слышала, что я, черт возьми, сказал, Мия».

Она упирает руки в бока. «Я тебя услышала, но не понимаю, о чем ты говоришь».

«Это блядь простой вопрос. Ты попросила Данте сделать тебе поддельную личность. Это расплата за то, что произошло вчера?»

«Не будь смешным», – фыркает она.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы не прикасаться к ней. Если я прикоснусь к ней, скорее всего, исход будет не лучшим в данное время. «Во что, черт возьми, ты играешь? Потому что такое чувство, что ты делаешь это, чтобы доказать какую-то точку зрения. Ты надеялась, что я попрошу тебя остаться?»

Отступая, она хмурится. «Мне нужно уйти. Вот почему я пошла к Данте».

«Если речь действительно идет о твоем отъезде, почему бы тебе не попросить меня достать поддельные документы?»

«Ты серьезно спрашиваешь меня об этом?» – усмехается Миа.

«Да, черт возьми, почему ты не пошла ко мне?»

«Фу! Для человека с такой интуицией ты невероятно слеп».

О чем, черт возьми, она говорит?

«Я не просила тебя, потому что не смогла бы сделать это. Ты бы посмотрел на меня так, как сейчас, и я бы полностью потеряла самообладание. Мне пришлось просить Данте, иначе я бы никогда этого не уехала. Я не смогла бы набраться смелости уйти, а мне нужно это сделать».

«Почему? Потому что я на тебя наорал?»

«Мать бананов, дай мне силы», – бормочет она, потирая переносицу.

Почему у меня такое чувство, будто я что-то упускаю? «Миа!» – кричу я в отчаянии.

Она опускает руки вниз и кричит: «Я ухожу, потому что я люблю тебя, Лоренцо».

Я отшатываюсь назад, чувствуя себя так, будто меня ударили.

Она смягчает тон. «И я знаю, что ты никогда не сможешь любить меня также, как я». Сокращая расстояние между нами, она кладет руку мне на щеку, и ее прикосновение успокаивает меня так, как ничто другое не успокаивало. Впервые за два года постоянно кипящая ярость растворяется, как будто ее свет проходит через кончики ее пальцев и просачивается в меня, ровно настолько, чтобы сгладить края моего сломанного сердца и души. «И я никогда не попрошу тебя об этом. Но если я останусь здесь, я начну убеждать себя, что смогу выжить на любых крупицах привязанности, которые ты мне подкинешь. Разве я не заслуживаю большего, Лоренцо?»

Она заслуживает большего, чем я могу ей дать. Она заслуживает всего, черт возьми. «Да». Это слово обжигает мне рот, словно кислота.

«Я хочу полный пакет. Я хочу детей и, может быть, даже снова выйти замуж когда-нибудь. Я хочу мужчину, который будет смотреть на меня так, будто он повесит луну, если я его об этом попрошу. И если я останусь здесь на долгое время, я никогда не найду в себе сил уехать и найти это для себя».

Я смотрю на нее, желая, чтобы она осталась, но зная, что должен позволить ей уйти. Она слишком хороша для злого, черного монстра вроде меня. Она может предложить этому миру слишком много, чтобы тратить на меня хоть часть своей любви. «Прости, солнышко».

Она дарит мне улыбку, которая растопила бы мое чертово сердце, если бы оно у меня было. «Тебе не за что извиняться. Я никогда не буду грустить из-за любви к тебе, Лоренцо Моретти. Я никогда не пожалею ни об одной секунде, что знала тебя. То, что это конец нашей истории, не означает, что она должна быть сплошь слезами и грустью. Я вижу это как начало нового приключения. Шанс для меня начать все сначала, с лучшим пониманием себя и той любви, которую я открыла для себя».

В моей груди зияет глубокая рана. Она говорит о покорном образе жизни? О том, что я делал с ее телом, и что, как она поняла, ей теперь нравится? Почему мысль о том, что она найдет это с кем-то другим, разрывает меня на части, словно осколки стекла?

«А как же Брэд? Он все еще там», – напоминаю я ей.

«Он всегда будет где-то». Она пожимает плечами. «Я отказываюсь жить в страхе перед ним вечно. Я собираюсь начать новую жизнь с совершенно новой личностью и сделаю все возможное, чтобы обезопасить себя, но существование в страхе за этими четырьмя стенами – это не то, чего я хочу. Быть здесь заключенной не так уж и отличается от жизни, которую я оставила в Бостоне».

Она права. Она слишком свободолюбива, чтобы ее сдерживать. Последние несколько недель я был любопытным ребенком, который поймал экзотическую птицу и держал ее в клетке, чтобы любоваться ее красотой. Пора отпустить ее и посмотреть, как она летает. «И, кроме того, – добавляет она, оглядывая библиотеку, – я закончила сортировать вещи твоей мамы. Кажется, это идеальное время, чтобы двигаться дальше. Надеюсь, теперь, когда ты будешь здесь работать, ты будешь чувствовать себя менее скованным… и надеюсь, ты иногда будешь думать обо мне».

Я окидываю взглядом библиотеку, и комок эмоций вырывается из моей груди, застревая в горле. Конечно, я буду думать о ней каждый раз, когда ступлю в эту комнату. Я достаточно эгоистичен, чтобы попросить ее остаться. А если бы я попросил, она бы позволила мне запереть ее в этой позолоченной клетке.

Но смогу ли я жить с собой, если я подрежу ей крылья, лишив ее жизни, которая позволит ей парить? Я никогда не смогу предложить ей то, что ей нужно, или то, чего она заслуживает…

Рот Мии открывается и тут же захлопывается, и она опускает взгляд, словно боится сказать то, что у нее на уме. Но это Мия – держать свои мысли при себе, когда ей есть что сказать, не ее сильная сторона. «Я знаю, ты считаешь себя крутым парнем с этими стенами, которые ты возвел, но ты позволяешь страху сдерживать тебя. Требуется настоящая храбрость, чтобы открыть свое сердце и начать все заново».

«Ты думаешь, я боюсь? Чего? Тебя?»

«Я думаю, ты боишься чувствовать что-либо к кому-либо, Лоренцо. Полюбить снова. Но любовь всегда стоит риска. Даже если твое сердце будет разбито в процессе. Какой смысл жить, если ты не позволяешь своему сердцу парить?»

«Я никогда никого не смогу полюбить так, как любил ее».

Печаль затуманивает ее карие глаза, она качает головой. «Это то, во что веришь ты».