Текст книги "Светлые тени"

Автор книги: Сайрита Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 6

Переодев Морган в свободную ночную рубашку, мы оставляем ее отдохнуть на диване, в это время Нико и Александр подбирают наши вещи, которые можно спасти. Дориан, следуя за мной, как тень, настаивает проводить меня в мою комнату, чтобы помыться.

– Что? – спрашиваю я, стягивая пропитанную кровью одежду. Его чрезмерная забота действительно начинает раздражать.

– Как себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами.

– Прекрасно, как мне кажется. Устала немного.

– Это нормально. Я нужен тебе?

Нужен мне? Сначала я подумала, что он говорит о сексе, объятьях или другой форме человеческого утешения, но потом поняла истинный смысл.

– Нет, – я покачала головой. – Я в порядке, правда. К тому же, ранее я достаточно от тебя получила.

Дориан прикусил соблазнительную нижнюю губу, и опустил голубые глаза.

– Ты хочешь... Николая?

Я замерла, наполовину стянув свои джинсы, и нахмурилась.

– Что?

– Ты предпочла бы дышать им?

Я раздраженно закатила глаза.

– Дориан, о чем ты?

Он делает шаг ко мне, но не смотрит в глаза.

– Между вами есть связь. Это очевидно. Кажется, он помогает проявиться твоим способностям, и ты чувствуешь себя с ним непринужденно. Может быть, он тебе нужен.

Я сузила глаза в замешательстве, не веря своим ушам. Дориан Скотос – самый самоуверенный, кого я знаю из людей или сверхъестественных созданий. Он запредельная фантазия любой женщины, и о большем я не могла и мечтать, когда заполучила его.

Как, черт подери, он может сомневаться в сугубо платонических отношениях, которые есть у меня с его младшим братом?

Дориан, который приказал Нико присматривать за мной, когда побежал трахаться с Авророй.

Тот, кто доверял своему брату оставаться со мной, потому что был мудаком, который не мог сдержать свои чертовы гормоны и записал секс-видео с той сукой.

У Нико ничего не было, кроме доверия и понимания. Как Дориан мог сомневаться в нем? Как он мог усомниться во мне?

Моей ярости нет придела, стащив с себя джинсы, я подхожу к нему, все еще одетая в перепачканное кровью нижнее белье.

– Между мной и твоим братом ничего нет, Дориан. Ты говорил, что доверяешь мне.

Его кристально голубые глаза встречаются с моими.

– Я доверяю.

– И ты доверяешь своему брату, так ведь? Поскольку ты доверил ему мою жизнь.

Дориан кивает, и прядь черных волос падает ему на лоб. При нормальных обстоятельствах, я бы откинула их обратно, просто чтобы ощутить мягкие, шелковистые локоны между моими пальцами, но от его подозрительности я не особо ощущаю тепло и уют.

– Откуда это взялось, Дориан? Твое поведение по отношению к моему отцу, твоему лучшему другу, и твое сомнение на счет Нико? Я не понимаю.

Дориан кладет руки мне на плечи, он перебирает окровавленные бретельки бюстгальтера. Скользит ими вниз, медленно лаская следы, оставленные бретельками сзади на моей коже.

Я чувствую, как расстегивается застежка на спине, крючок за крючком, но он даже не касается ее пальцами. Когда я полностью топлес, а моя грудь отяжелела и выставлена на показ, он причудливо усмехается.

– Я не могу ничего с этим поделать, но я собственник. Посмотри на себя – ты хоть представляешь, что ты со мной делаешь? Насколько обезумевшим и неконтролируемым ты заставляешь чувствовать себя? То как я считаю минуты... секунды... до того, как смогу прикоснуться к тебе снова? Обжигаясь, чувствовать твою кожу своей. Клеймя меня неумолимым желанием?

С греховным блеском в глазах, он гладит ладонями мои груди, слегка касаясь подушечками больших пальцев моих уже тугих сосков. Я точно знаю, что он делает – отвлекает меня.

Не только заставляет расслабиться, но и забыть, почему я была раздосадована в первую очередь.

Мое тело выгибается навстречу его прикосновениям, умоляя отвлечься, стереть все плохое, что произошло в последний час, когда раздается стук в дверь спальни.

Прежде чем кто-то из нас может ответить, заглядывает Нико, получая отличный вид на полностью обнаженную меня, на мои набухшие груди в руках его брата.

– Ох, дерьмо, эм, простите, я не догадался... – запинаясь, он пытается отвести взгляд, но терпит неудачу.

– Что тебе нужно? – скрепит зубами Дориан с плотно сжатой челюстью. Он закрывает своим телом мое, хотя я уверена, что Нико уже многое увидел.

Не в первой. Он уже раздевал меня, когда я была слишком убита горем, чтобы сделать это самостоятельно после знакомства с недвусмысленным домашним видео с участием Дориана и Авроры.

Если бы он действительно был заинтересован в моем теле, то он, возможно, уже овладел бы им. Он мог соблазнить меня. Учитывая мое душевное состояние в тот вечер, я бы сделала что угодно, чтобы заглушить боль. Грустно, но это правда.

Нико неловко переминается с ноги на ногу, сражаясь с порывом своих кристально голубых глаз отыскать мою обнаженную кожу.

– Я подумал, ты захочешь знать... Морган пошевелилась. Она захочет увидеть тебя, когда очнется.

– Спасибо, Нико, – отвечаю я, глядя на каменное выражение лица Дориана. – Мы будем через минуту.

Я все еще слишком ошеломлена, чтобы хоть что-то из себя выдавить. И даже если бы смогла, то у моих слов был бы эффект, как у льющегося бензина на уже горящее пламя.

– Пойми, – говорит Дориан, как только мы слышим щелчок закрываемой двери спальни. – Я терпеливый, разумный человек, Габриэлла. Но есть вещи, которые могут и будут заставлять меня действовать неразумно. Ты одна из них. Я ясно выражаюсь?

Затем он исчезает в дымке серого тумана, оставив меня безмолвную и ошарашенную. Я избавляюсь от его холодного поведения и спешу в душ, чтобы смыть с себя остатки засохшей крови Морган.

У меня нет времени разбираться с перепадами настроения Дориана. Прямо сейчас я не могу рассуждать о его слабости, не тогда, когда я должна думать о той, которая на самом деле слаба.

Той, которая вскрыла вены от ладони до предплечья, просто, чтобы излить весь страх и боль.

Выйдя из спальни, я нахожу Нико и Александра тихо ожидающими около тела Морган. Дориана поблизости не видно, и часть меня думает, что это к лучшему.

Возможно, мне придется рассчитывать на кого-то другого, а не на его силу – как психологическую, так и физическую, – а я не хочу, чтобы это вызвало еще больше трений между нами.

Тьфу. С гребаным днем рождения меня.

– Где Дориан? – спрашивает Александр, хмурясь исподлобья.

– Не знаю, – пожимаю я плечами, присаживаясь рядом с Морган на диван. – Как она?

– Ее состояние стабильно, – отвечает он, касаясь пальцами ее запястья. Он смотрит на меня и дает мне то, что считает будет обнадеживающим, улыбается по-отцовски. – Она будет в порядке. Ты была невероятна, Габриэлла. Ты спасла ей жизнь. Я так горжусь тобой. Твоя мама тоже гордилась бы.

Я пожимаю плечами, щеки горят.

– Спасибо. И спасибо, что ты здесь... помогаешь моей подруге.

Александр кивает, после чего робко кладет руку на мою. Он поначалу вздрагивает – все еще не привык к ощущению моей кожи, но не отстраняется. Он здесь ради меня. Мой отец сражался, чтобы выжить... ради меня.

– Ты очень храбрая. Как Наталия. Ты так похожа на нее, что от этого даже больно. Но это приятная боль. Боль, которая заставляет меня быть благодарным за то, что я жив.

Сердце пропускает удар, когда он просто смотрит на меня, его красивое лицо захлестывает ностальгия, перед тем как Морган начинает пробуждаться. С извиняющейся улыбкой, я оглядываюсь на Александра и Нико.

– Вы не могли бы оставить нас наедине? Я не хочу напугать ее.

Как и ожидалось, они оба качают головами. Но Нико говорит первым.

– Черт нет. Нет, черт возьми, малышка.

– Почему нет? Она не причинит мне вреда.

– Ты не представляешь, на что она способна. Я не оставлю тебя с ней наедине.

Он скрещивает руки на груди, давая мне свое лучшее выражение "Я на полном серьезе" лица. Тем не менее, все, на чем я могу сосредоточиться, это то, как его рукава, будто обнимают его точеные бицепсы.

Что-то напрягается и сжимается во мне, когда в голове всплывает воспоминание о том, как Нико защищая, обнимал меня. Момент такой сладкий, что мог превратиться в о-такой-сексуальный с поглаживанием руки или касанием бедра...

Да, что, черт подери, со мной не так? Я не должна возвращаться к подобным мыслям сейчас. Я вообще никогда не должна подобное вспоминать.

Я отрицательно качаю головой, загоняя воспоминание в самый запретный уголок моего сознания, и впиваюсь в них обоих умоляющими глазами.

– Пожалуйста. Она моя подруга и она нужна мне, чтобы чувствовать себя в безопасности. Она прошла через ад. Я не хочу ее смущать еще больше, окей?

Александр смотрит на Нико, который все еще хмур и мрачен.

– Николай, дадим ей то, что она хочет. Она умная девочка. И если считает, что так будет лучше, мы должны уважать ее желания.

Долгое мгновение проходит между нами, прежде чем Нико выдыхает.

– Ладно. Мы будем на кухне. Но если что-нибудь случится, если она даже дышать будет неправильно, я приду.

Я киваю.

– По рукам.

Оба уходят на кухню, исчезая из поля зрения, когда я вижу, что веки Морган начинают трепетать. Они медленно открываются, после чего ее глаза фокусируются на моем лице. Когда она не кричит от ужаса, я, наконец, позволяю себе испытать чувство облегчения. Она вернулась. Моя подружка вернулась ко мне.

– Привет, соня.

– Габс? Что... Что произошло? – сжимая запястья, она с трудом садится. Когда Морган поднимает полностью гладкую, не окровавленную руку, ее рот открывается, и глаза лезут на лоб. – Что случилось со мной, Габс? Как это... как это возможно?

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я спокойным голосом, словно она не дрожит передо мной, расстроенная и напуганная.

– Я не знаю. Я-я не знаю, что произошло. А ты... как ты... Что ты сделала с собой? – запинается Морган. Она тянется ко мне дрожащей рукой, но одергивает, прежде чем ее палец успевает коснуться моего лица. – Твои глаза... что случилось с твоими глазами?

Дерьмо. Я даже не подумала что-то сделать с моей внешностью. Едва ли найдется простое объяснение для ни с того ни с сего появившегося одного синего и одного золотистого глаза.

– Позже объясню, – лгу я, зная, что никогда не смогу разделить с ней истинную мою сущность. Знаю, придется заручиться одним из парней, чтобы помочь мне прикрыть задницу. – Прямо сейчас, я хочу поговорить о том, что произошло прошлой ночью.

Как только слова слетели с моих уст, глаза Морган становятся стеклянными, и она качает головой. Я вижу, что весь ужас лежит на поверхности, готовый выплеснуться в любой момент.

– Прошлым вечером я пыталась дозвониться до тебя, но ты не отвечала. Я как раз собиралась ложиться спать около полуночи, когда увидела тебя в коридоре. Я окликнула, но ответа не получила. Тогда я пошла спросить тебя, где тебя черти носили, когда...

Морган резко хватает воздух ртом, ее губы дрожат от страха. Я не хочу давить на нее, но мне необходимо знать, что произошло.

– Продолжай, Морган. Все хорошо.

Она снова качает головой, глаза зажмурены, пытаясь стереть всё в их памяти.

– Это была не ты, Габс. Была не ты.

– Кто это был?

– Я не знаю, – когда Морган открывает свои глубокие карие глаза, то одинокая слеза катится по щеке. – Но это не было живым. Ни один из них не был. Я могла... видеть... что убило их. Как они умерли.

Они? Охереть!

Я смотрю через комнату на Нико, затем на Александра, в поисках логического объяснения. Они оба стоят с видом полного недоумения, соперничая с моими широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Морган, говоришь, что к тебе приходили... приведения?

– Я знаю, что видела! – плачет она, слезы ручьем текут по щекам. Она дрожит, как будто ее окунули в ледяную ванну, при этом лоб покрывается бусинками пота. – Я клянусь! Я не спятила! Я не сошла с ума!

– Я знаю, милая, – воркую я, пытаясь успокоить ее. – Я знаю, что ты не сошла с ума.

– Так ты мне веришь? – спрашивает она, во взгляде намек на истерику. – Ты мне веришь, да, Габс? Я бы не сделала такое дерьмо! Я бы не сделала этого... с собой, если бы у меня был выбор!

– Я знаю... что ты бы не стала. Но я должна спросить... почему ты это сделала? Почему у тебя не было выбора?

Она изо всех сил пытаелась проглотит тот кошмар, который словно душит ее.

– Они продолжали говорить мне... продолжали говорить мне, чтобы я сделала это. Мне пришлось. Они бы не убрались из моей головы, Габс. Они бы не оставили меня в покое!

В порыве безмерного ужаса и безумства, Морган, схватив в кулак волосы, начинает тянуть так, как будто пытается вытянуть воспоминания прямо из ее черепа. Я прошу, чтобы она прекратила, но боюсь потерять контроль. Я не могу пока позволить ей увидеть меня. Не тогда, когда она в таком неустойчивом состоянии.

– Прекрати, Морган. Остановись, пока не навредила себе!

С горьким рыданием она бьет кулаками по вискам снова и снова, качая головой.

– Я не могу, Габс, – плачет она. – Я не могу пройти через это снова. Пожалуйста, не заставляй меня!

Она бьет себя еще сильнее, и я так осторожно, как могу, отвожу ее кулаки от лица.

– Я здесь, Морган. Я не позволю больше им навредить тебе.

В то время как она начинает успокаиваться под моим прикосновением – ее пульс замедляется, дыхание выравнивается – Дориан проходит сквозь парадную дверь, раскалывая ад в настежь открытом разуме Морган и выпуская ее демонов.

– О Господи, Габс. Она здесь. Боже мой, Габс, нет! – Морган вырывает ее руки из моих и съеживается в самом дальнем углу дивана, прикрываясь дрожащими руками.

– Что здесь, Морган? – я смотрю из-за нее на Дориана, который осторожно продвигается к нам. Нико и Александр прямо за ним.

– Не оборачивайся, Габс, – неистово шепчет она, ее большие, испуганные глаза смотрели на мужчин, которые стояли всего в футе от нас. – Они сказали, что это случится. Они сказали, что она придет.

– Морган, успокойся. Это всего лишь Дориан. Ты знаешь его. И его брат, Нико, помнишь его? И их...

– Нет, Габс! Нет! – она быстро движется в мою сторону, сжимает мои руки так сильно, что от ее ногтей остаются следы на коже. – Я должна была послушать! Они говорили мне, что она придет за мной. Они говорили мне!

Я хватаю Морган за плечи, принуждая посмотреть ее на меня.

– Что придет, Морган? Что идет за тобой?

Словно она смотрит сквозь меня. Моя лучшая подруга, моя сестра, прямо здесь, передо мной ломается в моих руках. Девушка, которую я знала и любила, разрушается, и я не могу ничего сделать, чтобы остановить это.

Сухие губы дрожат, она шепчет слова, которые преследовали меня в ночных кошмарах в прошлом году.

– Тьма.

Я поворачиваюсь к трем Колдунам, стоящим позади меня, на лице у каждого отражается шок и гнев.

– Что мне делать?

Александр открывает рот, дабы ответить, но быстро закрывает, позволяя болезненному решению раствориться на его языке. Нико топчется возле меня, от раздражения его челюсть крепко сжата. Я могу буквально ощущать, как он источает гнев.

– Блять, она видит нас, – яростно бормочет он. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, он бросается вперед к нам и проводит рукой по ее лбу, отправляя ее в беспамятство.

– Какого черта ты делаешь? – кричу я, поддерживая ее обмякшее тело.

– Она в порядке. Я просто оглушил ее, таким образом, у нас есть шанс вмешаться. Нам не нужно, чтобы она как сумасшедшая орала и ревела. – Он покачал головой в отчаянии. – Ты должна знать, что она представляет угрозу для всех нас. Морган видела нас. Ей придется иметь дело с этим... постоянно.

– Что?

Он пытается смотреть мне в глаза, но я отвожу взгляд.

– Твоя подруга – обуза. Я знаю тебе тяжело это понять, но если мы не предпримем меры сейчас, она может...

– Нет! Ты не причинишь ей вреда! – рыдаю я, качая головой. – Ты разве не можешь наложить чары на нее, чтобы она забыла или еще что-нибудь?

– Я уже говорил тебе, Габс, – магия, которая течет по ее венам неестественная. И теперь, когда ее видение стало более ясным, то это может представлять опасность для нашего вида. Нет никакой гарантии, что заклинание продлится долго. Мы не можем рисковать, особенно сейчас.

Слезы ярости наворачиваются на глаза, но я смахиваю их, отказываясь принять суровую правду, которую он говорит. Я могу спасти Морган.

Я могу заставить их пощадить ее жизнь. Но что потом? Как я объясню, что происходит с ней, когда не понимаю этого сама?

Как я смогу объяснить себя? И даже если я справлюсь с этим, поверит ли мне она? И сможет ли поклясться сохранить мой секрет?

– Я могу заставить ее понять, – говорю я, не подумав дважды. Смотрю на Дориана, умоляя его понять. Если кто и способен на милосердие и сопереживание, так это он. – Морган моя подруга, и она любит меня. Она бы никогда не сделала того, что могло бы навредить мне.

– Это запрещено, – прерывает Александр, тряся головой. – Люди не должны знать о нашем существовании. Мне жаль, дитя. Твоя подруга может быть опасна для нас. Особенно для тебя.

Сузив глаза, смотрю на него.

– То есть ты говоришь мне, другие люди даже не подозревают о Светлых и Темных? Донна? Крис? – я смотрю на Нико, который всегда мне демонстрировал сострадание и одобрение. – Ты говорил мне, что полюбил человека однажды. Собираешься сказать, что она не знала кто ты такой?

Боль и тоска нахлынули на него, но Нико ни слова не произнес. Не моргая, он просто смотрит на меня, переживая муки потерянной любви. Ненавижу себя за то, что делаю с ним, но в этот момент я в отчаянии.

– Она ничего не скажет. И даже если скажет – кому бы она рассказала? Как бы смогла все это объяснить?

– Ты не можешь знать наверняка, Габриэлла. Она видела нас, и кто-нибудь может поверить в ее слова. Мы можем вмешаться, но ущерб уже нанесен. А ее разум, возможно, уже за пределами логического мышления, – парирует Дориан, утешая, кладет руку на плечо. Я чувствую его, чувствую, как его утешение просачивается в меня, но этого недостаточно, чтобы отговорить меня.

– Пожалуйста, Дориан, – умоляю я, глядя на мирно спящую в моих руках Морган. – Она нуждается в нас, как ты был нужен мне, когда я впервые узнала, кем ты являешься. Помнишь, как ты пощадил меня? Как был готов принести себя в жертву ради меня? Ради любви?

Я смотрю на каждого из них сквозь пелену слез – Нико, Александра, затем снова на Дориана.

– Каждый из вас выбрал спасение жизни, несмотря на то, что это повлекло для вас. Вы спасли мою. И потому вы знаете, что значит быть действительно самоотверженным. Хорошим. И добрым. Пожалуйста... покажите мне эти качества сейчас. Я нуждаюсь в вас – во всех вас – будьте такими сейчас ради меня.

Покорно вздохнув, Дориан кивает, прежде чем склониться, чтобы нежно поцеловать мои волосы, позволяя моему запаху заполнить его легкие.

Затем он берет осевшее тело Морган и медленно водит пальцами по ее лбу.

Она начинает просыпаться, но Дориан тотчас же устанавливает с ней зрительный контакт, до того, как паника полностью захлестнет Морган.

– Слушай меня, Морган. Ты в порядке. Ты в безопасности.

Сопротивляясь влиянию Дориана, Морган борется в его руках. Но это занимает несколько секунд до того, как его пристальный взгляд проникает в ее налитые кровью глаза, вторгаясь в самую "сердцевину" ее психики. Она выдыхает и падает на диванные подушки, подчиняя свою волю Дориану.

– Здесь ты в безопасности, Морган. Ты знаешь меня. Мне нужно, чтобы ты успокоилась и выслушала нас. Мы не навредим тебе. Но если ты будешь кричать или драться, то у нас не будет другого выбора. Ты поняла?

– Да, – пищит она, ее голос охрип от крика.

– Хорошо, Морган. – Дориан поворачивается и вкладывает ее руки в мои. – Она вся твоя. Только не переусердствуй. Хочешь, чтобы она вынесла все то, что ты ей скажешь, не сгибай волю. Надавив слишком сильно, ты можешь нанести необратимые повреждения.

Я киваю и пытаюсь сдержать нарастающий страх.

– Без давления.

Дориан ободряюще улыбается мне, и я почти отвлеклась на изгиб его губ.

– Ты замечательно справишься. Я здесь прямо с тобой. Вперед – поговори с ней. Она будет слушать.

Я собираю все мужество, которое у меня осталось и усаживаюсь напротив Морган, убедившись, что наша кожа соприкасается.

Я вспоминаю тот день в торговом центре меньше, чем год назад – в тот день в примерочной торгового центра было обнаружено тело.

Тот охранник... как он мгновенно изменился из чертовски напуганного до спокойного и соответствующего состояния, когда я дотронулась до его кожи – это была я. Я сделала это.

Я не понимала этого тогда, и даже сейчас не понимаю до конца, но это единственное, что может удержать Морган спрыгнуть с ближайшего моста.

– Морган, ты знаешь, кто я, правда? – нервно спрашиваю я, не зная, как начать.

– Да, – она медленно кивает. Ее голос все еще хриплый, но не истеричный. – Конечно, знаю. Мы были лучшими друзьями на протяжении многих лет.

– Мы и сейчас друзья, – улыбаюсь я, радуясь, что она успокоилась при виде меня, как... ну... меня. Я все еще могу быть Габс для нее. Просто нужно заставить Морган увидеть это. – Ты ведь знаешь, что меня удочерили?

– Да. Крис и Донна.

– Верно. – Я повернулась и киваю Александру, подавая знак сделать шаг вперед. Он подходит и встает с другой стороны около меня, и я чувствую напряженную руку Дориана у себя на плече. Не могу думать об этом сейчас. И даже если бы могла, эта проблема Дориана. Не моя.

– Морган, это... это мой биологический отец, Александр.

Алекс слегка кивает, но не двигается, чтобы подойти ближе.

– Здравствуй, Морган.

– Да ладно! – задыхается Морган. Я чувствую, как кровь по ее жилам ускоряется и слышу, как колотится ее сердце, несмотря на это, она не вырывается из моих тисков. Она все еще восприимчива.

– Да, Морган. Александр мой отец.

Ее глаза широко раскрыты и воодушевлены, когда она оценивает высокого загорелого Адониса, стоящего перед ней.

– Но он так молод. И... великолепен. Не говорю, что великолепный мужчина не может быть твоим отцом, но... он... – она смотрит на меня и щурится, пытаясь разобраться в этом. – Как? Как это возможно?

Чувство страха и восторга переполняют меня, пока я готовлюсь рассказать еще одной живой душе то, что скрывала с тех пор, как год назад все это на меня навалилось. Были времена, когда я чувствовала себя такой одинокой, потому что практически ни с кем не могла поговорить об этом. А теперь... теперь я откроюсь перед лучшим другом.

– Морган, мы вчетвером – я, Дориан, Александр и Нико – не совсем люди.

– Что? – ее сердце запинается, и я чувствую легкую дрожь в руках. Дориан сдавливает мое плечо, говоря мне, что мое влияние ускользает.

Я фиксирую взгляд на Морган и толкаю свое влияние немного глубже в ее разум. Просто, чтобы успокоить ее, потому что так она сможет переварить все то, что я ей говорю.

– Мы... другие. Особенные. И у нас есть некоторые способности, бессмертие одно из них.

Она смотрит на красивых существ, стоящих перед нами, современных богов облеченных в темные дизайнерские шмотки.

Прямо сейчас, она видит настолько ошеломляющие черты лица, что они могли бы быть достойны кисти Да Винчи, и тела, что даже Микеланджело не мог лепить их не краснея. Вот, что они хотят ей показать.

Вот, на что они надеялись, на то чтобы она – и все остальные – видели.

– Но... их лица... – она сжимает мои руки так сильно, что ее костяшки пальцев белеют. Ужас снова лезет ей на лицо, но я не отталкиваю его. Позволяю Морган испытать ее же чувства. Позволяю ей владеть своими эмоциями. Они не мои, чтобы манипулировать или скрыть. – Несколько минут назад они были монстрами. Я видела их собственными глазами. Не понимаю.

Я улыбаюсь, надеясь унять ее тревогу, но Морган не отвечает на чувство. Ее взгляд прыгает от меня к мужчинам, стоящим позади меня, отражая их разочарование.

– Ты такая же, как они? Ты хочешь сказать мне, что ты похожа на них? – обвиняюще спрашивает она.

– Похожа, – киваю я. – Но другая.

– Но ты ведь не монстр? Ты не выглядишь, как они. – Она быстро моргает и хмурится, как будто пытается разглядеть мою настоящую сущность. Словно пытается мельком увидеть мою тень зла.

Морган пытается вырваться, но я крепче сжимаю ее руки, не давая освободиться от захвата.

– Они не монстры, Морган. Они помогли тебе. Помогли мне. Ты просто должна верить мне.

– Верить тебе? Как я могу верить тебе, Габс? Ты говоришь, что ты даже не человек! Что ты какой-то вид пришельцев или вампиров, или еще какой-то херни. Ты сверкаешь на долбанном солнце? Превращаешься в огромную дворнягу или в нечто другое? Черт, ты хоть живая?

Я чувствую на другом плече руку Нико.

– Габс, – предупреждает он, побуждая меня унять нарастающую тревогу Морган. Я игнорирую его, надеясь... молясь... что смогу до нее достучаться.

Что под всем этим слоем недоверия, она все еще достаточно любит меня, чтобы понять, что полностью может доверять мне.

Я не хочу подчинять или манипулировать ее эмоциями, я не хочу делать с ней то, что делали со мной. Она должна принять меня без всякого влияния.

– Послушай, Морган. Это не то, что ты думаешь. Они... мы... не пришельцы или вампиры, или что-нибудь подобное. – Я делаю паузу, переводя дыхание, и лихорадочно ищу слова, которые не звучали бы смехотворно.

Я бросаю взгляд на Дориана и безмолвно молю о помощи.

– Ты и другие люди причислили бы нас к ведьмам и колдунам, – говорит он, отзываясь на мои отчаянные молитвы. – Ну, мягко выражаясь. Несколько веков назад творец всего – Божество – создал нас для управления ночью. Нас зовут Темными. С тем же благоговением, он создал Светлых Чародеев, правящих днем. Вместе мы представляем чистый вид магии. Древнюю силу. А Габриэлла наполовину Светлая, наполовину Темная, что делает ее самой могущественной из нас.

Карие глаза Морган лезут на лоб. Она смотрит на меня так, как будто хочет поверить словам Дориана, но не может. Словно пытается увидеть магию во мне, но ей не позволяет логика.

– Да. Блять. Ладно. Ведьма, Габс? Серьезно? Черт возьми, ребята, вы под кайфом?

– Нет, – говорю я, качая головой. – Как бы мне не хотелось, но я трезва как стеклышко. Правда, Морган. Я узнала год назад, в тот же день, когда впервые встретила Дориана, кем на самом деле являюсь и что мне предназначено, когда исполнится двадцать один год. Сегодня.

Она качает головой, отчаянно отказываясь верить моим словам.

– Я тебе не верю. Не верю в то, что ты говоришь мне. Я не хочу верить. Магия? Это чертовски смешно! Ее не существует. Ведьмы, колдуны... кем бы вы ни были... этого дерьма не существует!

Одним быстрым движением я переворачиваю ее руки, выставляя ее запястья. Кожа на ощупь немного холодная, тонкая как бумага и почти перламутровая, все же каким-то способом целая.

– Смотри, Морган. Что ты видишь? Когда мы нашли тебя, ты умирала. Умирала! Как ты можешь такое объяснить? Что, по-твоему, заставило так быстро исцелить тебя?

Морган смотрит на свои руки, изучая гладкую кожу, где совсем недавно была открытая кровоточащая рваная рана до кости.

– Не могу в это поверить. Это не может быть.

– Ты ведь сердцем чувствуешь, что я говорю тебе правду? Помнишь, что ты мне рассказывала про твою бабушку? Помнишь, ты говорила, что она явилась к тебе, когда мы были в Брекенридже? Я поверила тебе, Морган. Безоговорочно, я поверила тебе. И мне нужно, что бы ты так же поверила мне. Обещаю, как только смогу, я все объясню. Но сейчас, просто услышь, что я говорю тебе. Все, что ты знала о мифах – реальность. Мир, который ты знала намного сложнее, чем ты могла бы себе представить. Магия реальна. И что бы ни случилось с тобой прошлой ночью, что бы ни подтолкнуло тебя на тот отчаянный шаг, привязало тебя ко мне, нравится тебе это или нет.

С полной уверенностью или с неприкрытой тупостью, я выпускаю ее руки, всецело веря и надеясь, что она, моя подруга и сестра, в самом деле услышит меня.

– Я никуда не уйду, Морган. Итак, ты можешь сражаться со мной, можешь ударить и накричать, но пока мы не узнаем, что с тобой случилось, ты останешься со мной. Со всеми нами.

Мгновения тишины превращаются в несколько минут, когда Морган обдумывает мое безумное выступление.

Слегка приукрасив все истории о ее бабушке и происхождении, о котором она задумалась, все это было вздором.

Припоминаю ту ночную вылазку на лыжах, как Морган тряслась и рыдала, когда к ней явилась ее бабушка, предупреждая о тьме, скрывающейся рядом.

Она знала тогда. Знала, что существуют вещи за пределами нашего мира, которые ни наука, ни логика не в состоянии объяснить. Вещи, настолько более сложные, чем наш пресный маленький мир шопинга и скаканья по клубам.

Морган знает. Я вижу это в ней. Могу почувствовать. Она верит мне. Сейчас я просто надеюсь, что она поверит в меня.

– Ты ведь знаешь, что это хрень неимоверная?

Я пожимаю одним плечом и киваю.

– Знаю.

Она качает головой.

– И знаешь, только невменяемый мог бы поверить в эту историю. Потому что ты определенно сумасшедшая раз веришь в подобное дерьмо.

– Я знаю.

Она задерживает дыхание, потом смотрит на меня, в ее глазах нет ни намека на злость или страх.

– Тогда хорошо, что и я чертовски безумна.