Текст книги "Светлые тени"

Автор книги: Сайрита Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 20

Я в библиотеке, хватаю все и вся, что могу найти об истории Светлых и Темных, когда Нико вбегает, его волосы взъерошены и черными волнами падают на лоб, а подбородок покрывает щетина.

Он выглядел обеспокоенным, даже учитывая нехватку силы. Даже когда я проснулась у него на руках после ночи истерического плача, он выглядел не таким встревоженным. Его глаза были налиты кровью, взгляд стал диким, а радужки излучали ярость.

– Собираемся в доме, Габс. Сейчас! Хватай Морган и жди меня в большом зале.

Я закрываю книгу и медленно встаю, пытаясь не делать резких движений, чтобы больше его не разозлить.

– Нико, что случилось? Что произошло?

– Просто делай то, что я сказал, ладно? Дерьмо! – затем он ушел.

Я вытаскиваю Морган из комнаты и привожу ее в большой зал, где Дориан, Александр и Нико уже собрались. Мы все садимся, предоставляя Нико слово.

– У них Сайрус, – невозмутимо говорит он.

– Что? – Дориан вскакивает, сжимая кулаки по бокам.

– Ставрос, он у него. И если я знаю нашего отца, а я думаю, что знаю. То Сайрус долго не проживет.

– Но разве он не ваш кузен? – спрашиваю я, мой слишком высокий голос граничит с собачьим визгом. – Как он может убить члена своей семьи?

Нико качает головой.

– Он больше не видит в нем семью. Сайрус теперь вампир. В ту минуту, когда он потерял свою силу, он стал не более чем слугой в глазах нашего отца.

– Херня, – высказывается Дориан. – Мы должны вернуть его. Мы должны найти его. Сейчас!

– Легче сказать, чем сделать, дружище, – серьезно говорит Алекс. – Я как никто знаю, как сложно оттуда сбежать.

– Так что же нам делать? Мы просто не можем оставить его, – спрашивает Нико, голосом полным отчаяния. Он теребит волосы, рыча от своего разочарования. Я вижу как ему больно.

– Нико, – шепчу я, направляясь в его сторону. – Мы найдем его. Живым.

Я даже не задумываюсь о том, что делаю, не тогда, когда его боль так ощутима. Я обнимаю его, прижимая к себе. Его руки безвольно свисают по бокам несколько секунд, пока я не чувствую, как они скользят по моей спине.

Чувство такое правильное... но в тоже время и нет. Нико мой друг, и ему больно. Он просто нуждается в утешении.

И хотя я знаю, что Дориан может поделиться подобной болью, что-то в моем сердце болит за Нико. Он нуждается в этом. Я нуждаюсь в этом.

– Мы должны обсудить стратегию, – хрипло говорит Дориан. Мои руки опускаются, и я делаю шаг назад, чувствуя, как три пары глаз прожигают меня. Нико быстро одаривает меня ухмылкой и поворачивается к группе.

– Хорошо. Давайте сделаем это.

Парни разворачивают чертежи особняка Темных, которые Нико припрятал в своем кабинете.

Они работают не покладая рук в течение нескольких часов, набрасывая планы, репетируя стратегии и перебирая бесчисленное количество сценариев. Чувствуя себя беспомощной, я заручаюсь поддержкой Морган и делаю несколько сандвичей и кофе.

– Ты боишься? – спрашивает она, намазывая толстым слоем хлеб Дижонской горчицей.

– Чего?

– Собираешься с ними в Грецию? Черт, они обрекают себя на самоубийство, отправляясь в эту безумную спасательную миссию?

Она бросает кусок хлеба на столешницу, а я осторожно поднимаю его и сверху выкладываю нарезанную ветчину.

– Конечно, – шепчу я, отказываясь встречаться с ней взглядом. Это довольно трудно сделать, чтобы сдержать слезы. – Я в ужасе. Я молю Бога – Божество – чтобы они не отправились, но я не могу просить их сидеть сложа руки и ничего не предпринимать. Сайрус хороший парень. Он спас меня, когда на меня напали и почти изнасиловали. Он спас жизнь моему отцу. Он семья Дориана. И каким-то образом, он и моя семья тоже.

– Но он ведь вампир? Его нельзя убить.

Я качаю головой.

– Нас всех можно убить. Мы просто не можем умереть от естественных причин. И даже если бы были непобедимы, я все еще не могу просить Дориана отойти в сторону и отправить его брата и друга в опасную зону. Я не смогу с этим жить, если это означает неминуемую смерть для людей, которых я люблю.

– Ты их любишь? – я слышу нотки обвинения в голосе Морган.

– Александр мой отец, Морган. Ты ведь знаешь это. Конечно, часть меня любит его, даже если мне не представился шанс узнать его. Ты знаешь, люди умирают и исчезают вокруг меня. – Я кидаю сыр и листья салата на ветчину и почти растираю в порошок кусок хлеба сверху.

– А Нико?

– А что с ним?

– Ты заботишься о нем. Ты любишь его тоже. Я вижу это, когда он рядом. Ты становишься вся... странной и дерганной.

– Я не странная и не дерганная рядом с ним! – усмехаюсь я. – Да, в определенной мере я люблю и уважаю Нико, но по-настоящему я влюблена в Дориана. Ты ведь знаешь. Черт, да весь мир знает это.

– Хорошо, Габс, – признает Морган, подняв руки вверх в знак капитуляции. – Я просто говорю...

– Ну, тогда, не говори, окей? – огрызаюсь я, возвращая свое внимание обратно к приготовлению сэндвичей с ветчиной и индейкой.

Какая, черт возьми, муха укусила Морган? Она чертовски хорошо знает, что я верна Дориану. Проклятье, она знала, что я не могла выкинуть его из головы, пока мы были порознь, независимо от того, как сильно я старалась.

Дориан стал моим наркотиком. Любовь к нему – моя болезнь. И уже нет пути назад. Я никогда не смогу избавиться от этого пристрастия.

Мы продолжаем готовить в тишине до тех пор, пока у нас становится достаточно сэндвичей, чтобы накормить небольшую армию. Парни более чем благодарны за хлеб насущный, хотя он и не утоляет кровожадный блеск в их глазах.

– Нашли что-нибудь? – спрашиваю я, хватая сэндвич и усаживаясь на диван. Дориан качает головой, не отрывая глаз, он изучает карту.

– Есть способ попасть внутрь, а вот выйти будет проблематично. Даже если кто-то из нас будет отвлекающим маневром, маленькая вероятность того, что все мы выберемся оттуда живыми.

– Так возьмите меня. – Я понимаю, что говорю это, до того, как могу хорошенько все обдумать. – Позвольте мне помочь. Может я смогу повторить эту фигню с обездвиживанием, и мы все будем в безопасности.

– Эту фигню с обездвиживанием? – забавно переспрашивает он.

– Ты же знаешь, что я имела в виду. Да ладно вам, четыре головы лучше, чем три. Позвольте мне помочь.

Все, три Колдуна отвечают одновременно, полностью отказываясь от моего предложения.

– Черта с два.

– Абсолютно – нет.

– О, черт нет, малышка.

Дориан поднимает глаза и одаривает меня нежной улыбкой, чтобы смягчить отказ.

– Я высоко ценю твою храбрость, малышка – действительно. Но я не буду рисковать не одним волоском на твоей великолепной головке.

Я доедаю мой сэндвич без лишних слов, стараясь скрыть надутые губки за косками копченной индейки и сыра. Они по-прежнему относятся ко мне как к беспомощному ребенку.

Я могу помочь им! Я наконец-то могу доказать, что все эти страдания и боль были не напрасны. А что если Ставрос захватит меня? Я могла бы проложить пути оттуда.

Морган усаживается около меня, предлагая мне чипсы из своей упаковки. Это значит: "Прости за то, что я сказала раньше, я сожалею, что задела твои чувства. Утоли свою печаль транс-жирами с солью".

Едва я отправила в рот чипсы, боль пронзила мой череп, в голове ощутилось невероятное давление. Похоже, что мой мозг может взорваться в любую секунду и из моих ушей польётся кровавое месиво.

Я вскрикиваю, но вскоре понимаю, что не одинока в своей агонии. Дориан, Нико и Александр корчатся на полу, схватившись за головы. Они тоже это чувствуют.

По ощущениям, кто-то стучит отбойным молотком мне по голове, но я могу с уверенностью заявить, что их боль гораздо сильнее моей.

Невозможно выразить словами то, что происходит со мной, я протягиваю руку к Морган, и она хватается за неё.

– Что происходит? Габс, что не так?

– Моя... голова, – удалось прохрипеть мне, – болит... так... ужасно.

– Блять! – скрипит Нико, – Ставрос.

Это всё, что он смог сказать перед тем, как заорал во всё горло от изощрённой пытки. Я падаю на колени и заставляю каждую частицу своего сознания подползти туда, где его скручивает боль.

– Соединив нас... – хрипит Дориан рядом с братом, протягивая дрожащую руку ко мне, – удерживай.

Я заставляю себя повернуться к Морган, единственному человеку, избежавшему этого странного феномена.

– Морган! – кричу я. – Помоги! Соедини их!

Разобравшись, она бросается к телу Алекса, придавливая его к полу своим весом. Затем она протягивает нам руки, призывая нас взять их.

Едва мои пальцы соприкоснулись с её, как всё почернело и успокоилось.

Я просыпаюсь лицом вниз, во рту и в носу мокрый песок, кашляя, выплёвываю комки грязи. Мои волосы спутались на лице, а моя одежда отсырела. Поднимаясь на дрожащих руках, я вглядываюсь в темноту.

– Дориан? – зову я, напрягая слух, в надежде расслышать хоть что-то. – Эй? Нико? Морган? Алекс? Вы где, ребята?

– Я здесь, – хрипит голос. Это не Дориан откашливается с болезненным стоном, но я опознаю, кто это.

Я начинаю ползти по направлению к его голосу, когда слышу, как Нико сыплет проклятиями в нескольких футах от меня. Я спешу к нему, очищающему своё лицо и волосы от песка.

– Невероятно! – ругается он.

– Что случилось, черт возьми?

Морщась, Нико резко вдыхает сквозь зубы.

– Ставрос. Вот что случилось.

– Ставрос? – слова срываются на шепот. – Как? Где Алекс и Морган?

– Не смогли.

– Не смогли?! – я внезапно вскакиваю на ноги, мои кулаки пылают огнем.

– Нет, нет, малышка, – говорит Нико, подняв вверх руки. – Успокойся. Они не смогли попасть сюда.

– Куда сюда? – я уже знаю ответ. Мне просто нужно услышать его вслух.

– Скиатос, – произносит Дориан позади нас.

Я бросаюсь в его объятия, чуть не сбив его на землю.

– Как, черт подери?.. Как мы попали сюда?

Нико встает, все еще стряхивая песок со своей одежды.

– Нас призвали.

– Призвали? – нахмурившись спрашиваю я. – Что значит призвали? Чувство как будто твои мозги сжимают, как гребаный виноград? Я думала, ты говорил, что никто не знает где твой дом? Ты сказал, что мы в безопасности!

– Он не знал. Он призвал нас с помощью Темной магии. Вот почему на Морган она не подействовала. Это очень сложно и истощает твою силу, поэтому я не ожидал, что он пойдет на это.

Ставрос может вырвать нас из воздуха в любое время, когда захочет? Дерьмо. Мы вообще по-настоящему были в безопасности?

– Казалось, будто Морган накрыла щитом тело Алекса, – добавил Дориан. – Это ослабило его влияние, поэтому они их не затронуло.

– Интересно, – задумался Нико. – Позже нам следует проверить эту маленькую теорию. Но в данный момент, нужно выяснить, что, черт возьми, мы здесь делаем.

Я трясу головой, чувствуя как гранулы песка осыпаются с кончиков моих волос.

– Не понимаю. Как такое могло произойти? Зачем он пришел за нами?

Дориан берет меня за руку, поворачиваясь к западной части пляжа, где в золотом свете купается дом, стоящий на скалистом утесе.

– Думаю, мы должны пойти и спросить его.

Глава 21

Дом на скале больше похож на ветхую хижину, а я ни этого ожидала от особняка Темных.

– Он только снаружи бедный и непритязательный, – говорит Дориан, читая замешательство в моих глазах. – За такой поразительной бедностью скрыты огромные богатства.

– Все ложь, – замечает Нико, шагая перед нами, пока мы прокладываем путь по скалистой, грунтовой тропе к двери. – Было бы разумно запомнить тебе это.

– Вы уверенны, что нам нужно идти? Я имею в виду, не должны ли мы, по крайней мере, попытаться сбежать? – я оглядываюсь, ощущая на себе десятки невидимых глаз. Почему мы прямо идем в логово льва? Это просто не логично.

Нико фыркает.

– Сбежать? От сюда нет выхода, малышка. За нами наблюдают с тех пор, как только мы появились на этом кровавом острове. Мы либо идем к Ставросу, как он хочет, либо мы умрем. Все просто.

Он идет оставшуюся часть, ворча себе под нос что-то на греческом. Я круглыми от страха глазами, смотрю на Дориана рядом со мной

– Мы ведь не выберемся отсюда живыми? – шепчу я. Дориан подносит мою руку к его губам и нежно, грустно улыбается.

– Ты никогда не знаешь, чего ждать от Ставроса. Убить нас будет считаться расточительством. Мы намного более ценны для него живыми, чем мёртвыми.

– Но он должен знать, что мы никогда не объединимся с ним.

Дориан пожимает плечами, подталкивая меня к мощенному булыжником крыльцу без лишних слов.

Дверь такая мощная из грубой древесины – подобные можно встретить в старых, сельских коттеджах и подземельях. Нерешительно, Нико обхватывает рукой дверную ручку, но не поворачивает ее. На секунду ручка озаряется светом под его хваткой и дверь со скрипом самостоятельно открывается.

Все, что Дориан сказал, было правдой. Это место не какая-то ветхая лачуга. По крайней мере, ненадолго.

Мы заходим в длинный, ярко освещённый, роскошный холл в золотых и кремовых тонах. Всё, от золочёных мраморных столов до украшенных драгоценными камнями канделябров, захватывает дух.

Я поднимаю глаза к высокому сводчатому потолку, полностью поражённая ослепительными люстрами, которые усеяны миллионом кристаллов-слезинок. Всё это великолепно – больше, чем я бы могла себе представить.

Невозможно испытывать страх или гнев в окружении такой изумительной красоты.

– Ты здесь жил? – тяжело дыша, спрашиваю я, пальцами пробегая по мягкому, бархатному креслу.

– Да. Займет какое-то время, чтобы привыкнуть. Приношу свои извинения, – отмечает Дориан, слегка съежившись.

– Ты шутишь? Это место потрясающее! Я имею в виду, я думала, что дом Нико был великолепным, но это место... это... это...

– Слишком много, – отвечает Дориан. – По всему миру голодают люди. Большинство районов в моей стране находятся за чертой бедности, и только одна такая люстра может прокормить целый город. Мы, Темные, хранители красоты, если тебе так угодно. Но есть разница между пониманием и избытком. А это... это чересчур.

– Кроме того, – проговорил Нико со злобной усмешкой, – подожди, ты еще не видела тронный зал.

Мы проходим около двадцати ярдов, как трое мужчин в черном и в темных очках блокируют нам проход.

Вампиры. Я не чувствую никакой магии в них, но запах крови настолько плотный, что я могу почувствовать ее вкус на языке.

Я задерживаю дыхание, чтобы желудок не вывернуло.

– Король встретится с вами через час, – говорит тот, кто впереди, сверкая острыми клыками.

– Через час? – издевается Нико. – Он послал за нами. Мы увидим его сейчас, чтобы мы смогли быстрее съебаться отсюда.

– Нет. Вы увидите его через час. Ваш отец просит составить ему компанию за чаем, – говорит Клыкастый, изящно махнув рукой в сторону другого длинного коридора.

Нико выплевывает грубое замечание, говоря вампиру, что именно он может сделать с его чаем, но разворачивается к заполненному золотом коридору.

– Так же как с ним, – бормочет он, шагая впереди. – Перенести нас сюда, чтобы заставить ждать. К черту его чай.

– Николай, – мягко предостерегает Дориан. Он кажется намного спокойнее, чем его младший брат, но он не ослабил хватку на моей руке с тех пор, как мы пришли.

Что-то мне подсказывает, что есть немного большее, чем легкая вспышка ярости под его холодной внешностью.

– Нет, к черту! Зачем откладывать неизбежное? Зачем создавать трудности, чтобы перенести нас – перенести ее – сюда, ради того, чтобы вместе посидеть за сэндвичами и булочками? Дерьмо собачье и ты это знаешь, Ди. Прекрати искать здравый смысл в его безумии. Новость, блять, дня: Его нет.

Прежде чем я успеваю моргнуть, Дориан исчезать около меня и появляется перед Нико, прижимая к его стене и зажимая в кулаке его рубашку.

– Ты возможно желаешь умереть, но я не позволю тебе продолжать ставить под угрозу безопасность Габриэллы твоими маленькими истериками. Соберись и помоги мне, или отец будет наименьшей из твоих проблем, – рычит он.

Нико не отступает. Он так крепко сжимает воротник Дориана, что я слышу, как трещит ткань.

– Легко тебе говорить, дорогой братец. Я не папочкин любимчик. Ты его наследник. Я же живое доказательство того, что ему нравиться, когда его член стоит.

– Довольно, – кричу я, когда фарфоровая ваза разбивается об пол. – Посмотрите на себя! Мы только прибыли сюда, а позволяете этому место достать вас.

Мужчины прекращают потасовку, но не отступают, и только дюйм разделяет их яростное рычание.

– Это именно то, чего Ставрос хочет, а вы ему подыгрываете. Он знает, что вы сильнее вместе, чем порознь. Так не позволяйте ему выиграть.

Я кладу руку на каждого их них, излучая согревающее тепло, которое расслабляет их напряжённые руки и успокаивает быстрое биение сердец. Дориан делает шаг назад, позволяя брату двигаться дальше. Нико пожимает плечами, его злость уменьшилась, но не исчезла.

– Поебать, – бормочет он и исчезает в облаке чёрного дыма.

Дориан одергивает свой пиджак, ещё пёстрый от песка, и снова берёт мою руку, возобновляя наш путь по бесконечному коридору.

– Он ведёт себя как капризный ребёнок, – наконец говорит он после нескольких минут молчания.

– Он расстроен, так что это обоснованно. И он напуган. Мы все напуганы. – Я понимаю, почему Нико так реагирует. Вероятно, я поступила бы также на его месте.

Узнав, что ваш двоюродный брат – человек, который был рядом на протяжении многих веков... захвачен маньяком-тираном и скоро, вероятнее всего, погибнет окончательно – этого достаточно для нервного срыва.

Но план его спасения был уничтожен действиями Ставроса... Я не понимаю, почему Дориан не в бешенстве.

– Николай знает, что отец заботится о нем. Он преувеличивает.

Я смотрю на него, подняв брови.

– Так что, он сказал... насчет того, что ты любимчик Ставроса. Это правда?

Дориан пожимает плечами, отказываясь встречаться с моим вопросительным взглядом.

– Я могу тебя заверить, что любой проявленный интерес ко мне отцом только из чистой корысти.

– И каково это? Быть наследником Тёмного трона?

Он вдруг остановился и повернулся ко мне, потёр мои щёки:

– Габриэлла, я не стремлюсь к чему -то большему, чем являюсь сейчас – твоим возлюбленным и защитником.

Я боюсь правды, но всё же спрашиваю слабым шёпотом:

– Но будет ли этого достаточно? Будет ли достаточно меня?

Он выпускает моё лицо из рук и, развернувшись, крутит ручку двери, которую я даже не заметила.

– Почему нет?

– Ты действительно делаешь всё это ради меня? Разве ты не смог бы спокойно отдыхать, наслаждаясь нормальной жизнью как обычный парень?

Он входит в комнату, придерживая для меня дверь. Тем не менее, не отвечает. Он и не должен. Его молчание говорит за него.

Нет. Этого не может быть достаточно. Дориан был рождён и воспитан как принц. И был окружён роскошью и богатством всю свою жизнь.

И как только я вхожу в комнату – которая больше похожа на роскошный люкс для высокопоставленных чиновников где-нибудь в пентхаусе казино Вегаса – я понимаю, что он жил со мной в трущобах весь этот год.

– Вау, – задыхаюсь я, не в силах более красноречиво описать то, что меня окружает.

Комната Дориана похожа на крошечный дворец, наполненный всем, что меня восхищает в нём и тем, за что я его так люблю. Каждая замысловатая деталь – это часть его: его музыкальный вкус, предпочтения в искусстве, страсть к порядку.

Я осторожно скольжу кончиками пальцев по проигрывателю, который явно старше меня минимум лет на двадцать. Дориан подходит и становится позади меня и устанавливает иглу на уже установленную виниловую пластинку.

Возбуждающая мелодия эхом разлетается по комнате, и я наслаждаюсь страстным женским голосом.

Так много души вложено в эту песню... так много боли. Она как будто живёт словами, которые поёт. Я закрываю глаза и позволяю своей голове упереться в грудь Дориана. Он раскачивает нас из стороны в сторону, и я чувствую его губы на моих волосах.

– Кто это? – вздыхаю я.

– Нина Симон.

– Так прекрасно. И печально.

– Самые прекрасные вещи часто наиболее печальны.

Я вдыхаю его слова, позволяя им погрузиться в мою душу острыми, жалящими шипами. Я готова истечь кровью за Дориана, за ту любовь, которая есть у нас, за жизнь, которую мы можем сегодня потерять в стенах этого замечательного дворца.

Да. Он прекрасен. Но он всегда был опечален. Опечален тем, кто он, и тем, что он сделал. Опечален жизнью, которой у него никогда не будет, несмотря на то, что он этого достоин.

Он не прекращает раскачиваться и разворачивает меня кругом, его руки скользят по моим плечам к основанию шеи, мой пульс бьется в унисон с его.

– Воспользуйся моей ванной, чтобы привести себя в порядок. Я подберу тебе что-нибудь подходящее из одежды.

Дориан отходит, когда грустная песня заканчивается и сменяется, чем-то ритмичным. Но тем не менее, запах смерти плотно витает в воздухе, мешая почувствовать что-нибудь еще, кроме неописуемого страха.

Я иду через его украшенную иридием[9]9
  Иридий – редкий драгоценный камень


[Закрыть] спальню к огромной ванной комнате, я слишком потрясена, чтобы в полной мере насладиться ее великолепием, и снять грязную одежду.

При нормальных обстоятельствах, я залезла бы в эту огромную, бескрайнюю ванную, выложенную тысячами бирюзовых кусочков мозаики и утопила бы в ней все свои тревоги, но так как время поджимает, я быстро запрыгиваю в душ.

Он также выложен этими крошечными бирюзовыми плитками, переходящими от тёмного оттенка к светлому, образуя мозаику-омбре. Там нет занавески, есть только тонкая стеклянная дверь, выставляющая моё обнажённое тело напоказ.

Когда я поворачиваю ручку крана, теплая вода обрушивается со всех сторон, даже из пола.

Я хотела бы наслаждаться этим. Хотела бы я затащить сюда Дориана к себе и уговорить его по-быстрому заняться любовью около матового стекла.

Но осознание того, что мы встретимся лицом к лицу с нашим мучителем через час, значительно снижает моё либидо.

Я быстро моюсь, для волос используя шампунь Дориана. Меня не смущает, что я буду пахнуть как он, я наслаждаюсь возможностью носить его запах на своей коже.

Это почти так же, как дышать им, только нет покалывания от магии, которое искушает мою душу, когда я набираю полные легкие его пульсирующей сущности.

Когда я покидаю ванную и вхожу в спальню, замечаю роскошную ткань, лежащую на одеяле, почти сливаясь с ним.

Платье цвета мерцающего обсидиана сияет, напоминает мне усеянную звёздами далёкую галактику. Я пропускаю его между пальцами, желая оценить гладкость шёлка.

То же я проделываю с кружевным бельём, которое лежит рядом. Этой великолепной одеждой следует дорожить. Девушка, обладающая ей, может убить наповал.

После того, как мои ноги скользнули в туфли на четырёхдюймовых каблуках, – они такие удобные, что кажется, будто я иду по облакам, – я расчесываю пальцами ещё влажные волосы и иду в гостиную Дориана.

Французские двери на балкон широко открыты, я понимаю, что он снаружи, и, скорее всего, со стаканом виски.

Дориан стоит у перил, глядя в бездну кромешной тьмы. Безлунная ночь поглощает любой проблеск света, размывая напряжённый образ, но я ясно вижу его.

И делаю один шаг вперед, не желая прерывать его тихий ритуал, но это почти невозможно, быть так и близко к Дориану и не прикоснуться к нему.

Особенно, когда я знаю, что он до краев переполнен внутренним смятением.

– Подойди, малышка, – бормочет он, после чего подносит к губам стакан и делает большой глоток. Я делаю так, как он велит, подхожу к нему вплоть, пока моя грудь не касается его спины.

Он протягивает руку назад, чтобы найти мою, и притягивает ее к груди. Сердце Дориана под моей ладонью колотится словно маленький барабан, столько страха и тревоги несется по его крови.

Я хочу сказать ему, что все будет хорошо, но это ведь ложь. Теперь в течение долго времени ничего хорошего не будет.

– Что ты видишь? – спрашиваю я после долгих напряженных секунд.

– Боль, – отвечает он, внезапно охрипшим голосом. – Так много. И самое ужасающее в ней то, что по большей части это самопожертвование. Все воюют, все сражаются... убивают себя собственными руками во имя жадности, зависти и похоти. – Он делает еще один глоток, осушая обжигающие капли из бокала. – Человечество – свой собственный злейший враг. Мы создали монстров.

– Мы?

– Темные. – Отрывисто дыша, Дориан резко выдыхает, словно вся тяжесть мира выбила из него воздух. – Раньше все было иначе. Раньше, мы были другими. И будет только хуже, если только...

– Если только?

Дориан поворачивается ко мне, столько тоски и сожаления в этих бескрайних голубых глазах. На его губах улыбка, но она притворная.

– Если только, что, Дориан?

– Ты прекрасно выглядишь, – шепчет он, нежно касаясь локона моих волос. Он подносит его к лицу и вдыхает, закрыв глаза в экстазе. – Пойдем. Ставрос, не любит ждать.

– Но, стой, – протестую я, пока Дориан быстро возвращается обратно в комнату. Я пытаюсь расспросить его снова, когда он быстро разворачивается ко мне, его глаза пылают мстительным огнем, и он подносит палец к губам, заставляя меня замолчать.

Я, сузив глаза, не произношу ни слова. Если Дориан хочет, чтобы я молчала, то на это есть чертовски хорошая причина.

Когда мы выходим в коридор, то находим, что нас ждет эскорт. Конечно. Я склонна полагать, что мы никогда не оставались наедине.

– Ваш отец встретится с вами в гостиной, – говорит круто одетый вамп, разворачиваясь, чтобы сопроводить нас по длинному коридору.

– Конечно, встретится, – бормочет Дориан. Я украдкой смотрю на него, замечая, что он только что из душа и оделся в темно-синий костюм. Его рубашка тоже темная, и он оставил несколько верхних пуговиц расстегнутыми, искушая меня воспоминаниями о том, как я проводила языком вверх по его точеной груди.

Он ловит меня за тем, как я пялюсь на него, и озорно подмигивает, от чего я краснею, как школьница.

– Тебе нравиться то, на то, что смотришь, малышка?

– Всегда. – Это правда. Я всегда буду хотеть его, даже когда моя жизнь висит на ниточке.

Казалось, что прошли годы, когда мы доходим до комнаты, известной как гостиная – огромный выставочный зал, заполненный изысканными произведениями искусства, антикварной мебелью и камином, который больше, чем вся моя квартира.

Вампир проводит нас в зону для гостей, где стоят, детально продуманные, сэндвичи, печенье и как ни странно, чай. Я, честно говоря, думала, что «чай» – это кодовое слово внезапной смерти или пыток с вырыванием ногтей.

Как только мы занимаем наши места, Нико гордо заходит в комнату, неся с собой ледяной порыв воздуха. Я дрожу и обхватываю руками талию, когда мурашки покрывают мои руки и ноги.

– Что такое? – бормочет Дориан, ближе притягивая меня.

Я качаю головой.

– Просто... холодно. – Я перевожу взгляд на младшего Скотоса, который удобно расположился в шикарном жаккардовом кресле. Он даже не смотрит в нашу сторону, и тем более не говорит, но я вижу, как плотно сжата его челюсть.

– Ему не по себе, когда он здесь. Он редкий гость.

– Почему?

Дориан сковывает меня таким напряженным, голубым пристальным взглядом, в результате чего озноб ползет по спине.

– Если бы ты знала бремя собственного имени, ты бы приезжала в место, которое постоянно напоминает об этом?

Мне не предоставляется шанс ответить. Звук шагов, доносящихся из коридора, заполняет комнату, и Дориан быстро поднимает меня на ноги. Адреналин шипами вонзается в меня, раскаляя мои смертельные чувства, и я инстинктивно сжимаю руки в кулаки.

Однако, все инстинкты теряются и забываются, когда мой взгляд останавливается не на одной, а на двух парах изумительных лазурных глаз. Задыхаясь от шипения, которое встало поперек моего горла, я смотрю на Дориана в поисках любого знака понимания. Видит ли он то, что вижу я? Я что-то пропустила?

Он почти... улыбается. Почти. Но взгляд полный восхищения – черт, даже любви – несомненно на его лице. Мои кишки закручиваются в тысячи узелков, когда реальность начинает проявляться. Твою же мать! Святое. Дерьмо. Во что я вляпалась?

– Отец, – Дориан церемонно кивает. Его взгляд падает на необыкновенно красивую молодую женщину, стоящую рядом со Ставросом. Она широко улыбается, как только получает внимание Дориана, а сомнение и неуверенность скручивают мой живот

Он улыбнулся в ответ – искренне, в этот раз – и еще раз кивнул.

– Мама.