Текст книги "Светлые тени"
Автор книги: Сайрита Дженнингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Глава 34
Тёмный король буравил меня взглядом немигающих и неестественно широко распахнутых глаз. Его губы шевелятся, и язык двигается, будто он хочет сказать что-то, но звуки улетучиваются.
Он смотрит вниз на копье, торчащее из его груди, проводит взглядом по гладкому, деревянному штырю до той самой точки, где он касается меня.
С ужасом на лице Ставрос в последний раз смотрит на меня, а затем, увлекая за собой, падает на землю.
Он мёртв.
Ставрос Скотос, король Темных, умер.
Кашляя, я сжимаю шею, когда пытаюсь сделать вдох. От нехватки воздуха мои легкие горят огнем, хрипящие звуки перебивает топот шагов, несущихся в мою сторону.
– Габс! Боже мой, ты в порядке?
Притягивая к себе, Морган крепко меня обнимает. Не способная еще говорить, я просто киваю, хотя движение адской болью отзывается в моей шее. Со временем пройдет. Мое тело начнет исцелять себя в любую секунду.
Ларс проверяет как я, а затем мчится на помощь к Нико. В сознании, но в плохом состоянии, он лежит на полу, а Ларс уже начинает исцелять его. Через боль, я встаю на дрожащие ноги.
Именно тогда я смотрю на нее. Мою спасительницу. Убийцу Ставроса.
Делию Скотос.
Ее руки бесконтрольно дрожат, а ее бессмысленный взгляд наполнен ужасом, словно она отключилась. Я собираюсь с силами и обретаю голос.
– Спасибо.
Как будто мой хриплый голос выводит ее из транса, и она вздрагивает.
– Да. Ты должна сейчас же идти. Иди, спаси моего сына. Я останусь с вампиром, просто верни моего Дориана.
Не зная, что еще сделать, я киваю. Я так благодарна Делии за вмешательство, и когда я с остальными выбегаю из комнаты, то молюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сказать ей об этом.
Только что исцелившейся Нико берет на себя инициативу, и мы направляемся в апартаменты Дориана. Теперь, когда Ставрос умер, коридоры больше не движутся, и мы не блуждаем в лабиринте. Повернув за угол, мы почти налетаем на Алекса.
– Я заблудился и не смог найти вас, – говорит он, присоединившись к нам. – А потом вдруг все изменилось.
Нико кивает.
– Ставрос мертв.
– Что?
– Его больше нет. Теперь мы просто должны добраться до Дориана и свалить на хрен отсюда.
Мы подходим к двери, и меня шокирует близость. Комната Дориана. Лишь дерево и латунь отделяют меня от возлюбленного.
Я втягиваю, как можно больше воздуха, и когда легкие заполняются, касаюсь дверной ручки. Поворот, щелчок, скрип. Мои ноги несут меня внутрь, в красивую комнату, заполненную любимыми вещами Дориана.
Однако, сейчас она выглядит совсем по-другому, чем несколько дней назад.
Зло обитает в этом месте. Им забрызганы стены, окутаны окна, оно внедрилось в ковровое покрытие. Оно стоит передо мной на дизайнерских шпильках, одетое в облегающее чёрное платье.
– Ну и ну, какой приятный сюрприз. Дорогой, у нас гости! – обернувшись назад, говорит она.
Я отрываю свой взгляд от Аврориной скривленной гримасы как раз, когда Дориан появляется из спальни. Его походка плавная, почти как у призрака, как если бы он даже не пытался скрыть свою тьму. Он одет во всё чёрное, как и Аврора, будто невольно скорбит о смерти Тёмного короля. Или может в ожидании моей.
– Разве это не мило, – насмехается он, собираясь встать около своей черноволосой шлюхи. – Николай и его маленькая кучка отвергнутых. Аврора, любовь моя, я думал, что ты приказала сжечь мусор.
Любовь моя?
Я отбрасываю его оскорбления и, собравшись с духом, делаю еще один шаг в комнату. Нико стоит с право от меня, Алекс слева.
– Ну же, Дориан, – говорю я, протягивая руку.– Мы пришли, чтобы забрать тебя домой.
– Домой? – усмехается он и выглядит при этом точно также как его отец. – Презренная сука, я дома. И прямо сейчас ты вторгаешься на чужую территорию. Когда я досчитаю до десяти, ты и твоя шайка уберетесь с моей территории к чертовой матери, а иначе я сдеру живьем с тебя кожу и сделаю пальто своей женщине. Один. Два. Три. Десять.
В его глазах пылает синее пламя, и Дориан заносит руку над головой, готовясь нанести удар. Мужчины рядом со мной делают тоже самое, животный рык слетает с их губ. Но прежде, чем кто-то успевает атаковать, Аврора встает между нами.
– Любовь моя, – воркует она, положив руку на грудь Дориана. – Как насчет того, чтобы ты позволил нам девочкам поговорить. У Габриэллы и меня есть несколько... недосказанностей... которые стоит разъяснить.
Поговорить? Если только мой кулак будет разговаривать с ее лицом, а так мне нечего ей сказать. И злобный блеск в ее глазах, подсказывает мне, что она думает так же.
– Хммм. Конечно. Развлекайся, детка. Я люблю, когда ты такая возбужденная.
Дориан целует ее в губы, и я чувствую, как ярость во мне поднимается еще на десять отметок.
– А ты иди и наслаждайся шоу. Я скоро. У нас еще будет время, чтобы провернуть то дельце, которое тебе так нравиться.
Своим скользким, влажным языком Аврора проводит по зубам Дориана, а затем поворачивается ко мне.
Четыре разгоряченных тела, окружающих меня, готовы к поединку, но я качаю головой, не решаясь отвести взгляд от греховной ухмылки Авроры.
– Это только между нами.
Они отступают, но я все еще ощущаю их волнение. Со скучным видом Дориан разваливается на мягком диване. Он любит смотреть, да? Ну, кто я такая, чтобы отказать ему в представлении?
– Я так долго ждала этого, – говорит Аврора, вставая в боевую стойку.
– Я тоже.
Я пришла сюда не гадости говорить. Мы уже давно вышли из этого возраста.
Аврора пытается обойти меня, но я повторяю за ее движениями, отказываясь в этот раз быть жертвой.
– Я все еще должна тебе за сосунка, напавшего на меня.
– Удачи.
Ее пронзительный, едкий смех до боли звенит у меня в ушах.
– Ну разве ты не милашка?
Я закатываю глаза, обдумывая лишь то, как заткнуть её маленьким магическим толчком. Я могла бы пойти на риск и подойти ближе к ней, так как в непосредственной близости я могу навредить моим близким.
Я могла бы обездвижить её, схватить Дориана и умчаться со всех ног, но где же здесь веселье? И она всегда может вернуться. Так мы никогда не освободимся от неё.
Нет. Это закончится этой ночью и для всех.
Аврора нападает первой, ее ногти, словно острая бритва. Она промахивается, но один из ее когтей касается мой рубашки, разрывая ее. О, она хочет играть грязно? Прекрасно. Давайте посмотрим, из чего сделана эта сука.
Я сжимаю кулак, когда метал с шипами покрывает мои руки. Кастет. Я улыбаюсь, чувствуя в себе старую Габс, ту, которая известна своей вспыльчивостью и быстрыми кулаками.
Время вспомнить уроки по боксу, которые Крис давал мне в гараже. Он знал, что это произойдет: он знал, что мне придется прибегнуть к тому, чему он меня учил.
Возможно, в какой-то степени он был Стражем тоже.
Я пячусь назад, словно в танце, моё тело движется плавно в узком кругу. Я ощущаю каждую частичку себя, и каждая конечность послужит своей цели. Аврора сдвигается влево, подступая прямо к моему кулаку.
Удар выбивает её из колеи, но она быстро восстанавливается, отвлекает внимание, чтобы нанести удар. Я блокирую его своим предплечьем, но её ногти впиваются в мою кожу, оставляя после себя три кровавых разреза.
Я не обращаю внимания на них. Просто продолжаю двигаться, переминаясь с ноги на ногу, чтобы держать тело разогретым.
– Ненавижу сучек, которые царапаются, – говорю я, когда смотрю на струйку крови, стекающую с ее головы, куда я заехала ей кулаком. – Что дальше? Оттаскаешь меня за волосы?
Всё ещё кружась вокруг меня, она дотрагивается до того места, где капелька крови свисает с мочки её уха. Она вытирает её кончиком ногтя и погружает его в свой рот.
– Твоей извращенной заднице могло бы понравиться это.
Я подмигиваю.
– Возможно. Просто спроси своего парня.
Она скалит зубы, прежде чем бросится на меня с вытянутыми когтями. Я разворачиваюсь вправо и бью ее в затылок, поскольку она промахнулась, но все же Аврора нагибается и когтями вонзается мне в голень. Блять.
Рана будет отвратительной. Я чувствую острую боль глубоко в мышцах, но не зацикливаюсь на ней. Даже когда теплая кровь льется мне в ботинок, я прочно стою на ногах.
Балансируя, Аврора встает на трясущихся ногах. Ее глаза почти матовые и тусклые, словно тот последний удар вывел ее из строя. О да, она ощутит это в полной мере утром... если доживет до него.
– О, не тяни, – произносит Дориан позади нас. – Хватит играть с девчонкой, прикончи ее.
Повалив меня на пол Аврора, словно кошка, с яростью атакует меня когтями и клыками. Ногтями она царапает мои предплечья и ладони, которыми я прикрываю лицо и шею. Для такой худощавой, она невероятно сильная.
И я могу точно сказать, что она месяцами ждала, чтобы оторвать от меня кусок.
В футе от меня, я слышу крики моих друзей и близких, чтобы я вставала, и их попытки ободрить меня словами через громкие рыдания.
Алекс кричит и проклинает Нико и Ларса, требуя, чтобы его отпустили. Морган плачет из-за меня, при этом несет полный бред.
Я действительно должна перестать мучить их. Они явно не могли знать, что это был мой план с самого начала: пусть Аврора расслабиться и думает, что одержала вверх.
И в тот момент, когда она почувствует, что победила и посмотрит на Дориана с тошнотворной гордостью, я разверну столы и раздавлю эту шлюху, как мерзкого таракана, которым она и является. Просто мысль об этом заставляет Тьму во мне пробудиться.
Иногда ты должна кормить зверя, просто дать ему знать, что ты от него не отказалась.
И покуда он знает, что ты по-прежнему будешь кормить его, вводя в заблуждение одну сторону твоей души, то другая часть души, которая бережет тебя от ранимости, всегда будет служить тебе при любой необходимости.
Быстро убить Аврору это слишком просто. Убийство моей матери, попытка навредить Джареду, украсть воспоминания Дориана и обратить на свою сторону... она заслуживает того, чтобы прочувствовать всю ту боль, которую причинила мне.
И я хочу, чтобы она носила ее, как плащ, в котором проходит до конца дней своих. Я хочу причинить ей боль, которая будет беспощадной и реальной, которая вгрызется в ее кожу.
И каждый раз, при малейшем движении она будет вспоминать мое имя.
Перекатившись, я оказываюсь сверху Авроры, и быстрым движением ударяю ее так, что ее голова поворачивается под неестественным углом. Прежде чем она успевает открыть рот и выплюнуть еще одно оскорбление, я затыкаю его своим кулаком, металлические шипы на костяшках пальцев разбивают ее зубы, как стекло.
Она кричит от боли, но отключается сразу после того как я прикладываюсь кулаком к ее правому глазу, забирая зрение и разламывая глазницу.
Когда я поднимаю кулак, чтобы нанести сокрушительный удар по ее идеальному маленькому носику, я чувствую движение справа и останавливаюсь на долю секунды.
– Я убью тебя, ты омерзительная потаскуха! – кричит Дориан, выставив вперед руки. В его глазах нет ненависти. А только чистое, неразбавленное отвращение. Никогда в жизни бы не подумала, что на меня будет направленно такое количество презрения.
Даже когда он сказал, что убьет меня, я видела, как больно ему признавать это.
Теперь, нет боли в его обещании прикончить меня. Он не врет – он убьет меня. И осознавать это, так же больно, как если бы меня ударили.
Синий огонь ползет вверх по его запястьям, готовясь к удару, его глаза полностью белые. Алекс и Нико пытаются добраться, чтобы помешать, но Дориан быстрее, разъяренный видом его любимой вколоченной в пол.
Когда он уже дышит мне в лицо, я поднимаю руку и обездвиживаю его на месте.
Все вокруг останавливается. Больше не слышны крики и рыдания. Я даже не слышу тошнотворного звука льющейся крови Авроры по полу.
Я смотрю на человека, которого люблю, на незнакомца, желающего мне смерти. На миг я позволяю себе увидеть его таким, какой он есть.
– Прости, – шепчу я. Прости за то, что я сделала. И прости за то, что собираюсь сделать.
Я взмахиваю, только что исцелившимся запястьем, и Дориан с силой впечатывается в стену, образовывая впадину в штукатурке. Он без сознания падает на пол и остальные тут же мчаться к нему, чтобы начать заклинание.
Все равно, я не могу забыть выражение его лица. Которое долго еще будет стоять у меня перед глазами. Он ненавидит меня. Ненавидит. И если верить словам Ставроса, то всегда испытывал ненависть.
Крича от боли и разочарования, я поднимаю кулаки и бью Аврору в пустую глазницу. За Донну. Наношу удары снова, на этот раз попав ей в другой глаз.
Это за Джареда. Еще удар в рот, который глубоко рассекает ее губы. А это за всех невинных людей.
Я поднимаю окровавленный кулак, готовый нанести завершающий удар возмездия, за Дориана, когда кто-то хватает меня за руку.
– Достаточно! – кричит Алекс. – Ты поставила точку.
– Нет! Не достаточно! Она заплатит за все, что сделала!
Строгое выражение лица Алекса смягчается, но он продолжает удерживать меня за руку.
– За счет чего? Твоей души? Ты не убийца, Габриэлла. Не дай ей сделать из тебя того, кем ты не являешься.
Я сглатываю вкус смерти на языке и смотрю вниз на разбитое лицо Авроры.
Сейчас тяжело, но она все еще дышит, ее нос почти оторван, а рот полон окровавленных зубов. Она будет жить.
Аврора больше не будет такой красивой, но она будет жить.
Кастет растворяется с моей руки, пока слепая ярость сочится из меня, как слезы. Алекс помогает подняться мне на ноги, тело вдруг стало слабым и шатким.
Притянув к себе, Алекс обнимает меня, несмотря на всю кровь на моем лице и руках. Я слышу его тихое бормотание на Темном языке, говорящее мне, что все в порядке.
Убеждающее меня, что я не должна бояться. Теперь все кончено.
Но это не всё. Ещё нет.
– Мы собираемся вытащить его отсюда, – говорит Нико, глядя на нас со своего места на полу.
Я вырываюсь из объятий Алекса и падаю на колени возле него.
– Сработало?
– Я не знаю, – серьезно отвечает Ларс, качая головой. – Тьма так глубоко въелась в него. Его душа почти черная. Мы не узнаем, пока он не очнется.
– И мы не хотим, чтобы он пробудился здесь, – добавляет Нико.
После быстро намеченного плана отступления, Ларс и Алекс, подхватив Дориана за обе руки, поднимают его. Мы идем в сторону двери так быстро, как только можем ,и внезапно Морган кричит от мучительной боли.
– Ай! Моя нога!
Я смотрю вниз и вижу, что даже в обезображенном состоянии, Аврора успела вонзиться в лодыжку Морган своими опасными длинными когтями.
У Морган сильно идет кровь, а поскольку она человек, то не может исцеляться.
Я даже не понимаю то, что дальше происходит. Словно мое сознание отделилось от тела. Все, что я могу чувствовать, как ее кости на лице ломаются под моим ботинком.
Слышаться хлюпающие, жуткие звуки того, как ткани и мозговое вещество превращаются в пюре. Ощущая запах свежей смерти, повисший в воздухе.
Аврора мертва. И я убила её. И я чувствую... ничего... по этому поводу.
– Пойдемте! – говорит Нико, потянув меня подальше от ужасной сцены. Она до сих пор на подошве моего ботинка. Я шаркаю ногой по полу, но не могу от нее избавиться.
– Габс, мы должны идти. Я знаю, что члены королевской семьи уже отправили подкрепление. Черт, они, наверное, вызвали Тени.
Я позволяю ему тянуть меня прочь, потому что мое тело все еще в прострации. Благодаря этому я бегу по коридору в сторону тронного зала. Бой окончен, но есть несколько жертв.
Денни говорит нам уходить, а он останется и убедится, что каждый из людей будет доставлен в безопасное место, как только их обработают. Я не знаю, что это означает, и не спрашиваю. В этот момент мой разум и сердце так далеко друг от друга, я даже не могу сказать, заботит ли меня это.
Я понимаю достаточно, чтобы проявится возле ждущего нас на Крите самолета. Я даже помогаю Морган сесть и пристегнуться ремнями безопасности, пока Алекс и Нико закрепляют Дориана. Я вижу, как Ларс закатывает штанину Морган, чтобы исцелить ее раны.
Они обнимаются, с любовью улыбаясь друг другу, но я не вижу это. Я никого из них не вижу.
Пустыми глазами смотрю, как мы поднимаемся к облакам, подальше от Греции. Подальше от зла, которое разлагалось в царстве Темных.
Долой еще один кусочек моей человечности.
Глава 35
Сейчас по идее я должна плакать. Кричать... хоть что-нибудь. Но нет. Я ничего не делаю, просто сижу в белой комнате у кровати Дориана и жду его пробуждения. Ожидаю увидеть, узнает ли он меня – будет любить – как раньше.
Ларс говорит, что заклинание подействовало на него сильнее, чем мы ожидали. И было трудно пробиться светлой магией через его безупречную родословную и железную волю. Поэтому мы сидим и ждем.
И молимся.
Когда я отказываюсь оставить Дориана, Морган приносит мне чистую одежду и молча начинает раздевать меня.
Я не возражаю, в полном оцепенении, я не борюсь с ней, покорно поднимаю руки над головой, а потом снимаю изодранные штаны.
Теплой мочалкой она смывает следы засохшей крови с моей кожи и расчесывает мне волосы.
И когда я одета во что-то более нормальное, Морган приносит стакан воды и сэндвич, оставляя их на тумбочке.
Нико тоже здесь, хотя он не сидит рядом со мной. Расположившись в кресле в другой части комнаты, словно окаменев, он неподвижно сидит. Мы не разговариваем. Нам больше нечего сказать друг другу.
Он четко дал понять, что здесь он в качестве брата Дориана, а не моего друга. Или того, кем он стал.
Впрочем, молчание – ничто по сравнению со страхом. Через все, что мы прошли – с чем столкнулись – я еще не была так напугана, как сейчас. От неопределенности – незнания.
Чертовски больно желать чего-то, но хуже понимать, что вряд ли это получишь.
Я ненавижу это чувство. Ненавижу страстно желать того, что мне не подвластно. Сегодня я сражалась и победила своих врагов. Я убивала. Я вызвала магию настолько сильную, что с помощью ее превращала кости в пыль.
Несмотря на это, мужчина на этой кровати может сломать меня одним взглядом. Уничтожить меня единственным словом.
Заклинание Ставроса не необратимое, но очень сложное.
И после всех надежд и молитв, чтобы он вернулся к нам, мы узнаем, что Дориан может вернуть свою человечность, но с вероятностью 50 на 50, что его воспоминания будут утеряны навсегда.
Дориан может остаться в забвении навсегда.
С одной стороны, у нас с ним есть шанс влюбиться снова. А с другой – ничего? Он увидит, что я не такая привлекательная теперь, когда от необычности ничего не осталось.
А что если заклинание вообще не сработает? Что если он очнется все еще тем жестоким, злым ублюдком, с которым мы встретились в особняке? Снова попробуем? Или мы просто позволим ему уйти?
И теперь, когда Ставрос мертв, кем станет Дориан?
Королем.
Дориан – новый король Темных.
Я думала, что это станет концом хаоса и смятений, но это только начало. Начало чего-то... большого. Я просто не знаю, чего именно.
– Ты должна поесть.
Я поднимаю глаза на Нико и, нахмурившись, гадаю, что заставило его нарушить обет молчания.
– Ты должна поесть, – повторяет он. – Ты потратила много энергии. Еда поможет продержаться тебе, пока ты не будешь в состоянии восполнить силы.
Я поворачиваюсь к лежащему на тумбочке сэндвичу, взяв и откусив немного, я кладу его обратно. Затем поворачиваюсь к Нико с выражением лица "Теперь счастлив?".
Несколько минут молчания растягиваются между нами, и мы возвращаемся к тому, чем занимались: увязаем в яме отрицаний.
– Ты слышал что-нибудь о Сайрусе? – спрашиваю я, не отводя глаз от Дориана.
– Да. Он быстро поправляется. Но он слишком слаб, чтобы пытаться его перевезти.
– Хорошо. Это хорошо.
– И Денни сказал, что Светлые Чародеи выступили в защиту людей, они очистят их от тьмы и распустят по домам. Темные королевские семьи ушли в подполье. Без Ставроса они не попытаются сразиться за право на трон.
– Хорошо.
Тьфу. Кто-нибудь установит рекорд?
– Остальные падшие дети празднуют. Они, наконец, свободны. Даже Светлые не встанут у них на пути. Но они опасаются, что в конечном итоге будет еще хуже.
Я улыбаюсь, представляя тех людей, которые теперь вольны любить и быть теми, кем они захотят. Я представляю, что есть гораздо больше, таких как они, которые прячутся из страха быть наказанными.
– Денни знает твою мать. Между ними что-то было.
Это не вопрос.
– Да. Ему более 400 лет. Он знал мою мать, когда они были детьми. В молодости они полюбили друг друга, но он не был достойным, чтобы сделать ее своей женой. Она была обручена со Ставросом, и я не думаю, что Денни забудет про это.
Я киваю, мысленно молясь за греховно сексуального рокера и королеву. Делия была молодой девушкой, влюбившись однажды. У нее были мечты, надежды и планы на будущее.
Но политика и жажда наживы все изменило. А Ставрос... он просто мастер высасывать радость из самого мозга костей. Может, у Делии будет еще один шанс с Денни. Возможно, она снова научится любить.
– Я подозреваю, что он вернется к ней, чтобы вместе править, – говорит Нико, читая мои мысли. – Ты ведь знаешь, сейчас она правящая королева. Она захочет обзавестись советником помимо прочего.
– А что насчет тебя? Ты вернешься?
Я слышу шелест ткани, говорящий о пожатии плеч.
– Возможно, если она позовет меня.
– А Дориан? – я морщусь, когда произношу его имя, представляя, как он принимает трон Темных. – Ты будешь служить ему, как только он станет королем?
– Если потребует. – Нико замолкает, но я все еще слышу вопрос, вертящейся у него на языке. Ему даже не надо спрашивать.
– А ты? Ты будешь служить ему?
Я заставляю себя сосредоточиться на том, как поднимается и опускается грудь Дориана, напоминая мне, что он жив. Сейчас он в безопасности. Вот что важно.
– Не знаю. – Я касаюсь его лица, кольцо которое он дал мне (на моей левой руке), мерцает в тусклом свете свечей. То самое, которое издевательски говорит мне, что я никто, а всего лишь фаворитка.
– Он не захочет... меня. Не такая женщина должна быть рядом с Королём.
Молчание Нико говорит о многом. Он знает, что я права. Дориан никогда не женится на мне. И как только он станет Королем, ему потребуется жена. Только так у него сможет появится наследник.
От кого-то другого, но не от меня.
– Ты спасла его, чтобы отпустить.
– Да.
– Ты знала, что это значит и все равно пошла на это. Ты рисковала своей жизнью ради него, зная, что это ничего не изменит.
–Да.
Нико ехидно смеется. Я смотрю на него, как он подпирает руками голову.
– Что это за любовь? Как может нечто такое, что должно приносить тебе радость и триумф, причиняет так много боли?
– Это не любовь. Это безумие.
Подняв голову, он встречается со мной взглядом. Я вижу, что боль от любви, о которой он говорил было не для меня или Дориана, а для него. Это его боль, его страдания. Я не единственная, кто сошел с ума.
– Почему мы позволяем им так с нами поступать? – переходя на шепот, спрашивает он.
– Поступать как?
– Бросать нас. – Почти скрывающая за тенями, сверкающая частичка скатывает по его щеке.
– Потому что мы идиоты. И потому что лучше у нас будет счастливый миг, чем целая жизнь в одиночестве.
Нико прочищает горло, словно мои слова душат его. Я отворачиваюсь, позволяя ему остаться со своей боль в одиночестве.
– Мы любим недостойных, – бормочет он. – Мы спасаем тех, кто этого не заслуживает. – Это болезнь. Мазохизм.
Я киваю, но не произношу ни слова. Мы уже все сказали.
Остальные периодически проверяют нас, чтобы посмотреть есть ли какие-нибудь изменения. Теперь настала очередь Ларса, его потрепанный вид, говорит мне, что он устал. Спасение Дориана стало для него серьезным ударом, и он на последнем издыхании. Когда он наклоняется, чтобы проверить Дориана, я нежно хватаю его за руку.
– Ларс, ты так много отдал себя. Я могу что-нибудь сделать?
Как я и ожидала, он просто качает головой. Дыхание – это интимный акт, которое разделяют любовники. Отдать себя Ларсу... он вбирает меня внутрь себя... это как-то неправильно.
– Я ценю твое предложение, но вынужден отказаться, – говорит он, одаривая меня теплой улыбкой.
Я в ответ киваю.
– Просто дай мне знать, если станет совсем...
Боль.
Такая, такая невыносимая боль.
Которая разрывает мою спину, рассекает кожу, сухожилия и кости. Разрезает меня напополам сверкающим горячим мачете. Я кричу, едва не падая на пол. Сильные руки единственное, что удерживает меня наверху, а мои глаза так крепко закрыты, что я не могу сказать кто это.
– Сними ее с меня! Сними! – кричу я, царапая пальцами рубашку.
Тут же рвется ткань, и прохладный воздух обдает мою кожу. Все-таки этого недостаточно, чтобы погасить огонь, ползущий по спине.
Я ощущаю запах горелой плоти и вкус рвоты на языке. Сглотнув ее, я благодарна тому, что почти ничего не ела.
Мое дрожащее тело начинает покачиваться, как вдруг все меркнет.
Тряска становится сильнее, дрожь пробегает по всему телу, словно меня бросили в бассейн с ледяной водой.
– Она вот-вот упадет в обморок! Кто-нибудь сделайте что-нибудь!
Слышу, как Морган кричит, но ее голос так далеко.
– Я могу забрать ее боль. Могу исцелить.
Я чувствую руку Ларса на своих голых плечах, но я отталкиваю его дрожащей рукой.
– Нет... не... нужно...– заикаясь произношу я сквозь стучащие зубы.
Я не продержусь долго, но я должна. Я не позволю этой метке (метке Авроры) овладеть мной. Я издаю еще один крик, переполненный боли, и чувствую, как трескаются мои губы.
Кровь брызжет мне на язык, но я не чувствую боли. Я вне неё. Уже ничего не чувствую, кроме как ощущения, что с моей спины живьем содрали кожу.
Все равно я кричу. Кричу до тех пор, пока не срываю голос. И когда уже не могу произнести ни звука, уткнувшись потным лбом в одеяло, я тихо рыдаю около Дориана.
Прошли минуты, часы, дни. Точно не знаю... Я просто знаю, что перестала кричать. И что полностью истощена.
Когда меня начинает колотить, кто-то накрывает мои плечи одеялом. Я не в состоянии даже поднять голову, чтобы посмотреть кто это, или сказать им "спасибо". Но я благодарна.
Благодарна, что они сидели со мной, пока я сражалась с последним демоном. Аврора больше не причинить мне боли, даже из могилы.
Наконец-то боль достаточно утихла, и я смогла задремать, быстро провалившись в сон. Во сне кто-то нежно касается моих волос, успокаивая меня.
Я слышу вздохи и шепот вокруг себя, но они бессмысленны. Звуки просто смешиваются вместе как в замедленной съемке во время накаленных до предела и тревожных сцен.
– Малышка, – слышу я, как произносит хриплый голос.
Я улыбаюсь утешителю. Ах, да. Это хороший сон. Тот, от которого не хочется просыпаться.
– Мне так жаль, детка. Я сожалею, что оставил тебя.
Движение его руки по моим волосам, голос и его запах... Грезящий Дориан почти правдоподобен. Настолько реален, что я понимаю, если проснусь, то это убьет меня, так как его там не будет.
Кровать проминается возле меня, мои глаза по-прежнему крепко закрыты, я хмурюсь. Нет. Кто-то хочет забрать его. Сейчас он мне нужен. У меня ничего не осталось, за что я могла бы держаться.
Рука скользит от макушки вниз к моей шее. Я помню эти ощущения. Ощущение его кожи на моей – это то, что я никогда не смогу забыть. Его отпечатки пальцев необратимо впечатались в мою плоть.
– Я пытался. Пытался вернуться к тебе. Я чувствовал, что ты со мной – постоянно. Меня рвало на части внутри, из-за того, что причинял тебе боль.
– Тогда почему ты делал это? – спрашиваю у снившегося мне Дориана. А что я еще потеряю? Если разговор с плодом моего воображения – это то, что я получу, чтобы быть ближе к нему, то я это сделаю.
– Я не мог бороться с этим. Я будто окаменел. Я мог видеть и слышать, но я был бессилен. Но я знал, что ты будешь сражаться. Знал, что ты не отпустишь меня.
Пальцы скользят по моему подбородку, заставляя поднять голову с кровати. Я стараюсь бороться, но во мне не осталась сил еще для одного поединка.
– Открой глаза, малышка.
Я пытаюсь покачать головой, отказываясь покидать этот прекрасный бред, но моя голова слишком тяжелая. Рука обхватывает мою щеку, нежно смахивает слезы разочарования.
– Все в порядке. Теперь я здесь. Тебе больше не придется сражаться. Позволь мне сражаться за тебя.
– Дориан?
Вырывается лишь сдавленный шепот.
–Да, Габриэлла. Я здесь. Я вернулся, детка.
Я заставляю веки открыться, ожидая найти то, что этот сон на самом деле просто жестокий кошмар. Однако, голубые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, смотрят на меня. Полные, сочные губы кривятся в ухмылке.
Гладкая, загорелая кожа напротив моей источает жизненную энергию и тепло.
Он с облегчением вздыхает, и я чувствую его прохладное дыхание у себя на лице. Другой рукой он тянется ко мне и притягивает к себе на кровать.
И когда его губы накрывают мои, даря вкус сожаления, блаженства и любви, я без сомнения знаю, что это не сон. Дориан вернулся ко мне.
Всплеск адреналина взрывается в моих венах, и я почти хватаюсь за Дориана.
– Ты... здесь. Ты узнаешь меня. Но... как... почему...
Дориан смеется, а мой мир снова приобретает краски.
– Конечно, я узнаю тебя. И люблю тебя, слышишь меня – я люблю тебя, Габриэлла. И никогда не перестану. Я тебе это обещаю.
Я так крепко сжимаю его, словно он снова может ускользнуть. Молясь, чтобы это не была какой-то дурацкой шуткой, которая заберет моего Дориана навсегда. Я утыкаюсь лицом в изгиб его шеи, вспоминая его запах океана и дождя, и плачу от благодарности. Что-то, что я уже давно не делала, очень давно.
– Ну, черт возьми, давно пора, – слышу я как Нико говорит позади меня. Дориан сдвигается, когда они обнимаются, но его руки остаются на мне.
– Рад, что ты вернулся, брат, – говорит Алекс, хлопнув его по плечу.
– Александр, – печально произносит Дориан. – Прошу, прости меня. Я обещаю. Я...
– Нет необходимости, – отвечает мой отец, в его голосе слышится веселье. Эти двое обмениваются рукопожатиями, прежде чем обняться.
Следующая обнимает его Морган, игриво чмокает, чем до жути нас пугает. Когда Дориан пытается извиниться за то, что приставил нож к ее горлу, Морган реагирует точно так же как Алекс.
– Просто люби мою девочку. Вот как ты сможешь загладить вину передо мной. Люби и никогда не отпускай.
Дориан шепчет Морган искренний ответ, от которого она тихо всхлипывает, когда отходит в сторону, чтобы пропустить вперед Ларса.
– Спасибо, – говорит Дориан, пожимая ему руку. – У тебя невероятно отважная душа, и я благодарен за жертву, которую ты принес, чтобы вернуть мне мою жизнь. Я в долгу у тебя. Что не пожелаешь, оно твое.
Я поднимаю глаза и вижу, как Ларс склоняет голову.
– Для меня было честью служить Габриэлле. И все что я могу просить только то, чтобы ты правил с состраданием и чувством справедливости ко всем созданиям Божества. И пусть твое правление будет долгим и процветающим.
– Правление? – Дориан хмурится, взглянув на Нико, который с сожалением кивает.
– Отец. Он... мертв. Убит от рук нашей матери. – Он делает шаг вперед и берет брата за руку. – Теперь трон твой, брат.
