Текст книги "Светлые тени"
Автор книги: Сайрита Дженнингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
Глава 8
– Разве я разрешал тебе вставать с кровати? Положи руки на край раковины и раздвинь ноги. Немедленно.
Я застываю на полушаге, выходя из душа, увидев Дориана в дверях моей ванной, волосы которого безумно сексуальны после ночи бурного секса, а глаза еще сонные. И если этого было недостаточно, чтобы мои колени подогнулись, то он был совершенно голый.
Голый. Дориан Скотос, чертовски горячий бог, обнажен и растрепан.
– Не стой там, как вкопанная. Ты слышала, что я сказал. – Он прислоняется к дверному косяку в непринужденной позе, которая вытягивает его тело, подчеркивая каждую мышцу под загорелой кожей.
У меня текут слюнки от желания попробовать его кожу на вкус, и я рефлекторно делаю шаг вперед. Однако, прежде чем я продвигаюсь дальше, оказываюсь прижатой к раковине.
Руки Дориана сомкнулись на моих, удерживая меня на месте, пока он трется твердым членом о мою задницу. Что за история у него с ванными комнатами?
– Какая дерзкая девчонка. Когда ты уже научишься? – его дыхание холодное и поверхностное, почти зловещее. Я чувствую, как становлюсь влажной, только от одного звука.
– Возможно, тебе стоит преподать мне урок, – почти стону я.
– Звучит многообещающе, но мне, возможно, понадобятся весь день и вся ночь. А впереди у нас очень трудный день. – Дориан скользит коленом между моих ног и раздвигает их, именно так, как он просил. – Мммм. Я уже чувствую твой запах. Да, мне, безусловно, потребуется, по крайней мере, двадцать четыре часа, чтобы хорошенько проучить тебя.
Он прижимается бёдрами, а я стону от ощущения его пульсирующего члена напротив меня.
– А сейчас я вкратце изложу суть дела.
Дориан крепче сжимает мои запястья, когда сгибает колени достаточно, чтобы быть на одном уровне с моей влажной сердцевиной. Затем он медленно, самым мучительным способом, входит в меня сзади, толкает член по самые яйца – до тех пор, пока каждая моя частичка не поглощает каждую часть его.
Он не двигается, давая моему телу привыкнуть к его размеру и насладиться ощущением его члена под таким углом. Может быть, он пытается компенсировать таким образом его грубое поведение прошлой ночью.
Или может быть, он просто хочет довести меня до чертовски безумного состояния, в котором я сделаю все что угодно, лишь бы заставить его двигаться.
– Пожалуйста, – хнычу я с плотно закрытыми глазами. – Пожалуйста, Дориан.
– Еще нет. Ты пока еще не готова, малышка.
– Я уже готова! – извиваясь, ною я.
– Почти, но не совсем, малышка. – Его голос такой сдержанный, что меня это бесит. Как он может быть таким спокойным? Неужели он не чувствует, как я изголодалась по нему?
Я рычу от отчаяния, пока звук не обрывается жалобным поскуливанием, когда чувствую, как рука Дориана нежно сжимается вокруг моей шеи. Губы Дориана касаются моего уха, что заставляет его продвинуться еще глубже.
– Открой глаза. – Эта произнесенная шепотом команда заставляет мое совершенно очарованное тело, сразу подчиниться. – Посмотри на себя. Посмотри, как восхитительно ты выглядишь, когда я внутри тебя.
Я соглашаюсь со всем – видя, как тело Дориана слито воедино с моим. Ощущение его руки, сжимающей мое горло. Жгучая страсть тлеет в этих бледно-голубых глазах. Он даже еще не начал двигаться, а я чувствую, что в любую секунду распадусь на кусочки.
Прочитав мои мысли, а может, просто избавляя меня от муки, он выскальзывает полностью, медленно... не торопясь. Так много контроля вызывает мое безумие.
Затем он снова входит в меня так же плавно, заставляя каждую частичку меня дрожать от желания.
– Тише, – сквозь зубы говорит он, непрерывно поглаживая меня. – Просто продолжай смотреть, детка. Я позабочусь о тебе.
Он так невероятно возбуждает меня, что я чувствую прикосновения всем телом. В этот раз все по-другому. Прошлая ночь была совершенно безумной и жаждущей.
А сейчас – он наполняет меня медленными, ленивыми ударами, пока наблюдает в зеркало, как я кончаю – все соблазнительно и сдержанно.
Мои колени трясутся, и Дориан крепче обхватывает мою шею, от чего я сильнее распаляюсь. Я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Или закричу. Или заплачу. Ощущения такие превосходные, что я могу сделать все сразу.
Пока он не останавливается.
Дориан резко выходит, заставляя меня взвизгнуть от удивления и недовольства. Он обхватывает мои плечи и склоняет голову, фокусируясь на моей спине.
– Твои татуировки, – с мрачным видом шепчет он.
– А что с ними не так? – я пытаюсь повернуться, но он крепко держит меня.
Его пальцы нежно касаются места между моими лопатками, где запечатлен на коже цветок лотоса.
– Они... исчезают.
– Что? – я быстро смотрю на те, которые у меня на руках, плече... на маленький синий якорь на руке.
Все так, как он и сказал. Они исчезают. Все они. Даже та, что значит для меня очень много. Та, что связывает меня и Дориана.
– Что происходит? – я даже не могу сдержать панику в голосе. – Как такое возможно?
Дориан морщится, перед тем как повернуть меня лицом к нему. Он берет мою руку и проводит большим пальцем по отметке в виде якоря, которую он даровал мне в знак любви и преданности. Сейчас она серо-голубая, намного светлее, чем та, которую носил Дориан.
– Кажется, словно твое тело исцеляет себя. Очищает кожу от чернил. Даже от моих.
– Так, что же это значит? – может ли это значить, что я больше не отмечена Дорианом? Что больше не его?
Он отталкивает мою руку, словно она в огне, и не может вынести мое прикосновение. Дориан даже не смотрит на меня.
– Я не знаю.
– Что насчет других отметок? Появилось что-то... новое? – он рассказывал мне о метке Темных, древнем пророчестве, что я могу нести, в конечном счете, символ погибели – метку зверя – после восхождения. Я не видела и не чувствовала ничего, но я, так же, не понимала, что каждая моя татуировка исчезала.
– Нет. Одевайся. Нам необходимо поговорить с остальными.
Затем он ушел, оставив меня удрученную и немного раздраженную. Дрожащими руками я умылась и стянула волосы в простой хвост. Когда я вышла из ванной, чтобы одеться, замечаю, что Дориана нет в комнате.
Я не удивлена, и уже привыкла к внезапным исчезновениям Дориана. Однако, не могу понять его равнодушие.
Я выхожу в гостиную, где все уже сидят, включая Дориана. Каждый из них уставился на меня, как и следовало ожидать, но никто не говорит ни слова.
Какого черта? Почему я чувствую себя так, словно меня вызвали в кабинет директора и что все они ожидают от меня, признания в преступлениях.
– Сядь, Габриэлла, – говорит Дориан, его голос по-прежнему холодный и сдержанный. – Пожалуйста.
Есть место рядом с ним на двухместном диване, но вместо этого, я присаживаюсь на подлокотник кресла, в котором сидит Морган. Дориан медленно выдыхает, высказывая этим свое разочарование, но не произносит ни слова.
– Кто-нибудь хочет мне рассказать, что, черт возьми, происходит? – устав от неловкой тишины, спрашиваю я.
Но никто не берет на себя инициативу, чтобы объяснить, кроме Александра, который выглядит свежим и отдохнувшим, несмотря на то, что он всю ночь присматривал за моей, пытавшейся покончить жизнь самоубийством, соседкой.
– Мы думаем, знаем, что могло вызвать галлюцинации у Морган прошлой ночью.
– Иии?.. – Его уклончивость раздражает, и я уже думаю о том, чтобы сказать ему не страдать фигней и все выложить на чистоту. Но ты же не будешь так говорить с ранее умершим отцом, и который к тому же безжалостный, сверхъестественный убийца, верно?
– Габриэлла, это ты.
– Я? – я смотрю на Морган, но она отводит взгляд на воображаемую ниточку на ее свитере.
Ее волосы убраны назад в неряшливый пучок, и она без макияжа.
Мешки под глазами, но никаких признаков нанесенного самой себе вреда. И за это я очень благодарна. Даже если она не может вынести моего взгляда.
Я подавляю приступ тупой боли от ее нежелания смотреть на меня и обращаюсь к Александру.
– Как я могу быть причиной действий Морган?
– Твое восхождение... оно вызвало своего рода всплеск сверхъестественной энергии, – добавляет Нико. – То, что дремало внутри Морган, было вытолкнуто на поверхность, когда ты вознеслась, усилив ее видение. И существует большая вероятность, что есть и другие – люди, более чувствительные к магии – у которых также проявились способности.
– Это может объяснить появление вчерашнего парня? В отеле?
Он качает головой и сжимает губы, явно еще приходя в бешенство от того, что нас едва не отравили.
– Нет. Он был никем. Пешкой. И тот, кто послал его – покойник.
– Габриэлла, – произносит Дориан почти шепотом, но все же я слышу его громко и четко.
Мое имя как бархат на его губах и мое тело мгновенно реагирует на звук его голоса. Я поворачиваюсь к нему, мое раздражение уже далекое воспоминание.
– Если твое восхождение повлияло на других, это означает, что они восприимчивы к воздействию Темных – и даже Светлых. Возможно, здесь ты больше не в безопасности.
– В безопасности? – рявкаю я, иронично смеясь, заставляя Морган вздрогнуть и вцепится в другой подлокотник кресла. – А когда я была в безопасности? Это мой дом, Дориан. Никто не заставит уйти меня отсюда. Особенного сейчас.
– Послушай его, Габриэлла, – говорит Александр, его голос умеренно властный. – Просто потому, что у тебя есть способности, еще не означает, что ты непобедима. Во всяком случае, ты более уязвима, чем когда-либо. Ты – Темный свет. Ты единственная в своем роде, из всего, что я когда-либо видел в этом мире. Здесь будут враги с обеих сторон, которые захотят использовать твою силу.
Пока я закатываю глаза, Дориан уже стоит передо мной, хватает меня за руки и тянет в свои объятия.
Он смотрит вниз на блеклый синий якорь на моей руке, и нежно проводит большим пальцем, желая, чтобы тот там и остался.
– Ты не можешь сражаться со всеми ними, детка. Я знаю, что ты думаешь, что можешь, но я не могу позволить тебе ставить на кон твою жизнь. Потерять тебя – это не вариант, малышка. Не тогда, когда любовь к тебе – это единственное ради чего я живу.
Я смотрю в глаза Дориана и вижу вечность в этих бескрайних, синих глубинах. Я не могу устоять перед ним, когда он такой – настолько уязвимый и открытый для меня. Такое происходит впервые, мне хочется остановить время и все вокруг нас, только, чтобы остаться с ним до конца жизни.
– Ладно, – хрипло шепчу я. Я прочищаю горло и пробую еще раз. – Хорошо. И что ты предлагаешь?
– У меня есть дом, – выпалил Нико с дивана позади нас. – В Луизиане, неподалеку от Нового Орлеана.
Неохотно, я выпутываюсь из рук Дориана, чтобы обратить свое внимание на его младшего брата.
– И, по-твоему, там мы будем в безопасности?
– Там безопаснее, чем где-либо еще. Мало кто знает, что этот дом вообще существует. А те, кто знает... мертвы.
Я не пропускаю ту мимолетную вспышку боли на его лице, прежде чем он пожимает плечами и отворачивается. Я просто приписываю этот довод Николая Скотоса – к той холодной эмоции, которая заставляет его казаться почти... человеком.
Мы с самого начала вместе разделяем общие страдания, и я понимаю, как ему необходимо справляться с чрезмерной мягкостью и грубостью. Это перекликается с моей собственной тактикой спасения.
– А что я должна делать с моими друзьями? С моей семьей? Что я, по-вашему, должна буду сказать Крису и Донне?
– Они поймут, – успокаивает Дориан.
– А тот, кто не поймет, так мы заставим, – подмигнув, добавляет Нико.
– Не могу поверить, что я только что согласилась.
Дориан и я едем на север на бульвар Академии к дому Криса и Донны. Морган предпочла ехать с Нико и Александром в Рэндж Ровере, так что Дориану осталось сесть за руль ее вычурного, приторно-красного Мустанга.
Он выглядит нелепо в ярком автомобиле – слишком отполированном и изящном. Я никогда по-настоящему не замечала, как безвкусно выглядит Морган ездя в ней, до тех пор, пока Дориан не удостоил машину своей красотой.
– Согласилась на что? – он смотрит на меня из-под своих черных солнечных очков и угол его рта дергается.
– Ты знаешь на что. Позволяю вам, ребята, увезти меня подальше от дома... работы... моей жизни. Согласиться на бегство. Я прежде никогда не убегала с поля боя, Дориан. И не понимаю, почему должна начинать это делать сейчас.
Он качает головой и поджимает губы, словно пытается не взболтнуть лишнего.
Как будто он скрывает еще один секрет от меня. Я знаю, что могу заставить его говорить, но не хочу. Хочу, чтобы он был честным со мной. Я обязана ему куда большим.
– Есть еще что-то, верно? Что-то, что ты мне не говоришь.
– Габриэлла...
– Выкладывай, Дориан. Если ты хочешь, чтобы я следовала твоему плану, мне необходима полная информация. Ты обещал – больше никаких секретов.
Он качает головой, но я вижу, его защита рушится. Он не может мне врать. Хочет, но его проклятие не позволит ему.
– Назначено вознаграждение за наши головы – моего брата, твоего отца и мою. Ставрос хочет нас троих, и он задействует все свои силы, чтобы это произошло.
– Вознаграждение? То есть он пошлет за тобой людей? – я даже не могу скрыть весь ужас в голосе.
– Не людей, Габриэлла. Наемных убийц. Колдунов, которые знают миллион способов, чтобы убить. Таких, как твой отец. И как я.
– Господи, Дориан. Почему ты раньше мне не рассказал? Мы должны что-нибудь сделать!
– С этим мы ничего не сможем сделать, Габриэлла! Я просто хочу отвезти тебя в безопасное место.
– Меня? Почему меня? Какого хрена, вы все так обо мне печетесь?
Дориан сжимает руки вокруг руля, до тех пор, пока я не вижу, как его костяшки пальцев побелели. Дерьмо. Здесь куда больше. Я должна была догадаться, что здесь должно быть еще что-то.
– Есть условие, – бормочет он сквозь зубы. – Ты, в обмен на нас троих. Мы остаемся в живых, если ты согласишься пойти к нему.
Я кусаю нижнюю губу, чтобы она не дрожала.
– А... тебе не кажется, что мы должны рассмотреть этот вариант?
– Блять, нет, – выплевывает Дориан, от резкости в его голосе я подпрыгиваю на месте. – Это, черт побери, не вариант, Габриэлла. И если ты даже думаешь о такой вероятности, то лучше сразу выкинь это из своей головы, потому что этому не бывать.
Дальнейший путь мы едем в полной тишине, даже без звуков радио, чтобы разрядить обстановку в небольшом пространстве. Когда Дориан поворачивает на мою улицу, он глушит двигатель чуть дальше моего дома.
Ему не обязательно было так поступать – он был в состоянии прорваться через нынешнее защитное заклинание уже в течение нескольких месяцев. Нико останавливается прямо позади него, но они ждут от нас сигнала, чтобы двигаться дальше.
– Я когда-нибудь рассказывал о том, как впервые увидел тебя? – его голос снова сдержан и гладок, как шелк, но он не смотрит на меня.
– Нет.
– Это было на день Святого Валентина. Ты была в ресторане со своими друзьями. И там был этот парень... Джаред. Я видел, как ты о нем заботишься. И по какой-то причине меня приводило это в бешенство. Я мог бы убить тебя той ночью – по-крайней мере так планировалось – но лишь увидев тебя, и твою привязанность к нему, решил подождать. Наблюдал за тобой. Изучал тебя. Пытался понять, почему такая девушка как ты смогла полюбить кого-то вроде него. Кого-то настолько смертного, слабого и обычного.
Наконец, Дориан поворачивается ко мне и снимает свои темные очки, позволяя мне увидеть его – настоящего его.
– И сегодня я все еще задаюсь вопросом. Как такая девушка как ты может любить такого как я? Не смотря на то, кем ты являешься, и через что я заставил тебя пройти, как ты могла отдаваться мне снова и снова? Я не достоин тебя, Габриэлла, я точно это знаю. Так что помни это, прежде чем попытаться сделать что-нибудь глупое. Я этого не заслуживаю.
Прежде чем я могу ответить, он выходит из машины и открывает мою дверь. Минутой позже остальные присоединяются к нам, но держатся на расстоянии. Никто не ставит под сомнение выражение абсолютного ужаса на моем лице, и я делаю вывод, что они уже знают.
Они знают, что это либо они, либо я. Мы не можем прятаться вечно, и даже если бы могли, что за жизнь это будет? Как я могу вечно держаться в тени от моих друзей и семьи?
Я стучу в дверь и с нетерпением жду, готовясь к хаосу, который, несомненно, развернется. Что они подумают о моей внешности? О моем решении? Черт, что же они подумают об Александре?
Я слышу шум шагов, и странный, почти цветочный аромат с другой стороны двери. Это не духи или те эфирные масла, которые Донна любит носить. Это ее магия.
Аромат слабый, но я чувствую, как он доносится до меня, наполняя мои легкие, искушая мой язык. Инстинктивно, я делаю шаг вперед, желая попробовать больше, но Дориан останавливает меня выставив руку перед моей грудью, чувствуя мое любопытство, как если бы это было его собственное.
– Тебе нужно помнить, кем ты стала теперь, – шепчет он. – Мы тянемся к магии. Это в нашей природе, хотеть использовать ее энергию. Ты должна держать под контролем эту тягу.
Я киваю и выпрямляюсь насколько это возможно, прижав кулаки к бокам. Мои щеки краснеют от стыда. Могу ли я убить Донну? Могу ли навредить единственной матери, которую когда-либо знала?
Донна открывает дверь с яркой, приветливой улыбкой на лице, дразня моего внутреннего демона. Но, как только видит нас, ее выражение лица меняется от шока к ужасу и к крайнему восторгу.
– Слава Богу! – кричит она, заключая меня в объятия, без всякого намека на отвращение. – О, моя милая. Мы так сильно переживали за тебя. Спасибо, Господи, что ты вернулась!
Она отстраняется, чтобы лучше разглядеть меня и вздыхает при виде моей пары разноцветных глаз. Физическое доказательство превращения.
– Я так горжусь тобой, – рыдает она. – Посмотри на себя. Такая красивая и сильная. Как бы я хотела, чтобы твои родители видели, какой прекрасной женщиной ты выросла.
– К счастью у меня есть такая возможность, – говорит Александр, появляясь в поле зрения и вставая рядом со мной. – Я бы тоже хотел, чтобы Наталия испытала такое же удовольствие.
– Алекс? – Донна прикрывает рот в недоумении, слезы наворачиваются на ее большие голубые глаза. – О, боже мой, не могу поверить, что это ты! Ты жив!
– Да, – говорит он, склоняя голову. – Рад снова тебя видеть, Донна.
– Но как? Когда?
– Мама, – произношу я, кладя руку ей на плечо. – Почему бы нам не зайти внутрь, и мы тебе все объясним?
– Да, конечно. – Донна кивает, приглашая нас в дом. Ее взгляд останавливается на Нико, когда он подходит и протягивает руку.
– Так приятно с вами познакомиться, миссис Уинтерс. Я Николай Скотос. Спасибо, что принимаете меня в вашем доме. – Когда Донна вкладывает руку в его, Нико мягко проводит другой рукой по костяшкам ее пальцев, притягивая ближе к себе Донну. – Я должен сказать, что вы слишком молоды и красивы, чтобы иметь взрослую дочь.
Ослепленная его шармом и лукавой внешностью, Донна краснеет и что-то неразборчиво бормочет, перед тем как Нико проскальзывает мимо нее, оставляя ее задержаться от его оказанного влияния.
Я стреляю в него проницательным взглядом и качаю головой, что побуждает его подмигнуть мне с озорной усмешкой. Конечно же, наша игривость не осталась незамеченной Дорианом, который крепче обхватывает меня за талию, после чего ведет в гостиную.
Совершенно нелепо ему ревновать, но я не могу ничем поспособствовать, хотя от этого чувствую, прилив счастья. Так долго я была неуверенной. Словно маленькая девочка, любящая какого-то недосягаемого бога.
А теперь, Дориан убедится в том, каково это было видеть его в обществе той суки Авроры. Дориан никогда не поймет, каково это было отдать его ей.
Он никогда не сможет узнать, тех масштабов страданий. Но может быть... эта необоснованная, мнимая связь, которую он видит между мной и Нико – заставит его ощутить кромешный ад, в котором я находилась на протяжении последних шести месяцев.
Я знаю, что желать подобного, так по-детски, но ничего не могу с этим поделать.
Мы усаживаемся на двухместный диванчик, в то время как другие обосновываются на диване. Донна несется на кухню за напитками, когда Крис выходит из своего кабинета.
– Папа! – выкрикиваю я до того, как могу остановить себя. Дерьмо. Я не могу игнорировать Александра. Я даже не могу представить себе, что он, должно быть, чувствует, услышав это слово по отношению к кому-то другому.
Крис кажется даже не замечает разношерстную команду, сидящую в его гостиной. Он сразу же несется ко мне, и сгребает в свои медвежьи объятия, словно мне снова пять лет.
Я буквально чувствую, как напряжение покидает его тело, позволяя порыву облегчения нахлынуть на него.
Когда он отстраняется в его глазах слезы, но не от страха или замешательства от моей внешности. А слезы простой, чистой радости.
– Я всегда знал, что ты особенная, детка, – пробормотал он дрожащим от не пролитых слез голосом. Он обхватывает мое лицо руками и большими пальцами смахивает слезы с щек. – Я всегда знал, что ты сделаешь правильный выбор. Я так горжусь тобой и для меня большая честь называть тебя дочерью. И чтобы не случилось, ты всегда ею останешься.
Когда он делает шаг назад от меня, я рефлекторно смотрю на Александра, чей пустой взгляд уставился в пол. Я плохо себя чувствую, но не могу отрицать единственного отца, которого когда-либо знала.
Не могу избегать человека, который любил и воспитывал меня только потому, что Александр вдруг появился. Я знаю, что он был бы здесь, если бы мог, но его не было.
А Крис и Донна были предоставлены мне, чтобы заполнить ту пустоту, когда я осиротела в младенчестве.
Они взяли на себя непосильную задачу воспитания ребенка, который был сломленным и чужим для них во всех отношениях, но они удачно справились с этим.
Они любили маленького монстра, словно он был их собственной кровью и плотью.
Прежде чем Крис направляется к своему любимому креслу, он признает Дориана рядом со мной, сухо кивая ему.
– Дориан. Спасибо. Спасибо тебе за защиту моей дочери.
Я знаю, с каким трудом он произносит данные слова – позволяя себе чувствовать лишь презрение к Дориану и больше ничего.
Но он пытается снова увидеть в нем что-то хорошее. То хорошее, что видел в нем более двух десятилетий назад, когда безжалостный убийца выбрал любовь и дружбу вместо долга и традиций.
Крис делает шаг вперед и протягивает руку, в качестве знака примирения. Дориан смотрит на нее лишь секунду, затем встает и пожимает руку Криса.
– Это было и остается великой честью для меня. И я намерен дальше любить и защищать ее, так долго, как она захочет.
Крис еще раз кивает, принимая объявление Дориана за истину. Прежде чем он подходит к своему любимому, поношенному креслу, окидывает взглядом диван, широко распахивая глаза от шока.
Кровь мгновенно сходит с его лица, заставляя передернуться и побледнеть от недоумения.
– Алекс? Алекс, это ты? – заикается он, несколько раз сглотнув. Его взгляд переходит на меня, Дориана, а затем в сторону кухни, где Донна готовит закуски.
Александр медленно поднимает голову, сознательно оттягивая неизбежное.
Он знал, на что идет, придя сюда. Он должен был ожидать, что Крис заполнит ту пустоту, которую Алекс оставил после своей мнимой казни.
Так что не имеет смысла, что его немигающие, бледно-голубые глаза вспыхнули буйной яростью, когда он смотрит на моего приемного отца, с непроницаемой, почти насмешливой улыбкой на губах.
– Алекс? О, Боже мой, это действительно ты? Как ты?.. Где же ты был?
Александр не отвечает. Он просто продолжает смотреть, эти потрясающие глаза становятся все бледнее и бледнее, а десятилетия боли и сожаления выплескиваются наружу.
Я чувствую, как Дориан напрягся рядом, его собственные инстинкты подсказывают, что назревает проблема. Он быстрым движением отталкивает мое тело назад, чтобы прикрыть меня своим собственным.
На долю секунды он встречается взглядом с Нико, в результате чего его брат скользит на край дивана, он на страже и готов схватить Александра, если это будет необходимо. Или, по крайней мере, попытается.
Все это происходит на одном дыхании человека. Одни стук человеческого сердца. Позволяя Крису не замечать, что в данный момент его жизнь на волоске.
А я? Просто сижу там, размышляя, как черт подери, я сюда попала. И как, вашу мать, я планирую остановить это. Я имею в виду, что я могла бы остановить это. Гнев Александра является необоснованным.
Он не имеет право чувствовать что-либо к моими приемным родителям кроме благодарности.
Они приютили и любили меня, когда рядом никого не осталось, чтобы исполнять эту роль. И да, я натворила своих ошибок, но думаю, что они проделали чертовски хорошую работу.
– Вот, пожалуйста! – заливается Донна, держа поднос с лимонадом и печеньем. Я смотрю, как ощутимое напряжение медленно отступает, словно уползающая змея, отступающая, но все еще очень опасная.
В блаженном неведении об опасности, которая таится в этой скромной гостиной, Донна ставит поднос и начинает расставлять стаканы с лимонадом, начиная с Нико.
Он любезно принимает поднос, не отводя глаз от Александра, который сидит справа от Морган. Он может толкнуть ее в сторону и задержать Колдуна, прежде чем она поймет, что произошло.
Когда Донна предлагает Александру стакан, он вежливо благодарит ее и переводит свой ядовитый взгляд снова в пол, от чего мы тихо с облегчением вздыхаем.
Она дает мне стакан, а когда я протягиваю руку, чтобы его взять, Донна хватает мою руку и переворачивает.
– О, Господи! Это то, о чем я думаю?
Ее взволнованные глаза пляшут от меня к Дориану, в ожидании грандиозного объявления. Я убираю руку и прячу ее за спиной.
– Нет, нет, – настойчиво утверждаю я, качая головой, краснея от смущения. – Это не то. Просто подарок на день рождения.
– О, – улыбается она, несмотря на ее очевидное разочарование. – Что ж, оно великолепно, дорогая.
В надежде спасти настроение, Донна поворачивается к Александру.
– Я просто до сих пор не могу поверить в это. Алекс жив! – она прислоняется к подлокотнику кресла Криса, и он рефлекторно кладет руку на ее колено в знак обладания и защиты.
Может быть, он может ощутить изменения в атмосфере.
Или, просто не вполне доверяет группе сверхъестественных убийц, сидящих перед ним.
Донна лепечет от восторга.
– Какой замечательный сюрприз. Мы были уверены, наверняка, что тебя схватили Темные. Как тебе удалось спастись? Расскажи нам все!
Александр поднимает подбородок, достаточно, чтобы его медленно-пылающий взгляд подкрался к Крису.
– Почему бы тебе не спросить у своего мужа?
Что за черт?
Я открываю рот, чтобы попросить уточнить, но слова застревают у меня в горле, когда необъяснимая волна тошноты накатывает на меня. Внезапно кружится голова, и я хватаюсь за бедро Дориана, который мгновенно подтягивает меня ближе, чтобы поддержать мое ослабшее тело.
– Что такое? – спрашивает он, кладя прохладную руку на мое вдруг покрасневшее лицо.
– Просто закружилась голова. Я в порядке, сейчас все пройдет. – Я стараюсь сесть, но он отказывается отпустить меня.
– Ты слишком много отдала себя Морган. Ты истощила свои силы. Тебе необходимо отдохнуть.
Донна подскакивает, морща лоб от беспокойства.
– Габи, милая, ты в порядке? Ей необходимо прилечь?
Дориан поворачивается к ней, разделяя ее волнение. Остальные подтягиваются ближе, и готовы помочь в любом случае.
– Габриэлла исцелила Морган прошлой ночью, и она, должно быть, потратила больше сил, чем мы предполагали. Она нуждается в подпитке.
Меня передергивает, зная точно, что это повлечет за собой. Очевидно, что этот акт не следует проводить перед моими родителями, бессмертными или другими.
– Я в порядке, уверяю. Просто немного подташнивает.
– Возможно, тебе станет лучше от мятного чая, – говорит Донна, поворачиваясь в сторону кухни. Я пытаюсь сказать ей подождать – просто подождать, когда ощущения пройдут – но раздается звонок в дверь, посылая изнурительный приступ тошноты через мое тело.
– Я открою! – объявляет она, направляясь к входной двери. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы повернуть дверную ручку, тошнота сменяется раздражающим чувством сомнения. Точно так же, когда я чувствовала присутствие Темного год назад.
– Подожди! – кричу я, моя рука тянется через всю комнату, чтобы остановить ее.
Донна открывает дверь, показывая парнишку не старше восемнадцати лет, который одет в черные брюки и белоснежную рубашку. Подмышкой он держит черную в кожаном переплете Библию, вместе с несколькими брошюрами. Парень широко улыбается Донне и протягивает руку в знак приветствия.
– Нет! Закрой дверь, Донна! – кричу я, вызывая у всех замешательство, включая Дориана. Я использую свою силу, чтобы вырваться из его рук, перепрыгиваю через журнальный столик к двери...
Но слишком поздно.
Слишком поздно, чтобы её остановить.
Слишком поздно, чтобы её спасти.
