Текст книги "Светлые тени"

Автор книги: Сайрита Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 23

Я бросаюсь к Дориану, укладываю его голову себе на колени. Не так давно, я уже была в таком положении, наблюдала, как жизнь ускользает из моей мамы. Я не могу пройти через это снова. Я не могу потерять его, даже если он не хочет меня.

Слуги-вампиры бросаются в сторону Ставроса, когда тот начинает кряхтеть. Я не на секунду не обращаю на него внимания. Дориану больно. Он сокрушен. За все время, которое я знаю его, ни разу не видела Дориана настолько слабым. Он всегда был воплощением мощи, силы и красоты. А теперь он – не что иное, как раздавленное месиво на полу.

– Что будем делать? – судорожно шепчу я, заметив множество уставившихся на нас глаз.

– Мы должны вытащить его отсюда. Здесь он не в безопасности.

Позади меня, я слышу звук разбивающегося стекла, когда шатаясь Аврора встает на ноги.

– Остановите их! Они уйдут!

Вампиры, помогающие Ставросу смотрят на него, когда тот приходит в сознание. Он слабо качает головой.

– Он вернется.

Это все что потребовалась, чтобы Нико пришел в себя. Его глаза, в которых сверкнул страх и ярость, встречаются с моими.

– Держись.

Он накрывает Дориана и меня своим телом, окутывая нас магией. Я чувствую напряжение, но на сей раз оно не причиняет боли. Это как падение с сорокаэтажного здания без страховки. Чувствуешь постоянную угрозу до тех пор, пока не перестаешь падать. Ты скользишь. Ты сплетаешься во времени и пространстве в ярко пылающее через измерение пятно, пока не ударяешься о невидимую стену. И ты просто останавливаешься.

Мы растянулись на полу в особняке Нико. Целые и невредимые, несмотря на то, что Дориан без сознания, он едва цепляется за жизнь.

Я обхватываю его вялое тело, одновременно пытаясь защитить и восстановить ориентацию. Прежде чем я успеваю вздохнуть, появляется Александр.

– Что случилось? – спрашивает он, наклоняясь, чтобы помочь нам.

– Ставрос, вот, что случилось, – стонет Нико. Он слаб и призрачно бледен, а его тело дрожит с головы до пят. Он потратил много сил, чтобы вернуть нас сюда—возможно, больше, чем ему следовало. Но он сделал это, потому что, как и мне, ему не безразличны люди, которых он любит.

Нико удается сесть, облокотившись на диванчик, и глубоко вздохнуть.

– Он что-то... сделал... с ним.

Пока я подкладываю Дориану под голову подушку, Александр проверяет жизненно важные органы.

– Что, например?

Все на что у Нико хватает сил, так это покачать головой, после чего он начинает выскальзывать из сознания. Его маска полностью сорвана, а истинная форма, не что иное как черный дым и кости. Конечно же, в это самое "подходящее" время Морган решает войти в комнату.

– О, боже мой! Какого хрена...

– Морган, на это нет времени! – кричу я, приняв трудное решение, оставляю Дориана и спешу к Нико, чтобы тот не упал. – Помоги мне удержать его. Мне нужно, исцелить его.

Почувствовав настойчивость в моем голосе, Морган осторожно, чтобы не коснуться его, опускается, с другой стороны. Нико поднимает слабые руки и нежно касается моей щеки.

– Нико, скажи мне как тебе помочь. Что мне делать? – конечно, я исцелила Морган и пыталась спасти Донну, но это был Нико, который стоял рядом со мной. Именно его слова я слышала, когда призывала силы, чтобы вдохнуть жизнь в них.

Он открывает пересохшие, бледные губы, но слов я не слышу. Наклонившись ближе, я подставляю ухо прямо к его рту. И тогда я чувствую, как костлявые пальцы обхватывают мою шею, притягива меня ближе, а сухие, пепельного цвета губы касаются основания моего горла.

– Нико! Какого черта...

С трудом дыша, он глубоко вытягивает мою магию. Его руки дрожат, когда он прижимает меня к себе так, что моя грудь практический вжимается в его. Я чувствую, как рот и нос Нико задевает мою ключицу, прежде чем он делает еще один вдох.

Этого вполне достаточно, хотя он все еще дрожит, но я чувствую, как его натянутые от напряжения мышцы расслабляются. Я пытаюсь оттолкнуть его, готова простить за временное помешательство, но Нико переворачивает меня на спину и вклинивается своим телом между моих ног.

– Нико! Нико, хватит. – Я толкаю его, но он словно из стали. И с таким энтузиазмом высасывает из меня силы, что я остаюсь с минимальным зарядом энергии. Плюс, я чувствую... высоту. Я парю над облаками, купаюсь в лучах солнца.

Я слышу звук рвущейся ткани и холодные волосы падают мне на бедро, полностью покрывая ягодицы. Лиф моего платья, следующий на очереди, но прежде чем Нико успевает уткнуться лицом в мою грудь, рука сжимает его плечо, призывая остановиться.

– Достаточно! – кричит Александр. Нико пожимает плечами, и ныряет обратно, вдыхая изгиб моего декольте. Он стонет, и собирается сделать еще одну иссушающую жизнь затяжку, когда внезапно его отрывают от меня и бросают через всю комнату. Стоящий передо мной Александр, совершенно взбешен и обеспокоен.

– Ты в порядке? – спрашивает он, протягивая мне руку, чтобы помочь.

– Да. Я так думаю. – Взяв Алекса за руку, он тянет меня на ноги, я осторожно расправляю разорванное платье.

Встав на ноги, я нехотя нахожу Нико, стоящего в другом конце большой комнаты, ужас и сожаление отражены на его лице. Но всё же он выглядит лучше, и я знаю, что он стал сильнее.

– Габс... – произносит он скрипучим голосом. – Мне очень жаль. Я не понимал, что делал. Я пытался остановиться, но не смог.

Я отмахиваюсь от него, потому что еще не готова встретиться с его несчастным взглядом.

– Я знаю. Это случайность.

Умирая от стыда, я бросаюсь на колени рядом с Дорианом, который до сих пор не пришел в сознание. Он выглядит таким маленьким, таким беспомощным. Я все еще жду, что его губы изогнуться в ехидной полуулыбке, или, что он откроет эти замечательные глаза, чтобы игриво подмигнуть мне. Что случилось с ним?

Что Ставрос мог сделать, чтобы превратить эту невероятную силу природы в ничто иное, чем в лужу у моих ног.

Александр подходит и встает возле меня, его присутствие привносит то необходимое чувство покоя и безопасности.

– Как он?– спрашиваю я, надеясь, что он видел подобное раньше.

– Не могу сказать. Независимого от того, что Ставрос сделал – это было мощно, что по природе своей будет большой редкостью.

Я киваю.

– Это было сильно. Его также, как Дориана откинуло. – Я убираю прядь шелковистых волос с мокрого от пота лба, после чего наклоняюсь и целую липкую кожу. На ощупь у него жар, но под моими пальцами ощущаю холод, словно его колотит лихорадка. Больше всего я хотела бы почувствовать его боль. Я хотела бы просто разделить его проклятие, которое сделало его таким слабым и сломленным. – Помоги мне, перенести его в нашу комнату, пожалуйста. Я хочу убедиться, что ему комфортно.

Соглашаясь, Александр поднимает безвольное тело Дориана, словно он легкий, как котёнок. Он следует за мной в нашу комнату, где осторожно кладет его на белоснежные простыни.

– Спасибо, – говорю я, пока снимаю обувь с Дориана. – За то, что помог мне. За то, что спас меня.

Он резко кивает.

– Пожалуйста.– Александр поворачивается, чтобы выйти из комнаты, но останавливается в дверях.

– Николай – хороший человек, но он опасен. Ты должна быть осторожнее с ним.

– Разве, тоже нельзя сказать о всех нас? – фыркаю я.

Александр склоняет голову набок.

– Верно. Но некоторые из нас борются со своими пагубными привычками. У Нико тяжелое прошлое. И в нем скрыта причина, почему он считается черной овцой в своей семье.

Я пожимаю плечами, не желая больше слышать, хотя ценю, что Алекс предупредил меня. Нико не идеален. Большое дело – никто из нас не совершенен. После того, что произошло в зале, я понимаю, почему Алекс хотел выглядеть обеспокоенным отцом, но это совершенно необязательно. У Нико был момент слабости.

Вот и всё. И когда ты самое сильное существо на земле, даже если твоя самая уязвимая слабость – любовь, ты, стремишься сочувствовать с порывом и самоотречением.

Я сижу и смотрю на Дориана в течение следующего часа, позже Морган приходит проверить меня. После небольших усилий, она вливает в меня стакан кефира и вызывается присмотреть за Дорианом, чтобы я смогла вымыться и сменить разорванное платье.

Я заканчиваю ровно через три минуты. Если Дориан проснется, я хочу, чтобы он знал, что я никогда его не брошу и останусь ему верна, несмотря на его предательство.

Проклятие Дориана было палкой о двух концах. Он не мог лгать, поэтому я не сомневалась в его словах. Когда он говорил, что любит меня, я знала, что это значит.

Когда он сказал, что готов провести вечность, совершая правильные поступки ради меня – ради нас – у меня и в мыслях не было расспрашивать его об этом. А когда он смотрел мне в глаза, заявляя, что со мной покончено, в тот момент я слышала уверенность в его словах.

Он не хочет меня больше.

Я была просто остановкой – в его прогулке с безнравственной нечистокровной сиротой.

Я дрожу, все еще ощущая ледяной взгляд его синих глаз, когда он сказал мне, что я не подхожу для него.

Вернувшись домой, те золотые дворцовые стены, должно быть, заставили его осознать, насколько сильно он хотел вернуть его жизнь обратно. Он был воспитан в роскоши. Не отщепенцем.

И все же я не могла оставить его умирать. Я останусь с ним, пока он не поправится. Я сделаю что угодно, лишь бы вернуть его. А когда он наберется сил, я отпущу его. Я не буду пытаться влюбить Дориана в себя снова, я достаточно умна, чтобы понять, что не реально.

– Разве ты не пыталась исцелить его? Так же как сделала со мной? – спрашивает Морган, спустя несколько минут молчания.

Я качаю головой.

– Я боюсь. Ставрос сказал, если я попытаюсь что-либо сделать, он может умереть. Я точно не знаю, относится ли это к исцелению, но не хочу рисковать.

Она снова начинает изучать, как поднимается и опускается грудь Дориана.

– Как думаешь, он поправится? Как ты думаешь, он...

– Я не знаю. – Я не могу даже думать об этом. Мир без Дориана пуст для меня. Я не могу прожить вечность без него. Черт, я едва смогла выжить несколько месяцев без него. Тем не менее, мы снова вернулись на круги своя, и наше будущее висит на волоске.

– Он вернется, – говорит она, обнимая меня за плечи. – Он слишком сильно любит тебя, чтобы ты разбиралась с этим дерьмом одна.

– Я не уверена на счет этого.

Она бросает на меня косой взгляд.

– Ты ведь шутишь? Мужчина смотрит на тебя, словно ты солнце и луна. Словно ты каждая нота в его самых любимый песнях. Я никогда не видела никого настолько преданного другому человеку.

Я качаю головой.

– С каких пор, ты стала президентом Фан-клуба Дориана? У тебя есть специальный значок Ди на школьной куртке?

– Ха-ха. Очень смешно, – смеется Морган. – Я знаю, что он сделал для меня. Он был единственным, кто помог мне увидеть истину, в то время, когда Алекс и Нико были готовы меня убить. И я знаю, что они просто защищали тебя, и я понимаю это. Но если бы не любовь Дориана к тебе, я была бы не более, чем кучкой роскошных волос, в стильной одежде и акриловыми ногтями.

Смех зарождается в моей груди, насколько бы не был ужасен разговор, но я благодарна Морган за попытку отвлечь меня. Положив голову мне на плечо, Морган обнимает меня.

– Он будет в порядке, Габс. Парень, зависит от тебя, так же как и ты от него. Он просто не может бросить тебя, и он даже смерти не позволит встать у него на пути.

Но он...

Бросил меня.

И он даже не моргнул своими длинными ресницами. Для него было так легко оставить меня. Снова.

Тихая слеза скатывается по моей щеке, и я быстро смахиваю ее. Я не готова прямо сейчас уйти отсюда.

Может быть позже, узнав, что с ним все хорошо, я возненавижу его за мое разбитой в сотый раз сердце. Смогу закрыть дверь за нами раз и навсегда.

К счастью для меня, я все еще не оправилась от прошлого раза, когда Дориан забрал свою любовь и выкинул меня, словно использованный презерватив.

И хотя мне больно – Боже, как же чертовски больно, – но я ожидала этого.

Я не ждала чего-то плохого. Я ожидала катастрофы, которая просто разрушит все на хуй.

Морган целует меня в щеку, прежде чем встать и оставить меня с мыслями наедине. Она приглаживает мои растрепанные кудри, без сомнения съежившись от этого менее стильного вида.

– Даже с тем, кто я, – шепчет она, прежде чем повернуться к двери, – я бы все отдала, чтобы кто-то так же любил меня. Смертный или бессмертный. Светлый, Темный, вампир, оборотень, ангел, демон... я даже не уверена, что могу различить их. Как я уже сказала, Габс—даже смерть не удержит его от тебя. Именно из-за такой любви – люди тратят годы жизни, чтобы найти ее, именно из-за такой любви – разгораются войны. Такую любовь нельзя описать какими-либо словами. Это безумство сердца.

Я не отвечаю– не могу—поэтому она тихо выходит из комнаты, оставив меня обдумывать ее слова.

Если она права, тогда почему он согласился дать Ставросу то, чего тот хотел? Как он мог смотреть мне в глаза и говорить, чтобы я убиралась?

Как будто я какой-то жалкий щенок, который ходит за ним хвостиком, выпрашивая лакомство?

– Габс?

Я поднимаю глаза, и обнаруживаю Нико стоящего в дверях, на вид еще более смущенного, чем раньше. Я была настолько глубоко погружена в себя, что даже не услышала, как он пришел. И хотя я еще потрясена от того, что случилось ранее, мне необходимо с ним поговорить.

Я прокашливаюсь и киваю, отодвинувшись на кровати, я оставляю между нами расстояние. Часть меня доверяет ему, но другая половина нет.

– Проходи.

– Спасибо, – бормочет он, поспешно шагая к дальнему краю кровати. Он знает, что сейчас рядом с ним я не совсем в своей тарелке, и это причиняет ему боль. Я вижу муку и сожаление на его лице.

Я могла бы просто пожать плечами и сказать, что это полностью его вина, но не могу. Я никогда не буду смотреть на него, как на монстра. Не тогда, когда познала его красивую, душевную грусть.

– Я просто хочу сказать тебе, что сожалею, – тихо говорит он, устремив взгляд на старшего брата.

– Я знаю.

– Нет, не знаешь, – трясет он головой. – Ты никогда не узнаешь, как это убивает меня, видя то, как я поступил с тобой. Я обещал никогда подобное не делать снова... чтобы не потерять контроль. – Его глаза встречаются с моими, и я тону в их агонии. – Я ненавижу себя за срыв – больше, чем ты могла бы представить.

И хотя я знаю, что не заслуживаю твоего прощения, хочу, чтобы ты знала, я не остановлюсь, пока не заслужу его.

Я киваю, разрываясь между желанием обнять его и утешить и желанием прислушаться к тревожному звоночку в голове.

– Так это правда? Ты был наркоманом?

Нико фыркает и качает головой.

– Я бы не стал называть это так. Я знаю, как выглядит настоящая зависимость и только смерть может остановить ее. Но, убил ли я столько людей, что сбился со счета? Да. Буду ли я вечно жить, ненавидя себя из-за слабости и неспособности себя контролировать? Да, черт возьми.

В ответ я скромно улыбаюсь ему.

– Это не твоя вина. Ты был истощен и безумен. Я должна была просто исцелить тебя.

– Нет. Я не хотел, чтобы ты это делала. Процесс исцеления требует от одного из нас поглощать энергию. Ты бы поглотила всю мою усталость. Я не мог так поступить с тобой, – язвительно смеясь, говорит он. – Таким образом, хотел, как лучше, а вышло намного хуже.

Ненавидя расстояние между нами и печаль в его глазах, я бросаюсь к нему.

– Эй. Я в порядке, Нико. Единственное, что пострадало, так это мое платье. Я больше расстроена о погибшей красоте, нежели еще чем.

– Ты не понимаешь, Габс...

– Понимаю, – перебиваю я, накрывая его руку своей. Нико вздрагивает от моего прикосновения, словно боится того, что мог сделать. – Несчастные случаи происходят, и это именно то, что случилось – несчастный случай. Я вижу, как это съедает тебя изнутри, и я не буду спрашивать почему, но я знаю, что ты должен простить себя. Что бы здесь не произошло – или раньше – ты должен отпустить это, Нико. Ты уже не тот, кем был до этого.

Рука Нико медленно разворачивается до тех пор, пока его ладонь не соприкасается с моей. У нас перехватывает дыхание, когда его пальцы переплетаются с моими, пока наши руки не сцеплены в интимном объятии. Одновременно, наши глаза встречаются, и мы улыбаемся, пока наши щеки пылают.

Это... приятно. Как будто мы впервые держимся за руки, как на последний Хэллоуин, когда сидели в машине на заброшенной парковке.

Еще одна девушка только что была убита, и мы столкнулись с Солар, Светлой Чародейкой, которая в тайне присматривает за мной.

Эмоции и адреналин на приделе. Я касаюсь его... он трогает меня... это утешает, даже если движение не совсем невинное.

Его губы приоткрылись одновременно с моими, но чтобы мы не хотели сказать, умирает на наших языках, в момент, когда слышим мучительный стон.

– О, Боже мой! – подпрыгиваю я, без раздумий убрав руку Нико. Он не обиделся. Мы оба подходим к изголовью кровати, когда Дориан издает еще один болезненный стон, переходящий в кашель. – Я здесь, Дориан. Все хорошо, ты в безопасности.

Он кашляет снова, и резкий звук заставляет меня съежиться. Я никогда не видела его больным прежде. Если подумать, я даже никогда не видела, что ему было физически больно.

Да, я, возможно, видела кровь, когда ударила его по лицу – должна добавить, не самый лучший мой поступок, – и да, я видела его разорванную грудь, когда он боролся с Алексом. Но он по-прежнему казался мне Суперменом: непобедимым.

Глаза по-прежнему закрыты, Дориан облизывает языком сухие губы и вздыхает. По какой-то безбожной причине, я чувствую, как мое лоно сжимается. В самом деле? Из всех случаев, когда я была возбуждена, мои гормоны выбирают подобный момент, чтобы унять шумиху?

Я качаю головой и сжимаю бедра, отказываясь признать небольшую дрожь внизу. Взяв за руку Дориана, я сосредотачиваюсь на том, чтобы просто быть здесь ради него. Однако, признаю, что тайно молюсь о том, что он захочет меня здесь, когда откроет глаза.

– Ди, чувак, мы здесь. – При звуке голоса Нико, веки Дориана начинают быстро трепетать, словно он борется, чтобы открыть их. Наконец открыв глаза, он начинает быстро моргать, пытаясь сосредоточиться на брате, который с облегчением вздыхает.

– Черт, братан, – улыбается Нико, – ты напугал нас. Сделай одолжение в следующий раз, если изголодаешься по вниманию, так просто скажи об этом. А не беси старика.

В замешательстве Дориан хмуриться.

– Николай? – его голос еще слаб, и, как ни странно другой. Словно, акцент звучит сильнее, чем я когда-либо слышала.

– Да, Ди. Я здесь. Я вытащил нас оттуда так быстро, как только смог.

Я нежно сжимаю руку Дориана, давая понять ему, что я здесь. Я хочу, чтобы он знал, что я никогда не оставлю его, независимо от того, что он сказал. Движение побуждает его медленно повернуть голову в мою сторону, где я с любовью улыбаюсь ему.

Огромное облегчение наполняет мои глаза, и я подношу его руку к губам, когда падают первые слезы благодарности.

Однако, вторая соленная капля скатывается по моей щеке и касается его пальцев, вздрогнув, Дориан отдергивает руку, словно его что-то поразило.

Он морщится, отвращение четко читается на его лице, и, открыв рот, он снова говорит этим незнакомым голосом, который я не знаю. Надежда сдувается, словно воздух из старого шарика.

– Кто ты, мать твою?

Глава 24

– Полный пиздец. Это просто полнейший пиздец. – Нико мерит комнату шагами, запуская руки в волосы каждые несколько секунд, чтобы в отчаянии дернуть длинные локоны. – Пиздец.

– Ты уже говорил это. А теперь расскажи мне, что случилось. – Я почти кричу, пытаясь заглушить разгневанные вопли Дориана – на греческом, на английском с акцентом и Темном языках. Я смотрю на него бьющегося на кровати, удерживаемого невидимыми оковами.

Видя его переполненного чувством ярости и отвращения от того, что мы с ним сделали, мое сердце сжимается от боли, и я быстро поворачиваюсь к Нико.

– Изменение, – морщась, отвечает он, – Ставрос наложил на него изменяющее заклинание.

– Подожди... что? Как то, что ты сделал с Крисом? И Дориан с Джаредом? Но почему он... другой? Я видела Джареда и он был – таким же милым. Но это? – я машу рукой в сторону Дориана, когда он произносит по слогам, что разорвет на куски Александра. – Это не Дориан. Он даже говорит по-другому.

Нико качает головой, прежде чем остановиться в полушаге и посмотреть на меня теме же полными сожаления глазами.

– Это, потому что Ставрос не изменил его воспоминания. Он изменил его самого. Это другой человек. И судя по тому, что он даже не узнает Алекса, я бы сказал, что Ставрос вырвал по крайней мере столетие. Что объясняет, почему наш отец был настолько ослаблен.

Столетие?

Таким был Дориан столетие назад? Мерзким? Агрессивным? Жестоким?

– Мы должны придумать что-нибудь еще, – говорит Нико Алексу, враждебно смотрящему на незнакомца, который когда-то был его лучшим другом. Услышав переполох, который устроил Дориан после пробуждения, Алекс ворвался в комнату в тот самый момент, когда Нико пытался заслонить меня от его старшего брата, одержимого меня убить.

– От нее разит грязью и человечностью, а ведь она не человек, – усмехался Дориан, кружась возле нас, как хищник, – отдай мне ее брат и я заставлю сказать мне, кто она такая.

– Это я, Дориан! – пыталась я выкрикнуть из-за Нико, но он тут же толкнул меня себе за спину. – Я – Габриэлла. Ты знаешь меня.

– Да как ты смеешь обращаться ко мне, ты грязная шлюха! Я вырву твой язык, за то, что разговариваешь со мной в таком тоне, но я оставлю тебя для Авроры. Она весело проведет время с такой сучкой, как ты. Возможно, мы надругаемся над тобой вместе.

Его улыбка исчезла, когда он посмотрел на меня, пройдясь этими бледно-голубыми глазами сверху вниз по моему телу. Больше обеспокоенно, чем соблазнительно. Английский, на котором он говорил не был американизированным, словно он никогда не жил в штатах. Сначала, я подумала, что Ставрос каким-то странным образом сделал подмену, но было определенно ясно это Дориан.

Он знал, что Нико его брат. Он просто не знал меня.

Когда Алекс ворвался в спальню, он мгновенно обездвижил Дориана, заморозив его на месте.

– Что, черт возьми, случилось с ним? – спросил он, его обычно спокойный голос был очень тревожным.

– Я не знаю, – ответил Нико. – Но что бы это ни было, мы должны позаботиться о безопасности Габс. Она в опасности рядом с ним.

– Чушь собачья, – оспаривала я, уперев руки в бока, вставая лицом к нему. – Я никуда не уйду.

– Малышка, он опасен для тебя. Тебе необходимо...

Я подняла руку, отказываясь слушать.

– Я никуда не уйду. И я была бы признательна, если ты будешь относиться ко мне, как не к беззащитному ребенку. Если он наброситься на меня, ты ведь знаешь, я могу серьезно ему навредить.

Он посмотрел на меня, хмуря лоб.

– Я знаю. Но мы оба знаем, что ты не хочешь.

Заклинание обездвиживания удержало Дориана на пару минут, прежде чем он пробил его. Теперь, когда нас ничего не связывает, я могу видеть, как сильно недооценивала его силу.

Нико и Алекс действовали быстро, пока привязывали его к кровати. Но проблема в том, что плохой Дориан не заткнулся.

– Чувак, хватит! – ворчит Нико, всплеснув руками. – Он когда-нибудь закроет свой поганый рот? Черт возьми, мне он нравился гораздо больше, когда был в отключке.

Поняв намек, Александр бросает воображаемый кляп в сторону Дориана, в результате чего его непрекращающиеся угрозы и оскорбления, мгновенно заглушаются.

Я воспользовалась моментом, чтобы отдышаться и плюхаюсь в белое кожаное кресло в углу комнаты.

– Мы не можем оставить... его... в таком состоянии навечно. Ему, наверное, неудобно. И разве они не будут искать его?

Его. Мужчину, которого я любила, люблю, уничтожили. Его. Я не могу смотреть на него. Я не могу не пытаться разглядеть внутри монстра, человека, в которого влюбилась, и который угрожал изнасиловать и пытать меня, пока я не стану молить о смерти. Кем бы ни был этот человек, он не Дориан.

– Гарантирую, что он уже вызвал Аврору, – говорит Нико, потирая темную щетину на подбородке. Он бросает взгляд на Алекса, который, смотрит на своего бывшего друга, словно готов разорвать... его... при слове "давай".

– Алекс, как долго сможем удерживать его?

Мой отец качает головой из стороны в сторону.

– День, полтора. Я сковал его достаточно крепко, но он силен.

– Дерьмо. – Нико провел рукой по усталому лицу.

– Я могу что-нибудь сделать? – спрашиваю я. – Ты знаешь, возможно, если я попробую, этого будет достаточно, чтобы подольше удержать его.

Он трясет головой, начиная снова мерить комнату шагами.

– Ты не обучена. Ты можешь в итоге освободить его, и он оторвет тебе голову голыми руками секунды за две. Слишком большой риск. Я поставлю защитные чары, они удержат тех, кого он призвал.

– До тех пор, пока Ставрос снова не пригласит нас на чай, – бормочу я.

– Нет. Сейчас у него недостаточно сил, чтобы призвать нас. По крайней мере – пока. Ты видела на сколько он ослаб. – Внезапно, Нико резко останавливается и, подойдя ко мне, опускается на колени.

– Только обещай мне, что не сдашься. Он скажет всё что угодно, лишь бы ты его освободила. Но ты ведь знаешь, что не можешь? Ты не можешь позволить ему залезть тебе в голову, чтобы заставить думать, что он любит тебя. Потому что вот этот человек – тебя не любит. Он не любит тебя, Габс. Он не хочет ничего, кроме как увидеть тебя окровавленную и избитую, корчащуюся на земле, словно умирающее животное. И именно это он сделает с тобой, в ту же минуту, когда ты освободишь его.

– Я знаю. – Слабость, звучащая в моем голосе, идет в разрез с моими словами.

– Мне просто нужно знать, могу ли я тебе доверять, и что ты сделаешь все возможное, чтобы вернуть прежнего Дориана. Будет нелегко, черт возьми, я даже не уверен, что это возможно, – но мы должны попытаться.

Я киваю.

– Ты можешь доверять мне.

– Хорошо, – отвечает он, вскакивая на ноги. – Александру и мне нужно укрепить заклинание и проверить территорию. Мне нужно, чтобы ты просто... присмотрела за ним. Скоро он сможет говорить, и я должен знать, что ты достаточно сильна, чтобы выдержать все то, что он наговорит.

– Сильна.

– Умница, – говорит он, направляясь к двери. – И не пускай Морган. Один вдох от нее, и он будет вне себя от голода. Даже ты не сможешь остановить его.

Я одобрительно киваю, вспоминая, какая дикая жажда крови овладела Дорианом, когда Морган попыталась войти в комнату. Ему просто хватило вдохнуть ее сущность на расстоянии нескольких метров, чтобы почти разорвать невидимые оковы. Теперь она была сослана в самую дальнюю комнату в особняке.

Нико и Алекс исчезают в лесистой местности вокруг дома, ища слабые места в защитном заклинании, которое оберегало особняк. Раньше Нико рассказал мне, что это было одно из самых мощных и сложных, когда-либо созданных, заклинаний.

Он сказал, чтобы поставить его заняло несколько месяцев, и любые изменения, могут быть утомительными.

– Почему это так важно, здесь даже никто не живет, – спросила я его.

Я никогда не забуду, тот потерянный взгляд, когда он ответил мне.

– Я не смог защитить ту, которую любил. И я никогда не повторю эту ошибку снова.

– Амели?

Он поднимает голову, после чего отворачивается и заканчивает разговор. Я не осмеливаюсь больше давить на него. Я бы не хотела его подвергать излишней боли.

Одна, я сижу в тишине несколько часов, отказываясь посмотреть туда, где лежит Дориан. Дориан прекращает кричать, так как заклинание Алекса полностью заглушает его.

Однако, я чувствую, как его взгляд прожигает меня. Наблюдает за мной. Он насмехается надо мной через всю комнату, напоминает мне, что независимо от того, какой он – и каким всегда был в глубине души – я под его чарами. Он владеет мной. И хотя я его сломанная игрушка, он все еще для меня каждая звездочка в небе.

– Габриэлла.

Я не уверена, что слышу, как он произносит мое имя. Возможно, я так сильно хотела ощутить его близость, что мое воображение нарисовало свой вариант. Версию с сильным акцентом, которую я знала, и все же, которая была неизведанной для меня.

– Габриэлла.

Голос теперь мягче, менее скрипучий. Я слышу, как он откашлялся и четко повторил в третий раз. Я смотрю на него, или, может быть я действительно заставляю себя посмотреть на человека, лежащего на кровати.

Потому что, даже когда мои глаза находят его в тускло освещенной комнате, они пылают, словно я смотрю на солнце.

– Тебя ведь так зовут, правильно?

Я медленно киваю, словно движение причиняет мне боль.

– Ты малютка. Сколько тебе лет, дитя? – я не могу распознать, что слышу в его голосе злобу или неподдельное любопытство.

После долгой паузы, пока я спорила сама с собой отвечать ему или нет, я шепчу.

– Двадцать один.

– Ты ведь не человек, верно?

Я не должна говорить ему. Нико предупредил меня, что он попытается залезть мне в голову и манипулировать мной, чтобы я отпустила его, но, честно говоря, я не вижу ничего плохого в разговоре с ним.

Это Дориан. Это не какой-то незнакомец с улицы. Черт, чуть меньше 48 часов назад, мы оба были в этой кровати, и я сидела на его лице, пока он исполнял симфонию между моих бедер.

Я знаю этого мужчину. Я люблю его. И возможно... может быть, если я смогу напомнить ему об этом, он вернется ко мне.

– Нет, – чуть слышно произношу я, не полностью уверенная в своем решении.

– Но ты не такая, как мы.

– Не такая.

Он обдумывает мой ответ, прежде чем поднимает бровь.

– Итак... кто ты?

– Другая.

– Насколько другая?

– Просто другая.

Он крепко сжимает губы, услышав мой ответ, но все же принимает его. Проходят несколько напряженных минут, пока я борюсь с желанием покопаться у него в разуме и раскопать все то, что блокирует его ум.

– Иди сюда, девочка. Позволь поближе посмотреть на тебя. Обещаю, кусаться не буду. Если ты сама не захочешь.

Я сглатываю сухость во рту, пока стою на дрожащих ногах. Он в нескольких ярдах, но с каждым шагом чувствую, что словно разрываюсь пополам. Мне кажется, что он заманивает меня, тянет меня в свою ловушку.

И хотя я знаю, что он опасен, и заинтересован лишь в том, чтобы одурачить меня, но я хочу подойти к нему. Хочу удержать и поцеловать его и сказать, как счастлива, что он жив, а затем врезать за то, что так напугал меня.

Но этот Дориан... этот Дориан не ответит на поцелуй. Он не улыбнется, пока я буду пытаться удержать его на кровати. А когда ударю его, этот Дориан врежет мне с такой силой, что я отлечу к стене.

Все-таки я подхожу к кровати, где он привязан, а магия его сдержана, чтобы помешать ему освободиться.

– А вот и ты. – Он снова улыбается в той неправильной манере. – Видишь, не так уж и трудно, правда?

Я качаю головой.

– Чего ты хочешь?

Его плечо дергается, словно он хотел пожать им, но ему мешают оковы.

– Просто насладиться твоей компанией. Ты сказала, что знаешь меня, а я знаю тебя. Насколько близко?