Текст книги "История одного солдата (СИ)"

Автор книги: Саша Зотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Сам то матрос в разговоры не вступал, да и слушал в полуха. Пусть Землерасположение он и проходил, больше того страстно любил, но вся это болтовня, в которой люди сами толком ничего не знали, казалась деревенскому лишней.

Альхер точно знал, что какие то гады пришли в его дом, а уж почему, по чьему наущению и ради каких высоких целей, пес с ними. Для того что бы об этом думать есть люди образованием да знаний о текущем моменте у них всяко поболее чем у тех кто в газеты пишет.

Единственный вопрос который и вправду показался Альху важным, был вопрос о том, что лучше: в Порту сидеть да крепить оборону или атаковать.

Сам Альх считал что отсиживаться глупо, да и большая часть ополченцев, во всяком случае те кто высказывался, сходились на том же. А вот мнения Коргина, так выпытать и не удалось, сколько его не спрашивали. Последний сидел, покуривал себе трубку да криво ухмыляться чему то. То ли воспоминаниям, а может и вовсе тому, что люди его окружающие все больше и больше становились «его ребятами». Его новой семьей.

* * *

1185 год н. э. Лето, 3 декада, 344 д.с.н.г. Канта.

Лишь спустившись с столовую, Альх обнаружил, что завтрак перенесли на час позже, что ни могло, не огорчить ополченца. Конечно, он привык вставать рано, и все же когда знаешь, что мог бы спокойно спать еще час, обидно, пусть даже и спасть не сильно хочешь.

И все же час был потрачен не совсем уж без толку. Уже перед сном Коргин посоветовал Альхе на всякий случай собрать свои пожитки. Конечно нельзя сказать, что парень страдал от изобилия хлама, и все же удивительное дело, с какой скоростью умудряются расползаться вещи, всего то за несколько дней жизни. Покончив со сборами, ополченец стараясь не шуметь, осторожно выскользнул за дверь дабы не мешать товарищам.

О вчерашних посиделках напоминала лишь пара пустых бутылок, аккуратно поставленных у стеночки. Вспомнив слова старшины, буд-то бы пить в казарме не стоит, Альхер дабы избежать гнева начальства, выражаемого, как правило старшинами всех миров и народов приказами отжиматься, бегать кругами со связанными щупальцами, копать ямы детскими совочками с запретом на поедание найденных жуков, а то и еще чего похуже, ополченец предусмотрительно прихватив с собой бутылки дабы выставить их на улицу у соседнего дома, вышел прогуляться. Благо никто его за этим занятием не застал, а то виноватым пожалуй назначили б его одного.

День обещал быть солнечным, с моря тянуло приятным утренним бризом, а легкую дымку высоко в небе, и облаками то назвать – большой комплимент сделать. Поразглядывав небо да едва колыхавшийся флюгер на башенки соседнего дома, Альхер наконец сообразил чем ему стоит заняться.

Написать письмо домой в конце концов. Он ведь обещал. И не важно что обещал себе, что уж когда отправиться в путешествие, точно напишет. В путешествие он не поехал, и все же война – тоже своего рода приключение. Конечно, Альх не думал, что его убьют, но исключать такой вероятности все же не мог. Да и потом кроме смерти, чего только не поджидает солдата на скользких тропинках войны.

Собственно все оставшееся время он на это он и потратил. Написал права немного. Зато точно то что нужно. Теперь только и оставалось что вырвать из блокнота да отправить, и надеться, что почта работает во всей этой суматохе.

Сколько Альхер, мог судить, за завтраком, старшина оказался не в духе. Виновником того без всяких сомнений был старший сержант Зунальхис, для начала опоздавший, ночевал он где то в городе, а не казарме, за что распался в миллионе извинений то и дело перемежая их своей глуповатой улыбкой. Словом лучше б даже не пытался. Да и стоило ему покончить с извинениями, тут же, как ни в чем не бывало, накинулся на старшину с приятельскими разговорами да расспросами, доведя Рорха, до состояние, когда в ответ вояка мог лишь хрипло рычать. Хорошо хоть кусаться не кинулся.

Уже по установившемуся порядку, взвод направился в милицейское управление, вот только вопреки обыкновению внутрь Рорх вести их не стал. Вместо того приказав строиться прямо на площади перед входом.

– Итак, должно быть все вы уже знаете… сержант Зунальхис, займите место в строю, – понизив мага в звании, взглянув при этом как на существо стоившее в древе эволюции много ниже барана, да, что там, даже древесной плесени, прорычал Рорх, – нет, селфова падаль…, справа, все же вы ведь не рядовой…. Вы все должно быть уже знаете что вчера в Порт прибыло подкрепление с границы. Сегодня же ночью штаб, во главе с господином Горзецом, главнокомандующим армии Порта, принял решение о наступлении. Операция по освобождению назначена на ближайшие три-четыре дня. В связи с этим принято решение, об интенсификации подготовки ополчения. Иными словами это значит что сейчас для вас последний шанс покинуть ополчение. После присяги этим вечером, если вы покинете место расположение взвода это будет рассматриваться как дезертирство и вас будут судить по законам военного времени.

Любое нарушение устава, а в первую очередь неподчинение приказам будет расцениваться с позиций военного времени, в случае серьезных нарушений вы будете отданы под трибунал, и вам грозит наказание вплоть до расстрела. Некоторые перепугались тех игр с чучелами которые нам устроила Милли, за которые, надеюсь, вы ее поблагодарили. Не стоит расценивать этот поступок как нечто недостойное не все достаточно храбры что бы от них был прок на поле боя. Вы можете попроситься в фуражные тыловые части, ведь армии нужны далеко не только копья. А ведь это были лишь безобидные игры, пусть и красочные. Хорошенько над этим подумайте.

В регулярной армии вас бы не ждала подобная роскошь но вы, добровольцы, ополчение да еще и сформированное впопыхах. Многие из вас не имеют опыта. Одни слишком стары что бы выдержать тяготы войны, другие слишком молоды что бы умирать. Еще раз повторяю хорошенько это обмозгуйте. Да касается это всех, в том числе и выбранных ефрейторами, равно как и офицеров вместе с магами, – сказав последнюю фазу Рорх задержал взгляд на единственном офицере, да еще к тому же и маге, присутствующем в строю.

По всей видимости старшине очень уж хотелось, что бы волшебник тут же на месте попросил отпустить его домой к мамочке. Хотя вернее было б, коль он и вовсе провалился прямиком в Хайл10. Вот только маг и не думал никуда исчезать, все так же стоял, с видом человека к которому речь старшины не имеет и малейшего отношения. Судя по всему одним из магических навыков господина Варонса была устойчивость к испепеляющим взглядам.

– Времени у вас до пяти часов сего дня, – наконец продолжил Селькер Рорх, – В пять все те кто несмотря ни на что решат остаться, должны собраться здесь же. Остальные могут просто не приходить. Касательно бюрократии да бумажной волокиты то не до вас. Форму можете и потом сдать. Уж чем-чем, а этим тряпьем у нас все склады завалены.

Да, еще одно. Боюсь привонский корабль с кирасами, не смог преодолеть блокаду, так что как то так. Касаемо оружия, если у кого дома есть сабли кинжалы да что угодно, если это не двуручный меч из камня, захватите с собой. Армия может вас обеспечить лишь топорами для колки дров. Хотя по правде, против допехов самое то. Тем более если саблей не владеешь. Уж топором промеж глаз садануть куда сподручнее будет.

– Разешите вопрос, раздался хриплый голос Грохни, – двулезвийные топоры то дозволены?

– Вам, мастер гном, разуметься да, – с усмешной, но скорее одобрительной, ответил Рорх, – не мне менять ваши обычаи если у вас есть шлем да кольчуга из эльфийскогой стали11,то приходите хоть целиком в мифриле. Никто у вас его не отберет.

– Эх б у меня была кольчуга из мифрила… – протянул гном, погрузившись то ли в размышления, то ли воспоминания.

– Еще раз повторяю вам, хорошо подумайте. Разойтись! – подытожил Рорх.

Несмотря на приказ расходиться ополченцы не спешили. Не столько потому что ни у кого не было никаких дел, которые стоило бы уладить, сколько из-за обилия этих дел, да полнейшего непонимаия как следует распорядиться временем. Ведь его вроде как много, а ежли подумать всего ничего. Не так просто взять и решить, что нужно делать в последние девять часов. Хотя у самого то Алхера дел как раз не было. Собственно все, что ему следовало сделать так это отравить письма да отдать долг в «Подружсках», но на это даже при большом желании сложно убить больше часа. Что до остальных, то почти у всех семьи не на другом конце страны. Не говоря уж о том что они от них не сбегали сломя голову. К слову о беглецах. Ренинс как раз просил позволения пересидеть день в милицейском управлении.

– Что ж, вот потеха настоящая и началась, – ухмыльнулся старый моряк.

– Вы это о чем, господин Коргин?

– Ефрейтор, господин ефрейтор хорошенько запомни это, – пожурил подчиненного Коргин, – а ты что сам не понял. Сегодня в ночь в наступление пойдем.

– Но ведь разве господин Рор… господин старшина не сказал…

– Сказал, да только поверь старому моряку все эти разговоры про усиленные тренировки сказки дедушки лесного которыми разве, что несмышленого паренька вроде тебя, Малой, обдурить и можно. Куда уж усиленнее? Штаб решил идти в наступление, а людей им не хватает. Сам подумай было б дело в учении, почему бы нельзя было покинуть ополчение ежли раньше было можно. Всяко простым солдатам никаких военных тайн не доверят. Потому то он так и напирал на то, что подумать стоит. Да и ты подумай нужно ль оно тебе все.

– Прошу вас, госодин ефрейтор, только снова не надо… у меня и так вчера разговор был.

– С кем это?

– Да так. Ольмана в трактире встретил, в «Подружках старого Вальха». Напился и все говорил мне про своего отца которому в прошлую войну ноги оторвало.

– Не подрались хоть?

– Скажете тоже. Я ж его сам на своем горбу домой дотащил.

– Ну, он по своему прав. Так-то в трактирах всяко целее будет, – вздохнул Коргин – но раз уж ты все одно решил то ладно. Я пойду. Мне еще дела кое какие завершить надо, ты тоже обмозгуй что сделать должон.

Коргин удивительно ловко выскользнул из толпы, направившись на запад, видно на рынок, а то и вовсе в порт морской. Альх пошел искал Амина, лишь для того что бы предупредить что прогуляется в одиночестве. Все же некоторые вещи, вроде отправки письма домой, следует делать без посторонних взглядом и лишних вопросов. Конечно, и у самого Амина наверняка есть личные дела, так что особой вины солдат за собой не чувствовал.

– Кого-то ищешь? – спросил здоровяк, – если Ренинса, то он смог получить согласие остаться в управлении.

– Видел.

– Так что мы куда-то пойдем или с ним останемся?

– Вообще– то я сам хотел….

– Значит идем по этой жаре, – несколько приуныл Амин.

– Если не хочешь никто тебя не тащит.

– Но в управлении наверняка найдут какую нибудь работу. А ведь это последний день когда можно погулять.

– Слушай, у тебя что у самого нет никаких дел? – уже в лоб спросил несколько раздосадованный Альхер.

– Отец уладил все мои дела, – отозвался потомственный военный, – ну как. Он выставил меня из дома и сказал, что бы я там не появлялся пока не кончиться война. При том сбежать я тоже не смогу. За этим он будет следить.

– Да уж… строгий он у тебя… – сдался Альхер, уже смирившись с мыслью, что

одиночество ему вряд ли светит.

Поняв что отвязаться от приятеля у него все равно не выйдет, разве что всерьез нагрубив, а этого делать Альхер не хотел, ополченцу пришлось просто смирится. Больно уж жалко здоровяка.

Вместо этого уже почти состоявшийся солдат, решил первым делом сходить на почту. В конце концов давать отчет куда и кому именно он письмо посылает он ведь не обязан. Да и отправка письма домой не такое уже великое дело. Это только у него с этим такие проблемы. Тем более почтамт левого берега Порта располагался всего то паре кварталов от милицейского управления. Вот только времени на почту пришлось потратить несколько больше чем Альхер рассчитывал. Конечно это место никогда нельзя назвать слишком уж тихим, но в этот день все казалось даже хуже чем в последнюю декаду года. Словом тратить полдня на стояние в очереди как то не хотелось. Так что нвобранец решил заглянуть на почту ближе к вечеру, в надежде что уж тогда то людей будет чуть меньше.

Расправившись с письмом, у юного солдата осталась еще пара дел, отделявших его от бесцельного шатания по городу: долг Ольмана в харчевне, да визит в храм девы моря. Конечно, отправляясь на войну следовало идти скорее к Бурунгуну и просить защиты да подмоги у его свиты, в первую очередь Милли, покровительнице стрелков, раз уж жезл его основное оружие. Вот только Альхер лишь в храме девы Моря – Ульсаны чувствовал себя так как приличествует чувствовать себя в храме. Быть может дело тут было в том, что ее храм самое грандиозное и величественное сооружение в Порту. Но даже так. И все же перед визитом в храм стоило разобраться с долгами.

Вороль, одна из разносчиц, девушка лет на пять старше самого Альха с черными, как смоль волосами, сказала, что Ольман уже заходил что бы извиниться и за все заплатил. Повторная же попытку расплатиться за вчерашние пирожки да чай, провалилась. Вместо того она передала, что Шел просила передать Альхеру, что бы он зашел к ней, если придет когда ее не будет, с грустной улыбкой добавив, что если Альх хочет заплатить так это будет лучшим способом что бы сделать это.

«Влюбилась она в меня что ли…. Только это сейчас не хватало…» – подумалось ополченцу.

Но пусть ему было и не до влюбленных, девушек, по крайней мере сейчас, вот если бы она проявила свои чувства раньше Альх бы еще может и подумал. Девушкой то Шел была и вправду симпатичной. Но не в день же когда на войну человек уходит признаваться в таком?

Вот только реальность оказалась далеко не столько радужной. Девушка лишь повторила свою просьбу с письмом, собственно его и передав ополченцу.

Так, расквитавшись со всеми делами, кроме сугубо личного, Альхер остался наедине с оставшимися в его распоряжении семью часами, да Амином. Возможностей как их потратить оказалось более чем достаточно. Строго говоря настолько много, что сделать осознанный выбор не представлялось возможным.

Скажем пойти поискать для себя оружие получше топора. Правда ни с чем кроме жезла обращаться то он не умел. Да и уж чего-чего, а опыта махания топором, как и у любого деревенского было хоть продавай. Пусть Альх с трудом мог представит как будет проламывать кому-нибудь голову тем самым топором. Одно дело утку добивать, или голову курице рубить, а человек то совсем другое. Да и курицам головы сестра рубила.

– Ты не против если мы зайдем в храм Альхеры? Ведь у тебя больше нет никаких планов?

– Нет, нету, – отозвался Альхер, голос которого даже при государственной необходимости, назвать воодушевленным казалось затруднительным.

– Ты ведь не против? – уточнил здоровяк.

– Да нет, совсем нет, – ответил теперь уже бывший матрос, про себя думая о том, что все же Коргин клички давать умеет. Правда и обежать приятеля ему не хотелось. Но провести день в обход всех храмов Порта тем более не улыбалось.

– Вот и хорошо. Просто я должен взять там… – смутившись замялся Амин, и так и не сказав что же он должен позаимствовать у богини, продолжил Святоша, решительно сменив тему, – а почему тебя назвали в честь Госпожи Жизни, ведь твое имя, Альхер… я раньше и не слышал, что бы так называли мальчиков.

– А ты про это, – вздохнул Альх, с видом человека уже порядком уставшего отвечать на один и тот же вопрос, – Это все из-за моего деда. Когда была прошлая война, он то сам не воевал, но его привлекли к строительству переправы через Лан. Он заболел, а после в платку с ранеными попал заряд пушки. Тут деду и конец настать должен был. Да только от смерти его спас орден Дочерей Алхеры. Вот поэтому моя мать и пообещала назвать своего первого ребенка в часть Алхеры. Вот только моя сестра, когда ее попытались назвать Алхерйенда12, а после и просто Алхерой, кричала, так что жрица нашей деревни, сказала что ее нельзя так называть. Потому то Альхером стал я.

– Ясно…, – протянул потомственный военный, – Знаешь я был несколько удивлен когда узнал, что твой друг извинился и даже заплатил.

– Не стоит думать об Ольмане плохо. Он совсем не плохой парень, но… ты ведь и сам слышал его историю. Наверное его можно понять, – отозвался Альх. Как бы он вчера не был зол не сослуживца, но теперь едва ли кривил душой, пусть соглашаться с его мнение приятеля никак не мог.

Так болтая о всяких пустяках, они, перебравшись на соседний остров и добрались до храма Алхеры. Дабы избежать скользких вопросов Альхер принялся расспрашивать сослуживца про отца последнего, да обо всяких науках что он изучал, но при том не затрагивая тем серьезных. Не говоря уж о грядущем.

* * *

Храм, до сих пор был обильно украшен цветами и молодыми злаками, кое где полностью скрывавшими убранство храма. Покрова матери-Алхеры – праздник начала лета, моления об урожае.

Усердные мольбы и богатые приношения даровали хороший урожай. То ли то был некий волшебный ритуал ли и правда сила богини, хотя когда речь идет об Алхере, магия и сила богини по сути одно и то же. Она ведь не только Мать-Земля, но еще и «та что дарует силу чародейную». Во всяком случае жрицы в один голос твердили что моления необходимы.

Сам же храм мало чем походил на деревенский, тот что Альх с детства помнил. Понятное дело он был больше, путь не так уж сильно. Он был светлее, и куда красивее. Каждый камень, каждая колонна, дверь, окно – воспевали одну госпожу Жизни. На стенах фрески с изображением ее деяний выше окна, большие столь большие что почти не оставляли мест для колонн. Еще выше чаши с с живим огнем, а высоко под куполом, еще одна цепочка окон. Ближе к алтарю, на возвышении горел негасимый огонь Алхеры-Матери. Считалось что его воздвигает сама Алхера, но Альх хоть и носил имя богини, не очень то в это верил. Сколько он видел как колдуют маги силу им никто не даруют, а берут они ее сами. Не говоря уж о том что нельзя сказать что маги испытывают горячую любовь к храмам и жрецам. Да и те же жезлы основаны на все той же силе, собираемой и вовсе из воздуха, а пользоваться ими любой дурак может, так причем тут боги то?

Не то что бы урожденный крестьянин в богов не верил. Скорее сомневался в том, что им столь долго живущим интересны мелкие человеческие дела да просьбы. Да и потом, что они имеют от помощи людям и на что им молитвы?

Пока Альхер предавался богохульным рассуждениям да разглядывал фрески с изображением богини торгующийся со своим племянником, Ульхаилом, Амин о чем-то разговаривал со жрицей. Повелитель Хайла предстал тут во всей красе: впалые глаза горящие синевой да костяк обтянутый кожей. Госпожа Жизни спорила о сроке жизни людей в мире. Меж ними в отдалении виднелась мать Ульхаила, как всегда сгорбленная старуха с костяной ногой, распахнула врата в Егандал.

Спустя минут десять, наконец-то о чем-то столковавшись с настоятельницей, Амин прошел в алтарь, откуда, впрочем вскоре вернулся, зажав в руках какой-то сверток.

– И что это? – без особого интереса осведомился Альхер, когда они покинули дом Госпожи Жизни.

– Книга о деяниях богов и людей, с наставлениями и поучениями мудрых людей, – серьезно ответил Амин, однако видя что его сослуживец, не проявил должного трепета, по этому поводу прибавил, – это очень старая книга одна из собрания книг благо вещавшего Мисолия Шептуна.

– Только не думаю что она спасет тебя от смерти, не говоря уже о ком то еще. Не то что бы я против, но я к тому, что не стоит читать проповеди нашим врагам.

– Да, я понимаю, но…

– И не стоит читать во взводе, – строго продолжил Альх, – люди засмеют. Не думай, что я плохо думаю о богах, но молитв да проповедей мы и на том свете наслушаемся. Не стоит портить быть может последние часы в мире.

– Хорошо, не буду, – понурил голову Амин.

Только тут Альх подумал, что со стороны они составляли на редкость комичную пару, хоть на площади выступай, при том что он едва ли не был не на две головы ниже этого здоровяка столь повинно повисевшего плечи.

– Ну да ладно, – решил смягчить осадок от своей отповеди Альх, – пошли. У меня тоже есть дела с богами. Только… ты не говори потом некому.

Полные истинного восторга глаза Амина не оставляли сомнений в том, что он обязательно разболтает. Разуметься по большому секрету.

* * *

Вопреки уже сложившийся традиции на площади пяти сестер перед храмом Девы столпотворения не наблюдалось, да и речей не произносилось. То ли дело в том что жизнь как-то вошла в свое русло, а день то будний, и пусть Лен больше и не тек, а сообщение с Городом прервано, да и сам Порт в блокаде, все одно находилось много работы. То ли в том что новостей не набралось, что бы рассказывать о них честному люду. До самого Порта доносились лишь смутные отголоски войны.

Но Альхера это особо не заботило. Разве что оставалось радоваться, что не надо сквозь толпу ко входу пробираться. Да и сама эта деятельность на площади его несколько раздражала. Конечно дело не в Ольмане. И он то, Альх, сам узнал об ополчении именно здесь, но большинство тут собиралось, не ради дела, а просто так для ощущения со причастия. При том продолжая вести свою обычную жизнь, даже и не думая о защите родины.

Сам же храм, не многим изменился с его последнего визита. Разве что совсем уж казался пустым. Своего спутника Альх попросил подождать, где-нибудь у входа. Тот понимающе кивнул да так что Альха едва не передернуло. Нашел понимаешь этот святоша родную душу…

Матрос прошелся по скрипучим доскам чьих-то палуб, по большей части уж давно пришедшим в негодность и разобранным на дрова, а в лучшем случае дома, кораблей, взглянул в сторону алтаря, во всю приятную втянутость храма, так похожего на корабль и тут заметил знакомое лицо, рыжеволосой барышни. Она несла стопку то ли книг то ли тетрадей через зал, направляясь к боковой двери видно в служебное помещение.

По началу Альх удивился, что это она, волшебница, способная без труда посадить человека в фонтан, несет огромную и явно тяжелую стопку бумаги в руках, но тут смекнул, что магам вроде бы запрещено колдовать на территории богов. Лоб девушки был опоясан головной повязкой цвета морской волны, в то время как сама одета в замысловатую ниспадающую мантию белых и синих цветов. Из под нее лишь иногда проглядывал форменные армейские штаны. Вместо же положенных жрицам деревянных башмаков, волшебница расхаживала в мягких домашних тапочках.

«Неужели Ольман был прав на счет нее, – промелькнуло в голове Альхера, – но зачем тогда она приходила к господину Рорху…»

Альхер просто не мог оставить этот вопрос без ответа. Конечно, это для него самого ничего бы не изменило, но все же ему нужно было знать почему это ведьма, так рвавшаяся на словах воевать, теперь здесь в хаме таскает какие-то запыленные книжки в домашних тапочках.

Не долго думая ополченец настолько быстро, насколько только позволяли правила приличия, едва ли не бегом, бросился через добрую половинную храма. Нагнал волшебницу он у самой двери, не столько благодаря своим уникальным способностям в быстрой ходьбе, сколько из-за того, что девушка заметила бегущего на нее парня. Так что встретил Альхера холодно-недоумивающий взгляд.

– И чем я обязана подобной прыти? – в тон взгляду спросила девушка выглядывая из-за стопки книг.

– Почему вы здесь, в мягких тапочках, а не в армии, если так много говорили о защите родины от врагов? – не проявив и грамма вежливости, тут же задал волновавший его вопрос Альхер.

– А мы знакомы? – еще более холодно, если в первый раз с безразличием то теперь озлоблено, спросила волшебница, – если нет то с чего вдруг я должна давать тебе отчет?

– Вы меня забыли? – Альхер был поражен в самое сердце, – Но ведь вы меня отправили в фонтан, на прошлой декаде, вы тогда еще были одеты в этот великолепный наряд искателя приключений. А после когда вы говорили ту речь на площади потом здесь в хаме вы сказали мне записаться в ополчение.

– Да, точно рыбак, – прозрела Велья, устремив глаза в потолок, – вот только это не значит что я должна перед тобой отчитываться.

– Так значит Ольман был прав, и вы всего лишь говорите речи что бы людей завести. Всего лишь пропаганда, – во второй раз остановил девушку Альх.

– Не знаю я никого Ольмана. Дай пройти!

Волшебница попыталась обойти, преградившего ей дорогу ополченца, но тот схватил ее за руку. Она потеряла равновесия и хоть сама и устояла, книги посыпались на пол.

– Темные боги, какого пса морского ты наделал, рыбак! Собирай живо, пока госпожа Осоро не заметила, – воскликнула девушка сама тут же бросившись собирать упавшие книги.

– Вначале скажи, – наконец перешел на «ты», солдат – зачем приходила к господину Рорху а теперь здесь в тапках?

– Да что ты ко мне прицепился, рыбак, – вскипела ведьма, теперь цвет ее лица принял едва ли не тот же тон, что и волосы в то время как глаза сжались в узкие щелочки. Казалось девушка готова расплакаться, – и что ты прокопался к моим тапкам? Да приходила и да просилась в ополчения, но упомянутый тобой салдофон сказал, что дел с со студенткой, да к тому же девчонкой не собирается иметь и не будет подставлять жизни солдат под юношеские мечты. А он оказывается крайне уважаемый солдафон, так что после него и все остальные отказались, а этот противный тип из особого отдела, сказал что много лучше я помогу родине, если буду вдохновлять людей к борьбе! А теперь может уже отстанешь от меня, рыбак?

– Прости, – отступив на полшага, под столь сильным напором произнес Альхер, – я не знал.

– В твоей жалости не нуждаюсь, – буркнула себе под нос девушка, – если хочешь помочь то помоги.

– Если хочешь я могу попробовать поговорить… – присев, что бы помочь собирать книги, да еще к тому же стопку каких-то листков, разлетевшихся по полу, начал было Альхер, но девушка оборвала его на полуслове.

– Ты может сын генерала?! Или потомок лордов? Да не. Обычный рыбак, так что не изображай из себя невесть что.

– Говорю ведь, что я работал грузчиком.

– Буд-то бы это что-то меняет, – зло отрезала девушка.

Наконец собрав всю стопку, Альхер водрузил последнюю книгу на пирамиду в руках волшебницы, напоследок в который раз спросив.

– Тебе точно не нужно помочь донести?

– До того как ты появился, как то сама справлялась, – рявкнула Велья.

– Да тогда удачи и прости что усомнился в тебе… вас.

– Да я сама в себе усомнилась уже, – совсем тихо пробурчала Велья, – И ты знаешь, не умирай рыбак. Не хочу что бы люди купившиеся на мою болтовню умирали.

– И вовсе я не на речи купился, – вслед волшебницы огрызнулся Альхер, после чего поспешил к выходу пока и вправду кто-нибудь не заметил.

И все же как же здорово, что Ольман оказался неправ.

– Не слова, – бросил Амину Альхер, когда тот подошел к нему у выхода из храма, – никаких расспросов и никаких сплетен. Будешь болтать побью.

Говорил это крестьянский сын с лицом смертельно серьезным, настолько, что не оставалось никакого сомнения в том что именно так он и сделает. И его ни остановит ни дисциплина ни происхождение Амина, ни даже их приятельские отношения.

* * *

– К-куда дальше? – осторожно осведомился Амин, когда от площади их отделяла пара кварталов, которые Альх едва не пробежал, так что его спутник едва поспевал, даже несмотря на разницу в росте.

– Да… пес его знает… – отозвался Альхер уже почти отошедший, – ты есть хочешь?

Амин, не из голода, лишь бы не перечить другу, кивнул.

Решив что от добра-добра не ищут, Альхер направился к «Подружкам». В конце концов он привык к тамошней пище, а раз уж теперь его здесь кормили бесплатно глупо от этого отказываться. Да и его сбережения таяли, словно кошелек питался монетами. Так что ходить в более пристойные заведения ополченцу просто было не по карману.

После обеда, без цели бродя кругами по городу, товарищи набрели на кукольное представление у Шутовской башни, бывшей во времена королевства местом заточения и публичной казни. С третьего этажа башни за все эти годы так и не удосужились снять балки с клетками для узников. А, быть может и намерено их оставили, дабы напоминать об ужасах монархии. После революции с публичными казнями, в Лендале завязали, а площадь по какому-то непонятному стечению обстоятельств стала использоваться уличными комедиантами да циркачами.

Представление делилось на две части.

Для разогрева публики комединты продемонстрировали потешный балет настоящих лягушек. Оставалось только удивляться каким хитроумным заклинанием научили лягушек скакать на двух ногах высоко их задирая, да музыкально квакать, да мало того сражаться на шпагах. И это не говоря уже о платьях да камзолах, из под которых торчали лягушачий ноги.

Второй акт – собственно само кукольное представление. Куклы, подчиняющиеся мановению невидимых нитей мага ими управлявшего показали одну из историй «О соискательнице сокровищ и тайных знаний прошлого, истребительнице деревень и городов, той которую Даже Драконы Переступают с отвращением, о той что мнила себя гладильной досокой, рыжеволосой волшебнице Лине Инавас и ее спутниках».

Альхер еще с детства, пусть и смутно помнил эту историю. Волшебница Лина потеряла силу из-за демонического проклятия, но вернув ее вновь, спасла королевство Сейрун от тех самых демонов.

Правда прошлая версия, на ярмарке в Стандазерде казалась куда хуже. Здесь фигурки, высотой не больше чем в ладонь и вправду выглядели как живые, да и вся магия всамделешняя. Альх кукольные представления любил даже больше театра, хоть истории последнего куда серьезнее и реалистичнее. Да и костюмы и магия в городских театрах смотрелись как настоящие. Уж при таком то обилии высококлассных магов как в Лендале. Но все одно чувствовалось что это игра людей на сцене, какой бы волшебной эта сцена не была. Здесь же на, паре квадратных метрах кукольной сцены создавалось и вправду единое волшебное пространство. К тому же сюжеты рассказывали по большей части о заморских странах, приключениях пиратах, магах, разбойниках, рыцарях да чудовищах. Смотреть же на приключения рыжеволосой волшебницы теперь казалось вдвойне забавно, представляя на ее месте другую рыжеволосую волшебницу с ее невнятными объяснениями, не говоря уже о столь вздорном характере. Одно радовало – в могуществе Велья несколько проигрывала этой черной кукольной колдуньи, а то ведь Драгослейв это навсегда.

Альх не сразу обратил внимание, но Амин смотрел на представление как завороженный, едва ли не с большим восхищением чем дети, которые по большей части и были зрителями представления. Впрочем с рассказами о его детстве, не мудрено. А ведь Альхер еще имел глупость завидовать городским детям богатых родителей, а тут вот вполне себе не последний член общества, сын офицера даже и кукольного театра никогда не видел хотя показывают разные представления у Шутовской башни да и не только у нее, в Порту, по нескольку раз на дню.