Текст книги "Ожоги"
Автор книги: Сара Парецки
Жанр:
Крутой детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Глава 13
СТИРАЮ
Проснулась я на следующее утро поздно. Обычно я не люблю долго валяться в постели: проснусь – и сразу встаю. Но сегодня блаженствовала буквально как кошка: мой дом снова стал моей крепостью, только моей. Тишину нарушали лишь доносившиеся из-за окна приглушенные звуки – приговоренные к работе от девяти до пяти давно ушли или уехали, – и я была предоставлена самой себе… Какое счастье!
Понежившись еще немного в постели, я встала, сделала несколько упражнений и пошла на кухню варить кофе. Там настроение мое немного омрачилось. Запах хлорки, смешанный с запахом рвоты, грязные тряпки у раковины – все напоминало о пребывании Сериз. Отнесу-ка я их постирать.
Но стоило мне спуститься в подвал к стиральной машине, как от моей эйфории не осталось и следа. Кто-то вывалил все мое белье из машины, мокрое, прямо на пол. Да еще положил сверху записку: «Стиральная машина не только ваша». Мистер Контрерас никогда бы до такого не додумался; соседи со второго этажа, корейцы, едва говорили по-английски, вряд ли стали бы писать записки; еще одна соседка, с третьего этажа, – тихая, спокойная женщина, норвежка, вообще редко появлялась. Оставался только банкир, старина Винсент Боттоне.
Я запихнула все обратно в машину, положила туда еще тряпки, налила двойную порцию мыла, добавила хлорки, поручив «Вестингхаус» сделать за меня грязную работу. Потом вернулась к себе, надела спортивный костюм и спустилась на первый этаж к мистеру Контрерасу за собакой. Пеппи уже несколько дней не выгуливали как следует. Увидев меня, она стала рваться и визжать так, что мистеру Контрерасу не удалось задать свои вопросы о моей тетке и Сериз. А они, видно, так и вертелись у него на языке. Но мы с Пеппи благополучно улизнули.
Легкой трусцой я направилась к Белмонт, а оттуда к пристани. Пока бежала, мысли все время возвращались к банкиру, Винсенту Боттоне. Я придумывала, как бы достойно ответить на его террористический акт в прачечной. Да, конечно, не следовало оставлять белье на целый день, но это вовсе не значит, что можно вывалить мокрые вещи на грязный пол, да еще написать такую записку. Лучше всего, размечталась я, было бы залезть к нему в квартиру, пока его нет, утащить кейс с самыми ценными бумагами, и чтобы Пеппи их дочиста сжевала. Но тогда он, чего доброго, отравит собаку!
В общем, когда мы с Пеппи вернулись домой, настроение у меня не улучшилось. Я отвела собаку к мистеру Контрерасу и быстро ушла, сославшись на то, что очень много работы. Стала подниматься наверх, но тут вспомнила про стирку и снова спустилась в подвал. Ожидая, когда кончится моечный цикл, чтобы переложить, вещи в сушку, я строила планы на сегодняшний день. Прежде всего необходимо восстановить водительские права, а это означает поездку в Элстон в автобусе. Господи, мне и вчера вечером нельзя было ездить в машине без прав. Потом… Что потом? Может, добраться до Элины и предъявить ей обвинение? Но она ни за что не признается, да и при одной мысли об этом меня стошнило. Встречаться с Сериз тоже не хотелось, если бы даже я знала, где она. Значит… значит, надо активнее искать клиентов.
Я приказывала себе подняться наверх, переодеться и отправиться в Луп, но что-то вертелось у меня в мозгу. Мерный гул стиральной машины успокаивал, все второстепенные вопросы, отступившие было перед не терпящими отлагательства проблемами Сериз и Элины, вновь всколыхнулись в моей голове. Розалин! Зачем она так настойчиво добивалась разговора со мной там, у Бутса? Притом, что ей нужно было встретиться и поговорить с тысячами людей, среди которых многие с хорошими баксами. Неужели действительно ей так важно убедиться, что я ее сторонница?
Хотела бы я в это верить, но не могла. Она же знала, что я раскошелилась ради нее на двести пятьдесят долларов – совсем немало для того, кто не был с ней особенно близок. Далее, несмотря на всю ее и Мариссы трепотню, моя общественная поддержка не очень-то ей нужна. Я уже давно перестала быть активной. Мое имя знают лучше в финансовых кругах, чем в среде окружных политиков. Тем более что моя прежняя служба в полиции скорее оттолкнет от нее потенциальных избирателей.
У меня в голове засела мысль: Роз думает, я знаю нечто, что может ей навредить. Она что-то скрывает, и ее брат боится, как бы я не узнала об этом. Она подошла ко мне и затеяла этот разговор на крыльце после того, как он указал на меня. Тогда-то она и решила разнюхать, в чем дело.
– Ну и ладно, Вик, – сказала я вслух. – Это тебя не касается. Ну, есть у нее тайна. А у кого их нет? Занимайся лучше своими делами.
Я стала перетаскивать белье из машины в сушку. Со стуком захлопнула дверцу, повернула болты. Дело в том, что она сама направила мои мысли в эту сторону. И если они с Мариссой решили использовать меня в своих целях… я отбросила эту мысль и направилась к лестнице. На полпути вспомнила, что не включила сушку, и вернулась обратно.
Пора было ехать. Я решила надеть свои самые лучшие новые джинсы – ведь предстояла встреча с серьезными людьми, которые выдают водительские удостоверения, надо выглядеть прилично.
Поверх джинсов – розовый блузон, это чтобы хорошо получиться на фотографии. Всю долгую дорогу до Элстона и потом, стоя в очереди – служащие передвигались со скоростью умирающих, – я пыталась вычислить, что там могло быть у Роз. Первое, что пришло в голову, – отправиться в Центр документации в Далей, узнать, не возбуждено ли против нее судебное дело. Если бы такое случилось, это обязательно проскользнуло бы в печать: первое, что делают прилежные репортеры, это проверяют «послужной список» общественного лица.
Когда подошла моя очередь, я даже вздрогнула от неожиданности. Заполнила все документы, предъявила все удостоверения, подождала еще немного, пообещала отдать почки и глазные яблоки на пользу науки, если какой-нибудь придурок собьет меня, и, наконец, пошла фотографироваться. Все мои ухищрения оказались напрасны, на фотографии я выглядела, как больная, только что сбежавшая из психушки. Потерять, что ли, и эти права? Может быть, в следующий раз лучше получится?
Трясясь в автобусе, я снова стала размышлять о Роз. Благодаря злосчастной фотографии у меня созрел план. Вельма Райтер… фотограф. Я познакомилась с ней, когда она работала для газеты «Геральд стар»: довольно долго делала фотографии для публикаций, в которых упоминалась и я, так что мы знали друг друга, хотя бы по виду. Незадолго до ухода она сделала фотообзор для специального выпуска газеты, который назывался «Пятьдесят выдающихся женщин Чикаго». Я там значилась, в этом списке, и Роз тоже.
Вельма оказалась дома, но, по-видимому, ожидала другого звонка, потому что сразу подняла трубку.
– Ви. Ай. Варшавски, – медленно повторила она. – Да-да… Так чем могу быть полезна?
– Видишь ли, я только что сфотографировалась на водительское удостоверение. Но снимок не мешало бы подправить.
– Вообще-то я занимаюсь только подделкой паспортов, – сухо парировала Вельма. – А ты что сейчас делаешь?
– В общем, ничего особенного. Знаешь, в воскресенье я виделась с Роз Фуэнтес. Бутс Мигер устраивал прием специально для нее.
– Да, знаю, она меня приглашала, но я готовлю выставку. Даже к телефону не подхожу, сейчас думала, что это звонит мой агент.
Я рассыпалась в поздравлениях, записала название галереи и дату открытия и извинилась, что прерываю ее работу.
– А ты поддерживаешь отношения с Роз? – спросила я.
– Да, кое-что делаю для избирательной кампании. – В голосе ее звучало раздражение. – Послушай, Вик, мне на самом деле очень некогда.
– Я не побеспокоила бы тебя, если бы могла еще к кому-нибудь обратиться. Просто Роз меня немного встревожила. Похоже, она влипла в историю.
– С чего ты взяла?
Я рассказала ей о случившемся на пикнике и о своих подозрениях.
– Знаешь, Варшавски, ты слишком часто суешь нос в чужие дела. Это не только мое мнение. Поищи лучше настоящих преступников, а Роз оставь в покое. С ней все в порядке.
Не сказав больше ни слова, я положила трубку. Лицо у меня пылало. Неужели я и правда лезу не в свои дела?
– Не нужно ей было обхаживать меня и спрашивать, не наврежу ли я ей, – пробормотала я обиженно.
Понурившись, я вышла на улицу. Поехала в банк – заплатить за новую кредитную карточку и чековую книжку, потом в магазин – за едой. А около четырех выбралась наконец в Центр документации посмотреть кое-какую информацию по заказу своего клиента. О Роз я старалась больше не думать – слова Вельмы все еще звучали в ушах, отдаваясь болью.
В половине пятого библиотека архива закрылась, и я отправилась к себе в офис взглянуть, не пришли ли с пятницы новые счета. По дороге зашла в кондитерскую, купила большое шоколадное пирожное и чашку горького кофе.
В офисе, съев пирожное, я прежде всего сверилась с автоответчиком. Звонили Майкл Фери и Робин Бессинджер. И один из менеджеров «Картрайт и Виллер», брокерская компания, в которой я проводила презентацию в прошлую пятницу.
Я тяжело опустилась на стул. Это же потенциальные клиенты! И по всей видимости, хорошие клиенты. А я совершенно о них забыла! Хотя потратила два дня и пятьсот долларов на презентацию!
Может, это уже первые признаки старческого склероза? Говорят, что в первую очередь разрушается кратковременная память. Как бы ни доставали меня вчера Сериз и Роланд Монтгомери, забыть о таком важном звонке просто недопустимо. Я торопливо раскрыла свой карманный еженедельник. Да, вот она запись: «Позвонить в компанию „Картрайт и Виллер“», а рядом номер телефона и имя сотрудника.
Я набрала этот номер, но лишь для того, чтобы услышать плохие новости: они решили не прибегать к моим услугам. Все ясно, так всегда бывает, когда решение откладывают. Окажись я на месте, когда мне звонили, или позвони им раньше… В одном Бельма, безусловно, права: я слишком много занимаюсь чужими делами и мало – своими. Возможно, я даже теряю профессионализм?
Глава 14
ПОЙМАНА С ПОЛИЧНЫМ
Я позвонила Фери и Бессинджеру, хотя говорить мне ни с кем Не хотелось. Но нужно же как-то остановить это самокопание? Майкл, оказывается, решил извиниться за вчерашнюю резкость и пригласить меня на финал к «Сокс», которые, подобно «Кабс»,[14]14
«Сокс» и «Кабс» – бейсбольные команды и их стадионы для игры в бейсбол.
[Закрыть] медленно опускались «за горизонт».
– Я вовсе не собирался тебя критиковать, – сказал он, – просто тебя не переделаешь, как я понял.
– Все в порядке, – произнесла я со всей возможной доброжелательностью. – Я тоже была не на высоте. Лейтенант Монтгомери выбил меня из колеи.
Поговорив еще немного о предстоящей встрече и дав мне несколько советов о том, как вести себя с Монти, он поинтересовался Элиной. А у меня вылетело из головы, что я просила его разыскать тетку. Опять! Нет, положительно я никуда не гожусь.
– Ах, черт! Извини, Майкл, совсем забыла тебе сказать. Она объявилась у меня в воскресенье вечером, целая и невредимая. Со своей совершенно ужасной протеже.
– Сочувствую, – с готовностью проговорил Фери. – А кто эта протеже? Тоже из «Копьев Индианы»?
– Дочь… – Я коротко рассказала ему историю Сериз. – Теперь она тоже испарилась, беременная, накачанная наркотиками и все такое. Можешь себе представить.
– Да… Может быть, попросить моих ребят поискать ее? Скажи-ка мне ее имя и как она выглядит.
– Гм…
Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы Сериз нашлась и, не дай Бог, снова оказалась перед моей дверью. С другой стороны, во имя того ребенка, которого она носит, кто-то же должен заняться ее лечением? Так почему бы не сделать это полиции? Будь что будет, я дала Майклу сведения о Сериз.
– Что касается «Сокс», – сказала я, – боюсь, на этой неделе не смогу: знаешь, я совсем забросила свои дела. Позвоню в понедельник или во вторник, хорошо?
– Ладно, договорились, – ответил он и повесил трубку.
Хороший он парень, что ни говори, подумала я. Беспокоится о беременной наркоманке, которую никогда не видел. Айлин Мэллори, конечно, права – именно из таких и получаются прекрасные отцы семейства. Беда только в том, что я не ищу отца семейства. По крайней мере, для своих нерожденных детей.
Затем я позвонила Робину. Они только что получили результаты лабораторных исследований образцов пепла от «Копьев Индианы». Его предположения подтвердились: для поджога использовался парафин.
Я с большим трудом заставила себя сосредоточиться на его словах.
– А парафин трудно купить?
– Да нет, он продается на каждом углу, его даже можно закупить в больших количествах, так что вряд ли нам удастся таким образом выйти на след поджигателя. Интереснее другое – устройство, с помощью которого они регулировали время начала пожара. Мы нашли его в помещении для ночного сторожа.
– Значит, он в этом наверняка замешан.
– Да, но владелец говорит, что у него всего один сторож, он обычно сидит за конторкой; однако сторожа мы пока не нашли, а охранника у них нет. Послушай, Вик, ты ведь уже проводила работу по заказам «Аякса», и очень успешно. Я поговорил об этом с боссом… Ты не согласишься провести для нас расследование этого поджога?
– Расследование чего? – спросила я осторожно. – Я в этом полный профан, не смогу отличить горючую смесь от обыкновенной спички.
Он уклонился от прямого ответа.
– Видишь ли, для нас главное – страховка. Хотя здание застраховано не на полную стоимость, граница страхового резерва превышает миллион долларов. Кроме того, люди получили увечья, а это значит, что иски по гражданской ответственности можно прибавить к имущественным потерям. Полиции, может, и все равно, а вот нам нет. Мы готовы заплатить несколько тысяч за профессиональное расследование, если сможем таким образом сэкономить куда более крупную сумму. Короче, мы хотели бы, чтобы ты нашла поджигателя.
Я задумалась. За окном беспрерывным потоком неслись машины, так что стекла дребезжали – час пик. А стекла были серые, мутные от пыли. Эта картина, безусловно, не прибавляла уверенности в себе.
– А у твоего босса достаточно полномочий, чтобы нанять меня без согласия всех остальных? Не думаю, что мой фан-клуб включает большинство боссов «Аякса».
– Нет проблем. В нашем бюджете есть статья расходов на сторонние расследования, и совсем необязательно согласовывать каждый отдельный случай. – Он помолчал. – Послушай, Вик, а как насчет того, чтобы пообедать сегодня вместе?
Я представила себе, как он склоняет голову набок, словно птица, высматривающая в земле червячка пожирнее; впервые за сегодняшний день мне захотелось улыбнуться.
– Пообедать вместе – это чудесно, – сказала я.
Он предложил «Каллиопу», отличный греческий ресторан с рыбными блюдами, в северной части проспекта Линкольна. Там не принимают предварительных заказов, зато можно потанцевать, пока ждешь.
Я повесила трубку. Надо бы посмотреть еще парочку запросов, но на сегодня я, кажется, исчерпала весь свой рабочий заряд. К тому же, пока я доберусь до своей машины в северной части Лупа и доеду до дома в час пик, у меня, пожалуй, только и останется времени, чтобы принять ванну и одеться к обеду с Робином.
Дома я минут сорок пять пролежала в горячей ванне, не думая ни о чем, просто наслаждаясь ощущением теплой воды. Это вернуло мне часть уверенности в себе.
Когда я наконец вышла из ванны и начала одеваться, закатное солнце уже окрасило небо в серовато-пурпурные цвета. Мистер Контрерас возился в садике позади дома: сезон помидоров прошел, сейчас он выращивал тыквы. Они ему нужны, чтобы устраивать для ребятишек настоящий хэллоуин.[15]15
Хэллоуин – канун Дня всех святых, отмечается 31 октября.
[Закрыть] Пеппи лежала рядом на траве, с печальным видом вытянув передние лапы, явно ожидая каких-нибудь развлечений, в которых она могла бы принять участие.
Я специально спустилась через задний ход, чтобы пожелать им доброй ночи. Старик ответил лишь чопорным кивком – наверное, все еще обижен на меня за утреннее, зато Пеппи пришла в восторг. Так и норовила испачкать мои шикарные брюки из черного шелка. Но старик был непреклонен. Я хотела извиниться, но в последний момент прикусила язык – ни к чему отчитываться перед ним за каждый шаг и извиняться тоже. Холодно попрощавшись, я выскользнула через заднюю калитку. Расстроенный вой Пеппи провожал меня по всему переулку.
Я шла до ресторана пешком. Оступившись на большой трещине в асфальте, я приземлилась на недоеденную сосиску. Вот они, прелести городской жизни. Отряхнула колени. Ткань немного запачкалась, но не порвалась. Однако это тоже не повод, чтобы перебираться в Стримвуд.
Робин ждал меня у дверей ресторана, очень элегантный в своих светло-серых слаксах и ярко-голубом блейзере. Он пришел пораньше, чтобы занять столик, и только мы вошли, как метр выкликнул его фамилию. Отлично! Если родился удачливым, совершенно необязательно иметь другие достоинства. Робин заказал пиво, я – ром с тоником и мусс из тресковой икры, фирменное блюдо ресторана.
– Расскажи, как ты стала сыщиком? – попросил он, когда мы сделали заказ.
– Сначала работала в суде защитником, – начала рассказывать я, намазывая мусс на кусочек тоста. – Ничего хорошего. Бывает, что получаешь материалы на клиента буквально за пять минут до суда. И дел выше головы, едва успеваешь их просмотреть. Кроме того, иногда приходится защищать таких подонков, которых хочется видеть в тюрьме.
– Но ведь ты могла стать частным защитником, правда? – спросил Робин, он тоже намазал тост муссом, откусил и даже причмокнул от удовольствия. – О, это очень вкусно, никогда не пробовал.
Было действительно вкусно, особенно с пивом или ромом. Я намазала себе еще, съела и, прежде чем ответить, допила свой ром.
– Потом пять лет проработала в полицейском управлении, – продолжила я, – приобрела кое-какой опыт, и мне не хотелось начинать частную практику защитником, то есть с нуля. Как-то расследовала один случай для друзей и поняла, что могу заниматься этим профессионально и получать от этого удовольствие. Кроме того, я сама себе хозяйка.
На самом деле последнее и было главной причиной. И до сих пор ею остается. Может быть, мне передались материнские гены яростной тяги к независимости. Как бы там ни было, теперешняя работа как раз по мне.
Официант принес салаты и бутылку вина. Пришел мой черед спросить Робина, как он оказался в «Аяксе». Он ответил легкой гримасой.
– Как ты понимаешь, ни один ребенок не мечтает о профессии страхового агента, может, за исключением детей, чьи отцы имеют свои компании. Я-то увлекался историей искусств. Но денег на обучение в семье не было, и я пошел работать в «Аякс». Вначале они пытались использовать мои художественные способности, заставляли рисовать бланки для страховых полисов. Но со временем мне удалось от этого отвертеться.
Потом он расспрашивал меня о работе, которую мне приходилось выполнять для «Аякса». Я тоже не удержалась от гримасы – его компания не знала, любить меня или ненавидеть за то, что я разоблачила их вице-президента как вдохновителя одного крупного мошенничества с рабочей компанией. Робин слушал как завороженный, а потом признался: об этом давно уже ходят слухи, хотя никогда не говорили, что это связано с их вице-президентом.
За десертом он уговаривал меня еще раз попробовать себя с «Аяксом». Я уже знала, что соглашусь – мне нужна была солидная работа, а не та грошовая ерунда, которая сваливалась на меня последние несколько дней. А гоняться сейчас за новыми клиентами у меня просто не было сил. Тем не менее я сказала, что надо подумать, и попросила позвонить мне утром в офис, уточнить кое-какие детали.
– Сегодня у меня не самый удачный день, – объяснила я. – Не хочется сейчас думать о деле, хочется немного развеяться.
Робин, похоже, ничего не имел против. Разговор перешел на отвлеченные темы – детство, бейсбол… Потом мы немного потанцевали в соседнем зале, молча, без единого слова. Ближе к полуночи решили, что пора уходить. Дом мой был довольно близко, всего в нескольких кварталах, и Робин оставил машину у ресторана до утра. Мы слишком много выпили, чтобы садиться за руль. Да и летняя ночь была чудо как хороша.
За полчаса мы прошли шесть кварталов. Шли медленно, крепко сцепив пальцы. То и дело останавливались, чтобы поцеловаться, и остановки эти становились все более длительными. Когда подошли к дому, я заговорила шепотом: уж очень не хотелось видеть сейчас мистера Контрераса или банкира Винни. Робин стоял сзади, обнимая меня за талию, а я рылась в сумочке, искала ключи.
Громко хлопнула дверца подъехавшей к дому машины. Мы посторонились, услышав за собой шаги. Фары были направлены прямо на нас.
– Это ты, Вики? Извини, что вмешиваюсь в твою личную жизнь, но нам надо поговорить.
Голос был мне знаком почти так же, как голос собственного отца. Он принадлежал лейтенанту Роберту Мэллори, начальнику отдела расследования тяжких преступлений Центрального полицейского управления Чикаго. В темноте не было видно, но я почувствовала, что покраснела – ведь неловко, когда старый друг отца застает тебя в чьих-то объятиях.
– Боб, я польщена. Два с половиной миллиона душ в городе, не говоря уже о семи внуках, и все-таки в минуты бессонницы ты идешь ко мне.
Мой сарказм не возымел действия.
– Попрощайся со своим приятелем, Вики, пожелай ему спокойной ночи – ты поедешь с нами.
Робин сделал попытку вмешаться – я схватила его за руку.
– Не смей, иначе окажешься за решеткой вместе с ворами и педерастами. Это полицейский лейтенант. Бобби, это Робин Бессинджер из страховой компании «Аякс»; Робин, это Бобби Мэллори, гроза и слава города Чикаго.
В свете прожекторов обычно багровое лицо Бобби выглядело серым, почти мертвенным. Глубокие морщины, которых я раньше не замечала, прорезали лицо. Да ему же скоро шестьдесят. Да-да, меня уже пригласили на празднество, которое должно состояться в октябре, но я как-то не связывала это с его возрастом. А ведь Бобби стареет. При этой простой мысли мне стало совсем неуютно, и я спросила громче, чем хотела:
– И куда же мы едем, Бобби? А главное – зачем?
Я видела, как он борется с желанием схватить меня и затащить в машину. Мало кто знает, что вправе не следовать за полицейским, пока он не предъявит ордера на арест. Впрочем, немногие отважились бы сопротивляться полицейскому, если бы и знали. Даже такие в общем-то честные служаки, как Бобби, считают это само собой разумеющимся. Но граждане, подобные мне, стараются привести их в чувство.
– Скажи своему дружку – пусть прогуляется.
Я поняла, что надо смириться и тогда дальше Бобби будет играть по правилам. Не очень большой компромисс, но все же. Подумав, я нехотя попросила Робина покинуть поле битвы. Он согласился с условием, что я позвоню ему, как только все кончится; но не ушел, а, отойдя на некоторое расстояние, остановился и стал наблюдать. Я была тронута.
– Он ушел, Бобби. Так о чем ты хотел поговорить?
Бобби нахмурился и поджал губы – обычный признак неудовольствия.
– На одном из строительных участков нашли труп молодой женщины, сторож нашел, около девяти тридцати. А на ней оказалось кое-что… одна вещь, которая позволяет связать ее с тобой.
Перед моими глазами предстала тетка, мертвецки пьяная, сбитая машиной. Я даже схватилась за стену, чтобы удержаться на ногах.
– Элина?! – спросила я с дурацким видом.
– Элина? – тупо переспросил Бобби. – Какая еще Элина? Ах, сестра Тони. Да нет, это не Элина, если только она не помолодела лет на пятьдесят и не выкрасила кожу.
Не сразу до меня дошло, что он скорее всего говорит о Сериз. Она, конечно, не единственная молодая негритянка, которую я знаю в этом городе, но… мертвая, на строительном участке…
– И кто же эта женщина? – спросила я.
– А вот это мы и собираемся у тебя узнать.
– И что же вы такое нашли?
Бобби раздраженно поджал губы, ему совсем не хотелось отвечать на мои вопросы – от старых привычек так просто не избавишься. В ту минуту, когда он, казалось, готов был ответить, дверь подъезда распахнулась и в ночи появился банкир Винни.
– Ну все, Варшавски! Больше ты меня среди ночи не разбудишь, уж я постараюсь. На сей раз я вызвал полицию. Пусть твои дружки не думают, что им все тут позволено – светить фарами прямо людям в окна, орать во все горло. Больше этого не будет.
Он даже переоделся ради такого случая, сменил пижаму на джинсы и белую рубашку, аккуратно причесал волосы. Может, даже вымыл их и высушил, прежде чем набрать 911?
– Это прекрасно, Винни, что ты позвонил в полицию. Они будут просто счастливы, и все жители квартала – тоже, когда полицейский патруль со своими мигалками заявится сюда.
– Ты что, полицию вызвал, сынок? – спросил Бобби.
Банкир воинственно вздернул подбородок.
– Да, вызвал. Они прибудут с минуты на минуту. Если вы сутенер этой дамочки, смывайтесь, пока не поздно.
Бобби старался говорить ровным тоном, не теряя самообладания:
– Куда конкретно ты звонил, сынок, в окружное отделение или в центральное?
– Я вам не сынок! Не думайте, что меня можно купить, – вскипел Винни.
Бобби обернулся ко мне:
– А что, Вики, ты уже пыталась его купить?
Он снова повернулся к Винни и показал ему значок.
– Я понимаю, мисс Варшавски – не самая тихая соседка на свете. Сейчас я ее заберу. Но мне нужно знать, кому вы звонили, чтобы отменить вызов – не хочу тратить понапрасну городские деньги и гонять людей только из-за того, что у вас нелады с соседями. У каждого полным-полно своей работы.
Винни поджал губы – уж очень ему не хотелось сдаваться.
– 911, – нехотя пробормотал он в конце концов и добавил с вызывающим видом: – А ее давно пора забрать.
Бобби отвернулся от него и крикнул:
– Фери!
Из машины вышел Майкл. Господи, да он наверняка видел, как я тут обнималась с Робином! Как раз то, что нужно, чтобы роман превратился в фарс.
– Этот вот парнишка вызвал 911, ему не понравилось, что мы громко разговариваем. Отмени-ка вызов и выключи фары. Человек не может уснуть.
Майкл двигался, как деревянный, и даже не смотрел в мою сторону. Винни попытался было припугнуть Бобби – спрашивал номер значка, чтобы написать жалобу «начальнику», но Бобби положил свою тяжелую руку ему на плечо и сказал, что у людей есть дела поважнее и ему, наверное, завтра тоже рано вставать, так что пора домой.
– Тогда, по крайней мере, запретите этой женщине заниматься своими темными делишками прямо в холле среди ночи! – выкрикнул напоследок Винни и пошел в дом.
– Так вот, оказывается, чем ты занимаешься, Вики, – сказал Бобби. – Так и лицензии можно лишиться.
Я стиснула зубы, но промолчала. И не стала сопротивляться, когда он взял меня под руку и повел к машине; я поняла, что, если мы задержимся тут еще хоть минуту, следующим номером появится мистер Контрерас с собакой. Тем не менее надо было хоть как-то объясниться.
– Это все Элина, – коротко сказала я. – Она приходила несколько раз на прошлой неделе, и всегда поздно вечером.
– Я не видел ее с самых похорон Тони. Даже не знал, в городе ли она.
– Я тоже предпочла бы ее не видеть. Она жила в гостинице СРО, той самой, которая сгорела на прошлой неделе.
Бобби хмыкнул.
– Ясно. Поэтому и заявилась к тебе. Знаешь, если убрать все наносное, в душе-то ты совсем не отличаешься от своих. Точная копия отца и бабки.
Я буквально онемела. Просто не знала, как на это реагировать. И пока шла к машине, молчала, размышляя над этими словами.
У машины я обернулась и помахала Робину. Бобби открыл для меня заднюю дверцу.
Впереди сидел Майкл, а на заднем сиденье – сержант Джон Мак-Гоннигал. Я знала, что больше всего Бобби любил работать именно с ним. Всю дорогу до самого морга они оживленно беседовали о каких-то своих делах, занимавших полицейское управление. Даже при всем желании я не смогла бы участвовать в их разговоре.