Текст книги "Ожоги"
Автор книги: Сара Парецки
Жанр:
Крутой детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
Глава 7
РАЗГОВОРЫ НЕ НАЧИСТОТУ, ИЛИ ЧТО ЗА СЛОВАМИ
Направляясь к месту парковки, я увидела Мариссу. Она стояла у дома Бутса с каким-то пожилым человеком и от души над чем-то смеялась. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но вот откуда? Может быть, я узнала жадный взгляд, которым он смотрел на Мариссу?.. Она смеялась, откинув голову, так что декольте ее персикового платья обнажало все, что только можно было обнажить.
Я решила: перед тем как уехать, надо дать ей знать, что я почтила своим присутствием великое празднество и не потревожила ничьи чувствительные уши разговорами о жилищной проблеме.
Я потопала по дорожке к дому.
– Прекрасный прием, Марисса. Спасибо, что пригласила меня.
Она не заметила, как я подошла. Лицо ее мгновенно застыло, но затем снова засияло в улыбке. Собеседник ее при ближайшем рассмотрении оказался еще старше, чем на первый взгляд, – что-нибудь за шестьдесят. Но, надо сказать, носил он их с большим достоинством – благородная седина, мускулистая фигура, красивый загар. По-видимому, кроме достоинства, было еще и немалое богатство, если судить по пиджаку из верблюжьей шерсти и ковбойским сапогам из крокодиловой кожи.
– О, Вик, привет! Очень рада, что тебе удалось к нам выбраться.
Она не смотрела на меня. Лучше бы я к ней не подходила. И лучше вообще не приезжала бы на этот пикник. Все-таки первый мой порыв был самым верным: мне не хотелось видеть никого из этих людей, но и они меня не хотели видеть.
– Ну пока, Марисса, я уезжаю. Еще раз спасибо за приглашение на это чудесное общественное мероприятие. Да, и можешь не волноваться, я ни с кем не обсуждала жилищные проблемы.
Тут она наконец взглянула на меня.
– Как, ты уже уезжаешь, Вик? Останься. Роз наверняка захочет увидеться с тобой после торжественной части. Они там собираются выступать с речами.
Я с трудом выдавила из себя светскую улыбку.
– Думаю, Роз уже устала от рукопожатий. Я позвоню ей как-нибудь в штаб-квартиру.
Человек в верблюжьем пиджаке посмотрел на часы:
– Выступления уже начались. Думаю, это займет не больше пятнадцати минут, и мне обязательно нужно там появиться. Бутс обещал долго не болтать. Пойдемте послушаем. – Он протянул ухоженную руку и сверкнул белозубой улыбкой: – Ральф Макдональд.
Я назвала себя и с большим почтением пожала протянутую руку – не часто доводится прикасаться к человеку, который стоит несколько миллиардов долларов. Теперь-то я поняла, откуда мне знакомо это лицо: из газет и с экранов – я его видела десятки раз на дню. То он финансирует какой-нибудь грандиозный проект, то вручает кому-нибудь чек на невероятную сумму. Только я почему-то считала, что он республиканец. И не замедлила это высказать. Марисса взглянула на меня с осуждением, но Макдональд только рассмеялся.
– Мы с Бутсом знаете какие давние друзья… Да он бы мне не простил, если бы я голосовал за республиканцев… И сейчас не простит, если я не послушаю, как он там лапшу вешает на уши. Марисса, – он подставил ей левый локоть, – Вик, – и подставил мне правую руку.
Ну что же… Кто знает, а вдруг он слышал о каких-нибудь моих победах? Чем черт не шутит, может, он проникнется ко мне уважением и закажет расследование на пару миллионов долларов. К тому же Марисса будет в ярости – ради одного этого можно еще немного поболтаться здесь. Я взяла его под руку, и мы направились к площадке.
Жаровня была установлена в стороне от тента с закусками, за домом. Там вокруг приятно пахнущего дымка собралось изрядное количество народу – я не видела сквозь толпу бедную корову, но не сомневалась, что она уже готова.
Небольшой помост – вернее, обрубок толстого дерева с прибитыми к нему досками – неровной подковой окружали люди. В центре помоста величественно возвышался Бутс, левой рукой обнимая за плечи Роз, – высокий, на излете среднего возраста, с львиной гривой серебряных волос, костистым лицом, широкими плечами, как обычно обтянутыми оленьей кожей, и глубоким, сердечным смехом. Сейчас его голова была откинута назад, и он заливался раскатистым хохотом. Это была его «фирменная» поза, запечатленная на всех предвыборных плакатах. Даже такой скептик, как я, нашла его смех заразительным, хотя шутки и не поняла.
В толпе, окружавшей помост, были мужчины и женщины всех возрастов и рас. Когда Бутс отсмеялся, Роз выкрикнула что-то по-испански, ей доброжелательно похлопали. Как я и ожидала, на ней были выцветшие джинсы. Правда, ради праздника она надела кипенно-белую рубашку с мексиканским галстучком. Она выглядела в точности так, как тогда, в Логан-сквер, – чистая бронзовая кожа, сверкающие глаза… А может быть, я ошибаюсь, может быть, Роз достаточно умна, чтобы и ладить с записными демократами, и блюсти собственные интересы.
Она соскочила с подмостков и тут же исчезла из виду – они с Бутсом пошли пожимать руки будущим избирателям. Марисса направилась за ними, оттащив от меня Макдональда. Я усмехнулась про себя – впервые Марисса приревновала ко мне. И кого? Миллиардера, который мне вовсе не интересен. Во всяком случае, не слишком интересен…
Неподалеку в толпе я заметила двух подрядчиков-мексиканцев, которые перед тем разговаривали с Майклом и его ребятами. Они внимательно за мной наблюдали; заметив, что я смотрю на них, они осторожно мне улыбнулись. Я помахала им рукой и подумала, что теперь-то уж точно пора возвращаться домой. Однако в этот самый момент около меня вдруг материализовались Розалин с Бутсом. Увидев меня, она даже всплеснула руками.
– Вик! Как чудесно! Я была просто счастлива, услышав, что ты придешь. – Она с жаром обняла меня и представила Бутсу: – Вик Варшавски. Когда-то она работала на тебя, Бутс, в государственной адвокатуре. А теперь, я слышала, ты работаешь самостоятельно, в качестве расследователя, да, Вик?
Я почувствовала себя блудной дочерью, которую счастливые родители демонстрируют соседям. Пришлось что-то пробормотать в ответ.
– А чем именно вы занимаетесь, Вик? – спросил Бутс, изливая на меня свою знаменитую доброжелательность.
– В основном финансовыми расследованиями. Я частный детектив.
Бутс рассмеялся своим самым «фирменным» смехом и крепко пожал мне руку.
– Очень жаль, что наш округ потерял вас, Вик. Да, плохо мы еще работаем с людьми. Надеюсь, ваши собственные расследования идут успешно?
– Благодарю вас, сэр, – ответила я чопорно. – Я желаю Роз и вам успешной избирательной кампании.
В этот момент Бутс заметил Ральфа Макдональда. На его лице появилось выражение искреннего удовольствия.
– Мак, старина! Ах ты, такой-сякой! Не объявись ты, мы потребовали бы с тебя двойной взнос. – Он потянулся прямо через меня, чтобы похлопать его по плечу. – Ага, я вижу, ты уже нашел Мариссу. Всегда отыщешь самый лакомый кусочек.
На лице Мариссы застыло выражение, какое бывает у женщины, когда ей скажут неудачный комплимент. Она инстинктивно попыталась стянуть руками вырез платья. На какой-то момент мне даже стало ее жалко.
Я ускользнула от них и тут вдруг увидела Розалин, которая разговаривала со Шмидтом и Мартинецом; к моему величайшему изумлению, они указывали пальцами прямо на меня. Розалин заметила, что я смотрю на них, и одарила меня ослепительной улыбкой; сверкнул стальной зуб – память о нищем детстве. Она очень серьезно ответила что-то подрядчикам и жестом пригласила меня подойти. Тяжело вздохнув, я стала пробираться к ней.
– Вик Варшавски! А мы как раз говорили о тебе. Ты ведь знакома с «малышом» Луисом? Он мой двоюродный брат. Мамина сестра вышла замуж за немца, там в Мехико… и потом всю жизнь жалела. Ну представляешь, эти старые любовные истории? – Она весело рассмеялась. – А знаешь, нам может понадобиться твоя помощь, Варшавски.
– Мой голос тебе обеспечен, Роз, ты это знаешь.
– Я говорю не об этом, – но закончить она не успела: подошел Бутс с Макдональдом. Последний лучезарно мне улыбнулся и увел ее в дом. – Подожди меня на крыльце, я через часок вернусь! – хрипло крикнула она через плечо и исчезла.
Я смотрела ей вслед вне себя от ярости. У меня мужская профессия, видимо, из-за этого все считают меня крутой бабой. Но если бы я действительно была крутая, мне давно уже следовало бы двигаться в сторону Чикаго. Вместо этого… вместо этого… я вдруг неизвестно почему почувствовала на себе ответственность… Лотти Хершель говаривала, что чувство ответственности развито у меня с детства – я была единственным ребенком в семье, мне пришлось ухаживать за родителями во время их болезни. Ну просто не могу отказать, когда кто-то говорит, что нуждается в моей помощи. Наверное, Лотти права. В эту минуту, во всяком случае, воспоминание о родителях в сочетании с запахом жареного мяса вызвало у меня тошноту. На мгновение я почувствовала некое свое сродство с убитым животным. Я тоже окружена враждебной толпой, как та корова, которую кормили только для того, чтобы потом зарезать и съесть. Нет, не полезет в меня это мясо. Когда распорядитель объявил, что он приступает к разделке туши, я, сгорбившись, ушла.
Я пошла вокруг дома. Где-то должно быть крыльцо, на котором мне следует ждать Роз. То, что сейчас считалось задним ходом, сто или больше лет назад замысливалось как парадный подъезд. Сбитые ступени вели к веранде с колоннами и двойным дверям из матового стекла. Крыльцо выходило на клумбу и небольшой декоративный прудик. Приятное, тихое местечко, звуки музыки и шум толпы были слышны и здесь, но гости сюда не забредали. Я подошла к пруду. Заходящее солнце окрасило воду в золотисто-синий цвет. Подплыла стайка золотых рыбок, выпрашивая крошки.
Я с пониманием взглянула на них.
– Все в этой стране протягивают руку, а чем вы хуже, ребятки? Но сегодня мне нечего вам подкинуть.
Я почувствовала, что кто-то подошел сзади. Майкл. Он обнял меня за плечи. Я отстранилась.
– Майкл, что с тобой сегодня? Неужели ты обиделся, что я решила ехать на своей машине? Поэтому, что ли, натянул мне нос там, у ворот, и потом еще раз в присутствии своих ребят? Ты что, считаешь, меня можно, если заблагорассудится, приласкать, а если не нужна, отодвинуть в сторонку?
– Извини, Вик, – просто сказал он. – Я и не думал тебя обижать. В тот момент Эрни и Рон как раз представили меня тем двоим, Шмидту и Мартинецу. Они оба по строительному делу, только что получили хорошие заказы, а тут какие-то хулиганы разворотили их строительные площадки. Им нужен был квалифицированный совет. Когда ты подошла, мы как раз обсуждали их дела. Я видел, что ты злишься, но не знал, как быть, – не прерывать же разговор с ними? Ну что, ты все еще сердишься?
Я пожала плечами.
– Все дело в том, Майкл, что ты принадлежишь к тому кругу, где девушки сидят на одеяле и ждут, пока мужчины прервут деловой разговор и принесут им чего-нибудь выпить. Я очень хорошо отношусь к Ле Анн и Кларе, но они никогда не были моими близкими друзьями: мне чужд их образ мыслей, их образ жизни – вообще все. И твои особые отношения с Эрни и Роном – тоже часть этой жизни. Боюсь, что мы с тобой никогда не сможем поладить.
Несколько минут он молчал.
– Может быть, ты и права. У нас в семье было именно так. Мама вела дом, встречалась с подругами; отец играл в кегли. Я никогда не видел, чтобы они хоть что-то делали вместе. Даже в церковь с детьми она ходила одна, а он воскресным утром обычно отсыпался. Теперь я вижу, что ошибся – ты никогда так не сможешь. – Даже в тусклом свете сумерек было видно, что он расстроен.
Сам Майкл, конечно, думал, что он отличается от своих приятелей. Ему, наверное, казалось, что, если приложить усилия, из наших отношений что-нибудь получится. Но я, в свои тридцать семь, понимала, что себя не переделаешь, и не собиралась тратить силы на сомнительные предприятия.
Прежде чем я нашла, что ему ответить, появилась Роз. Честно говоря, я этого не ожидала – при таком количестве претендентов на ее время встреча со мной вполне могла бы выпасть из ее памяти. С Розалин были Шмидт и Мартинец.
– Вик! Спасибо, что дождалась меня. – Она совсем охрипла от бесконечных речей, однако в голосе чувствовалась все та же свойственная ей энергия. – Давай посидим поговорим, не возражаешь?
Я согласилась, но без всякого энтузиазма. Представила Майкла Розалин. Она машинально пожала его руку и повела меня через двор. Лужайка была тщательно ухожена; мы шагали в темноте в заданном ею темпе. На крыльцо падал свет из опаловых дверей. Я видела, как Розалин шла легкой, ритмичной походкой, видела очертания ее фигуры, когда она устраивалась на крыльце, но лицо ее было в тени.
Я прислонилась к колонне и стала ждать, чтобы она заговорила первая. На лужайке маячили силуэты Майкла и тех двоих. Оркестр с другой стороны дома наяривал с удвоенной силой, слышался громкий смех.
– Если я одержу победу на выборах, то смогу наконец-то реально помочь своему народу, – произнесла Роз.
– Ты и сейчас немало делаешь.
– Знаешь, Вик, давай без трепотни… Зачем пустые похвалы? Я ставлю перед собой высокие задачи. Заполучить поддержку Бутса было нелегко, но это необходимо. Надеюсь, ты понимаешь.
Она не могла видеть моего кивка, поэтому я одобрительно хмыкнула. Да, это я понимала.
– Выборы для меня всего лишь первый шаг, – продолжала Роз. – Я рассчитываю попасть в конгресс, а лет через восемь – двенадцать, если демократы победят на выборах, занять пост в кабинете министров.
Я снова хмыкнула. Амбиции Роз были мне в общем-то известны. Способностей и энергии ей тоже не занимать. Чем черт не шутит, может быть, через двенадцать лет страна созреет и для вице-президента женщины с испанской кровью. Хотя, должно быть, она родом из Мехико, поэтому и не метит выше кабинета министров.
– Я всегда высоко ценила твое мнение, Вик. – Теперь она говорила едва слышно, похоже, совсем охрипла.
– Спасибо за такие слова, Роз.
– Кое-кто, мой двоюродный брат например, считает, что ты можешь мне навредить, но я сказала ему, что ты никогда ничего подобного не сделаешь.
Я не могла понять, что она имеет в виду.
– Почему я должна вредить тебе, Роз?
Когда она наконец заговорила, меня не покидало ощущение, что она тщательно подбирает слова.
– Может быть, потому, что я работаю с Бутсом… Ты ведь всегда принимала в штыки все, что от него исходило.
– Не все, – возразила я. – Лишь то, что мне было известно. Но при чем тут твой двоюродный брат? Мы с ним только сегодня познакомились.
– Он слышал о тебе. Ты много сделала, и в городе об этом знают. – Она говорила тусклым, невыразительным голосом.
– Мне тоже не нужны пустые похвалы, Роз. Не могу понять, что я сказала или сделала такого, что могло бы произвести впечатление, будто я стою у тебя на пути. Черт! Я даже выложила двести пятьдесят долларов в поддержку твоей кампании. Для подрядчика это, может, и пустячок, но для меня – сумма! Что он тут вообразил, твой двоюродный брат?
Она положила руку на мою руку.
– Большое спасибо за то, что пришла сюда ради меня. Я знаю, чего тебе это стоило – деньги и вообще. – Она усмехнулась. – Мне тоже пришлось кое-что вытерпеть из-за этой вечеринки: косые взгляды, сплетни… Я знаю, о чем они думают: Бутс получает в свое пользование испанскую задницу, а взамен дает ей счастливый билет.
– Ну хорошо, так все-таки что же тревожит Шмидта? Что я подниму скандал? Разве я из Общества благонравия? Знаешь, Роз, я всерьез оскорблена. Как ты могла такое сказать? Даже подумать?
Она схватила меня своими мозолистыми пальцами.
– Нет-нет, Вик, пожалуйста, не воспринимай это так. Луис – мой младший брат, он всегда тревожится обо мне. А тут… кто-то сказал ему, что ты настроена против Бутса. И он забеспокоился. Я обещала ему поговорить с тобой, вот и все, гринго.[9]9
Гринго – так латиноамериканцы называют «истинных американцев».
[Закрыть] У Бутса, конечно, есть свои недостатки, я их прекрасно вижу. Но я могу его использовать.
Я не знала, правду она говорит или нет. Может быть, она и спит с Бутсом – она на многое может пойти ради своей общины. Меня выворачивало при одной мысли об этом, но, в конце концов, что мне за дело.? В любом случае продолжать разговор не имело смысла – ее истинных мотивов я все равно не узнаю.
– Мне, конечно, не очень нравится, что ты связываешь свою карьеру с Бутсом, но, может быть, ты и права. Пусть сделает за тебя всю грязную работу. Мне не пристало быть слишком разборчивой – я-то работаю сама на себя. А после той кампании против абортов, которую Бутс организовал в округе Кука, он в большом долгу перед женщинами этого города, это уж точно.
Роз хрипло рассмеялась.
– Я знала, что могу рассчитывать на тебя, Вик. – Она обернулась. – Эй, Луис, пойдем выпьем чего-нибудь. И продолжим рукопожатия.
Луис подошел вместе с Майклом. Карл Мартинец куда-то исчез.
– Все улажено? – спросил он, и это прозвучало не как праздный вопрос.
– Да, все прекрасно. Ты слишком переживаешь, весь в мать.
Мы встали. Роз обняла меня.
– Может быть, я тебе еще позвоню, Варшавски. Вдруг на что-нибудь понадобишься: рассылать письма или, в случае чего, держать меня за руку.
– Конечно, Роз, все что угодно.
Она исчезла вместе с Луисом. Майкл Фери взял Меня за руку.
– Вик, давай встретимся у тебя дома и все обговорим. Я не хотел бы порывать с тобой окончательно, не простившись по-дружески.
Я стояла неподвижно и смотрела вслед Роз. Ее уже не было видно, а я все пыталась понять… вычислить, в чем же тут дело, черт возьми. Я была так занята этими мыслями, что согласилась с Майклом, даже не вникнув в смысл его слов.
Глава 8
ПРЕДАННАЯ МАТЬ
Я уехала от Бутса раньше Майкла.
После того как Майкл проводил меня до машины, на него наткнулись Рон с Эрни. Отъезжая, я видела, как он болтал с ними. Однако, прекрасно зная город и используя вежливое внимание копов, он все-таки опередил меня. На авеню Расин я увидела его серебристый «корветт» и остановилась. Уже совсем стемнело. Он вышел из машины и подошел ко мне.
– Да, Вик, это уж точно не самый удачный для нас день. Представляешь, по дороге получил вызов по радиотелефону. Мне завтра с утра дежурить, но дядюшке Бобби на это наплевать, вызывает прямо сейчас: тройное убийство. Позвоню тебе завтра, хорошо?
Я попыталась изобразить сожаление, на самом же деле была просто счастлива, что смогу в этот вечер остаться одна, полежать в ванне, помолчать. Я едва дождалась, когда он уйдет, и зашагала к парадному входу.
Лучше бы я этого не делала, лучше бы вообще не подходила к своей квартире. В один момент все мечты о спокойном, тихом вечере дома в одиночестве пошли прахом. На площадке первого этажа сидела Элина, у ног ее лежал знакомый полиэтиленовый пакет. Рядом с ней сидела молодая чернокожая женщина, вызывающе одетая, что подчеркивало нищенское одеяния Элины и ее истасканное лицо. В тот момент, когда я их увидела… В общем, все мои тревоги по поводу тетки испарились в один миг, в груди будто что-то заклинило, не давая дышать, и на какой-то момент у меня появилось отчаянное желание повернуться и бежать обратно, к Бутсу в Стримвуд.
Поздно. Элина вскочила на ноги и развела руки в широком бессмысленном жесте:
– Виктория, крошка! Твой чудесный сосед впустил нас, разрешил подождать. Ну, этот старичок. Настоящий джентльмен. Таких сейчас не найдешь. Сказал, что ты в городе, вот мы и решили дождаться тебя, вместо того чтобы еще раз приходить.
– Привет, Элина, – вяло вымолвила я. – А я нашла тебе комнату. На Кенмор.
– О, Вики… Виктория! Я знала, что ты меня не оставишь. Семья есть семья, я всегда говорила. А это Сериз, познакомься. Дочь моей подружки из «Копьев Индианы». Сериз, это Виктория, моя племянница, лучшая из всех племянниц на свете. Если кто тебе и сможет помочь, так это она.
Сериз протянула тонкую руку с наманикюренными ногтями.
– Рада с вами познакомиться, – произнесла она едва слышно.
– Я не смогу ее приютить, Элина, – сказала я так твердо, как только могла. – И никакие уговоры не помогут. Моя квартира не приют для потерпевших бедствие на пожаре.
Элина демонстративно поджала губы.
– Да что ты, дорогуша! Я об этом и не думала. Сериз нужны услуги сыщика, как раз такого, как ты. Я сразу подумала о тебе, как только услышала ее историю.
Я готова была заорать, завизжать, удариться головой о стенку – все что угодно, только бы не наброситься на мою тетушку. Но прежде чем я успела хоть что-нибудь сказать, открылась дверь соседней квартиры и на пороге показался сосед-банкир.
– А, это опять вы. Так я и знал. Ну уж на этот раз я вызову полицию. Видел я и вашего сутенера в серебристом «корветте». А это кто? Клиенты-наркоманы?
– Интересно, чем вы занимаетесь целый день там, у себя в банке? – взорвалась я. – Шпионите за служащими? Кто сколько времени провел за чашкой кофе? Вас там, наверное, терпеть не могут: еще бы, все время подгладываете, вынюхиваете, лезете в чужие дела.
– Это как раз не чужое, а мое дело, чем вы тут занимаетесь под моей дверью… по ночам.
– Ну-ну, дорогуша, – вмешалась тетка. – Она детектив. Профессиональный сыщик. Мы пришли к ней проконсультироваться. И не надо так злиться, а то морщины появятся раньше времени. Мужчина тоже должен следить за собой. У вас такие потрясающие глаза.
– Помолчи, Элина. Ваши проблемы мы можем обсудить и дома. Пошли. Возьми и ее с собой.
Элина была явно разочарована: она только-только начала налаживать мои отношения с соседями. Но в конце концов решила, что собственные дела важнее. Я оглянулась на банкира, раздумывая, не сказать ли ему что-нибудь примирительное. Все-таки вражда с соседями в шестиквартирном доме – не лучший способ существования.
– Если вызовете полицию, не забудьте сообщить им номер того «корветта». Его владелец работает в Центральном управлении в отделе по расследованию тяжких преступлений. Им будет интересно узнать, что его считают моим сутенером. – И я назвала ему номер.
Он уставился на меня темными сердитыми глазами, явно не понимая, блефую я или говорю серьезно, но, услышав номер машины, похоже, растерялся и скрылся в своей квартире. В этот момент из-за другой двери послышалось нетерпеливое повизгивание Пеппи: ей очень хотелось знать, что у нас тут происходит. Не хватало мне сейчас только встречи с мистером Контрерасом. Я потащила Элину наверх, перемахивая через две ступеньки.
– Хотите чего-нибудь выпить? Кофе? Содовой? – спросила я, когда мы вошли в квартиру.
– Мне бы пива, – сказала Сериз.
– Жаль, но пива у меня нет. Кофе, молоко, сок. Есть еще сельтерская и кока.
Сериз выбрала коку, а Элина попросила сварить ей «тот замечательный кофе, который готовила моя мама». Я подала им остатки вчерашнего салата, который брала на пикник, поджарила булочки. Похоже, обе изрядно проголодались и ели молча, не произнося ни слова.
– Так в чем проблема? – спросила я, когда они закончили. – Зачем вам сыщик?
Сериз взглянула на Элину.
– Это касается ее ребенка, – сказала та.
На вид Сериз было не больше двадцати, несмотря на экстравагантный наряд, делавший ее старше.
– Ну-ну?.. – поторопила я.
– Мы опасаемся, что он погиб при пожаре, – проговорила Элина.
– Погиб при пожаре? – тупо повторила я.
– Что ты разинула рот, словно рыба? Забыла, что ли? При пожаре в «Копьях Индианы», – резко ответила тетка.
– Ты сказала, вы опасаетесь… Вы что же, не знаете наверняка?
Я обращалась к Сериз, но она только покачала головой и снова взглянула на Элину. Тетка быстро заговорила, отчаянно жестикулируя и поджимая губы в наиболее драматических местах.
– Это же гостиница СРО, Вики, то есть в номере никого посторонних, ни щенка, ни попугая… ни даже таракана, понимаешь, о чем я? А тут ребенок! Очаровательная малышка, год и два месяца, только-только начала ходить. А у Сериз своя жизнь, ей надо искать работу, и вообще… Куда девать ребенка, пока она занимается своими делами? Ну, скажи.
Я молчала.
– Так вот, она оставляет его у матери. А мать у нее такая же, как была твоя мать, как Габриела. Все сделает, только бы помочь дочери, ничего не пожалеет. Ну вот. Ее мать, она моя подруга. Ну, разопьем бывало бутылочку пива вместе. Нет, вообще-то мы не пьем, ни я, ни Церлина. – Она вызывающе посмотрела на меня; я промолчала. – Так вот, и в ту ночь, в среду, ребенок был у Церлины. Сериз вообще не было в городе. А теперь, представляешь, Церлина исчезла, мы не можем ее найти, а Сериз так и не знает, жив ее малыш или погиб там, на пожаре.
Она даже руками всплеснула, чтобы усилить эффект от сказанного, и выжидательно посмотрела на меня. Я же подумала вот о чем: сегодня воскресенье, пожар был в среду, где была Сериз все эти дни, почему объявилась только сегодня?
– Вот я и сказала ей, что ты наверняка поможешь, – поторопила меня Элина.
– Каким образом?
– Ну, Вики… Виктория! Ей же надо найти бедного малыша. Официально обратиться в полицию она не может, потому что тогда у ее мамочки могут быть неприятности – тайно держала ребенка в СРО; она вообще может оказаться без жилья. Только ты можешь помочь.
– А почему она столько времени не объявлялась? Почему не искала ребенка?
– Меня не было в городе. – Это произнесла Сериз, в первый раз за все время разговора. – Я уезжала с Отисом, он отец ребенка, в Делл. Я хочу, чтобы мы поженились и зажили своим домом вместе с Кэттерин, а он не хочет. Зато он предложил мне уехать на несколько дней, устроить каникулы.
Я представила себе ее жизнь с этим самым Отисом и потерла лоб.
– И вы только сегодня вернулись?
Ее как будто прорвало.
– Я сразу пошла туда, в гостиницу. Люди все время болтают, будто я не люблю Кэттерин, то и дело бросаю ее на маму. Но мне же надо устроить свою жизнь. Я даже работу не смогу найти, если придется самой присматривать за ребенком. Но я, как только вернулась, первым делом пошла туда. Можете спросить Отиса – он меня там высадил. А потом я пыталась найти маму и случайно встретила Элину. Но и она не знает, где мама. Может, в какой-нибудь больнице.
– А не могли пожарные найти ребенка? – предположила я. – Вы им не звонили?
– Я не могу этого сделать. Боюсь, у меня отнимут девочку, скажут, я плохая мать. – Она разрыдалась. Длинные красные сережки закачались в такт всхлипываниям.
– Ну-ну, успокойся, дорогая, – заговорила Элина. – Теперь ты понимаешь, Вики, что нам нужно? Нам нужно выяснить, что с ребенком, но так, чтобы ни у Сериз, ни у матери не было неприятностей.
Мало вероятно, подумала я, что ребенок уцелел. Хотя ни в одной газете не упоминалось о том, что при пожаре нашли ребенка.
– Искренне вам сочувствую, – обратилась я к Сериз. – Но, по-моему, вам просто необходимо обратиться в полицию. Вы мать и имеете полное право спросить об этом.
Она только смотрела на меня и безутешно рыдала. Я пыталась ей объяснить, что полиции нет дела ни до ее матери, ни до гостиничных правил… Все было бесполезно, ни та, ни другая ничего не хотели слышать. Мне вспомнилась женщина с детьми, которую я видела в Бюро по экстренному расселению. Столько горя, столько безысходности… Так много бездомных людей, так мало свободных комнат. Поневоле будешь чувствовать себя в зависимости от каприза любого полицейского.
– Ладно, – согласилась я. – Завтра позвоню кое-куда.
Элина сняла руку с плеча Сериз и подошла ко мне – я сидела в кресле.
– Спасибо, девочка! Я знала, на тебя можно рассчитывать. Ты истинная дочь своей мамы и не бросишь человека в беде.
Я взглянула на часы – почти десять. Если даже и рискнуть отправить Элину в «Копья Виндзора» в этот поздний час, куда девать Сериз? Стиснув зубы, я достала для нее ночную рубашку, а потом заперлась в своей спальне.