Текст книги "Я знаю все твои мысли"

Автор книги: Сара Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Именно на это и рассчитывал Гид. Ему хочется узнать больше о том, как в частных школах относятся к полной обнаженке, но он не хочет об этом спрашивать из-за боязни показаться слишком возбужденным.

– Так вот, той ночью. Мы были в подвале ее дома.

– Поподробнее, пожалуйста, – замечает Николас. – Люблю, когда нагнетают атмосферу.

– В задницу твою атмосферу! – кричит Каллен. – Это ты любишь?

– Ковер там был зеленый, с ворсом. Диван с обивкой из твида… ну или типа того. И я слышал, как наверху ее братец Кевин накладывает себе мороженое. Я знал, что сегодня все будет по-другому, потому что ее родители ушли на танцевальный фестиваль, а брату нельзя было спускаться в подвал, потому что у него аллергия на сырость…

– Сдаюсь, – говорит Николас, – иногда подробностей слишком много.

Как ни странно, Гиду происходящее по душе. Ему нравится быть в центре внимания.

– И точно: вместо того чтобы, как обычно, расстегнуть молнию на джинсах и спустить лифчик, она берет и снимает с себя все!

– Ну наконец-то! – выкрикивает Каллен.

– Тихо! – приказывает Николас. Его глаза загораются, как лучи солнца в морской воде, указывая на тихое, но сильное предвкушение. – В такие моменты обычно все и происходит.

Это точно. Гид делает глоток из чашки с бурбоном, надеясь, что он придаст ему храбрости. И вздрагивает: на кружке написано «Мидвейл, 25-й юбилей выпуска 78 года». Значит, отец Каллена тоже здесь учился? Гид продолжает, чувствуя себя чужаком.

– Она была совсем голая. Не считая вот этого. – Он демонстрирует трусики. – И вот она смотрит на меня и говорит: «Время пришло».

Каллен подпрыгивает и снова садится, подпрыгивает и садится: он в восторге. Николас кивает и ухмыляется от неподдельного удовольствия. Гид хотел было наврать, что Даниэль сказала: «Я хочу заняться с то– бой сексом». Но струсил. Он рад, что история пришлась ребятам по душе, но упрекает себя в том, что ему не хватает смелости приукрасить рассказ и сделать его еще интереснее.

– Так, значит, это был первый раз, когда ты об этом услышал? – любопытствует Каллен. – И ты ответил:

«Пришло время для чего – для печенья и мороженого»?

– О нет, – возражает Гид. – Я знал, что она имеет в виду. Она уже говорила раньше: «Я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой». Но я думал, она имеет в виду… в будущем.

Николас и Каллен переглядываются и кивают. Гид понимает, что это кивок одобрения, хоть и не очень уверенный и не совсем искренний. Он также надеется, что дальше рассказывать не придется.

– Сколько девчонок говорили тебе такое? – спрашивает Николас у Каллена.

– Не знаю, восемь? Но каждый раз, когда я это слышу, все равно как впервые.

– Неправда, – выпаливает Гид, не успев спохватиться.

– Что именно? – уточняет Каллен. Он улыбается. Гид наблюдает за ним: какая же у него невинная улыбка. Этот парень, понимает Гид, может убедить девчонку расстаться с чем угодно.

И все в поведении Каллена указывает на то, что Гид на сто процентов прав.

– Они все говорят одно и то же? – спрашивает Гид.

– Нет, – шепотом отвечает Каллен. – Все повторяют одно, но совершенно по-разному.

Готова поспорить на способность читать мысли Гидеона, что Каллен врет.

– Так у вас двоих получилось или нет? – спрашивает Николас. Значит, рассказ придется продолжить.

Гид не может больше скрывать самую интересную и разоблачительную часть истории. Пусть она не улучшит его репутацию, но зато история получится интереснее.

– Ну, мы… начали. То есть задумка была такая. Я пытался снять их с нее, но так и не смог, и мы продолжали этим заниматься, но я все время возился с трусиками, и… – Он замолкает. – Не знаю даже, как сказать.

– Позволь помочь, – встревает Николас. – Трусики, а не то, что было под ними, в результате довели тебя до… хмм… вершины. Трусики, а не то, что под ними, бы– ли тем местом, где завершилось… – он с наслаждением выговаривает это слово, позволяя рокочущему «р» перейти в мягкое «ш», – …проявление твоей страсти.

– Подумаешь! – отмахивается Каллен. – Я постоянно кончаю девчонкам на трусики.

Гид морщится.

– Тупица, – говорит Николас. – Это случилось потому, что он девственник.

– Не может быть, – ахает Каллен. – Это ужасно!

– Технически я уже не девственник, – протестует Гид.

Гид знает, что рассказал интересную историю. Но какой бы увлекательной она ни была, от этого клейма девственника надо избавиться во что бы то ни стало.

Он берет бутылку, надеясь избавиться от растущей тяжести в груди.

– Не части, – замечает Николас. – Это тебе не газировка.

Каллен относит в шкаф стопку рубашек и кидает их в ящик. Все его вещи из поношенного хлопка и порваны в нескольких местах, чтобы как будто случайно продемонстрировать потрясающую мускулатуру. Гид решает, что Каллен ему симпатичен, но вот эта его самовлюбленность еще принесет немало головной боли.

– Чисто технически я уже не девственник, – повторяет он.

– Это неважно, – отмахивается Николас. – Важно то, что ты, а точнее, мы будем делать с этими трусиками. Эти трусики – настоящая проблема.

С этими словами Каллен подскакивает и кричит:

– О да! Трусики – это проблема. Точнее не скажешь!

Николас продолжает:

– Вопрос, возникающий в связи с этими трусиками, вовсе не в том, занимался ли ты сексом. Вопрос в том, когда ты займешься сексом в следующий раз. – Николас принимается шагать по комнате, радуясь своим словам. Он останавливается и оценивает Гидеона с почти армейской строгостью. – Мое предположение – в конце года. В июне. На первый взгляд слишком нескоро, но если подумать, что для занятий сексом у тебя вся жизнь впереди, не так уж плохо.

– В декабре! – выкрикивает Каллен. – Нет, к черту декабрь! Он займется сексом на День Всех Святых. – Каллен прыгает на кровать животом вниз и делает вид, что спаривается с ней. – Он будет работать сверхурочно!

Гидеон недоумевает, что означает это проявление сексуальной активности. А я знаю, что оно ничего не означает. Это всего лишь проявление сексуальной активности.

– Должен сказать, на меня произвело впечатление, что девчонка сама предложила тебе заняться с ней сексом без предшествующих намеков с твоей стороны, – замечает Николас. – Отсутствие явного желания затащить девчонку в постель увеличивает шансы на успех в долгосрочной перспективе.

– Спасибо, – отвечает Гидеон и думает: правильно ли благодарить того, кто полагает, что даже в школе, кишащей шикарными девчонками, должно пройти целых десять месяцев, прежде чем тебе удастся одну из них затащить в постель.

Николас становится совсем серьезным. Повернувшись к Гидеону, он оценивающе оглядывает его с ног до головы.

– Белые кроссовки слишком классические; джинсы слишком отглаженные. Рубашка того же цвета, что и джинсы, делает его похожим на… ягоду голубики.

Каллен медленно кивает, одобряя оценку.

– Хорошие доводы. Но я все же поставлю на октябрь.

Мне жаль, что они сравнили Гида с голубикой, но не стану отрицать, это действительно так.

– Просто пока никто не согласится иметь с тобой дело, – говорит Николас. – И это не просто мое личное мнение, таковы законы Вселенной.

О боже. Ну это уж слишком жестоко. Когда дело доходит до откровенного хамства, девчонкам с парнями не сравниться. Мы лучше других способны воткнуть нож в спину, отрицать не стану. Но чтобы сказать такое прямо в лицо? Тут пальма первенства принадлежит парням.

– Ты изложил свою точку зрения, я – свою. Уверен, к концу октября у Гидеона появится подружка, – заявляет Каллен.

– А я уверен, что это невозможно, – настаивает Николас. – Но к июню он точно без девчонки не останется.

– По-моему, ты ошибаешься, – возражает Каллен. Он делает шаг назад, и они с Николасом снова оглядывают Гида. – Если к концу октября он так и не займется сексом, то ему и в июне ничего не светит. Или уж сразу, или никогда.

– А мне кажется, что если сразу не вышло, это не значит, что вообще не получится, – рассуждает Николас. – Так значит, если сформулировать твой прогноз, в октябре или никогда. Я же утверждаю, что в октябре слишком рано, зато в июне уж точно.

– Думаю, условия ясны, – подытоживает Каллен. Они пожимают руки.

– Минутку, – вмешивается Гид, – ребята, вы что, заключаете насчет меня пари? – В руках у него по-прежнему трусики. Зачем только он пошел в ванную! Это была его первая ошибка. Трусики так и остались бы лежать в ящике, и вместо этого они сейчас говорили бы о… Брось, Гидеон, не это, так что-нибудь столь же позорное обязательно бы случилось. – Не знаю я. То есть я, конечно, буду пытаться затащить девчонку в постель, но предпочел бы, чтобы никто меня не подгонял. А то… может ничего не выйти.

Каллен и Николас нервно переглядываются. Я вижу, что в глубине души они не желают обидеть Гида. Но вместе с тем им очень хочется заключить это пари. Ведь пари – это так весело! Николас же сказал, что надеется найти способ развлечься в этом году, и вот он, этот способ.

– Если ты все равно намерен действовать в этом направлении, – рассуждает Николас, – какая разница, что мы тоже будем в этом заинтересованы? – Как умно он все представил. Как будто Гидеон – звезда шоу.

– В прошлом году мы поспорили, что наш приятель Лиам Ву не сможет переспать с Марси Проктор и Эри– кой Дьюи, которые тогда были соседками, в течение одной недели у них в комнате. Дали ему месяц на подготовку, – заявил Каллен.

Марси Проктор! Это же девчонка, которую они видели сегодня! Симпатичная. И единственная, кто была хоть капельку мила с ним, пока отец вел себя, как осел.

– И что, получилось? – спрашивает Гидеон, надеясь услышать «нет».

– Уложился в три недели, – отвечает Николас, и воспоминание об этом вызывает у него улыбку. – И с обеими переспал в один день.

Гидеон присаживается на кровать. Лиам Ву.

– А как выглядит этот Лиам Ву?

Николас, оправдав подозрения Гидеона, описывает мальчика-азиата, который сигналил им сегодня днем.

– И он правда это сделал? Вы поспорили, что он не сможет, и он сделал это просто смеха ради?

Каллен смотрит на Николаса. Тот пожимает плечами.

– Ну, не совсем, – признается Каллен. – В награду мы подарили ему машину матери Николаса. Но послушай, то, что он провернул, было действительно очень, очень сложно. Это же просто волшебство. И невероятно интересно. То, что ты будешь делать, тут ни при чем. Точнее, то, что ты попытаешься сделать.

– Вы подарили ему машину Николаса? – Мы с Гидеоном оба не слушали дальше этой фразы. Мы в шоке, услышав про машину, мы потрясены, что Лиам Ву удостоился столь высокой награды за охоту на цыпочек.

– Угу, – отвечает Каллен, – иначе он был не согласен.

– Ну знаете, – говорит Гидеон, – я не согласен. Даже за машину.

Хотя мы оба сейчас думаем о том, что это за машина.

Николас присаживается рядом с Калленом и шепчет ему на ухо. Каллен хмурится, качает головой и что-то шепчет в ответ.

– Ты не извинишь нас на минутку? – Каллен прячет бутылку бурбона под кровать. В этот момент у него звонит телефон. – Подойди, – просит он Гидеона и добавляет: – Пожалуйста.

Они с Николасом удаляются.

У Каллена серебристый телефончик-раскладушка. На экранчике высвечивается «Мэдисон». Гид даже не успевает поздороваться, как молодой женский голос чирикает в трубку:

– Ну как там ваш новенький?

Даже по голосу ясно, что девчонка красивая. У нее дразнящий тембр с хрипотцой. Гид готов поспорить, что она курит, и хотя ему довелось посмотреть немало фильмов и рекламных роликов, обличающих курение, он все равно считает это сексуальным.

– Я и есть новенький, – говорит он.

– Значит, он не возненавидел тебя, если разрешил подойти к телефону, – замечает девчонка.

– Да, – отвечает Гид, – наверное.

– Вы сегодня придете? – спрашивает она. – О черт, мне пора.

Каллен первым возвращается в комнату. Николас идет следом.

– Звонила Мэдисон, – отчитывается Гид. – Она хочет, чтобы мы зашли.

Каллен кивает и заново набивает бурбулятор.

– Мы решили подарить тебе машину, если расстанешься с девственностью до октября, – заявляет Николас. Каллен при этом пританцовывает, щелкая пальцами и размахивая руками с небольшой амплитудой.

– Какую машину? – спрашивает Гид. – Неужели есть еще одна?

– Машина у нас одна, – Каллен исполняет вращение на месте. – БМВ 7-й серии 1991 года. С откидным верхом. И пятью скоростями, разумеется. Умеешь пользоваться ручной коробкой?

– Конечно, – отвечает Гидеон.

Слава богу. Неумение обращаться с ручной короб– кой передач – серьезный недостаток для парня. Обе руки на руле – это так по-плебейски.

– Но ребята, вы же подарили машину Лиаму, – вспоминает Гид. – Нельзя же так просто ее отобрать.

– Почему нельзя? – беззаботно говорит Каллен. – Кстати, машина классная, но она к тому же и белая. Поэтому мы поступаем не так уж подло. Но ты обязательно должен ее выиграть.

Гидеон представляет себе мир, в котором он доказал своим соседям по комнате, что способен затащить девчонку в постель, потом действительно сделал это и ото– брал машину у парня, который сигналил ему, заставив чувствовать себя полным придурком. Вот в таком мире он хотел бы жить. Этот мир кажется слишком прекрасным, чтобы быть правдой… И конечно, ничего из этого пока не произошло, но может произойти, ведь так?

– Вы подарите мне машину? Здорово, – отвечает он.

– Я бы пока не побежал покупать куртку с символикой БМВ, – мрачно отмечает Николас.

– Ха! Что верно, то верно! – кивает Каллен. – Запасись сперва презервативами и не забудь одним из них воспользоваться.

Гид вспоминает девчонок на лужайке. Так много симпатичных… И одной из них он обязательно понравится, правда?

– Думаю, это надо отпраздновать, – предлагает Каллен, доставая ту же камеру, что и днем. Николас, кажется, не слишком настроен фотографироваться, но послушно встает рядом с остальными, и Гидеон оказывается в центре.

Каллен держит камеру в своей невероятно длинной руке. Гиду нравится стоять так, когда с обеих сторон друзья. Срабатывает вспышка, и он понимает, что стоит в середине не потому, что Каллен с Николасом таким образом выказывают ему поддержку или симпатию, а для симметрии: он самого низкого роста.

– Погодите, – говорит он, – а вам-то какая от этого выгода? Вы поспорили из-за меня, но друг с другом, верно?

Они обмениваются смущенными взглядами.

– Ну, – запинаясь, произносит Николас, – если я выиграю, машина опять моя.

– Но она и так твоя.

– Точно, – отвечает Николас, – но Лиам знает, что, возможно, когда-нибудь ему придется отдать ее. Он только не будет знать почему. Это наш секрет. Он знает, что мы что-нибудь такое придумаем, только не подозревает, что именно.

Гиду нравятся слова «наш секрет», но такое объяснение его все равно не устраивает.

– Ясно, – говорит он, – но что получит Каллен, если выиграет?

Каллен хлопает в ладоши, его лицо озаряется от предвкушения. Но Николас бросает на него суровый взгляд и говорит только одно слово:

– Нет.

На этом разговор заканчивается. Как ни странно, отказ ребят раскрыть эту последнюю тайну лишь подстегивает, а не уменьшает интерес Гидеона к пари.

Новые знакомства

Гида бросает из крайности в крайность: иногда он нравится себе, иногда нет. У него очень сложный характер. Большинство ребят как на ладони: или полные ботаники, которые, кажется, готовы спрятаться хоть под ковер, или самодовольные придурки, разгуливающие с таким видом, будто им принадлежит весь мир. Но Гид борется со своим «я». И мне уже кажется, что ему можно доверить что угодно.

По-моему, я даже немножко в него влюблена. С другой стороны, влюбляюсь я часто.

Во время короткой прогулки на ужин с Калленом и Николасом их замечают другие ученики, выражают свое восхищение и расступаются, когда те проходят мимо. Гид словно катится на гребне волны. Повсюду красивые девушки – то взметнувшаяся грива каштановых волос, то идеальная линия скул, то сияющие зеленые глаза. И все эти девчонки смотрят на него. Он понимает, что столько внимания ему достается благодаря Каллену и Николасу, но он запрещает себе думать об этом.

История с пари пугает его. Но и веселит, потому что это затея Николаса с Калленом, а быть с ними рядом, пусть даже на их условиях, все равно приятно. Гид не просил поселить его с самыми крутыми ребятами в школе, но раз уж это случилось, нельзя же упускать такую возможность! К тому же ему не совсем верится, что все это происходит на самом деле.

– Смотри по сторонам. Я уверен, что ты уложишься до октября, приятель, но придется проявить активность, – говорит Каллен. Он хлопает Гида по спине и идет вперед, подбирается сзади к девушке с черными волосами, одетой в розовые атласные брюки и облегающий белый топ, и закрывает ей глаза руками. Девчонка замирает и проводит ладонями по его рукам, визжит, оборачивается и бросается ему на шею. Руки Каллена проскальзывают ей под брюки, но она даже не вздрагивает.

Да, Гидеон, тебе о таком только мечтать.

Гид оборачивается взглянуть, отреагирует ли Николас на выходку Каллена, но тот идет, сложив руки за спиной, с отсутствующим взглядом. К нему подходит девочка со светлыми волосами, среднего роста, спортивная, загорелая, и подстраивается под его шаг.

– Привет, – говорит она. На ней кроссовки для бега и бело-голубые полосатые штанишки с вышитым на бедре футбольным мячом.

– Привет, – отвечает Николас, даже не взглянув в ее сторону.

Значит, Каллен любит пофлиртовать, а Николас у нас крутой молчун. Мне просто нужно выбрать модель поведения для себя, думает Гид. Это же совсем нетрудно, да?

Вообще-то, Гид, это может быть довольно трудно. Посмотри на меня: я почти влюбилась в тебя, но я не совсем уверена, что со мной все в порядке…

– Меня зовут Эрика, – говорит блондинка, обращаясь к нему через Николаса. У нее очень спортивный вид, она похожа на скандинавку.

– Привет, – отвечает Гид, – меня зовут…

– Я знаю, кто ты, – обрывает она. – Ты новенький. Мэдисон говорила с тобой по телефону. Мэдисон – моя лучшая подруга.

И мне, и Гидеону приходит одна и та же мысль: как странно, что девчонки вечно называют друг друга «лучшими подругами». Правда, я тоже так делаю. Как знать, может, это я сейчас и сказала!

Эрика неуверенно крутит светлую косичку, а голубые глаза бросают на Николаса нервный взгляд, но Николас глубоко погружен в свои мысли. Дежурно улыбнувшись Гиду, Эрика уходит. Даже когда она просто бежит вдогонку подружкам, движения у нее натренированные, симметричные, как у атлета.

Эрика.

– Не она ли одна из тех девчонок, на которых вы поспорили с Лиамом? – шепотом спрашивает Гид у Николаса.

– Угу, – отвечает тот, – она самая. У самого входа их нагоняет Каллен.

– Люси просто бомба. Мы с ней позже встречаемся. О, и кстати, вон то общежитие… – Гид следит за пальцем Каллена – тот показывает на здание в дальнем конце двора, похожее на их общагу, только более старинное. – Это общежитие «Эмерсон». Там живут странные девчонки. Мы зовем его «общежитием девственниц». Видишь, какое оно симпатичное и чистое?

Не то что общага наших подружек. – Он оборачивается и демонстрирует Гиду здание, которое уже показы– вал раньше.

– Общежитие «Уайт», – говорит Гид, показывая тем самым, что он внимательно слушал.

– Его мы зовем «дом свиданий», – говорит Каллен и хитро толкает Николаса. Никак не отреагировав, Николас ускоряет шаг.

– Не обращай на него внимания, – говорит Каллен. – Ему часто хочется побыть наедине с собой, а здесь это не всегда удается.

Столовая – большой зал, где стоят около восьмидесяти круглых столов. Здесь две двери: у одной выстраиваются ученики, из другой выходят с подносами. Гидеон рассчитывал увидеть нечто более грандиозное, с высокими потолками или отделкой из темного дерева. А этот обеденный зал ненамного лучше его школьной столовки, а запахи и звуки и вовсе те же – дешевый белый хлеб и бананы, звон серебра, чашек и льда, гром– ко падающего на дно широких стаканов.

– Эта девчонка, с которой ты собираешься встретиться позже, Люси, – обращается Гид к Каллену, – вы с ней раньше встречались?

– Нет, – отвечает Каллен. – Она новенькая.

– И ты с ней раньше никогда не разговаривал?

Я знаю, чем закончатся расспросы Гида, и то, что он услышит, ему не понравится.

– Нет, до сегодняшнего вечера. Подожди-ка… я тебя сейчас догоню. – Каллен исчезает.

Минуточку. Гид не стал бы оспаривать тот факт, что Каллен лучше умеет обращаться с девчонками, чем он, однако, согласно условиям пари, Каллен думает, что сумеет затащить девчонку в постель в шестьдесят раз быстрее Гидеона, а Николас – того хуже – считает, что ему это удастся в двести раз быстрее!

Гидеон видит Николаса с подносом и приборами в очереди за едой. Тот отвечает на вопрос Гидеона в точности так, как ответила бы я.

– Я бы на твоем месте не думал об этом с такой точки зрения, – говорит он и, поблагодарив повариху за ложечку риса, двигается дальше.

Бедняга Гид с несчастным видом смотрит на повариху, очки которой затуманились от пара. Она стоит, приготовившись плюхнуть в его тарелку куриную грудку. Кажется, у нее какая-то странная кожная болезнь… Гид, это же сеточка для волос!

– А как еще мне об этом думать? – произносит Гид вслух, но ни к кому конкретно не обращаясь. Он кивком соглашается на курицу и рис.

Николас стоит у салат-бара и наваливает себе на тарелку турецкий горох и семена подсолнечника.

– Известно ли тебе, – спрашивает он, кивая на курицу, возлежащую на тарелке Гида, – что когда животное убивают, оно испытывает страх, и когда мы съедаем мясо, этот страх передается нам?

Я уже слышала эту теорию, и, по-моему, это полная ерунда. Но Гид вспоминает о пари и о том, что никогда в жизни раньше не приглашал девушку на свидание. Даже Даниэль, которая просто прислала ему записку «ты мне нравишься» и в тот же день позволила ему почти все. Он выбрасывает курицу и решает не есть мясо до того самого дня, когда займется сексом.

Гидеон накладывает зеленый салат в бежевую пластиковую миску.

– Добавь фасоли, – рекомендует Николас, – тебе понадобится белок.

Теперь Николас разглядывает связку бананов в миске из нержавеющей стали. Рядом лежат апельсины и вкусные на вид красные яблоки.

– Не ешь их, – предупреждает он. – Нет ничего хуже бананов, выращенных с применением химических удобрений. – Он берет яблоко и нюхает его. – Пестициды, – говорит он, возвращает яблоко на место и берет апельсин. – Послушай, – поворачивается он к Гиду, – все будет нормально.

Николас склоняет голову, и Гид идет за ним, недоумевая (и я вместе с ним), что это значит – все будет нормально? Что нормального в этой ситуации? По мне, так ничего.

Они проходят мимо столика с темноволосыми простушками, которые выглядят так, будто действительно приехали в школу учиться; мимо стола иностранцев, которые спорят, держа во рту соломинки, как сигареты; мимо группы красивых худых девушек, которые едят медленно, намеренно растягивая скудное количество еды. Гидеон опять чувствует на себе взгляды. Никогда прежде он не чувствовал себя таким заметным.

По правую руку, столиков через пять, сидят девчонки, которых он видел днем. Молли и Эди. Блондинки Марси рядом нет. Видимо, Молли и Эди из тех симпатичных, но не сногсшибательно красивых девочек, что предпочитают компанию друг друга всем остальным.

На расстоянии двадцати шагов, под круглым окном с видом на общежитие «Уайт» сидит Каллен. У него на тарелке неаппетитная куча рагу, а в руке он держит большую ложку, совсем как ребенок. Рядом стоит Лиам Ву, а напротив – пухлый рыжий парень с дыркой между двумя передними зубами.

Гид и Николас садятся напротив Каллена и Лиама, рядом с рыжим, который, подвинувшись, кивает и машет Гиду рукой, глядя из-под тяжелых век. Красивая голова Лиама Ву делает почти незаметное движение в знак приветствия. Если он и помнит Гида, то молчит.

– Меня зовут Девон, – говорит рыжий. На нем футболка с эмблемой «Брайан Джонстаун Массакр», а пахнет от него стиральным порошком и марихуаной.

Каллен берет с подноса один из четырех стаканов с шоколадным молоком и подносит палец к губам. Гид понимает, что таким образом он хочет показать, что Лиаму и Девону нельзя знать о пари. Для него это облегчение. Гидеон пытается что-то съесть – другие за столом не разговаривают, а мрачно поглощают еду, – но глаза разбегаются от такого количества красивых девчонок. Одна, с удивительно добрыми карими глазами и светлыми волосами, собранными в конский хвост, стоит всего метрах в пяти и ищет свободный столик. Другая, рыжая в фиолетовом топике с голой спиной, открывающем веснушчатую грудь, встает с места и машет кому-то у салат-бара.

Сегодня днем все эти девчонки навели на него жуткий страх, но теперь стало намного, намного хуже. Поскольку время у него ограничено, да еще это замечание – «никто не согласится иметь с тобой дело». Он украдкой косится на Лиама. Какой же он красавчик! Закрыв глаза, Гид представляет, как Лиам вручает ему ключи от машины матери Николаса.

Это что, очередное упражнение из «Дзен-буддистского альманаха»?

– Оливия Хилл в этом году стала просто конфет– кой, – начинает разговор Каллен.

И как только он смог выбрать какую-то одну из них для комплимента?

– Здесь много красивых девушек, – отвечает Гид.

– Это не девушки, – поправляет его Каллен. – Это потенциальные возможности.

Николас бросает на него взгляд, предупреждающий: «не проболтайся».

Лиам Ву берет стакан клюквенного сока и выпивает его до дна.

– Не согласен насчет Оливии Хилл.

– Что ты понимаешь, косоглазый, – отмахивается Николас. – Спорим, тебе из твоих глаз-щелочек ничего даже не видно.

Девон давится едой от смеха. Даже Николас смеется. Гидеону тоже смешно, но он сомневается, правильно ли смеяться над такими шуточками. И можно ли это ему. Шутка ему понравилась, но и напугала его.

– Много не ешь, – отвечает Лиам. – Не набивай живот до отказа.

– Почему нет? – спрашивает Каллен.

– А то все обратно полезет, когда я надеру тебе задницу, – отвечает Лиам, ухмыляется и поднимает глаза. Его привлекательность, то, как движутся его скулы, когда он говорит, для Гидеона как удар бильярдным кием в живот.

Когда смех стихает, Гидеон собирается с духом и спрашивает, кто такая Оливия Хилл. Лиам Ву поворачивает голову и говорит:

– В оранжевой рубашке, на два часа.

Гид отыскивает в море кофточек оранжевую рубашку, обтягивающую аппетитную грудь и контрастирующую с нежной кожей. Ее обладательница – высокая девушка с темными волосами и глазами; она берет себе чашку чая. Похожа на англичанку.

Может, ему так кажется просто потому, что она взяла чай, думает Гид. Но у нее румяные щеки и бледная кожа, и вид сдержанный – сдержанный, но сексуальный.

– Боже мой, – говорит он. – По-моему, просто козырная девчонка.

Мне становится немного обидно. Вот если бы Гид посмотрел на меня и подумал то же самое!

– Начни с кого-нибудь поменьше, – замечает Николас.

– В смысле поменьше ростом? – уточняет Гид.

– С кого-нибудь, у кого поменьше апломба, – говорит Девон.

– И не с шоколадок, – заявляет Лиам, опустошая еще один стакан клюквенного сока.

Все, кроме Гида, смеются. У них явно есть какая-то шутка про шоколадки, которую Гиду никогда не понять.

Лиам выпивает очередной клюквенный сок. Каллен кривляется, говоря, как девчонка:

– Сначала я подумала… но потом передумала… – И все снова начинают хохотать.

Кроме Гида.

Гид не наелся. «Как же я буду жить без мяса», – думает он.

– Нет, – вмешивается Николас. – Серьезно. Я имел в виду, найди себе девчонку в одной весовой категории.

Что действительно удручает, так это то, что Николас вовсе не хотел, чтобы это прозвучало жестоко. Ему стало неприятно, что ребята перешучиваются между собой, и он попытался вежливо объяснить, что имел в виду, сказав «начни с кого-нибудь поменьше». Да, в наших краях это называется «вежливость».

На обратном пути в комнату Каллен заводит разговор с девушкой с подхваченными красной банданой волосами. Они отстают от группы. Гид с брошенным видом оглядывается. Он понимает, что ни Каллен, ни Николас пока не решили, хотят ли они с ним дружить, но с Калленом хотя бы легко поддерживать разговор. А Николас совершенно непонятный. Он его пугает. Но он должен придумать хоть какую-то тему для раз– говора. Черт, даже его отец нашел бы сейчас, что сказать! Пусть глупость, но что-нибудь. Он вспоминает, как Николас наставлял его, что можно есть, а что нельзя. Конечно, тема странная, но об этом стоит по– говорить. Он смотрит во двор в поисках вдохновения. Во дворе полно девчонок с голыми ногами. Это срабатывает.

– Эй, – заговаривает Гид, снова выбирая нейтральный тон – заинтересованный, но не слишком. – Почему тебя так волнует, что я ем?

И вдруг раздается звук колес из твердого пластика, царапающих бетон, и Гидеон чувствует, как возле него свистит воздух. Он в ужасе отскакивает в сторону, затем, к своему стыду, видит, что его напугало: десяти– летний мальчишка на скейте.

– Сын Яйцеголового, – говорит Николас. – Тим. – Яйцеголовый Тим садится на мотороллер, широко расставив ноги, и смотрит на них пустыми карими глазами. – Ничего, что он тебя напугал. Даже у меня от него мурашки.

Это самое утешительное, что Гидеон услышал за целый день – и Николас иногда боится!

– Я спрашивал, – говорит он, немного расслабившись, – почему тебя так заботит то, что я ем.

Николас кивает.

– Ну, во-первых, мне небезразлична судьба нашей планеты, которая, надеюсь, что не нужно напоминать тебе об этом, прямо у нас на глазах гибнет со скоростью света.

Гид устало кивает. Еще один помешанный на экологии. В его старой школе тоже такие были. Но по эгоистичным причинам он рад, что Николас принадлежит к экодвижению. Хотя он и продолжает внушать Гиду страх, это доказывает, что и он тоже человек. Есть по крайней мере одна сторона личности, о которой Гиду известно.

– Но куда важнее то, что с завтрашнего дня мы с тобой начинаем тренировки и тебе нужно питаться правильно.

– Но я не хочу тренироваться, – возражает Гид. Впереди них Яйцеголовый Тим съезжает по лестнице на скейте. В его зафиксированном взгляде, сжатых челюстях есть что-то дьявольское. – Я не очень люблю спорт, и…

Николас кладет руку Гиду на плечо и успокаивает его. Он говорит:

– Скажу тебе три вещи. Во-первых, Лиам Ву пьет так много клюквенного сока, потому что, стоит ему долго позаниматься сексом, как сегодня днем, когда он встречался со своей подружкой Джордан, у него начинается инфекция мочевого пузыря – как у девчонки, честное слово. Во-вторых, я не советую тебе употреблять слово «козырный». Особенно в твоем положении. В-третьих, я собираюсь накачать тебя, потому что иначе ты никогда, никогда не займешься сексом, разве что случайно, что порой даже хуже, чем никогда.

Его холодные голубые глаза встречаются с теплыми карими глазами Гида.

Когда Николас начинает резать правду-матку, глаза у него становятся, как у жуткой собаки-волка.