Текст книги "Побег в Секвойю (ЛП)"

Автор книги: Сара Кроссан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

ОСКАР

Очень медленно и осторожно я подхожу к девушке с ножом и гиперактивным ребенком, пытаясь рассмотреть их лица в полумраке.

Беа Виткрафт я узнаю даже через маску для дыхания. Хотя я никогда не встречал ее, ее лицо каждый день мелькало на экранах, так как она разыскивается.

Видеозаписи, конечно, не показывались. Мне пришлось лично попросить об этом секретаря из пресс-бюро, якобы ради любезности.

Я должен был знать, как это произошло, как хладнокровно были расстреляны свидетели, как родители Беа, например.

И теперь они называют Беа террористкой, даже если она выглядит как извергнутая. На полу валяются пустые бутылки и кровавые куски ткани.

– Я могу вам помочь?

Беа размахивает ножом.

– Что ты здесь ищешь?

– Зачем ты спрашиваешь? Закали его, – бормочет ребенок. Она ужасно бледная и, кажется, не может оторваться от пола.

Одна ее штанина разорвана. На плитке вокруг видны следы запекшейся крови. Она плачет, и по лицу Беи тоже течет слеза.

– Я ничего вам не сделаю, – уверяю я. – Я просто услышал шум, не более. Я хотел только проверить.

Ниам как-то жаловалась на то, что Квинн, как она выразилась, чрезмерно цепляется за Беа.

Теперь, когда я ее нашел, может и он не далеко.

Я убираю пистолет в сумку и осторожно приближаюсь. Беа вздрагивает при каждом шаге, и, когда расстояние между нами не превышает вытянутой руки, она полностью цепенеет.

– Исчезни, – говорит она.

Она машет ножом всего в паре сантиметров от моего лица. Ее глаза широко распахнуты от страха, усталости, безумия, а может от всего сразу.

– Девочка тяжело ранена, – говорю я. Осторожно я убираю руку Беа, держащую нож, от моего лица. Но одним махом в мою сторону она так плотно прижимает острие ножа к моей шее, что царапает мне кожу.

Я не учел такой поворот событий. Отскочив назад, вытираю кровь. Она решительно вытягивает руку вперед.

– Проваливай, я сказала, – угрожает она.

Я бы мог с легкостью вырвать у нее нож, но так как она, возможно, может привести меня к Квинну, я должен завоевать ее доверие.

Я продолжаю держать дистанцию. Покопавшись в рюкзаке, я достаю фонарик, чтобы осветить ногу ребенка.

Нога покраснела и отекла, кожа натянулась, длинный порез пожелтел. Мой желудок дает о себе знать. Беа не сводит с меня глаз.

– Как давно у нее повреждена нога? – спрашиваю я.

– Не знаю. Может неделю?

Ее подбородок дрожит. Ребенок умрет в скором времени без медицинского вмешательства.

– Понятно, – говорю я. Я мог бы соврать, но на это у меня нет причины. – Я могу организовать вам помощь. Я – Оскар Кнавери.

Она смотрит на мочку моего уха и снова высоко держит нож. Черты ее лица окаменели.

– Твой отец убил моих родителей, – шипит она.

Я не могу этого отрицать, так как часто просматривал видеоматериалы. Поэтому я киваю.

Если она меня так ненавидит за преступление моего отца, то как бы она отреагировала, узнав, что я натворил при уничтожении рощи?

Даже я сам не могу вынести мыслей о тех людях и деревьях, которые я вырубил.

Мы молча смотрим друг на друга, пока она, в конце концов, не задирает нос.

– Ты похож на отца, – говорит она.

Я часто это слышал, как комплимент, но она, сказав это, пытается меня оскорбить. Мне слышен даже скрежет ее зубов.

– Я знаю, – говорю я. – Но я не он. И мне правда очень жаль, что с тобой это произошло, – я говорю абсолютно спокойно, осторожно, в надежде, что она уловит искренность моих слов.

– Я полагаю, теперь ты хочешь вернуть меня обратно и позволишь меня повесить?

– Нет, я ищу кое-кого другого.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

– Кроме нас никого не осталось.

Я затаил дыхание.

– От чего не осталось? – спрашиваю я, хотя точно знаю, что сейчас последует.

– От Рощи. От убежища, которое твой отец сравнял с землей.

Когда мы покидали рощу, она уже была в состоянии разрушения. Но разве я не видел там выживших, спасающихся бегством? Или я обманываю сам себя в целях самозащиты? Мы их всех уничтожили? И людей, и деревья?

А Квинн? Где он находится?

Беа молча наблюдает за мной.

– Вообще-то, это отец Квинна отвечал за миссию, – осмеливаюсь я сказать.

– Квинн?– бормочет ребенок в полуобморочном состоянии. Беа заставляет ее замолчать.

Итак, маленькая знает Квинна, что могло бы значить, что он был здесь. И, возможно, вернется назад. Я наблюдаю за Беа еще пару мгновения, но ее лицо ничего не выдает.

Как я должен узнать, не познакомилась ли девочка с ним в Роще, когда он был пойман мятежниками?

Я снова копаюсь в рюкзаке и вытаскиваю упаковки пенициллина, выдавливаю одну таблетки и подаю ее ей.

– Антибиотик, – недоверчиво она смотрит на мою руку. – Если бы я хотел сделать ей больно, я бы воспользовался оружием, – говорю я. – Теперь убери, пожалуйста, нож.... пожалуйста.

Все еще держа нож в руке, Беа хватает таблетки. Некоторое время я думаю обезоружить ее, тем не менее, сдерживаюсь.

Я роняю таблетки в ее руку и снова отступаю на несколько шагов. Она аккуратно приподнимает малышку и просовывает медикаменты между ее губами и заставляет ее сделать глоток из бутылки.

Девочка умудряется проглотить таблетки, прежде чем снова закатывает глаза. Она не выглядит на грани истощения.

Во время обучения нас предостерегали о террористах, и моя голова полна картинок широкоплечих парней с винтовками и гранатометами.

Я не представлял, что существует что-то столь жалостное: ребенок, которого провожает в последний путь девушка с впалыми щеками, которая сама борется за каждый вдох при помощи ее грязного прибора для дыхания на солнечных батареях.

– Я могу связаться с Куполом по рации, – говорю я. Я сомневаюсь, что Джад будет готов помочь в этом, но она же просто ребенок, которому нужно помочь.

Это самое малое после всего, что я сделал с ее домом. Ее родители тоже были в Роще? Оно тоже поглотило ее?

– Только попытайся вызвать кого-нибудь, и я зарежу тебя, – говорит Беа.

Я поднимаю руки вверх.

– Все понял.

Внезапно она взрывается: вскакивает и ударяет меня руками в грудь.

– Как ты можешь так говорить? Ты ничего не понимаешь!

Я пристально смотрю на нее и отклоняюсь назад.

– Мой отец тоже погиб во время восстания.

– Это нельзя сравнивать. Мои родители были хорошими людьми. Твой отец был... он был...

– Он был засранцем, – говорю я, и она моргает. Я выжидаю, так как не хочу говорить лишнего. – Но я хотел бы любить его больше.

В ее глазах появляются слезы.

– Если кого-то теряешь, всегда хотел бы любить его еще больше, – она трет глаза и пыхтит. А затем начинает реветь, прижав руки к лицу, чтобы сдержать всхлипывания.

Я никогда так не плакал. Моя мама провела бесчисленное количество дней в кровати, кашляя и стоная, до тех пор, пока однажды утром она не ушла, и шумы сменила тишина.

Один единственный раз я плакал по ней, очень тихо, один в моей комнате. Почему я не оказал ей последнюю честь и не горевал о ней правильно?

Я снова копаюсь в рюкзаке и вытаскиваю радиостанцию. Беа смотрит наверх.

– Нет, – говорит она, уже снова готовая напасть.

– Ты скоро будешь копать ей могилу, если она не попадет в больницу.

– Они убьют ее.

– Она и так умирает.

Беа жует губы.

Я поворачиваюсь.

– Куда ты идешь? – спрашивает она.

– Я не хочу, чтобы она проснулась и, вероятно, начала кричать, пока я говорю. Они должны верить, что я нашел определенного человека, – сопротивление Беа быстро тает. – Его зовут Джаз.

Шум мотора предупреждает об появлении автомобиля за несколько миль. Аккуратно Беа отделяет каждый палец Джаз, которыми она сжимала вокруг ее руки.

– Скоро тебе станет лучше, – говорит она так, будто она сама верит в это. Она одаривает ее коротким поцелуем в лоб и затем встает, чтобы собрать ее вещи. – Что ты им расскажешь? – спрашивает она меня.

– Что нашел ее покинутую и ужасно напуганную, – Джаз кивает, чтобы показать, что она будет участвовать в игре. – Теперь найди себе убежище и не выходи, пока не услышишь, как уезжает внедорожник, – говорю я.

Беа обращается к Джаз.

– Ты совсем не такая глупая выпендрежка, как я думала, – она выдавливает из себя улыбку.

– Пока, – говорит Джаз. Она вынуждена сдерживать слезы. Беа тоже всхлипывает. Она снова кивает и исчезает в темноте.

Я смотрю ей вслед и несу Джаз к обочине, где мы сидим, дрожа, под светящимся звездным небом и тонким месяцем.

Ее перевязанную ногу едва ли можно еще спасти, так как она уже так распухла. Надо надеяться, что, по крайней мере, она сама может спастись.

– Ты можешь представить себе, как люди жили здесь до ухудшения? Так много места, – говорю я скорее с самим собой, чем с Джаз, которая едва может держать глаза открытыми. Я прижимаю ее крепче. – Здесь путешествовали люди вдоль и поперек по всему свету. Никто не оставался только в своей стране. Теперь никуда не приходят иностранцы. Мы все пойманы. Пойманы в Куполе на этом гигантском острове. Вокруг все одинаково, – Джаз зажимает мой большой палец в руке и снова закрывает глаза, когда внедорожник светит из темноты яркими глазами прожекторами.

Я встаю, Джаз в моих руках. Внедорожник притормаживает и останавливается. Джад выходит и останавливается перед капотом. В свете фар он остается тенью во мраке.

– Кто это? – ревет Джад. Вместо униформы на нем безвкусные брюки и старый пуловер, и выглядит он, как совершенно обычный рядовой человек. Отец. – Где Квинн?

– Я не видел его, – Ради КРЫСЫ Джад никогда бы не приехал сюда и поэтому я соврал по рации, сказав, что нашел Квинна.

– Что за черт... – он прерывается, делает шаг вперед и поглядывает на Джаз. Он убирает ей волосы с лица. – Что я должен с ней делать?

– Ей нужен врач.

– Мы так не договаривались, – он разворачивается на каблуках.

– Я напал на след Квинна. И я принимаю твое предложение. Я буду вторым, если это значит, что я больше не должен убивать невинных людей.

Джад снова разворачивается ко мне лицом.

– Это были не только невинные создания, – говорит он, глядя на Джаз, которая едва смогла ускользнуть от него. – И кто гарантирует мне, что ты говоришь мне правду?

– Я соврал о Квинне только для того, чтобы помочь ей. И я едва ли думаю, что найду еще кого-либо нуждающегося в спасении, – говорю я, думая о Беа.

Он протягивает руки.

– Давай ее сюда, – говорит он холодно и осматривает ее ногу без заметных эмоций.

– С Ниам все в порядке? – спрашиваю я.

– Она все еще страшно обижена. Она дочь своего отца, твоя сестра, – говорит он. – Ты, однако... мало получил от него.

– Нет, получил, и Квинн тоже ненамного похож на тебя, – он даже не может представить, что неожиданная забота о сыне сделала бы его теперь героем или чем-то подобным. Джад пристально смотрит на меня, пока Джаз вертится в его руках.

Я выхожу из яркого света прожектора, назад в темноту,

– Извергнутые здесь ничего не знают. Будь внимателен с ними, – говорит Джад на обратном пути к машине.

Осторожно он укладывает Джаз на заднее сидение и снова садится за руль. Он делает крутой разворот на гальке, и они уезжают.

Я возвращаюсь назад на вокзал.

– Беа, – кричу я. Через несколько минут она снова стоит передо мной и дрожит. Мне становится легко на сердце. Я уже боялся, что она убежала, так как я не выдержал бы долго в одиночестве здесь.

– Ты думаешь, она выдержит? – спрашивает она.

– Может быть, – говорю я.

Верхние кнопки на ее пальто и рубашке расстегнуты, обнажив острые ключицы и белую кожу. Я подхожу к ней, и она протягивает руку.

– Спасибо, – говорит она. Я хватаю ее за руку и пожимаю ее, и, наконец, ее рот изгибается в тонкой улыбке.

– Я рада, что ты нас нашел, – говорит она.

– Я тоже.

АЛИНА

По команде Вани все продолжили есть, охрана контролирует всю территорию.

– Но что, если это министерство? Они бомбили Рощу. Почему бы не здесь? – говорю я. Это возможно, что здесь внутри не слышен шум Цыпов и гусениц танков?

– Нет ничего, что Макс не мог бы контролировать, – говорит Терри.

Он черпает ложкой какой-то белый порошок из миски и посыпает им дымящийся десерт, чтобы затем передать миску дальше, но мой живот бастует от напряжения.

Нигде не безопасно? Я полностью разбита, я не хочу больше бежать, я хотела бы остаться в Секвойе и назвать ее своим домом. Я требую слишком много?

Я энергично тру лицо, чтобы вырвать себя из бессмысленных дневных грез, когда внезапно в зале все снова приходит в движение.

Ваня встает, а Терри взбирается на площадку впереди, чтобы посмотреть самому. Затем он извергает радостный крик и бросается в постоянно увеличивающуюся толпу людей.

Внезапно весь зал взрывается в ликующих криках.

– Здесь нельзя просто поесть в тишине? – жалуется Мод и равнодушно жует дальше.

– Отойдите все, – кричит Ваня. Масса, покачиваясь, идет вперед, и первым на подиуме появляется Макс. В руке он держит оружие, в другой – маска для штурма. Ваня прижимает руку к его груди.

Он тащит за собой девушку. Когда она поворачивается в сторону, становится очевидно, что она должно быть беременна, по меньшей мере на седьмом месяце, хотя ей нет и пятнадцати.

Ее волосы грязные, одежда оборвана. Она все еще носит маску для дыхания, которые срывает Ваня и бросает на землю.

– Джо! – ревет кто-то за нашим столом.

– Добро пожаловать назад, – говорит Ваня под общие аплодисменты. – И очередному новоприбывшему. Тебе тоже добро пожаловать, – вторая фигура поднимается на подиум. Но этого же не может быть. Я кошусь на Сайласа, который кивает, даже не посмотрев на меня.

– Кто ты? – спрашивает Ваня.

– Квинн, – говорит он громко. Перед моими глазами все начинает сверкать. Почему он здесь? А где Беа?

– И еще один, – говорит Ваня, и еще один гость поднимается на подиум. Это Беа? Я закрываю глаза. Я не могу на это смотреть.

– Открой эти проклятые глаза, – Сайлас трясет меня. – Он жив, – и когда я вижу, что видит он, у меня останавливается дыхание.

Там на подиуме стоит не Беа, а Абель. Абель жив. Его взгляд скользит по залу, и наши глаза пересекаются. Его рот открывается.

Я сдержано киваю ему, и он недоверчиво качает головой. Он был избит, об этом говорит покрытое желто-лиловыми пятнами лицо, но это он стоит там. Но министерство все же не убило его.

– Я не понимаю. Он все еще жив, черт возьми, – сквозь зубы говорит Сайлас.

– Да, – говорю я, вынуждено улыбаясь. Впервые, за долгое-долгое время я счастлива, все равно, что думают другие.

И тогда я понимаю, что Макс следит за взглядом Абеля. Он смотрит на Абеля, затем на меня. Абель и я. И, несмотря на то, что все зал празднует, Макс вытягивает лицо.

Он не особенно рад возвращению Абеля. Даже ни на чуточку.

Даже не сговариваясь, Сайлас и я решили держать при себе то, что знаем Абеля. Дориан снова забыл, что я рассказывала ему об Абеле в Роще.

– По крайней мере, он выжил, – шепчу я, когда мы снова в хижине. Сайлас умывает лицо холодной водой.

– Ты говоришь так, будто это хорошо, – отвечает он. Не напрасно: мы уже знаем, что Абель никогда не был мятежником с нами, обманул нас, но мотив остается загадкой. – И тебе не стоит радоваться слишком рано.

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашиваю я.

–Только потому, что он вдруг появился из ни откуда, еще не значит, что это связано с тобой. Не потеряй снова голову, Алина.

Я согласно киваю, и Сайлас неуклюже хлопает меня по спине, растягивается на кровати и натягивает одеяло до самых плеч. Но Мод в панике.

– Если Квинн здесь, где тогда находится Беа? – хочет она знать.

– Завтра утром мы все выясним, – успокаиваю я ее, и нехотя она ложится в кровать.

В моей голове все перемешалось, о сне не было и речи. Не раньше, пока не узнаю, что запланировал Абель, как Квинн пришел сюда и что случилось с Беа.

Я лежу без сна и внимательно слушаю единодушное перешептывание Мод и Брюса. Дориан лежит в кровати рядом со мной, бормочет что-то сам себе под нос, кашляет и беспокойно ворочается. От Сайласа и Зонг я ничего не слышу.

Я скидываю ноги с кровати, надеваю носки и брюки и через несколько секунд выскальзываю из дверей.

Хижина, соседнее здание и главный дом погружены в темноту, но едва я выхожу на гравийную дорожку, включается яркий свет.

Вооруженная девушка подходит ко мне. Она не направляет на меня огнестрельное оружие, а только перекрывает дорогу.

– Куда собралась? – спрашивает она и приближается. – А, так ты из новеньких. Кто-то должен был тебе сказать, что вы должны оставаться ночью внутри.

– Я не знала этого, – отвечаю я, стараясь по возможности казаться глупой.

– Ну, теперь знаешь.

–Где Абель и Квинн? – спрашиваю я.

Она коротко смотрит на главный корпус.

– Абель, вероятно, в его старой комнате. А этого Квинна я не знаю, – стволом винтовки она указывает на мою хижину.

Я осторожно шаркаю ногами назад. Едва она отворачивается, я бегу со всех ног к главному зданию. Яркий свет тускнеет, и вокруг меня становится очень темно.

Я обхожу вокруг главного здания, чтобы нащупать вход, однако все двери заперты. За углом, на скамейке сидит юная стражница и читает с карманным фонариком старую бумажную книгу.

Она быстро осматривается, поводив световым конусом, и хладнокровно читает дальше. Из двери позади нее выходит еще один охранник.

– Уже так поздно? – спрашивает первая, прячет книгу в куртке и выпрямляется.

– Приглашаю тебя сердечно принять мою смену, – говорит вторая. Они смеются. – Что-нибудь произошло?

– Достаточно тихо. Кто-то из новеньких прибежал прямо ко мне в руки, сейчас снова в кровати.

– Который?

– Девушка, на которую Макс положил глаз. Я бы не хотела оказаться в ее шкуре.

– Правда нет? Я тоже, – они обе продолжают смеяться и идут, болтая за хозяйственными постройками. К тому же они зажгли прожектор, и тотчас всюду стало светло. Я смотрю им вслед и пробую не думать о том, что может значить, что у Макса проснулся ко мне интерес.

Дверь, из которой вышла страж, а стоит открытой, но оба стражника находятся на расстоянии менее 15 метров и уже собираются идти назад. Несмотря на это я торопливо бегу по двору, проскальзываю в дверь и чуть не ломаю себе шею на стертых лестничных ступенях.

Я поднимаюсь и, шатаясь, иду по бесконечному коридору до следующей двери. Она открывается с отчетливо слышимым скрипом, и я втягиваю голову, входя вовнутрь.

За дверью следует широкий коридор, с обеих сторон обрамленный дверями. Крадясь мимо дверей, я читаю таблички. Амбулаторная, научно-исследовательская лаборатория, 4 -научно-исследовательская лаборатория, 5– скрининг– библиотека.

Я бегу по ступеням наверх до тех пор, пока не обнаруживаю комнаты без табличек. Должно быть, это спальни.

Сидя на корточках, я прикладываю ухо к первой замочной скважине, чтобы услышать движения или знакомый голос. Однако дом остается погруженным в тишину.

Я проверяю вторую дверь. Таким образом, я продвигаюсь вперед, дверь за дверью. Несколько секунд прислушиваюсь и иду дальше.

Добравшись до конца коридора, я прослушала 20 дверей. Я прислоняюсь к стене и вдруг кажусь себе такой глупой. Как именно я себе это представляла?

Только я собралась возвращаться назад, как вдруг слышу звук разбивающегося стекла. Окаменев от страха, я уже жду появления мигающих огней и сигнальных сирен, но все-таки беру себя в руки и убегаю по коридору.

Прошмыгнув за угол, я со всей силы сталкиваюсь с кем-то, кто бежал мне навстречу с другой стороны. Мы падаем на пол, однако я первой поднимаюсь на ноги и сжимаю кулаки.

Он поднимает глаза и поправляет кислородную маску.

–Квинн?

–Алина?

Я помогаю ему встать.

– Что ты делаешь в Секвойе?

– Ищу вас, – шепчет он. Такое впечатление, что ему хочется меня обнять, но затем он все-таки передумывает. – Джаз неудачно упала. Мы должны вернуться и помочь ей.

– Джаз? – Верится с трудом. Во время нашего побега роща находилась в стадии разрушения. Джаз забралась на дерево, которое было полностью покрыто ядовитой пеной.

– Да, – уверяет он поспешно. В одной из ближайших комнат кто-то кашляет. Квинн дает мне понять, что я должна следовать за ним. На цыпочках мы крадемся вниз по коридору и незаметно пробираемся в одну из комнат.

Он указывает на пол, на котором блестят осколки стекла.

– Осторожно, я опрокинул табуретку и при этом разбил стакан с водой, – окно стоит настежь открыто. Занавески не задвинуты, но луна, покрытая облаками, светит бледным светом.

В углу стоит кровать, рядом опрокинутая табуретка. Пронизывающий ветер хлещет развевающиеся занавески об стену.

– Что ты собираешься делать? – Я указываю на открытое окно.

– Ищу путь наружу. Я думал, что так никто меня не увидит. Выглядит ,однако, как отличный способ сломать себе шею, – мы вместе заглядываем за карниз.

Три этажа вниз до мостовой.

– Мы должны отсюда уйти, – говорит он и выглядит так, будто целую вечность не спал и не ел, это даже отдалено не тот юноша, с которым я недавно познакомилась в очереди на прививку.

Как может все так быстро изменится? Собственно непостижимо.

– Где Беа?

– Она следит за Джаз. А Сайлас здесь? Ты думаешь, он пойдет с нами? Он нам понадобится.

Узел в моем желудке растворяется.

– Я знала, что Беа справится, – говорю я.

– Но если мы в скором времени не будем с ней, то она пропадет. И Джаз тоже, – он смотрит из окна, как будто раздумывая над тем, что прыжок вниз была бы все-таки не такая уж плохая идея.

Я прижимаю его к кровати заставляю все мне рассказать, начиная с того момента, когда он покинул Рощу и до его прибытия в Секвойю.

Он постоянно путается, пересказывает важные детали так, что мне постоянно приходится переспрашивать и заставлять его объяснять.

– Теперь мы можем идти? – Спрашивает он, в конце концов.

– Может, Ваня нам поможет? – Говорю я.

Он чешет голову.

– Я пытался недавно ей рассказать, но она только как-то странно улыбалась. Что-то с этой улыбкой не в порядке, Алина. После того, что Петра со мной провернула, я больше не хочу никому бросать вызов.

Я пытаюсь его успокоить.

– Завтра мы еще раз поговорим с ней.

– Что это здесь вообще такое? Я не видел ни одного дерева,– говорит он.

Пару недель назад он даже внимания на это не обратил бы. Если даже Квинну удалось так изменится, то надежда сохраняется и для всех нас.

– Я тоже не совсем понимаю, что здесь творится, но Купол кажется в сравнении с этим не таким уж плохим, – смеюсь я.

Квинн внимательно смотрит на меня.

– Это что, шутка?

Я качаю головой, потому что это не шутка. Как раз наоборот.

– Я тебе обещаю, мы добьемся от Вани хоть какой-нибудь поддержки, – повторяю я.

– А что с Беа?

– У нее есть воздух и вода? – спрашиваю я

– Да, – говорит он, – но...

– Речь идет об одной единственной ночи, – уверяю я его, хотя в одну ночь может произойти все что угодно.

Я иду к двери.

– Как ты встретил Абеля? – спрашиваю я, положив руку на дверную ручку.

– Чистая случайность. Ты его знаешь?

– Немного. Это он отец ребенка?

– По словам Джо, нет. С какой стати?

Меня накрывает волна облегчения вместе со стыдом за то, что я тратила свои мысли на это тогда, когда у нас есть другие, более важные заботы.

В главном здании все еще темно. Я пробираюсь медленно вниз по коридору и уже собираюсь спуститься на нижний этаж, как вдруг раздается грохот.

– Ты делаешь мне больно, – кричит чей-то голос.

Я наклоняюсь осторожно через перила и смотрю сверху на 2 головы. Это Макс и Джо. Она пытается вырваться из его хватки.

– Ваня выделила мне другую комнату. Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

– Ты высмеяла меня, – говорит он вне себя от злости. Джо вся сжимается.

– Позволь мне спать одной, Макс, пожалуйста, – говорит она.

– А как мне узнать, не исчезнешь ли ты завтра снова? Думаешь, я еще хоть раз спущу с тебя глаз? Ты пойдешь со мной!

– Я не твоя собственность, – говорит она. Она вырывает свою руку и отходит назад. На ней тонкая ночная сорочка, на ногах нет обуви.

Ни слова не говоря, Макс отвешивает Джо пощечину. Она лежит, скорчившись на полу.

– Но ты носишь собственность Вани в себе. Это значит, ты принадлежишь Секвойе и мне. Думаешь, я не знаю почему, ты убежала?

Она поднимает взгляд на него и замечает меня, до того как я успеваю нагнуться.

Однако же она меня не выдает, а только протягивает руки, чтобы Макс помог ей подняться.

– Извини, – говорит она. Она кладет руку на грудь Макса, встает на цыпочки и целует его в губы. – Я так боялась. Как продвигаются дела с опытами? Младенцы в порядке?

– Он тебя не хочет. Это чтобы ты знала, – говорит он и хватает ее подбородок большим и указательным пальцем. – Я или никто, Джо.

Она позволяет ему увести себя за руку, предварительно бросив мне предупреждающий взгляд. Как будто это еще было необходимо.

Перед дверью я не обнаруживаю охраны, только пустой стул и рядом на полу стакан. Я незаметно пробираюсь в ночи наружу, обратно в хижину.

– Где ты была, черт побери? – спрашивает Сайлас, в то время как я в полном обмундировании забираюсь в кровать.

Брюс и Мод все еще храпят. Зонг лежит с открытым ртом как покойник. Дориан повернулся ко мне спиной.

– Квинн говорит, что Беа и Джаз в затруднительном положении, – говорю я.

– Джаз еще жива? – спрашивает Сайлас.

– Несколько дней назад была жива.