Текст книги "Побег в Секвойю (ЛП)"

Автор книги: Сара Кроссан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

БЕА

Три кремния, крышка от бутылки, металлическая значок и заколка. Я с бренчанием я роняю их в колодец.

Шесть объектов, но я практически уверена, что мы здесь больше шести дней. Может быть, я пропустила один день. Неужели я столько проспала?

Джаз хочет только спать, больше ничего, и есть тоже больше не хочет.

Я возвращаюсь к ней, опускаю на колени и трогаю ее лоб. Он еще горячее, чем раньше, а для того, чтобы сбить температуру, у меня нет ничего кроме мокрой одежды, которую я кладу ей на лоб.

Я не решаюсь посмотреть на ее ногу. Последний раз она начала опухать. Как долго все будет так? Неделю? Дольше? Или уже слишком поздно?

– Квинн вернулся? – спрашивает она слабым голосом.

Я глажу ее по щеке и стараюсь говорить более спокойно.

– Квинн как всегда задерживается, но он придет. Сконцентрируйся на том, чтобы отдохнуть, – она смотрит на меня вверх и кривит рот, она – ребенок, не идиотка. – Могу я что-нибудь для тебя сделать? – спрашиваю я.

– Еще того лекарства, – она указывает на бутылку с алкоголем, которую я использовала, чтобы заглушить боль.

– У меня есть еще кое-что здесь, – я отламываю кусочек энергетического батончика и пытаюсь просунуть его ей между губ.

Она качает головой, и я хватаю бутылку. Пересилив отвращение, она делает глоток. Алкоголь не очень приятен на вкус, но он успокаивает ее.

Мой взгляд блуждает к источнику, если я пропустила пару дней, нас скоро спасут, наверное.

"Пожалуйста, дорогой Бог или святая земля, или что там еще, что любили люди снаружи, пожалуйста, помоги нам спастись.

Пожалуйста".

КВИНН

После нескольких часов беспокойного сна на рассвете мы отправляемся в сторону Секвойи. Джо и я гребем на одной лодке, а Абель на другой.

Мы боремся с течением и ветром, и уже через час мои руки адски горят, не говоря уже о той руке, которую я поранил вчера.

Мои штаны промокли от дождя и речной воды, и я уже собираюсь высказать все это, когда Абель кричит:

– Там наверху!

Он указывает на набережную, в то время как Джо сигнализирует ему, кивая, что поняла.

Абель причаливает на своей лодке, а затем помогает нам. Джо первая выходит на сушу, потягивается и стонет.

– У меня все болит, – говорит она.

–Я уже было подумал, что один, кто вымотался, – признаюсь я, выбираясь из лодки.

–Ветер слишком сильный. Легче пешком, – сообщает Абель.

Дома здесь меньше, и они меньше пострадали от действий министерств.

– Теперь я снова понимаю, где мы, – говорит Джо. На ее лице я могу прочитать, что Секвойя не далеко, также как и помощь для Джаз и Беа.

Абель прыгает назад в лодку и выбрасывает запасы на набережную.

– Почему вы так далеко от дома? – это первый вопрос, который я задаю им, и если подумать о том, что вообще крутится в моей голове, еще довольно безвредный.

– Я был на задании, – объясняет Абель по-деловому. – Как шпион. Но все пошло не так, как планировалось.

– Ты шпионил в Куполе?

– Для мятежников, но я был в Куполе. Я надеялся добраться в Рощу, но министерство поймало меня и избили меня до полусмерти, – он прикоснулся к лицу и покосился без особых эмоций на мою татуированную мочку уха. – Если бы не началось восстание, я был бы, наверное, мертв. Это был самый настоящий хаос и один высокопоставленный тип отвел меня к задней двери и вытолкнул меня наружу, так как считал, что я задохнусь, – его взгляд падает на Джо, и она улыбается.

Хорошее чувство, что минимум один человек извлек пользу от восстания, и я охотно доверил бы ему, что я в ответе за это. Но слишком много людей потеряли жизни благодаря мне, поэтому я остаюсь безмолвным.

– Я убежала из Секвойи, – неспешно объясняет Джо. – Я искала Рощу, также как Абель, едва он попал наружу. Там мы встретились. Среди руин. Я слышала, что планировала Петра. Мне очень жаль, что она умерла, – я никогда не расскажу ей, что за адской женщиной была Петра.

– И теперь Секвойя остается следующим лучшим вариантом, – говорю я. Почему она убежала?

– Следующим, – исправляет она. – Там есть кислород, есть врачи, и это нужно мне. Когда я вернусь, меня накажут. Из Секвойи никто не уходит. Они не понимают шуток.

– Я согласен, – говорит Абель. Он влезает назад на причал, копается в рюкзаке и вынимает запас белка, который он разламывает и делит среди нас.

– У тебя из-за этого проблема? – спрашиваю я и указываю на живот. Она смотрит на него вниз.

–В какой-то мере.

–Может, пойдем? – кричит Абель.

Мы снова идем быстрым шагом вдоль побережья, по узкой дороге и среди сотни ржавых машин, которые установлены у ворот аккуратными рядами.

Мы двигаемся до широкой улицы, абсолютно свободной: нет никаких фонарных столбов или опрокинутых автобусов. Абель сбавляет шаг, Джо и я медленно следуем за ним.

– Абель – отец ребенка? – спрашиваю я, когда он оказывается вне зоны слышимости.

– Абель? Нет, – она набирает воздух в легкие. – Отец в Секвойе. Он – порядочная свинья.

– Как и большинство отцов, – говорю я.

Джо внезапно останавливается и хватает меня за руку.

– Это не шутка. Если ты спутаешь планы Макса, он убьет тебя.

Она отпускает меня и идет быстрее, чтобы догнать Абеля. Я смотрю им вслед и немного завидую им.

Мне не хватает Беа

ОСКАР

Улица – единая слякоть, украшенная блоками цемента. Осколки стекла и деформированный металлический столб. Я бы сфотографировал эти детали, но сейчас не время для художественных дум.

Едва Джад исчез, я позволил себе насладиться уединенностью. Я еще никогда не был один. Никогда мне не было так хорошо.

И было прекрасно: чувствовать свободу и небо. В Куполе сложно найти уединение от кого-либо, не далее чем на расстояние руки.

Но теперь я уже злоупотребляю этим чувством, хотя я всего один день нахожусь в одиночестве. На самом деле Пустошь не такое уж и мирное место, скорее кладбище.

Нет ничего, кроме человеческих костей, и всюду признаки упадка: разрушающиеся матрасы, помятые чайники, высохшие руки и сморщенные пни.

Смешно пытаться прятаться здесь. Как я смогу дышать здесь, если мой баллон опустеет? Как я должен питаться? С кем говорить? Через несколько месяцев я либо сошел бы с ума, либо бы умер.

Поэтому я ищу Квинна, так как он – мой единственный шанс выжить. Пусть и как второй.

Это будет гораздо лучше, чем смерть.

Это должно быть лучше, чем смерть.

Или все же нет?

АЛИНА

Медсестра, к которой меня послали, выглядит так, будто ее искусственно вытянули, сделав высокой и сухой. Даже ее нос необычно посажен.

Она протягивает мне бокал и три таблетки: белая овальная и две крохотные красные пилюли.

– Глотай, – приказывает она.

– Что это?

– Это настоятельно предписано.

Я пью воду и делаю вид, что выпиваю таблетки, пока тайком сразу убираю их под язык, а затем сразу выплевываю в руку, когда сестра поворачивается. И сую в карман брюк.

– Вот сюда, – говорит она. Я забираюсь на стол и ложусь. Она завязывает резиновую тесьму вокруг руки и подает мне маленький мяч. – Сжимай, – приказывает она.

Она несколько раз хлопает по вене, а затем, прежде чем я успеваю среагировать, втыкает в меня иглу. Я вскакиваю и подавляю крик протеста.

– Перестань дергаться, – зло ругается она, после чего она расслабляет шнур и наполняет ампулу кровью.

Когда она, наконец, наполняет пять полных ампул, она разворачивается. Резиновые подошвы издают отвратительный звук от трения по полу, когда она убирает мою кров в колбах в холодильник. Затем открывает шкаф и достает бутылочку с прозрачной жидкостью.

– А теперь усилитель, – она встряхивает бутылочку, втыкает иглу в крышку и наполняет шприц, затем несколько раз ударяет по нему пальцем.

Она осматривает прозрачную каплю, которая стекает с конца иглы. Это должно быть шприц с эритропоэтином, который повысит количество красных кровяных телец и снизит наше потребление кислорода.

Точная противоположность обязательным прививкам, которые нам делали в Куполе, но для меня у них нет различий. Я не хочу прививаться. Не здесь. И нигде в другом месте тоже.

Я думаю просто отказаться, что не ускользает от внимания медсестры, о чем говорит ее пристальный взгляд поверх очков.

– Какие-то проблемы? – она протирает мою руку спиртом, я закрываю глаза, и она втыкает иглу.

Надеюсь это все, думаю я, опираясь на локти. Но не тут-то было. Улыбаясь, медсестра бросает мне колючее одеяло.

– Сними все ниже пояса и положи это под бедра. Я скоро вернусь, – она закрывает за собой дверь и исчезает.

Я смотрю на одеяло, затем на набор необычных инструментов на столе, встаю и брожу по небольшой лаборатории.

Мысль о том, что кто-то посторонний будет ощупывать нижнюю часть живота, была во всех отношениях унизительной. И дело не только в том, что я боялась того, что медсестра будет на меня глазеть и запихивать в меня какие– то предметы или что-нибудь выскабливать. Мои волосы пахнут так, как будто кого-то на них стошнило. Мои ноги тоже пахли, когда я вчера сняла сапоги. Не хочу даже думать о том, как пахнут остальные части тела.

Я не плакса, но впервые за долгое время я чувствую, что мне щиплет глаза. Я тру их, но это не помогает. Тогда я даю сама себе пощечину. Именно это мне и нужно было.

– Приди в себя, Алина, – говорю я себе.

Я бросаю сапоги в угол комнаты и внимательно смотрю на мои растянутые и влажные носки, которые я не буду снимать. Я вылезаю из штанов и трусов и швыряю их к сапогам.

Дверь открывается. Я запрыгиваю на стол и натягиваю одеяло на ноги.

Медсестра хватает маску с рабочей поверхности и натягивает ее на рот и нос. Это не кислородная маска, а просто защита от возбудителей болезни. В моих и, прежде всего, в ее интересах.

Она садится на табуретку и поправляет установленные на столе пластины.

– Просунь туда ноги и ляг на спину.

– Зачем это? – спрашиваю я. – Анализ крови выдаст вам все, что вы нужно знать. Я переносчик болезни, если вы это имеете в виду. Вы знаете, я из Купола. Там постоянно проводят профилактические обследования. Я чистая.

Медсестра гримасничает.

– Чистой я бы тебя сейчас не назвала. Ложись уже.

Я продолжаю сидеть.

– Зачем это?

Она неодобрительно щелкает языком.

– Может, мне позвать Ваню, чтобы она тебе по буквам продиктовала? Или лучше Макса?

Я трясу головой. Чего доброго они еще захотят присутствовать при осмотре. Нет уж, спасибо.

Я ложусь.

– Подвинь попу вниз до самого края, – говорит медсестра. Она поднимает одеяло и раздвигает мои колени. – Сейчас будет немного давить, – говорит она. Но это – не давление, это – боль, как будто меня разрезали.

Я цепляюсь за край стола и гужу я под нос. "Все в порядке", – успокаиваю я себя. "Это же не убьет тебя".

Через мгновение она снова натягивает одеяло на ноги и освобождает меня от накладок.

– Ты можешь встать.

На шатких ногах я оборачиваю одеяло вокруг бедер, что-то вроде фартука, и опираюсь на рабочую поверхность, зажав голову между локтями. Странное чувство – эта беспомощность, и в тоже время не совсем приятное.

– Заключительный вопрос: начало последнего периода? – она снимает латексные перчатки с рук и бросает их в мусор, пока я спешно натягиваю трусы.

У меня огромное искушение выдать ей что-нибудь, так как ее это совершенно не касается, но я могу так же плохо оценить эти исследования, как и последовательности, которые они хотят получить из результатов. Поэтому я говорю правду.

– Девять дней назад, – я снова натягиваю брюки и сапоги.

Она кивает.

– Как долго длились?

– Шесть дней, – говорю я.

Она записывает дату в старый Pad и открывает дверь.

– Иди в комнату 28. Сначала вниз, первый поворот налево и затем четвертая дверь справа, – зевая, она демонстрирует имеющуюся челюсть. – Тебе нужна тряпка для крови?

– Ах, оставь же меня в покое, – я захлопываю за собой дверь лаборатории и ухожу.

Повернув налево, я чуть было не сталкиваюсь с Максом. Он смотрит на меня свысока, скрестив руки на груди, чтобы похвастаться своими мускулами.

– Закончилось обследование?

Я краснею.

– Да.

Он улыбается сжатыми губами и убирает мне за ухо выбившуюся прядь волос. Я вздрагиваю и ненавижу себя за то, что позволяю ему так легко поставить себя в неловкое положение.

– Ну, значит самое трудное уже позади. Браво за выдержку.

Это сейчас был сарказм или нет? Он гладит мой подбородок, улыбается и уходит прочь. За поясом его брюк торчит пистолет.

А мы отдали наше оружие.

Я всматриваюсь в круглое окно комнаты 28. Внутри стоят письменные столы, а за ними Сайлас, Дориан и Зонг. Я проскальзываю внутрь, и все поворачиваются ко мне.

– Что вы тут делаете? – спрашиваю я.

– Какой– то письменный экзамен, – говорит Сайлас.

– Все же лучше, чем еще одно обследование, – говорит Дориан невозмутимо.

– Я боюсь, что нас прослушивают, – говорит Сайлас.

Зонг поднимается и осматривает стены, цокольные панели и каждый отдельный стол.

– Трудно сказать.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Сайлас. Я сжимаю руки.

– Все хорошо.

– Ты все смогла сыграть?

–Да, вплоть до проглатывания таблеток, – я хлопаю по карману и смотрю в пол. – Не важно, что насчет вас?

Сайлас, Дориан и Зонг обмениваются взглядами.

– Я не знаю, чем именно она тут занимаются, но это не имеет ничего общего с Рощей, – говорит Сайлас. Зонг все еще проверяет под каждым столом и возится с розетками и кислородными коробками.

– Они хотят наши пробы, – продолжает Сайлас.

Моя челюсть падает вниз. Ему не нужно вдаваться в детали, что это должны быть за пробы, можно догадаться без труда ввиду моего обследования.

– Как мы должны предоставить их? – думает вслух Сайлас. – Вот так по команде.

– Я сделал, – добавляет Дориан прямо.

– Что? – спрашивает Сайлас.

– Мы же говорили, что сотрудничаем, итак я сотрудничал, – он потирает нос.

– Сотрудничать? – Сайлас сжимает челюсти, с трудом втягивая воздух. Он интенсивно чешет голову.

–Куда нам идти, если нас выкинут? Петра однажды бросила каждого из нас на несколько недель в клетку. Это сильно отличается? – спрашивает Дориан.

– Медсестра довольно основательно обследовала меня, – бормочу я. При этом я не могу никому смотреть в глаза.

– О, Алина, – стонет Сайлас.

– Это должно быть для кого-нибудь генного теста, – говорю я.

Зонг качает головой.

– Генетическую информацию получают из проб крови и этого им более чем достаточно.

– Чего тогда они хотят? – спрашиваю я.

Зонг делает глубокий вздох через нос.

– Я думаю... мне кажется, они хотят выяснить, насколько мы плодоносны.

БЕА

Во время моего второго путешествия в аптеку я нашла несколько старых таблеток от боли, и теперь даю их Джаз каждые шесть часов, только помогают они или нет, не знаю. Даже во сне она тихо стонет.

– Я умру? – жалобно спрашивает она, когда наконец приходит в себя.

– Что? Глупость, – говорю я, но не совсем правдиво. Собственно, даже если Квинн и сможет найти Секвойю, ему нужно еще вернуться назад, а на это уйдут недели.

И еще больший страх охватывает меня, а надежды тускнеют. Каждый день немного меньше того единственного, что еще помогает мне держаться.

Для моих родителей я не могла больше ничего сделать, а теперь для Джаз.

Я пытаюсь избавиться от воспоминаний их безжизненно лежащих тел, в расплывающейся кровавой луже, когда толпа атаковала сцену.

А я могла только смотреть на матовое стекло старого Ватсона, далеко от того места, где была нужна. По крайней мере, я могла быть сейчас рядом с Джаз, показать силу и ждать, когда не произойдет ужасное или чудо.

Я укладываю голову Джаз на колени и напеваю грустную мелодию, так как никакая веселая не приходит на ум.

Собственно, это должно ее успокоить, но мне это также необходимо, если я не буду напевать, я расплачусь, а Джаз не должна это видеть.

– Ты устала? – спрашивает она и смотрит на меня вверх. Я еще крепче прижимаю ее голову к себе. Она испытывает такую боль, а переживает за меня. – Я постараюсь быть потише, тогда ты сможешь отдохнуть, – говорит она и стискивает зубы.

– Мне не нужно спать, – уверяю я ее. Рукой я глажу ее веснушчатое лицо, а другой хватаюсь за нож, но мои глаза уже горят от истощения. Мои плечи осунулись. Голова такая тяжелая. – Может, только на несколько минут, – говорю я.

– Беа! – настойчивый кашель Джаз вырывает меня из сна, который тут же забываю, когда открываю глаза.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

–Я попыталась пошевелиться. Это была ошибка. Все еще болит, – она сидит и дрожит. Ее руки ледяные.

– Все хорошо. Расслабься, – я выдавливаю таблетку.

Было глупо с моей стороны всю мою жизнь посвятить изучению науки и философии и теории лучшей жизни, когда я могла учиться существованию в настоящем мире.

Если бы Алина была здесь. Она бы знала бы, что делать, и у Джаз наверняка был бы шанс.

Джаз отталкивает меня и вскрикивает. Из ее раны вытекает что-то желтое. Я наклоняюсь вперед, чтобы рассмотреть получше.

– Нет! Смотри-ка! – я следую за ее указательным пальцем от ноги к куче, затем к облицованному полу вокзала до самой дельней точки, где появляется пара сапог.

Юноша.

Я протираю глаза, на случай если сплю. Затем я хватаю нож и подпрыгиваю, оглядываясь при этом вокруг.

Что еще я должна сделать? Если бы не было Джаз, я выронила бы нож и просто убежала бы. Но при данных условиях я просто размахиваю лезвием снова и снова.

– Держись подальше!

– Давай поговорим, – произносит парень. – Я просто хочу поговорить с тобой, – он опускает свой рюкзак и поднимает руки вверх. В одной руке у него пистолет. Джаз в панике вскрикивает. И я тоже.

АЛИНА

Едва мы заканчиваем с тестами и возвращаемся в хижину, как Мод приподнимает свои юбки. Ее колени кровоточат, руки обтянуты тиной.

– Что теперь скажешь, госпожа супермозг?

– Что случилось?

– Что значит «что случилось»? Где вы были весь день? – Мод ударяет меня в бедро, и Брюс быстро оттаскивает ее назад. Но с моими головными болями в мои планы не входил ответный удар.

– Она не имеет к этому отношения, Модди, – говорит Брюс. Мод стягивает сапоги и бросает их об стену, как раз около головы Сайласа.

– Они не проверяли вас? – спрашивает Сайлас, потирая веки.

Мы провели часы в этой грязной комнате, где нас проверяли на знания по математике, естествознания и логике, нам нужно было заполнить анкету, в которой указывали наши таланты и хобби. Никто из нас не показывал особенной энергии.

Брюс сидит на своей кровати и оттирает свои босые ноги от грязи.

– Едва вы ушли, мы натянули перчатки и копали, – говорит он.

– Никаких медицинских тестов? – спрашивает Дориан.

– Конечно, нет. Нет, если мои предположения верны, – говорит Зонг. Я хочу, чтобы он был неправ насчет плодородности, но как еще объяснить эти интимные исследования?

– Что они хотят знать? Что здесь происходит? – пищит Мод. – Я не хочу вкалывать на них. Жить как Извергнутый не просто, но, по крайней мере, тобой никто не командует.

Даже не постучав, Макс открывает дверь. Из-за падающего света виден только его выступающий силуэт.

– Ужин, – объявляет он заходя.

– Они оба измотаны, – говорю я, указывая жестом на Мод и Брюса. – Почему вы заставили их так надрываться? Они должны были медитировать и учиться приспосабливаться к низкому уровню кислорода. Вы хотите убить их?

Макс щурит глаза.

– Если бы мы хотели их убить, мы бы заставили их копать себе могилу, а не грядки.

Сайлас дергает меня за пуловер, чтобы предупредительно вернуть меня назад. Макс триумфально кивает и уходит.

– Я думаю, нам нужно поискать другое место для жизни, – предлагает Сайлас.

– Ты думаешь, что они дадут нам просто уйти, когда мы только пришли? Петра тоже не допустила бы этого.

Зонг делает глубокий вдох в кислородной коробке.

– И здесь отличная крепость. Они заново все построили, используя гальку и горную породу. Она может продержаться, – он стучит костяшками пальца по стене хижины, чтобы продемонстрировать ее стабильность.

– Знаете, что смешно? – говорит Брюс. – У них совершенно нет деревьев. Мы пересекли сегодня всю территорию вдоль поперек, в пять часов утра и ничего.

– Ни одного деревца? – спрашиваю я. В этом же нет никакого смысла. – Возможно, вы просто не видели их.

–Конечно. Дубы, Ольху и другие виды так легко не заметить, – иронизирует Мод.

– Может быть, они боятся, что деревья привлекут внимание министерства, – говорит Дориан и застегивает куртку.

– Откуда тогда берется воздух? – спрашивает Зонг.

– Теплица, – говорит Мод. – Убийственная вещь, за соседним зданием. Несколько маленьких деревьев. Яблони, груши в ряд. И много овощей. И кусты помидоров.

–Они вряд ли производят достаточно, – говорю я. Весь смысл нашего мятежа против министерства заключается в том, чтобы вернуть земле прежнее состояние. Хоть этот проект и займет тысячелетия, но мы должны с чего-то начать.

– Я предлагаю отложить дискуссию, пойдемте уже есть, – говорит Дориан. – Они уже определенно ждут.

Мы все киваем, соглашаясь. Теперь не время бросаться в глаза.

Кирпичные строения по-новому сооружались из старых стройматериалов. Мы заходим, как и все остальные, и ищем места в конце длинного стола, как можно дальше от площадки.

На столах нет ничего кроме бокалов и графинов с водой, но когда мы садимся, качающиеся двери распахиваются и служащие выносят сервированные подносы. Остальное остается за нами.

Другие становятся парами в очередь и получают свои законные сидячие места.

Я хочу уже встать, спеша быть послушной, когда молодой человек с копной кудрей подсаживается ко мне, а затем и несколько девушек.

– Я вижу, что вы нашли стол для лузеров, —с меется парень. – Я – Терри, – он протягивает мне руку. – Вы можете снять маски. Здесь есть дополнительный воздух, чтобы было удобно есть.

– Алина, – я снимаю маску и пожимаю его руку.

Напротив меня сидит девушка с тонкими бровями и холодно-синими глазами, которая представляется как Урен. Вокруг ее головы тесно намотан черный платок, который полностью скрывает ее волосы.

– Такого еще не было, чтобы к нам пришла целая группа. Всегда были только одиночки. Ходит слух, что Роща была разрушена. Правда ли это? Как вы думаете, придут ли другие? – спрашивает она.

Мод перегибается через стол и хватает кусок пирога с тарелки. Терри предусмотрительно наполняет все бокалы для воды.

– Я сомневаюсь в этом, – говорит Сайлас. – Они все мертвы.

– О, – Урен опустошает ее бокал за один присест и подает его Терри, чтобы тот его снова наполнил. – Министерство хочет убить всех нас, что ли? Если бы спросили меня, то я бы ответила, что мы должны были бы сначала убить их, – взгляд Урен пересекся с моим. Терри и другие кивают, и я соглашаюсь. Если бы была возможность уничтожить министерство, я была бы очень в этом заинтересована.

С появлением Вани и Макса в столовой повисает молчание, и все поднимаются. Ваня занимает свое место в середине площадки, Макс рядом с ней.

Он ищет мой взгляд по всему помещению и подмигивает мне. Я намеренно не смотрю на него и концентрируюсь только на Ване.

– За жизнь! – выкрикивает она. Под общее ликование распределяются последние подносы.

– Мы еще не сказали спасибо, – говорит Зонг. Его тарелка нетронута. Вместо этого он пристально смотрит на остальных, которые уже давно начали.

– Просто ешь, – говорит Сайлас.

– Я не могу дважды за день не сказать спасибо... или, по крайней мере, напомнить, – говорит Зонг.

– Что он имеет в виду? – спрашивает Урен, любезно выставив напоказ содержимое полного рта.

Он думает, что мы должны осознать, откуда пришла еда, но мне это кажется не такой уж веской причиной для неприятного чувства.

– Ты же знаешь, что никто из нас не забыл Холли, – говорю я ему.

Я кладу ладонь на его руку и осторожно провожу по ней. После исчезновения Абеля никто не сделал этого для меня, и мне очень этого не хватало этого маленького жеста тесной связи.

– Зонг прав, – мягко говорит Сайлас. – Мы должны придерживаться наших традиций.

– Мы благодарим землю, – говорит Зонг. Я откладываю столовые приборы, Сайлас и Дориан делают то же самое. Терри и Урен молча наблюдают. – Мы благодарим воду. Мы благодарим растения, деревья и корни. Листья. Фрукты и цветы. Мы благодарим наших попутчиков. Мы благодарим души тех, кто умер для нас. От имени земли мы предлагаем свои услуги в ваше расположение и преданность. Мы приветствуем, – я складываю ладони на уровне сердца и наклоняю голову.

– Да будет так, – заканчиваем мы хором.

– Это Вуду, или что? – смеется Урен.

– Мы просто снова доводим до нашего сознания то, что природа могущественнее, чем мы, – объясняет Дориан.

Терри вытирает рот тыльной стороной руки.

– Но человечество стоит в самом центре, – нас трудно назвать человечеством.

– Вы уже знаете вашего партнера? – спрашивает Урен. Она облизывает губы.

– Урен, – шипит Терри как раз в тот момент, когда начинают шуметь на другом конце стола, и Ваня начинает махать и кричать.

– Охрана к воротам!

Все с испугом смотрят по сторонам.

Макс спрыгивает с площадки.

– Солдаты! – приказывает он. – К оружию! – он мчится мимо нашего стола к двери.

Пятьдесят мужчин с трудом поднимаются на ноги и галопом бегут позади него.

– Что там случилось? – спрашивает Сайлас, вскакивая.

– Кажется, у нас еще гости, – говорит Терри.