Текст книги "Побег в Секвойю (ЛП)"

Автор книги: Сара Кроссан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. «ВОЗВРАЩЕНИЕ»

ОСКАР

Спортзал заполнен новобранцами. Они худые, с кругами под глазами. Тем не менее, их минимум 50, и как бы ни были ослаблены их тела, они выглядят полными решимости.

– Еще круг, вперед! – кричит Джад в мегафон, и они начинают взбираться по канату, прыгать через коня для прыжков или бегать кругами по спортивным дорожкам.

Джад увидел, что я здесь и подошел ко мне.

– Не так уж и плохо, да?– говорит он. Он выглядит гордым, и на это у него есть причины. Я почти не верю своим глазам.

– И ты все это организовал за несколько дней? – спрашиваю я, когда один из второсортных проносится мимо нас. Проносится!

– Они сами себя организовали, – говорит он. – Видишь вон ту? – Его взгляд останавливается на девушке с косой, балансирующей на гимнастическом бревне.

– И что с ней? – спрашиваю я.

– Впервые держала оружие в руках и сразу же попала в яблочко. Я думал, у нее рука сорвалась, но она тут же еще три раза добавила.

Я смеюсь.

– Наверняка она уже давно у повстанцев, просто ей как-то удавалось не выделяться.

Джад кивает.

– Слышно что-нибудь новое о Квинне и его друзьях?

– К сожалению, ничего, – говорю я. Парень пробегает мимо нас и Джад хлопает в ладоши.

– Отличный результат!

– Когда они могут начинать?

– Надеюсь скоро, я не могу и дальше прятать повстанцев у меня в мастерской. Это только вопрос времени, до тех пор, как Ниам что-нибудь пронюхает.

Он вздыхает.

– Обычно первичная подготовка длится 6 месяцев. Мне пришлось все сделать в сжатые сроки, за 4 недели.

– Это все равно слишком долго.

– К чему спешка?

Я ничего не рассказывал Джаду о мятежниках в моей мастерской. Он бы с ума сошел, если бы узнал, что я пошел на такой риск. Я должен не допустить того, что он испугается и бросит нас. Но постепенно он должен понимать, что дело не терпит отлагательства. Он должен нести свою ответственность.

– Можешь сделать паузу на полчаса? Хочу тебе кое-что показать.

Он смотрит на настенные часы.

– Следующий блок занятий начнется в восемь, затем в десять, и так до полуночи.

– Только 15 минут, – говорю я. Джад сверяется со своим Pad.

– 10 минут, – говорит он. – Еще один круг, затем поменяетесь, – поручает он солдатам.

Никто не стонет или еще как– то выражает недовольство, наоборот, они улыбаются, довольные тем, что могут выложиться до предела.

Я стучу несколько раз в дверь мастерской и открываю. Беа стоит спокойно, обхватив себя руками. Джад смотрит сначала на нее, затем на людей, сидящих на полу, на стол, заваленный белковыми батончиками и графинами и водой, и на гору кислородных баллонов в углу.

– Что это тут такое? – его челюстные мускулы сжимаются. – Ты же не...я думал, они живут на улице.

– У нас больше нет мест, – объясняю я ему. Только вчера Олд Ватсон притащил пятерых новых беженцев. Мастерская трещит по швам, но конца и края не видно.

– Так сказать под носом у Ниам? Ты прямо-таки напрашиваешься, чтобы они тебя схватили, а за тобой и всех нас на очереди. – Несколько человек медитируют на своих спальных мешках.

– Харриет готовит нас, как только может, – говорит Беа. – Мы делаем наклоны туловища, отжимания, йогу, и медитацию. Я уже ощущаю себя за эти несколько дней в хорошей спортивной форме. Если бы мы еще могли здесь внутри немного разрядить воздух.

Джад поджимает губы, как будто пытается сдержать какое-то гадкое замечание.

– Машина ждет. Мне нужно возвращаться. – Он убегает вниз по ступеням.

– Ты его спросил? – хочет знать Беа. Я качаю головой, и Беа прогоняет меня из комнаты следом за ним.

Когда я спустился, Джада уже не было видно. Я успеваю поймать его до того, как он садится во внедорожник.

– Хватит, чаша переполнилась! Они нас повесят, гарантировано. Не надо было мне во все это ввязываться, – говорит он и падает на заднее сиденье.

Я просовываю голову в окно.

– Ты должен быстрее обучить их.

– Я делаю, что могу, – Он потирает виски.

– Ты можешь спрятать у себя несколько человек? – шепчу я, одним глазом поглядывая на водителя.

Джад смеется и ударяет себя рукой по бедру.

– Ты это не всерьез. – Он запинается. – Нет, ты это как раз таки серьезно. – Он трясется от смеха, до тех пор, пока смех не переходит в кашель. Когда он наконец успокаивается, его лицо каменеет. – Девушка не любит тебя. В случае если это была причина, конечно. Если ты думаешь таким образом заполучить ее, то у тебя ничего не выйдет. Я знаю ее с детства, для нее всегда существовал только Квинн. И наоборот. Не то, чтобы мне это нравилось, но, тем не менее, это так. – Он вызывающе смотрит на меня. И это справедливый вопрос. Все дело в Беа и в пылающих чувствах, которые я к ней испытываю?

Это правда, что она пробуждает во мне желание стать лучше и бороться за лучший мир. Я думаю о ее серьезном круглом лице, обрамленном черными волосами. Она красивая, умная, смелая и сердечная. Но Джад прав, я не тот, кого она хочет. Наверно поэтому я никогда не позволял себе чувствовать к ней симпатию. Я знал, насколько это было бы безнадежно, а безнадежно любить я не хочу.

– Уже давно надо было что-то предпринять против министерства. Беа открыла мне глаза.

Джад трет глаза.

– У меня есть гараж на две машины, но если там будет стоять внедорожник, останется не так много места, – говорит он.

– Могу я передать тебе 10 человек?

– Можешь дать мне 8. Но мы должны это сделать ночью. Не хочу, чтобы Синтия о чем-нибудь узнала. Ей скоро рожать.

– Завтра, – говорю я.

Джуд наклоняется и стучит по стеклу между задним сидением и водителем.

– Увези меня отсюда, – говорит он.

АЛИНА

Так как Абель лучше всех знает местность, то в последние 3 дня он идет во главе нашего отряда, чтобы найти самую безопасную дорогу через обрывы и реки. Все остальные разделились на маленькие группы. Мы регулярно пересчитываем нас, чтобы никого не забыть на обочине.

После побега из Секвойи мы шли по дорогам и полям. Час за часом, как нам казалось, но сбавлять темп мы не собирались, ни тогда, когда учредители ослабевали, ни тогда, когда самые плохо обеспеченные кислородом среди нас были вынуждены сильнее подкручивать регулятор. Только когда дети начали плакать, мы сделали паузу на обед.

Мы сидим между покрытыми мхом обломками скалы на краю обледеневшего озера и практически не разговариваем. При малейшем подозрительном шуме, мы в два счета готовы двинуться в путь. Ночь такая темная, что не видно ни зги. Как только встанет солнце, мы двинемся дальше.

– Что это было? – шепчу я. Мне неспокойно, малейший хруст заставляет меня в испуге вскакивать. Когда министерство преследовало меня, мне тоже было страшно, но тогда у врага не было лица. Сейчас же, нет ничего страшнее, чем быть выслеженной Максом.

Мод перестает размешивать сухое молоко в воде и щелкает языком.

– Я ничего не слышу, кроме желудков бедных детишек. И моего тоже. Что-нибудь осталось для взрослых? – Она достает ложку из чашки, облизывает ее и морщится. Лили, ребенок, которого я несла, больше не хочет, чтобы я ее качала, она начинает беспокойно вертеться и тянуться ручками к Мод. Мод сажает Лили на колени и энергично засовывает ей ложку в рот. – Тсс, крошка, – успокаивающе говорит она.

У меня самой живот подвело от голода, при этом у меня остался всего один белковый батончик. Я отламываю маленький кусочек и даю его Мод. Она тут же с ним расправляется. Остатки я отдаю Джо. Она смотрит на батончик, опустив глаза, и начинает плакать. У нее более чем достаточно причин, чтобы поплакать, поэтому я тактично игнорирую ее плач и иду к Сайласу, сидящему в раздумьях над картой. Он сам вызвался быть планировщиком маршрута, так что никто из нас не встревает и не мешает ему, даже Дориан, чье самообладание между тем висит на тонком волоске.

– У нас больше нечего есть, – сообщаю я ему. Изобилия у нас с самого начала не было, но постепенно ситуация начинает действительно внушать опасения.

Сайлас указывает на точку на карте.

– Самое большее один день, – говорит он. – Я на 99% уверен, что мы найдем там солнечные дыхательные приборы. Мы можем оставить там остальных, а сами двинемся к Куполу.

– Супер, Сайлас, но ты об этом уже вчера говорил. – Он снова погружается в карту. – Сайлас? – я толкаю его, и он поднимает взгляд. Его глаза впали, такое чувство, что он не в себе, как будто не воспринимает меня. Он старше и выносливее меня, я всегда смотрела на него с восхищением, но иногда я забываю, что, в конечном счете, он такой же ранимый, как и любой другой.

– Ты хоть сколько-нибудь спал после Секвойи? – спрашиваю я.

Он поворачивается к Зонгу, который сидит, облокотившись о скалу, с ребенком на коленях. Девочка, примерно восьми лет, помогающая Мод тащить наши запасы, спит, положив голову ему на плечо.

– Думаешь, можно будет как-нибудь перекачать воздух из солнечных приборов в кислородные баллоны?

– Не совсем невозможно, – устало бормочет Зонг. Находиться в бегах само по себе тяжело, но тащить с собой еще и детей просто доканывает. Зонг проверяет вентиль дыхательного прибора малышки и кладет ей руку на грудь, чтобы проконтролировать дыхание.

Теперь Брюс занялся размешиванием молока, в то время как Мод тормошит детей. Я подхожу к нему.

– Брюс... как ты перебивался, будучи извергнутым? Чем ты питался?

Он стучит ложкой по чашке.

– Н-да, для ягод сейчас еще холодно, но если у нас получится вернуться в город, то можем поискать несколько не разграбленных домов. Там очень много запасов,– бормочет он. Он притягивает меня ближе. – Слушай-ка, я уже обговорил все с Мод. Если будет совсем плохо, по-настоящему плохо, то вы можете обглодать мои старые кости. – Он улыбается, но когда я пытаюсь отстраниться, он не отпускает мою руку. – Я серьезно, Алина. – Другой рукой он показывает жест, означающий перерезание горла.

Я зажимаю рот рукой, чтобы подавить рвотный рефлекс. Брюс, смеясь, хлопает меня по спине, хотя я не понимаю, что смешного было в его словах, моих чувствах, да и вообще во всем этом чертовом бедственном положении, в котором мы находимся.

– Пусти меня, – я отталкиваю его. – И если ты еще раз скажешь нечто подобное, я сломаю тебе нос.

Я ухожу.

Хочу побыть одна.

Дети поели и все без исключения заснули, так же как и учредители. Оставшиеся сидят в кругу, чтобы было теплее. Квинн теснится рядом со мной. Удивительным образом мне приятно сидеть рядом с ним так близко. Он подставляет воздуховыпускное отверстие к моему уху.

– Мы должны рассказать им о планах Вани,– говорит он.

Я киваю. Он скрывал это несколько дней, но сейчас, когда город уже близко, волнение за Беа возрастает. И если Кьярис права, то мы все должны волноваться: Купол скоро превратится в братскую могилу.

– Если мы хоть кого-то хотим спасти, нам нужно разделиться. С детьми мы движемся слишком медленно. – Это не бессердечие с его стороны, без детей он бы мог уже 3 раза исчезнуть так, что поминай, как звали. И он прав, у Вани есть Цып, она могла бы уже давно быть в Куполе. К чему был бы тогда весь этот бунт?

Я с трудом поднимаюсь.

– Надо спросить группу, – говорю я.

– Я собираюсь завтра в Купол, Алина. Надеюсь в компании, но, в крайнем случае, пойду один.

– Ты не пойдешь один, – заверяю я его. – Слушайте все, – громко говорю я и быстро рассказываю всем о надвигающейся на Купол опасности и посвящаю всех в сумасшедший план Вани полностью прекратить обеспечение кислородом.

– И ты скрыла это от нас? – возмущено кричит Сайлас. Но, по крайней мере, он знал половину правды. Зонг, Дориан, Мод и Брюс до сих пор абсолютно ничего не знали. Я просто подумала, что у них и так достаточно проблем. К тому же ярость Сайласа сейчас уже также ничего не даст.

– Ты можешь как-нибудь в другой раз на нее наброситься. Сегодня мы говорим о том, что нужно предпринять, – говорит Квинн. Говоря это, он нисколько не похож на того парня, с которым я познакомилась две недели назад. У него появились стержень и цель в жизни.

Дориан язвительно ухмыляется.

– О да, давайте подумаем... как нам сначала спасти собственные жизни и жизни целого выводка детей, потом присоединиться к восстанию мятежников, ну и наконец, помешать Ваниной вооруженной милиции с помпой отправить Купол в преисподнюю, вместе со всеми жителями.

Я поднимаю булыжник и бросаю его в сторону Дориана. Его сарказм нужен сейчас в последнюю очередь. Речь идет о человеческих жизнях.

– Кто его кинул? – спрашивает он, потирая лоб.

– Жалко, что не я. Лучше заткнись, заспанный болтун, – ворчит Мод. – Я и Брюс знаем, как нам вытащить детей, у нас есть карта, чтобы найти воздух. Идите, спасайте мир, спасайте Беа, – говорит она.

Зонг поднимает руку.

– У нас нечего есть, почти нет кислорода и только одно оружие на всех. Я не представляю, как мы кого-то можем спасти.

– Мы должны, прежде всего, их предупредить. Давайте, пожалуйста, не будем забывать, что речь идет о тысячах человеческих жизнях, – говорю я.

– Большинство из этих людей второсортные. Это ваши люди, – добавляет Квинн.

– Как мы можем предупредить министерство, так, чтобы они нас не прикончили? – тихо спрашивает Абель, все еще делая вид, что впервые слышит о плане Вани. Если бы у меня было достаточно энергии, я бы поставила его на место. Если знала Джо, значит, знал и он тоже. Но сейчас тратить на это силы пока ни к чему.

– Я поговорю с отцом, – говорит Квинн. – Он на нашей стороне.

– А что, если это не так? Ты же видел, что он натворил в Роще. Что, если Беа ошибается относительно него и Оскара Кнавери?

– Тогда меня ,может быть, арестуют. Но, тем не менее, мой отец будет в курсе, он будет, по крайней мере, предупрежден, ничего не теряя.

– Я иду с Квинном, – говорю я. Ребенок на руках у Мод хныкает. Она пихает ему мизинец в рот, что, видимо, успокаивает младенца.

– Я тоже пойду с вами, – говорит Сайлас. – А вы, остальные, помогите Мод и Брюсу найти дыхательные приборы и сохранить жизни других. Вам придется каждому тащить по два ребенка.

– Без проблем, – говорит Зонг.

– Тогда все ясно, – говорит Сайлас. – А сейчас давайте немного поспим. С рассветом мы отправимся в путь.

Я иду к группе учредителей в поисках Лили, когда меня останавливает Абель.

– Министерство вряд ли примет тебя с распростертыми объятиями. Что, если Макс поймает тебя перед границей? – Я внимательно смотрю в глаза Абелю и спрашиваю себя, что я когда-то в нем нашла. Его поведение граничит с трусостью.

– Макс отомстит тебе, – говорит Джо. Во время всего путешествия она почти не проронила ни слова, но если ей по какой-то теме есть, что сказать, то это тема мстительности Макса.

– Нет, если я первая ему отомщу, – говорю я. На самом деле это чистое хвастовство, я готова в штаны наложить от страха. Рисковать – это конечно хорошо, но не с такими шансами на успех. Если так и дальше пойдет, как сейчас, то через несколько недель мы все останемся в прошлом.

И я не могу избавиться от мысли, что буду играть главную роль в нашей гибели.

ОСКАР

После второго дня, как правая рука Джада по подбору новобранцев, я полностью выжат. Вечером я хочу только поесть и затем сбегать к Беа, но когда я прихожу домой, Ниам бродит по кухне. У плиты на меня смотрит Венди взглядом, который я не успеваю идентифицировать, прежде чем Ниам бросается на меня.

– Все хорошо? – спрашиваю я.

– Нет, так не скажешь, – Ниам бросает мне мой Pad, который держала в руке.

– Ты пыталась дозвониться мне? Я, к сожалению, забыл его, – я бросил на него быстрый взгляд. Каким-то образом она смогла залезть в мои данные. Но что она могла найти? Я не посылал ни каверзных сообщений, ни с кем не контактировал, с кем не нужно. Я был крайне осторожен. – Как ты его вскрыла?

– У тебя уже очень долгое время один пароль, Оскар. Пикассо. Кроме того, это не вопрос. Вопрос в том, что делает фотография Беа Виткрафт в твоем Pad?

Я застываю. Дерьмо. На вокзале я сделал фото Беа, а она еще считала, что я должен ее удалить. Почему я просто не удалил его?

Венди дико мешает что-то в кастрюле.

– Хочет кто-нибудь кусочек? – спрашивает она.

– Итак? – спрашивает Ниам требовательно.

Я делаю шаг назад, открываю папку с фото на Pad и перелистываю картинки так беспечно, насколько возможно.

– Странно. Вероятно, еще со школы.

Ниам отнимает у меня Pad и увеличивает фото. Можно отчетливо узнать возбужденное лицо Беа, также как оранжево-красный закат солнца и пришедшее в упадок здание на заднем фото. – Я проверила дату и место. Ты сделал это в Пустоши. Прибереги свою ложь. Ты встретился с Беа? – я пристально смотрю на фото Беа и не говорю ни слова. Если я буду казаться тронутым, вероятно, она просто оставит это? – Итак, ты встретил ее? – спрашивает Ниам. – И вместо того, чтобы застрелить ее, ты фотографируешь ее. Что здесь вообще происходит?

– Да, я встретил ее. Но она больше не представляет угрозы. Она живет как Извергнутая и умрет там, снаружи. Я не смог просто так застрелить ее, Ниам. Я просто не смог. А ты смогла бы?

Конечно, я говорил риторически, так как я едва ли мог подумать, что Ниам могла бы убить кого-нибудь, она тыкает пальцем в лицо Беа на фото.

– Умереть должен каждый, кто участвовал в восстании и виновен в смерти папы. Если представится возможность, я застрелю ее, – ее лицо – стальная маска.

– Ужин? – спрашивает Венди. Она дрожит всем телом и у нее есть на то основания.

Я должен вывести Беа и других отсюда и лучше бы я сделал это вчера, чем сегодня. Если Ниам узнает, с кем она живет здесь под крышей, тогда мы подставим всех.

БЕА

Прошла уже неделя, с тех пор как мы теснимся в мастерской Оскара. Медленно, но верно ситуация ухудшается. Неделя без душа. Ведро с водой, тайно пронесенное Венди в мастерскую, тут же превращается в коричневую бурду. В воздухе стоит ужасный запах. Любой разговор превращается в дебаты, а Харриет и Гидеон постоянно вынуждены выступать посредниками в ссорах по поводу спальных мест.

Оскар сегодня запаздывает, но когда он, наконец, появляется, то выясняется, что ему снова нужно уходить.

– Все в порядке? – спрашиваю я.

– Ниам хочет ненадолго сходить выпить коктейль. Я не могу остаться, – говорит он, при этом не глядя мне в лицо. Скрывает ли он что-то?

– Одна из девушек больна. Она весь день никого не подпускает к ведру, – говорю я.

– Гидеон мне рассказал. Позже я попытаюсь принести медикамент.

– Спасибо. Я переживаю за нее. – Я удостоверилась, что никто не подслушивает. – Могу я быстренько принять душ? – спрашиваю я. Он смотрит на меня и чувствует неловкость

– Внизу?

– Мне надо ненадолго выйти, – признаюсь я.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Пожалуйста, – умоляю я. Я не могу больше подавлять отчаяние в моем голосе.

Он выглядывает на лестницу, затем похлопывает указательным пальцем по подбородку.

– У меня в спальне есть отдельная ванная комната, – говорит он.

– Отлично.

Его комната больше, чем квартира моих родителей. На одной из стен красуется огромный телевизор. Напротив стоят диваны с креслами, а в другом углу – громадная кровать. В ванной комнате есть большой душ, гидромассажная ванна и двойной умывальник. Эта экстравагантность возмущает меня, она совсем не подходит Оскару. Но так уж он живет.

– Полотенца в шкафу, – говорит он.

Я быстро принимаю горячий душ. Выйдя из ванной, я вижу Оскара, сидящего на кровати и роющегося в прикроватной тумбочке. Он подзывает меня.

– У меня есть кое-что для тебя, – говорит он. Я опускаюсь на кровать рядом с ним, и он протягивает мне отпечатанную фотографию меня и моих родителей. Я провожу пальцем по их лицам. Милая, изнуренная улыбка моей матери, щетинистый подбородок моего отца, их изношенная, плохо сидящая одежда. Я прижимаю фото к груди.

– Откуда это у тебя? – спрашиваю я. Украдкой я вытираю слезы.

– Я был в вашей старой квартире некоторое время, – говорит он.

– Ты постоянно меня удивляешь, – говорю я. Он не только как человек лучше, чем я могла себе представить, но еще и мой друг.

– Я искал также фотографию Квинна, но не нашел. А рыться и дальше в твоих вещах мне не хотелось.

Я закрываю глаза, чтобы представить Квинна, как вдруг кто-то нажимает на ручку двери. Оскар бросается на меня, кидает меня на кровать и закрывает меня своим телом. Он прижимается лицом к моему лицу. Инстинктивно я хочу его сбросить, но понимаю, что это для моей же защиты.

– Оскар, мы должны...

Это Ниам.

– Оскар? – Она смеется. – Этого я от тебя совсем не ожидала.

– Тебя не учили стучаться? Исчезни, – кричит он.

Я зарываюсь лицом в подушку, и вскоре дверь закрывается.

– Она ушла. – Когда он закрывает дверь на ключ, я сажусь и демонстративно вытираю рот рукавом. Неужели не было никакого другого способа спрятать меня от Ниам?

– Извини, – говорит он.

– Почему ты не закрылся?

Оскар садится рядом со мной на кровать и поворачивает меня к себе.

– Я же попросил прощения. И я не один из тех. Не в этом дело.

– Я знаю, – говорю я. Но все-таки меня это встревожило.

– Ты не можешь выйти отсюда, пока она не заснет, – говорит он. Я киваю, и он улыбается. Он протягивает мне пульт и встает.

– Пока можешь посмотреть какую-нибудь ерунду. Я принесу нам чего-нибудь выпить.– Он подходит к двери. – И закрой за мной.

Закрыв дверь, я беру фото с прикроватной тумбочки. Девушка на фотографии улыбается, думает, что все возможно. Девушка выглядит как я, но она мертва. Может быть, даже это и к лучшему, потому что в этом мире востребованы другие девушки. Девушки, которые не перекладывают ответственность за свою судьбу на других.

Я подхожу к двери и выглядываю наружу. Хрустальная люстра в коридоре безжалостно освещает каждый уголок. Затаив дыхание, я прислушиваюсь, нет ли поблизости Ниам. Убедившись, что все спокойно, я на цыпочках пробираюсь к лестнице. Первая ступенька скрипит, я перекладываю как можно больше веса на руки, которыми держусь за перила, и выжидаю. Всё тихо. Я делаю еще один шаг, затем другой, медленно крадусь вверх по лестнице.

Добравшись до двери, я осторожно стучусь. Никто не реагирует. Я пробую еще раз. Они что все спят?.У подножия лестницы вдруг появляется Оскар с бутылкой в руке.

– Что ты делаешь? – шепчет он. Я отмахиваюсь от него, в ярости от того, что он шел следом за мной, и стучу в последний раз. На этот раз дверь мастерской открывается, передо мной стоит улыбающийся мужчина. Я смотрю вниз на Оскара. Это была его заслуга? Поэтому он хотел удержать меня в своей комнате?

Сейчас уже поздно задавать такие вопросы. Жирная, потная рука затаскивает меня внутрь и бросает на пол.

Все стоят с поднятыми руками на другой стороне мастерской. Группа солдат направляет оружие на повстанцев, как команда, приводящая в исполнение приговор о расстреле. Некоторые из подростков тихонько всхлипывают. Меня тащат за ноги по комнате. Харриет ловит мой взгляд и хочет мне что-то сообщить, но я ее не понимаю. Высокий, худой мужчина смеется.

Я узнаю его по описанию Оскара: Ланс Вин, новый президент Купола. Из-за его спины вперед выходит Ниам. В руках она держит небольшой пистолет и направляет его прямо на меня, готовая в любую минуту нажать на курок.

– Беа Виткрафт? – спрашивает она. Поначалу она кажется приятно удивленной, но когда в ее голове выстраивается связь между сценой в спальне Оскара и моим присутствием и она складывает одно к одному, у нее глаза вылезают на лоб от удивления.

Вин потирает руки, как будто в предвкушении большого банкета.

– Чем дальше, тем лучше, – ликует он.

Ниам некоторое время стоит, просто уставившись на меня, затем берет себя в руки, качает головой, и идет к стопе одеял. Кончиками пальцев она поднимает одно из них, держит его на вытянутой руке перед собой и задумчиво смотрит на него.

– Это одеяло Венди, мне кажется. – Не очень убедительное представление.

Вин чешет подбородок.

– Разве сканирование отпечатков пальцев не настроено исключительно на твою компьютерную программу? – Только идиот не заметит, что Оскар вовлечен в это дело. Но Ниам не идиотка, ей понадобилось несколько секунд, чтобы придумать отговорку.

– Венди везде входит и выходит, как хочет, господин президент, – говорит она. Она лжет.

Солдаты толкают мятежников дулами винтовок по направлению к лестнице, где они должны встать в одну шеренгу. Но меня они оставляют на месте. Я поднимаюсь и прислоняюсь к стене мастерской.

Дверь открывается и входит Оскар. Солдат направляет на него винтовку.

– Что за..., – ругается Оскар. Он машет солдату, держащему его на прицеле. – Опустите оружие и скажите мне, что за игра тут ведется. – Президент выглядит невозмутимым, зато Ниам стоит как в воду опущенная. Никто толком не знает, как вести себя с Оскаром, что в свою очередь доказывает мне, что он не причастен к этой облаве. Я бы действительно не поверила, что он мог бы нас предать. Нет.

– На этой неделе Венди около двадцати раз поднималась и спускалась по лестнице. А когда тебя не было, я слышала, как кто-то чихал, – лепечет Ниам в бессмысленной попытке искупить вину за предательство собственного брата. – Я это и хотела тебе сказать, когда зашла в твою комнату, – говорит она, косясь на меня.

Оскар подходит ко мне и поворачивает меня лицом к свету.

– Беа Виткрафт? – спрашивает он.

Ниам смотрит на Оскара и на меня и зажимает рот рукой.

– Что нам с ней делать? – спрашивает она сквозь пальцы. – Она так запросто бродила по нашему дому, могла бы убить нас в наших же кроватях.

– Обвинить в государственной измене, – спокойно говорит Оскар, все еще глядя на меня. Надеюсь, он знает, что делает.

– Если ее признают виновной, ей грозит смертная казнь, – говорит президент. Он держится в стороне, только наблюдает. Оскар не подает виду, так же как и мятежники. Если бы я его не знала, то подумала бы, что он бросает меня в беде.

У Вина дергаются уголки губ.

– То, что мы схватили их в твоей мастерской, создает не очень радужную картинку, дорогой Оскар. Но если ты готов, послать этих выводков на смерть, то министерству будет гораздо легче поверить в твою непричастность к этому делу. – Он разводит руками, охватывая все помещение.

– Арестуйте меня, если я, по вашему мнению, замешан в этом. Я с радостью отвечу на ваши вопросы, – говорит Оскар с необъяснимым выражением лица.

Ниам смотрит на солдат.

– Идите в соседний дом и арестуйте нашу служанку. – Солдаты смотрят на президента, он кивает им. Ниам несет вздор дальше. – И уберите этих КРЫС из моего дома. – От истерики у нее почти срывается голос.

Женщина-солдат связывает мне руки кабелем и приставляет ко мне холодное дуло своей винтовки, чтобы отвести меня следом за другими мятежниками вниз по лестнице. Неожиданно я обнаруживаю Ниам рядом с собой. Она хватает меня за руку и резко разворачивает.

– Ты поплатишься за то, что случилось с моим отцом, – злится она и толкает меня на последних ступенях вниз. Я приземляюсь на лицо и чувствую на губах вкус крови. Я перекатываюсь на спину и вижу в ярком свете люстры ее лицо надо мной, на котором написано глубокое презрение ко мне.

Пару недель назад прикосновение рук Ниам заставило бы меня завизжать. Однако теперь я поднимаюсь на ноги и встаю напротив нее, нос к носу. Харриет хочет меня оттащить, но я не дам так просто от меня избавиться, не сегодня.

– Ты не запугаешь меня, Ниам, – говорю я.

– Но ты, черт побери, должна бояться, – говорит она.

Я пожимаю плечами.

– Если тебе во что бы то ни стало хочется сделать мне больно, то это твой личный выбор.

Но то, как мне реагировать, я решаю все еще сама. И я больше ни перед кем не буду становиться на колени.