Текст книги "Побег в Секвойю (ЛП)"

Автор книги: Сара Кроссан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

КВИНН

От выстрелов снаружи Купол покрылся толстым слоем пыли, так что мы вряд ли увидим что-нибудь. А зона 1 – самый чистый хаос. В каждом красивом доме Премии звучит пронзительный звук тревоги, в то время как вторые направляются в тур ограбления. Повсюду лежат трупы. Каждый находится в опасности, но министерство странно сдерживается.

Было ли что-то подобное во время ухудшение? Люди, которые голодны от нехватки воздуха, что они сделали бы, чтобы выдержать немного дольше? И в конце, наконец, все должны были поверить в это.

Я несу Джаз на закорках, Беа держит Леннона и Кейна за руки. Мы по дороге к границе. Фигура движется ко мне, и я, защищая, обхватываю баллон руками. Я уже готов ударить, когда мне становится ясно, что это Гидеон. Гидеон с огромным рюкзаком на спине.

– Я ворвался в биосферу. У меня лук, семена и несколько черенков, все в чем мы нуждаемся, – говорит он. Он смотрит на Леннона и Кейна.

– Мои братья, – объясняю я. – Где остальные?

– Они уже подошли.

Свернув на пограничную аллею, мы внезапно останавливаемся. Группа мужчин с дыхательными аппаратами и помятыми стеклянными бутылками замечают нас и подбегают к нам.

– Ни шагу ближе, – говорит Гидеон и размахивает кухонным ножом. Мужчины останавливаются на безопасной дистанции.

– Мы могли бы выбраться наружу по мусоропроводу, – думает Беа, отступая от мужчин.

Один из них показывает на меня.

– Это тот Премиум, который говорил на пресс-конференции. Говорили, что ты мертв.

– Но я не мертв.

– Ты сказал, что мы могли бы дышать снаружи, – продолжает мужчина. Остаток банды внимательно слушают. Еще большая группа – молодые люди моего возраста в шлемах пехотинцев – останавливаются и присматриваются.

– Это тот тип из передачи! – говорит один из них. – Эй, люди, этот тот Премиум! – через несколько секунд мы окружены.

– Так мы можем дышать снаружи? – повторяет мужчина. При взгляде на их мучительные, напряженные лица мне становится ясно, что они не представляют никакой угрозы, а просто ищут способ выбраться из своей жалкой жизни.

– Это не совсем просто, – говорю я.

Круг становится уже.

– Что нам нужно делать? – хочет знать один. – Ты тот, кто начал это. – То, что мог бы однажды стать чем-то вроде первопроходца, пару месяцев назад я не мог представить даже во сне, и даже теперь я должен был задаться вопросом, смогу ли я стать предводителем.

– Скажи им, что нужно делать, – Джаз перебирает пальцами мое ухо.

– Самое важное – это преданность, – говорю я. – Но вы можете натренировать ваши тела, чтобы выжить снаружи. И мы можем помочь вам в этом.

– Решено. Я сейчас иду наружу и присоединяюсь к мятежникам. Они знают, как взяться за это, – говорит он.

– Мы – единственные, кто еще остался, – говорит Беа. – Министерство убило всех остальных.

– Вы верите, что мы вырастили авокадо и свеклу для вас, если вы когда-нибудь решитесь сбежать? Не обманитесь. Вам нужен воздух, но вам также нужны продукты. Полноценные продукты. Все, что вы сможете принести. Мы ждем снаружи у почетного надгробия всех вас, – говорит Гидеон.

– И готовьтесь к тому, что снаружи будет трудно, – предостерегаю я.

– Хорошо, – говорит мужчина, и толпа рассеивается. Вероятно, они идут награбить себе питание, но если кто-то и сможет справиться с этими потерями, то только Премиум. На что-то подобное сейчас нельзя растрачивать, когда несчастным даже не хватает воздуха для дыхания.

Харриет, Олд Ватсон и остальные мятежники ждут нас у границы. Они все нагружены кислородными баллонами, продуктами и оружием. Здесь больше нет охраны.

– Там снаружи господствует война, – говорит Харриет, когда мы тащимся через стеклянный туннель. Она открывает свой рюкзак и вытаскивает несколько пистолетов.

– А что будет через пару месяцев, если у нас больше не будет еды и воздуха? – шепчет мне Беа, чтобы больше никто не услышал.

Я указала на сумку с саженцами и семенами в руках Гидеона.

– Мы сами сделаем это, – говорю я, прижимаясь к вращающейся двери в конце туннеля, и вывожу всех наружу в район военных действий.

Солдат недалеко от выхода глазеет на меня.

–Квинн Каффри? Сын генерала Каффри? – он роняет пустые носилки за его спиной и поднимает стекло, чтобы посмотреть мне в глаза. – Твой отец был ранен, – я не реагирую. Беа берет меня за руку. – Я как раз хотел отнести туда носилки. Идем вместе, – говорит солдат.

Я должен сейчас остаться с Беа и помогать мятежникам сбежать. Но когда я смотрю на нее, она качает головой.

– Иди, – говорит она.

Я хватаю за один конец носилок и следую за солдатом на поле сражения. Я должен найти своего отца.

АЛИНА

Сайлас и я пластом лежим на земле. Вокруг нас вздымаются клубы пыли.

– Где они? – спрашиваю я и, сощурив глаза, осматриваю южный участок в поисках секвойской милиции.

Сайлас протирает стекло оптического прицела и смотрит в него.

– Если им известно, что оттуда производится обеспечение других участков, то скоро они вернутся, – говорит он. Мы направляемся к диспетчерской вышке, предполагая, что она охраняется солдатами министерства. Но за мешками с песком мы никого не обнаруживаем. Все выглядит вымершим.

Артиллерийский огонь почти не слышен.

Странно. Ваня не казалась мне человеком, который просто так сдается.

– Что-то здесь нечисто, – говорю я. Они, должно быть, планируют нападение. Если они приведут свой план в действие, то мы с Сайласом ничего не сможем поделать. И тут до меня доходит. – О нет! – говорю я.

Сайласа осеняет в тоже мгновение.

– Мы в засаде, – предполагает он. – Давай попробуем пробраться внутрь устройства.

И тогда из ниоткуда раздается голос Вани.

– Я бы, на вашем месте, обходила вышку стороной.

– На западной башне, – Сайлас показывает пальцем. Провода подключения западного устройства регенерации давно отключены, и Ваня, должно быть, разместилась там.

Я смотрю через оптический прицел. Она стоит на балконе, мегафон перед лицом.

– Сейчас еще одна бомба взорвется, – объявляет она.

– Разве бомбе не нужен кислород? – спрашиваю я Сайласа, хотя он также мало разбирается в этом, как и я.

Нужно предположить.

– Ей нужен только бензин и средство окисления. Я уверен, кто-то в Секвойе мог бы это произвести.

– Ты действительно веришь, что она хочет разнести здесь все? – думаю я вслух. Биосфера находится в южной части Купола. Мог бы взрыв иметь такую дальность действия? И что нам тогда останется? Горстка людей, никаких деревьев, никакого Купола? Это было хуже, чем Ухудшение. Я не могла допустить этого, поэтому мчусь к двери, Сайлас следует за мной.

Без действительного отпечатка пальца нам приходится расстрелять замок. Пуля проносится мимо моей головы и со звоном врезается в дверь.

Ваня открыла по нам огонь.

Дверь дрожит в дверном проеме, но все равно не хочет открываться. Я ложусь на землю и налегаю на нее со всей силы. Сайлас пытается надавить силой своего веса.

– Милиция! – кричит Ваня, и в течение нескольких секунд к нам приближается труппа секвойенцев.

Но, наконец, дверь поддается. Я сразу вскакиваю на ноги, когда милиция Вани, как стадо диких лошадей, несется на нас. Сайлас затаскивает меня в башню.

– Ищи бомбу и делай то, что ты умеешь, а я...

Он не говорит дальше, так как что он может предпринять против тридцати мужчин? Он выглядывает из дверного проема и стреляет.

Скоростной лифт, преодолевая силу сопротивления, мчит меня наверх, где я нахожу открытой комнату командования, но совершенно пустую. Я спешу на балкон, на котором лежат четыре мертвых снайпера. Кровь капает вниз. Рядом с ними лежит прибор для дыхания на солнечных батареях.

Я склоняюсь над перилами.

Секвойенцы уже почти у мешков с песком. Даже не прицеливаясь, я начинаю стрелять. И тогда я замечаю их, группу гражданских, которая преследует милицию Вани.

Я присматриваюсь точнее и торжественно поднимаю кулак в воздух, это дядя Гидеон, тетя Харриет и мятежники, которые уже почти окружили секвойенцев и взяли их под прицел.

Им нужна моя помощь, и я уже собираюсь спуститься вниз по лебедке, как вдруг мой взгляд падает на дыхательный аппарат и я наконец понимаю, что передо мной находится. На обратной стороне я обнаруживаю прикрепленную клейкой лентой и обернутую в желтый пластик коробку с цифровой панелью управления. Ванина бомба.

Цифры загораются: 219, 218. Секунды? Сколько это в минутах? У меня нет времени на вычисления, и я не имею ни малейшего представления как ее обезвредить. Я не Зонг.

214, 213, 212...

Я бы могла просто оставить бомбу здесь и убежать, но если мне удастся спастись и на этом все, то что это даст? Если я не могу обезвредить бомбу, значит, я должна взять ее с собой, унести как можно дальше отсюда. Учитывая ее размер, я могу нести ее только на спине, но это невозможно, так мне приходится тащить на поясе мой собственный кислородный баллон. Я снимаю его вместе с маской и надеваю на рот отвратительные приспособления солнечного аппарата. Он дурно пахнет и к тому же тяжелый, как скала.

Цифровая панель вместе с мигающими цифрами теперь не в зоне видимости, и это к лучшему.

Шатаясь, я иду к лебедке и спускаюсь вниз. Сайлас исчез. Выглянув наружу, я вижу, как он прижимает к земле одного из милиционеров. Мои тетя и дядя недалеко с помощью оружия держат милицию на расстоянии. Как бы ни были сильны секвойцы, они никак не ожидали увидеть мятежников, воюющих бок о бок с солдатами министерства.

Я оббегаю башню и, плохо держась на ногах, выхожу на открытое пространство.

Воздух в дыхательном аппарате влажен, маска царапает мне лицо. Без нее было бы лучше, поэтому я стаскиваю и бросаю ее. Кислород в атмосфере разряжен, но после моих тренировок я обойдусь и этим.

Чей-то голос кричит:

– Сними это, Алина. Опусти вниз!

Но я не могу, до тех пор, пока все не будут в безопасности. Неважно, насколько она тяжела и как сильно мне жжет в горле.

Обернувшись, я вижу Купол, освещенный лучами заходящего солнца. Теперь я достаточно далеко, чтобы спасти их. Я снимаю аппарат и отскакиваю от него, даже не посмотрев, сколько времени у меня осталось. Просто бежать. Я бегу так быстро, насколько мне позволяют легкие и ноги.

Голос слышится вновь. Это Сайлас.

– Беги, Алина. АЛИНА! – Но ему не нужно беспокоиться. – АЛИНА! – кричит он.

А я улыбаюсь.

КВИНН

От взрыва я кувырком падаю на землю, ударившись лицом о камни и содрав кожу на руках. Воздух внезапно становится серым. Я поднимаюсь, солдата рядом нет, и тогда я перекатываюсь на спину. Он стонет.

– Что случилось?

– Моя нога, – говорит он. Но я не могу разорваться на три части между ним, моим отцом и тем, что последовало за взрывом.

Решение должно быть принято.

– Оставайся здесь, – говорю я солдату и бегу к моему отцу и Оскару, которые сидят на корточках недалеко от незащищенного устройства. Оскар держит руку на шее моего отца.

– Он еще жив? – спрашиваю я.

– Он постоянно теряет сознание, – говорит Оскар. Пулеметный огонь из оружий слышен вдали. Оскар и я переглядываемся. Может ли такое быть?

– Папа, – говорю я. – Папа?

Он стягивает маску для дыхания и сплевывает кровь.

– Квинн?

– Да, это я, – Рукавом я вытираю кровь с его лица. Я пытаюсь снова надеть ему маску, но он отворачивает голову в сторону. Оскар убирает тряпку, которую он прижимал к шее, и обнажает зияющую рану.

– Он получил пулевое ранение, – говорит Оскар, как будто бы я сам не смог догадаться.

Мой отец стонет и откашливает сгусток крови в руку. На этот раз он не противится, когда я снова пытаюсь надеть на него маску.

– Внутри устройств есть вентили, чтобы наполнять бутылки, – хрипит он. – Даже если у них получится...

– Не разговаривай, – говорю я, потому что замечаю, как сильно это его напрягает. – Мы попытаемся занести тебя внутрь.

– Квинн, – начинает Оскар и кладет руку мне на плечо.

– Помоги мне, – говорю я, и вместе мы кладем отца на носилки. Под ним остается темная лужа. Раньше я никогда не видел, чтобы у отца шла кровь. Каким-то образом я сохранил детскую веру в то, что он просто не мог умереть или быть ранен.

На носилках распространяется озеро крови, и ее едва ли можно перелить, так как он уже потерял много. Мы снова опускаем его, и я опускаюсь на колени рядом с ним.

– Близнецы. Твоя мать, – говорит он.

– С ними все хорошо, – говорит он, потому что я, по крайней мере, надеюсь. – Мама родила ребенка.

Мой папа закрывает глаза и, когда снова открывает их, в них стоят слезы. Он поднимает палец и жестом показывает мне нагнуться ближе. Я опускаю ухо ближе к воздушно-выпускному клапану его маски.

– Я не самый лучший из отцов, – говорит он.

Это верно, иногда он был даже ужасным отцом. Но почему-то чувствовалось так, как будто он не мог бы быть лучше. Я поднимаю голову и смотрю в глаза моему отцу.

– Оскар рассказал мне, что ты послал его за мной. Спасибо.

Выстрел нарушает тишину, и Оскар поднимает винтовку.

– Мы сидим здесь как на ладони, – он пытается снова положить моего отца на носилки. Я не помогаю ему. Это бессмысленно.

– Ты сказал однажды, что, вероятно, в другом мире мы могли бы стать друзьями, – я останавливаюсь и жду знака, что он меня понял. Я должен знать, что он слушает меня.

– Прекращай, – шепчет он.

– И я думаю, ты был прав, – он срывает маску с лица и отбрасывает ее за пределы досягаемости. Из его носа капает кровь. Его глаза пусты.

Оскар спешит за маской. Но моему отцу она больше не понадобится.

Я кладу свою руку на его грудь. Он смотрит вверх на небо затем на меня.

– Квинн, – говорит он. Дыхание слабое и мягкое. – Квинн, – повторяет он и закрывает глаза.

БЕА

Секвойцы, мятежники и министерство пристально смотрят на черный дым, который заполняет небо. Я лежу за пострадавшим от бомбежки внедорожником и пытаюсь изо всех сил удержать Джаз от бегства. Леннону и Кейну приходится сесть на нее, когда мы видим Сайласа, бегущего к взрыву. Гидеон и Харриет следом за ним. От Алины нет никаких следов.

– Башня! – ревет Ваня в мегафон, чтобы напомнить милиции об их задании. Затем она исчезает с балкона установки. Он хотела бы, чтобы они атаковали башню, но их слишком мало, чтобы сделать еще хоть что-то. Я выглядываю из-за края останков машины. Только четверо секвойцев стоят на ногах, вытянув руки в воздух. Другие лежат на спине, а солдаты министерства и мятежники поставили ноги на их грудь. Если Ваня считает, что она может выиграть войну, она полностью просчиталась. Она давно проиграла.

– Нападать! – визжит Ваня, поднимается из пыли и бросается к нам.

Но прежде чем я успеваю предотвратить это, Джаз хватает мое оружие и направляет его на Ваню. Если все так, как говорил Квинн, она будет тем, кто застрелит собственную мать. Какой бы невыносимой и опасной для общества Ваня не была, я не могу допустить этого. Я выбиваю оружие у Джаз из рук, и оно приземляется рядом с Ленноном. Полный ужаса он рассматривает его.

– Купол принадлежит мне! – кричит Ваня. У нее нет никакого оружия только мегафон. Двое мятежников, которые жили вместе со мной на крыше у Оскара, направляются к ней.

– Застрели ее, – приказывает Джаз Леннону и снова хватает оружие.

– Нет, – говорю я и ставлю на него ногу. Вероятно, я должна была объяснить Джаз почему, но не сейчас. Позже на это будет время.

Мятежники роняют Ваню на землю, она вырывается и бьется как животное.

Сайлас, Гидеон и Харриет – теперь только точки на горизонте. Но я все еще не могу видеть Алину.

– Оставайтесь здесь, – приказываю я.

Джаз крепко хватается за мою ногу.

– Возьми меня с собой.

Я качаю головой.

– Я же вернусь. Позаботься о Леннон и Кейне, – она смотрит на испуганных близнецов и закатывает глаза.

– Ну, хорошо, – говорит она.

Я бегу прочь как можно скорее, повторяя мантру "Алина жива, Алина жива" в моей голове. Она сильнее всех нас вместе взятых, и если наступит время, она уйдет последней.

Когда я достигаю Гидеона и Харриет, едкий, химический смрад проникает под маску. Земля покрыта металлическими конфетти. Они сидят на корточках рядом с Алиной. Над ней стоит Сайлас. Она поднимают взгляд на меня, как будто я привидение.

– Алина? – спрашиваю я. Ее лицо темное, кончики волос обожжены. Я жду, что она откроет глаза и закричит на нас. – Алина.

– Взрывная волна... – говорит Сайлас и, задыхаясь, останавливается.

– Но она в порядке? – я опускаюсь на колени рядом с ней и прикасаюсь к ней рукой. Она теплая. Над одной бровью у нее отвратительный порез.

– Она умерла, – говорит Сайлас.

– Нет, она не... Дайте же ей воздуха! – я ложу руки на ее грудь и начинаю делать массаж сердца, как делала это с Олдом Ватсоном. Это должно сработать, Алина всегда выживала.

Я наклоняюсь вперед, чтобы сделать искусственное дыхание, когда Харриет кладет руку на мое плечо.

– Остановись, – говорит она. – Пожалуйста.

И я останавливаюсь. Потому что Алина больше не выглядит сама собой. Она полностью расслаблена.

Она умерла.

Гидеон снимает с нее маску, целует Алину в лоб и затем вытирает кулаками слезы.

Это слишком для Сайласа, он уходит и ревет в небо.

Я прикасаюсь к лицу Алины тыльной стороны моих пальцев. Ее кожа мягкая. Последний раз я видела ее в Роще. Это было короткое прощание, слишком короткое.

Слезы текут по моей пыльной маске.

Я знаю чувство, когда вырывают сердце, оно не ново для меня, но это не уменьшает боль.

Теперь я плачу так сильно, что едва ли могу что-то видеть. Я сжимаю руку Алины.

Я хочу сообщить ей, что произошло. Я хочу сказать ей, кто она и что она сделала. Для меня. Для всех нас. Но для Алины было бы важно только одно.

И тогда я поднимаю мою маску и прижимаю губы к ее уху.

– Я думаю, мы победили, – говорю я.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. «ВЕСНА»

БЕА

Девочка с миской сухого цемента слышит сигнал свистка Мод.

– Мы что здесь строим дом для гнома? Мне нужна бочка такой вещи, я же сказала, ты, хлопушка.

– Тогда я принесу еще. – Малышка уходит, семеня ногами.

– Выглядит здорово, – хвалю я. И это правда. Это уже десятая хижина, которую мы построили. Если так и дальше пойдет, то уже летом у каждого будет крыша над головой. Мод трет нос об рукав.

– Куда золотце убежал?

– Мой или твой?

– Ах, забудь. Брюс и я просто друзья, больше ничего. – Ее лицо становится ярко – красным.

Я несколько раз глубоко вдыхаю воздух из дыхательной маски, болтающейся у меня на шее.

– У нас есть несколько запросов от премиумов, которые хотят присоединиться к нашему поселению. У тебя есть время помочь мне провести собеседования? – Я смотрю вдаль на Купол. Он слегка поблескивает в лучах света. Теперь, когда люди могут приходить и уходить, когда им заблагорассудится, они видят, что мы здесь создаем, и хотят к нам присоединиться.

– Пойду, наполню его, – говорит Мод и хлопает по кислородному баллону. – Я могу встретить их возле обогатительной установки.

Тучи над головой сгущаются, и на моей руке приземляется капелька.

– Дождь, – улыбаюсь я.

– Ну, здорово, зелень, конечно, радуется, а кто подумает о моей прическе? – Она убирает космы за уши, натягивает капюшон и неуклюже шагает к маленькому домику, который мы соорудили для Джо и ее ребенка. Абель заботится о ней, может быть, они даже стали парой, но это не мешает ему каждый день посещать могилу Алины. А еще он просто одержим садоводством. Школа растений процветает, и это полностью его заслуга.

– Куда она опять пошла? – спрашивает Оскар, внезапно появившись на полуготовой крыше дома.

– Под дождем не получится работать. Спускайся, – говорю я ему.

Он отмахивается и подтягивает лямки рабочих штанов. Квинн направляется к нам, попутно обменявшись парой слов с Мод.

Он незаметно подкрадывается ко мне, кладет руки мне на бедра и целует затылок.

– Как насчет небольшой экскурсии в город на несколько дней? Только мы вдвоем, – говорит он.

Я вытягиваю руку, чтобы собрать дождевую руку.

– Мы уже пробовали, и ничего не вышло.

– Ну, только потому, что с первой попытки не сразу получается...

– Может, нам для надежности потащить Оскара с собой? – смеюсь я. – Или Мод.

– Мы и сами справимся. Нам не нужно общество, – настаивает он.

– Вы обо мне говорите? – кричит Оскар с крыши. Он надрывается, непрерывно работая, и между делом учит меня рисовать. Когда я с ним вместе, то Квинн кипит от ревности, но это хорошо. И вполне нормально.

– Я и Квинн, возможно, совершим небольшую поездку. И мы подумали, что, может быть, ты хочешь поехать с нами?

Он громко и саркастически смеется.

– Ну, конечно. Прямо сгораю от желания поучаствовать в ваших поцелуйных оргиях.

– Мы не будем целоваться, обещаем, – говорит Квинн и снова целует меня в затылок.

– Все, хватит уже отлынивать, – ругается Оскар и вновь берется за работу.

Квинн улыбается и отпускает меня.

– Хочешь кое-что увидеть?

Я следую за ним в сад, где Абель работает, стоя на коленях.

– Там, – показывает Квинн. Я сажусь на корточки и дотрагиваюсь до зеленых побегов, прорывающихся сквозь землю и тянущихся к свету.

– Груши, – улыбается Абель. – Я думаю, к лету и клубника поспеет.

– Если так и дальше пойдет, то мы тут продержимся еще пару лет, – говорю я.

– Мы уже сколького достигли. Сейчас взять и умереть было бы просто безответственно, – говорит Абель.

– Я лучше снова займусь работой, – говорит Квинн, вертя в руках лопатку для посадки растений. – У нас полно дел.

И он прав. Нам нужно много всего сделать, многому научиться и много чего бояться. Но сегодня я радуюсь дождю в моих руках и моему собственному ровному дыханию.

Стихии наконец-то принадлежат нам всем.

Для начала достаточно.