Текст книги "Веселое заведение"

Автор книги: Сандра Даллас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Здесь вся оговоренная нами сумма? – сказал Джон, поворачиваясь к Неду и указывая кивком головы на сумку.

– Неужели ты думаешь, что я могу обмануть брата собственной жены? – осведомился Нед. Он уже успокоился и полностью держал свои чувства под контролем, как это всегда бывало, когда он приступал к делу. – Это каким же надо быть негодяем, чтобы обкрадывать своих родственников, верно?

Джон ничего не ответил. Забрав у Неда свой бумажник, он вместе с сумкой Неда передал его Эмме. Эмма попыталась было втиснуть эти два предмета в свою сумку, но Эдди, которая следила за ее манипуляциями во все глаза, сдвинула брови и нахмурилась. Потом она приоткрыла рот, словно желая что-то сказать, потом снова его закрыла, но под конец все-таки не выдержала и разразилась прочувствованной тирадой.

– Я не хотела вмешиваться, но ты просто напрашиваешься на то, чтобы тебя обчистили. Разве можно носить такие деньги в обыкновенной дамской сумке, зная наверняка, что в поезде постоянно крутятся грабители, воры и карманники? У меня самой в этом же поезде вытащили из сумочки двадцать долларов. Нет, так дело не пойдет. Тебе надо как следует запаковать эти деньги и спрятать их под платье.

– Что? – растерялась Эмма.

Эдди достала из кармана большой черный шелковый платок и вручила его Эмме, которая, расправив платок и положив пачки с деньгами в середину, обмотала вокруг них концы платка, сделав подобие свертка. Сверток получился на редкость неуклюжий, и Эдди, покачав головой, отобрала у Эммы платок и деньги и сделала сверток заново, аккуратно стянув концы платка в узелок. Потом она сняла с шеи длинный шелковый шарф и попросила Эмму поднять руки.

– Сейчас мы привяжем этот узелок к тебе, – сказала она. Задрав на себе кофточку, она приложила сверток к своему животу, чтобы показать Эмме, как все это будет выглядеть. Потом она жестом снова велела Эмме поднять руки и прижала сверток к высокому корсажу юбки под грудью. Перехватив откровенно заинтересованный взгляд Неда, Эдди выразительно кашлянула:

– Между прочим, она прежде всего леди, а потом уж – твоя жена.

Нед явно смутился. Джон, по-видимому, тоже, поскольку они оба, не сговариваясь, отвели глаза и стали смотреть в сторону.

Эдди задрала у Эммы кофточку и примотала узелок к ее талии своим шелковым шейным шарфом, но, поскольку шарф был скользкий, как и сам узелок с деньгами, полученный результат ее не устроил. Поэтому она открыла свой ридикюль и, порывшись в нем, достала кошель из ковровой ткани, скроенный в виде почтового конверта. Высыпав из него монетки себе в сумку, она положила в него завернутые в платок деньги и закрыла клапан. Потом приложила шершавый на ощупь кошель к животу Эммы и крепко привязала его к телу, дважды закрутив шарф вокруг талии и сделав такой тугой узел, что развязать его не было никакой возможности. Для того чтобы извлечь кошель, шарф пришлось бы разрезать ножом. Теперь карманникам и любителям дамских сумочек было до денег Эммы не добраться. Но Эдди, проделывая все эти манипуляции с Эммой, думала не только о том, чтобы обезопасить ее от воров. Она, по глубокому убеждению Неда, преследовала и другую цель: хотела превратить путешествие Эммы в Джаспер в настоящее испытание, поскольку за время пути грубый кошель должен был основательно натереть ей кожу. Нед, впрочем, был уверен, что Эмма никаких претензий по этому поводу высказывать не станет. За последнее время ей пришлось много пережить, поэтому едва ли она станет обращать внимание на такое небольшое неудобство. Одни лишь приятные размышления о том, как и на что она с Недом потратит находящиеся при ней деньги, должны были заставить ее позабыть о любом дискомфорте.

– Выглядишь ты вполне нормально, хотя кое-кто, конечно, может теперь назвать тебя толстухой, – сказала Эдди, сдабривая улыбкой это не слишком лестное замечание. – Желаю тебе доброго пути, дорогуша. – Эдди неожиданно приподнялась на носках и чмокнула Эмму в щеку. – Когда вернешься, обязательно угощу тебя пирогом с заварным кремом.

Подошел поезд. Джон передал Эмме билет в одну сторону до Джаспера и сказал, что обратный билет они с Недом должны приобрести за свой счет, после чего все пятеро прошли к вагонам. Эмма сказала, что вернется на следующий день.

– Будь осторожна, дорогая, – пробормотал Нед, вспоминая о том, что он как-никак муж Эммы. Последние несколько минут его мучил вопрос, следует ли ему поцеловать Эмму на прощание, но потом, заметив, с каким напряженным вниманием поглядывают на него Джон и Эдди, решил от этого воздержаться. Эмма забралась в вагон, отыскала себе свободное место и, прислонившись к оконному стеклу, помахала оставшимся на перроне людям. Поезд начал медленно набирать скорость.

Когда стук колес почти затих вдали, Джон повернулся к Неду и сказал:

– Мне нужно купить настойку опия от головной боли. Есть здесь поблизости аптека?

– Я вас провожу, – вступила в разговор Уэлкам. – Все равно мне надо идти на рынок.

Нед, услышав про аптеку, обрадовался, хотя и старался особенно этого не показывать. Он-то думал, что брат Эммы будет таскаться за ним целый день как привязанный; но если Джон примет опий, ему, скорее всего, снова придется лечь в постель. А это означало, что он, Нед, мог отправляться хоть в Джаспер, хоть к черту.

– У меня есть кое-какие дела. Если к вечеру я с ними управлюсь, то зайду за тобой в отель – вдруг тебе захочется прогуляться или пообедать в ресторане? Надеюсь, ты любишь треску с жареным картофелем? – осведомился Нед.

Ему стоило большого труда не расплыться в довольной улыбке. К вечеру он уже будет за десятки миль от Налгитаса.

Поскольку Джон ничего не ответил, Нед заговорил снова:

– Но если ты будешь чувствовать себя неважно и тебе не захочется подниматься с постели, я попрошу миссис Френч прислать к тебе Уэлкам с кастрюлькой наваристого мясного бульона.

– Я сам позабочусь о себе, – буркнул Джон. – Так что заходить за мной необязательно. Встретимся завтра на перроне перед приходом поезда. Когда Эмма вернется, поговорим о покупке скота. Но только втроем. – Он со значением посмотрел на Эдди, как бы давая понять, что ее присутствие здесь нежелательно. – Ну ты – пойдем, что ли? – обратился он к Уэлкам.

– Пойдем, пойдем, разомнем ноженьки, – с готовностью закивала Уэлкам и, пристроившись к Джону, быстро пошла с ним по направлению к городу.

Нед и Эдди неспешным шагом двинулись к «Чили-Квин».

– Мне сегодня нужно будет уехать, – сказал Нед, когда они подошли к дому.

Эдди поставила ногу на ступеньку крыльца и сняла шляпу.

– Ты назад-то вернешься, а, Нед?

– Ясное дело. С чего бы это мне исчезать? – ухмыльнулся Нед.

– Я всерьез спрашиваю, – сказала Эдди. Голос у нее при этом дрогнул.

Нед придвинулся к ней чуть ближе. Поскольку Эдди стояла на ступеньке, он мог смотреть ей прямо в глаза, которые в эту минуту блестели от слез. Чувство справедливости, не до конца еще выветрившееся из его души, взывало к тому, чтобы он сообщил Эдди всю правду. Отведя от нее глаза, он сказал:

– Ну а если всерьез, то скажу тебе честно: сомневаюсь, что мы когда-нибудь еще свидимся.

– Я это чувствовала, – сказала Эдди, и голос у нее сорвался.

Неду не хотелось заводить с Эдди бесконечный, мучительный, а главное – совершенно бесполезный разговор, и он поспешно сказал:

– У нас с тобой были хорошие времена, Эдди. Я бы даже сказал, это было лучшее время в моей жизни. Ты всегда мне очень нравилась, и я очень тебе благодарен за те радости, которые ты мне подарила. Но мы с самого начала договорились, что не будем вместе вечно, так что если у меня и были кое-какие планы на этот счет, то я давно уже их оставил. Ты сама мне сказала, что постоянные отношения тебе не нужны. – Нед поднял глаза и снова на нее посмотрел. – Я пришлю тебе твою долю, не сомневайся. В этом ты можешь на меня положиться.

Эдди кивнула, принимая его слова к сведению, и долго на него смотрела; при этом по ее пухлым щекам катились слезы. Потом она попыталась что-то сказать, но сразу же замолчала и, резко повернувшись, вошла в дом, захлопнув за собой дверь. Тем самым она не только отгораживалась от Неда, но как бы подводила черту под их добрыми отношениями, продолжавшимися четыре года, и Неду открывать дверь в дом и вновь переступать эту черту не хотелось. Тем не менее он собирался поступить с обитателями дома по справедливости. Что бы ни случилось, он пошлет Уэлкам обещанные ей двести пятьдесят долларов, а Эдди – так целых пятьсот, то есть вдвое больше той суммы, на которую она рассчитывала.

– Прощай, Эдди, – негромко сказал Нед и, повернувшись на каблуках, пошел к сараю. Забрав скатку и седельные сумки, он зашел на кухню, чтобы взять немного провизии, потом оседлал лошадь и, вскочив на нее, поскакал в западном направлении, так ни разу и не оглянувшись на «Чили-Квин».

Как Нед и рассчитывал, он добрался до Джаспера раньше поезда, который к тому же запаздывал. Скорее всего, из-за поломки, объяснил агент компании, а может, из-за коров, которые переходили железнодорожные пути. Агент хотел сказать еще что-то – судя по всему, он вообще был настроен поболтать, – но у Неда своих забот хватало, и он поторопился от него отойти. Поначалу он намеревался отправиться на поиски священника, но потом отверг эту мысль. Брачная церемония – дело долгое, а им с Эммой здесь задерживаться нельзя. Кроме того, кто-нибудь из местных жителей мог вспомнить, что когда они приезжали в Джаспер в прошлый раз, то записались в гостинице как брат и сестра. Потом Нед подумал, что коль скоро они с Эммой собираются пожениться, она, возможно, согласится разделить с ним его походное ложе, когда они остановятся на ночевку в прерии. Но при этом он отдавал себе отчет в том, что Эмма может от такого предложения и отказаться. Что ж, решил Нед, она имеет на это право, и он не станет слишком на нее давить. Все равно она скоро станет его женой. Немного подождать Нед был не против.

Потом Неду пришло в голову, что у него достаточно времени, чтобы посетить местный универсальный магазин и запастись необходимыми припасами, но по некотором размышлении он отверг и эту идею. Приказчики в «Спилман & Готшалк» могли его узнать, а привлекать внимание к своей персоне ему не хотелось, В конце концов, он захватил из «Чили-Квин» достаточно пищи, чтобы им с Эммой хватило до самого Таоса. Чтобы скоротать время, Нед отправился на муниципальную конюшню, где, помимо всего прочего, выставляли на продажу лошадей, присмотрел там парочку резвых двухлеток, но потом пришел к выводу, что Эмма сама должна выбрать себе лошадь. Выйдя из конюшни, Нед направился к ближайшему салуну, но, оказавшись у его дверей, понял, что ему вовсе не улыбается дышать на Эмму перегаром, и вместо салуна завернул в магазин мужской одежды, где за два доллара пятьдесят центов приобрел себе новую шляпу. Проходя по улице мимо ювелирного магазина, он неожиданно вспомнил, что Эмма хотела купить здесь одну вещицу, и, поскольку свистка прибывающего локомотива слышно не было, вошел во вращающиеся двери.

Подойдя к прилавку, он сказал, что возьмет выставленное в витрине кольцо с рубином. О цене он даже не спросил. Как-никак пятьсот долларов у него с собой было, а в скором времени должна была подъехать Эмма, у которой имелось при себе целых десять тысяч. Расплатившись, он вернулся на станцию и стал ждать поезда, который подошел к перрону минут через тридцать. Нед, растянув губы в напряженной улыбке, встал в центре платформы, держа в одной руке новую шляпу и сжимая другой лежавшую у него в кармане коробочку с кольцом. Он уже почти сожалел, что отказался от поисков священника: то-то бы Эмма удивилась, если бы он прямо с поезда отвел ее в церковь, где в качестве обручального надел бы ей на палец облюбованное ею колечко с рубином. Нед никогда еще не был так счастлив, как в эту минуту.

Пока вышедший из вагона кондуктор устанавливал на перроне металлическую лесенку, Нед приплясывал на месте от нетерпения. Наконец дверь открылась, и на перрон спустилась полная женщина в коричневом платье, за которой последовал мужчина, одетый в легкий льняной костюм. После этого кондуктор заглянул в вагон, посмотрел на часы и не спеша двинулся к зданию вокзала.

– Подождите! – сказал ему Нед. – Вы забыли выпустить еще одного пассажира.

– Никого я не забыл, – сказал кондуктор. – Больше в Джаспере никто не сходит.

Нед покачал головой:

– Я встречаю одну леди и знаю, что она должна приехать этим поездом.

– Должно быть, она на него опоздала.

– Я прошу вас еще раз проверить вагон. Дело в том, что я видел, как она садилась на этот поезд в Налгитасе, – раздельно, чуть ли не по слогам произнес Нед. У кондуктора были красные воспаленные глаза, и Нед решил, что он пьян.

– Ах, вот вы о ком, – сказал кондуктор, покачав головой. – Она сошла с поезда в Уот-Чир. Мы специально ради нее там останавливались, поскольку поезд обычно проходит эту станцию без остановки. Между прочим, сегодня мы там останавливались впервые за последние три или четыре месяца. Помню, что на билете у нее было проставлено Джаспер. Я еще ей сказал, что в Уот-Чир никто не живет. Но она мне сказала, что ей лучше знать, куда она едет. Вообще, она вела себя довольно несдержанно, вот я и подумал: ну и пусть сидит себе там хоть всю ночь – мне-то какое дело? – Кондуктор почесал себе ухо. – Кто знает? Может быть, ее там кто-нибудь встречал? Я спрашивал ее об этом, но она мне ничего не сказала.

Нед мрачно посмотрел на кондуктора, упрямо не желая признавать, что это не ошибка и тот говорит ему правду.

– Вероятно, это была другая женщина. Я разыскиваю высокую черноволосую леди в черном платье. У нее должен быть с собой красный саквояж из ковровой материи.

– Так это она самая и есть. Должно быть, вы, мистер, договорились встретиться с ней в Уот-Чир – да потом просто запамятовали. – Кондуктор рассмеялся своей шутке и пошел по путям к зданию станции.

– Значит, она сошла в Уот-Чир? – крикнул ему вдогонку Нед.

– А я о чем вам толкую? Ясное дело, в Уот-Чир, – бросил кондуктор через плечо.

Нед подошел к поезду и запрыгнул в вагон. Эмма заснула – это ясно как день! Ведь вчера она так нервничала – вот ночью и не сомкнула глаз. Ну ничего. Сейчас он ее разбудит, и они вместе посмеются над тем, как она чуть не проспала самую главную остановку в своей жизни. В поезде было только два пассажирских вагона, Нед из конца в конец прошел оба, но Эмму так и не обнаружил. Спустившись на платформу, Нед еще некоторое время смотрел на уходившие к востоку рельсы. Этого просто не может быть, говорил он себе. Ведь они собирались пожениться, договорились о покупке ранчо. И он, Нед, собственными руками отдал ей все свои деньги. Но, быть может, Эмма не так его поняла? Что, если она и впрямь решила, что он будет ждать ее в Уот-Чир? Может, в этом все дело?

Но дело было не в этом. Очень медленно до Неда дошло, что ошибка все-таки имела место. Его, Неда, ошибка. Он пока еще не знал, как и почему, но уже не сомневался, что Эмма его надула. Эта мысль до такой степени выбила его из колеи, что он с минуту стоял на платформе без движения, словно обратившись в соляной столп. Но потом он сделал шаг, другой, после чего перешел на бег и помчался по перрону, как ветер, держа путь к выходу со станции и дальше – к муниципальной конюшне. Его собственная лошадь, проскакавшая без остановки от Налгитаса до Джаспера, никуда не годилась. По этой причине ему пришлось срочно обменять ее на свежего скакуна, который мог бы доставить его в Уот-Чир. Нед очень торопился и заплатил барышнику куда больше, чем следовало, но сейчас это не имело для него большого значения, ведь на карту было поставлено все, чем он владел в этом мире. Когда солнце начало садиться и поезд, отойдя от Джаспера, покатил на запад, Нед уже во весь опор мчался на северо-восток к Уот-Чир.

Первые несколько часов Нед гнал коня, словно одержимый, совершенно не думая о бедном животном. Но постепенно сжигавшая Неда ярость стала выветриваться, уступая место обыкновенному здравому смыслу, настоятельно взывавшему к тому, чтобы он поберег силы своего скакуна, который, хотя и был неказист на вид, оказался, по счастью, выносливым и довольно резвым. К тому же особенно спешить Неду было незачем. Не приходилось сомневаться, что, когда он доедет до Уот-Чир, Эммы там уже не окажется, а отыскать в темноте ее следы будет не легче, чем наполнить пожарную бочку наперстком. Так что Неду в любом случае предстояло ждать рассвета.

Он придержал лошадь, переводя ее на легкую рысь. Ярость, сжигавшая его последние часы, остыла до такой степени, что он уже мог трезво взглянуть на происшествие с Эммой. Что и говорить, она обделала дельце очень умно, можно даже сказать, блестяще. В этом смысле она показала себя настоящей профессионалкой, как говорится, мошенницей милостью божьей. Непонятно только, почему она избрала объектом своих манипуляций именно его, Неда. Зачем, в самом деле, тащиться в Налгитас и обворовывать такого бедолагу, как он, когда легко можно найти человека поближе и с гораздо большими деньгами? Что-то здесь было не то, бессмыслица какая-то. И потом: кто она – эта Эмма? Как Нед ни напрягал память, вспомнить пару мошенников, работавших по подобной схеме, ему не удавалось. Быть может, в таком случае они с Джоном приехали с Востока?

Хотя найти дорогу до Уот-Чир Нед смог бы и с закрытыми глазами, когда на небе высыпали звезды, он обрадовался. Ничто не предвещало бури вроде той, Что обрушилась на них с Эммой, когда они спускались в каньон. Впрочем, стоило только Неду перенестись мыслями в ту ночь, как у него снова появилось сильнейшее искушение пришпорить лошадь. Но он уже овладел своими чувствами и гнать не стал; более того, сделал небольшую остановку и спешился, чтобы дать передохнуть и себе, и своему коню.

Когда Нед достиг Уот-Чир, было уже далеко за полночь. Как далеко, Нед со всей уверенностью сказать не мог, поскольку часов у него не было. Расседлав и стреножив лошадь, Нед расстелил одеяло прямо на траве неподалеку от станции и прилег. Перед тем как уснуть, он внимательно огляделся и, заметив задвинутый под платформу красный ковровый саквояж, поднялся и вытащил его оттуда. Ошибиться было невозможно: саквояж принадлежал Эмме. Раскрыв его, Нед обнаружил в нем ее черное платье, соломенную шляпу и желтый кофейник, который он приобрел в Джаспере. Этот кофейник он купил Эмме в подарок, и она оставила его здесь специально, чтобы его уязвить. Что ж, очень может быть, он заберет его с собой и при встрече, если таковая, конечно, состоится, вернет ей. При этой мысли Нед криво ухмыльнулся, но кофейник все-таки взял и поставил рядом со своими седельными сумками. Нед пожалел, что не догадался перед отъездом заглянуть в салун и купить бутылку ржаного виски – больше всего на свете ему сейчас хотелось напиться. С другой стороны, может, оно и к лучшему, что у него не оказалось выпивки: завтра его мучило бы похмелье, а подумать предстояло о многом.

Завернувшись в одеяло и раздумывая о том, кто же такая Эмма, Нед погрузился в сон. На рассвете его разбудили оводы, вившиеся с басовитым жужжанием у него над головой. Почесывая места укусов, он присел на своем ложе, и, не успев еще окончательно проснуться, он снова принялся размышлять о том, к какому разряду преступниц следует причислить Эмму. Из разговоров и личных наблюдений он знал, что из всех женщин чаще всего противозаконной деятельностью занимаются проститутки. Но были еще среди женщин и карточные шулеры. К таким, например, относилась Эдди. Эмма могла также быть грабительницей банков. В том, что она на это способна, Нед имел возможность убедиться лично. Но профессиональной грабительницей Нед бы ее не назвал; скорее всего, она была высококлассной мошенницей. Нед неожиданно вспомнил о ходивших одно время слухах о мошеннице из Колорадо, которая специализировалась на изъятии денег у неженатых мужчин. Нед напряг память, пытаясь припомнить, как звали ту женщину: тоже, кажется, Эмма – или что-то в этом роде. В самом деле, как же ее звали? Нед точно помнил, что в ее имени был слог «эм». Или, может быть, «ма»? Нед покатал этот слог во рту, несколько раз произнес: «Эм-эм-эм», а потом проделал ту же операцию со слогом «ма». И сразу же в его сознании всплыло нужное имя: Ма – Ма Сарпи!

Нед выпрямился, сидя на одеяле, и, потирая укушенную оводом руку, стал вспоминать, что, собственно, он об этой самой Ма Сарпи слышал. Выяснилось, что не слишком много. Говорили, что за свои проделки она угодила в тюрьму и отбывала срок где-то в районе Брекенриджа. «Интересно, – подумал Нед, – какой же срок закон определил этой старушке?» Он предположил, что она была в возрасте, поскольку ее называли Ма – «мамаша». Часто ее жертвами становились отпетые негодяи; казалось, она кому-то за что-то мстила. Местному населению это импонировало, и в графстве она пользовалась известной популярностью. Но Нед считал, что она выбирала жертвы среди нарушителей закона по той простой причине, что знала: в полицию они жаловаться не пойдут. Кроме того, Ма Сарпи никогда не покушалась на последнее, брала сравнительно небольшие суммы, и те, кого она надувала, предпочитали закрывать глаза на свою потерю вместо того, чтобы ей мстить. Вполне возможно, поначалу она и впрямь ставила своей целью рассчитаться с некими обидчиками, но потом превратилась в обыкновенную преступницу.

Но есть ли у нее брат? Об этом он ничего не слышал. Тут Нед с размаху хлопнул себя ладонью по лбу: ну разве можно быть таким идиотом? Джон Роби никакой Эмме не брат. Он ее любовник или муж – вот он кто. По некой непонятной ему самому причине эта мысль вызвала у Неда новый взрыв бешенства.