Текст книги "Веселое заведение"

Автор книги: Сандра Даллас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Теперь его никто не остановит. Эрли такой странный: не любит, чтобы его видели за этим делом. Остается только надеяться, что он не станет резать ее ножом. Если порежет, то мне, сам понимаешь, ничего уже не перепадет. – Джесси сокрушенно покачал головой. – Пусть уж лучше колотит. Некоторым бабам это даже нравится. Есть среди них такие – чем хуже ты с ними обращаешься, тем больше они тебя любят. – Джесси нахмурился и добавил: – А вообще, конечно, надо признать, что Эрли не слишком любезен с женщинами.

Между тем Эрли и Эмма исчезли за скалой. Нед услышал сдавленное проклятие, потом тихий голос Эммы, моливший: «Не надо, прошу тебя», – а потом хлесткий звук пощечины.

Черный Джесси не обратил на это ни малейшего внимания. Взяв одну из чашечек белого металла, он швырнул ее Неду:

– Налей. Что-то кофе захотелось.

Нед старался изо всех сил не выдать охватившего его ужаса.

– Я тоже хочу попить кофейку. Есть возражения?

Джесси обдумал его слова.

– Полагаю, против этого Эрли не стал бы возражать.

Нед двигался так же неторопливо и размеренно, как Эмма несколькими минутами раньше, он не хотел провоцировать Джесси. Поставив одну из чашек рядом с собой, он, обернув руку полой рубашки, снял кофейник с огня.

– Посмотрим, готов ли, – произнес он, поднимая с кофейника крышку.

И в эту минуту раздался ужасный крик – пронзительный, нечеловеческий вопль, вибрировавший на высокой ноте. Неду даже подумалось, что на Эрли и Эмму напал скрывавшийся в скалах леопард, хотя в глубине души он был уверен, что это кричала Эмма. Вопль настолько парализовал Джесси, что он, позабыв об осторожности, опустил револьвер и начал приподниматься с места, одновременно повернув голову на звук. Нед, воспользовавшись его замешательством, плеснул ему в физиономию горячим кофе. Джесси тут же выронил оружие и прижал руки к обожженному лицу. Вместо того чтобы забрать его «кольт», Нед схватил обеими руками увесистый обломок скалы и что было силы обрушил ему на голову. Джесси даже не вскрикнул, лишь издал горлом негромкий звук. Нед, который был вне себя от бешенства, ударил его снова и бил до тех пор, пока голова у Джесси не лопнула, как перезревший апельсин, забрызгав все вокруг кровью и мозгом.

Нед не стал проверять, умер ли Джесси, – он был в этом уверен. Схватив его револьвер, Нед устремился к скале, за которой скрылись Эрли и Эмма. Не зная, слышал ли Эрли звуки ударов камня о череп Джесси, Нед крадучись двинулся в обход скалы, надеясь застать Эрли врасплох. Однако, обогнув скалу с противоположной стороны, он сразу же наткнулся на револьвер Эрли.

Все произошло в одно мгновение. Времени на размышления не было. Решив, что они с Эрли умрут вместе, Нед вскинул пистолет, взвел курок и уже намеревался нажать на спуск, как вдруг услышал крик Эммы: «Нед, не стреляй, это я!» Когда алая пелена ярости, застилавшая ему глаза, рассеялась, перед его взором предстала бледная как смерть Эмма. В руке у нее был револьвер, ствол которого упирался ему в живот. По-видимому, этот крик окончательно исчерпал ее силы, так как оружие тут же выпало у нее из рук, ноги подкосились, и она повалилась прямо на Неда. Он поймал ее в свои объятия и осторожно положил на землю – неподалеку от лежавшего ничком Эрли.

– Я убила его. Он умер, – дрожа, прошептала Эмма.

– Черный Джесси тоже, – сказал Нед. – Я размозжил ему голову камнем.

– Я ударила Эрли ножом. Я зарезала человека, – пробормотала Эмма.

– Это был не человек, а дикий зверь. – Он обнял Эмму за плечи, но не стал ни о чем расспрашивать – надеялся, что она сама ему обо всем расскажет.

Эмма не плакала; она лежала в его объятиях без движения – как восковая кукла, и Неду, чтобы вновь вернуть ее к действительности, пришлось некоторое время ее укачивать, прижимая, как ребенка, к своей груди.

Приподняв голову, она сказала:

– У меня был в сапоге нож. Он этого не ожидал. Когда он отвернулся, я ударила его в спину. Ты слышал, как он кричал?

– Я думал, это ты.

Эмма покачала головой:

– Думаю, я убила его с первого же удара, но продолжала тыкать его ножом и никак не могла остановиться.

Заметив у нее на разорванной рубашке кровь, он спросил:

– Он ранил тебя – или?..

– Нет, – ответила Эмма. – Он не причинил мне вреда – только разорвал на мне одежду.

Через некоторое время Нед помог Эмме подняться на ноги.

– Пойду закопаю трупы, чтобы никто на них не наткнулся и не поднял шум. Вообще-то я с большим удовольствием швырнул бы их в сточную канаву, как поступают с дохлыми собаками, но дело в том, что канав здесь нет, – сказал Нед. – Тебе же предлагаю пока посидеть у огня. – Нед проводил Эмму в их импровизированный лагерь, закутал ее в одеяло и разжег огонь, хотя в каньоне было уже довольно жарко. Потом он оттащил в сторону тела Эрли и Джесси и принялся копать в мягком сыром грунте могилу. Еще до того, как могила была засыпана, он поймал и стреножил лошадей братьев Майндеров и обыскал их седельные сумки. К седлу одной из лошадей был приторочен полотняный мешок, набитый деньгами. Положив добычу перед Эммой, он сбросил сумки и седла в могилу; потом снял с лошадей поводья и зашвырнул их туда же. Уже под конец он столкнул в могилу трупы Эрли и Джесси. Закопав могилу, он основательно утоптал грунт, а потом забросал едва заметный холмик сухими ветками и обломками скальной породы.

Было уже около полудня, когда Нед закончил работу и присел рядом с Эммой, чтобы перевести дух.

– Лошади у них лучше наших, но их могут узнать, – сказал он. – Что же касается уздечек и седел, то они мне просто-напросто не нужны. Деньги – другое дело. Полагаю, мы имеем полное право взять их себе.

– Что ты сказал? – с отсутствующим видом спросила Эмма, и Нед понял, что она даже не попыталась заглянуть в оставленный им мешок.

Развязав мешок, Нед высыпал его содержимое на землю и быстро пересчитал деньги.

– Примерно полторы тысячи долларов, – сказал он.

Потом он снова пересчитал деньги, разделил их на две пачки и одну из них положил Эмме на колени.

– Половина мне – половина тебе, – сказал он.

Поскольку Эмма по-прежнему продолжала смотреть на него с отсутствующим видом, он поднялся на ноги и спрятал пачку в ее седельную сумку.

– Нам пора убираться отсюда, – сказал Нед по прошествии нескольких минут. – Ты в состоянии ехать верхом?

Эмма кивнула.

– Если будем гнать всю дорогу, то к вечеру доберемся до дома. Но такой необходимости нет. По пути мы можем сделать еще одну остановку, разжечь костер и отдохнуть.

– Не стоит, – ответила Эмма. – Нам нужно как можно скорее вернуться в Налгитас.

Пока Нед седлал лошадей, Эмма достала чистую блузку, сняла с себя порванную рубашку и, обнаружив в ямке под скалой немного дождевой воды, смыла с себя засохшую кровь, вымыла лицо и руки, после чего надела блузку. Когда она вернулась к Неду, лошади были уже оседланы, а скатки из одеял приторочены к седлам. Кроме того, Нед прибрал место ночевки, разбросал костер и засыпал пепелище. Теперь никому бы и в голову не пришло, что здесь останавливались на ночлег люди.

Эмма позволила Неду помочь ей забраться в седло. Когда она уселась, он с минуту стоял рядом с ней, держа руку у нее на колене.

– Предлагаю о том, что здесь произошло, никому не рассказывать, – сказал он. – Если Эдди спросит, как все прошло – а она обязательно об этом спросит, – можно сказать, что Майндеры обчистили банк раньше нас, и мы остались с носом.

– А как ты объяснишь наличие денег?

– О деньгах мы тоже ничего не скажем. И Эдди никогда ни о чем не узнает, поскольку мы будем молчать, а братья Майндеры лежат в могиле.

Эмма обдумала его слова.

– Это ужасно. Я бы согласилась безропотно терпеть все их насмешки и издевательства, если бы это только могло их воскресить.

– Не говори так. Эрли и Черный Джесси были настоящими бешеными псами. Могила для них – и то слишком хорошо. К тому же у нас не было выбора. Помни об этом. У нас не было выбора. – Нед поднял глаза и долго на нее смотрел. Она ответила ему таким же долгим взглядом.

– У нас не было выбора, – повторила наконец Эмма.

Нед пошел к своей лошади, но на полпути остановился, вернулся к Эмме и взял ее за руку.

– Мне не очень-то по сердцу такая жизнь. Когда я куплю ранчо… Скажи честно: ты согласилась бы жить на ранчо в Колорадо? – Признаться, Нед вовсе не собирался ей все это говорить, но теперь, когда слова были произнесены, почувствовал, что безмерно этому рад. Он улыбнулся, и его зеленые глаза весело заблестели. – После того, как ты получишь денежный перевод от брата, мы могли бы объединить наши средства и тогда… Надеюсь, ты понимаешь, чего я добиваюсь?

Эмма от удивления приложила ко рту ладошку. Хотя нижняя губа у нее была рассечена, глаза покраснели от слез, а на щеке красовался кровоподтек от удара, который ей нанес Эрли, Неду она показалась красавицей. Он был счастлив, что сделал ей предложение.

– Даже не знаю, что тебе и сказать, – ответила Эмма после минутного размышления. – Мне трудно сейчас говорить о таких вещах.

Нед подумал, что ему удалось-таки удивить Эмму. Да что Эмму! Он, можно сказать, сам себя удивил. Не мог подождать со своими признаниями, пока они не покинут это место и могила Майндеров не останется позади. Неправильно он выбрал время, вот что! Впрочем, это его ничуть не обескуражило. Он вскочил в седло, подъехал к Эмме и, наклонившись к ней, запечатлел у нее на губах поцелуй.

Когда он наконец от нее оторвался, Эмма одарила его мрачным взглядом.

– Я не могу строить сейчас планы. Необходимо подождать, пока не утрясется дело с деньгами Джона. – Вид у нее, надо сказать, был при этом чрезвычайно печальный.

6

Нед с Эммой подъехали к «Чили-Квин» около полуночи. Они расседлали лошадей в сарае, после чего Нед проводил Эмму к задней двери дома. Сквозь оконное стекло он увидел в тусклом свете керосиновой лампы сидевших за кухонном столом Эдди и Уэлкам. По идее, Эдди должна была в это время развлекать гостей, и он пришел к выводу, что вечер в «Чили-Квин» выдался спокойный. Сказать по правде, Неду не хотелось сейчас встречаться с Эдди и Уэлкам, но он не мог допустить, чтобы Эмма осталась одна с этими женщинами. Они наверняка забросали бы ее вопросами; Эмма же могла сорваться и рассказать им правду о том, что случилось. Это создало бы ненужные проблемы для Неда и усилило терзавшее Эмму чувство душевного неустройства. Вздохнув, Нед вошел на кухню вслед за Эммой.

– Ла! – вскричала Эдди, когда ее глаза выхватили из полумрака Неда и Эмму. – Вы посмотрите только, кто к нам пришел. – У Эдди наблюдалась некоторая скованность в движениях. – Сегодня клиентов было чуть меньше обычного, и мы закрылись рано.

Нед ответил ей широкой улыбкой.

– Мы всю дорогу гнали как бешеные, чтобы вернуться пораньше. Я думал, вы уже тут начали за нас беспокоиться.

Эдди поднесла к губам стакан и сделала глоток, пролив несколько капель на платье.

– Только не я, – сказала она, промокнув пролитую жидкость платком.

– А я еще как беспокоилась! Считала, что кого-нибудь из них обязательно убьют, – сказала Уэлкам, обращаясь к Эдди.

Уэлкам тоже была основательно пьяна, и Эмма с любопытством на нее посмотрела.

– Кто-то тебя ударил, – сказала Уэлкам, приглядываясь к Эмме. Это была констатация факта, не более.

– Лошадь копытом стукнула, – коротко ответила Эмма. – Но, как видишь, не убила.

– Нет, – сказал Нед. – Ничего такого и близко не было. – Он решил взять инициативу в свои руки. – Кто-то ограбил банк еще до нас. Тогда мы уехали из города и стали держать на север, чтобы нас никто в этом не заподозрил. – Завершив вступление, Нед начал рассказывать Эдди и Уэлкам придуманную им с Эммой историю. – Остановились на ночевку в прерии. Фургон сломался, и нам пришлось его бросить. Лошадей сменили у какого-то фермера. Когда проснулись, обнаружили, что одна лошадь распуталась и убежала, и мы все утро ее искали. Короче говоря, возвращение было долгим и утомительным, и мы здорово вымотались, – закончил он.

Эдди, казалось, все это нисколько не интересовало. Зато она то и дело со значением поглядывала на Уэлкам, так что можно было подумать, будто их связывает некая тайна. Небрежно помахав в воздухе рукой, она отмела рассказ Неда как нечто несущественное, и он решил, что она или слишком пьяна, чтобы вдумываться в сказанное, или хочет ему показать, что история с фургоном не вызывает у нее доверия.

– Тебе пришло письмо, – сказала Эдди, обращаясь к Эмме и указывая кивком головы на прислоненный к лампе конверт.

Нед посмотрел на конверт, потом на Эмму, перевел взгляд на Эдди и наконец сосредоточил внимание на Уэлкам, которая ответила ему сердитым взглядом. Эдди, возможно, и простила его за то, что он уехал в Джаспер с Эммой, но вот Уэлкам – нет. Признаться, Нед не до конца понимал, с чего это он попал у Уэлкам в немилость. На его взгляд, она вообще вела себя в последнее время как-то странно, только он не знал, что тому причиной. Впрочем, возможно, что Уэлкам просто не терпелось наложить лапу на обещанные ей двести пятьдесят долларов.

Нед протянул руку за письмом, но Эдди его опередила и, взяв конверт, передала его Эмме. Это был не какой-нибудь бумажный треугольник, но самый настоящий почтовый конверт, надписанный и заклеенный по всем правилам. Правда, клеевую полоску у него сильно морщило, а это наводило на мысль, что конверт держали над струей пара, а потом, вскрыв его и исследовав содержимое, заклеили мучным клейстером, от которого бумагу основательно стянуло. Эмма, впрочем, это обстоятельство комментировать не стала.

– Письмо от Джона, – сказала она, повертев конверт в пальцах и опускаясь на стул. – Ну что – он переслал деньги? – Она посмотрела на Неда, который подумал, что загрести в один день банковскую выручку и деньги Джона было бы очень даже неплохо.

Эдди пожала плечами:

– Откуда нам знать? Мы ждали вашего возвращения, чтобы получить ответ на этот вопрос. – Тут она не выдержала и подмигнула Уэлкам.

Эмма ногтем вскрыла конверт, вынула из него сложенный вдвое листок бумаги, после чего заглянула в конверт, но там больше ничего не было. Развернув письмо, Эмма прочитала его про себя и на мгновение прикрыла веки. На ее лице мелькнуло довольно странное выражение – не то разочарования, не то радости, Нед так и не понял. Потом она открыла глаза и пробормотала:

– Мой брат едет в Налгитас. – Она подошла к буфету, взяла стакан, снова уселась на стул и отмерила себе из бутылки щедрую порцию виски.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Нед.

– Очевидно, он не испытывает особенного доверия к твоему мужу – да и к тебе тоже, – сказала Эдди, обращаясь к Эмме. – В письме наверняка говорится именно об этом.

– Совершенно верно. Он так и написал. Мне следовало знать, что выманить у него деньги будет не так-то просто. Если коротко, он хочет поближе познакомиться с моим мужем, чтобы все самому проверить. – Эмма подняла стакан и отхлебнула виски.

– Да, леди, сегодня у вас не самый счастливый день, – заметила Уэлкам, почесывая застарелый шрам у себя на руке. Нед не замечал прежде у нее этих шрамов и задался вопросом, за какие такие провинности она их получила. Уэлкам одарила его мрачным взглядом, спустила и застегнула рукав, после чего повернулась к Эмме и скомандовала: – Ну-ка прочтите нам письмо – да погромче!

Эмма положила письмо на стол и разгладила его ребром ладони. Чернила местами размазались, скорее всего, от пара, с помощью которого Эдди вскрывала конверт. Подперев голову руками, Эмма прочитала им письмо, не останавливаясь и не комментируя написанного.

«Сестрица!

Остается только удивляться, что за такой короткий срок ты нашла столь прибыльный, как ты утверждаешь, объект для инвестиций. Но, наслушавшись о перспективах развития западных территорий и об отсталости тамошнего населения, я полон решимости выяснить на месте, стоит ли вкладывать средства в это предприятие. Я не настолько глуп, чтобы посылать тебе деньги, не проведя предварительно небольшого расследования. Но если при личной встрече мистеру Уитерсу удастся убедить меня, что означенный проект, равно как и он сам, заслуживают безусловного доверия, я приму ваши условия. Приеду в Налгитас в следующую пятницу тем же вечерним поездом, на котором отбыла ты. Прошу меня встретить.

Твой брат

Джон Роби».

– Что ж, очень толковое письмо, – хихикнула Эдди.

– А главное, радостное. Оно бы и священника заставило пуститься в пляс, – согласилась с ней Уэлкам, после чего они с Эдди залились визгливым смехом. Глядя на них, Нед невольно задался вопросом, как долго они вот так вдвоем накачивались спиртным.

Эмма допила виски, скрестила на столе руки и опустила голову.

– Завтра я сяду на поезд и уеду отсюда. Когда подыщу себе приличное место и обоснуюсь, то пошлю денежный перевод, чтобы заплатить Эдди за кров, стол и комнату, которые она мне предоставляла. – Голос у нее был усталый и звучал приглушенно.

Нед открыл было рот, но Эдди опередила его и заговорила первой:

– С чего это тебе взбрело в голову уезжать?

– У меня нет ни малейшего желания выслушивать обвинения в мошенничестве от собственного брата. – Эмма поднялась с места. – Пойду-ка я в свою комнату. Я очень устала; кроме того, мне надо упаковать свои вещи.

Эдди небрежно помахала в воздухе рукой.

– Ничего тебе паковать не надо, так что посиди с нами еще немного. Мы с Уэлкам уже все обмозговали. Роль твоего мужа сыграет Нед. Сразу говорю – это была идея Уэлкам.

Нед решил, что идея и впрямь неплохая, и так об этом и сказал.

Но Эмма придерживалась другого мнения. Вместо того чтобы снова сесть, она вцепилась пальцами в спинку стула и посмотрела на своих сообщников.

– Я не верю, что это сработает. Джон – парень ушлый.

Нед помотал головой, пытаясь стряхнуть охватившую его усталость. Все его грандиозные планы: женитьба на Эмме, покупка ранчо – оказались под угрозой, так как напрямую зависели от этих денег. Между тем Эмма, похоже, этого не понимала.

– Идея прекрасная. Думаю, нам не составит труда убедить его, что мы женаты, – сказал он дрогнувшим от отчаяния голосом. – В конце концов, он все равно узнает, что ты его надула. Так что лучше уехать из Налгитаса с деньгами, нежели с пустым карманом.

Эмма прикрыла глаза, и Нед спросил себя, уж не собирается ли она спать стоя. Ему оставалось только удивляться, что Эмма, пребывая в состоянии крайнего утомления, позволила себе пить виски. Его лично от подобной комбинации сразу бы бросило в сон. Эмма, однако, нашла в себе силы, чтобы сказать еще несколько слов.

– Я изнурена до крайности, а потому не в состоянии нормально мыслить. Позвольте мне обдумать этот: вопрос утром.

– В любом случае ты ничего не теряешь, – сказала ей Эдди.

Но Эмма, так и не прибавив больше ни слова, повернулась и направилась в свою спальню.

Когда дверь за Эммой захлопнулась, Эдди снова вооружилась бутылкой и налила виски сначала в свой стакан, а потом в стакан Уэлкам. Неду она виски не предложила. Она даже не подняла на него глаза, когда он повернулся и побрел к задней двери. Когда Нед вышел из дома и глянул напоследок в кухонное окно, Эдди и Уэлкам, низко склонив над столом головы, о чем-то беседовали. При этом каштановые кудряшки Эдди почти соприкасались с красным головным платком Уэлкам. Нед услышал, как Эдди, передразнивая Эмму, сказала:

– «Я изнурена до крайности… Позвольте мне обдумать этот вопрос утром…» Что ж, пусть думает. Но если она не придет ни к какому решению, мы сами все за нее решим.

* * *

Когда на следующее утро Нед вышел из сарая, то увидел Уэлкам, которая, снимая с веревки белье, с пеной у рта что-то втолковывала Эмме. Нед первым делом подумал, что Эмма осталась тверда в своем решении оставить Налгитас еще до приезда брата. Это сильно его огорчило, поскольку Эмма собиралась покинуть не только город, но и его, Неда, тоже. Однако в следующую минуту он понял, что Уэлкам говорит с Эммой о нем.

– Будете с этим беспутным в лунную ночь по горам скакать – никакого путного дела не сделаете, – сказала Уэлкам. – Забыли уже небось, какие такие бывают у леди путные дела? – Нед, признаться, мало что вынес из этого высокоумного изречения и был не прочь послушать Уэлкам еще немного, чтобы понять, к чему она клонит, но негритянка, услышав его шаги, замолчала.

– Ты о чем это тут поешь, а? – поинтересовался Нед.

Уэлкам фыркнула.

– О том, значит, что мисс Эдди по твоей милости вся исстрадалась и истомилась.

– Этого просто не может быть, – ответил Нед.

Эдди беспокоилась об успехе затеваемых им предприятий ничуть не больше, нежели он о процветании ее заведения. Возможно, впрочем, Уэлкам имела в виду кое-что другое. К примеру, Эдди и Уэлкам вполне могли догадаться о природе чувств, которые он питал к Эмме. Впрочем, Нед очень надеялся, что этого пока не произошло. Чем позже они обо всем узнают, тем лучше. Лишние сложности Неду были ни к чему.

Нед попытался себе представить, что он скажет Эдди, когда придется все объяснить, но ничего стоящего ему в голову не приходило. Они с Эдди прошли вместе большой путь, их многое связывало, и все же они оба знали, что это когда-нибудь кончится. С самого начала они сошлись на том, что не станут друг от друга ничего требовать и заявлять друг на друга права. Эдди, во всяком случае, никогда не доставала его разговорами о женитьбе; возможно, именно по этой причине им было так легко между собой ладить. За все время их знакомства Нед не изменил своего мнения относительно невозможности их брака и искренне полагал, что она придерживается такой же точки зрения. Но Эдди ему нравилась, и обижать ее ему не хотелось. По этой причине он считал, что с его стороны разумнее всего помалкивать и оттягивать момент объяснения как можно дольше.

Уэлкам посмотрела на Неда с неодобрением – она была с ним явно не согласна. Нед проигнорировал ее взгляд, повернулся к Эмме и тепло улыбнулся.

– Ну так как, ты станешь моей женой?

У Эммы от удивления расширились глаза и задрожали руки. Нед готов был дать себе пинка за допущенную, пусть и невольно, бестактность. Эмма-то подумала, что он возвращается к сделанному ей прежде предложению, в то время как он всего лишь хотел узнать, согласна ли она сыграть роль его супруги во время визита ее брата.

– Ненадолго, на день-два, – торопливо добавил он. – Пока Джон не уедет.

– Джон вполне может решить, что ты недостаточно для нее хорош, – вмешалась Уэлкам.

– Вообще-то, я не так уж плох и вполне гожусь в мужья, – запротестовал Нед.

Эмма не обратила внимания на слова Уэлкам и обратилась к Неду:

– Я всесторонне обдумала этот вопрос и пришла к выводу, что терять мне и впрямь нечего. Это мой единственный шанс заполучить деньги, и если для этого мне необходимо обзавестись мужем – что ж, значит, так тому и быть. Уэлкам это хорошо придумала. К тому же мне доставит большое удовольствие созерцать на лице брата удивление по поводу того, что его неудачливой сестре удалось отхватить себе в мужья такого красавца.

Нед явно смутился и, чтобы скрыть неловкость, отошел к своему сараю, где присел в густой тени под навесом.

– За эти годы мне тоже пришлось немного приобщиться к актерскому ремеслу, так что я тебя не подведу.

Эмма, высмотрев в тени его смущенное лицо, улыбнулась, давая ему понять, что нисколько в его способностях не сомневается.

– Приезд Джона – серьезная помеха нашей затее. Впрочем, одно я знаю совершенно точно: каковы бы ни были его сомнения по поводу мотивов твоих поступков, в том, что ты мой муж, он не усомнится. Джон почитает себя великим знатоком человеческой натуры, и тебе необходимо сконцентрироваться на том, чтобы произвести на него наилучшее впечатление.

– Сделаем, – кивнул Нед.

– Моя же задача будет заключаться в том, чтобы убедить Джона в нежелательности посещения того земельного участка, о котором мы ему написали. Придется сказать, что его владелец – человек исключительно осторожный и жадный, а потому любопытство, проявленное третьим лицом к его собственности, может подвигнуть его на то, чтобы взвинтить цену. Джон способен на это клюнуть, поскольку сам жаден до чрезвычайности и сам бы так поступил на месте владельца.

Уэлкам бросила работать и с большим вниманием прислушивалась к их разговору, переводя взгляд с Неда на Эмму. Повернувшись к Эмме, она сказала:

– У меня такое впечатление, что вы, леди, пытаетесь из этой затеи извлечь нечто большее, чем деньги. – Когда Нед и Эмма с удивлением на нее воззрились, она поторопилась добавить: – Я не хочу сказать, что деньги не имеют для вас никакой цены. Напротив, деньги у вас стоят на первом месте, но они, деньги то есть, имеют обыкновение утекать сквозь пальцы. Вот вы себе и думаете: бог с ними, с деньгами, зато у меня до конца жизни останутся приятные воспоминания о том, как я обдурила братца. Что, разве не так? – Уэлкам разразилась низким, утробным смехом. – Но лично я никогда не испытывала ни печали, ни радости от содеянного. – Тут она резко замолчала, словно испугалась, что сказала лишнее.

– Интересно, что ты такого особенно хорошего могла сделать, чтобы испытывать от этого радость? – осведомился Нед.

Уэлкам сложила на груди руки.

– Что сделала, то сделала. Я всегда поступала как должно и всю жизнь работала как вол – и до отмены рабства, и после. Но даже на туфельки себе не скопила. Да, сэр, не скопила.

– Ну, это ты врешь. На туфельки, положим, деньги у тебя есть – и не на одну пару, – сказал Нед, думая о том, что в словах Уэлкам, как ни странно, имеется и рациональное зерно.

Деньги и впрямь были не единственной причиной, заставившей Эмму пуститься во все тяжкие, чтобы облапошить своего братца. За этим крылось что-то такое, о чем она не торопилась ставить в известность своих сообщников. Понадеявшись, что в один прекрасный день она все-таки ему об этом расскажет, Нед посмотрел на женщин. Эмма протянула руку и сочувственно потрепала Уэлкам по плечу. Негритянке это почему-то не понравилось, и она поторопилась отойти от Эммы.

– Не надо меня жалеть, леди, – сказала она. – Я этого терпеть не могу.

* * *

Чем меньше времени оставалось до приезда Джона, тем больше Эмма нервничала. Нед не раз спрашивал себя, почему эта женщина, державшаяся с таким завидным спокойствием даже в самых рискованных ситуациях, за те несколько дней, которые оставались до приезда брата, едва не довела себя до умопомрачения. Возможно, этому способствовало столкновение с братьями Майндерами, не вспоминать о котором она не могла, хотя с тех пор, как они вернулись в Налгитас, они ни разу не заговаривали о событиях того трагического утра. Однажды Нед попытался затронуть эту тему, но она отвела от него глаза и промолчала. Тогда он решил, что, если ей захочется об этом поговорить, она придет к нему с этим сама. Быть может, она замкнулась в себе по той простой причине, что хотела поскорее забыть ужасные подробности встречи с братьями Майндерами? Однако, основательно все обдумав, Нед пришел к выводу, что братья Майндеры тут ни при чем и сильнейшее внутреннее беспокойство, которое снедало Эмму и пик которого пришелся на пятницу, когда должен был приехать Джон Роби, напрямую связано с ее братом. Эдди не уставала повторять, что Джон Роби – человек низкий, и уже одно это избавляет ее от всякого чувства вины по поводу затеянной ими аферы. Вполне возможно, Эмма и впрямь боялась брата – в особенности того скандала, который мог разразиться в случае, если он разгадает ее игру. Конечно, на душевном состоянии Эммы могли сказаться и угрызения совести из-за того, что ей приходится обманывать родного брата, но Нед сильно в этом сомневался. По его мнению, Эмму никак нельзя было назвать человеком совестливым. И осознавать это было как-то странно.

Когда они дожидались на платформе поезда, Эмма от волнения ни минуты не могла постоять спокойно, зато Нед чувствовал себя на удивление легко и раскованно. Для него это было просто очередное дело – к тому же, по его представлениям, несложное, а главное, безопасное. Он не верил, что Джон Роби настолько глуп, чтобы стрелять в парня, которому взбрело в голову притвориться мужем его сестры. Кроме того, он знал, что фермеры не носят при себе оружия.

День был жаркий, и Нед, надевший костюм из черного тонкого сукна, чтобы произвести впечатление на «родственника», истекал потом. Когда жара окончательно его доконала, он присел на скамейку в тени, но Эмма продолжала расхаживать взад и вперед по платформе. На лбу у нее проступила испарина, но что было тому причиной – жара или нервозное состояние, – Нед сказать не смог. Интересно, что когда они ехали с ней по прерии в Джаспер, она так не нервничала. Пока они находились на платформе, Эмма несколько раз подходила к Неду и спрашивала, не опаздывает ли, по его мнению, поезд. Наконец она пристроилась на краешке лавочки рядом с Недом и наклонилась вперед, чтобы глянуть на уходившие к горизонту рельсы.

Нед попытался отвлечь ее от гнетущих мыслей.

– Ты уже думала над моим предложением?

– Над каким это? – озадаченно спросила Эмма. Потом, перестав суетиться, повернулась к нему и пристально на него посмотрела. – Ах, вот ты о чем, – сказала она, – о своем ранчо… – Она набрала в грудь воздуху, но, прежде чем успела произнести еще хоть слово, до них донесся свисток локомотива, и она снова вскочила на ноги. На лице у нее ясно читалось облегчение – то ли оттого, что ей не надо было отвечать на вопрос Неда, то ли оттого, что долгое ожидание подходило к концу. Второй вариант был для Неда предпочтительнее. И в самом деле, Когда поезд подошел к станции, она словно стала другим человеком – куда более спокойным и собранным, чем прежде.

С поезда сошли пятеро. Когда Эмма с шумом втянула в себя воздух, Нед проследил за ее взглядом и увидел морщинистого, с хитрыми глазами-бусинками человека, сразу же вызвавшего у него острую неприязнь. Но это был не Джон Роби, поскольку Эмма, дернув его за рукав, устремилась к черноволосому парню, который был на дюйм или два выше Неда и обладал мощным сложением. Нед даже удивился – до того этот парень показался ему привлекательным. Признаться, Нед ожидал увидеть на его месте настоящего злодея, но лицо у Джона Роби было очень приятное, с правильными чертами лица. «Именно такой тип мужской красоты и нравится женщинам», – подумал Нед, разглядывая приезжего. Впрочем, внешность этого человека не имела для Неда ровно никакого значения. Злодей Эрли Майндер, к примеру, тоже был хорош собой.

Джон взял Эмму за руки и с минуту пристально на нее смотрел. Потом Эмма высвободила руки, отступила от него на шаг и сказала:

– Джон, позволь представить тебе моего мужа мистера Уитерса. – Неду показалось, что слово «мужа» она произнесла с заметным трудом, оно словно прилипло у нее к глотке, но Джон ничего не заметил. Он повернулся к Неду и медленно, внимательно окинул его взглядом, как будто ощупывая, вбирая в себя каждую черту, каждую деталь его лица и фигуры. Потом он снова поднял глаза и, устремив взгляд на протянутую ему Недом руку, пожал ее, сильно сдавив при этом его ладонь. Его крепкое рукопожатие понравилось Неду, но вот глаза – не очень. Они были холодными и пустыми, как у опытного стрелка, вглядывающегося сквозь прорезь прицела в черное яблочко мишени.