Текст книги "Звезда печали и любви"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Однажды, как обычно, после тренировки Ира приняла душ, переоделась и пошла к Олегу. Дверь открыла Елена Владимировна.

– У Олега гости, – тихо сказала она. – Учителя.

Ира услышала голоса, растерянно посмотрела на Елену

Владимировну и неожиданно почувствовала страх.

– Я попозже зайду.

Не успела она сделать шага, как ее позвали. На нее с улыбкой смотрела Галина Анатольевна. Директор подошла к ней, обняла.

– Что же ты молчала? – растроганно спросила она.

В комнате Олега сидели Вадим Егорович и Светлана Борисовна. Ира снова почувствовала себя, как в школе…

В разговоре незаметно пролетело время, гости собрались уходить. На прощание Галина Анатольевна, по-матерински глядя на Олега, сказала:

– Я верю: настанет день – ты войдешь в свой спортзал и начнешь свой урок!

Ира пошла их провожать. На улице Галина Анатольевна обняла ее.

– Умница ты моя. Какое счастье, что ты у него есть!

Ира вернулась к Олегу, села рядом, будничным голосом спросила:

– Ну что, начнем?

И, не дожидаясь его согласия, сняла с него рубашку и стала массажировать его руки. Закончив массаж, вложила в его руки маленькие гантели.

– Попробуй сам согнуть кисть.

Тот напрягся, но рука словно прилипла к кровати. Она помогла ему сжать кисть.

– Еще разок…

После нескольких упражнений Ира почувствовала, что он не вкладывает в них силу.

– Почему филонишь? Думаешь, что за тебя буду я работать? Так мы не договаривались!

– Ира, сегодня я не могу.

Она увидела в его глазах тоску и поняла, что на него подействовал приход гостей.

– Ладно, пусть будет по-твоему.

Перед уходом Ира щелкнула кнопкой телевизора, включая его, но он не работал. Она вопросительно посмотрела на Олега.

– Поломался, – ответил Олег, – Кинескоп сгорел.

Когда Ира пришла домой, Игорь Анатольевич недовольно заметил:

– Ты стала поздно приходить домой. Это небезопасно.

Ира удивилась. Раньше в отце она всегда находила союзника, а в последнее время заметила, что тот переметнулся на сторону матери и во всем ей стал поддакивать.

– Папа, ты прекрасно знаешь, где я была, и не надо волноваться. Где мама?

– Она спит.

– Тогда пошли на кухню, чаю попьем.

– Не хочу, мы только что пили.

– Ну пойдем, посидишь со мной. Надо поговорить.

Ира быстро заварила чай, налила себе и отцу. Села и в упор посмотрела на отца.

– Папа, сколько стоит цветной телевизор?

– Рублей четыреста.

– Мне такая сумма нужна.

– Зачем?

– У Олега телевизор сломался, а у него через две недели день рождения, хочу сделать ему подарок.

– Ты в своем уме? – возмутился отец,

– Папа, раз я рядом с тобой сижу, значит, в своем. Все сумасшедшие находятся в психбольнице.

– Ты свой юмор прибереги для своего учителя. Таких денег у меня нет.

– Я дубленку продам.

– Попробуй только. А если честно, пора тебе с этим кончать. Не надо строить из себя мать Терезу.

– Папа, между матерью Терезой и мною большая разница. Та делает чужим людям добро, а Олег для меня не чужой, а самый любимый человек. Пора тебе к этому привыкнуть. Ты лучше скажи: дашь деньги?

– Нет.

Она грустно вздохнула.

– Честно говоря, я была уверена, что дашь. Мне больно и обидно за тебя, думала, ты мой преданный друг и в трудную минуту придешь на помощь, а ты…

Она не договорила, вышла. Отец еще долго сидел и думал о судьбе дочери. Он встал, пошел к ней. Она уже лежала в постели.

– Ира! – позвал он.

– Папа, прошу тебя, уйди, – сквозь слезы произнесла дочь и, уткнувшись в подушку, жалобно заплакала.

Ему стало не по себе. Он нежно погладил ее коротко остриженную голову.

– Спокойной ночи.

Ира еще долго плакала. Плакала от обиды и от одиночества в собственной семье.

Утром, как обычно, Ира собралась на тренировку. Она уже выходила, когда ее позвал отец. Он подошел к ней и шепотом произнес:

– Телевизор сегодня я ему привезу.

– Спасибо, папа, но я как-нибудь сама справлюсь.

– Ира…

Но та, не слушая его, вышла. На тренировке Ира попросила у Обухова в долг деньги. Тот поинтересовался, зачем ей такая большая сумма, а когда узнал, для чего, пообещал принести на следующий день.

После занятий в институте Ира на несколько минут забежала к Олегу. В его комнате стоял новый цветной телевизор. Она сразу догадалась, кто его купил. В комнату вошла Елена Владимировна.

– Видишь, какой телевизор военкомат Олегу подарил?

– Очень хороший телевизор, – согласилась Ира.

Вечером, улучив момент, когда мать пошла в ванную, она спросила у отца:

– Олегу ты телевизор купил?

– А что, не понравился?

– Понравился, но Елена Владимировна сказала, что это подарок от военкомата.

– Я подумал, что так будет лучше. Пусть твой Олег думает, что про него не забывают. Моральная поддержка тоже является целебным средством… Я надеюсь, ты довольна?

– Да, папа. Спасибо тебе.

– А за вчерашний разговор прости. Я был неправ.

– Я понимаю тебя, папа. И хочу, чтоб ты понимал меня. Мне сейчас трудно, и я очень нуждаюсь в твоей поддержке.

Он притянул ее к себе, поцеловал.

Глава шестая. СМЕРТЕЛЬНЫЙ РИСК ВО ИМЯ ЛЮБВИ

Олег посмотрел на стенные часы. Время было позднее, а Ира не появлялась. И когда стрелки часов перевалили за полночь, он понял, что она не придет. За многие месяцы ого был первый случай, когда Ира не пришла. Он долго лежал с открытыми глазами и все думал, что же могло случиться. В голову лезли разные мысли. Он попытался заснуть, но сон не шел, стал считать до ста, до тысячи… Уже язык заплетался, а он все считал и считал, чтобы заглушить гнетущее состояние. Но как только переставал считать, тревожные мысли назойливо лезли в голову.

В комнате стояла тишина. Неожиданно, как наяву, он увидел перед собой моджахеда. Тот, ухмыляясь, хладнокровно резал солдату горло… Олегу стало страшно. Он попытался отогнать видение, но моджахед продолжать резать солдата.

Его бросило в жар. Он забыл, что руки его не работают, и потянулся включить свет, но лишь от бессилия застонал. Немного погодя задал себе вопрос: «А может, попробуешь?» Напрягся и попытался приподнять руку, но она даже не пошевелилась. «Попробуй еще раз!» – вновь обратился он к себе и, напрягаясь, протяжно мыча, сосредоточил всю силу на руке. Но она даже не пошевелилась. Его охватила злость, он с ненавистью посмотрел на свою руку. Это была не его рука, а чужая. Он вспомнил, что тогда, когда моджахед с ножом приблизился к нему и он хотел вцепиться тому в горло, рука не подчинилась его воле и предала…

Он попытался поднять другую руку, но и она не подчинялась. Неожиданно ему показалось, что он с двух сторон находится в окружении предателей-рук. Олег вслух произнес:

– Я заставлю вас двигаться! Поняли? Заставлю!

До самого утра он пытался сжимать и разжимать пальцы. Незаметно для себя от усталости заснул. Проснулся от прикосновения. Открыв глаза, увидел мать.

– Доброе утро, сынок!

Она умыла его, сменила постель и стала кормить. В прихожей раздался звонок. Открыв дверь, Елена Владимировна увидела перед собой незнакомого парня. Тот с улыбкой смотрел на нее.

– Здравствуйте, Елена Владимировна. Олег дома?

Она, кивнув, уступила ему дорогу, и когда гость, прихрамывая, вошел в прихожую, она поняла, что это тот парень, который приходил тогда с девушкой.

– О Господи! – тихо произнесла она. – Сергей! А я тебя не узнала.

Тот, улыбаясь, рукой постучал по ноге.

– Тесть протез привез. Ну как Олег?

– Лежит. Проходи, сынок, вот его комната.

Олег удивленно посмотрел на вошедшего, и тут же на его лице засияла улыбка.

– Не может быть! Сергей!

Тот подошел к нему, протянул руку.

– Привет, я рад тебя видеть.

Сергей стоял с протянутой рукой и ждал.

– Извини, руки мои не работают, – произнес Олег. – Присаживайся, рассказывай, как живешь?

Сергей оживленно заговорил. Олег с улыбкой слушал его. Но когда гость ушел, на него вновь нахлынула гнетущая тоска. Он взглянул на свои неподвижные руки.

– Что, предатели, лежите? Сейчас вы у меня получите!

Он напрягся и стал шевелить пальцами, одновременно считая. Дойдя до ста, он обессиленно отключился. Немного отдохнув, вновь стал считать. До самого вечера, сжимая пальцы, довел счет до 1200.

В прихожей раздался звонок. Олег прислушался и, как только услышал родной голос, облегченно вздохнул. В комнату, прихрамывая, вошла Ира. Она поставила сумку на пол, подошла к нему.

– Соскучился?

– Да, – тихо признался он.

– Я тоже.

– Что у тебя с ногой?

– Возвращалась из института, перепрыгивала через лужу, подвернула ногу.

Она обманула его. Нога подвернулась, когда она делала соскок с брусьев. Ира села рядом, взяла его руку, поднесла к своему лицу, провела ею по щеке, потом наклонилась к нему.

– Поцелуй меня.

Олег молчал. Она сама поцеловала его в губы. Ответной реакции не было. «Ничего! – подумала девушка. – Придет время, и я оживлю твои губы!»

Она вытащила из сумки детские гантели и резиновый жгут.

– Начнем?

Больше часа она занималась его руками и между прочим сообщила:

– Олег, папу назначили председателем горисполкома.

– Поздравляю.

– Завтра в честь отца банкет. Родители настаивают, чтобы я была на банкете, а мне не хочется.

– Надо идти.

– Ты разрешаешь?

Он улыбнулся.

– Я ненадолго. Немного побуду и приду.

Ира ушла. По телевизору шел художественный фильм «Свадьба в Малиновке». Олег смотрел веселую оперетту и до боли сжимал и разжимал пальцы.

Проходили дни, недели, месяцы, а руки по-прежнему предательски не подчинялись его воле, зато пальцы уже свободно двигались. Однажды он, кусая до крови губы, напрягся, чтобы поднять руку, но она, как и прежде, лежала без движения. Он вновь напрягся. Перед глазами запрыгали разноцветные огни, и он почувствовал, что летит в черную пропасть. Пришел он в себя от чьего-то прикосновения. Мать полотенцем вытирала его вспотевший лоб.

– Наверно, плохой сон приснился?

Он ничего не ответил. Когда она вышла, повернул голову, посмотрел на правую руку, «Скажи спасибо, что у меня левая не работает, я бы тебя топором отрубил. Не хочешь слушаться, пеняй на себя. Займусь левой. Вот увидишь, она быстрее тебя возьмет ложку. Ты только будешь завидовать! Поняла? – и он демонстративно повернул голову к левой руке. – Может, ты меня выручишь?»

Елена Владимировна гладила в зале белье, когда услышала, что сын с кем-то разговаривает. Она прислушалась. Олег кого-то сердито отчитывал. «Неужели Иру ругает? – подумала она. – А когда же она пришла?» К ее удивлению, сын в комнате был один.

– Олег, ты с кем разговаривал?

– Вот с ней, – глазами показывая на руку, ответил он. – Не хочет слушаться меня.

Мать с тревогой посмотрела на сына. Олег заметил ее взгляд, улыбнулся.

– Все нормально, мама, я в своем уме.

В обед, когда она принесла сыну еду, тот все съел и впервые попросил добавку.

Днем и ночью Олег все тренировал и тренировал руки. Иногда нервы не выдерживали и от собственного бессилия Олег молча плакал. Однажды, проснувшись, он увидел, что рука лежит у него на груди. «Странно, – подумал он. – Когда засыпал, она лежала вдоль туловища. Наверно, мама переложила».

* * *

Ира сидела в аудитории и слушала лекцию. Она поймала себя на том, что ее глаза закрывались. Тихий голос профессора клонил ее ко сну. Она почувствовала, что засыпает, и изо всех сил захлопала веками, потерла нос, но сколько ни старалась, ничего из этого не вышло. Положив голову на руки, она заснула.

Пожилой профессор заметил, что она спит. Продолжая читать лекцию, он сошел с кафедры и направился к Ире. Студенты, повернув головы, следили за ним. Тот приложил палец к губам и дал им понять, чтобы они молчали. Он сел рядом с Ирой и, не останавливаясь, продолжал читать лекцию. Закончив ее, профессор с восхищением произнес:

– Я завидую ей.

В аудитории раздался смех. Ира проснулась и увидела возле себя профессора. Тот, улыбаясь, спросил:

– Я не потревожил ваш сон?

Когда студенты рассказали ей, что произошло на лекции, Ира не поверила. Решила, что они подшучивают над ней.

После занятий, не задерживаясь ни на минуту, Ира выбежала на улицу. В ожидании автобуса она достала из сумки журнал. Возле нее остановилась легковая машина. За рулем был преподаватель, доцент Кравцов.

– Наумова, садитесь!

Ира обрадовалась, села в машину.

– Домой? – спросил тот.

– Да.

– Говорите адрес.

– Комсомольская, 40. Это возле драмтеатра.

– Понял. Мне, кажется, что вы очень спешите.

– Да, я опаздываю на тренировку.

По дороге Кравцов пытался втянуть ее в разговор, она нехотя отвечала на его вопросы. Он это понял и не стал ей надоедать. Ира не заметила, как тот несколько раз пристально посмотрел на нее. Она была рада, что раньше приедет домой и у нее будет возможность перед тренировкой лишнюю минуту побыть с Олегом.

Когда машина плавно остановилась возле дома, она поблагодарила Кравцова и быстро вышла из машины. Буквально минут через пять Ира выбежала из подъезда и направилась к автобусной остановке.

– Наумова! – услышала она рядом.

Ира остановилась. Это был тот же доцент Кравцов со своей машиной.

– Вы что, ждали меня?

Тот, загадочно улыбаясь, открыл дверцу машины.

– Спасибо, но мне еще надо к товарищу забежать.

– Садитесь, я вас подвезу.

– Нет, нет, это рядом, – и, не оглядываясь, побежала.

На следующий день в институте, выходя из аудитории,

Ира столкнулась с Кравцовым. Тот остановил ее.

– Сколько у вас сегодня пар?

– Четыре.

– Не будете возражать, если я подвезу вас домой?

– Спасибо, но я на автобусе доеду.

Тот в ответ улыбнулся, отпустил ее руку, а после занятий вновь ждал ее на выходе. Ира прошла мимо, но Кравцов окликнул ее.

– Я вас подвезу.

– Спасибо, Александр Викторович, я поеду на автобусе.

– В грязном автобусе, битком набитом простолюдинами? Нет, такой красивой девушке, как вы, это непозволительно. Прошу вас!

– Нет! – резко ответила Ира и быстро зашагала на остановку. Ее отказ не огорчил доцента, а лишь вызвал у него снисходительную улыбку.

Однажды за ужином Дарья, лукаво поглядывая на дочь, как бы случайно спросила:

– В вашем институте преподает сын Клавдии Петровны, Александр Викторович. Ты его видишь?

– Да, он на нашем курсе преподает общественные науки.

– Он тебе нравится?

Ира удивленно посмотрела на мать.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто спросила, нравится ли он тебе.

– Если ты интересуешься им как преподавателем, то скажу честно: на его лекциях студенты спят. Читает по конспектам, буква в букву списанным из книжек. Собственных мыслей не имеет. Мы его прозвали «буквоедом». На зачетах постоянно требует, чтобы ему отвечали так, как записано в его конспектах.

– Ты не права. Студенты всегда негативно относятся к преподавателю, если он требователен. Об Александре Викторовиче в университете отзываются очень хорошо. Молодой кандидат наук, У него впереди блестящая карьера… Хорошо, как о преподавателе у тебя о нем сложилось предвзятое мнение, а как о мужчине? Он тебе нравится?

– Вот с этого и надо было начинать, мамуля. Нет, как мужчина, он мне абсолютно не нравится. Он не в моем вкусе. Слишком о себе высокого мнения.

Но Дарья не сдавалась:

– Ты ошибаешься. Он довольно воспитанный и обходительный молодой человек.

– Мама, ты к чему клонишь? Может, собираешься меня за него замуж выдать?

– А почему бы и нет? Такого парня надо еще поискать.

– А я и не собираюсь искать, я уже давно нашла.

– Мне очень жаль, что ты так упорствуешь. Я все прекрасно понимаю, но пора тебе спуститься с небес и трезво посмотреть на жизнь.

Ира пристально изучала чайную ложечку в своей чашке.

– Мама, ответь мне на один вопрос, только честно. Ты счастлива?

– Смотря что ты понимаешь иод счастьем, – уклонилась от прямого ответа Дарья.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. А молчишь, потому что несчастлива. Потому что живешь без своей любви и делаешь все, чтобы и мне досталась такая же доля, как тебе.

– По крайней мере, твой отец мужчина, а Олег… – Дарья вовремя спохватилась, остановилась на полуслове.

– Мама, если ты по-настоящему мне желаешь добра, то смирись с моим выбором. С Олегом мое счастье, а без него у меня счастья не будет.

– Ты, дорогая моя, витаешь в облаках. Придет время – и заплачешь кровавыми слезами.

– Я так не думаю.

– Да разве тебя переспоришь? Скажи-ка лучше, в субботу вечером ты будешь занята?

– В субботу у меня тренировка, а после пойду к Олегу.

– У меня к тебе просьба. Мы с отцом пригласили в гости Кравцовых. Я бы хотела, чтобы ты была дома.

Ира с иронией посмотрела на мать.

– Мама, зря не старайся. Из твоей затеи ничего не выйдет! И кроме того, ты опоздала. Я уже засватана за Олега.

Мать, побледнев, уставилась на дочь. Ира собралась выйти, но Дарья схватила ее за руку.

– Повтори, что ты сказала?

– Ты отлично все слышала.

– Как ты смела? – закричала Дарья и ударила дочь по щеке.

Ира, ни слова не сказав, ушла в свою комнату.

Вечером, когда с работы вернулся Игорь Анатольевич, она передала ему разговор с дочерью. Тот хмуро произнес:

– Я предупреждал тебя, что твоя затея выдать ее за Кравцова – дохлый номер. У нее в голове только Олег Иванович.

– Сейчас же иди к ней и открой этой дурочке глаза. Скажи ей, что учитель не мужчина. Может, это дойдет до нее.

– Может, лучше это тебе сказать? Мне как-то неудобно…

– Если скажу я, она подумает, что наговариваю на учителя. Пока не поздно, ее надо остановить!

Тот нехотя встал, пошел к дочери, постучал в дверь.

– Ира, можно к тебе?

– Да, папа.

Ира читала медицинскую энциклопедию. Она отложила книгу в сторону.

– Два часа тому назад меня обрабатывала мама, теперь очередь твоя. Начинай, папочка. Я вся внимание!

– Ты не улыбайся, я по-серьезному. В субботу придут гости и ты должна быть дома.

– Зачем?

Отец замялся.

– Папочка, я уже маме говорила: ничего из ваших затей не выйдет. Вашего жениха терпеть не могу. У него вечно губы мокрые. Я лучше свинью поцелую, чем его.

– Ира, ты почему такая злая? Откуда у тебя такие нехорошие слова?

– Давай не будем отклоняться от темы. Ответь мне честно: тебе хорошо жить без маминой любви?

Отец молчал.

– Молчишь? Я могу за тебя ответить…

– Ира, речь идет не обо мне. Я не хотел тебе говорить, но думаю, для тебя будет лучше, если узнаешь правду. На днях я разговаривал с Эдуардом Юрьевичем, который осматривал Олега Ивановича, и он сказал, что…

Он замолчал.

– Раз начал, договаривай до конца.

– Одним словом, Олег Иванович не мужчина.

Ира похолодела. Какое-то время она молча смотрела на отца, потом тихо произнесла:

– Твой толстяк – не врач, а садист. Он нагло врет. Но даже если и правду сказал, я от Олега не откажусь. И в субботу я буду у него. Все, разговор наш окончен!

Игорь Анатольевич с сожалением посмотрел на дочь. На кухне Дарья ждала его.

– Зря я тебя послушался, – только и сказал он.

На следующий день Ира увидела Кравцова возле аудитории и поняла, что тот ждет ее.

– Здравствуйте, Ира Наумова.

Та молча кивнула в ответ.

– Можно я подвезу вас сегодня домой?

– Спасибо, Александр Викторович, но мне удобнее на автобусе.

– Даже так? А вы в курсе, что ваши родители пригласили в субботу всю нашу семью к вам в гости?

– Да, в курсе. Приходите, они будут вам очень рады.

– А вы?

– Меня дома не будет.

Тот вопросительно смотрел на нее.

– Александр Викторович, не хочу кривить душой, я знаю, с какой целью мама приглашает вас в гости. Но у меня уже есть жених.

Кравцов усмехнулся.

– Я слышал про вашего жениха, понимаю ваш благородный поступок, но в жизни надо быть реалистом. Он не жилец…

Ира холодно посмотрела на него и, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить по холеной физиономии, произнесла:

– Больше не смейте ко мне подходить!

Резко повернулась и пошла в аудиторию.

* * *

Обухов не мог нарадоваться успехам Иры. Буквально за полгода она восстановила себя. Ощущение было такое, словно годичный перерыв пошел ей не во вред, а на пользу. Ира изменилась, вместо бесшабашной, озорной девчонки он видел сейчас совсем другое. В ней все ярче проявлялись черты женственности и вдумчивой целеустремленности. Прежде чем приступить к освоению новых элементов гимнастики, Ира досконально изучала теоретическую ее часть и только после этого подходила к снаряду…

Однажды Ира под музыку выполняла вольные упражнения, Обухов внимательно следил за ее комбинациями. Рядом стояла хореограф Татьяна Алексеевна. Наблюдая за Ирой, она заметила то, что ускользнуло от Обухова. Когда Ира закончила вольные и села отдыхать, Татьяна Алексеевна повернулась к нему,

– Константин Петрович, вы ничего не заметили?

– А что именно?

– В следующий раз, когда Ира будет делать вольные, обратите внимание на ее улыбку. От ее улыбки мурашки по спине бегают. Если бы судила ее я, за такую улыбку балл бы сняла.

Тот ничего не ответил, но немного погодя крикнул:

– Ира, давай еще разок!

Ира начала свои вольные. Обухов смотрел на ее лицо. От той естественной знаменитой Ириной улыбки, которая покоряла судей, не говоря уже о зрителях, и следа не осталось. На ее лице была улыбка искусственная, словно приклеенная или взятая напрокат с чужого лица.

Когда Ира закончила вольные, Обухов повернулся к Татьяне Алексеевне.

– Да, ты права. С такой улыбкой не расположишь судей.

Он замолчал и некоторое время задумчиво смотрел на Иру. Та массажировала уставшую ногу.

– Татьяна, а что если мы заменим музыку? На такую, которая сейчас ей нужна?

Та неопределенно пожала плечами.

– Надо у нее самой спросить.

Обухов подозвал Иру.

– Ира, тебе эта музыка нравится?

– Нет.

– А какую бы ты хотела?

– Мне нравятся испанские мотивы.

Обухов повернулся к Татьяне.

– У нас есть испанская музыка?

– Не знаю. Надо поискать.

Спустя два дня специально для нее подобрали музыку испанского композитора де Фальи «Любовь-волшебница». Дали ей послушать. Музыка была эмоциональная, она начиналась плавно и медленно, но потом неожиданно взрывалась.

Ира входила в музыку. Глаза ее зажглись, она выбежала на ковер. В такт музыке стремительно понеслась по ковру, свои вольные упражнения она превратила в зажигательный танец. Обухов с облегчением вздохнул. Ира нашла музыку, которая отражала ее душевное состояние.

В середине декабря Обухов позвонил в Москву старшему тренеру сборной СССР и попросил, чтобы Наумову допустили к Кубку СССР. Кныш явно был удивлен тем, что Наумова вернулась в большой спорт, и засомневался, что она сможет выступить на уровне мастера спорта международного класса и тем более составить конкуренцию молодым гимнасткам. Обухов убеждал его, не жалея своего красноречия, и Кныш после долгих колебаний дал согласие.

Обухов сообщил Ире, что в марте следующего года их приглашают участвовать в розыгрыше Кубка СССР. Он думал, что Ира от радости бросится ему на шею, но вместо этого она озабоченно сказала:

– Надо основательно подготовиться, чтобы не опозориться.

Постепенно Обухов стал увеличивать для нее нагрузку. Но за все время тренировок Ира ни разу не пожаловалась на усталость. Он видел, что она уставала, порою сам ее останавливал и говорил, что на сегодня достаточно, но она упорно продолжала тренироваться. Обухов стал опасаться, что от такой нагрузки она подорвет свой организм, и чтобы дать ей отдохнуть хотя бы денек, пошел на хитрость и пожаловался на свою болезнь. Сказал, что завтра тренировки не будет. Каково же было его удивление, когда на следующий день он вошел в спортзал и увидел Иру. Та с Татьяной Алексеевной изучала новый элемент вольных упражнений.

Однажды во время тренировки по произвольной программе Ира предложила:

– Константин Петрович, давайте попробую тройное сальто.

Его совсем не обрадовало такое предложение.

– Ты забыла, что с Мухиной случилось?

– Нет, не забыла. Но без риска мы не победим.

– Пока я твой тренер, на такой дурацкий риск не пойду.

– Если не будем рисковать, шансов поехать на Олимпиаду у меня не будет.

– Ну и не надо. Без Олимпиады проживем. Лучше по земле ходить пешком без олимпийского титула, чем лежать прикованной к постели с этим титулом.

– А вы меня ремнями подстрахуйте, а там видно будет.

Она долго уговаривала его и все-таки добилась своего.

Тройное сальто они стали разучивать с ремнем. Но и ремни ей не помогали. Над ковром она с трудом успевала делать сальто на два с половиной оборота и падала на спину.

Однажды после неудачного приземления Обухов сказал:

– Ты никогда тройное сальто не сделаешь. И знаешь почему?

– Наверное, ногами слабо отталкиваюсь.

– Ноги ни при чем, толчок у тебя сильный. Это чертово сальто ты не сделаешь по одной причине: у тебя тело длинное, и оно, на короткое время взлетая над ковром, не успевает сделать вокруг себя три оборота. Был бы у тебя рост поменьше – другое дело… Мой тебе совет: выброси из головы этот дохлый номер, нам с тобой он не по зубам. В мужской гимнастике всего трое делают тройное сальто: японец, кубинец и наш Королев.

– Я тоже сделаю! – настаивала Ира.

– Ты не кошка, чтобы делать тройное сальто.

Проходило время, Ира периодически уговаривала тренера потренироваться на ремнях. Обухов, ругаясь, скрепя сердце, поддавался ее уговорам. Но однажды, когда Ира делала тройное сальто и сильно ударилась головой о маты, он категорически запретил ей всякие попытки. Однако спустя несколько дней Ира вновь принялась уговаривать Обухова. Тот заорал на нее:

– Тебе что, хочется рядом с Олегом Ивановичем лежать?!

– Нет, – спокойно отреагировала она. – Я ему нужна здоровой.

– Тогда выбрось из головы это чертово сальто!

* * *

Незаметно подкрался Новый год. Олег изо всех сил тренировал руку. Он спешил, хотел матери и Ире сделать сюрприз, но рука по-прежнему не подавала признаков жизни. Пальцами он свободно шевелил, а вот оторвать руку от постели не получалось. Порою, после изнурительной тренировки и безуспешных попыток приподнять ее хотя бы на сантиметр, он отчаянно стонал и с ненавистью смотрел на свою руку. В эти минуты у него было одно-единственное желание – приподнять ее и ударить о стену так, чтобы руке было больно. Он обессиленно закрывал глаза и давал себе зарок, что больше не будет никаких тренировок. Но проходил час, и он вновь сжимал и разжимал пальцы и, кусая до крови губы, вновь отчаянно пытался поднять руку, которая, как магнит, прилепилась к постели.

Однажды ему почудилось, что рука поддалась его воле и приподнялась. Он тут же решил, что это ему померещилось, закрыл глаза, открыл, и из последних сил напрягаясь, громко крича, оторвал руку от кровати. На его крик прибежала мать.

– Тебе плохо? – встревоженно спросила она.

– Нет, – тихо прошептал Олег. – Сон приснился.

Она вытерла его потное лицо, погладила по голове, вышла. Он посмотрел на свою руку. Она лежала чуть дальше от прежнего ее места. Он понял, что рука все-таки сдвинулась и ему стало страшно: а вдруг это больше никогда не повторится? Он смотрел на свою руку и боялся ею пошевелить. Страх словно лишил его рассудка. Всю ночь он пролежал с открытыми глазами. Хотелось вновь попробовать пошевелить рукой, но страх быть обманутым не позволял ему это делать.

Под утро он заснул. Проснувшись, первым делом посмотрел на левую руку. Та была в полусогнутом положении. Он боялся поверить своим глазам. «Может, у меня галлюцинация?» – подумал он и, повернув голову, посмотрел на правую руку. Та, вытянутая вдоль тела, лежала без признаков жизни. Значит, вся надежда на левую. Напрягая мышцы, он потянул ее к себе. Она медленно, очень медленно согнулась в локте. Он вновь напрягся, приподнял ее и… положил на грудь.

Несколько минут, затаив дыхание, не веря своим глазам, он смотрел на свою руку. Она была прямо перед глазами. Он вновь попытался поднять ее. Она приподнялась.

От радости хотелось закричать, позвать мать… Нет, пусть это будет новогодним сюрпризом ей и Ире. На минуту он представил себе радость на их лицах и, окрыленный этим видением, с новым упорством стал тренировать руку.

Он не обращал внимания на правую руку, она его не волновала. Ему было достаточно, что ожила одна рука, но, к его удивлению, и правая начала двигаться. Глядя на нее, он с сарказмом произнес: «Что, совесть заговорила? То-то же! Но я с предателями не хочу иметь дело!» Когда мать принесла завтрак, он попросил ее, чтобы та переставила тумбочку по левую сторону кровати.

– Зачем? – удивленно спросила Елена Владимировна.

– Свет от абажура падает прямо в глаза.

Она отодвинула кровать, переставила тумбочку. Он посмотрел на тумбочку, на которой стоял стакан, и мысленно измерил расстояние. «Рукой не дотянусь».

– Мама, подвинь меня поближе к тумбочке.

– Тебе же опять будет свет мешать.

– Ничего, так будет удобнее.

Она подвинула его, как он просил, села рядом и стала кормить. Как никогда, он ел быстро. Ему не терпелось скорее остаться одному и проделать свой эксперимент.

Мать, смеясь, поинтересовалась:

– Куда ты так спешишь?

Накормив его, довольная аппетитом сына, она пошла по своим делам. Он напрягся и стал поднимать левую руку. Она медленно отрывалась от постели. Он опустил ее и вновь поднял. На лбу выступили капельки пота. До самого обеда он беспрерывно тренировал руку. Несколько раз возникало желание дотянуться до стакана и схватить его, но он боялся это делать, боялся верить в чудо. И все-таки не удержался, потянулся к стакану. Пальцы коснулись стекла и лихорадочно задрожали. Рука обессиленно упала между тумбочкой и кроватью. Немного отдохнув, он попытался положить руку на постель, но не смог ее поднять. Она, как плеть, висела над полом. С минуту на минуту должна была прийти мать и он, вновь отчаянно напрягаясь, попытался поднять руку. Она неохотно, словно в ней была пудовая гиря, подчинилась ему…

Олег спешил. До Нового года оставались считанные дни, а заветная мечта достать с тумбочки стакан все еще была недосягаема. За два дня до Нового года он все-таки дотянулся до него и медленно потянул к себе. Но когда рука со стаканом оторвалась от тумбочки, пальцы не смогли удержать его и разжались. Раздался звон разбитого стекла. Он замер. Мать не услышала. Он облегченно вздохнул, поднял руку, положил вдоль туловища.

Когда Елена Владимировна принесла ему обед и увидела на полу осколки, она решила, что стакан стоял слишком близко к краю тумбочки и упал сам. Она накормила Олега, забрала посуду, вышла. Он посмотрел на тумбочку. Кроме тяжелого абажура там ничего не было. Немного погодя он позвал мать.

– Принеси мне пожалуйста, воды.

Она принесла ему в стакане воду, напоила. Он надеялся, что она оставит стакан, но мать унесла. Ему стало скучно. Пролежав с часик, он вновь позвал мать и вновь попросил воду. Та обеспокоенно спросила:

– Ты что-то часто воду стал пить. Не заболел?

– Нет. Но оставь стакан на тумбочке.

Она поставила стакан посередине тумбочки, вышла. Он прикинул расстояние до стакана. «Нет, не достану», – подумал он. На всякий случай приподняв руку, попытался достать, но не смог.

Вечером пришла Ира. Та, как никогда, была весела. Подсела к нему, наклонилась и поцеловала в щеку.

– Скучал?