Текст книги "Поиграем (ЛП)"
Автор книги: Саманта Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
Джим подбросил меня до дома. И я решила, больше не скрывать его от мамы, учитывая, что завтра утром он уедет.
Когда мы остановились у дома, и стала ждать за Джимом и его реакцией на наш маленький дом в окружении больших соседских. Но он почти не отреагировал. Просто спросил:
– Это твой?
– Мой.
Он кивнул и провел рукой по волосам, глядя куда угодно, только не на меня.
– Джим?
Он покачал головой, и так сильно сжал руль, что на пальцах побледнели костяшки.
– Нора, думаю тебе нужно просто выйти, – сдавленно сказал он.
Услышав эмоциональный голос Джима, я поняла, почему он не может встретиться со мной взглядом: слезы наполняли его глаза, отчего я почувствовала прилив нежности. Не трудно было заметить, насколько этот мальчик вырос за столь короткое время, чтобы так переживать обо мне. За мной точно не стояла очередь из людей, готовых дарить заботу, и я не собиралась воспринимать его привязанность как должное.
Испытываемый прилив нежности и благодарности заставил меня потянуться к Джиму. Я коснулась его щеки, но он отвернулся. Осторожно повернула его голову, заставляя на меня взглянуть, и в груди все сжалось, когда увидела слезы.
И еще кое-что.
То, что напугало меня и одновременно вызвало желание.
– Джим, – прошептала я, задаваясь вопросом, как это возможно, испытывать ко мне так много, практически меня не зная.
Он дернул меня к себе. Губы парня обрушились на мои, и сначала я не смогла среагировать, потому что поцелуй получался карающий, и немного испугал. Все, что я могла сделать, это гладить его щеку, пытаясь успокоить. Потом, он осознал, и его поцелуй стал медленнее, слаще, мне это нравилось больше.
Он отстранился, тяжело дыша, и прижался к моим губам последним поцелуем.
Один последний поцелуй в нос.
И последний поцелуй в лоб.
Такой сладкий, что навернулись слезы.
– Пожалуйста, просто иди, – взмолился Джим.
Чувствуя себя виноватой, даже не знаю почему, я сделала как он просил: схватила сумку и дернула за ручку двери. Я уже собиралась закрыть дверь и позволить Джиму уехать, когда решила, что он заслуживает большего.
– Джим, – я наклонилась, чтобы посмотреть на него, но он упрямо смотрел вперед. – Эти две недели... Я никогда их не забуду. В последнее время я чувствовала себя одинокой, но ты показал мне, что так не должно быть. Спасибо, – как только сказала эти слова, то почувствовала себя очень уязвимой, поэтому захлопнула дверь, прежде чем Джим успел ответить.
Проклиная себя за болтливость, я поспешила в дом.
Звуки футбольного матча я услышала, прежде чем открыла дверь.
Мамина куртка висела на новом, прибитом мной крючке, под ней стояла обувь.
Убрав Джима из головы, я собралась с духом. Пришло время вернуться в мою жизнь и остаться в мире, где все текло как прежде. Пора, потому что уверена, мама собирается меня убить.
Я стащила ботинки, смотря на проход в мою спальню. Оттуда в коридор падал свет.
– Мама? – спросила я, входя в комнату.
Вид сидящей на моей кровати мамы заставил застыть в дверях. Она подняла глаза и посмотрела на меня.
– Мне пришлось звонить на работу и сказаться больной.
– Прости.
– Нет, что ты, – издевательски протянула она.
Не зная, что ответить, я стояла, ожидая взрыва.
Этого не произошло.
Мама встала и направилась ко мне. Мы были одного роста, наши глаза находились на одном уровне. Наши глаза имели одинаковый цвет и форму. Только у нее холодные, суровые и усталые. Одна из вещей, которую я больше всего боялась: проснуться утром, посмотреть в зеркало и увидеть в своем отражении глаза мамы.
– Ты думаешь, я не знаю о парне на «Мустанге»? – она закатила глаза. – Боже, Нора, я думала, что ты умнее. Ты бегаешь по городу с каким-то ирландским мальчиком, и лжешь мне о сверхурочной работе.
– Он шотландец, – пробормотала я.
– Кому какое до этого дело? Он мужчина, и все, что он собирается сделать, это трахнуть тебя, сделать беременной и уйти, подкинув нам еще больше ответственности, в которой мы не нуждаемся.
– Во-первых, я не спала с ним, во-вторых... – Я почувствовала панику, пробивающуюся внутрь меня, и вдруг, взорвалась не мама, а я. Я! – Он ушел! Ясно? Все в прошлом!
Мама даже не вздрогнула от моего нехарактерного всплеска эмоций. Она внимательно посмотрела на меня, а затем тихо ответила:
– Думаю, что это, возможно, и к лучшему. Не так ли?
Я уродливо рассмеялась.
– Эта семья давно перестала понимать, что для меня лучше.
– Что это значит?
Измученно, я пожала плечами.
– Ничего. Это ни черта, не значит.
Ее глаза сузились, мама сократила небольшое пространство между нами и прошептала:
– Послушай меня, и слушай внимательно... Чем скорее ты станешь думать головой и перестанешь жить своими дурацкими книгами, тем лучше. Такова жизнь. И она не так плоха: маленькая, простая, тебе нужно просто работать. Есть люди, у которых нет абсолютно ничего. У нас есть хоть что-то. А ты ходишь и ведешь себя, будто ты лучше и выше этого, и это неправильно. – Сказанное прозвучало настолько похоже на слова Кори, что я вздрогнула, будто мама ударила меня. Раскаяние мелькнуло в ее глазах, и она вздохнула. – Я не пытаюсь причинить тебе боль. Я просто не хочу, чтобы ты была несчастна, ожидая того, что не произойдет. Если бы у нас водилось больше денег, все было бы по-другому, – она похлопала меня по плечу, таким единственным способом мама проявляла ласку. – Но мы не такие. И мы должны жить с тем, что у нас есть, и быть благодарными.
Меня охватила вина, и я подумала, может я действительно испорченная, неблагодарная маленькая заноза. Я выдохнула и кивнула.
– Ты права. Мне жаль, что я не вернулась домой пораньше. Это не повторится.
Она смотрела на меня так, как будто не верила.
– Что?
– Ничего, – пробормотала она. – Я иду спать.
Но прежде чем она прошла мимо меня, ее взгляд метнулся к кровати. Под кровать.
Сердце кольнуло в груди, но я подождала, пока мама не исчезнет и не закроет за собой дверь, потом вытащила коробку из-под кровати. Открыла и втянула воздух.
Как только мне исполнилось восемнадцать лет, я воспользовалась теми небольшими сбережениями что накопила и оформила себе паспорт. Я не знала, что побудило его сделать, и почему думала, что у меня появиться шанс им воспользоваться. Просто знала – я должна сделать. Эта маленькая синяя книжица была словно надежда и мечта в моей руке, и зная, что паспорт лежит в обувной коробке под моей кроватью, мне стало легче проживать каждый день в реальности, в которой я не хотела жить.
Потому что он символизировал возможность.
Я держала паспорт в самом низу стопки. Прятала. Но сейчас, он лежал сверху.
Взглянув на дверь спальни, я поняла, что мама обыскивала комнату и нашла мой тайник.
Она нашла паспорт.
Внезапно я поняла, в чем смысл ее предупреждений.
И как бы я не хотела прислушаться к ее советам, принять то, что она сказала как мудрость, бунтарский голос во мне кричал, что моя мама должна желать мне мечтать о большем, чем достигла сама, а не наоборот. Что неправильно с ее стороны говорить мне о смирении.
Воюя с собой, я переоделась в пижаму и легла в постель. В голове снова и снова повторялись события дня.
Моя последняя мысль, прежде чем заснула, была о Джиме и насколько я завидую ему в его свободе.
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
– Пап, мама хочет, чтобы я оплатила счета. С тобой все будет в порядке, если я выйду ненадолго?
– Я ж не инвалид, – вздохнул он, не сводя взгляда от телевизора.
Я вздохнула и проворчала:
– Я приму это как «да».
– Думаешь, если я смотрю игру, то не слышу тебя… – его голос поднялся под конец фразы.
Не зная что ответить, я схватила сумку и с радостью сбежала из дома. Прогуливаясь по Уэст-Вашингтон-стрит, я увидела нашу соседку Дону. Она усаживала свою дочь Джейн в автокресло и я махнула ей.
– Эй, привет, Нора, – откликнулась она, улыбаясь. – Я направляюсь в торговый центр. Подвезти?
– Нет, я иду в «Мей», чтобы воспользоваться компьютером, – кафе «Мей» являлось и интернет-кафе, и я могла заплатить, используя компьютер и интернет. Дома компьютер сломался полгода назад, а мы так и не починили его, а новый позволить себе тоже не могли. У нас был Wi-Fi, но мой мобильный телефон был такой дешевой и устаревшей штукой, что оплатить через него счета получалось сложно. Легче поехать в «Мей». Кроме того, это была возможность выбраться из дома.
– О, милая, ты можешь использовать наш, – сказала Дона. – Давай я проведу тебя в дом. Мы не торопимся.
Дона Риз и ее муж Пол, были одни из самых приятных людей, которых я когда-либо встречала. Наши соседи могли сделать что угодно для кого угодно, в том числе и для моей-боль-в-заднице семьи. Я с благодарностью улыбнулась.
– Это так приятно, Дона, но я... – как мне объяснить, что хотела выйти из дома только чтобы уйти от отца?
Увидела в глазах женщины понимающий взгляд.
– Знаешь что? В любом случае, у «Mей» более быстрый Wi-Fi.
Даря ей еще одну благодарную улыбку, я кивнула.
– Приятного дня в торговом центре.
Мы помахали друг другу, и я пошла дальше.
Мои мысли вернулись к Джиму и Родди, гадая, где они. Я помнила из наших разговоров, что они через несколько недель должны вернуться в Шотландию. В груди резко кольнуло, и я рассеянно потерла заболевшее место. Открытость Джима и его чувства ко мне пугали, пока мы общались. Но за последние три недели я так сильно хотела увидеть его лицо, что начала задаваться вопросом: может я влюбилась?
Я вспомнила его улыбку.
Вспомнила то, как он смотрел на меня.
Как будто я действительно значила для него что-то.
Я вспомнила его поцелуи.
И, несмотря на то, что тогда не была уверена, теперь я сожалела, что не переспала с ним. Джим заботился обо мне. Мой первый раз, когда кто-то заботился обо мне.
Я была такой идиоткой.
На меня нахлынуло сожаление, и на глаза набежали слезы.
Как ни странно, я обнаружила, что мне не хватает и Родди. Он был довольно агрессивным для своего возраста, но при этом забавен. Плюс, я не скоро забуду, как он прихлопнул Кори, словно жучка на лобовом стекле. Это сделало мое лето немного счастливее.
– Ты всерьез собралась пройти мимо меня?!
Я замерла.
Посмотрела направо.
И застыла.
Обалдеть.
На стоянке у моей работы был припаркован «Мустанг». Родди стоял у водительской двери, надев солнцезащитные очки, поэтому я не смогла прочитать его выражение, а Джим прислонился к капоту, положив руки себе на бедра, широко улыбаясь.
Я настолько погрузилась в свои мысли, что прошла мимо них.
Радость пронеслась сквозь меня и подняла с плеч тяжелый вес, который лежал с тех пор, как они уехали.
– Что? – я с изумлением улыбнулась. – Что ты здесь делаешь?
Вместо ответа, Джим подбежал ко мне и, смеясь обнял, отрывая от земли.
Я удивленно вздохнула, закинув ему руки на шею, чтобы удержаться. Джим придавил меня к себе, целуя, пока мои ноги качались над землей. Он застонал и очень сильно сжал, до боли.
– Джим, – выдохнула я.
Он ослабил свою хватку, удивление и серьезность, кружили в его темных глазах.
– Я вернулся за тобой.
В шоке от услышанного, мои пальцы впились в его плечи. Что это значит?
Читая вопрос в моих глазах, он поставил меня на ноги, но не отпустил. Джим наклонил голову к моему уху, и произнес шепотом, правда от эмоций слова казались громкими:
– Я так скучал по тебе. И это ненормально, учитывая, как «долго» мы знаем друг друга. Но я чувствую, будто знаю тебя всю свою жизнь, Нора. Хотя, нет! Я вообще не знаю тебя... и все, что хочу в этой жизни – знать о тебе все. Хочу, чтобы я знал тебя лучше всех. Мысль о том, что какой-то другой парень получит такой шанс, физически ранит. Понимаю, ты можешь подумать, я потерял рассудок, но когда мы с Родди приехали в Лас-Вегас, все, о чем я думал, это про прекрасную Нору, и что в этом городе я моментально могу жениться на ней и увести домой.
Потрясенная до глубины души, я могла только смотреть на него, пока в голове пролетала тысяча мыслей.
Конечно, огромная часть меня думала, что парень спятил!
Но и была также часть, которая считала, что он совершенно искренен.
– Я люблю тебя, – Джим нервно улыбнулся мне. – Я влюбился в тебя. Ты не похожа ни на одну девушку, которую я когда-либо встречал. Кажется, ты мудрее своих восемнадцати. Я не могу разобрать, о чем ты думаешь, и это сводит меня с ума. Ты добра, заботишься о людях. И ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел в своей жизни.
Его прекрасные слова погрязли в беспорядочных мыслях.
Всплыло воспоминание о том, как Джим говорил, что я заслуживаю большего от жизни. Он оказался парнем, который не только предлагал любить меня, по-настоящему любить меня, но и предлагал в жизни большее.
Он предлагал мне бежать.
Не могу объяснить, насколько эта мысль захватила меня. Будто некому монстру, который скрывался внутри меня в течение долгого времени, кто-то открыл клетку. Это было эгоистично, поглощаемо и голодно. И так целеустремленно.
– Ты... ты просишь меня выйти за тебя и переехать в Шотландию?
Джим страдальчески кивнул.
– Ты думаешь, я сумасшедший, не так ли?
– Да. Абсолютно. Я так думаю.
Его хватка ослабла, и он опустил глаза.
– Я понимаю.
– Но... – Большая часть меня так и хотела сказать «да», хоть это так безумно.
Джим посмотрел на меня, в глазах застыла надежда и недоверие.
– Но?..
Несмотря на то, что чувствовала тошноту, я также испытала прилив адреналина. А его я не чувствовала в течение долгого времени. От этого я стала ощущать себя живой. На самом деле живой.
– Можешь дать мне день, чтобы подумать?
– День? – Джим быстро кивнул. – День я могу подождать.
– Хорошо. – Я всем телом дрожала. – Хорошо. – Я не могла поверить, что даже думаю об этом. – Приезжай сегодня в полночь. Паркуйся на улице подальше от моего дома. Тогда я дам ответ.
Джим издал дрожащий выдох.
– Я не могу поверить, что ты подумаешь об этом. Родди сказал, что я сумасшедший, но я... несмотря ни на что, не мог вернуться домой, не сказав, что я люблю тебя.
Страх и надежда были странными друзьями – я чувствовала легкомысленность. Я немного покачнулась, и Джим потянулся, чтобы поймать меня.
– Ты в порядке?
– Так много эмоций. – Я немного истерично рассмеялась. – Э-э... ладно... Я собираюсь подумать. Сегодня ночью?
– Сегодня ночью, – кивнул Джим. И затем он поцеловал меня мягко, сладко и пробормотал: – Иди, Нора. Я защищу тебя, дам тебе все. Обещаю.
✽✽✽✽✽
Я оплатила счета, но едва помню, как сделала это. Не помню, говорила ли я с кем-то в «Мей», здоровалась ли с людьми, которых знаю всю свою жизнь. Я едва помнила, как садилась в автобус и ехала в нем пятьдесят минут. Но я очнулась, стоя у входа на кладбище графства Донован. Единственное, как могла описать свое состояние – словно кто-то поднял меня, и так сильно потряс, что мои внутренности поменялись местами.
Сжав скользкие от пота ладони в кулаки, я собралась с духом и заставила себя пройти через вход. Я не приходила сюда уже год. С тех пор как поняла, что застряла в Доноване.
После пятиминутной прогулки я нашла ее.
В вечной памяти
Мелани Дьюитт
1993 – 2005 гг
Любимая дочь, сестра и друг
Навсегда в наших сердцах
Как всегда, глаза и нос ужалили слезы, и я обрадовалась, что в этой части кладбища больше никого не было. Подошла к могиле и села рядом с черным надгробием.
– Привет, Мел... – Мой голос был слезный и хриплый. – Мне жаль, что я долго тебя не посещала.
Наступила тишина, и затем мягкий порыв ветра обезглавил высохшую розу на могиле Мели. Я засмеялась. Розы были моими любимыми цветами. Мел это знала.
– Я воспринимаю это как сердитый привет. И заслуживаю этого. Прости. – Я погладила надгробие и прислонилась к нему щекой, позволив свободно литься слезам. С Мелани я могла быть откровенна в своих чувствах. – Я просто не хотела тебя разочаровывать. Видела бы ты, как Стейси смотрит на меня. Боже, твоя сестра думает, что я неудачница. Хотя я так себя и чувствую… Знаю-знаю, ты так не думаешь. Но я тебя подвела, Мел. Я пообещала, что свалю отсюда, найду место, где проживу удивительную жизнь. Не только за себя, но и за тебя. Я обещала тебе, что сделаю свою жизнь экстраординарной для нас обоих. – Я вздрогнула, пытаясь взять себя в руки. – Все это было обещано тебе. Все. Но я все еще здесь... И я работаю в проклятом ресторане быстрого питания, и собираю оскорбления своего отца.
Нежный ветерок прошелся по волосам, и мне представилось, что это моя подруга. Я закрыла глаза, желая услышать ее голос, но с годами он исчез из памяти. Я все еще могла видеть ее лицо, как она улыбается, но как бы сильно не пыталась, больше не могла ее слышать.
– Я скучаю по тебе, – прошептала я. – Я скучаю по тому, кто меня знает. В самом деле, знает меня. Лучше, чем самого себя. У меня больше нет этого, Мел... И я знаю, эгоистично сидеть здесь и говорить об этом тебе, но, как и всегда, ты единственный человек, с кем я могу поговорить. – Я вытерла щеки и вздохнула.
После минуты молчания призналась:
– Я встретила кое-кого. Парня. Он из Шотландии. – Я улыбнулась, зная, насколько Мелани понравилось бы это. – Я думаю, он немного чокнутый: говорит любит, а сам знает меня всего несколько недель. На самом деле он даже не знает меня, – я нахмурилась, прислушиваясь к своим чувствам. – Я так скучала по нему, когда он уехал, так что думаю влюбилась в него. Но это рулетка, верно? Огромный риск. Он хочет, чтобы я вышла за него замуж. – Я рассмеялась. – Знаю-знаю, ты бы сказала, что я сумасшедшая. Ты думаешь, я спятила, только думая о женитьбе в восемнадцать. Мы всегда говорили, что никогда не будем такими девушками, и воплотим свои мечты, прежде чем подумаем о том, чтобы влюбиться… Но он хочет чтобы я поехала в Шотландию вместе с ним. Шотландия. Я никогда не была дальше Индианаполиса.
Некоторое время сидела молча, собираясь с духом, чтобы сказать то, что никогда не смогла бы сказать вслух никому другому:
– Если я останусь здесь, то не получу удивительную жизнь, которую обещала тебе прожить за двоих. Если сделаю безумную вещь и выйду замуж за парня, которого даже толком не знаю, я, по крайней мере, получу возможность отсюда выбраться. Найти то, что мы всегда хотели. Но это большой риск. Отказаться от семьи… хоть и паршивой, но все же семьи, которая нуждается во мне. Это очень-очень рискованно. Хорошо если Джим тот, кем я его считаю, это было бы здорово, потому что я его люблю, а если нет? Что, если он окажется совершенно другим, хуже, чем сейчас?
– Я самый эгоистичный человек на свете, верно? – Я закрыла глаза и прижала руку к надгробию. – Но если я скажу «нет»... Я боюсь оставаться здесь, Мел. Я чувствую, как тону. И никого это не заботит. Никого, кроме Джима. И я люблю его за это. Ведь это что-то значит? Имеет значение?
Порыв ветра внезапно обрушился на меня, и в моем теле на мгновение все стало на свои места.
– Да, – я слегка улыбнулась. – Я думаю, ты ответила бы так.
✽✽✽✽✽
– Папа, время спать.
Как всегда, отец сидел перед телевизором, и мой голос испугал его. Он нахмурился, но кивнул, и я пошла за инвалидной коляской, на которой перевозили его в спальню.
Мама не вернулась домой после смены в закусочной. Она позвонила и сказала, что работает сверхурочно у Эла. Я мысленно плакала, когда разговаривала с ней, потому что надеялась увидеться в последний раз. Мне придется обойтись письмом. Письмом-объяснением. Письмом-извинением. И это будет письмо о прощении.
Я помогла папе сесть на кровать, и он улегся ко мне спиной.
– Папа.
Он хмыкнул.
– Пап.
– Что? – раздраженно выдохнул он.
Прежде чем я смогла остановиться, слезы вырвались и полились по моим щекам. Я облизнула соль на губах, выдохнула, и через силу сказала, скрывая слезы:
– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
В тусклом сиянии из прихожей я увидела, как он напрягся.
А затем, медленно расслабился. Но не повернулся ко мне. Он уставился на стену. Затем, тоном, который разбил мне сердце, с сожалением и печалью прошептал:
– Я тоже тебя люблю, девочка.
Мое тело вздрагивало от попыток удержать всхлипы, и я выбежала из комнаты, не пожелав спокойной ночи.
Прощай.
Я схватила куртку с крючка, надела ботинки и снова проверила рюкзак, чтобы убедиться, что у меня есть все необходимое. После посещения кладбища, я вернулась в Донован и опустошила свои сбережения и банковский счет. Я оставила большую часть в конверте с письмом к маме и отцу, и положила его на подушку.
Остальное взяла с собой, хотя их, вероятно, хватит только на Вегас.
Я дважды проверила наличие паспорта, и почувствовала тошноту.
Наконец, часы на телефоне показали полночь.
Вытерла слезы, не желая, чтобы Джим подумал, будто я сильно переживала, принимая решение уехать с ним, и выскользнула из дома на Уэст-Вашингтон-стрит.
Я заметила на улице «Мустанг», Джим вылез из него и мы поспешили друг к другу. В груди так сильно колотилось сердце, что думала, оно сейчас взорвется.
И затем я оказалась в руках Джима, он крепко меня обнял, успокаивая жесткую дрожь проходящую сквозь мое тело.
– Ш-ш-ш, – прошептал он, целуя мои волосы. – Теперь все будет хорошо.
Я надеялась, что Джим прав, потому что мы уезжали в Вегас, и я собиралась поставить на него все что у меня было.