Текст книги "Поиграем (ЛП)"
Автор книги: Саманта Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Я даже не удивилась, когда на следующей неделе Эйдан не задержался. Забирая Сильвию из больницы, он едва на меня глянул. Сильви предупредила, что у дяди Эйдана встреча, поэтому они не смогут остаться на обед.
Однако отчужденность, которая исходила от него, вызвала подозрение, что у Эйдана вообще нет никакой встречи. Он просто не хотел находиться рядом с той, кто сначала позволила ему обнажить свою душу, а затем, бросила убежав.
Я была трусихой.
Все это время я говорила себе, что мне нужно наполнить свою жизнь добром, проводя время с детьми в больнице, в поисках мира от чувства вины. Наконец, я встретила двух людей, которым, возможно, действительно могла бы помочь, но была так напугана, что разрушила этот процесс, и просто убежала.
У меня не было времени извиниться перед Эйданом, я не знала его номер телефона, поэтому не могла позвонить и исправить ситуацию. Тем не менее то, что он злится на меня, было ненавистнее, чем то, что мне будет больно.
В следующую среду я поспешила в больницу, и обнаружила, что Сильвия и Эйдан ждут меня.
– Ты здесь, – я облегченно улыбнулась, потому как начала беспокоиться о том, что Эйдан прекратит привозить Сильвию вообще.
– Да! – Сильвия улыбнулась во весь рот. – И на этот раз мы можем остаться на обед.
Мои глаза взлетели на Эйдана, чтобы обнаружить: он смотрит на меня с каменным выражением.
– Это прекрасно.
Его выражение не изменилось, и мне пришлось отвести взгляд, потому что я не могла видеть, как он смотрит на меня.
– Ну, заходи внутрь.
– Я буду здесь, когда ты закончишь, – Эйдан опустился на скамейку, достал свой телефон, демонстративно уставился на экран.
Хотела извиниться тут и сейчас, но дети ждали, и я не хотела извиняться перед Сильвией. Не обращая внимания на тревожные мысли о нем, я сосредоточилась на детях и их волнении, тем более что мы приближались к эпическому завершению третьей книги о Гарри Поттере.
Наш сеанс с детьми приближался к завершению, и мои нервы начали взвиваться от этого осознания. В моем животе что-то затрепетало, задолго до того как вошла Джен и сказала, что наше время вышло. Как всегда, Сильвия позволила мне попрощаться с детьми, прежде чем потянуть меня за руку и вытащить наружу, чтобы найти Эйдана. Когда мы подходили, он поднял взгляд, быстро закончил набирать что-то на своем телефоне, а затем встал, убрав аппарат в карман. Когда он улыбнулся Сильвии и спросил, весело ли ей было, к этим трепетаниям в животе присоединилось притяжение.
Я была одержима его улыбкой. Сексуальные морщинки в уголках его глаз с намеком на дерзкое озорство, несмотря ни на что спровоцировали улыбку.
– Обед! – объявила Сильвия, возглавляя путь.
– Позволь мне догадаться, – протянул Эйдан. – Макароны с сыром.
Сильвия закатила глаза.
– Не трудно было догадаться, дядя Эйдан. – Она бросила на меня взгляд, как бы говоря: «Он думает, что он такой умный», что я не могла не засмеяться.
Правда Эйдан не смеялся. Он ушел в себя, и молча шел позади нас в столовую. Сильвия время от времени смотрела на него через плечо нахмурившись, а затем посмотрела на меня, будто знала, что это я причина поведения дяди, не такого легкого, как обычно.
Однако, даже злясь на меня, он не разрешил мне заплатить за обед.
– Ты заплатила в последний раз, – категорично заявил он.
Ужасное напряжение усилилось, и к тому времени, когда мы расположились с нашей едой за столом в тихой столовой, я почувствовала, как растет моя паника. Было ли это опасением, что Сильвия начнет расспрашивать нас и расстроится, или страх, что я потеряю все, что связано с Эйданом, я не знала. Возможно, это и то, и другое. Вероятно, и то, и другое.
– Итак, мисс Робертсон учит тебя чему-то интересному? – я отчаянно нуждалась в разговоре с одной из Ленноксов, которая все еще любила меня.
Сильвия задумалась.
– Она рассказывала мне о шотландских войнах за независимость. Это круто.
Прозвучало довольно жестоко. Они теперь этому обучают детей, «война это круто», н-да.
– Ну, когда-нибудь ты расскажешь мне обо всем этом. Мои знания о шотландской истории невелики.
– Ты должна поприсутствовать на нашем уроке с мисс Робертсон, – сказала Сильвия, взволнованная перспективой. – Дядя Эйдан, может Нора посидеть на моих уроках?
– Нет, дорогая, боюсь, что нет.
Его решительный тон сказал ей, что ответ окончательный. Ее маленькие брови нахмурились и она смутилась.
Я понимала, что не имею права присутствовать на уроках, но ошеломленная холодным обращением Эйдана, изо всех сил попыталась что-то сказать, чтобы сломать напряжение.
Моя усилия были остановлены, когда внезапно Сильвия отодвинула стул.
– Там Джен. Мне нужно кое-что ее спросить, – и, как молния, она пролетела через столовую, прежде чем мы смогли ее остановить.
Мы оба повернулись, чтобы убедиться, что Джен на самом деле здесь. Она была. И все, что сказала ей Сильви, заставило Джен взглянуть на нас. Она успокаивающе нам кивнула, а затем вывела Сильви из столовой.
Какого?!. Что это только что произошло?
Медленно я повернулась на стуле, и увидела, что Эйдан сосредоточен на своей тарелке. Не было никакого признака, что он злится на Сильвию, преднамеренно оставившую нас наедине. И мы оба понимали, что это было преднамеренно, потому что на столе все еще стояла полная тарелка нетронутых макарон.
Однако Эйдан остался без движения. Он казался спокойным и отдаленным.
И уставшим.
Уставшим и одиноким.
Чувствуя боль по нему и тоску, которые не могла отрицать, поняла что из-за его признания в тот день на пляже, больше не чувствую себя такой запуганной им. Теперь я чувствовала его более человечным, более реальным. Более реальным для меня, чем остальные. Потому что в первый раз за долгое время я почувствовала связь с кем-то. Я соединилась с ним, и не могла отрицать этого.
И я думаю, что Эйдан тоже почувствовал связь со мной, иначе не рассказал бы мне о своей боли, и потом не сердился бы на меня.
Пришло время быть храброй.
Храброй для него.
– Донован – маленький городок. Слишком маленький для меня.
Голова Эйдана дернулась.
– Сначала он не был для меня таким маленьким, потому что мой папа был большим, чем жизнь для меня, и обещал, что сделает все, чтобы я вышла в мир и стала кем-то значимым. Он наполнял меня мечтами, пока мама работала, не особо занимаясь мной. У папы была собственная строительная компания, и мы жили в хорошем доме, по сравнению с большинством жителей в Доноване, поэтому мне казалось правдоподобным, что так и будет.
Но это изменилось. У моего отца был диабет, и его компания работала настолько успешно, что он, будучи слишком занят делами, перестал заботиться о себе. Все закончилось гангреной в ноге, и пришлось ее ампутировать. Он вынужден был продать свою компанию дешевле, чем она стоила, в итоге мы потеряли дом и переехали в небольшой домик, который был просторным, лишь для того чтобы инвалидное кресло проезжало через дверной проем.
Теперь это была совсем другая жизнь, и эмоциональная дистанция из-за этой разницы, виновата в том, что мои родители потеряли почти все. Мне исполнилось одиннадцать, и маме пришлось работать еще больше, чтобы компенсировать потерю дохода. Внезапно я стала опекуном папы. И он больше не был отцом, с которым я жила всю жизнь. Он был вне себя, и порой мог быть подлой сволочью, – я посмотрела в глаза Эйдана и яростно сказала: – Я любила его и одновременно ненавидела.
Понимание смягчило выражение его лица, дав мне силы продолжать.
– Это было нелегко, но у меня была Мэл. Она была моим лучшим другом. Странно, но Сильвия очень напоминает мне о ней. Она была единственной, кто знал о пьесах, которые я прятала в обувной коробке под кроватью. Она была единственной, кто знал, что я хочу стать актрисой. Я участвовала в нескольких постановках, когда была ребенком, и мне нравилось это, и то, что делала зрителей такими счастливыми, – я моргнула от этих воспоминаний. – Мэл верила, что у меня получится, она верила в это, потому что и у нее была большая мечта уехать из Донована и стать певицей в рок-группе, – я грустно рассмеялась, и этот звук сразу же вызвал влажность в моих глазах. – Она умерла, когда нам было тринадцать. Рак. Я посещала и развлекала ее, как и других больных, которые лежали в больнице, читала и играла вслух.
Эйдан грустно вздохнул.
– Нора.
– Я знаю, – я смахнула слезы. – Все начинает обретать смысл. Но это не так. Ничто из этого не имеет смысла. Потеря Мэл. Потеря моего отца. И потеря мечты, ведь в итоге родители сказали, что они не имеют достаточно денег для колледжа, да и кто будет заботиться о папе? Когда я окончила школу, то устроилась в ресторан быстрого питания, а должна была учиться в колледже по своему выбору. Я копила на колледж, зарабатывала, но так и не поступила. И я утонула, Эйдан. Я не могла дышать.
Тогда появился Джим. Этот шотландский озорной мальчик, который взглянул на меня и по какой-то непонятной мне причине влюбился. Когда он попросил меня выйти замуж и сбежать с ним, я понимала, что это сумасшествие. Но была уверена, что тоже его любила, и с ним смогу жить так, как хотела. Идея жить в Шотландии была такой захватывающей. Он ослепил меня. И я оставила своих родителей, не попрощавшись. Просто ставила им письмо и сбежала ночью. Я оставила их, и теперь они не общаются со мной. Мои письма возвращаются нераспечатанными. Я ни разу не ездила домой. И Джим... – слова застряли у меня в горле, и я замолкла.
– Что случилось, Нора?
Вина вырвалась из уголка, где я пыталась ее похоронить, и нахлынуло слишком много горя. Все, что я видела, это лицо Джима смотрящее на меня, когда он стоял на коленях и умолял полюбить его, просил выбрать его. Казалось, что кто-то ломает мои ребра, и слезы заскользили по щекам одна за другой.
– Он слишком любил меня. Он не хотел, чтобы было что-нибудь, что могло бы отнять меня. И я снова оказалась в ловушке, работая на дерьмовой работе, на которую мне было наплевать. Я обманывала себя, чтобы сохранить мир между нами. Я не была влюблена в него, – призналась я всхлипывая. – Я не понимала, пока не стало слишком поздно. Он знал это, но все еще хотел меня. Я украла его жизнь, Эйдан. Те годы с ним были украдены. Он мог бы провести их с девушкой, которая любила бы его так, как он заслуживает. Я разочаровала всех. Своих родителей. Джима. Мэл. Боже, Джим... Я ненавижу себя, Эйдан. Я ненавижу себя за то, что позволила его последним годам на этой земле быть с кем-то, кого он не знал, и не любить его так, как он любил меня. Я никогда не смогу компенсировать это. Никогда.
Я так сильно плакала, мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что Эйдан сдвинулся с места. Но потом я почувствовала, как он поднял меня из-за стола, чтобы обнять. Я автоматически обняла его талию, и, положив голову на грудь, позволила его доброте дать волю моим чувствам.
Даже когда мои рыдания прекратились, мы просто стояли.
Просто крепко держась друг за друга.
Глава 14– Нора. Прием, Нора. Земля вызывает Нору. Ты сменила имя или что-то еще, а я не знаю об этом? Нора!
Я моргнула, выплывая из своих мыслей в «Яблочную пастилу». Испытывая смущение встретилась взглядом с Лией, бывшей вне себя.
Ой.
Я была на работе.
Упс.
– Извини. Сегодня ночью я плохо спала.
– Да, очевидно, – она указательным пальцем ткнула мне на лицо. – Ты могла бы использовать немного тонального крема и закрасить темные круги. У меня есть, могу одолжить.
Еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, и просто покачала головой.
– Я в порядке, спасибо.
Лия склонила голову в бок, продолжая меня рассматривать.
– В тебе что-то изменилось... Ты отращиваешь волосы?
Я коснулась прядей, которые теперь скручивались на шее.
– Да.
– Ну, тогда ты должна посетить своего стилиста. Их нужно немного подстричь, чтобы росли быстрее.
Другими словами, она намекала, что мои волосы похожи на дерьмо.
– Спасибо, Лия.
– В любое время, – просияла она, пропуская мой сарказм. – В общем, мне нужно бежать в банк, так что присмотри за магазином. – Она щелкнула пальцами. – И больше не мечтай.
– Так точно, – пообещала я, и успокоилась, когда хозяйка, наконец, ушла.
Вздохнув, я облокотилась на прилавок с забавной лазурно-голубой кассой, изо всех сил стараясь не думать о вчерашнем дне. Но это оказалось слишком сложно. Мой разум продолжал возвращаться к тому моменту, когда я предстала совершенно уязвимой перед Эйданом. Спустя столько времени я, наконец, выбрала того, с кем могла быть откровенна, но этот человек, мог разрушить то, что от меня осталось.
Не то чтобы он не был добрым.
…Постояв немного, я попыталась освободиться из объятий, но Эйдан крепко удерживал руки на моей талии, глядя на меня с такой нежностью, что я готова была расплакаться вновь…
Я коснулась своей щеки, вспоминая, как он гладил ее большим пальцем.
…Его взгляд упал на мой рот, и снова между нами возникла напряженность, только на этот раз совсем по другой причине.
– Ты в порядке, Нора? – голос Сильвии разбил мгновение.
Я отстранилась от Эйдана, и увидела Джен и Сильви, стоящих возле нас. У Джен на лице было понимающее выражение, и я увидела беспокойство обо мне. Я собралась с мыслями, чтобы сказать Сильвии, что я в порядке. Но когда она хотела возразить, – ведь было очевидно, что я не была в порядке, – Джен положила руку ей на плечо, по-видимому, заставляя замолчать.
– Мне пора идти. – Мне нужно время, чтобы взять себя в руки. Но, не желая, чтобы Эйдан подумал, что я снова бегу, пристально посмотрела на него. – Значит, скоро увидимся?
Понимая, что мне нужна передышка, он сказал:
– Непременно.
Прощаясь с Сильвией, я вышла из кафетерия с Джен.
– Мы бы подошли раньше, – сказала Джен, – но ты плакала в его объятиях. Ты же в порядке, правда?
Я слабо улыбнулась ей.
– Возможно.
– Он волнуется о тебе.
Я хотела этого. Отчаянно.
– Мы почти не знаем друг друга.
– Это не меняет реальности, – она сжала мое плечо. – У тебя все будет хорошо, Нора…
Тем не менее в эту ночь, пытаясь заснуть, не могла не думать о том, насколько уязвимой я сделала себя для мужчины, которого в действительности не знала. Рядом с ним, эти опасения исчезли, но позже, когда я осталась в одиночестве, размышляя об этом, они вернулись обратно.
И все же... было не только опасение. Ощущалось и облегчение.
Облегчение, которого я уже и не ожидала почувствовать.
Я выплеснула всю пакость, что когда-либо совершала, и Эйдан не убежал. Он держал меня успокаивая; смотрел на меня, будто я не была ужасным человеком.
Моя привязанность к нему усиливалась, как и привязанность к Сильвии. И это, я понимала, было невероятно опасно. Так же, как и моя привязанность к детям в больнице, некоторые из которых были там временно. Проведенное с ними время, в лучшем случае – акт доброты, в худшем – акт самобичевания.
Но позволить себе влюбиться в Эйдана Леннокса, когда он сам уязвим, было мазохизмом. Он был мужчиной с огромной жизнью вне меня, и, как только Он придет в себя, перестанет чувствовать одиночество, то естественно, маленькая Нора О'Брайен из города Ниоткуда, штат Индиана, останется позади.
Дверь в магазин открылась, и, будто его призвали мои мысли, вошел Эйдан. Мое сердце забилось быстрее, когда он закрыл за собой дверь и уставился на меня.
И я знала, что мое самобичевание не закончилось.
Я не могла убежать от него.
Я этого не хотела.
Труднообъяснимое притяжение между нами, потянуло меня к нему, а его ко мне. Мы встретились в середине магазина. Как только я появилась в пределах досягаемости, он положил руку на мою талию, привлекая еще ближе. Дыхание сбилось, когда наши глаза встретились, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти возможность спросить:
– Что ты здесь делаешь?
– Я хотел тебя увидеть. Убедиться, что ты в порядке.
Я положила руку на его ладонь, ту, которая лежала у меня на талии и кивнула.
– Я в порядке.
Он нахмурился, подняв свободную руку, чтобы погладить большим пальцем мою щеку, из-за чего у меня задрожали колени.
– Я не мог заснуть прошлой ночью, беспокоясь о тебе.
И я видела. Как бы ни старалась этого не замечать.
Я видела, что он хотел меня... как и я хотела его.
Я боролась с собой, думая, что он должен уйти, но хотела, чтобы он остался. Больше всего я не хотела причинять ему боль. Еще раз.
Однако, возможно, дружба была ключом ко всему. Мы могли быть друзьями, не превращая отношения во что-то болезненное, когда все между нами неизбежно закончится. С дружбой я могла бы выжить. Мы оба могли.
– Эйдан, я...
– Ох, хорошо, что в магазине не пожар, – голос вошедшего босса сломал момент.
Брови Эйдана сошлись, как будто он знал, что я боролась с собой, и та сторона, которую он считал проигрышной для себя, выигрывала у меня.
– О, привет.
Лиа остановилась рядом с нами, и я осторожно высвободилась из рук Эйдана. И нахмурилась, когда увидела, как Лия жадно смотрит на него. Мне стало жалко ее жениха.
– Я босс Норы – Лиа, – она протянула руку, кокетливо улыбаясь. – Ты тот мужчина с шикарным голосом с прошлой недели?
Эйдан бросил на меня хмурый взгляд.
– Нет.
Спасибо, Лия.
– Это был Родди, – я посмотрела на Эйдана. – Лучший друг Джима.
Прежде чем он успел отреагировать, Лиа рассмеялась.
– Кто же знал, что ты прячешь всех таких роскошных мужчин, Нора, – она укоризненно потрясла указательным пальцем передо мной, как непослушному ребенку, а затем повернулась к Эйдану. – Я не услышала твоего имени.
– Эйдан, – он коротко кивнул и отступил назад, его взгляд остановился на мне. – Это не конец, Пикси.
Решительное выражение на его лице заставило застыть на месте, но в душе я продолжила бороться с собой и с тем, чего хотела. Потому что, клянусь богом, каждый раз, когда этот мужчина называл меня Пикси, я хотела показать ему, насколько могу быть озорной.
✽✽✽✽✽
Дом в Сайтхилл вернул меня в воспоминания о моих первых нескольких месяцах в Шотландии. Те дни казались такими давними, хотя в действительности прошло немного времени. Но теперь они чувствовались, словно принадлежат другому человеку.
Энджи открыла дверь. Седина в ее темных волосах была закрашена, и теперь они прекрасно выглядели, макияж был безукоризнен, как и одежда. Она выглядела старшей версией Сеоны, и была все еще очень привлекательна. Однако в ее глазах поселилась печаль, которой не было, когда мы только познакомились. Она потеряла своего мужа, а затем и сына.
Ее частички просто... исчезли.
– Я так рада, что ты пришла, – Энджи обняла меня так крепко, будто боялась, что я исчезну, если она отпустит.
– Я тоже.
Вошла в дом, и на меня внезапно нахлынули воспоминания о Джиме. Он был повсюду. И это не потому, что у Энджи висели фотографии семьи почти на каждой стене. Я видела его на лестнице, как он, поймав меня наверху, притворился, что кусает мою шею как вампир после свадьбы в глупом фильме ужасов, заставляя смеяться в испуганном восторге.
Я видела его в конце коридора, обнимающим маму, потому что ей было грустно, что мы переезжаем. Как обещал, что будет приезжать к ней, и она может приходить к нам, когда захочет.
– Я больше не слышу его голос, – прошептала я.
Энджи обняла меня за плечи и притянула к себе, чтобы поцеловать в лоб.
– Все хорошо, дорогая.
Но это не было хорошо. Открывшись Эйдану, снова разбудив свои эмоции, я не была в порядке.
– Вот ты где, – Сеона вышла из кухни. – Родди собирается съесть курицу в одиночку, если ты не войдешь сюда.
Энджи еще раз меня сжала, и я натянуто улыбнулась.
– Пусть только попробует.
Сеона подошла ко мне и тут же обняла.
– Он такой придурок. Мне нужна поддержка.
– Он «придурок» насчет чего?
– Ее последнего мальчишки-игрушки, – ответил Родди, когда мы вошли на кухню.
– Он не мальчик-игрушка, радарные уши, – Сеона указала маме, чтобы она села, и сама начала расставлять нам стаканы. Стол уже был накрыт, жареная воскресная курица и все сопутствующее к ней. – И не вздумай сказать еще хоть одно слово о нем перед мамой.
– Я думаю, что Энджи имеет право знать, что ты безответственно встречаешься с мужчиной наполовину младше тебя.
Я усмехнулась его поддразниванию, немного расслабившись – перепалка Сеоны и Родди прекрасно отвлекала меня от трудностей.
– Если бы он был младше меня в два раза… – она со стуком поставила бокал пива перед ним и продолжила: – было бы незаконно.
– Эй, никто и не осуждает.
Сеона шлепнула его по голове, а он бросил мне довольную улыбку.
Я засмеялась.
– Ты сама его провоцируешь.
Сеона нахмурилась и поставила стакан воды передо мной, а потом села рядом с мамой.
– Он знает, как вывести меня из себя.
Его улыбка стала зловещей, и парень открыл рот, чтобы что-то сказать, как Сеона подняла вилку и прикрикнула:
– Даже не говори ничего пошлого, Родди Ливингстон!
Я придушила смех, выпив глоток воды, ну а Родди, затрясся в молчаливом веселье.
Энджи вздохнула.
– Сможешь ли ты когда-нибудь повзрослеть?
– О, я уже весь взрослый, Энджи, – значимо ответил Родди, остро глядя на Сеону.
К его радости она покраснела.
Интересно.
Однако, как бы это ни было интересно, Сеона нуждалась в спасении.
– Та фотография Зака, которую ты мне прислала. Вау!
Сеона благодарно улыбнулась, бросая на Родди самодовольный взгляд, и только открыла рот, как на этот раз ее перебила Энджи:
– Да, выглядит хорошо, но он полный идиот.
Родди подавился глотком пива.
– По крайней мере, последний, с кем ты встречалась, имел мозг в голове.
– У Зака есть мозг.
– Я сказала в голове, Сеона, а не в трусах.
Родди просто взревел от восторга, а я попробовала, ради подруги, сдержать смех. Сеона повернулась к Родди с возмущением.
– Так твоя барменша – с семью пядями во лбу? Я слышала, как она уточняла у тебя, что гренадин (Примеч.: гранатовый сироп), это имя девушки.
– Это проблема языкового барьера.
– Да, она, похоже, понимает базовые элементы английского языка без проблем.
– И что это значит?
– А то и значит, что если шепча на ухо она думает, что говорит тебе по секрету, то ошибается, ее слышат все!
Я прыснула, и Сеона зыркнула на меня как на предательницу. Я посмотрела на нее с извинением и повернулась к Энджи, чтобы сменить тему.
– Все выглядит вкусно.
– Да, да, так мы можем уже поесть? – поддакнул Родди.
– Смотри не подавись, – заметила Энджи.
Зная Родди, мы подождали, пока его тарелка не будет завалена до верха, прежде чем взять себе. И пока мы ели Сеона все время ворчала о феминизме.
– Так приятно слышать в доме шум, – задумчиво сказала Энджи. – Я скучаю по этому.
Сеона потянулась, чтобы сжать руку мамы.
– Я скучаю по нему, – продолжила Энджи, отчего к горлу подступил ком. Я понимала, ей нужно говорить о нем, но слышать это было так чертовски трудно. Она посмотрела на меня и повторила слова, сказанные ранее, слова, которые словно ножом ранили сердце. – Но я так рада, что мой мальчик нашел такую любовь, которую немногие из нас найдут.
«Не нужно любить меня, Нора. Просто продолжай заботиться обо мне и обещай остаться. Навсегда. Останься со мной. Выбери меня».
Я вздохнула, наконец, услышав голос Джима после нескольких месяцев тишины. Вот он. Слова, тоска и боль, которую он не сумел скрыть в глазах, когда произносил их.
Энджи понятия не имела, сколько боли я принесла ее сыну.
И вдруг, я осознала... Может быть, не только я нуждалась в защите от Эйдана. Возможно, ему тоже нужна защита от меня. Как тот, кто должен был защитить сердце Джима от меня.
Мои пальцы сжали вилку, и я уставилась в свою тарелку. Наконец я почувствовала, что развернувшееся внутри меня сражение закончилось. На этот раз я должна поступить правильно.
