Текст книги "Поиграем (ЛП)"
Автор книги: Саманта Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
Он кивнул, и я отошла в сторону. Медленно идя за ним, прошла следом в спальню родителей. Мама всегда помогала ему переодеться перед сном. Папа снял с себя рубашку, оставив только футболку. В свое время плечи у него были широкими, а бицепсы крепкими, так как он работал на стройке. Но спустя время, от них ничего не осталось.
Папа обладал еще достаточной силой, чтобы с моей помощью перелечь в кровать.
– Тебе тепло, папа?
– Да.
– Тогда спокойной ночи.
– Нора, – он схватил меня за руку, и я почувствовала, как ухнул вниз мой желудок, понимая, о чем пойдет речь. – Прости.
– Ничего, пап.
Его грустные глаза умоляли меня понять.
– Меня так все это бесит, но я не хочу взваливать на тебя, девочка. Ты знаешь, что ты лучшее, что мы с твоей мамой сделали, правда?
Слезы были готовы вот-вот пролиться, и я почувствовала, как ком встал в горле.
– Я знаю, – прошептала я.
– Правда, знаешь? – Он еще сильнее сжал мою руку. – Люблю тебя, малышка.
Я старалась справиться с жжением в носу и прерывисто выдохнула.
– Тоже люблю тебя, папа.
Едва вернулась к себе в комнату, как уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Я ненавидела те вечера, когда папа напоминал о том, что я потеряла.
Жизнь была бы намного проще, если бы у меня не было воспоминаний о папе, который дарил мне любовь, которую не давала мама. Он легко и непринужденно даровал мне свои объятия и поцелуи, и постоянно говорил о своих невероятных планах по поводу моего будущего. Я собиралась в колледж – я собиралась получить весь мир.
А потом все изменилось.
Сколько себя помню, мой отец работал как проклятый, и это одна из причин, почему я не понимала, зачем мама так много работала. Отец владел крупнейшей строительной компанией в округе. На него работало много парней, и мы жили в красивом большом доме, который он построил на окраине Донована. К сожалению, у него был диабет. Чем успешнее становилась его компания, тем больше стресса получал отец. Он стал неправильно питаться и больше пить, пока, у него ни началась диабетическая гангрена, и не осталось выхода, кроме как ампутировать ногу ниже колена. Мне было одиннадцать лет. Я была всего лишь ребенком.
После, папа не мог работать, и Кайл Трент выкупил за гроши его компанию и снова сделал ее успешной. Тренты также купили наш старый дом. Я предположила, что родители ранее заложили его, потому что, насколько знаю, у нас не осталось денег от его продажи.
Мама стала работать больше. Каким-то образом сложилось, что я стала папиной сиделкой. Было непросто, но он мой отец. Его жизнь стала тяжелой, как и наша с мамой, поэтому я старалась сделать все, чтобы помочь. Я сильно уставала, и для учебы оставалось мало времени. Тем не менее, я была полна решимости хорошо учиться. Даже когда папа стал другим человеком и разрушил мои мечты о будущем. Он дал понять, что высшее образование мне больше не светит. Но я надеялась на вариант с местным колледжем.
Когда-нибудь.
Если у меня появиться время.
Я старалась заглушить свои рыдания подушкой, крепко сжимая ее в руках. Я оплакивала свое будущее, ведь первые одиннадцать лет отец взращивал во мне удивительные мечты. Но в основном я оплакивала отца. Я скорбела о своем герое, который сцеловал бы мои слезы, обнял и прогнал все страхи, и относился бы ко мне так, будто я для него на свете самое важное.
Когда я была маленькая, наличие в жизни любящего отца было как вполне само себе разумеющееся. И когда его вдруг не стало, а вместо него появился кто-то озлобленный, грустный и уязвимый, я почувствовала, что потеряла свою защиту. Почувствовала себя шариком, который отвязали и отпустили в небо, оставив полностью беззащитным перед ожидающей впереди грозой.
Я не могу передать словами насколько ужасно это чувство. Иногда я думаю, что лучше бы, у меня не было той прежней жизни.
Потому что я бы не скучала по ней так невероятно сильно.
Содрогнувшись от нахлынувшей на меня боли, я крепко обхватила себя и попыталась успокоиться.
Я подумала о молодом человеке, которого сегодня встретила и о том, что он смотрел на меня, как будто я особенная.
Так же как и отец смотрел на меня в те дни, когда был прежним.
Постепенно дрожь, сотрясавшая мое тело сошла на нет, и стало легче, потому что вина, которую я чувствовала от того, что соврала маме насчет завтра, тоже постепенно ушла. Мне нужен был день отдыха от всего этого. День, чтобы вздохнуть полной и свободной грудью. Всего лишь один день. Всего лишь одно воспоминание, которое поможет мне справиться с последующими днями, когда дышать опять станет тяжело.
Глава 2На следующее утро парни ждали меня, стоя рядом с новеньким «Мустангом». Я провела рукой по капоту и спросила:
– Где вы взяли машину?
Джим подошел, и встал рядом со мной так, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Взяли в аренду.
– Круто.
– Нам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть ехать по другой стороне дороги.
Я засмеялась, представляя себе, как они сворачивают не туда, передвигаясь по улицам.
– Бьюсь об заклад.
– Итак, – Родди скрестил руки на груди, – мы едем на это озеро или как?
– Он слегка ворчливый, – сказала я Джиму.
– Родди не ранняя птаха.
Его друг хмыкнул.
– Как и ты.
– Не тогда, когда меня ждет красотка. – Джим подмигнул и положил руку мне на поясницу, направляя к машине.
На какой-то миг я почувствовала неуверенность.
– Э... ребята, вы случайно не серийные убийцы?
– Немного поздно спрашивать об этом, – вздохнул Родди. – Залазь, женщина.
– Вау. Он действительно не ранняя птаха.
– Как твое колено? – спросил Джим, посмотрев на мои ноги, когда я села в машину.
– Нормально. Всего лишь небольшой синяк, вот и все.
– Это был просто повод поглазеть на твои ноги, – сказал Родди, когда Джим скользнул на заднее сиденье позади него.
За что был вознагражден подзатыльником.
Настроение Родди немного улучшилось, когда мы добрались до озера. Загородный парк и озеро были расположены на северо-востоке от города на южном изгибе Донована. Я решила провести время с парнями там, потому что озеро окружали трейлеры – как постоянные дома, так и для отдыха, – что означало: в летний сезон там обитало много семей. Самое безопасное для меня место, чтобы пообщаться с двумя парнями, с которыми я только что познакомилась.
Мы взяли в аренду небольшую лодку с удочками, и пока Родди закидывал крючок, Джим спросил меня:
– Ты ничего не рассказываешь о себе. – Он хихикнул. – Большинство девушек любят поговорить о себе.
– Мне нечего рассказывать.
– Окей. Ну, я знаю, что ты работаешь в том ресторане быстрого питания. Рабочий день – полный, почасовой, или это просто работа на лето?
– Кто знает, – я пожала плечами, а Джим, как будто, пришел в восторг от моей неопределенности.
Я не специально выглядела загадочной, я правда не знала, что будет со мной завтра.
– Живешь здесь всю свою жизнь? Ты живешь с родителями? Чем они занимаются? Какие у тебя планы на будущее?
Частые вопросы вызвали у меня улыбку. Солнце начало подниматься над деревьями, поэтому я достала дешевые солнцезащитные очки, довольная, что у меня появилась хоть какая-то дополнительная преграда, которая скроет от Джима мои мысли.
– Да и да. Моя мама работает на двух работах – барменом и официанткой. Мой отец не работает, потому что у него очень тяжелая стадия диабета. И я не знаю. Думаю, я хочу заниматься чем-то, что будет приносить пользу людям.
Или выступать на сцене.
Джим медленно улыбнулся.
– Видишь? Это было не так сложно.
– Как насчет тебя? Из какой части Шотландии ты? Живешь с родителями? Чем они занимаются? Какие у тебя планы на будущее?
– Мы занимаемся строительством в Эдинбурге, – Джим указал на Родди, который неподвижно смотрел на воду, похоже, наслаждаясь спокойствием и нежным теплом утреннего солнца. – Я живу в районе под названием Сайтхил в Эдинбурге, с мамой и сестрой. – Джим сделал паузу. – Мой отец скончался несколько месяцев назад. Инфаркт.
От сочувствия у меня дрогнуло сердце. А потом и Родди изменил мое мнение о себе. Он протянул к Джиму руку и похлопал его по плечу в знак поддержки, утешая.
– Мне очень жаль.
Джим кивнул.
Ощущение неловкости повисло над лодкой, пока я пыталась придумать новую тему для разговора. Я не хотела ощущать себя причиной вернувшегося к Джиму чувства боли, и у меня сложилось впечатление, что он не хотел больше говорить об этом.
– Итак, почему путешествуете?
Джим бросил мне благодарную улыбку.
– Я получил кое-какие сбережения, оставшиеся после моего отца, нам с Родди исполнилось по двадцать одному, и мы решили спустить эти деньги на поездку по США. Мы говорили об этом с самого детства.
– Тебе двадцать один?
– Да. – Тут он прищурился. – Пожалуйста, скажи мне, что ты совершеннолетняя.
Я рассмеялась, покраснев.
– Мне восемнадцать.
– Слава тебе, черт возьми, – воскликнул он, улыбаясь. – Ты бы разбила мне сердце, если бы сказала, что несовершеннолетняя.
– Приятель, ты теряешь сноровку во флирте, – проворчал Родди.
– Это не флирт. – Джим шлепнул друга по затылку, но на этот раз Родди даже не вздрогнул. Джим посмотрел на меня.
Я внимательно посмотрела на него.
– Почему ты такой очаровательный? Ты вообще меня не знаешь.
– Именно это я и сказал ему вчера вечером. И сегодня утром.
– Родди. Заткнись. – Джим закатил глаза.
Родди хмыкнул.
– Ну? – настаивала я.
– Я не знаю, – он напряженно посмотрел на меня, – в тебе есть что-то.
Его друг повернулся ко мне, прикрыв глаза от солнца рукой.
– Что Джим на самом деле хочет сказать, так это то, что он, блядь, втрескался в тебя и, теперь думает только своим членом. И если ты не предпримешь что-нибудь, и не убедишь его, что ты такая же цыпочка, как и другие, то тогда я застряну в этой сраной, твою мать, Индиане на все оставшееся лето.
Большую часть того что он сказал я поняла. И покраснела еще сильнее.
– Родди, если ты не заткнешься, то я брошу тебя за борт, приятель.
– Ну, это правда. Вы даже не знаете друг друга.
– Вот почему мы катаемся на лодке, чтобы узнать друг друга.
– Я просто хочу сказать... сделай уже что-нибудь, чтоб мы могли свалить отсюда.
– У меня есть план получше. – И Джим начал грести обратно к причалу.
– Что ты делаешь? – забурчал Родди. – Я наслаждаюсь озером.
– В самом деле? Слабо вериться с твоими дурацкими шуточками.
– О, да перестань, это ж всего шутки.
Но Джим продолжал грести. Доплыв, бросил весла, встал и протянул мне руку. Я позволила ему вытащить меня на причал. А потом он развернулся и оттолкнул лодку с Родди.
Родди схватился за весла.
– Что ты творишь?!
К своему удивлению, я неожиданно обнаружила, что моя рука крепко сжимает руку Джима.
– Мы с Норой пойдем куда-нибудь, где я смогу спокойно с ней пообщаться. А ты можешь ловить рыбу. Чуть попозже мы придем за тобой.
– Ой, да ладно! – крикнул Родди, привлекая внимание нескольких людей. – Бросить меня, своего давнего друга, из-за девушки, которую ты только что встретил.
– Это временно, Родди. И только потому, что ты – заноза в заднице.
Я фыркнула, когда Джим ухмыльнулся мне. И затем потащил меня за собой.
– Ты уверен, что с ним все будет в порядке?
– Конечно, – засмеялся Джим. – Я предоставил ему то что он хочет. Все эти жалобы и стоны были для того, чтобы мы свалили с лодки и оставили его в покое. Поверь мне.
– О. Хорошо.
– Итак, куда пойдем?
– Сюда.
Я вывела его с причала на гравийную дорожку, которая огибала окружающий озеро лес. Пока я искала тему для разговора, к моему удивлению, мы шли в комфортной тишине. Нам попалась пустая скамейка, расположенная с краю зоны отдыха, всего в нескольких минутах ходьбы от трейлеров и лодок. Некоторая уединенность.
– Так у нас есть возможность насладиться озером. – Джим усмехнулся и сел. – Здесь потрясающе.
– Да, мне тоже нравится.
Я села, а так как на мне были шорты, то кожей почувствовала тепло, нагревшейся от утренних лучей солнца скамьи. В самый разгар лета, часа так в два-три уже не посидишь на этих скамьях, не обжигая ног. В это утреннее время, тепло на моей коже ощущалось так же приятно, как и лучи от солнца, сияющего невысоко в небе.
– Я не часто бываю здесь.
– Почему?
– Много работаю.
– Значит...
Джим растянулся: одну ногу согнул, другую выпрямил, а руки закинул на спинку скамьи. От яркого света он прищурил глаза, и от такой расслабленной позы парень казался больше меня раза в два.
– А сейчас ты ответишь на мои вопросы?
Я наклонила голову.
– Зависит от вопроса.
– Давай начнем с простого. Любимый цвет?
– Эй! – поддразнила я. – Это немного личное.
Джим усмехнулся. Мне нравился этот звук.
– Мой любимый цвет – зеленый Гибса.
– Я не знаю, что это за цвет.
– Ирландский зеленый. Гибс – это футбольная команда Эдинбурга. Футбол.
– Мне мало что известно о футболе. Мой отец большой поклонник Колтса (Примеч.: Индиана́полис Колтс – профессиональный клуб американского футбола).
– Я люблю американский футбол.
– Правда? – Я была удивлена. – Я думала, вы, ребята, фанаты регби.
– Да... но американский футбол для меня более интересен. Не пойми неправильно, но регби – это жесть. Ваш футбол стратегически продуманный. Моя сестра ненавидит спорт, но даже она может сесть и посмотреть игру НФЛ. Я фанат Патриотов (Примеч.: Нью-И́нгленд Пэ́триотс – профессиональный клуб американского футбола из Бостона).
– Тише ты, – поддразнила я, оглядываясь вокруг. – Не говори так громко.
Джим усмехнулся.
– Не буду, – он игриво потянул меня за конский хвост. – Расскажи мне что-нибудь еще о себе. Твоя любимая песня?
В моей голове мгновенно пронеслось воспоминание об отце и нескольких парнях из его бригады, галдящих под Бон Джови, вызывая внутри волну ностальгии и боли. Мне было десять лет, и Кори Трент, по какой-то причине (почему, я так и не узнала), рассказал всем в нашем классе, что моя мама сказала его маме, будто я намочила постель. Это была абсолютная ложь. Мама моей лучшей подруги высадила меня из машины около дома, который ремонтировал папа, в миле от нашего собственного. Было непривычно то, что он взял заказ на ремонт в нашем городе – обычно его бригада работала где-то в округе. Я благодарила Бога за то, что в тот день папа находился так близко. В школе меня полностью втоптали в грязь, все надо мной издевались и отнеслись как к изгою.
Отец как раз выходил из дома, когда один из парней сообщил ему, что я приехала. Как только я увидела папу, то расплакалась, а он обнял меня. После того как я рассказала что случилось, он серьезно разозлился на Кори. Затем Дэн, его бригадир, включил радио, и несколько парней вместе с отцом начали веселить меня, устроив ужасное представление под песню Бон Джови.
Знаю, тогда у меня был лучший папа в мире.
И что еще хуже – совсем скоро после этого я его потеряла.
– «Живем молитвами» (Примеч.: ориг. Livin’ on a Praye).
В возникшей тишине, я украдкой взглянула на Джима – он трясся от смеха. Я прищурилась.
– Хорошо, я больше не буду отвечать на вопросы, если ты собираешься смеяться надо мной.
– Нет, нет! – Он рассмеялся, положив руку мне на плечо. – Прости. Я просто не ожидал. Бон Джови.
– О? А какая твоя любимая песня, крутой парень?
– «Все вещи, которые я сделал» Килерс (Примеч.: «All These Things That I’ve Done» – Killers).
Я сморщила нос.
– Хорошо. Это круто.
Джим снова затрясся от смеха, а потом поднялся и коснулся рукой моих солнечных очков. Осторожно приподнял их вверх и разместил на моей голове, для того чтобы видеть мои глаза.
– Ты такая милая.
Это был комплимент, который я слышала раньше, и тогда он меня раздражал. Я была маленького роста. У меня были большие темные глаза с очень длинными ресницами, из-за которых они выглядели еще больше. Всякий раз, когда кто-либо описывал меня, он использовал слово «милая» или «очаровательная». Но я не хотела быть милой или очаровательной.
Я хотела слышать что-то большее. Покраснев, я ответила:
– На самом деле нет.
– Да, – настаивал он.
Я снова взглянула на него и покраснела под пристальным взглядом.
– Ты смотришь на меня.
– Да. Это трудно не делать.
Я смущенно поежилась, не понимая как ответить. Никогда не попадала в ситуации, когда должна флиртовать.
– Все шотландские парни любители флиртовать, как и ты?
Джим пожал плечами.
– Я не думал, что заигрываю. Просто говорил то, о чем думал.
– Очевидно, это одно и то же, когда дело касается тебя, – подразнила я.
Джим придвинулся ко мне ближе, и я втянула воздух, чувствуя, как от его близости в моем животе просыпаются бабочки.
– Любимый фильм?
Понимая, что он не собирается меня целовать, я не знала, что чувствовать – разочарование или облегчение.
– Я не знаю... О, Муле́н Руж! (Примеч.: фр. Moulin Rouge! – фильм-мюзикл 2001 года, получивший две награды Американской киноакадемии.)
– Еще один сюрприз, – Джим приподнял бровь. – Я его не видел, и ни за что бы про него не подумал.
– А что бы ты предположил?
– Честно говоря, без понятия. – Джим широко улыбнулся. – Мой любимый фильм «Рэд» (Примеч.: англ. RED – художественный фильм Роберта Швентке в жанре комедийного боевика; является экранизацией одноименного комикса, созданного Уорреном Эллисом и Калли Хэмнером).
– Не думаю, что смотрела его.
– Дерьмо... извини. – Его щеки покраснели. – Я пытаюсь удержаться, чтобы не прикасаться к тебе.
То как Джим прикладывал усилия, чтобы выглядеть джентльменом, было мило (очень мило с его стороны), но мне также хотелось увидеть настоящего Джимми. Румянец на щеках придавал ему уязвимости, которой от парня я никак не ожидала. И я поняла: возможно, под напускной бравадой он скрывал свою нервозность из-за меня. Эта мысль немного волновала.
– Ты сказал, что ты строитель?
Он кивнул.
– Держу пари, ты все время ругаешься? Мой отец владел строительной компанией. Как бы папа ни старался, он все время ругался матом. Как и его бригада. Меня это не беспокоило. Иногда... – я понизила голос на октаву, – …даже я ругаюсь матом. Ужас.
Джим игриво толкнул меня.
– Так много причин, чтобы стать джентльменом.
Я усмехнулась.
– Просто будь собой.
И прежде чем он начал задавать мне вопросы, на которые не была готова ответить, я сказала:
– Почему вы с Родди приехали сюда, в Донован, а не в любое другое место?
Джим уставился на меня, как бы пытаясь что-то решить. Наконец, он расслабленно откинулся на скамейку и повернулся, чтобы посмотреть на озеро. Его внимание привлекла проплывающая мимо нас лодка. В ней находились мужчина и два мальчика, они смеялись и дурачились, пока гребли. Шум воды заполнил тишину.
– Мой папа, – внезапно сказал Джим. – Его звали Донован.
Я вспомнила, как раньше Джим говорил о нем.
– Тебе не обязательно...
Парень оглянулся на меня.
– Родди полностью избегает этой темы. Мама начинает плакать, если я упоминаю его. Разговоры об отце причиняют боль людям, которые его знали.
Сострадание к этому парню охватило меня, и я плюнула на свою обычную закрытость, и в знак сочувствия положила руку ему на колено. Джим посмотрел на меня, казалось, удивленно и немного потерянно.
– Иногда... – Я вздохнула, заметив, что задержала дыхание, – про такое легче говорить с кем-то, кто его не знал или не любил. Тебе не нужно будет беспокоиться или переживать горе вместе, потому что оно только твое. Ты можешь говорить о нем, не задумываясь о том, как это повлияет на человека, с которым разговариваешь. – Я убрала руку с его ноги, но развернулась к нему лицом, почти касаясь своим левым коленом его бедра. – Ты можешь поговорить со мной о нем. Если хочешь...
Джим выглядел немного неуверенным и удивленным.
– Для первого свидания как-то грустно.
– Это свидание?
– Да, свидание.
Я рассмеялась над его настойчивым тоном.
– Тогда, полагаю, мы должны решить, в каком русле будет протекать наше свидание. Я действительно хороший слушатель, Джим. Но нам не обязательно разговаривать.
Джим приподнял бровь, ухмылка скривила уголки его губ и я предположила, какие неприличные появились у него мысли.
– Ты знаешь, что я имела в виду. Боже, – вздохнула я, закатывая глаза. – Мужчины.
Он прекратил смеяться и поближе пододвинулся ко мне на скамейке. Теперь мое колено соприкасалось с его бедром. Пока Джим внимательно вглядывался в мое лицо, подобно театральному занавесу в его взгляде медленно и уверенно появилась серьезность. Прежде чем он перевел взгляд на мои волосы, я поняла, что у нас одинаковый цвет глаз. Почти черные при слабом освещении, но когда на них попадало солнце, они приобретали более теплый оттенок, цвета красного дерева.
Джим накрутил мой хвост себе на палец и стал с ним играть, и сказал:
– Моя бабушка была ирландкой, дед – шотландцем, и, как говорил отец, они оба гордились своим наследием. Они скончались, когда мне было четыре года. Автомобильная авария. – На секунду Джим бросил на меня взгляд, как бы проверяя мою реакцию, прежде чем вновь вернуться к наблюдению за своими пальцами, играющими с моими волосами. – Когда мой отец родился, дедушка предложил бабушке назвать его Донован МакАлистер. Донован было девичьей фамилией бабушки. И вот, мы с Родди ехали по трассе I-70, направляясь к шоссе-66 в Иллинойс. Мы остановились на заправке, и я увидел на рекламной доске объявление о поиске работников в супермаркет в Доноване. – Глядя на озеро, Джим слегка улыбнулся. – Черт, глупо, я знаю... Это... Я почувствовал, что нам нужно туда.
– Это не глупо, – успокоила я его.
Джим повернулся, чтобы одарить меня еще одним своим пытливым взглядом.
– Да... Я начинаю думать, что это правильно.
Не в силах выдержать его напряженный взгляд, я смущенно отвернулась, – он выбивал меня из колеи. Как ни крути неважно, как сильно мне нравился его акцент и насколько парень был мне симпатичен, я не была готова к Джиму МакАлистеру и тому, как он смотрел на меня, будто его ударило молнией.
– Каким был твой отец?
– Он был самым смешным парнем, которого я знал, – голос Джима был переполнен долей юмора и горя, из-за чего у меня сжалась грудь. – И у него почти для всех находилось время. Если кому-то нужна была помощь, – нет проблем. Он был моим лучшим другом.
У Джима дрогнула улыбка, а в глазах появился яркий блеск набежавших слез. Я потянулась к его руке и обхватила своими ладонями, отчего блеск в его глазах исчез, и улыбка стала расслабленной.
– Он учил меня, что семья всегда на первом месте. Что семья важнее того, сколько у меня денег, славы или прочего подобного дерьма. Он привил мне понятие, что не надо быть амбициозным в карьере, но надо быть амбициозным по отношению к жизни. Найти правильную девушку и завести семью.
Я никогда не слышала раньше, чтобы о таких вещах говорил парень, ну, по крайней мере, уделял им приоритетное внимание. Также я заметила, что при воспоминании об отце акцент Джима становился сильнее. Казалось, со мной он расслаблялся.
– Он был хорошим человеком.
– Да. – Джим кивнул, но на лицо лег холод. – Но отец не был идеален, и все, похоже, пытались это скрыть.
– Что ты имеешь в виду?
– В частности маму. Не пойми меня неправильно. Отец любил ее, но был немного эгоистичным ублюдком. Он никогда не брал ее отдыхать и проводил с ней мало времени. Он всегда ходил в паб со своими приятелями и оставлял маму дома. А если она выходила куда-нибудь без него, начинал злиться. Как будто у нее не было права жить без него. – Джим бросил на меня молчаливый взгляд. – И однажды отец изменил ей, и из того, что я слышал, это был не просто секс. Он влюбился в другую. Мои родители стояли на грани развода. В конце концов, он выбрал маму, но не думаю, что она полностью его простила.
– О…
– Но теперь же мама говорит о нем так, будто он был святым, – сказал Джим гневно. – Я... просто... Я любил своего отца, и прощаю его за то, что он несовершенен, потому что никто из нас не... Но я хочу помнить своего отца, не в каком-то идеально вылощенном варианте, понимаешь?
Я кивнула, сжимая его руку.
– Это делает меня плохим человеком?
– Боже, нет.
Джим медленно вздохнул и посмотрел на воду. Я внимательно рассматривала его профиль, отметив, что с его лица и плеч спало напряжение. Наблюдая за птицами, которые покружившись над водой, полетели вглубь леса, он сказал:
– Я рад, что встретил тебя, Нора О'Брайен.
– Да?
Джим снова посмотрел на меня, а затем осторожно высвободил руку из моей ладони, и провел по моему плечу.
– Я бы хотел побыть еще немного вместе, если не возражаешь.
– Конечно, у меня еще есть несколько свободных часов, перед работой.
– Нет, – тихо рассмеялся он, покачав головой. – Нет, я имел в виду... Я бы хотел задержаться в Доноване. Чуть больше, чем до сегодня.
Внезапно я поняла, о чем он говорит и, несмотря на то, что желание в глазах Джима меня пугало, я также была заинтригована тем, что он чужестранец. Он приехал из места, так отличающегося от Донована. Я видела Шотландию по телевизору и в кино, но представить какой была жизнь в городе, где он вырос, у меня не получалось. Какую-то часть меня это не волновало. Меня заботило то, что все это находилось настолько далеко от Индианы, насколько таинственно и маняще; словно приключение, которое должно случиться, отделенное от моей простой маленькой жизни океаном. И Джим был частью этого.
Я кивнула, также не совсем готовая отпустить его.
