Текст книги "Поиграем (ЛП)"
Автор книги: Саманта Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
– Нора? Нора, – прошептал мне на ухо Джек. – Я сказал: прости.
Я отмахнулась от воспоминаний и бросила на него взгляд через плечо.
– Все хорошо.
– Дублеры Виолы и Герцога Орсино, – позвал Квентин, поворачиваясь к нам, снова прерывая репетицию. Я сползла вниз с сиденья со стоном. – Пожалуйста, воздержитесь от бессмысленной болтовни.
– Мои извинения, – выкрикнул Джек. – Я прекращаю болтовню и мисс О'Брайен тоже обещает не болтать.
– Вы все сведете меня в могилу. – Квентин провел рукой по своим густым темным волосам. – Мой отец был прав. Я должен был инвестировать свои деньги в акции Facebook. Но нет, мне захотелось открыть театр.
Я закашляла, чтобы прикрыть смех, и закрыла ноутбук. Я ни за что не напишу сочинение на репетиции. С моей стороны было глупо так думать.
– Эй.
Я закатила глаза и посмотрела на Джека.
– Что?
Его лицо было на удивление серьезным.
– Я действительно сожалею о твоем отце.
Кивнув в знак благодарности, я обернулась и сосредоточилась на сцене, пытаясь вникнуть в пьесу. Но мысли продолжали возвращаться в Донован. Я пробыла с мамой несколько месяцев, восстанавливая отношения, и на самом деле знакомясь с ней. Она работала всего несколько часов в день в кофейне «Мэй», потому что должна присматривать за Трикси. Меня немного поразило, что она уделяла собаке больше внимания, чем в свое время собственному ребенку, но обижаться я не хотела. Ни на нее, ни на отца. Я слишком устала от обид. Кроме того, было очевидно, что мама изменилась.
Мы провели вместе всего несколько месяцев, и я узнала о моем отце больше, чем за все годы до этого. Пока там жила, я смогла переболеть душой и сделать это свободно, потому что только мама понимала, насколько сложными были мои чувства к отцу. Он был героем, который подвел меня, но я давно простила его за это. Если честно, мне не нравился мужчина, которым он стал, но я любила человека, которым он был, всем сердцем и душой. В некотором смысле, я уже оплакала потерю отца давно. Мне нужна была помощь мамы, чтобы преодолеть страх; я продолжала бояться, он не простил меня за то, что бросила его.
Ничего не скрывая, я рассказала маме о своей жизни в Эдинбурге, о Джиме, Сеоне, Родди и Энджи. О Сильви и о мужчине, который заставил меня бежать домой в Индиану.
От нее не последовало никакого суждения; ей было только жаль, что она не находилась рядом, чтобы помочь.
Что больше всего удивило меня при отъезде в Эдинбург, как тяжело было сесть на самолет и оставить маму. Мы каким-то чудесным образом сблизились, и я не была готова ее отпустить. Но Донован не был моим домом. Эдинбург жил в моей крови, и он призывал меня вернуться.
Сеона, Родди и Энджи, каждое воскресенье общались со мной по Скайпу. Сеона была вдохновлена, по ее мнению, моим смелым решением – отправиться домой и противостоять своим страхам.
И она столкнулась со своим собственным.
Она сказала Родди, что любит его.
Его ответ: «Давно пора, мать твою, женщина!»
Короче, он тоже сказал, что любит ее.
Теперь они либо ссорились, либо обжимались. Они не могли держать руки подальше друг от друга, и так же, как была рада за них, я тайно завидовала им.
Когда была в Штатах, я скучала по ним и отчаянно желала вернуться домой и посмотреть, на что похож мир, когда Родди и Сеона вместе.
Последним толчком покинуть Донован стала мама. Она сказала, что больше не хочет меня сдерживать, и что прилетит в гости, или наоборот. Так и случилось. Мама прилетела летом, и осталась на несколько недель, до начала моего первого семестра в Эдинбургском университете. Я поступила на курс по английскому языку и литературе, и намеревалась продолжить обучение в магистратуре, чтобы в дальнейшем преподавать. Когда-то я интересовалась психологией, но, проведя время с детьми в больнице, поняла, мне нравится просто быть рядом с ними. Преподавание казалось следующим по значимости делом.
Что касается моих детей в больнице, я договорилась с Джен, и звонила по Скайпу, когда начинала по ним скучать. Хотя нам всем было грустно прощаться, я сказала, что должна поехать домой в Штаты, чтобы быть с семьей, что на самом деле не было ложью.
Я очень скучала по детям. Так что да, путь преподавателя был верным для меня.
Однако я не хотела расставаться со своей мечтой оказаться на сцене. Отбросив страхи, я пошла на прослушивание в труппу Квентина, и, к моему удивлению и восторгу, он принял меня, хотя и сказал, что я, цитирую: «Из проклятых колоний».
Сеона, честная как всегда, несколько недель назад сказала, как она гордилась мной, за то что я собрала свою жизнь; что никогда не видела меня такой довольной и такой спокойной. Похоже, она тоже искала утешения в том, что я счастлива. И я сказала ей, что никогда не была счастливее.
Это не было правдой.
Но то, что я чувствовала, было настоящим. Я была полна решимости изменить свою жизнь. Я простила себя. Перестала ругать себя. И я больше никогда не хотела чувствовать, что недостаточно хороша для кого-либо. Более того, я никогда не собиралась ставить себя в ту же ситуацию, в которую поставила с Эйданом Ленноксом.
Вот.
Я произнесла его имя.
Что такое Эйдан Леннокс, как не фантазия, созданная моими желаниями и обстоятельствами? Тем не менее думать о нем все еще больно, поэтому я редко позволяла себе это, что означало, я также редко позволяла думать о Сильви.
И я не буду думать о них сейчас.
Я посмотрела через плечо на Джека, который игрался со своим телефоном.
– Репетиция немного затянулась, верно? – прошептала я.
– Его Величество забывает, что некоторые из нас живут за пределами театра.
Я усмехнулась и собиралась пошутить, что можно включить пожарную сигнализацию, когда большие двойные двери в задней части зала открылись. Высокий мужчина вошел внутрь, но в зале было слишком темно, чтобы разглядеть его черты.
Джек проследил за моим взглядом.
– Эй, – окликнул он мужчину, – сегодня только частные репетиции, приятель.
Мужчина не ответил.
Вместо этого мы услышали, как Квентин закричал:
– Это тот, о ком я думаю?
Мужчина шел по проходу к нам, постепенно выходя на свет.
– Сказал же, что приду, – пророкотал он.
Звук вызвал дрожь в моем позвоночнике.
Я знала этот голос.
Его лицо внезапно попало под свет, и, когда он проходил мимо, его взгляд скользнул по Джеку и мне. В этих зеленых глазах было так много огня, что я подумала, могу загореться.
Он, конечно, выглядел так, что я это и сделала – загорелась.
Эйдан?
Все эмоции схлынули с его лица, словно по нему прошлись ластиком, и Эйдан резко повернул голову вперед и шагнул навстречу Квентину, протягивая руку. Режиссер схватил ее и потряс, улыбаясь до ушей. Он положил другую руку на плечо Эйдана и удивленно покачал головой.
– Эйдан Леннокс, не могу в это поверить.
– Поверь. – Эйдан улыбнулся ему.
Я сидела ошеломленная, задаваясь вопросом, это альтернативная реальность? Или прошлое? Или какая-то странная смесь того и другого.
– Внимание, – обратился Квентин ко всем нам. – Это мой хороший друг Эйдан Леннокс. Он очень успешный музыкальный продюсер и композитор. И по какой-то нелепой причине, он согласился написать музыку для нашей постановки!
Все хлопали в восторге от идеи.
А я?
А я лишь могла махнуть на прощание «никакой драмы вне кулис».
Глава 24У меня не было друзей среди моих однокурсников-студентов. Большинство из них были юными, а те, у кого имелись партнеры и дети, шли после занятий сразу домой. Реальность такова, что помимо предложения от Джека, мне не с кем было пойти куда-нибудь после репетиции, кто бы не заметил мою рассеянность. Сеона, Родди и Энджи сразу же поняли бы, что что-то случилось, и я не хотела говорить о внезапном появлении Эйдана.
Ни разу за эти пять минут, за которые Квентин представлял Эйдана, моя прошлая любовь не признала меня и тот факт, что мы знаем друг друга.
Он отнесся ко мне как к незнакомой. Эйдан смотрел сквозь меня.
И это после того что он сделал со мной?
Лэйна была права – он мог вести себя с женщинами как мудак.
Трудно было соотнести мужчину, которого только что познакомили с нашей труппой – такого холодного и отчужденного, с тем, кто смотрел на меня, будто я самое хорошее в его мире. Это потеря Сильвии так отразилась на нем?
Я ругала себя за тревогу, что охватила меня. И за то, как он только появившись, уже захватил мои мысли. Это не то, чего я хотела. Мне необходимо отвлечься!
Квентин назначил время следующей репетиции и отпустил нас, чтобы остаться с Эйданом и поговорить о работе. Мне не нужно повторять дважды, чтобы убраться прочь. Однако когда я уходила, клянусь, почувствовала на спине его холодный взгляд. Не в силах противостоять самой себе, я оглянулась через плечо, до того как последовать за другими в темноту зала.
Эйдан смотрел не на меня. Он широко улыбался Аманде, которая уходя, кокетливо двигала пальчиком.
К своему ужасу, я почувствовала настолько сильную вспышку ревности, как будто не было последних восемнадцати месяцев.
И я пошла домой. Там, уклонилась от звонка Сеоны, зная, что как только она услышит мой голос, сразу поймет, что я не в порядке. Я смотрела на задание по литературе, размышляя, что будет невозможно работать вместе с Эйданом над пьесой. Моя жизнь была прекрасна. Наконец-то я оказалась на жизненном этапе, где мне все нравилось: и я сама, и место, и планы на будущее. Нужно что-то менять.
Пришло время найти другую театральную труппу.
✽✽✽✽✽
Денег, которые мама дала мне, было достаточно, чтобы позволить себе работать всего несколько вечеров в неделю в пабе на Грассмаркет. Я оставила свою недорогую квартиру в Сайтхилле, чтобы снизить расходы, а работа барменом в «Таверне» покрывала питание и электричество.
Репетиции спектакля проходили по вечерам в понедельник и среду, а в четверг и пятницу я работала. В «Таверне» было много народу, учитывая близость к студенческому городку. Во время рабочей вечерней смены, я колебалась между необходимостью подремать, – я плохо спала прошлой ночью – и желанием рвать волосы в отчаянии, потому что мою голову не покидал Эйдан. Более того, я мысленно заставляла себя позвонить Квентину и предупредить, что больше не смогу участвовать в постановке. Зная, что разговор будет неприятным, мне требовалось время, чтобы набраться смелости.
Во время перерыва, когда я рассматривала вариант использования работы в качестве предлога, чтобы покинуть труппу, зазвонил телефон.
Как ни странно, это был Квентин.
Квентин никогда не звонил.
Смс – да, но никаких звонков.
– Ты ответишь? – спросил нахмурившись Киран, мой коллега ирландец. Он был студентом юридического факультета в Эдинбурге и во время перерывов делал домашние задания в маленькой комнате для персонала в задней части бара.
– Извини. – Я вышла в узкий коридор, который вел к маленькому внутреннему дворику. – Здравствуйте.
– Хорошо, что ты здесь, – вздохнул тяжело Квентин. – Изменение планов. Ты теперь Виола.
– Э-э… что?..
– Гвин уволилась. Видимо, ее диссертация страдает, и ей нужно что-нибудь убрать из своей жизни. Но учитывая, что она не может выучить свои реплики, я не совсем в трауре. Вот так, мой маленький «человек дождя», ты теперь Виола. Поздравляю. Будь на репетиции в обычное время. – И повесил трубку, прежде чем я успела вставить хоть слово.
Я тут же захотела победно вскинуть кулак в воздух, потому что никак не рассчитывала на главную роль в труппе так скоро. Мы, возможно, и были любительским театром, но Квентин трудился на протяжении более десяти лет, чтобы выстроить свою репутацию. Билеты на его спектакли всегда распродавались, потому что он предлагал качественные и доступные по цене развлечения. Местные СМИ отслеживали наши постановки. Например, Джек получил работу в серии национальной телевизионной драмы после сыгранной роли в постановке «Трамвай «Желание»» несколько лет назад.
Как я могла отказаться от шанса играть Виолу?
Да, мне не хотелось иметь дело с Эйданом или тем, что он точно будет вторгаться в каждую мою мысль. Но разве прежняя «Я», не сбежала бы от этой ситуации? В конце концов, это моя жизнь. Моя. Пришло время перестать позволять другим людям диктовать как мне жить.
Когда я вернулась в бар, руки все еще дрожали.
✽✽✽✽✽
– Ты меня избегаешь? Я чувствую, что ты избегаешь меня, – спросила Сеона.
Я спешно шла по Хоум-стрит, пытаясь сквозь шум улицы услышать свою подругу. Она позвонила, когда я спешила на свою первую репетицию в роли главного героя.
– Я же говорила, что в эти выходные должна закончить задание. Никто тебя не избегает.
– Ради всего святого, Си-Си, перестань допрашивать бедную девушку. Ты не подумала, что она просто хотела немного тишины и покоя, а? – послышалось на заднем фоне.
Я фыркнула, слушая, как она ответила:
– Не лезь, Родди. Она не ты, ей нравится, когда я рядом.
– Мне нравится, когда ты рядом. Особенно, когда ты стонешь.
– Тебе повезло, что ты меня заводишь Родди Ливингстон, иначе посоветовала бы тебе снова пообщаться со своей правой рукой.
– Помнишь, что у него амбидекстрия? – сказала я, и услышала как Родди, говорит то же самое. (Примеч.: Амбидекстрия – врожденное или выработанное в тренировке равное развитие функций обеих рук)
Сеона раздраженно вздохнула, но я услышала нотки веселья.
– Перестань избегать меня. Все хорошо?
Я колебалась и задавалась вопросом, должна ли рассказать об Эйдане. Сеона была настолько добра, поддерживая меня, и вдохновляя стать лучшей версией себя. Но почему-то я так и не могла выговорить слова. Если произнести вслух: «Эйдан вернулся в мою жизнь, как абсолютный незнакомец», – то все делается более реальным, а в глубине души я все еще надеялась, что смогу засунуть голову в песок и притвориться, что это сюрреалистический сон.
– Нора?
Я боролась с ложью.
– Я… Хм… В последнее время я загружена учебой, но не хотела жаловаться, потому что мне нравиться, и уже хватит роптать.
Это звучало правдоподобно.
Сеона, видимо, тоже так думала.
– Тем не менее, тебе все еще позволено волноваться об этом, детка. Дай мне знать, если чем-нибудь могу помочь.
– Спасибо. Я в порядке. На самом деле я направляюсь на репетицию. Я... э-э... Девушка, играющая Виолу, бросила труппу, и мне отдали эту роль.
– О, Нора, это великолепно! – воскликнула Сеона. – Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя на сцене.
– Спасибо. – Я улыбнулась, все еще не веря, что я действительно буду на сцене играть главную роль.
– Жаль, что ты только отрастила волосы. Разве твой персонаж не переодевается в мальчика в большинстве сцен?
Я фыркнула:
– Да, так и есть.
Как только длина волос достигла подбородка, они начали расти как на дрожжах, и, к моему удовольствию, теперь достигли лопаток. Я обычно укладывала их мягкими волнами с помощью плойки – Сеона научила.
– Ладно, я почти на месте. Позже поговорим, – пообещала я.
– Договорились. Всего хорошего, красотка.
Мы завершили разговор, и я попыталась, – но не смогла, – не чувствовать себя виноватой за ложь. Но пока я стремилась разобраться с собственной реакцией на возвращение Эйдана, мне трудно сталкиваться и с эмоциями Сеоны.
К тому моменту, как я вошла в здание на Гилмор-Плейс, я чувствовала, словно маленькие существа устроили серфинг внутри моего живота.
Не будь трусихой, Нора. Что бы ни случилось, не надо.
Я хотела бы сделать вид, что нервничаю из-за первого дня в качестве Виолы, но это было нечто большее. И это «нечто большее» стояло возле сцены, разговаривая с Квентином и Теренсом.
Квентин поднял взгляд на звук моих шагов и указал на меня:
– Виола пришла!
Я покраснела, но попыталась улыбнуться. Возможно, получилось немного мрачно.
Однако наш режиссер, похоже, этого не заметил.
– Готова?
– Как и всегда, – сказала я, останавливаясь рядом с ними.
К моему неверию, мое тело наполнилось абсолютным осознанием присутствия Эйдана, как реагировало и раньше. Это проклятое чувство никогда не исчезнет? Как можно до сих пор такое испытывать, когда этот ублюдок кинул меня? Бросил!
От этого осознания, волоски на руках встали дыбом, и взгляд, несмотря на гнев, обратился на Эйдана. Он был сосредоточен на своем телефоне, с кем-то переписываясь. Губы плотно сжаты, сильные мышцы на челюсти напряжены, словно он стиснул зубы, на лице холод. Как всегда, он был небритым, выглядел небрежно, что работало на него. Я покраснела, вспомнив, как царапалась его щетина, вызывая покалывание на моем теле, когда мы целовались. Когда-то он обещал мне, что я почувствую ее повсюду, но шанса нам так и не выпало.
И вот он здесь.
Игнорирует меня.
Что ж, отлично.
Отбрасывая боль в груди, я спросила:
– Где все остальные?
Теренс кивнул на дверь с левой стороны сцены, которая вела к раздевалкам, маленькой кухне и общей комнате:
– Выпей пока кофе. Мы еще ждем нескольких.
Я бросила последний взгляд на Эйдана, но он решительно не смотрел в мою сторону.
Мудак.
Гнев закрутился в моем животе и смел серферов; я пошла прочь, будто мне все равно. Большинство актеров я нашла на кухне.
– Вот она! – произнес Джек, поднявшись и широко раскинув руки. – Наша милая Виола!
Я закатила глаза, а затем покраснела, когда все приветствовали меня свистом.
– Прекратите, – сказала я, жестом прося, чтобы они замолчали.
– Мы рады за тебя, Нора, – улыбнулся Джек.
– Нет, Джек рад за себя. – Уилл ухмыльнулся. – Теперь он сможет поцеловать тебя, а ты должна поцеловать в ответ.
Пока все хихикали и дразнили нас, я спокойно налила себе кофе.
– Да, жаль, что Квентин не придерживается оригинальной пьесы, да? – В оригинале не было никаких поцелуев в губы.
Джек приложил руку к груди.
– О, как ты меня ранила.
Мы разговаривали и шутили несколько минут, пока Теренс не просунул голову в дверь и сказал, что можно начинать. Когда мы шли в сторону сцены, я услышала, как Джейн спрашивала, будет ли костюмерша брать мерки. Она уже провела наши измерения, но я тоже подумала, нужно ли мне провести еще замеры для костюмов Виолы.
Квентин видел пьесу в мрачном тоне, как антиутопию. События развивались в будущем, после катастрофического климатического катаклизма, а Иллирия была островом, который выжил и процветал. Наша одежда выглядела как в фильме «Безумный Макс», но все диалоги были из оригинальной пьесы, Квентин лишь немного изменил их. Например, были моменты, когда я, одетая как Сезарио, должна была целовать в губы Орсино, хотя в оригинале он целует только в щеку. Эти моменты должны быть полны сексуального напряжения с моей стороны. И Квентин также хотел, чтобы я поцеловала Орсино будучи переодетой в Виолу, и так Орсино наконец узнает правду о том, что я женщина. Он сказал, что это даст зрителям удовлетворение, после того как в течение пьесы они будут задаваться вопросом, действительно ли Орсино любил Виолу или просто был рад, что кто-то просто полюбил его, после того как Оливия столько раз отвергала его.
Последнее немного кололо, напоминая мне о Джиме. Хотя и училась прощать себя, я все еще полностью не сделала это, и все еще сомневалась, что действительно чувствовала к мужу. Неужели я сбежала и вышла замуж за Джима, потому что была очарована тем, как сильно он меня любил?
Выбросив мысли из головы, – мне не нужно, чтобы они слонялись поблизости, когда Эйдан Леннокс рядом, – я заняла место в зале рядом с остальными. Джек вышел на сцену вместе с Теренсом, который играл одновременно роль Курио и Мальволио, поскольку эти герои никогда не играли в одной сцене. Мы начали репетицию с той сцены, на которой закончила Гвин перед уходом.
Я случайно взглянула на Эйдана, который стоял рядом с Квентином, и нахмурилась, недоумевая, как он наблюдает за актерами. Почему он присутствует на репетиции? Разве он должен здесь находиться? Можно же просто изучить производственные заметки Квентина, костюмы и декорации? Это ведь не генеральная репетиция.
С угла, где я сидела, я видела только профиль Эйдана. Волна чувств накрыла меня, пока рассматривала хорошо знакомое лицо. Воспоминания нахлынули на меня. Улыбки. Смех. Поцелуи. Мягкие прикосновения. Слезы. Как падает на колени. Избегает моего взгляда и просит уйти и отдохнуть. Последнее, что он сказал.
Я никогда не чувствовала такой запутанной смеси ярости и тоски. Сейчас я одновременно хотела подойти к нему, заставить взглянуть на меня и обнять, и схватить его за свитер и потрясти, как следует, хотя едва ли он сдвинется с места под моим натиском.
Я помню тебя, Пикси.
Я закрыла глаза, испытывая боль от воспоминаний. Если Эйдан снова назовет меня этим прозвищем, не знаю, расплачусь ли, или ударю его по лицу.
Вероятно, и то и другое.
– Виола! – Квентин развернулся и посмотрел на меня. – На сцену.
Нервозность накатила мощной волной, и я медленно выдохнула, прежде чем встать и выйти на сцену. Я надеялась, что внешне выглядела спокойной и готовой к репетиции, потому что внутри находилась под напряжением.
Я присоединилась к Эдди на сцене; он мне улыбнулся.
В спектакле я появляюсь на сцене в сопровождении Эдди в роли Капитана, а на заднем плане массовкой из моряков.
– Друзья мои, что это за страна? – начала я с фальшивым английским акцентом из высшего общества, медленно и величественно прогуливаясь по сцене.
– Иллирия, синьора, – ответил Эдди, следуя за мной.
Я быстро повернулась и посмотрела на него.
– И что делать мне в Иллирии? Мой брат в Элизии...
Мы отыграли сцену, и к концу я чувствовала себя довольно хорошо и уверенно, пока не посмотрела на Квентина и Эйдана. Наконец-то я привлекла его внимание. Но лучше бы он меня игнорировал, чем смотрел таким хмурым взглядом.
Режиссер только открыл рот, чтобы что-то сказать, но Эйдан опередил его, обращаясь ко мне:
– Тебе нужно поработать над акцентом.
Я покраснела, и повернулась к Квентину. Он выглядел немного ошарашенным вмешательством, но кивнул мне:
– Если один человек считает, что акцент плох, другие тоже могут так подумать. Практикуйся. Это пока не проблема.
– Еще то, как она бродит по сцене – как сбитый с толку ребенок, – продолжил Эйдан так, словно и не оскорблял меня. – Виола достаточно смела и переоделась мужчиной, чтобы найти своего брата. Она не будет испуганной и с безумным взглядом.
Испуганной и с безумным взглядом?!
Я не вела себя испуганно и безумно.
Квентин изогнул бровь, глядя на своего друга, а затем улыбнулся мне:
– В следующей сцене сыграй Виолу чуть менее уязвимой.
Кипя от злости, я только и смогла кивнуть. Совершенно не в силах смотреть на Эйдана, я повернулась к Эдди. Он сочувственно мне улыбнулся, и мы покинули сцену вместе. Актеры, играющие Марию, сэра Тоби и сэра Эндрю, вышли на сцену.
Спустившись в зал, я не обращая внимания на Эйдана, прошла по проходу, чтобы быть подальше от него, и Аманда улыбнулась мне самодовольной улыбкой со своего места рядом с Хэмишем.
– Ты станешь лучше с практикой, – заметила она.
Я вернула ей улыбку, а затем плюхнулась на сиденье в последнем ряду.
Однако немного позже Квентин снова позвал меня на сцену с Уиллом и Джеком. После критики Эйдана, – что-то он ее больше никому не раздавал, – я была на грани, но боролась с этим чувством, потому что не хотела, чтобы это сказалось на моей игре.
Мы проиграли половину сцены, когда Квентин остановил нас. Страх охватил меня, когда я посмотрела на него сверху вниз. Но замечание высказал Эйдан:
– Ты делаешь это снова. Опять испуганный взгляд, пока говорит он, – Эйдан указал на Джека.
Во мне вспыхнул гнев.
– Я должна в итоге влюбиться в него, – возразила ему.
– Но при этом ты маскируешься под мужчину. Ты хороша в обмане – выпалил он, и я не могла пропустить гнев в его тоне. Мы говорим о спектакле? – На данный момент в пьесе, ты должна контролировать свои чувства к этому мужчине.
Потрясенная его словами, я не стала спорить. Вся атмосфера в зале изменилась, будто все остальные услышали в его словах скрытую ярость и смутились.
Так же, как была смущена и я.
Какого черта Эйдан злился на меня?
Пытаясь стряхнуть эти мысли, я вернулась в образ и попыталась обуздать уязвимость. Джек был невероятно очарователен в роли Орсино, его игра сочетала в себе должное количество чувственной мужественности и глупой любовной комедии.
Когда он закончил свою последнюю реплику, я поклонилась ему.
– Ее сосватать вам, я постараюсь. – И пошла, как будто покидая сцену, но в конце остановилась и повернулась к зрителям. Бросила в зал мучительный взгляд и сжала ладони в кулаки. – Но как же быть со мной? Сват сам хотел бы стать его женой.
– Опять! – выкрикнул Эйдан.
Я удивленно уставилась на него, и даже Квентин был в растерянности. Эйдан поймал взгляд своего друга:
– Я не могу почувствовать атмосферу, пока все актеры не играют как нужно.
– Что, по-твоему, здесь не так? – К моему удивлению, Эйдан явно потешал Квентина.
– Теперь она не дает достаточно эмоций. Мне нужны эмоции, чтобы писать музыку. – Он презрительно усмехнулся. – Этой нужно больше практики, чем другим.
Этой? Этой!
Квентин нахмурился.
– Это первая репетиция. Нора, у тебя все получится.
Я кивнула, благодаря за его доброту, но щеки вспыхнули от унижения и обидной критики Эйдана. Когда я спустилась в зал, услышала, как меня спешно догонял Джек. Он обнял меня за плечи и прижал к себе. На этот раз он не улыбался и на самом деле выглядел раздраженным несправедливостью в мою сторону.
– Ты молодец.
– Спасибо. Но для других, очевидно нет.
– Что, черт возьми, он понимает? – прошептал Джек. – Он просто какой-то самодовольный музыкальный продюсер.
В которого я была влюблена, пока он не бросил меня.
Для него, видимо, этого ущерба не достаточно.
В ярости я остановила взгляд на Эйдане. Джек шел со мной, рукой все еще обнимая меня за талию. Эйдан сердито смотрел на меня с такой язвительностью, что все мои мышцы напряглись, готовясь к схватке.
В шоке, я даже не могла вспомнить, как села на место рядом с Джеком. Я не смогла отвести глаз от Эйдана, даже когда он отвел свой огненный взгляд от меня, и вернул внимание на сцену. Но я знала. Его тело оцепенело от напряжения и гнева, и я была в тупике.
То, как Эйдан отнесся ко мне, преднамеренно унижая, было настолько не в его характере. Как будто я столкнулась с совершенно другим человеком. Незнакомец, как он себя и вел. Единственный раз в прошлом, когда Эйдан был действительно зол на меня, это когда я резко ушла с ланча, после того как он рассказал о смерти своей сестры.
Тогда он тоже отнесся ко мне с отчужденностью.
С холодным гневом.
Рассматривая произошедшее рационально, могу предположить, что Эйдан, которого я знала, так разозлился бы на меня, если бы думал, что я ввела его в заблуждение.
Холодный пот выступил на моем теле.
«Вчера, после того как ты уехала, Эйдан вдруг начал готовиться к отъезду. Чтобы быть рядом с Сильви он решил устроиться на работу в Лос-Анджелесе, и уехал рано утром».
Я поверила словам женщины, которой абсолютно не доверяла, а не мужчине, которому доверяла больше, чем кому-либо.
Что если Эйдан не уехал? Что если Лэйна как-то организовала эту ложь?
Нет.
Это было слишком нелепо, правда?
Но тогда почему Эйдан так зол на меня? Такая ярость могла возникнуть, если бы я бросила его на следующий день после того как у него забрали Сильви. Правильно?
Все же... Эйдан написал мне.
Сообщение пришло с телефона Эйдана, верно?
Я пыталась соединить все кусочки воедино, репетиция отошла на задний план и я вернулась в то время – полтора года назад. Я уехала тем же вечером. Мой телефон не работал в США, поэтому я оставила его, и когда вернулась через несколько месяцев, купила новый номер. Старая сим-карта не работала, и я просто ее выбросила.
Что, если Эйдан попытался связаться со мной, а я не знала.
Но он знал, где я жила. Он знал, где работает Сеона, потому что я говорила ему. Разве он не пошел бы к Сеоне, если бы не смог связаться со мной?
И все же, что насчет его сообщения? Если не он написал мне, и это была Лэйна, то почему Эйдан не знал об этом?
Ничего не сходилось.
Что-то было не так.
Я посмотрела на Эйдана, во мне нарастал страх. И я поняла, что больше боюсь обнаружить, что все это было огромным недоразумением, преднамеренной манипуляцией со стороны его ревнивой подруги, чем столкнуться с равнодушным холодным Эйданом.
Эйдан, которого я любила, пугал меня больше.
Потому что я, наконец, оказалась в хорошем внутреннем состоянии, и была далеко не готова встретиться с такими неустойчивыми эмоциями, которые Эйдан Леннокс вызывал во мне.
