Текст книги "Наша непостижимая бесконечность (ЛП)"

Автор книги: Саманта Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Хейли напряженно поджала губы, а Тео приподнял бровь.

– У тебя какие-то планы?

– Я не голодна.

– Тебе стоит поесть.

– Я не хочу.

– Ну, я не видел тебя всю неделю, и действительно предпочел бы, чтобы ты села за стол.

– Я устала, – продолжала настаивать я.

– Индия…

– Отпусти ее, – произнесла Хейли.

Тео обеспокоенно посмотрел на нее, после чего с неодобрением повернулся ко мне.

– Ты можешь идти, – пробормотал он.

***

– Индия, можно?

Я улыбалась, переписываясь с Анной по телефону, но при виде Тео, стоящего в дверях с тарелкой еды, моя улыбка растаяла.

– Ну… Вообще я говорила правду, когда сказала, что не голодна. – Я действительно сказала чистую правду. Я не ела со вчерашнего дня. У меня в животе не было места ни для чего, кроме бабочек.

Тео поставил тарелку на комод.

– Тогда я просто оставлю ее здесь на случай, если ты передумаешь.

Я думала, он уйдет, но он не ушел, и после нескольких секунд неловкой игры в гляделки я спросила:

– Что-то еще?

Он вопросительно указал на стул возле стола.

При мысли о возможном «разговоре» я неловко заерзала, но из вежливости отложила телефон и кивнула.

Тео глубоко вздохнул.

– Меня огорчает то, что происходит между тобой и твоей мамой.

Это не твоего ума дело!

И он словно прочел мои мысли.

– Знаю, ты думаешь, что это не мое дело, но суть в том, что теперь это не так. Когда мы с твоей мамой поженимся, я стану твоим отчимом.

– Я в курсе.

– Индия… – Он уперся локтями в колени, глядя на меня с беспокойством и чем-то, напоминающим искренность. – Я не глуп. Думаешь, я не знаю, что с тобой что-то случилось? Твои отношения с Хейли… Они были натянутыми даже до вашей стычки на этой неделе. Из того, что она говорила мне, я могу со всей уверенностью предположить, что твой отец был нехорошим человеком.

– Что она вам рассказала? – резко спросила я.

Лицо Тео смягчилось.

– Немногое. Но я умею складывать два и два. Думаю, он плохо обращался с тобой, и я выразить не могу, как сильно сожалею об этом. Но я хочу, чтобы ты знала: здесь ты в безопасности. Я никогда не допущу, чтобы с моей семьей что-то случилось. Ты всегда можешь прийти ко мне, когда бы в этом ни возникла необходимость.

Я уставилась на одеяло, не в силах лицезреть его доброту, ведь я не знала, можно ли ему доверять.

– Я терпелив. Я могу подождать, когда ты начнешь мне доверять.

Он опять проявил странную проницательность.

– Что касается вас с Хейли… Пора мне уже понять, что нельзя становиться между двумя воюющими женщинами…

Подняв взгляд, я увидела на его лице косую усмешку.

– Хейли думает, ты грустишь, потому что скучаешь по своим калифорнийским друзьям.

И она не так уж сильно ошибалась.

– Поэтому, что, если я отправлю тебя туда на выходные? В любые, когда захочешь. Выбирай сама.

Я тут же воспряла духом.

– Вы серьезно?

Он широко улыбнулся.

– Конечно.

Меня затопила благодарность – настоящая, искренняя благодарность, – и на этот раз негодование не помешало мне согласиться.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Он поднялся и одарил меня мягкой улыбкой. – Я просто хочу, чтобы все были счастливы.

А я просто хотела верить, что это правда.

Может, однажды я в это поверю.

Позже тем вечером, перед тем как лечь спать, я сходила на кухню за бутылкой воды, и возвращаясь по коридору к себе, чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда из-за угла возникла Элоиза. В доме было так тихо, что мне почти стало казаться, что я здесь одна.

Элоиза вздрогнула, увидев меня.

– Ты в порядке?

– Да, – сказала она. – Я шла за горячим какао.

– Ты припозднилась.

– Дописывала доклад. – Она пожала плечами. – Папа сказал, что ты, возможно, поедешь на Западное побережье навестить друзей.

– Да. Не знаю, когда. Надеюсь, что скоро.

Она задумчиво склонила голову набок.

– Ты хочешь вернуться в Арройо Гранде? Навсегда, верно?

Я подумала, не солгать ли, но решила ответить правдиво.

– Да.

Я призналась ей в том, что предпочла бы остаться с друзьями в Калифорнии, нежели быть здесь с моими так называемыми родными, но моя будущая сводная сестра вместо того, чтобы ужаснуться, задумчиво посмотрела на меня и шагнула ближе.

– Мне жаль, что для тебя все так тяжело.

И на мгновение – на один крошечный миг – мы наконец поняли хотя бы что-то друг о друге.

– Спокойной ночи, – проговорила она и прошла мимо меня к лестнице.

***

– Ладно, меня бесит спрашивать, – страдальческим тоном заговорила Брайс за обедом, – но кто этот красавчик на фото? – Она показала фотографию на своем телефоне.

Я наклонилась через Шарлотту, чтобы посмотреть. Там был открыт мой инстаграм. А конкретно прошлогоднее фото с вечеринки на пляже, на котором мы с Джеем, смеясь, обнимались.

– Шпионишь, дорогая Брайс? – поддразнила ее я.

– Красавчик? – нахмурился Джошуа.

Она отмахнулась от его беспокойства.

– Просто подумала, может, он знаменитость, и все.

– Нет, он не знаменит. Это Джей.

Я украдкой взглянула на Финна. Он сердито смотрел на ее телефон, но после моего ответа его глаза переметнулись ко мне, и я быстро опустила лицо.

– Ты встречалась с ним? – Брайс выглядела почти впечатленной.

– Вроде того. Но так, не серьезно.

– Вам явно было весело вместе, – заметила Брайс и открыла следующую мою фотографию. На которой мы с Джеем танцевали. И целовались.

– Может, хватит копаться там? – нахмурилась я.

– Дай посмотреть. – Гейб привстал и выхватил у нее телефон.

Сев, он скорчил гримасу, глядя на фото, и к моему ужасу, Финн наклонился, чтобы тоже посмотреть. Его лицо стало совершенно непроницаемым.

Гейб передал телефон Брайс.

– Вы так мило тискаетесь на том фото, Индия.

– Ты ей не сторож, Гейб, – рявкнула Шарлотта, и на ее щеках появились два маленьких красных пятна.

Ее атака явно удивила его.

– Я знаю.

– Вот и не лезь к ней. Она может встречаться, с кем хочет. Ты не ее парень! – С этими словами она встала, оставив еду, и убежала с бо́льшим негодованием, чем заслуживала эта ситуация. Хотя мне пришло в голову, что ее поведение просто маскировало ревность.

– Э-э… Что это с ней? – спросил Гейб.

– Наверное ПМС, – небрежно махнула рукой Брайс.

– Брайс! – прошипела Элоиза.

– Что? Во время месячных она постоянно закатывает подростковые мелодрамы. Это раздражает.

Элоиза посмотрела на нее так, словно та была болотной жижей, и я подумала, что на моем лице было примерно такое же выражение.

– Где твои манеры? – сердито спросила она и, встав, отправилась за Шарлоттой.

Брайс закатила глаза.

– Все сегодня такие нервные.

– Зачем ты ведешь себя как стерва? – взорвался Джошуа, после чего тоже ушел.

– Что? – Брайс вскинула руки. – Мне скучно. Ты только взгляни на эти фото. – Она махнула на меня телефоном. – У тебя было больше веселья на какой-то паршивой вечеринке в своей Калифорнии, чем у меня за целый год здесь!

– И потому ты решила выбесить половину своих друзей? – Гейб вздохнул. – Я ухожу. – Он встал и ушел вслед за остальными.

Раздражение обычно непоколебимого Гейба, судя по всему, вывело Брайс из режима вредной девчонки, поскольку она вылетела из-за стола и поспешила за ним.

Оставив меня наедине с Финном.

Я нахмурилась, глядя на оставленную ими еду. Моя тревога росла, пока я пыталась решить, что делать с ней.

– Мать Шарлотты начала встречаться с отцом Брайс, – вдруг сказал Финн. – Вот, что на самом деле происходит.

– О. – По разговорам с Элоизой я знала, что родители Брайс тоже разведены. – Это проблема? – Я взглянула на тарелку Брайс, наполненную салатом с макаронами и тунцом. Может, взять у работников столовой коробку и позже отдать ее Брайс?

– Мать Шарлотты – первая женщина, с которой отец Брайс стал встречаться после развода. Элоиза говорит, что Брайс не очень хорошо это переносит и вымещает свою злость на Шарлотте.

– Печально. – Я сочувствующе закусила губу, затем заметила, что сэндвич Элоизы съеден только наполовину, и меня передернуло. Ее сэндвич, нетронутая еда на подносах Шарлотты и Брайс… Все это отправится в мусорное ведро. Мои коленки под столом стали подпрыгивать.

– Почему ты смотришь на еду? – спросил Финн.

Я взглянула на него, немного испугавшись того, что мои эмоции были столь неприкрытыми.

Ну какого черта… Я и без того рассказала ему достаточно много.

– Мой отец… часто заставлял меня голодать. У меня пунктик насчет оставленной еды. – Я пожала плечами, словно это было ерундой.

Его глаза потеплели.

– О. – Он посмотрел на подносы Шарлотты и Брайс. – Ладно. Одну секунду.

Он встал, взял подносы и под моим озадаченным взглядом пошел к столику, за которым обедали парни из команды по регби. Он что-то сказал им. Парни заулыбались и, когда Финн поставил подносы на стол, накинулись на еду, словно голодные волки.

Когда он вернулся и опустился на стул, меня омыло какое-то приятное, прекрасное чувство.

– Лучше?

Перестань пробуждать во мне эти чувства.

– Да. Спасибо, – благодарно произнесла я. – За это, и за то, что не считаешь меня придурковатой.

– Я считаю тебя необыкновенной.

Слова имели над людьми власть. Я хорошо это знала.

Слова отца калечили меня. Долгое время они заставляли меня думать о себе плохо.

В Калифорнии одноклассники почти постоянно говорили мне комплименты, и я использовала эти слова – чистосердечные и не очень, – чтобы восстановить свою самооценку. Они стали защитой от негатива.

Слов я ждала от Хейли. Магических слов, которых не существовало.

А слова Финна – искренние слова, сказанные таким человеком, как он – мгновенно смыли все гадкое прочь.

По тому, как он покраснел и отвел взгляд, стало ясно, что они выскользнули случайно. И это в каком-то смысле делало их еще более ценными.

– Так… ты хорошо проводила время в Калифорнии, а?

От новой темы мне стало неловко.

– Да. Я скучаю по своим друзьям.

– И по тому парню?

Я огляделась, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.

– Финн…

– Я просто спросил. – Он что, злился на меня?

Это было несправедливо.

– У нас с Джеем не было ничего серьезного. Мы даже не общаемся больше. Хотя могли бы, если б хотели, – мягко напомнила я.

Он отвел взгляд.

Мы сидели неподвижно, хотя одному из нас стоило встать и уйти.

– Ненавижу все это, – произнес он.

Можно было не спрашивать, что именно он имеет в виду.

Финн резко отодвинулся от стола.

Глядя, как он выходит из столовой, я гадала, почему все должно быть таким невозможным.

***

Каким-то образом мы прожили следующую неделю. Вспыхнувшая между Брайс и Шарлоттой неприязнь немного остыла, хотя некоторая неловкость по-прежнему ощущалась. Я не знала, что у Шарлотты может хватить характера открыто злиться на своих друзей, и была, можно сказать, впечатлена тем, что она оказалась способна на упрямое противостояние, в то время как я считала ее робкой тихоней.

Впрочем, у ситуации была и положительная сторона. Гейб теперь уделял Шарлотте много внимания, предоставляя плечо, на котором можно было поплакать. Я все гадала, неужели никто больше не замечает, что они идеально подошли бы друг другу, если бы Гейб раскрыл свои красивые глаза?

Что касается нас с Финном… Ну, я не позволяла себе думать об нем.

– Не-а, – сказала я, прогоняя его из своих мыслей, пока стояла перед зеркалом в своей гардеробной. На секунду я задумалась, что бы он сказал, увидев меня в этом платье. – Изыди, демон, – пошутила я сама с собой.

Время летело с невероятной скоростью. Не успела я и глазом моргнуть, как наступил ноябрь, а я до сих пор не съездила в Калифорнию, чтобы повидаться с друзьями.

А теперь наступил вечер помолвки Тео и Хейли.

Это был наш дебют в обществе как семьи, и мне в каком-то смысле передалась нервная энергия Хейли. Из-за ее бурного энтузиазма насчет всего, что касалось свадьбы и Тео, я почти забыла о том, что для нее все было таким же новым, как и для меня. Я знала, что она отчаянно хочет, чтобы ее приняли как невесту Тео, и что ей было бы легче, если бы ее дочь вела себя в этот вечер как любящий, зрелый подросток.

Я могла вести себя зрело. Любяще – вряд ли, но не столь отстраненно, как раньше, – вполне.

На вечеринку, конечно, должны были прийти все мои новые друзья, как и еще несколько человек из школы, которых пригласила Элоиза.

– Индия.

На пороге гардеробной возникла Хейли, и я медленно повернулась.

На ней было облегающее изумрудно-зеленое платье, и она выглядела как всегда великолепно. Ее красота причиняла мне боль, ведь если бы мы были обычными мамой и дочерью, то ее внешность просто была бы еще одним поводом для того, чтобы я могла ею гордиться.

Она с улыбкой оглядела меня.

– Солнышко, ты выглядишь замечательно.

– Спасибо, – сказала я. – Ты тоже.

Ее улыбка стала еще шире.

В последнее время наши отношения определенно стали чуть лучше. Узнав о Финне и его отце, я осознала, что срывалась на Хейли даже из-за того, в чем не было ее вины. Превращать ее в свою эмоциональную боксерскую грушу было так же несправедливо, как то, что делал со мной мой отец.

– Черный цвет – это же не заявление о том, что ты чувствуешь относительно нашей свадьбы? – пошутила Хейли.

На мне было черное кружевное коктейльное платье с длинными рукавами, высоким вырезом и довольно коротким подолом.

– Вовсе нет. – Я усмехнулась, потом сморщила нос и разгладила перед платья руками. – Слишком короткое, да?

Она посмотрела на вырез, а затем покачала головой.

– Нет, смотрится идеально. Ты выглядишь как молодая женщина, что заставляет меня чувствовать себя старой, но тем не менее ты идеальна.

– Ты не выглядишь старой и знаешь об этом.

Хейли рассмеялась и, красуясь, положила руки на бедра.

– Стараюсь.

Улыбнувшись, я вышла вслед за ней в коридор. Тео в элегантном смокинге уже шел нам навстречу, и Хейли немедленно устремилась к нему.

– Наши планы не изменились? – спросила я.

– Нет. Элоиза внизу держит оборону. – Тео жестом пригласил меня спуститься по лестнице первой. – Кстати, вы обе чудесно выглядите.

Я пробормотала «спасибо», слушая, как Хейли расточает комплименты Тео. Пока мы спускались на идущую полным ходом вечеринку, он прошептал ей что-то на ухо, отчего она захихикала как первоклассница, и я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

Элоиза стояла у главного входа, приветствуя прибывавших гостей. Хейли наняла персонал для вечеринки: гардеробщиков, кейтеров и официантов. Весь день внутри и снаружи дома сновали люди, украшавшие его. Гирлянды мерцающих огоньков опутывали перила лестницы, виноградные лозы на улице и большие серебристые вазы с тростником, расставленные перед домом. На бортиках бассейна стояли зажженные свечи, создавая романтическую атмосферу, которой никто не мог воспользоваться, потому что находиться там в открытой официальной одежде было слишком холодно. Из гостиной доносилась классическая музыка, которую исполняло нанятое ею трио музыкантов.

Среди гостей ходили, держа подносы с закусками и шампанским, официанты.

Я собралась было подойти к Элоизе, но увидев рядом с ней высокую фигуру, резко остановилась.

Финн.

Вот черт.

Хейли чуть не врезалась в меня сзади.

– Все хорошо?

– Конечно. Просто задумалась, где Гейб и остальные. – Я заглянула в неофициальную гостиную, но никого знакомого там не увидела.

– Я пришлю к тебе Элоизу и Финна. – Она похлопала меня по руке и двинулась вместе с Тео вперед, чтобы взять встречу гостей на себя.

Да что же такое…

С ощущением полного тупика я ждала, когда они подойдут ко мне. Финн смотрел на меня, но я старалась игнорировать его взгляд. Элоиза выглядела очень красивой в своем красном шелковом платье. Встав близко к Финну, она окинула помещение затуманенным взглядом.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Шампанское, – пробормотала она. Подхватив с подноса проходящего мимо официанта бокал, она одним большим глотком осушила его – очевидно, чтобы наши родители не поймали ее.

– Значит, не в порядке?

– Видимо, она только что осознала, что ты и вправду станешь ее сводной сестрой, – раздался насмешливый голос Брайс. Она незаметно подошла к Элоизе и обняла ее талию. – Я рядом, дорогая.

В ответ на ее насмешку я закатила глаза, но Элоиза, казалось, едва заметила ее.

Рядом с Финном встал Джошуа.

– А где Гейб и Шарлотта?

– Еще не пришли, – сказал Финн.

– Он, вроде, сказал, что сам приведет ее.

– Да? – удивилась я. Неужели Гейб наконец-то прозрел?

– Да, дорогой Гейб был ужасно мил с Шарлоттой, пока ее распутница-мать совращала моего отца, – с издевкой произнесла Брайс.

Джошуа покачал головой с чем-то очень похожим на отвращение на лице.

– Мне нужно выпить.

– Как и всем нам, – тихо пробормотал Финн.

Наши глаза встретились, и мы озадаченно улыбнулись друг другу, а потом я вспомнила, где мы находимся, и отвернулась.

***

Этот вечер мог стать приятным.

Патрик Донахью тоже оказался среди приглашенных, и он был внимательным и милым со мной.

Но куда бы я не пошла, я всюду натыкалась взглядом на Элоизу, чередовавшую шампанское с огромными стаканами воды, которой ее принудительно поила Шарлотта.

Впрочем, еще чаще мой взгляд притягивал Финн.

Который смотрел на меня своими задумчивыми глазами, вызывая чувство вины. Внушая ощущение, что если я не коснусь его, не успокою, то у меня откажут ноги и станет трудно дышать.

Мне и впрямь было трудно дышать.

Наконец я перестала пытаться спасти этот вечер. Я извинилась перед Патриком, потому что…

Мне надо было сбежать от своих чувств.

Почти все ушли в дом, чтобы послушать речь Тео, поэтому я нашла нужный ключ, выскочила наружу и, убедившись, что меня никто не видел, прокралась в домик возле бассейна. Жалюзи там были опущены, поэтому мне потребовалась минута, чтобы привыкнуть к окружающей темноте. Единственным источником света, который проникал внутрь через щель между полом и жалюзи, были расставленные вокруг бассейна свечи. Я пересекла комнату и опустилась на диван.

Спустя какое-то время я почувствовала, что снова могу дышать. Кто знал, что это настолько выматывает – притворяться, что не испытываешь к кому-то чувств?

Я дернулась, услышав, как дверь, тихо скрипнув, открылась и снова закрылась. Мерцание свечей ненадолго озарило лицо Финна, а потом темнота скрыла его, когда он оказался внутри.

Со мной.

Наедине.

– Что ты здесь делаешь? – У меня снова возникли проблемы с дыханием.

– Нам надо поговорить. – Его голос, казалось, заполонил все пространство, и я поморщилась, боясь, что кто-то услышит его.

– Кто-нибудь видел, что ты пошел за мной? – прошептала я и, соскочив с дивана, заглянула за жалюзи.

– Все по-прежнему в доме. На улице слишком холодно. Можешь, пожалуйста, посмотреть на меня?

Его отрывистый тон заставил меня подчиниться. Грудь Финна быстро вздымалась и опадала, и я поняла, что ему тоже сложно нормально дышать.

– Что ты хотел сказать?

Его глаза блуждали по моему лицу. И вдруг мелькавшее в них отчаяние сменилось решимостью.

– Вот что, – произнес он и в одно мгновение сократил расстояние между нами.

Потом крепко взял меня за руки, и его губы накрыли мои.

Я изумленно выдохнула, и меня захлестнуло его тепло и аромат одеколона.

Финн целует меня!

Наши языки соприкоснулись, и мою разгоряченную кожу стало покалывать, а бабочки в животе неистово затрепетали. Стон Финна отозвался вибрацией в моем горле, и я обнаружила, что вжимаюсь в него, целуя все сильней и сильней…

Внезапно мне стало понятно, почему вокруг поцелуев столько шумихи. С правильным человеком это было поистине… вау.

Сквозь туман, созданный им в голове, я вспомнила об Элоизе. Мысли о ней оказалось достаточно для того, чтобы приглушить бабочек, и я через силу оттолкнулась от его груди, прервав поцелуй.

Финн так же неохотно расслабил объятья. Его темные глаза прожигали насквозь.

– Не надо, – прошептал он.

– Элоиза, – напомнила я, мягко высвобождаясь из его рук.

– Давай просто забудем обо них. Об Элоизе, о Патрике, обо всех.

– Мы не можем просто забыть. Это, – я показала на него и себя, – причинит людям боль.

– Сейчас единственное, что меня волнует – это ты.

– Это фантазия, Финн.

– Не говори так. Ты ведь чувствуешь то же самое, верно?

– Да. Но еще я не хочу никого ранить.

– Не ранишь, поверь. – Он снова потянулся ко мне, и я расслышала в его голосе панические нотки. – Неужели тебе не хочется почувствовать счастье – хотя бы на миг? Я устал быть несчастным.

Ко мне подкралась тревога, и я отступила к двери.

– Иногда мне тоже плохо от этого. – Он нравился мне. Я хотела его. Может, даже нуждалась в нем. Больше, чем когда-либо в ком-либо из знакомых раньше парней. Но хоть он и был первым парнем, подарившим мне тот самый долгожданный поцелуй из любовных романов, его эгоизм заставил меня насторожиться. – И, может, мы и могли бы стать счастливыми на один миг, но это стало бы причиной несчастья других. Я не стану причинять людям боль ради того, чтобы быть с тобой. И я вынуждена задуматься, что ты на самом деле за человек, если не видишь, что это может убить Элоизу. – Я покачала головой, разочарованная в нем, в себе и во всей этой ситуации. Решимость придала мне сил, и я выпалила: – Просто забудь меня. Я серьезно. Ты не тот, кем я тебя считала.

– Она лесбиянка! – хрипло выкрикнул он, когда я повернулась к нему спиной.

Неожиданно я почувствовала себя идиоткой, которая встала в машине с открытым люком и поняла, что впереди висит тяжелый металлический знак, лишь врезавшись в него лбом.

Я медленно развернулась. Финн в ужасе смотрел на меня.

– Элоиза лесбиянка?

– О, фак. – Он потер руками лицо, не переставая бормотать: – Фак, фак, фак…

– Финн. – Я поспешила к нему. – Все в порядке, успокойся.

– Нет, не в порядке! – рявкнул он. Его глаза заблестели от слез. – Я не могу поверить… О, фак.

– Финн… – Я стояла, ощущая свою полную бесполезность и беспомощность, пока он в панике стремительно расхаживал передо мной. – Перестань. Ну пожалуйста. Я никому не скажу.

В его глазах не было ничего, кроме мучительного раскаяния.

– Ты права. Я эгоистичный козел. – Он опустил голову и закрыл глаза. Черты его лица были искажены болью.

Нас окутала тишина, и я в полной мере осознала, что именно сказал Финн.

Элоиза была лесбиянкой.

И боялась, что кто-то узнает о ней… Они использовали друг друга?

– Так вот, что ты имел в виду, – произнесла я, – когда сказал, что Элоиза тоже получает выгоду от ваших отношений.

Он кивнул и сел на диван.

Осторожно, чтобы не спугнуть его резким движением, я примостилась с ним рядом.

– Мы правда долго были друзьями, – произнес он. – А после смерти наших матерей стали еще ближе. Но только как брат и сестра.

– Она знает о твоем отце?

– Знает, что он мудак, но насилие я скрывал от нее. Мне было…

– Стыдно, – договорила я.

Подняв голову, он встретился со мной взглядом и мрачно кивнул.

– Да. Стыдно.

Я сморгнула жгучие слезы.

– Так как вы?…

– С нею стало твориться что-то неладное незадолго до ее пятнадцатилетия, а в тот вечер Эль впервые в жизни напилась. В хлам. Я избавил ее от приставаний одного парня из нашего класса и, спрятав у себя в комнате, пытался помочь протрезветь. Внезапно она расплакалась. Но вовсе не из-за парня. Она призналась мне, что она лесбиянка. Чтобы ты понимала: ее отец один из основных доноров средств Республиканской партии. Он консервативный поборник традиций, – объяснил Финн. – В 2004-м он выступал против однополых браков и не обрадовался, когда Массачусетс стал первым штатом, легализовавшим однополые браки. Я к тому, что он стопроцентно отреагирует на ее секрет плохо. Отец для Эль – целый мир. Она очень боится потерять его и остаться не только без матери, но и без отца. И страшно боится отличаться от других. Ты видела, как люди здесь заботятся о своем имидже. Это консервативное общество. Но дело даже не в этом. В том смысле, что сейчас люди стали терпимее. Они приняли бы ее, если б узнали, и я пытался донести это до Эль, но понял, что есть нечто большее… Нечто, как мне кажется, связанное с ее мамой, и чем бы оно ни являлось, оно заставляет Эль бояться реакции отца. Она боится потерять все и всех.

Вот это да, подумала я. Наши обстоятельства, может, и отличались, но мотивы были похожи – чтобы чувствовать себя в безопасности, нам обеим была нужна популярность и одобрение. Оказалось, что у меня есть еще одна общая черта с Элоизой.

– Но Тео… – Я замолчала. Да, многое указывало на то, что Тео не обрадуется, если узнает, что его дочь лесбиянка, но я видела их взаимодействие. Видела, сколько в нем было любви. Я попыталась представить, как он отворачивается от дочери, и не смогла. Впрочем, кто знает, на что он был способен. Мне захотелось спросить, что именно произошло с матерью Элоизы, но в итоге я сказала другое: – Значит, вы заключили сделку?

Финн кивнул.

– Мы будем притворяться парой до колледжа. Чтобы отец не донимал меня, и никто не узнал правды об Элоизе.

– Ничего себе.

Я не знала, что еще на это сказать.

Меня словно контузило.

– Она знает о моих чувствах к тебе. Как минимум, знает… что ты нравишься мне. – На его лице было извиняющееся выражение. – Я бы никогда и не помыслил предать ее… Просто я… Такое чувство, что я схожу с ума ото всей этой лжи и секретов. – Он будто бы умолял меня. – Большую часть времени моя жизнь душит меня. Я словно существую, а не живу. Но с тобой… Когда ты рядом, я словно дышу чистым и свежим воздухом. Я ощущаю себя живым.

Боже мой.

Финн повернул руку и переплел свои пальцы с моими, а затем поднес мою руку к губам и бесконечно нежно поцеловал.

– Я обещаю, что никому не скажу. Я никогда не поступлю так ни с тобой, ни с Элоизой.

– Спасибо, – хрипло ответил он.

От того, что он безоговорочно мне поверил, меня затопило теплом.

– Так что…

Дверь домика распахнулась. Свет с улицы осветил лицо Элоизы. Она зашла внутрь и, закрыв за собой дверь, скрестила руки.

– Что вы здесь делаете?

И я умудрилась именно в этот – наихудший – момент потерять свое обычное непробиваемое спокойствие и талант притворяться. То, чем я в совершенстве овладела за прошедшие годы. Я так резко отскочила от Финна, что соскользнула с дивана и свалилась бы на пол, если бы он не успел меня подхватить. Мое поведение так и кричало: нас застукали, когда мы занимались кое-чем запрещенным.

– Черт, – пробормотала я и, пригладив дрожащими пальцами волосы, замерла в ожидании реакции Элоизы.

Она покачнулась на каблуках – явно не особенно протрезвев с тех пор, как я видела ее в доме. Потом прищурилась.

– Финн?

Судя по всему, Финн тоже утратил умение притворяться.

– Эль, я… – В его взгляде горело чувство вины, и Элоиза, несмотря на все свое опьянение и на царивший в домике полумрак, распознала его.

Она отшатнулась от нас с беспредельным страхом в глазах.

– Финн?

Он отпустил мою руку и встал.

– Эль, прости. Я нечаянно.

– О, боже, ты же не…?

– Элоиза. – Я тоже встала. – Я никому не скажу.

Однако мои слова не пробились к ней.

– О, боже. – Она подняла трясущуюся руку ко лбу и прислонилась к стене. Ее спина задела выключатель, и я сощурилась, когда помещение залил свет.

Элоиза этого и не заметила. Она еле дышала, а ее лицо стало неестественно бледным.

– Эль. – Финн бросился к ней, но она, вытянув руку, остановила его.

– Меня сейчас вырвет, – всхлипнула она, после чего побежала в ванную.

Финн кинулся за ней следом, я тоже и, догнав ее первой, еле успела поднять ее волосы, после чего она согнулась над унитазом, и ее стошнило всем, что она съела и выпила на вечеринке. Даже когда ничего не осталось, ее продолжали мучить позывы, и она издавала скулящие звуки, которые вскоре превратились в полномасштабные рыдания.

Мои глаза обожгли слезы. Мне было ненавистно, что я стала причиной ее боли и страха.

– Ш-ш… – Я подползла к ней поближе и погладила по спине. – Элоиза, – дрожащим голосом прошептала я, – для меня это ничего не меняет. Тебе нечего стыдиться. Но я понимаю, что ты испугана. Понимаю. Я никому не скажу. Честное слово.

Она отпрянула и сердито уставилась на меня. Ее лицо блестело от пота, а вокруг глаз размазалась тушь.

– И я должна тебе верить?

– Да.

– Ну а я вот не верю.

Она переместилась от унитаза к ванной, привалилась к ней спиной и трясущейся рукой откинула с лица волосы.

Финн неуверенно мялся в дверях.

Атмосфера была настолько тяжелой и ужасающей, что походила на скорбь. Когда родители Анны расстались, психотерапевт сказала ее матери, что переживания Анны были своего рода скорбью. Каждый день после занятий я сидела с ней, и она просто молчала. Но окружающая ее атмосфера говорила сама за себя. Она была тяжелой и пугающей, состоящей из единственного чувства утраты невинной веры в волшебное «навсегда», потери постоянства и… безопасности.

Такой же была атмосфера в крошечной ванной, и создавала ее в основном Элоиза.

– Мы станем семьей, – наконец тихо сказала я.

Ее глаза воинственно вспыхнули.

– И?

– Я никогда не причиню своей семье боль.

Она отвернулась. Выражение ее лица сообщало о том, что она мне не верит.

– Я серьезно, – сказала я, и моя челюсть сжалась от угрожавших вырваться эмоций. – Я знаю, что чувствуешь, когда тебя предают самые близкие люди. И я никогда в жизни не предам свою семью.

Что бы Элоиза ни услышала в моем голосе, но оно заставило ее посмотреть мне прямо в глаза – прямо в душу. Всего на пару секунд, но они ощущались как вечность. Наконец я с облегчением увидела, как ее напряжение чуть-чуть спало.

– Обещаешь? – Ее губы задрожали.

– Обещаю.

– Ладно. – По ее лицу вновь полились слезы. Она быстро стирала их, словно пряча от меня.

– Индия, я могу поговорить с Элоизой наедине?

Я кивнула, и Финн, протянув руку, помог мне подняться. Я была благодарна за помощь, поскольку в моем платье и на каблуках не было способа сделать это изящно самостоятельно.

Когда я оглянулась на Элоизу, она смотрела на нас с миллионом вопросов в глазах. Я решила, что пускай на них отвечает Финн. Мне же сейчас хотелось лишь одного: убедить ее на все сто процентов, что я не предам ее доверия.

– Разболтать твой секрет всему миру может только по-настоящему злой и жестокий человек, – сказала я. – А я могу быть какой угодно, но только не жестокой и злой. Я возвращаюсь на вечеринку, и что касается нас, то все останется так, как было всегда.

Она кивнула, выглядя потерянной маленькой девочкой. Я поняла, что мне совсем не нравится видеть ее такой.

– Ладно, – повторила она.

Удостоверившись, что она поверила мне настолько, насколько это было возможно в данный момент, я проскользнула мимо Финна и, ободряюще сжав его руку, оставила их в домике наедине.

Шагнув наружу, я сделала глубокий, прерывистый вдох. И пробормотала, глядя в темное небо над головой:

– Вот дерьмо.

Кто бы мог подумать, что отправившись за три тысячи миль ради предположительно лучшей жизни, я встречу парня и девушку, таких же запутавшихся, как я сама.

Я больше не ощущала себя одинокой.

Но черт возьми… при таких обстоятельствах это нисколько не радовало меня.

Глава 14 

Финн: Мы можем встретиться завтра? Назови место и время…