Текст книги "Наша непостижимая бесконечность (ЛП)"

Автор книги: Саманта Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Он выглядел так, будто ему стало неловко, однако кивнул.

– В том числе.

– И тебя это устраивает?

– Я ведь отец, – сказал он. – Я бы сделал все, что угодно, чтобы защитить свою дочь.

– То есть… она выходит за тебя замуж, чтобы защитить меня?

– И да, и нет. Это сложно.

Я нахмурилась. Как бы замечательно ни было думать, что моя мать приняла такое серьезное решение, преследуя мои интересы, мне не хотелось становиться причиной чьего-то несчастья.

– Я не хочу, чтобы она использовала тебя ради меня.

Тео улыбнулся.

– Расценю это как признак того, что твое отношение ко мне потеплело. Однако твоя мама не использует меня. Она делает это ради всех нас. Она любит меня. Я люблю ее. Она любит тебя.

Вот так мы с Эль наблюдали, как они дают клятвы перед кучей малознакомого мне народа и двумя людьми, которых, думаю, я знала лучше, чем кто-либо другой.

Эль и Финн присутствовали на свадьбе как пара, и уж не знаю, из-за чего – наверное, на них подействовали флюиды новобрачных, – но они разыгрывали счастливую пару лучше, чем когда бы то ни было.

Финн был шафером, поэтому шел по проходу с Элоизой, в то время как рядом со мной шел какой-то кузен Эль. Последние два часа я наблюдала за тем, как двое моих лучших друзей смеются, притрагиваются друг к другу и даже целуются для фото, и чувствовала себя дальше от них, чем когда-либо раньше.

Это убивало меня, ведь всего день назад я чувствовала такую близость с Финном.

Но правда заключалась в том, что это была не их вина. Просто так получилось. Люди, знавшие их много лет (в том числе чертов фотограф), заставляли их притворяться влюбленными. Тот факт, что они были лучшими друзьями, лишь все упрощал для них. Они были вдвоем, и у нас не было времени, чтобы, как обычно, пообщаться втроем.

Я осталась за бортом.

Все тосты были произнесены, ужин сервирован, и теперь гости либо сидели за столами, болтая, либо танцевали, либо просто тусовались по периметру танцплощадки.

Я сидела за столом со своими друзьями. Не хватало только Шарлотты, потому что кузен Эль пригласил ее потанцевать.

Поскольку Гейб и пальцем не пошевелил, чтобы исправить их отношения, между ними до сих пор сохранялось ощутимое напряжение. Пока она кружилась в объятьях студента, Гейб смотрел на них с такой злостью, что можно было лишь удивляться, как огонь в его взгляде их не поджег.

– Ну все, с меня хватит, – в конце концов рявкнул он, оттолкнув стул от стола и бросив салфетку на тарелку.

Мы все в замешательстве смотрели, как он решительно уставился на танцующих. Судя по его лицу, он был готов рвануться туда, но музыка закончилась, и Шарлотта отошла от своего партнера по танцам.

– О, к черту.

Гейб, обойдя стол, пошел к ней, и ее красивые глаза округлились. Шарлотта резко остановилась возле своего стула.

– Что за…

– Шарлотта… – Гейб взял ее за изящные плечи своими большими руками и склонился к ней. – Давай перестанем загоняться, ладно?

Она сморщила носик.

– Загоняться?

– Да. Загоняться. Я соскучился по тебе. Типа как… сильно. Не только как по своему другу. И по всему остальному тоже. – И он с мальчишеской улыбкой добавил: – Ужасно.

В уголках ее губ начала зарождаться улыбка.

– Что ты пытаешься сказать?

– Я хочу быть с тобой. – Он взглянул на нас, осознав, что мы все внимательно наблюдаем за ними. Как и люди, сидящие за соседним столом. Он выпрямился, обнял Шарлотту за плечи и притянул ее к своему боку. – Все верно, – сказал он нам, раздуваясь от гордости. – Мы с Шарлоттой вместе. – Он посмотрел на нее. – Ты ведь по-прежнему хочешь, чтобы мы были вместе?

Она захихикала.

– Да.

В ответ он широко улыбнулся ей. А затем поцеловал. Глубоким, смущающе долгим поцелуем, от которого Джошуа взвыл, а парень за соседним столом крикнул: «Уединитесь!»

Я была счастлива за своих друзей.

Честное слово.

Но публичное признание Гейба только ухудшило мои и без того не слишком хорошие чувства относительно секретных отношений с Финном.

Мы с Эль обменялись улыбками. Я изо всех сил старалась скрыть свою боль, но мои старания наверняка не увенчались успехом. К счастью, у Эль не было времени, чтобы спрашивать о причинах моей печальной улыбки, потому что Брайс начала психовать.

– Что, черт побери, я пропустила? – Она злобно глазела на нас. – И почему никто из вас не удивлен такому повороту событий? – Она ткнула пальцем в Шарлотту с Гейбом.

Эль с Шарлоттой начали успокаивать Брайс, но я больше не обращала на них внимания.

Может, сказалась тяжесть последних нескольких дней, а может, моим ранам требовалось время, чтобы затянуться, и пока этого не случилось, я была гиперчувствительной, но на меня мощной волной накатили все те сомнения относительно того, ради чего мы с Финном храним наши отношения в тайне.

Открой глаза, отребье.

Я зажмурилась, отгораживаясь от воспоминаний, а когда вновь открыла глаза, то уткнулась взглядом в отца Финна, шедшего через зал.

Мой сын не станет встречаться с отребьем.

Я почувствовала, как мои глаза закололо, а сердце заколотилось. Я отвела взгляд от мистера Рочестера и уперлась им в Джаспера Олифанта, который был приглашен вместе с родителями.

Думаешь, я бы стал принуждать ничтожество вроде нее?

Я оттолкнулась от стола, словно это могло помочь заглушить их слова.

– Индия? – Эль обеспокоенно взглянула на меня.

– Ты в порядке? – тихо спросил Финн.

– Да. Просто нужно воспользоваться уборной.

Я выбежала из зала, но вместо того, чтобы направиться в переполненную комнату отдыха, пошла вглубь территории, пока не нашла большую безлюдную оранжерею. Внутри было патио со столами и стульями, составленными один на другой – зимой летняя мебель хранилась внутри. Я аккуратно опустила стул на пол и, сев, наконец-то расслабилась. Здесь было так тихо, что я слышала свои мысли.

А думала я о том, что сегодня я ревновала.

Мне было больно, и я ревновала.

Я знала, что дорога Финну. Знала, что была его девушкой, но с другой стороны, разве парню не следовало с гордостью объявить, кто на самом деле является его девушкой?

Я знала – или, по крайней мере, надеялась, – что Финн так и сделал бы, если бы мог. Однако я не знала этого наверняка. Из-за меня его отец обязательно устроил бы ему «веселую» жизнь, и я волей-неволей задумалась: если бы между нами не стояла Элоиза… рассказал бы Финн всему миру, что я его, а он мой?

Это беспокоило меня с самого начала, но я засунула свои страхи поглубже, потому что знала, что чувствовала бы из-за них.

Будто я была недостаточно хороша.

Будто я была отребьем.

И Финн, полагаю, был прав. Я была сильной. Достаточно сильной, чтобы понимать, что не смогла бы совладать с таким ядом в своей голове, – ведь я с таким трудом избавилась от токсичного дерьма, которым отравлял мою жизнь жестокий отец. Поэтому я так рвалась к популярности. Так я чего-то стоила, а мои одноклассники, мои учителя давали мне почувствовать свою значимость. Никто из них никогда не заставлял меня чувствовать себя никчемным отребьем.

Я не могла допустить, чтобы эта отрава вновь проникла в мою голову… И потому должна была…

Я захлебнулась этой мыслью, а мои руки сжались в кулаки.

– Вот ты где.

При звуке голоса Финна я напряглась и, развернувшись, увидела, как он заходит в оранжерею. Он протиснулся мимо мебели и сел передо мной на корточки.

– Эй. – Он всмотрелся в мое лицо. – Что происходит?

«Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Твоя сила, Индия, и есть твое безопасное место».

Этот парень был добрым, верным и любящим. Я нуждалась в его доброте, словно в пище. Чтобы он заботился обо мне, целовал, касался меня, чтобы я чувствовала себя значимой и не допускала мыслей о своей ничтожности.

Так как же мне было решить, что для меня было лучше?

Финн явно понял, какое решение я приняла, даже раньше меня.

Его глаза повлажнели, и он, опустившись на одно колено, всем телом подался вперед.

– Нет. Ты не сделаешь этого.

Я моргнула, и по моим щекам потекли горячие слезы.

– Почему? – надломившимся голосом спросил он.

Я заставила себя посмотреть на него, хоть это и убивало меня.

– Потому что мне слишком больно. Глядя на вас с Эль, все думают, что она твоя девушка и что ты этим гордишься. А Гейб… Он наконец признал свои чувства к Шарлотте и захотел, чтобы о них узнал целый мир. Мне больно из-за того, что нам это недоступно.

– Тогда я буду стараться сильнее. – Он взял меня за руки. – У нас все получится.

– Нет, не получится. Только не тайком. Я не могу думать так о себе.

– Думать как?

– Словно я недостаточно хороша. Мне казалось, я смогу заглушить эти мысли, но я не смогла. Это слишком значительно. Слишком опасно для меня. Я не могу снова вернуться к тем чувствам, которые мне внушал он.

Финн отпустил мои руки, шок и боль исказили его черты.

– Ты сравниваешь меня с ним?

– Нет, – торопливо заверила я его. – Все не так. И ты здесь не виноват. Но то, что мы прячемся, заставляет меня чувствовать себя грязным секретом, словно я отребье, с которым тебе стыдно появиться на публике.

– Я не могу быть с тобой на людях из-за Элоизы, – с гневом и паникой в голосе сказал он то, что я и так знала. – Ты же знаешь. Если бы мы могли быть вместе на публике, я бы хвастался этим, как самодовольная задница. Прямо как Гейб. И ты знаешь об этом. Я говорил тебе, как чувствую себя из-за того, что не могу рассказать всем, что мы вместе.

– А так ли это на самом деле? – рискнула прошептать я. – Думаешь, ты бы смог? Если б не Эль… Ты смог бы справиться с давлением своего отца?

И тогда…

Все тело Финна обреченно обмякло. Он не хотел, чтобы я это делала, но не был уверен в себе до конца.

Я со злостью стерла слезы, не желая винить его и стремясь понять – потому что знала, что должна так поступить. Я встала, а он смотрел на меня так, словно я отбирала у него целый мир.

Глубоко в моей груди поселился болезненный и неподвижный холод.

– Спасибо, Финн, – прошептала я, а затем печально рассмеялась. – Забавно… Я еще ни с кем не чувствовала себя так хорошо, как с тобой, и тем не менее все заканчивается из-за того, как плохо я себя чувствую из-за наших отношений. Надо же, как получилось.

– Индия. – Он резко встал и, нависнув надо мной, пробежал рукой по волосам, впиваясь пальцами в пряди. – Что я могу сказать? Скажи, что мне сказать.

Я стерла очередную слезу.

– Может… надеюсь, у тебя все будет отлично и ты добьешься всего, чего хочешь?

Его губы задрожали.

– Финн, – прошептала я, не в силах говорить громче из-за душивших меня слез, – я надеюсь, у тебя все будет отлично, и ты добьешься всего, чего хочешь.

И тут Финн – парень, который прежде так легко мог скрыть свою боль – начал плакать, и я, не давая себе передумать, сделала самый сложный поступок за всю свою короткую, хаотичную жизнь.

Ушла от него.

***

Я не запомнила ничего из того, что было на свадебном приеме потом. Единственное, что зафиксировал мой мозг – то, что я за весь вечер больше не видела Финна.

Я знала, что следующим утром мне не надо вставать к завтраку, потому что Хейли с Тео остались в отеле в Бостоне. В медовый месяц они должны были отправиться только после Рождества, поэтому мне предстояло еще несколько дней делать вид, что все хорошо.

Но сейчас, в их отсутствие, я могла открыто хандрить.

Ночью я не сомкнула глаз. Но и не плакала.

Думаю, я пыталась хоть как-то притупить свою боль.

Я стала той самой девушкой. Той, которой разбил сердце парень, и которая не знала, как дальше жить без него. Я не хотела быть такой девушкой.

Как я ей стала?

Я застонала и натянула одеяло на голову.

– Прятаться не поможет.

Сдернув одеяло, я хмуро прищурилась на Элоизу. Она с напряженным выражением на лице стояла в пижаме возле двери.

– Он рассказал тебе, – догадалась я.

Она зашла и наклонилась надо мной.

– Ты винишь меня?

Я нахмурилась.

– Финн винит тебя?

– Он… – Боль омрачила ее лицо. – Он утверждает, что нет, но я чувствую: он зол на меня.

– Это не так, – заверила я ее. – Даже если бы ты не попросила его притворяться твоим бойфрендом, у нас все равно ничего бы не вышло. Я бы не стала больше скрываться, а он наверняка попросил бы меня об этом из-за своего отца, который считает меня отребьем.

– Я не верю, что Финн поступил бы так. – Она села ко мне на кровать. – Он может давать отцу отпор.

Эль не знала до конца, на что был способен его отец. Я отвела взгляд.

– В любом случае теперь это не важно.

– Почему все должно быть настолько трагично? Ты не могла бы просто потерпеть еще года два? В рамках целой жизни два года – это ничто. Прошу тебя, Индия. – Она взяла меня за руку, чтобы я на нее посмотрела. – Вчера вечером ты разбила Финну сердце.

Я вздрогнула и выдернула руку.

– Ты не понимаешь.

– Так помоги мне понять, потому что я оказалась между двух огней.

Внезапно меня затопил гнев.

– Отребье! – закричала я, садясь на кровати. – Отребье, отребье, отребье!

Элоиза вздрогнула.

– Что…

– Мой отец все время звал меня так. Помимо остальных «ласковых» слов, вроде «ничтожества», «никчемной» и «бесполезной». А когда я стала жить здесь, отец Финна, твои друзья и Джаспер тоже называли меня отребьем. В Калифорнии я из кожи вон лезла, чтобы не позволить куску дерьма, с которым у меня общая ДНК, разрушить мою самооценку. Я никогда не подумаю о себе как об отребье. А если я буду маленьким грязным секретом Финна из-за того, что его отец так думает обо мне, это будет терзать меня до тех пор, пока я не возненавижу себя за то, что позволю им победить.

Моя сводная сестра уставилась на меня широко распахнутыми глазами.

– Нечего сказать?

– Больше нет. – Она встала с кровати. – И в свете всего этого… Думаю, ты поступила правильно. Панкейки?

– Что?

– Хочешь панкейков? Думаю, ситуация требует панкейков, потому что, судя по всему, ты влюблена в Финна, и твое сердце разбито. Возможно, ты думаешь, что это делает тебя слабой, но я так не считаю, поэтому мы целый день будем есть панкейки с мороженым. Я уверена, что мороженое – лучшее лекарство от разбитого сердца.

Я вздохнула, откинула одеяло и скатилась с кровати.

– Я правда не хотела любить тебя, ты это знаешь. Ты настоящая заноза в моей заднице, Фейвезер.

– От занозы слышу, Ма… – Эль остановилась и повернулась ко мне. – Ты оставишь фамилию Максвелл?

– Да я как-то и не задумывалась об этом. – Я пожала плечами и протиснулась мимо нее в дверь. После упоминания о панкейках мне захотелось проверить, достаточно ли у нас кленового сиропа, чтобы утопить в нем мои эмоции.

– Тебе стоит подумать о том, чтобы взять нашу фамилию. Она откроет множество дверей в этом городе.

– Тогда я подумаю.

– Плюс, Индия Фейвезер звучит как ВИП-персона, тебе так не кажется?

Я фыркнула от смеха. Удивительно, но она умудрилась развеселить меня, когда мои внутренности словно пропустили через мясорубку.

– Я же сказала, что подумаю. Индия Фейвезер и правда звучит не так уж плохо.

Это означало бы очередную перемену, но она была лучше, чем последние изменения в моей жизни.

***

Рождество быстро пришло и ушло, и ожидаемо оказалось, что в доме Фейвезеров этот праздник сопровождало обилие дорогущих подарков и слишком много еды. Элоиза купила мне бриллиантовый браслет, а Хейли и Тео – мой собственный «ягуар».

Мой собственный «ягуар».

Дорогие бриллианты и машины на Рождество. Вот какой теперь была моя жизнь.

Чудесные подарки, однако, не могли заполнить пустоту в моей жизни. Если Хейли с Тео и задумывались о том, что со мной происходит, то не спрашивали об этом. Может, чтобы дать мне личное пространство, либо чтобы сохранить праздничный дух, не знаю. Я знала наверняка только одно: если бы я не скучала по Финну каждой частичкой своего существа, это было бы лучшее Рождество в моей жизни.

Что еще хуже, мне было невыносимо знать, что Финн сейчас в Австрии со своим ужасным отцом и что рядом с ним нет меня, чтобы помочь справиться с этим.

– Как Финн? – набралась я смелости спросить Эль, надеясь, что у него осталась хотя бы она.

Она печально посмотрела на меня.

– Он не отвечает на мои сообщения.

Отлично.

Я окончательно и бесповоротно уничтожила наш тройничок.

Хейли и Тео уехали в свой медовый месяц в тур по Европе, и нам с Эль ничего не оставалось, кроме как зависать друг с другом. Когда Эль не общалась в сети с Сарой, она разговаривала по фейстайму со мной и с Анной (которая считала Элоизу замечательной) и болталась дома со мной и с нашими друзьями – после того, как те вернулись с каникул.

От Джошуа мы наконец услышали вести о Финне.

– Поверить не могу, что Финн катается на лыжах в Австрии в то время, как мы торчим здесь, – ныла Брайс, пока мы все сидели у пылающего в камине огня в особняке ее отца.

– Ну конечно, ведь нам так плохо, – съязвила Эль.

– Как по мне, уж лучше сидеть здесь, нежели очутиться на месте Финна, – вздохнул Джошуа. – Его отец – настоящий мудак.

– Это как? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком заинтересованно.

– Ну, Эль наверняка уже рассказала тебе, но отец пытается заставить его подписать настоящий контракт, где говорится, что Финн обязуется поступить в Гарвардскую школу бизнеса, если его туда примут.

Эль скрыла свое удивление, опустив голову, а вот мои глаза, кажется, едва не вылезли из орбит.

– Что?!

Джошуа выглядел мрачным.

– Он выводит понятие «папаши-тирана» на новый уровень.

– Он не может заставить Финна подписать это, – категорично воскликнула я. – Это ведь незаконно, верно?

Я почувствовала, как Элоиза коснулась моей ноги, и покраснела, осознав, что моя реакция могла показаться другим слишком бурной.

– Простите. – Я пожала плечами. – Просто… вы же знаете, я ненавижу давление.

– Угу. – Гейб нахмурился. – Мне определенно не нравится этот тип.

– Как и всем нам, – сказала Брайс. – Он не очень-то пышет теплом, и заметьте, это говорит вам не кто-то, а я.

Я улыбнулась редкому моменту самокритичности Брайс.

– Я все думаю, как Финн получился таким замечательным, – немного мечтательно проговорила Шарлотта.

Гейб тихонько подтолкнул ее.

– Эй. Я вообще-то здесь и все слышу.

Она покраснела и одними губами произнесла извинения.

– Благодаря своей маме, – тихо ответила Эль. – Финн пошел в нее. Она была доброй. Хорошей.

– Ты помнишь ее? – спросила я.

– Да. Наши мамы дружили. Она много работала, но когда находилась рядом, это было чем-то волшебным. – Вспоминая, она улыбнулась. – Она умела заставить тебя почувствовать себя самой особенной, и что единственное место, где ей хочется быть – это рядом с тобой. Наверняка это и делало ее отличным врачом.

– Мне жаль. – Я осознала, что смерть матери Финна была потерей и для нее. Она многое потеряла еще до того, как ей исполнилось четырнадцать лет.

Ее благодарная улыбка была грустной.

– Спасибо.

– Что-то здесь стало слишком уныло. – Брайс вскочила на ноги. – Пора нам залезть в бар моего отца.

Глава 21

Пролетела оставшаяся часть каникул. На Новый год Эль пошла на вечеринку родителей Гейба, а я осталась дома, и мне пришлось признать, что более одинокого Нового года у меня давно не было. Даже когда наши отношения с Хейли были напряженными, мои новогодние вечера всегда были хорошими. Если я была не с ней, то со своими друзьями. В этот Новый год я впервые осталась одна. Эль словно шестым чувством что-то почувствовала и пришла за пять минут до полуночи. Мы сели в дальней гостиной с чашками какао и просто делились друг с другом тем, что чувствовали – молча, без слов.

Не успела я оглянуться, как наступил новый семестр, и однажды я обнаружила, что стою у шкафчика Элоизы в первый учебный день и меня подташнивает.

– Прекрати, – сказала мне Элоиза.

– Что прекратить? Я ничего не делаю.

– Ты излучаешь экстремально высокие волны нервной энергии, и из-за этого я тоже нервничаю.

– Ты и должна нервничать. Финн не разговаривал с тобой с самой свадьбы. Разве это не огорчает тебя?

– Естественно, огорчает. – Она захлопнула дверцу своего шкафчика. – Но мы с Финном дружим уже много лет, и я не сомневаюсь, что у нас все наладится.

– В отличие от нас с ним, – пробормотала я.

Ей можно было не отвечать. Ведь в конце концов это было правдой.

– Тише. – Элоиза повернулась ко мне. – Идут Брайс с Шарлоттой.

Я выглянула из-за ее плеча и увидела, что к нам направляются наши подруги, выглядя, как всегда, словно с модели с обложек модных журналов.

Когда они подошли, Брайс, нахмурившись, уставилась на меня.

– Выглядишь ужасно. У тебя опять булимия?

– У меня никогда не было булимии.

– Ты ведь понимаешь, что если не справишься со своим отрицанием, то не выздоровеешь?

Я посмотрела на Элоизу.

– Я сейчас двину ей по лицу.

Губы Эль дернулись, и она укоризненно посмотрела на Брайс.

– Перестань.

Брайс невозмутимо пожала плечами.

– А что?

– Может, хотя бы в этом семестре не будешь пытаться взбесить всех подряд?

– И как мне тогда веселиться? – ухмыльнулась Брайс, и тут прозвенел первый звонок.

Внезапно у меня в животе заметался рой бабочек.

Я сделала дрожащий вдох и последовала за девочками на микроэкономику.

Я неуверенно шагнула за порог кабинета и, когда увидела Финна на его обычном месте, то словно захлебнулась от порыва ветра. Он посмотрел на нас, а затем сфокусировал взгляд на Эль.

Меня он не удостоил и взгляда.

Вытерев вспотевшие ладони о бедра, я пошла к своему стулу, а Эль тем временем остановилась около Финна.

Я не расслышала, о чем они говорили, но, раз Финн взял ее за руку, то, полагаю, все было прощено. Они со значением посмотрели друг другу в глаза, и на лице Эль отобразилось облегчение. Она поцеловала его в щеку и села рядом.

Отвергнутая, виноватая, злая и раненая в самое сердце, я практически упала на стул, придавленная грузом эмоций, и уставилась прямо перед собой.

За весь урок я ни разу не почувствовала на себе его обжигающий взгляд.

Словно стала для него невидимкой.

Это причиняло боль.

После звонка я выскочила из класса, отчаянно стремясь оказаться подальше от Финна, прежде чем кто-нибудь сможет что-то сказать.

На творческом письме Шарлотта попробовала выспросить у меня, что случилось, но я грубо отказалась ей отвечать, обидев ее и добавив еще вины к той неразберихе эмоций, которые чувствовала сейчас.

Приближалась современная европейская история. Я подумала было ее прогулять, но потом поняла, что это станет лишь оттягиванием неизбежного. Я ведь не могла бросить школу.

Если бы только был способ сделать это и все равно стать прокурором.

Я пришла на историю раньше Финна, и от этого мне стало чуточку легче, потому что позволило опустить голову, уставиться в парту и притвориться, что Финн не игнорировал меня.

Когда он зашел в кабинет, я это почувствовала. И осознавала каждое его движение, пока он садился рядом со мной. Все словно вернулось в те времена, как когда мы не могли признаться себе, что нас тянет друг к другу.

Но стало хуже. Намного хуже.

В последнем прочитанном мною романе героиня после того, как ее бросил герой, сказала, что лучше бы она никогда не встречала его. Раньше я считала ее идиоткой, потому что втайне мне нравилось думать, что Теннисон был прав – лучше любить и потерять, чем вообще не любить.

Теперь я понимала ее. Сейчас мне уже не казалось, что лучше любить и потерять. Сейчас я всем сердцем жалела, что мы с Финном не незнакомцы, потому что каждые пять секунд еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться – а в старшей школе слезы при всех были одной из самых унизительных вещей, которые могли случиться с подростком.

К концу урока я сделала кучу записей, которые мне стоило бы просмотреть позже, потому что я писала на автопилоте и слова Франклина помнила смутно.

В этот раз я подождала, пока Финн соберется и покинет класс первым. Когда он наклонился за своей сумкой, я уловила аромат его одеколона, и в моем животе что-то приятно всколыхнулось, а в груди запульсировала угнездившаяся там горечь.

Это было дьявольски больно.

– Вечером в газете собрание, – напомнил мне Франклин, когда я уходила.

– Само собой, – слабо улыбнулась я, игнорируя его обеспокоенный взгляд.

На уроке все было плохо, но ничто не приготовило меня к тому, насколько мучительным будет обед. Я была уверена, что Финн уйдет со своими приятелями в «Лулу», но он, очевидно, был мазохистом (или еще хуже – ему было плевать), потому что он сидел рядом с Джошуа и разговаривал с Эль.

Пока я стояла в очереди за едой, Эль бросила на меня взгляд, и я в ответ пожала плечами. Через тридцать секунд в кармане завибрировал телефон – Элоиза прислала мне сообщение.

Эль: Если хочешь, я состряпаю какую-нибудь отговорку, чтобы убраться отсюда.

Признательно улыбнувшись, я быстро напечатала ответ.

Индия: Спасибо за предложение, но давай вести себя так, словно ничего не происходит.

С этой мыслью я расправила плечи, подошла к столу и села на свое место с отсутствующим, как я надеялась, выражением на лице.

В последние месяцы мы с Финном общались нормально, поэтому я знала, что ребятам покажется странным, если я буду не замечать его. Снова.

– Привет, Финн, – не глядя на него, тихо сказала я, пока разворачивала свой сэндвич. – Как было в Австрии?

И впервые за время, показавшееся мне вечностью, я ощутила на лице успокаивающий жар его глаз.

– Холодно, – сказал он.

При звуке его голоса я чуть не закрыла глаза.

Господи, как я попала.

– Какая неожиданность. – Я коротко улыбнулась ему и снова опустила взгляд на еду.

– Сегодня ты прямо-таки мистер Краткость, – сказала ему Брайс. – Рочестер сильно доставал тебя на каникулах?

Я помимо воли посмотрела на Финна. Я хотела узнать ответ на этот вопрос.

Он хмуро покосился на Брайс.

– Да. Хотя я отдохнул от тебя.

Гейб поперхнулся бургером, а все остальные кое-как скрыли реакцию на его нехарактерную колкость.

Брайс перенесла насмешку с апломбом стервы со стажем.

– Посмотрите-ка, кто у нас отрастил в Австрии яйца. – Она приподняла идеально выщипанную бровь. – Должна сказать, я впечатлена.

Финн фыркнул.

– Еще бы не впечатлиться, когда тебе в кои-то веки дали отпор.

– О-о, Финн, перестань, иначе мне придется бросить Джошуа ради тебя, – пропела она.

Джошуа изобразил шок, а Финн скривил губы.

– Чтобы я отморозил свой член о Снежную королеву? Спасибо, я пас.

– Эй, мужик, – предостерегающе произнес Джошуа.

– Радость моя, я ценю твою помощь, но мне она не нужна, – ответила ему Брайс, а потом вновь издевательски обратилась к Финну: – Уж не знаю, отчего ты куксишься, Рочестер, но не вымещай это на мне. Одно дело дружеское поддразнивание, как у нас с Индией, – она махнула рукой в мою сторону, – и совсем другое – кровоточащие царапины. Это называется «пересечь черту».

Они на несколько секунд сцепились взглядами.

Может, Финн вел себя так из-за меня? Может, так он справлялся с разрывом – не замечая меня?

Наверное, зря я решила заговорить с ним.

Внезапно Финн покачал головой.

– Ты права. Извини. – Он опустил глаза в стол, а Брайс, фыркнув, расправила плечи.

– Ты прощен, потому что я знаю, что твой папаша козел.

Невольно улыбнувшись ее ответу, я увидела, как Джошуа наклонился и поцеловал ее в уголок губ. Выражение ее лица на секунду смягчилось, и я вдруг поняла, что именно Джошуа видит в ней. Брайс была небезнадежна. В ней присутствовали и мягкость, и даже чуткость. Жаль, что ее стервозность затмевала эти черты. Остаток обеда был для меня пыткой, и для Финна, думаю, тоже. Он не произнес больше ни слова, и никто не заговаривал с ним – видимо, списав вину за его состояние на ссоры с отцом.

Что касается меня, то я, чтобы остальные не провели параллель между нашим плохим настроением, старалась периодически вставлять в разговор пару слов. Это было трудно, и я благодарила бога за Эль, которая в попытке прикрыть нас была более разговорчива, чем обычно.

Я уже давно так не радовалась, когда обед подошел к концу.

***

– Ты заходишь или так и будешь смотреть на дверь?

Я моргнула, когда меня вытянули из размышлений о том, не сбежать ли с поджатым хвостом. Я не знала, будет ли на собрании «Крониклс» Финн, и, несмотря на свои храбрые слова, ранее сказанные Элоизе, не горела желанием повторить сцену в столовой.

Подняв взгляд, я обнаружила, что мне недоумевающе улыбается Патрик.

– Патрик?

– Индия. – Он широко улыбнулся. – У тебя собрание «Крониклс», верно?

– Да. Но как…

Он пожал плечами.

– Катерина сказала мне расписание ваших собраний.

– О. А что ты здесь делаешь?

– Остался позаниматься после уроков. Потом увидел тебя и не смог уйти, не поздоровавшись. – Он мягко, флиртующе посмотрел на меня. – Как провела каникулы?

Я пожала плечами.

– Нормально.

– Твои родители вернулись из медового месяца?

– Вернутся через десять дней.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я покачала головой.

– Уже в стрессе.

Он шагнул ближе и, наклонив голову, заглянул мне прямо в глаза.

– Значит, сейчас не лучший момент, чтобы пригласить тебя на свидание, да?

Удивленная, я смогла лишь безмолвно посмотреть на него.

Рядом кто-то откашлялся. Громко.

Мы с Патриком отпрянули друг от друга и развернулись к прервавшему нас человеку.

И мое сердце тут же снова стало вести себя, словно металлоискатель.

Бип. Бип. БИП. БИП. БИП-БИП-БИП-БИП!

На нас с каменным выражением смотрел Финн.

– Можно пройти? – процедил он, кивнув на дверь, которую мы загораживали.

– Финн, – сказал Патрик, – как дела?

Я отошла в сторону, чтобы Финн мог пройти, что он и сделал, развернувшись спиной ко мне и сосредоточившись на Патрике.

– Бывало и лучше.

Патрик, приподняв брови, смотрел, как Финн резко дергает дверь на себя и заходит в класс.

– Сочувствую, – крикнул он ему вслед.

В ответ Финн захлопнул за собой дверь.

Патрик озадаченно посмотрел на меня.

– Я сказал что-то не то?

– Нет, – заверила его я. – Я лучше зайду в кабинет.

– А каким будет ответ на мой вопрос? – Он сверкнул очередной обворожительной улыбкой, призванной соблазнить меня.

Раньше я возможно и согласилась бы, чтобы отвлечься, но сейчас при мысли о том, чтобы встречаться с кем-то еще, я замерзала и изнутри, и снаружи.

– Прости. Сейчас я полностью сосредоточена на учебе.

Вид у него стал расстроенным, но я заметила у него на лице еще кое-что. Нечто, очень хорошо мне знакомое.

Решимость.

И я не ошиблась.

– Я не сдамся, – проговорил он, спиной вперед отходя от меня.

– Патрик, я…

– Не-а, – махнул он рукой, продолжая пятиться. – Ничего из того, что ты скажешь, моего решения не изменит. Ты мне нравишься, Максвелл, а когда я чего-то хочу, то не сдаюсь при первой же неудаче.

– Патрик…

Он закрыл уши руками.

– Я не слышу ни слова «нет», ни других слов с тем же значением.

Не выдержав, я рассмеялась.

– Ты ненормальный.

Он расплылся в улыбке.

– И терпеливый. – Он подмигнул мне и зашагал прочь уверенной походкой симпатичного парня из хорошей семьи, членам которой определенно было неважно, встречается ли их сын с кем-то, вроде меня.

Вздохнув, я открыла дверь в медиацентр, и мои глаза немедленно отыскали Финна. Он разговаривал с Франклином и при моем появлении лишь на долю секунды негодующе посмотрел на меня, а затем снова стал игнорировать.