Текст книги "Наша непостижимая бесконечность (ЛП)"

Автор книги: Саманта Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

А пока я хранила тайну Шарлотты, понимая, что Эль нужно сосредоточиться на спектакле. Работа ассистента по звуку не отнимала много усилий, поэтому за эти месяцы я стала главным ассистентом и крутилась рядом с актерами и командой, во всем им помогая.

Шагая по коридорам с переносным холодильником с бутилированной водой, я проходила мимо учеников и их родителей, которые праздно слонялись, ожидая, когда поднимется занавес, и улыбалась тем, кого знала.

– Индия!

Я развернулась и увидела, что ко мне спешит Патрик.

– Привет.

– Давай помогу. – Прежде чем я смогла возразить, он забрал у меня тяжелый холодильник. – Куда мы несем его?

– За сцену.

– А, за кулисы. – Он улыбнулся. – Показывай, куда идти.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Я повела его к двери, ведущей за сцену. Между нами царила неловкость, потому что я сознательно держала с ним дистанцию. Патрик казался несколько сбитым с толку, ведь на вечеринке Тео и Хейли я с ним флиртовала.

Я завела его внутрь, и мы направились в большую гримерку.

– Мы принесли воду! – весело крикнула я, и не успели мы пересечь порог, как на нас налетели актеры.

Когда толпа разошлась, я увидела Элоизу.

И она была не одна.

Рядом с ней стоял Финн… и он не обрадовался, увидев меня в компании Патрика.

Проигнорировав его пристальный взгляд, я направилась к Эль, чувствуя, что Патрик идет сзади.

– Вот, – сказала я, протянув ей бутылку, – попей.

Она едва улыбнулась.

– Спасибо. Ненавижу свою нервозность.

– Но она ведь пройдет? – спросила я.

– Да. Как только попаду на сцену… – Она, побледнев, замолчала, а потом коротко извинилась и, проскочив мимо нас, убежала – видимо, в туалет, чтобы стошнить.

– Она будет в порядке? – спросил Патрик.

У Финна не очень хорошо получалось не хмуриться на него.

– Ее всегда мутит перед спектаклем. Все будет хорошо. – Он посмотрел на меня. «Что рядом с тобой делает Патрик?» – спрашивал его взгляд.

Я пожала плечами.

– Ты не пойдешь за ней? – сказал Патрик.

Финн выглядел оскорбленным намеком на то, что он не выполняет обязанности бойфренда. Он выполнял их. Просто… по отношению ко мне. Мне достался бойфренд-собственник.

– Я схожу. – Я протиснулась между ними, гадая, думал ли когда-нибудь Финн о том, каково приходится мне, когда они с Эль изображают на людях любовь. Поначалу его это, вроде бы, волновало, но теперь он не просил молчаливо у меня прощения взглядом. Как будто решил, что я привыкла или типа того.

Но боже упаси мне пройтись рядом с другим парнем.

Мне вспомнился Гейб и то, как по-идиотски он вел себя с Шарлоттой.

Финн выглядел ненамного умнее своего друга.

Все парни такие тупицы.

***

Оказалось, Эль и вправду справилась с нервами, как только ступила на сцену. Теперь, глядя, как мальчик, играющий мужа Эмили, бросается в последнем действии на могилу жены, а Эль поворачивается к мачехе и спрашивает: «Они не понимают, верно?», я знала, почему покрываюсь мурашками от каждой реплики Эль. Те искренние эмоции, которые она вкладывала в свою игру, были вызваны не только потерей матери, но еще ее тайной и теми чувствами, которые ее одноклассницы пока что не понимали. А может и не поймут никогда.

В последний раз, когда я видела Элоизу на сцене, я была в восторге, теперь же я знала ее, переживала о ней, теперь я гордилась ей.

После спектакля, когда отгремели овации, я оставила Эль переодеваться и смывать грим, а сама пошла в зал к нашим родителям.

Когда я подошла, щеки Хейли горели, а глаза сияли.

– Эль восхитительна! – восторгалась она. – Я просто… Тео, ты никогда не говорил, что она так талантлива.

Тео нахмурился.

– Вообще, говорил.

– Говорил, – подтвердила я. – И я говорила. Но, полагаю, тебе нужно было увидеть это самой.

– Почему Элоиза не продолжит обучаться актерскому мастерству?

– Элоиза займется в жизни чем-то полезным и станет врачом. Не забивай ей голову чепухой по поводу актерского мастерства.

От его тона Хейли подняла бровь.

– Это вовсе не чепуха.

– Хейли, – предупреждающе произнес он, и я, не желая быть втянутой в публичную ссору, отступила назад.

– Я знаю, что я Хейли. – Она огляделась, проверяя, что ее никто не услышал. – Элоиза может стать кем угодно – врачом, пилотом или актрисой… главное, чтобы она была счастлива.

Они сцепились взглядами, но Хейли отказывалась отступать. Я, можно сказать, была впечатлена.

Наконец Тео вздохнул.

– Пойду поздороваюсь с Дональдом Китингом. – Он ушел, а Хейли свирепо уставилась ему вслед.

– Это первое ваше разногласие? – пошутила я, пытаясь разрядить обстановку.

Хейли стрельнула в меня взглядом.

– Нет. Не первое.

Я нахмурилась.

– Проблемы в раю?

– Нет. – Она шагнула ко мне и взяла меня под руку. – У нас разное прошлое, а потому разные взгляды. Тео возлагает большие надежды на Элоизу, а теперь и на тебя. Я лишь не хочу, чтобы они давили на вас.

– Я не ощущаю давления, – заверила я ее.

Хейли убрала с моего лица волосы, и выражение ее глаз стало мягче.

– Говорила ли я тебе в последнее время, как горжусь тобой?

Я напряглась, все еще будучи не в силах с легкостью принимать от нее похвалу.

– Очень горжусь, – настойчиво сказала она, чуть крепче сжав мою руку. – Ты пришла в этот странный мир Бостона, схватилась за него обеими руками и сделала своим собственным. И ты очаровала всех, включая Элоизу. – Она улыбнулась. – Пока ты не приехала, эта девочка была такой одинокой. Знаешь, я думаю, ты стала ее лучшей подругой.

Правда заключалась в том, что Хейли не ошибалась. И ее проницательности чертовски испугала меня.

– Эль хочет быть врачом, – произнесла я. – Хочет сама. Говорю просто, чтобы тебя успокоить.

– Рада знать. – Хейли улыбнулась. – Думаю, мне стоит пойти и найти своего жениха, чтобы пригладить его взъерошенные перышки.

– Фу, Хейли, без пошлостей, пожалуйста.

Она хохотнула и легонько толкнула меня.

– Ты такая ехидная.

И этим она опять напомнила мне подростка. Но вместо того, чтобы рассердиться, я рассмеялась, глядя, как она плывет через толпу, собирая все мужские взгляды, в то время как ее внимание было сосредоточено на одном только Тео.

– Над чем смеешься?

Я оглянулась на Финна.

– Над Хейли.

Он рассеянно кивнул.

– Мы можем поговорить?

Я кивнула и пошла следом за ним по переполненным коридорам в пустую часть школы. Свет там был приглушен, и было тихо и жутковато.

– Финн, – прошептала я.

Но он игнорировал меня, пока не нашел открытый кабинет. Жестом пригласив меня внутрь, он закрыл дверь и опустил жалюзи на маленьком окошке вверху.

– Что происходит?

Он прислонился к двери и скрестил руки на груди.

– Почему Патрик Донахью так и липнет к тебе?

В ответ на его преувеличение я закатила глаза.

– О, да ладно тебе. За месяц я разговаривала с ним от силы два раза.

– Я слышал, он собирается пригласить тебя на свидание.

– Финн, давай не будем? – Я устала, хотела есть и у меня не было настроения лицезреть Финна в режиме ревнивого бойфренда.

– Он тебе нравится? – Финн сузил глаза.

Очевидно, когда я была злой и голодной, мне требовалось совсем немного для того, чтобы вспыхнуть.

– Ты что, шутишь? – рявкнула я.

– И все же?

– Ты вообще слышишь себя? У тебя нет права злиться на меня из-за обычного разговора с парнем, Финн! Мне практически каждый день приходится наблюдать, как вы с Эль держитесь за руки, целуетесь и обнимаетесь, но что-то не похоже, чтобы тебя волновало, что я из-за этого чувствую. Ты не будешь злиться на меня из-за разговора с парнем – другим парнем, который не боится взять меня за руку на людях!

Голова Финна дернулась как от удара.

Эхо моих слов будто летало вокруг, пока мы в тишине смотрели друг на друга.

– Но… – ошарашенно пробормотал он. – Но это же просто Эль. Ты же знаешь, что мы… Как ты можешь ревновать?

Дело было не в Эль. Умом я понимала, что между ними ничего нет.

Если честно, я не могла толком сказать, что именно выводило меня из себя во всей этой ситуации.

– Забудь все, что я наболтала, – сказала я. – Это просто усталость.

Тревога не ушла из его глаз, но он, будто тоже боясь, что продолжение этого разговора может привести куда-то, откуда не будет пути назад, осторожно подошел ко мне, взял в ладони мое лицо и прижался сладким поцелуем к губам.

– Давай отвезем тебя домой, – пробормотал он.

***

До свадьбы Тео и Хейли оставалось два дня, и я не могла поверить, что мы наконец станем семьей.

Я стояла в гардеробной и смотрела на свое платье подружки невесты, а Финн был в моей спальне. Зная, что Хейли и Тео нет дома, он свободно раскинулся у меня на кровати.

– Перенесись на десять лет вперед, – окликнула я его. – Если бы ты мог иметь все, что хочешь, каким было бы твое будущее?

– Я путешествую по миру и зарабатываю на жизнь фотографированием, – тут же ответил он. – Возвращаюсь домой в Бостон, в квартиру на Бэк-бэй, в которой живу вместе с тобой. У тебя на безымянном пальце – мое обручальное кольцо, и мы спорим, как назвать нашего первенца. А отец не является частью наших жизней. Вообще.

Описание заставило меня улыбнуться, однако я немного опешила от того, что Финн, представляя столь отдаленное будущее, думал о «нас», не говоря уж о женитьбе и детях. Я знала кучу парней, которые при одной мысли об этом с визгом бросились бы наутек. Но Финн не был похож на них. Он понимал, что важно, а что нет. Как и я.

– Элоиза живет в нескольких кварталах от нас со своей подружкой, которая с большим пониманием относится к паршивому расписанию Эль в интернатуре.

Я вышла из спальни, и моя улыбка погасла. Финн не смеялся. Он был абсолютно серьезен.

– Знаешь, почему интерес Патрика к тебе сводит меня с ума?

Я покачала головой, гадая, зачем он поднял эту тему после того, как последние несколько дней отлично притворялся, что между нами не случилось размолвки.

– Потому что ты права. Если бы ты была с ним, у него не было бы сложностей с тем, чтобы перед всем миром назвать тебя своей девушкой. Я не могу этого сделать, вот и бешусь.

Я уставилась на него, пораженная его честностью и не вполне уверенная, как ответить, чтобы не выдать себя.

Финн устало улыбнулся.

– Так что и мне тяжело. Просто чтобы ты знала.

Я облокотилась о столбик кровати.

– Ясно.

Он кивнул и поерзал на кровати, потом засунул руку под подушку и, нахмурившись, достал оттуда мою электронную книгу.

У меня екнуло сердце – он явно намеревался включить ее.

– Эй! – Я запрыгнула на кровать. – Это личное. – Я помахала ладонью, требуя, чтобы он отдал книгу мне.

Его лицо озарила медленная улыбка.

– Остынь. Я знаю, что ты читаешь романы.

К моим щекам прилил жар.

– Чт… Как… Что? – залепетала я.

Финн рассмеялся и сел, чтобы поймать меня за запястья и не так уж нежно подтащить к себе. Когда он упал назад на подушки, я плюхнулась на него, а он обхватил руками мое пылающее лицо и заглянул глубоко мне в глаза.

– Я давно знаю про твой секрет, – прошептал он. – Не волнуйся, я никому не скажу.

– Я… – Я поняла, что не могу объяснить, почему так люблю романы или почему моя зависимость так смущает меня.

– Все хорошо. Тебе просто нравятся счастливые концовки. Здесь нечего стыдиться, Индия. Совсем нечего.

И он так это сказал… В его тоне было что-то такое…

Внутри меня словно щелкнул рубильник.

И я начала плакать.

Прижалась лицом к его шее и залилась слезами, словно младенец, пока он крепко-крепко меня обнимал.

***

Какое-то время спустя я наконец успокоилась. Прижалась щекой к его груди и глубоко вздохнула.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться, – сказал он.

– Я хочу радоваться за нее, не обижаясь ни на нее, ни на себя, – выпалила я. – Пока я не попала сюда и не встретила тебя, Элоизу, я была ужасным человеком, который не желал Хейли счастья. Я считала, что она не заслуживает его. Но теперь… Я хочу, чтобы она была счастлива, но не уверена, по какой причине желаю ей счастья. То ли просто так, ради нее самой, то ли ради себя, чтобы моя жизнь здесь стала постоянной. И если только ради нее, тогда я сержусь на себя из-за этого. Все так запутано.

Финн погладил меня по спине.

– Хейли ушла и на годы бросила тебя с жестоким мерзавцем. И вернулась лишь потому, что он едва тебя не убил. Я не могу быть объективным, потому что тоже злюсь на нее.

– Что-что сделала Хейли?

От яростного возгласа мы с Финном вздрогнули, и при виде Эль, стоящей в дверях, у меня оборвалось сердце. Она была бледной, а на ее щеках горели два ярких пятна. Шок и ужас плескались в ее глазах.

– Элоиза… – Я слезла с кровати. – Эль, пожалуйста.

– Нет! – Она вытянула руку, останавливая меня. – Ты сейчас же мне все расскажешь.

Я могла только стоять с ощущением тошноты и смотреть на нее, потому что знала: стоит мне открыть рот, и все, что мы с Хейли здесь выстроили, исчезнет точно мираж.

– Если ты не расскажешь, она додумает все сама, исходя из того, что услышала, – сказал Финн.

– Я знаю, ты хочешь защитить отца, – начала я, – но это не…

– Хочу, – прервала меня Эль. – Но дело не только в этом. Боже, Индия, Финн сказал правду? С тобой на самом деле это случилось?

В конце концов я села и прислонилась к Финну спиной, а он поддерживал меня физически и эмоционально, пока я рассказывала Элоизе свою историю. Все, до последней мелочи.

– В тот вечер на кухне, – с потерянным видом прошептала она, – ты сорвалась из-за отца?

Я кивнула.

– О, боже. А я растрепала об этом… и кому – Брайс! – Она зажмурилась. – Извини меня.

– Все нормально.

– Нет, не нормально! – Она распахнула глаза, в них горел гнев. – Хейли оставила тебя с монстром! Она просто бросила тебя! – Эль поднялась, ее руки тряслись. – Папочка знает?

Задыхаясь от страха, я покачала головой.

– Вообще ни о чем?

Я проглотила свой страх, и это было больно.

– Он знает, что мой отец был плохим человеком. Но вряд ли знает, что в те моменты, когда он был плохим, Хейли не было рядом.

– Или что он стал таким из-за Хейли, – рявкнула Эль.

– Эль, пожалуйста, только не рассказывай Тео.

Она шокированно вытаращила глаза.

– То есть я должна позволить ему жениться на женщине, которую он, по сути, не знает?

– Она не плохая. – Я вдруг обнаружила, что защищаю ее. – Она совершила ошибку.

– Которая почти стоила тебе жизни. И ты простила ее?

– Не знаю, – прошептала я. – Не знаю. Но я вряд ли прощу себя, если разрушу ее отношения с Тео. Она любит его, Элоиза. Мы не можем лишить ее счастья.

– А как же мой папа? – выкрикнула она. – Он не знает, на что способна женщина, на которой он женится.

– Знает, потому что я рассказала ему.

Я тут же отскочила от Финна, потому что к нам зашла Хейли.

– Люди, вам правда пора перестать подслушивать, – пробормотал Финн, и я истерически хихикнула.

Хейли, не моргая, смотрела на нас, и когда она увидела мои покрасневшие глаза, ее лицо исказилось от боли. В конце концов она сфокусировалась на Элоизе.

– Я рассказала ему на прошлой неделе, за несколько дней до твоего спектакля. Между нами было небольшое напряжение, но в итоге он простил меня. Можешь спросить его сама, когда он придет домой.

Элоиза с негодованием посмотрела на нее.

– Может, он и простил, но это не значит, что я тоже должна.

– Я и не жду этого от тебя.

– Почему ты ее бросила? Когда моя мать умирала, то переживала лишь об одном и просила прощения лишь за одно – за то, что оставляла меня. – В глазах Эль заблестели слезы. – Как ты могла добровольно бросить родного ребенка?

Я напряглась от вопроса Эль и от того, как Хейли старалась удержать эмоции под контролем. Почему-то мне никогда не хватало духа на то, чтобы задать Хейли этот вопрос, и она годами разочаровывала меня тем, что ей не хватало мужества, чтобы самой прийти ко мне с этим ответом.

Теперь она повернулась ко мне.

– Могу я поговорить с Индией наедине?

К моей руке притронулся Финн. Я оглянулась и – хотя мое сердце бешено колотилось, и меня начинало мутить – кивнула ему.

Он медленно встал и с каменным лицом прошел мимо Хейли, чтобы взять Элоизу за руку. Она напряглась и бросила взгляд на меня.

Ей я тоже кивнула, и она неохотно позволила Финну вывести себя в коридор.

Дверь мягко закрылась, но судя по тому, как мы обе вздрогнули, этот звук с тем же успехом мог быть таким же невыносимым, как скрежет ногтей по классной доске.

Хейли всплеснула руками и опустилась на стоящий у туалетного столика стул, а я в сгустившейся тишине села к себе на кровать. Внутри у меня все тряслось.

– За эти годы я столько раз хотела попробовать объяснить… но как объяснить необъяснимое? – Она беспомощно пожала плечами.

– Уж как-нибудь постарайся.

Она поморщилась от моего холодного тона.

– Легче сказать, чем сделать.

– Постарайся, – повторила я. – Знаю, это последнее, что тебе хочется обсуждать перед своей большой свадьбой, но если ты действительно готова сделать для меня все, что угодно, то сделай, пожалуйста, это.

В ее глазах заблестели эмоции.

– Тогда я начну с самого начала. Суть в том, что у меня было паршивое детство. Мы никогда не разговаривали о твоих бабушке с дедушкой, потому что ты никогда ни о чем не спрашивала меня, но ты должна знать, что они не были любящими родителями. Отец бил нас, а мать использовала меня вместо щита. Лучше ее, чем меня, говорила она.

Пораженная, я уставилась на нее, против воли сочувствуя ей. Было неприятно осознавать, что все это время в моей жизни был человек, который понимал, через что я прошла. Я бы никогда не поверила, что у нас с Хейли будет общим такое.

– В детстве я не строила больших планов на жизнь. Я не мечтала стать врачом или юристом. Хотела лишь одного: выбраться из дома и все. И я не хочу сочувствия, Индия, не от тебя. Я не заслуживаю его. Мне просто нужно, чтобы ты знала, почему в восемнадцать я сбежала прямиком в руки твоего отца. Тогда он был способом убежать, и он любил меня. Никто никогда не любил меня. Я никогда не слышала этих слов, пока их мне не сказал твой отец.

Я помнила, как сильно он любил ее. Его любовь к ней заставляла меня копить обиду с каждым ударом, с каждым пинком, с каждым разом, когда он морил меня голодом или наказывал – все это было напоминанием о его любви и о том, как любовь может обернуться самой темной болью.

Что бы Хейли ни увидела у меня на лице, но она вздрогнула и уперлась взглядом в свои ноги.

– К тому времени, как я осознала, что не люблю его, у меня уже была ты. Я вынуждена была оставаться с ним, потому что не хотела, чтобы ты росла без отца. – Она горько рассмеялась от иронии своих слов. – Боже, ребенок, я так облажалась. Я осталась вместо того, чтобы забрать тебя и убраться оттуда. Я думала, что лучше быть любимой им, чем бояться в одиночестве. Но с годами я начала думать обо всех тех вещах, о которых люди мечтают в детстве. О том, чего я хочу от этой жизни, только для себя, и я знала, что твой отец никогда не позволит мне иметь это, потому что он слишком сильно меня любил. Он никогда не позволил бы мне отвлечься от себя на что-то еще.

Она говорила мне правду, потому что я тоже все это помнила. В детстве его поведение не казалось мне собственническим или деспотичным, но оглядываясь назад, я понимала, что с ней он был ровно таким. Мне вспомнился один вечер, когда Хейли вернулась с работы на полставки в супермаркете. Это было всего за несколько месяцев до того, как она ушла. Она принесла домой буклеты и усадила отца рядом с собой, чтобы показать их ему. Она хотела поступить в общественный колледж. Отец очень расстроился. Помню, как он кричал, что они уже говорили об этом и что они не могут себе это позволить. Хейли спорила с ним, пока он не наорал на нее и не вылетел, хлопнув дверью, из дома. Она всю ночь проплакала у себя в спальне.

Я боялась, что они разбегутся, и сердилась на нее, что она разозлила его.

Я была таким глупым ребенком.

На лице Хейли смешались сожаление и мольба.

– Стыдно признавать это – больше, чем ты когда-либо сможешь понять, – но я начала обижаться на тебя. Я смотрела на свою прекрасную дочь и сердилась, потому что застряла в другой дерьмовой ситуации, но на сей раз из-за тебя. Я оставалась с ним ради тебя. И ненавидела себя за то, что винила тебя. Так сильно ненавидела, что начала бояться, что превращусь в своего отца и причиню тебе боль. Поэтому я ушла.

Я смотрела на нее, едва различая ее из-за туманивших мое зрение слез.

– И он вместо тебя отомстил мне.

Она кивнула, и ее собственные слезы тоже наконец вырвались на свободу.

– Когда ко мне пришли и рассказали о твоей судьбе… Я захотела умереть, Индия. Умереть. Я думала, что оставила тебя ради лучшего будущего. Я знала, что он деспотичен, но не представляла, на что он может пойти. Ты должна мне поверить. Я оставила тебя, чтобы защитить… Если б я знала, что он сотворит с тобой…

– Почему? – Мой голос надломился. – Почему ты не рассказала мне сразу и не спасла нас от всего того дерьма между нами? Я бы поняла. Или попробовала бы понять.

– Ты не разговаривала со мной… – Она беспомощно пожала плечами. – Ты пугала меня, потому что все время была такой злой. И если честно, я думала, ты не поверишь ни единому моему слову.

Гнев, боль и слова, которыми мне было необходимо все это выразить, сжались в моем горле плотным комком, и я не могла избавиться от него. Я сбилась со счета, сколько раз этот ком обжигал меня, не давая свободу словам.

Но мне надо было сказать их.

Наконец отпустить.

И я выдавила их из себя, собрав все свои силы.

– Знаешь, Хейли, почему я была такой злой? – хрипло спросила я. – Потому что хотела ненавидеть тебя, но не могла. Я люблю тебя. Люблю больше, чем кого бы то ни было, и ты ранила меня сильнее, чем кто бы то ни было. Даже сильней, чем отец, потому что ты меня бросила. Ты меня бросила.

Побледнев, Хейли уставилась на меня широко распахнутыми глазами.

Затем ее лицо сморщилось от тяжести моих слов, а из груди вырвался всхлип. Она бросилась ко мне и обняла быстрее, чем я смогла ее остановить.

Я замерла. С неуверенностью. С опаской.

А потом мои пальцы вцепились в ее руки, и спустя мгновение я осознала, что держусь за нее, а не отталкиваю.

Глава 19 

– Я не начну называть тебя мамой, – тихо сказала я.

Хейли вздохнула всем телом, и ее плечи, поднявшись, задели мои. Мы сидели рядом у меня на кровати и молчали после наших слезных признаний.

Я чувствовала себя очень странно. Очень ранимой, а дети, как мне казалось, не должны так себя чувствовать рядом с родителями. Но еще я чувствовала нечто другое. Надежду.

Мне вспомнились слова Элоизы, которые она не так давно сказала в домике у бассейна.

«Но самое главное, Индия, у меня есть надежда. Надежда на то, что после школы для меня все изменится…»

Где-то по пути я потеряла надежду на многое. В том числе на примирение с Хейли. Надеяться на это было чересчур больно, и, если честно, я просто не могла представить, что это когда-нибудь случится – настолько острой была эта боль.

Однако мне помогло то, что я наконец-то услышала ее версию событий. Полагаю, все это время я боялась, что Хейли ушла, потому что не любила меня, а забрала назад вынужденно, из чувства вины. Ее поступок по-прежнему казался паршивым, но может, когда-нибудь у меня получится попробовать взглянуть на ситуацию с ее стороны.

Но что важнее всего, у меня появилась надежда на то, что со временем я начну верить, что она любила меня.

Впрочем, до этого было еще далеко.

– Что ж, это справедливо, – сказала она. – Я и не жду, что все чудесным образом изменится в одночасье.

Я посмотрела на нее, а она повернулась ко мне – как мне хотелось бы верить, с любовью в глазах.

– И тем не менее все изменится, – сказала я. – Как оно может не измениться?

Ее губы задрожали от новых эмоций.

– Правда?

– Да. Мало-помалу.

– Спасибо тебе, – прошептала она.

– Спасибо, что сказала Тео правду.

– Он заслуживал того, чтобы знать ее. Я сделала это ради него и ради тебя. – Клянусь, она словно сама была изумлена этим. – Он должен понимать, на ком женится, и я хотела, чтобы он знал, какая ты замечательная.

Я вспомнила, какой была всего несколько месяцев назад, когда жила в Калифорнии. Суть заключалась в том, что я не была уверена, была ли я еще той девушкой и буду ли когда-нибудь снова. То же самое, кажется, относилось и к Хейли.

– Он женится не на той женщине, которая меня бросила, – проговорила я. – Ты изменилась, с тех пор как попала сюда.

– Возможно. – Она легонько подтолкнула меня. – Но к лучшему, верно?

– Ну, если не считать шопинг, то да.

Хейли рассмеялась и сжала мою руку.

– Пойду немного посплю. И тебе не мешало бы.

Я кивнула и пошла за ней к двери. К нашему удивлению в коридоре нас ждали, прислонившись к стене, Эль и Финн. Мы пробыли в моей комнате как минимум час.

Хейли закатила глаза.

– Ладно, ребят, с Индией все нормально, но ей надо немного поспать. Финн, тебе пора домой, и, Элоиза, Тео скоро вернется с работы. Уверена, ты захочешь поговорить с ним.

Эль кивнула и перевела взгляд на меня.

– Со мной все в порядке, – произнесла я. Финн смотрел на меня таким взглядом, словно был готов оттолкнуть Хейли и броситься ко мне. – Честное слово.

Когда они молча ушли, бросая на меня через плечо тревожные взгляды, я закрылась у себя в спальне, потому что, по правде говоря, была просто без сил.

Я думала, что знала себя, но каждое маленькое открытие, каждая проблема, с которой я сталкивалась… похоже, потихоньку меняли меня. И если это действительно было так, значит я никогда не перестану меняться, а если и это верно, значит никаких стопроцентных гарантий в жизни не существует.

Нет безопасности, нет контроля, нет власти – всего того, в чем я нуждалась. Они всегда будут вне досягаемости.

Это открытие ужасало.

Внезапно на тумбочке ожил мой телефон, и я перекатилась на бок, чтобы посмотреть, кто звонит. При виде имени Финна я, преодолев усталость и страхи, ответила на звонок.

– Привет.

– Ты в порядке?

– Ну… вроде бы. Я устала.

– Прости меня.

– За что?

– Сегодня ты нуждалась во мне. Я должен был обнять тебя, успокоить, но не мог из-за Хейли.

– Все нормально.

– Нет, не нормально. Ты права. Жить вот так – тяжело.

– Да. – Я не знала, что еще сказать. Выхода из нашей ситуации, видимо, не было, поэтому я загнала беспокойство поглубже, чтобы сперва разобраться с другими своими проблемами.

Финн молчал, и я задалась вопросом, не догадался ли он, какие мысли крутились в моей голове по поводу наших отношений. Если и так, он предпочел ничего не сказать.

– Я так горжусь тобой. Твоей стойкостью. Сегодня был тот еще день, а ты… в общем, ты потрясающая.

– Спасибо. Я не чувствую себя потрясающе.

– А как ты себя чувствуешь?

– Ты за рулем?

– Говорю через Bluetooth. Так как ты себя чувствуешь?

Я глубоко вздохнула, вызвав шуршание в трубке.

– Мне страшно, Финн.

– Чего ты боишься? – мягко промолвил он.

– Перемен.

– Все меняется, Индия.

– Знаю. Просто я думала, что в моей жизни есть неизменные вещи. А теперь я не знаю, кто я.

– Да. Что-то всегда нас меняет, но то, кем ты являешься, твоя суть, которая определяет тот или иной выбор, контролирует твои действия, твои реакции, это по-прежнему твое. Если случится что-то плохое, то от тебя зависит, позволишь ли ты этому изменить себя или нет – ты либо станешь сострадательнее, либо ожесточишься. Я уже знаю, как ты позволила бардаку, что учинили твои родители, изменить тебя. Вижу, как ты относишься к Эль, вижу, как в школе ты отказываешься издеваться над учениками и не позволяешь издеваться над собой. И я видел это в том бесстрашии, с которым ты рассказывала о своем отце, чтобы я не чувствовал себя одиноким. Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Твоя сила, Индия, и есть твое безопасное место.

Отчасти я была рада, что он не здесь и не видит, как из-за его слов – единственных слов, которые мне были необходимы – по моим щекам потекли свежие слезы.

Но другая, бóльшая часть меня, ненавидела то, что самый важный разговор в моей жизни проходит по телефону.

Финн понимал меня.

И я начала думать, что нет безопасней места, чем с ним рядом.

Я люблю тебя.

Смаргивая слезы, я закрыла глаза. И прошептала:

– Спасибо тебе.

– Нет. Спасибо тебе. – Он испустил долгий вздох. – Как же мне сейчас хочется оказаться рядом с тобой.

– Мне тоже.

После нескольких секунд молчания он снова вздохнул.

– Ладно. Иди поспи.

Но я не хотела расставаться так скоро. Только не после того, что он сказал минуту назад.

– Останься. Пока не доедешь до дома, останься со мной.

– Хорошо.

– Финн… – Теперь, когда мое чувство было сильным, как никогда, слова бурлили во мне, отчаянно желая вырваться на свободу, но я не хотела в первый раз признаваться ему по телефону.

Замолчав, я услышала его дрожащий вздох.

– Я знаю, – прошептал он. – Я тоже.

Глава 20 

Свадьба и банкет проходили в шикарном загородном клубе за Кембриджем. На Хейли было платье, в котором она выглядела восходящей кинозвездой, и Тео весь день не мог оторвать от нее глаз.

Много приглашенных гостей-мужчин открыто завидовали ему.

Женщины же открыто завидовали невесте. Мне стало интересно, сколько из них считали ее узурпаторшей, а сколько искренне желали принять. Я знала, что Хейли уже с кем-то из них подружилась, но, полагаю, я переживала за нее, в чем теперь могла честно признаться.

Уж лучше переживать о Хейли, чем о своих отношениях с Финном.

– Это же должен быть счастливый день, – поддразнила меня Элоиза, увидев мрачное выражение моего лица.

– Ты счастлива?

– Мой отец счастлив. – Она пожала плечами. – И если он смог простить Хейли, и, боже, если ее смогла простить ты, то я и подавно должна.

Последние двадцать четыре часа были, мягко говоря, эмоционально выматывающими. Элоиза противостояла отцу, а Хейли не солгала – она действительно рассказала ему правду. Поговорив по душам с дочерью, Тео пришел ко мне.

– Теперь я понимаю, – сказал он. Его глаза были полны сочувствия, в которое я уже начинала верить. – Хейли совершила огромную ошибку, и я в жизни не стану принуждать тебя навести с ней мосты. Но могу сказать тебе вот что: я правда верю, что она глубоко раскаивается, и я правда верю, что она любит тебя.

– Я постараюсь… навести с ней мосты. Но не могу ничего обещать.

– Индия, то, что ты постараешься, уже потрясающе. – Он подвинулся ближе ко мне. – Я хочу рассказать тебе кое-что, в чем Хейли призналась мне, хотя осознавала, что это может стоить ей… меня.

Мое сердце быстро забилось, но я кивнула, показывая, чтобы он продолжал.

– Твоя мама любит меня, я это знаю, но она выбрала меня еще и потому, что стремилась… и стремится сейчас… искупить свою вину перед тобой.

– Не понимаю.

– Я могу дать тебе возможности, которых у тебя не было прежде.

Внезапно я вспомнила слова Хейли, которые она сказала мне, когда мы только прибыли сюда.

«Ничего лучше с нами еще не случалось. Знаю, ты мне не веришь, но Тео хороший человек, и он сможет о нас позаботиться. Здесь никто не причинит нам вреда».

Тогда я поняла.

– Твои деньги.