Текст книги "Наша непостижимая бесконечность (ЛП)"

Автор книги: Саманта Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Я хихикнула.

– Представляю.

– Незадолго до того, как она заболела, я помогал ей организовать вечеринку для ребенка, которого она лечила. У той маленькой девочки были проблемы с сердцем, и она была сиротой. Когда мама лечила ее, она жила в детском доме. Совсем одна. Когда мама узнала, что приближается ее день рождения, то устроила для нее вечеринку в детском отделении. Ее звали Софи. Я нарисовал для нее плакат. Она выглядела такой потрясенной. Даже заплакала, а когда я спросил почему, сказала, что ей никто никогда не устраивал вечеринок. Мне стало так стыдно. В том году я разнылся, чтобы мне никакого праздника не устраивали. Но лучше бы я сказал маме, какой чудесной считаю ее.

Услышав печаль в его голосе, я повернулась, чтобы увидеть его лицо.

– Она знала, Финн. Знала.

Я прижалась к нему, а он обнял меня крепче.

– Впрочем, когда мне было пять лет, она нарядила меня в костюм снежного человека. Думаю, у меня было право сердиться из-за этого на нее.

Я разразилась смехом и подняла на него взгляд.

– Есть фотографии?

Он улыбнулся.

– Ты никогда об этом не узнаешь.

***

Несколько недель спустя

– Ты не любишь Уилла Феррелла? – в ужасе спросил Финн. – Уилл Феррелл не может не нравиться.

– Э, поправочка. Это Стив Карелл не может не нравиться, но я не говорила, что не люблю Уилла Феррелла. Я понятия не имею, что он за человек.

– Думаю, потрясающий, потому что он потрясающий. – Финн сел на моей кровати. – Серьезно? Он тебя раздражает?

Я рассмеялась.

– Тебя и впрямь это задело.

– Что тебе в нем не нравится?

– У него странные глаза мужчины-ребенка.

– Странные глаза мужчины-ребенка?

– Да. У него лицо и тело мужчины, но глаза как у ребенка. Их невинность абсолютно не сочетается с тем, что вылетает у него изо рта. Почему ты считаешь, что он был так хорош в «Эльфе»? У него там все время были глаза мужчины-ребенка, маленького мальчика, который до сих пор верит в Рождество. Жутковато в сочетании со всем остальным в нем.

Финн запрокинул голову и рассмеялся, а я, лежа рядом и наслаждаясь каждой минутой, наблюдала за ним.

Мы успешно скрывали наши отношения вот уже полтора месяца. За это время я часто видела, как Финн смеется. И меня радовало, что он стал смеяться так много благодаря мне.

Наши друзья тоже заметили произошедшие в нем перемены. Он стал более беззаботным и менее задумчивым, больше шутил и разговаривал. И, конечно, перестал при всех чураться меня. Люди списали это на его новое хорошее настроение. А его хорошее настроение списали на то, что Элоиза, как они думали, стала «давать» ему.

Честно говоря, я была немного разочарована тем, что друзья считали Финна настолько поверхностным, что его поведение, по их мнению, могло так существенно измениться из-за секса.

Если бы они знали его, по-настоящему знали, то понимали бы, что для этого требуется нечто большее.

Человек, который смешил бы его, слушал и поддерживал как никто до сих пор.

– Над чем смеетесь? – вдруг услышали мы голос Эль. Она стояла в дверях моей спальни и улыбалась, глядя на нас.

Я похлопала по кровати рядом с собой.

– Над Уиллом Ферреллом.

– Не-а, – поправил меня Финн. – Над Индией.

– Она смешная в забавном смысле или в странном? – Эль запрыгнула на кровать рядом с нами. – Лично я голосую за странную.

– Ха-ха, очень смешно. – Я легонько подтолкнула ее плечом.

Она улыбнулась.

– Вообще, я пришла сюда не оскорблять тебя. Я слышала, как подъехала машина. Хейли с папочкой дома.

Я покосилась на Финна. Мы едва не попались. Потом повернулась к Эль.

– Спасибо.

– Без проблем. – Она перелезла через меня и устроилась между нами.

Наши родители по-прежнему были заняты подготовкой к свадьбе, которая должна была состояться через считанные недели – за несколько дней до Рождества. Моя жизнь здесь становилась все более и более настоящей, и я даже смела надеяться, что в конце концов это может быть навсегда.

– Я только что говорила по телефону с Брайс. – Элоиза со стоном прикрыла ладонью глаза. – У них с Джошуа до сих пор проблемы.

– Хоть бы он уже бросил ее, – вздохнул Финн.

– Финн, – укоризненно произнесла я.

– Что? – Он пожал плечами. – Брайс никогда мне особо не нравилась. Джош слишком хорош для нее.

Я была не согласна.

– Она любит его.

– Тогда пусть относится к нему лучше.

– Она должна относиться лучше ко всем, но я сомневаюсь, что это случится.

– Но она правда по-настоящему переживает, – пробормотала Эль. – И у меня голова раскалывается от необходимости выслушивать ее разглагольствования о том, что она подозревает Джоша в измене. – Элоиза взглянула на меня сквозь пальцы. – Просто предупреждаю: она думала, что он изменяет с тобой, но я разубедила ее.

Я состроила рожицу.

– Какого она хорошего мнения обо мне.

Финн фыркнул, а Элоиза хихикнула.

– Все потому, что у вас с ним оказались похожие музыкальные вкусы. Клянусь, таких параноиков, как она, надо еще поискать.

– Ну и что. С Финном у меня тоже похожие музыкальные вкусы, – возразила я. Что было правдой. Теперь, когда мы с Финном стали общаться на людях, то в основном разговаривали с Джошуа о группах, которые нам нравились.

– Да, но ты секретно вздыхаешь по мне, – подмигнул Финн. – Так что это не лучший аргумент в мире.

– Может, я и по Джошуа секретно вздыхаю, – поддразнила его я.

Финн уставился на меня.

– Не вынуждай меня выходить на охоту и убивать своего лучшего друга.

Элоиза фыркнула.

– Финн Рочестер – неандерталец? Кто бы мог подумать.

– О, это он еще смирный, – сказала я. – Уж поверь.

– Ха. В последнее время, друг мой, я узнаю тебя с новой стороны.

Я улыбнулась, потому что она, кажется, искренне радовалась за него.

Финн протянул руку и ласково нажал на кончик ее носа.

Улыбка Эль стала мягкой.

– Я начала общаться в интернете с той девушкой.

Глаза Финна заинтригованно округлились, а я подтолкнула Элоизу локтем. Она повернулась ко мне со смехом в глазах.

– Расскажи нам больше, – попросила я.

– Ее зовут Сара. Ей семнадцать. Она учится в выпускном классе Челтнемской школы для девочек в Бостоне. Она очень искренняя и остроумная. Мне нравится разговаривать с ней. Больше сказать, в общем, нечего.

– А вы с ней флиртуете? – заулыбался Финн, и она шлепнула его по руке.

– Я не дам тебе почву для фантазий о лесбиянках.

Я рассмеялась.

– Мне тоже интересно, флиртуете вы или нет.

Элоиза закатила глаза. Однако она улыбалась.

– Флиртуем. И много.

Прежде чем я успела копнуть глубже, за дверью раздались шаги.

Мы переглянулись, и в дверь постучали.

– Войдите, – удивленно ответила я.

При виде Тео и Хейли мы сели, а те, увидев нас вместе, расплылись в широких улыбках.

– Мы собираемся заказать еду и пришли узнать, какую вам хочется, – сказал Тео, переводя взгляд с меня на Эль, а потом на Финна. – Финн, мы будем рады, если ты присоединишься к нам.

– Китайскую? – предложила Элоиза.

– Если хочешь.

– Звучит хорошо. – Я пожала плечами.

– Да, – согласился Финн.

– Я кое-как уговорила Тео уйти с работы пораньше. – Хейли улыбалась мне, словно ей хотелось запрыгать от счастья, ведь она снова обнаружила меня в компании Финна и Эль. – Разве не здорово? Поужинаем все вместе.

– Хейли, совместный ужин – это еще не повод претендовать на титул Самой Милой Семейки года, – поддразнила я ее, скидывая ноги с кровати.

– Какие мы остроумные, – хихикнула Эль, тоже слезая с кровати.

– И классные. – Увидев на лице Финна такую же широкую улыбку, как и у Хейли, я сделала большие глаза. – Что за унылую жизнь вы вели, пока не появилась я, чтобы вас развлекать.

– Пф-ф, Максвелл, ты слишком большого мнения о себе, – фыркнула Элоиза.

– На то есть причина. – Я подмигнула Тео, проскальзывая мимо них с Хейли. – Я великолепна.

***

Огромная спальня Финна была одной из немногих комнат его огромного дома, которые выглядели действительно обжитыми. Там царил беспорядок – повсюду валялась одежда, на полу кучкой лежали учебники, а полки были забиты книгами, которые он читал в свободное время. Единственным островком опрятности была кровать – благодаря горничным, которые старались хоть в чем-то поддерживать порядок. На стенах висели постеры с музыкальными группами, а практически все остальное пространство было покрыто фотографиями, сделанными в местах, в которых он побывал. Его отец хотел, чтобы у Финна был широкий кругозор, но, к сожалению, это означало необходимость каждый год ездить с отцом на Рождество в очередное новое место. Плюсом было лишь то, что Финн делал красивые снимки по всему миру.

Первый раз я увидела его спальню всего через неделю после начала наших с ним отношений. Его отец был в деловой поездке, и мы пошли в комнату Финна, чтобы побыть наедине и лучше узнать друг друга. Финн заверил меня, что прислуга не разболтает отцу о том, что я была здесь. Он сказал им, что мы вместе работаем над школьным проектом. Уж не знаю, купились они или нет, но они абсолютно не беспокоили нас.

– Мы были в Кабо. – Финн указал на красивый снимок огромной горы, которая, вдаваясь в воду, возвышалась над пляжем. – В том году я признался отцу, что не хочу поступать в школу бизнеса Гарварда. Я сказал, что хочу стать трэвел-фотографом. И тогда он разбил мою камеру. – Финн посмотрел на меня полным боли взглядом. – Это был последний раз, когда он ударил меня. Я дал ему отпор. Персонал отеля, должно быть, понял, что что-то случилось. Мы ходили с синяками на лицах. Отвратительно. – Его голос охрип. – Отчасти я был рад, что постоял за себя, но в основном чувствовал… Я понял, что нахожусь в ловушке. Отец пойдет на любые меры, лишь бы все было, как он хочет. И мое будущее в его руках. Я не смогу сам оплатить обучение в колледже. Это означает, что я вынужден подчиняться ему.

Я не знала какими словами утешить его, как уверить, что он не в ловушке, ведь, говоря по правде, знала о том, как бороться с человеком вроде его отца, не лучше, чем сам Финн. Я обняла его за талию и опустила голову ему на плечо.

– Ты сам купил камеру, которая сейчас у тебя?

– Нет. – Он улыбнулся мне. – Элоиза. Я не стал говорить ей, что отец избил меня. Сказал только, что он разозлился из-за фотографирования и разбил мою камеру. А потом она неожиданно заставила меня открыть запоздавший подарок на Рождество перед отцом. Там была камера. Еще лучше, чем прежняя. Эль наболтала какую-то чушь на тему того, как расстроилась из-за того, что я разбил свою камеру, и что мне просто необходима новая. – Он хохотнул. – Она знала: если камеру подарит она, то отец не сможет ей отказать, не поставив себя в неловкое положение. Она ему нравится.

Я усмехнулась.

– Она и мне нравится. Чем больше я узнаю ее, тем сильнее. Я рада, что она поддерживала тебя. Вот бы и у нее было то, что есть у нас. С той Сарой, с которой она общается в интернете, или… с любой другой девушкой, которая ей симпатична. Эль заслуживает счастья.

– Ты самая замечательная, – пробормотал он, склоняясь, чтобы поцеловать меня.

– Перестань это повторять, – прошептала я ему в губы. – Это неправда.

Он поцеловал меня долгим и нежным поцелуем.

– И сладкая, – прошептал он, когда мы наконец прервались, чтобы вздохнуть.

Сегодня я была в его спальне уже в четвертый раз. Мистер Рочестер снова уехал по делам, поэтому дом на три дня остался в распоряжении Финна. У него всегда было хорошее настроение, когда отца не было дома.

Лежа на его огромной кровати, я рассматривала фотографию, которая стояла на тумбочке.

Это было черно-белое изображение его матери, снятое в стиле голливудских старлеток сороковых годов. Она была такой красивой. У Финна были ее глаза.

Мы лежали в уютном молчании, оба погруженные в свои мысли. Финн поглаживал костяшками пальцев тыльную сторону моей руки.

– Я думал о том, чтобы стать врачом. Детским хирургом. Как она. Пойти вместе с Эль на медицинский, – проговорил Финн.

Я взглянула на него и поняла, что он наблюдал за мной, пока я рассматривала фото.

– Да?

– Если мне нельзя стать фотографом, то, может, я смогу заняться чем-то не менее хорошим. Отдать своего рода дань уважения ей.

– Это хорошая идея.

Его лицо помрачнело.

– Отец не разрешил.

Твой отец ужасный ублюдок! Мне хотелось взорваться, но я промолчала. Финн и без меня знал, что его отец был злодеем. Он не нуждался в напоминаниях.

Но он все равно заметил в моих глазах гнев и наклонил голову ближе ко мне.

– Эй, все нормально.

– Нет, не нормально. – Я снова посмотрела на фотографию его матери, жалея, чтобы ее нет рядом с ним. Может, она смогла бы вступиться за сына. Помочь ему. Потому что я сама была беспомощна и бессильна и ненавидела это.

Наверное, за него я переживала даже сильнее, чем за себя.

Это чувство нарастало в моей груди до тех пор, пока я не начала чуть ли не задыхаться от болезненного отчаяния.

– Эй, эй… – Финн уткнулся лбом в мой лоб. – Все в порядке. Я в порядке.

Я повернулась к нему.

– Точно? – Я буквально умоляла его.

Он обвел мою губу большим пальцем и, наклонившись, шепнул:

– У меня ведь есть ты.

– Меня одной недостаточно, Финн.

– Боже, – выдохнул он в мои губы, – ты даже не представляешь, насколько ты неправа.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – сказала я. – От чего-то большего, чем просто я.

– Я счастлив. Никогда не был счастливее. Отец не может достать меня, когда я так себя чувствую. А он, поверь мне, пытался.

– Что он сделал? – Я нахмурилась и отстранилась. Он не говорил, что отец опять устраивает ему выволочки.

– Неважно.

– Финн. – Я села. – Это важно.

Он вздохнул и тоже сел.

– Слушай, он просто, как всегда, был собой.

– В каком смысле? Он бьет тебя? – Я повернула его лицо к свету, чтобы убедиться, что не упустила синяки или что-то еще.

Финн хмыкнул и взял меня за запястья.

– Нет. – Он потянул меня, и мне пришлось упасть на него. – Он… В общем, он подозревает, что я могу тайком «валять дурака» с тобой. Его слова, не мои.

– И он не против?

– Я по-прежнему с Элоизой, поэтому он считает, что я прислушался к его совету и использую тебя.

– Ар-р, – зарычала я. – Финн, клянусь, иногда я думаю, что тебе пришлось еще хуже, чем мне. Отец тоже бил меня, но даже тогда у меня оставалась надежда на будущее вдали от него после того, как мне исполнится восемнадцать. – Если бы, живя с ним, я дотянула до восемнадцати.

– Не говори так, – произнес он сквозь сжатые зубы. – Твое положение было во много раз хуже. Вот… – Он приподнял мою рубашку, открыв ребра. – Вот напоминание. – Он наклонился и прижался мягким поцелуем к единственному физическому шраму, оставленному моим отцом – ожогу от сигареты, которую он затушил о меня, когда был пьян. На следующее утро, увидев, как я плачу от боли, отец единственный раз проявил раскаяние. Чтобы ранка не загноилась, Карла обработала ожог антисептиком, но у меня все равно остался маленький круглый шрам. – Каждый раз, когда я думаю о том, что он сделал тебе, мне хочется разбить что-нибудь.

– Тогда не думай об этом, – прошептала я, лаская его густые, мягкие волосы, а он в ответ начал прижиматься поцелуями к моему животу. Теперь во мне вспыхнул совсем иной огонь, и я, вздохнув, откинулась на кровать.

Финн вопросительно поднял глаза и провел пальцами по молнии моих джинсов.

Я кивнула и заерзала в предвкушении, пока он расстегивал их. У нас еще не было секса, но мы уже занимались едва ли не всем остальным.

Это было восхитительно, волнующе, и я все сильнее желала его, словно у меня выработалась зависимость.

Но секс…

Как бы сильно я ни хотела его, что-то останавливало меня от того, чтобы пойти с ним до конца.

Я не знала, в чем именно заключалась причина, и не особо хотела задумываться о ней, поэтому просто наслаждалась тем, что у нас есть.

Финну тоже было со мной хорошо, и он никогда не подталкивал меня к большему, пусть сейчас в его глазах и читалось небольшое разочарование и безмолвный вопрос. Ответа на него у меня не было, и потому я могла сделать только одно – как-то компенсировать свою нерешительность, вложив всю себя в поцелуй.

Глава 17 

Я увидела, как Элоиза, по-прежнему одетая в длинное бледно-желтое платье Jenny Packham, которое определенно сделало ее королевой бала – а если точнее, королевой Зимнего бала, – исчезла в домике у бассейна. Большинство девушек пришли в серебристых и бледно-голубых нарядах, так что Эль действительно выделялась. А вот я не особенно, поскольку была в кобальтово-синем платье, развевавшемся вокруг лодыжек.

Мое настроение, пока я смотрела, как Финн с Эль держатся за руки и танцуют, подгоняемые Брайс и Джошуа, весь вечер было ни к черту. Чтобы я не чувствовала себя брошенной, Эль настояла на том, чтобы мы танцевали все вместе, но это нисколько не помогло. Шарлотта и Гейб, с тех пор как пришли, старались не смотреть друг на друга, вызывая вопросы, что же с ними происходит. Напряжение между ними было столь сильным, что в какой-то момент Гейб встал и вышел из-за стола. Пять минут спустя он уже танцевал медленный танец с другой.

Бедная Шарлотта выглядела несчастной и, несмотря на наши протесты, ушла домой раньше всех. Мы с Эль попробовали убедить ее поговорить с нами, но она не согласилась, и нам не оставалось ничего другого, кроме как посадить Шарлотту в такси и пообещать позвонить завтра утром.

Брайс с Джошуа, которые разобрались со своими проблемами, провели большую часть вечера, тискаясь за нашим столом, и поэтому мы с Эль и Финном составили тройничок – не в развратном смысле этого слова.

Дома это никогда не беспокоило меня, но танцевать втроем было неловко. Я выглядела и чувствовала себя жалкой и отчаянно хотела уйти.

За последние месяцы было несколько моментов, когда мне было тяжело удерживать наши отношения с Финном в секрете. Иногда возвращались сомнения, которые мучили меня в самом начале. Однако Финн так же быстро, как они приходили ко мне, стирал их своими поцелуями, обожанием и добротой.

Но он ни разу не сказал, что любит меня.

И смотреть, как он целует Эль – хоть это и было показухой – становилось все сложней, а не легче.

Потерявшись в своих грустных мыслях, я заметила, что Эль тоже не в настроении, только в момент, когда мы втроем сели в лимузин и выдвинулись домой.

Тео и Хейли остались на выходные в Нью-Йорке, так что дом был в нашем распоряжении. Предполагалось, что после бала мы с Финном побудем вдвоем, чтобы как-то скрасить тот факт, что мы не смогли быть вместе на танцах. Но я была не уверена, что хочу оставаться с Финном наедине.

И пока он стоял у меня за спиной, я по-прежнему чувствовала это. Когда лимузин высадил нас около дома, Эль, полностью погруженная в свои мысли, припустила вперед. Мы прошли за ней черед дом, а затем увидели, как она скрылась в домике у бассейна.

– С тобой что-то не так, – тихо промолвил Финн. – Что случилось?

– Это с Эль что-то не так, – уклонилась я от ответа. – Пойду поговорю с ней. – Я развернулась. – Езжай домой, Финн. Поговорим позже.

Я торопливо вышла наружу, проигнорировав его удивленный взгляд. Он выглядел так, словно я ударила его.

Если говорить откровенно, мне было легче иметь дело с тем, что творилось в голове Эль, чем с собственной тоской из-за Финна. Я не хотела ссориться или расставаться с ним – совсем нет! Однако мне не нравились чувства, которые я начала испытывать.

Наверное именно так его отец и хотел, чтобы я себя чувствовала.

Маленьким грязным секретом.

И хоть я и знала, что это было неправдой, я не могла остановить неприятные мысли, которые коварно подкрадывались ко мне.

Я отмахнулась от них и практически побежала к домику у бассейна, приподнимая подол, чтобы добраться быстрее – было холодно!

Стучать я не стала и сразу зашла.

Элоиза сидела на диване и выглядела настолько несчастной, что при виде нее у меня заболело в груди.

– Привет. – Я села напротив. – Что происходит?

– Разве ты не должна быть с Финном?

– Я отправила его домой. Что с тобой?

– Ты отправила Финна домой?

– Эль, что случилось? Ты ведешь себя странно.

– Не более странно, чем ты. Сегодня ты была в плохом настроении.

Я нахмурилась.

– И потому ты расстроилась?

Она не ответила, но я откуда-то знала, что ее проблема гораздо серьезнее.

– Эль…

– Ладно, просто я разозлилась! – огрызнулась она. – Это танцы вывели меня из себя. Я целый вечер провела с Финном, но чувствовала себя абсолютно одинокой. Знаешь, в такие дни мне хочется, чтобы все было иначе.

– Да. Я понимаю.

– Прости, Индия.

Я подумала о том, какой в действительности одинокой она была, и внезапно почувствовала себя очень мелочной из-за своих обид.

– Ты меня тоже.

Она горько усмехнулась.

– Ну мы и парочка, да? Ты хотела бы на людях держаться со своим парнем за руки, а я – чтобы у меня хватило духу пригласить Сару на эти дурацкие танцы.

– Ты когда-нибудь целовалась с девушкой? – спросила я.

Мой внезапный вопрос вызвал у нее смешок.

– Надеюсь, ты не предлагаешь…

Я закатила глаза.

– Нет. Я просто… Я подумала… Откуда ты знаешь, что и вправду лесбиянка, если никогда не целовалась с девушкой?

Она пристально посмотрела на меня, потом спросила:

– Во сколько лет ты впервые влюбилась?

– В десять, – ответила я, потому что прекрасно помнила это. – Его звали Логан, и каждый раз, проходя мимо меня в коридоре, он стукал меня кулаком по руке. Если б только я знала тогда то, что знаю сейчас. – Я усмехнулась. – Я тоже нравилась этому мальчику.

– То есть, ты никогда не целовалась с мальчиком, но знала, что он тебе нравится?

Аналогия была предельно доходчивой и наглядной.

– Да, я знала, что мне нравятся мальчики еще до поцелуев с ними.

– Вот и у меня то же самое. – Она пожала плечами и грустно улыбнулась мне. – Сегодня вечером я бы все отдала за способность по-глупому втрескаться в какого-нибудь глупого мальчишку. – Элоиза опустила глаза. – Знаешь, почему мне нравится участвовать в школьных спектаклях?

– Почему?

– Потому что на сцене я могу быть кем угодно и не бояться, что меня начнут осуждать. – В ее глазах заблестели слезы. – Обычно я стараюсь не переживать. Но вот сегодня переживаю. Сегодня такой день, когда мне хочется быть девушкой, которой так нравится быть собой, что ее не волнует, кто и что о ней думает. Сегодня такой день, когда я вспоминаю о маме, которая любила балы, которая умела быть доброй и любящей, но все-таки была женой моего отца. И если то, что говорят – правда, если она и впрямь смотрит на меня с небес, значит существует огромная вероятность, что она разочаровалась во мне… и никто не может винить меня за переживания о том, что мама могла бы возненавидеть мою настоящую сущность.

С болью в сердце я медленно встала и села с ней рядом. Потом молча – слова были лишними в данный момент – обняла ее и притянула ее голову к себе на плечо. Она уткнулась в меня, и я почувствовала, как мою кожу обожгли горячие слезы.

Я обняла ее покрепче, желая, чтобы сегодняшний день и для нее был другим.

***

Чуть позже я отвела Эль в ее комнату и пошла к себе, до крайности сбитая с толку. Нужно было признаться, хотя бы самой себе, что в начале вечера я была обижена на нее, поскольку не понимала, зачем ей нужна помощь Финна, чтобы сохранять свой секрет.

Они встречались два с половиной года. Если они расстанутся, никто не поспешит сделать автоматический вывод, что она лесбиянка. Теперь, когда все считали, что у них был секс, Эль больше не нуждалась в Финне, чтобы поддерживать свою ложь. Она могла оставаться одинокой до окончания школы, периодически ходя на свидания, чтобы избежать подозрений, и никто не догадался бы, в чем истинная причина.

Это не значило, что мы с Финном немедленно смогли бы быть вместе, но мы бы подвели к этому так, что люди не накинулись бы на нас – особенно при поддержке Эль.

Но она была не в состоянии заглянуть за свой иррациональный страх, и, признаюсь… это начинало меня беспокоить.

Однако увидев ее такой грустной и расстроенной, – впервые с тех пор, как она призналась, что была лесбиянкой, – я уже не могла держаться за свою обиду. То, в чем варилась она, было значительнее моей неуверенности.

Я зашла в свою комнату, готовая упасть на кровать, и резко остановилась, увидев, что на ней спит Финн.

Пока я смотрела на него, раскинувшегося на одеяле, меня заполонило какое-то мощное чувство.

И я впервые позволила себе наконец-то признаться, как оно называлось.

Я была влюблена в Финна Рочестера.

Я люблю его. 

У меня защипало в глазах, и я не знала, чем были вызваны эти слезы – счастьем, смятением, страхом или всем сразу. Я скинула туфли и, стараясь не разбудить его, забралась на кровать.

Потом осторожно положила голову ему на грудь, закрыла глаза и стала слушать биение его сердца.

Я решила смириться со своим положением тайной девушки Финна, потому что это было лучше, чем быть совсем без него. И лучше, чем одиночество. А в одном я была уверена точно: рядом с ним я никогда не была одинока.

***

Только начав засыпать, я почувствовала, что он крепко обнял меня, а его губы коснулись моего уха.

– Не оставляй меня, – прошептал он. – Никогда. Хорошо?

Я сильнее прижалась к его груди и крепко его обняла.

Глава 18 

– Что, нас всего двое? – Я посмотрела на Гейба, сидящего за столом напротив меня.

Мы впервые оказались на обеде только вдвоем. Финн засел в лаборатории, чтобы закончить фотопроект, Джошуа с Брайс в эти дни были по уши влюблены и пропадали, занимаясь… очевидно, друг другом. А у Элоизы была генеральная репетиция перед вечерним спектаклем.

Шарлотта таинственным образом отсутствовала.

Гейб усмехнулся.

– Твоя мечта, Максвелл, осуществилась. Мы наконец-то одни. Ну и что ты теперь будешь делать со мной?

Я сладенько улыбнулась ему.

– Спрошу, что происходит между тобой и Шарлоттой.

Самоуверенность на его лице быстро сменилась неловкостью. Он беспокойно заерзал на стуле и опустил взгляд в тарелку.

– Не понимаю, о чем ты.

Ну да, конечно.

– О том, что на вечеринке в честь помолвки вам с Шарлоттой было очень уютно вдвоем, а на Зимнем балу вы даже не могли смотреть друг на друга. Что происходит?

Гейб оглянулся, словно проверяя, не слышит ли нас кто, потом наклонился через стол и тихо сказал:

– Шарлотта ничего не говорила?

Мое любопытство достигло пика.

– Ни слова. А что? Что случилось?

Он нахмурился, глядя в тарелку.

– Тогда и мне не стоит рассказывать.

– Ну уж теперь тебе нельзя промолчать, – возразила я.

– Если я скажу тебе… в смысле… черт. – Он потер рукой голову.

– Гейб.

– Максвелл, я могу доверять тебе?

– Конечно.

В ответ он поднялся, пересел на стул рядом со мной, и я, сгорая от нетерпения, повернулась к нему.

– Я никому об этом не говорил…

Тут он снова умолк, и я стукнула его по плечу.

– Неизвестность убивает меня.

– Ладно. – Он опять огляделся по сторонам, а затем посмотрел мне прямо в глаза и что-то неразборчиво пробормотал.

– Что?

Он снова что-то пробормотал.

– Гейб, просто скажи уже.

– Мы с Шарлоттой переспали, – прошипел он.

Моя челюсть буквально ударилась об пол.

– О нет.

– О да. – Вид у него стал жутко несчастным, и внезапно я начала понимать, что происходит.

– Ты бросил ее? – Я гневно уставилась на него, представив, как, должно быть, страдает Шарлотта. Она отдала ему свою девственность только затем, чтобы он отверг ее.

– Мы не были вместе, чтобы я мог ее бросить. Это просто случилось и все. И теперь между нами происходит какая-то странная хрень.

– Насколько странная?

– Шарлотта хочет встречаться со мной. – Он произнес слово «встречаться» так, словно оно значило что-то грязное.

Я начала закипать.

– А что в этом плохого?

– Да ладно тебе, Индия. Ты же знаешь, я не встречаюсь. Как только я добиваюсь девушку, мне сразу становится скучно.

Мне захотелось врезать ему. Гейб поднял руки – видимо, прочитал мои мысли.

– Слушай, я не полный засранец, окей? Просто… на вечеринке она заигрывала со мной, и меня слегка занесло. На следующий день она пришла ко мне домой, чтобы позаниматься, и буквально набросилась на меня.

– Так отказал бы ей, раз она тебе не нужна. – Мне очень, очень хотелось двинуть ему.

Он сердито уставился на меня.

– Я не хотел ей отказывать.

Интересненько.

– То есть… она тебе нравится?

– Это же Шарлотта. Конечно, она мне нравится. Она одна из моих самых близких друзей. В этом-то и проблема. Если мы станем встречаться, а после расстанемся, то я потеряю друга.

Мало-помалу я начала остывать.

– Можно спросить тебя?

Он кивнул.

– Ты сказал, что теряешь к девушке интерес, как только с ней переспишь. Значит ли это, что ты не хочешь еще раз переспать с Шарлоттой?

Губы Гейба сжались. Таким серьезным я его никогда не видела.

– Гейб.

Он бросил на меня измученный взгляд.

– Я не могу перестать о ней думать.

В моей груди стала зарождаться надежда на то, что у моих друзей все наладится.

– Так в чем проблема? Дай себе и ей шанс.

– Нет. – Он решительно покачал головой. – Я не встречаюсь. Бойфренд из меня никакой, и все закончится тем, что я причиню ей боль. Поэтому нет.

Я не совсем понимала его логику, но по упрямому выражению его лица видела, что он на самом деле так думает.

– Значит, ты спокойно отнесешься к ее свиданиям с другими парнями?

– В смысле? Она с кем-то встречается? Что тебе известно?

Ну что за болван. Я поморщилась.

– Ты полностью облажался.

Он тревожно вытаращил глаза.

– Почему это?

– Потому что ты уже переспал с ней. Между вами ничего больше не будет как раньше, и она в любом случае обидится на тебя за то, что ты ранил ее. Если ты заведешь девушку, ей станет еще больней. А если она заведет парня, то это сведет тебя с ума. Вот и решай… давать ли шанс отношениям с ней, рискуя, что у вас может и не сложиться – но должна добавить, мы все, начиная с кем-то встречаться, принимаем на себя такой риск, – или быть парнем, который переспал с лучшей подругой, а после отверг ее, несмотря на то, что она от тебя без ума. На самом деле, есть только один сценарий, который гарантирует, что ты потеряешь ее дружбу.

Гейб насупился.

– Не-е. На случай, если ты не заметила, я абсолютно неотразим. Я смогу вернуть дружбу с Шарлоттой.

– Так мило, что ты оптимист. – Я положила в рот ломтик картошки фри. – Бредово, конечно. Но мило.

Он со скрежетом отодвинул стул от стола.

– Вот что бывает, когда хочешь получить совет от девчонки.

– Знаю, – крикнула я ему вслед. – Правда ранит.

Он не оборачиваясь показал мне средний палец и ушел, игнорируя любопытные взгляды вокруг. Мне тоже было плевать на них. Гейбу нужно было услышать правду, чтобы он смог вытащить голову из задницы и пригласить Шарлотту на свидание.

А мне нужно было найти ее и убедиться, что с ней все хорошо.

***

Народу в школе было битком. Воздух потрескивал от радости и предвкушения перед наступающими рождественскими каникулами и премьерой спектакля.

После разговора по душам с бедной Шарлоттой, которую так задел отказ Гейба, что она не захотела говорить об этом с кем-то из нас, я задержалась после уроков, чтобы посмотреть последнюю репетицию Эль. Я пообещала Шарлотте, что расскажу Эль о них с Гейбом, потому что они были очень близки. Ей стало бы легче, если бы она поговорила с подругой, доверилась ей. Она согласилась, но только с условием, что мы не скажем Брайс, которая по-прежнему вела себя с Шарлоттой, как стерва, из-за того, что их родители крутили роман.