Текст книги "Наша непостижимая бесконечность (ЛП)"
Автор книги: Саманта Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Финн отодвинулся от стола и закрыл ноутбук.
– Знаешь, друг моего отца преподает в Гарварде. Думаю, он сможет обеспечить нам доступ к первоисточникам для презентации.
Меня задело, что он закрылся. Что было слегка лицемерно с моей стороны, но подавить это чувство я не смогла. Меня разочаровало, что он отказался позволить мне узнать себя ближе.
Пожалуй, это был тревожный сигнал.
Я не стала возражать против смены темы.
– Было бы здорово. – Я начала складывать свои записи.
– Я свободен в субботу после обеда. Мы могли бы снова здесь поработать, – сказал он.
Как будто у меня были планы.
– Конечно.
– Ладно. – Финн встал, и я, стряхнув свое странное нежелание уезжать, последовала его примеру. – Я отвезу тебя домой.
Глава 8
Хотя я была благодарна Элоизе за помощь с еще одним факультативом, мне пришлось признать, что я понятия не имею, как быть ассистентом по звуку. Но, по всей видимости, это не имело значения, если на должность претендовала будущая сводная сестра Элоизы Фейвезер. Этот факт, как и обещание, что я быстро учусь, привели к тому, что на следующий день после занятий я вместе с Элоизой пришла на ее репетицию.
Благодаря очень профессионально выполненным плакатам, развешанным по всей школе, я знала, что предстоящим спектаклем будет «Наш городок» (пьеса в 3-х действиях американского прозаика и драматурга Торнтона Уайлдера, написанная в 1938 году и в том же году удостоенная Пулитцеровской премии – прим. пер.). Судя по вчерашней дискуссии Элоизы с отцом, она была исключительно счастлива из-за этого, поскольку ей удалось отговорить своего режиссера – нашего преподавателя по английской литературе мистера Дрэйпера, – от запланированного показа «Почтигорода» (пьеса американского драматурга Джона Кариани – прим. пер). По ее словам, проблема «Почтигорода» заключалась в том, что эта пьеса была разбита на девять частей и потому предоставляла Элоизе меньше времени для того, чтобы блистать на сцене.
Роль Эмили Уэбб-Гиббс явно делала Элоизу счастливой, и до той беседы Элоизы с Тео за ужином я не понимала, почему она не стремится к карьере актрисы. Элоиза не хотела становиться юристом, но Тео, как любой успешный отец, хотел гарантированной успешности для своей дочери. Игра в театре не могла ей этого обеспечить, поэтому Элоиза стремилась к тому, чем еще была увлечена, – к медицине. У нее были грандиозные планы: она хотела поступить на медицинский факультет Гарварда и стать онкологом.
То было еще одной нашей общей чертой – при выборе будущей профессии на нас оказало влияние прошлое наших родителей.
– Сегодня просто наблюдай и запоминай сколько сможешь, – сказала Надя, когда Элоиза представила нас друг другу и вышла. Оказалось, что Надя, которая отвечала в газете за графику, была еще и звукорежиссером в театре.
– Отлично, – кивнула я, подумав, что это занятие едва ли отнимет у меня много времени. Но зато оно будет здорово выглядеть в резюме.
Я встала рядом с Надей. Ее красивое лицо было обрамлено ярко-зеленым хиджабом, который подчеркивал ее большие темные глаза. У нее были самые длинные ресницы, которые я когда-либо видела.
Пока актеры готовились к репетиции, я старалась запоминать все, что она делала. Мы ставили «Наш городок» в прошлом году в Арройо Гранде, поэтому пьесу я знала достаточно хорошо. Судя по всему, сегодня они репетировали третье действие.
Парень, игравший помощника режиссера, был довольно хорош, но я с нетерпением ждала появления Элоизы. Это была сцена похорон Эмили, когда она появлялась на кладбище, чтобы сесть рядом с остальными родственниками умершей, включая ее мачеху.
Увидев Элоизу, я замерла и, когда она села рядом с миссис Гиббс, чтобы поболтать с ней о своем муже Джордже и их ферме, наклонилась вперед, чтобы лучше слышать ее.
Когда она резко остановилась и сказала: «Живым не понять», а после начала рассказывать, какой далекой чувствует себя от живых, одиночество в ее голосе захватило меня целиком.
Все действие я не могла оторвать от нее глаз. Пока остальные запарывали свои реплики или читали их слишком пафосно или плоско, Элоиза не пропускала ни слова. Реалистичность ее игры пленяла. Когда мальчик, играющий ее мужа, бросился на могилу жены, после чего она повернулась к мачехе и сказала: «Они не понимают, верно?», по моим рукам побежали мурашки.
Появился помощник режиссера, монолог которого завершал пьесу, и мистер Дрэйпер, хлопнув в ладоши, выдернул меня из мира, в который меня перенесли.
– С самого начала! – крикнул он. – Некоторым из вас предстоит еще много работы! Элоиза, ты была бесподобна!
И это правда, с изумлением осознала я.
– Она хороша, да? – улыбнулась мне Надя.
Я кивнула, все еще не веря, что Элоиза оказалась настолько чертовски талантливой.
– Да.
– Что касается тебя, помощник звукорежиссера… Ты не обращала внимания на то, что я делала, да?
– Да, – поморщилась я. – Извини.
– Ничего. Ты ведь впервые на спектакле Элоизы. Ты прощена.
Я усмехнулась и стала изо всех сил пытаться запоминать, что она делает, но я все еще была под впечатлением.
Элоиза казалась слишком юной, чтобы быть такой сильной актрисой, и я могла только догадываться о том, что помогает ей так правдоподобно играть – актерское мастерство или собственный опыт.
Я знала, что Элоиза прошла через нечто ужасное, но увидев ее уязвимость, впервые поняла, что она так и не оправилась после потери матери.
Обхватив плечи руками, я безучастно уставилась на звуковое оборудование Нади. И вдруг мне стало неловко от осознания собственного эгоцентризма.
После переезда в Массачусетс меня волновало только одно: как это сказалось на мне… как меня ранила эта ситуация. Я ни разу не подумала, что она могла ранить кого-то еще, и тем более Элоизу.
***
После репетиции за нами приехал Джил, и мы с Элоизой тихо сели в машину. Когда она подошла ко мне у школьных ворот, мне показалось, будто я смотрю на абсолютного другого человека, совсем не похожего на того, с кем утром я зашла в школу.
История заключалась в том, что я совсем не знала Элоизу и потому строила у себя в голове предположения на ее счет. Некоторые вещи для меня по-прежнему оставались загадкой – вроде ее отношений с Финном, хотя в тот его редкий момент откровенности об их матерях мне многое стало понятно, – но я считала, что по большей части поняла ее суть. Привилегированная, отчужденная, высокомерная, принципиальная, честная, решительная, мотивированная, добрая к друзьям, избалованная, счастливая, очаровательная папина дочка.
Теперь я уже не была в этом настолько уверена.
Я подумала, что для начала нужно отбросить «счастливую» и «очаровательную» и добавить «печальную» и, возможно, «одинокую», наряду с «исключительно талантливой».
Теперь, узнав, что в ней есть печаль и ранимость, я заинтересовалась ей. Что немного напоминало причины, по которым мне был интересен Финн.
Привлечена печалью.
Ха.
Даже не знаю, как это характеризовало меня.
– Ты очень талантлива, – сказала я в тишине машины.
Мои слова выдернули Элоизу из грез, и она приподняла бровь.
– Извини?
– Я сказала, что ты очень талантлива.
Она закрыла глаза, скрывая их выражение.
– Спасибо.
– Тебе стоит поступать не в медицинский, а в Тиш. (Школа Искусств Нью-Йоркского университета – прим. пер.)
Она невесело улыбнулась.
– Если бы папочка настоял на своем, это был бы юридический.
Я нахмурилась.
– Но он так явно поддерживает тебя.
Элоиза сморщила нос и отвернулась к окну.
– Хм-м.
Что значило это «хм-м»? Неужели в реальности Тео не поддерживал дочь, а все их разговоры за ужином были простой показухой? Что я упустила из виду?
– Ну ничего, зато теперь у него будет юрист в семье, – пробормотала Элоиза в окно.
От ее комментария меня затопило беспокойство.
Возможно, я все это время была права? Возможно, поведение Элоизы в нашу первую встречу было вызвано неприязнью ко мне? Она же не думает, что я собираюсь украсть поддержку и привязанность ее отца, да?
Это я-то! Которая не доверяла ему. Да и вообще никому, если на то пошло.
– Мы с Финном встречаемся с четырнадцати лет, – произнесла Элоиза.
Я моргнула, сбитая с толку ее внезапным заявлением.
– Оке-ей.
Она посмотрела на меня – все так же отстраненно и безэмоционально.
– Два года. Наши отношения нерушимы.
Э… Меня предостерегали насчет бойфренда?
Я через силу сглотнула, чувствуя себя очень неловко.
– Мы просто вместе делаем презентацию.
– Я знаю. – Она пожала плечами и опять отвернулась. – А я просто поддерживаю разговор.
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Черта с два она просто поддерживала разговор.
Я не нуждалась в предупреждениях насчет Финна. Я ничего не сделала! Но тогда почему мои щеки загорелись от чувства вины?
Вот черт.
Как только мы подъехали к дому, я выскочила из машины, не дожидаясь, когда Джил откроет дверцу, и изо всех сил постаралась не захлопнуть ее за собой. Элоиза ждала, пока Джил поможет ей выйти, поэтому я влетела в дом злая как черт из-за предупреждения Элоизы и своей реакции на него.
– Вы уже дома! – Хейли вприпрыжку выбежала в коридор, словно перевозбужденная маленькая девочка. Она улыбнулась поверх моего плеча. – Привет, милая.
– Хейли, – тихо сказала позади меня Элоиза. – Мне нужно сделать много домашней работы до ужина, так что, если ты не против, я пойду.
– Конечно, дорогая, – сказала Хейли ей вслед. Как только Элоиза скрылась из виду, она с этой своей широкой и милой улыбкой развернулась ко мне. – Вы, похоже, поладили.
– Или как минимум стали качественно притворяться. – Я похлопала ее по плечу, проходя мимо.
Проигнорировав мой сарказм, она остановила меня своей следующей фразой.
– Мне нужно, чтобы в субботу ты пошла со мной и Элоизой в свадебный салон. Будем выбирать платья.
Охваченная ужасом, я медленно развернулась.
– Только не говори, что мы подружки невесты.
Ее руки взлетели к бедрам.
– Ну конечно вы подружки невесты. И убери это перепуганное выражение с лица. Это не смешно.
– Я и не смеюсь. Я действительно в ужасе.
Хейли вздохнула и закатила глаза.
– Ты пойдешь. Это не обсуждается.
– Я не смогу. В субботу я занимаюсь с Финном.
– С Финном? – Она, нахмурившись, шагнула ко мне. – С Финном Элоизы?
– Нет, Тома Сойера.
Она сердито посмотрела на меня.
– Да, с ним. – Я всплеснула руками. – Какого еще Финна мы знаем, кроме Финна Элоизы?
– Элоиза знает о ваших совместных занятиях?
Мне не понравилась обвинительная интонация в ее голосе, и я огрызнулась:
– Да!
Хейли приблизилась ко мне, и ее голос упал почти до шепота.
– Драма из-за мальчика – это последнее, что нужно нашей зарождающейся семье.
– Разве я когда-нибудь была вовлечена в драмы из-за мальчика?
– А с Джеем?
– Там не было никакой драмы. Ты просто зашла, когда мы тискались. Нам с Финном задали сделать презентацию по истории. Вот и все. Кроме того… Ты ничего не забыла? Рочестеры не встречаются с какими-то Максвелл.
Хейли улыбнулась так, словно знала что-то, неизвестное мне, и заправила мне за ухо прядку волос.
– Солнышко, ты настолько не «какая-то», что я постоянно за тебя беспокоюсь. Максвеллы, Фейвезеры, Рочестеры… Ты умная, пугающе уверенная в себе и очень красивая. Другими словами, ты магнит для парней, поэтому мальчикам вроде Финна плевать на твою фамилию. – Она наклонилась ближе. – И потому я прошу тебя… только не этот мальчик. Ладно?
Я уставилась на свои ноги. Слова Хейли остались звенеть у меня в ушах. Я поверить не могла, что она считала меня такой. Уверенная в себе? Я?
Полагаю, я научилась здорово притворяться.
– Этому мальчику со мной точно ничего не светит, – заверила я ее, поднимая глаза и встречаясь с ней взглядом, чтобы показать искренность своих слов.
Она кивнула, расслабившись.
– В субботу утром ты пойдешь с нами. А с Финном встретишься позже.
Я выдула воздух сквозь губы, уже страшась предстоящей поездки.
– Хорошо. – Я пошла было наверх, но потом мне в голову пришла внезапная мысль, и я резко остановилась. – Но только ничего розового! – крикнула я Хейли. – Или персикового! Или желтого… Никаких пастельных тонов!
Я услышала ее смех, и она исчезла в коридоре.
– Не очень-то обнадеживающе. – Я скорчила рожицу и потопала наверх.
***
Нехарактерное октябрьское тепло точно закончилось. С той же внезапностью, что и моя жизнь в Калифорнии. Надев короткую курточку и длинный шарф, я последовала за Элоизой, Брайс, Джошуа и Шарлоттой к причалу озера Квинсигамонд, чтобы посмотреть, как Финн и его команда победят команду из Плимута.
Позже Джил высадил нас у кофейни, и все время, что мы все вместе сидели за столиком, Финн вел себя так, словно меня не существовало. Он вел себя так целый день. Кроме момента, когда он разозлился на меня, потому что Джаспер вместо того, чтобы смотреть гонку для статьи в газете, флиртовал со мной. Разозлился на меня! Будто я хотела, чтобы этот псих флиртовал со мной! Впрочем, весь оставшийся день прошел, можно сказать, хорошо. Все, вроде бы, привыкли ко мне.
Когда наступило субботнее утро, я на полном серьезе считала гонку лучшим событием этой недели.
Позже я обнаружила себя сидящей в круглой комнате бутика с зеркальными стенами. Это была очень яркая комната – свет отражался от стекол, в воздухе витал сладкий запах парфюма, а по обеим сторонам входа в примерочную стояли огромные вазы с пыльно-розовыми гортензиями.
Безупречно стильная сотрудница бутика по имени Келли подала мне бокал шампанского, и Хейли сказала:
– О. Ну ладно. Но только один. Чтобы отпраздновать.
Я сидела в футе от Элоизы на серебристой бархатной кушетке. С тех пор как мы прибыли на Ньюбери-стрит, у нас получалось лишь вежливо разговаривать.
– Дамы, я думаю, это может быть то самое платье, – сказала, появившись из примерочной, Келли.
Хейли медленно выскользнула следом, и я почувствовала, что Элоиза замерла.
Платье было обтягивающим. Оно обнимало фигуру Хейли до самых лодыжек, после чего переходило в шлейф. Атлас цвета слоновой кости был дополнен мерцающим кружевом. Оно было без рукавов, с фестончатыми кружевными лямками и скромным вырезом на груди. Но когда Хейли повернулась, чтобы подняться на платформу и посмотреться в зеркало, я увидела, что ее спина совершенно открыта, а кружево соединяется рядом перламутровых пуговок от талии до ягодиц.
Платье было классическим и вместе с тем сексуальным.
Она выглядела потрясающе.
Я смотрела, как горят глаза Хейли, пока она разглядывала свое отражение и поворачивалась, чтобы увидеть себя со всех сторон.
В кои-то веки она потеряла дар речи.
Смотря на нее и видя, как она счастлива, я ощутила странную смесь обиды и надежды. Я все еще злилась на Хейли за то, что она с корнем вырвала меня из прошлой жизни, за то, что привела в семью, члены которой с той же силой, что и я, охраняли себя, делая невозможным по-настоящему узнать их или понять их мотивы. Я негодовала из-за того, что она ставила свое счастье выше моего. Однако же я день ото дня все чаще задумывалась, какой станет жизнь, если ее отношения с Тео станут настоящими и постоянными. Я хотела верить, что Хейли в состоянии повзрослеть, остаться с кем-то одним и, возможно, когда-нибудь, в очень далеком будущем, заслужить мое доверие.
В Арройо Гранде я ощущала себя в безопасности и не нуждалась в том, чтобы Хейли обеспечивала мне защиту и стабильность. Однако здесь все стало ровно наоборот. И чтобы я могла получить от нее эту защиту, Хейли должна была быть счастлива.
И потому я снова обиделась на нее. Обида, надежда, обида…
Порочный замкнутый круг.
– Хейли, оно идеальное, – произнесла Элоиза. Выражение ее лица было мягким, а тон – самым теплым, что я когда-либо слышала от нее.
Она почувствовала, что я смотрю на нее, и подняла бровь.
В ответ на ее невысказанный вопрос я пожала плечами.
Видимо, поняв, о чем я промолчала, Элоиза вздохнула.
– Я хочу, чтобы мой отец был счастлив, – прошептала она. – Хейли делает его счастливым. А в этом платье сделает его еще счастливее. Это единственное, что имеет значение.
Я – уже не впервые – поймала себя на том, что завидую Элоизе. Она так любила своего отца.
Каково это, когда хочешь, чтобы твои родители были счастливы, а не обижаешься на них за это?
В какого человека превратили меня мои родители?
Я посмотрела на Хейли с болью в груди.
Наши глаза встретились в зеркале, и я увидела в ее взгляде что-то похожее на отчаяние. Но чего она так отчаянно желала? Моей любви? Одобрения? Доверия? Она действительно хотела этого? Не было ли это всего лишь чувством вины и стыда?
– А ты что думаешь, Индия? – сказала Хейли, умоляюще глядя на меня своими темными глазами.
И я впервые с тех пор, как мы воссоединились пять лет назад, дала ей то, чего она хотела.
– По-моему, Элоиза права. Оно идеально. Ты прекрасна.
Все ее лицо засветилось.
– Ты правда так думаешь?
Внезапно у меня защипало в глазах, и мне непреодолимо захотелось заплакать.
– Да. – Я быстро кивнула и отвела взгляд.
Сотрудница бутика шагнула вперед, чтобы поговорить с Хейли о платье, и я пошла в туалет, успев услышать что-то о Carolina Herrera и десяти тысячах долларов. Скрывшись в дамской комнате, я поторопилась к раковине. Мою грудь сдавило, а кожа горела. Плеснув в лицо холодной водой, я шокированно уставилась на свое отражение. Из зеркала на меня смотрело загнанное животное.
Мои пальцы вцепились в холодную керамику раковины.
– Ей нельзя доверять, – напомнила себе я.
Но я так устала от одиночества.
– Знаю, – прошептала я.
Я никогда не чувствовала себя более одинокой. В Арройо Гранде я могла с этим справиться, потому что у меня были Анна и школа, но здесь у меня не было ничего. Единственным человеком из прошлой жизни была Хейли, которая хотела, чтобы я доверяла ей.
Может, стоило бы. Это изматывает – не доверять никому, когда ты совсем одна. Платье. Свадьба. Элоиза. Тео. Может, мы и вправду станем семьей.
Но что, если я сдамся, а она ранит меня? Что, если они ранят меня?
Внезапно в моей голове самовольно возник образ отца.
Моя решимость вернулась на место, и я оттолкнулась от раковины.
Я просто должна еще немного потерпеть одиночество.
Глава 9
Такси подъехало к особняку Рочестеров, и я вновь ощутила нежеланное появление бабочек в животе. Поездка до Дувра обошлась мне в небольшое состояние – еще недавно я пошла бы пятнами, заплатив за такси столько денег. Как только я вышла из машины, дверь особняка открылась.
Финн стоял на пороге своего дома, засунув руки в карманы. Его темные глаза прожигали меня насквозь.
Глубоко вздохнув, я поправила рюкзак на плече и направилась к дому. Последние пару дней в школе были, скажем так, интересными. В то время как отношение друзей Элоизы ко мне смягчалось, – даже Брайс, казалось, начала получать удовольствие от легких саркастических пикировок со мной, – Элоиза с Финном сохраняли молчаливую дистанцию. Финн даже больше, чем Эль. Я бы сказала, он был почти холоден.
На собрании «Крониклс» в четверг он появился, чтобы отдать нам фотографии для завтрашнего выпуска, а затем без единого слова исчез. На встрече в пятницу он сидел с нами за столом, когда мы обсуждали следующий выпуск, и только один раз посмотрел на меня. Я привлекла его внимание, когда озвучила Алане свою проблему, связанную с обзорами книг.
– Прости… – Она приподняла бровь. – Проблема? Уже?
Я проигнорировала ее насмешку и едва различимое предупреждение в глазах, чтобы такой новичок, как я, держала рот на замке. Однако я, может, и была новенькой, но еще являлась экспертом по этике, поэтому мой рот имел полное право оставаться открытым. Но моя проблема не касалась чужих статей.
– Ты сказала, чтобы я каждую неделю делала обзор на бестселлер «Нью-Йорк Таймс». А если книга будет занимать лидирующую позицию дольше, чем одну неделю?
Наша редактор уставилась на меня, в то время как все остальные усиленно делали вид, что их не позабавил тот факт, что их эффективный лидер не продумала какой-то вопрос.
Алана неловко заерзала на стуле.
– Возможно я упустила из виду такую специфическую вероятность. Что ж, если такое произойдет, ты можешь выбрать книгу из пятерки лучших.
– Спасибо. И еще. Что делать, если бестселлер окажется непристойным? Скажем, эротикой?
В ответ я получила угрюмый взгляд.
– Значит тоже выбери из пятерки или двадцатки что-то пристойное. – Теперь заткнись, казалось, говорили ее глаза.
– Не переживай из-за нее. – Джаспер, который настоял, чтобы мы сели рядом, наклонился ко мне и положил руку на спинку моего стула. – Она такая со всеми.
Его губы коснулись моего уха, и я, резко отпрянув от него, тут же нашла взглядом Финна.
Он смотрел на нас с Джаспером, и на сей раз выражение его лица было непроницаемым. Словно ему было плевать, что какой-то парень ведет себя со мной как засранец.
Честно сказать, я не испытывала большого энтузиазма по поводу нашей сегодняшней встречи.
…Когда я подошла, Финн сделал шаг в сторону и пропустил меня в дом.
– Привет, – пробормотала я, не найдя в себе сил встретиться с ним взглядом.
– Привет. Ты заказала такси?
Пройдя в главный холл, я наконец посмотрела на него.
– Да.
– Я думал, тебя привезет Джил. Я бы забрал тебя, если б знал.
– Все нормально. – Я пожала плечами, не зная, как относиться к этой его галантности после нескольких дней полного игнорирования с его стороны.
– Когда мы закончим, я тебя отвезу.
– Ты не обязан.
– Не обязан. Но отвезу. – Его тон был категоричен.
– Финн, у тебя гостья?
Повернувшись, я увидела перед собой более взрослую версию Финна. В холле у лестницы стоял и строго глядел на меня высокий, широкоплечий мужчина. У Финна были его черты лица, но его глаза были глубокими и темными, а у его отца – цвета стали и очень холодными.
Я задрожала, мгновенно почувствовав, что не нравлюсь ему. Совсем.
– Сэр, это Индия Максвелл, моя одноклассница и будущая сводная сестра Элоизы. Индия, это мой отец. – Финн быстро подошел ко мне и, положив ладонь на мою поясницу, встал так близко, что мы соприкоснулись плечами.
Спрятав удивление, я из-под ресниц взглянула на Финна. Я буквально чувствовала, каким жестким было все его тело, и у меня сложилось четкое впечатление, что его неожиданный заботливый жест был вызван стремлением защитить меня.
Я осторожно посмотрела на его отца.
– Надеюсь, вы хорошо устроились.
– Да, спасибо.
– И что вы сегодня здесь делаете?
Я знала: на самом деле мистеру Рочестеру все равно, что я делаю в его доме. Его волновало лишь то, что ему это не нравилось. Вежливые манеры не могли скрыть его неприязнь.
– Нам с Финном задали сделать презентацию по истории.
– И нам пора к ней приступать. Извини нас. – Финн надавил на мою спину, подталкивая меня вперед. Я послушно двинулась мимо его отца.
– Где вы будете заниматься? – сказал он нам вслед.
Финн остановился.
– В комнате отдыха. Мы не помешаем тебе.
– Оставь дверь открытой, – распорядился его отец.
Он явно намекал, что если дверь будет закрыта, то мы начнем вытворять что-то неприличное. Моя кровь закипела. Вряд ли он допускал подобное поведение с девушками голубых кровей.
Рочестер был развешивающим ярлыки говнюком.
– Да, сэр, – с раздражением в голосе ответил Финн.
Мы пошли к той же комнате, в которой занимались во вторник. Финн не стал объяснять ни поведение своего отца, ни свое поведение с ним. В присутствии мистера Рочестера он заметно занервничал, но как только мы отошли, все тело Финна расслабилось.
У меня же сводило желудок. В атмосфере чувствовалось нечто такое… отчего мне стало очень тревожно.
– Хочешь перекусить? – спросил Финн, когда мы вошли в комнату отдыха.
– Давай, – пробормотала я, пока мой мозг трещал от попыток понять, какого черта со мной происходит.
– Сейчас вернусь.
Довольно скоро он принес газировку и штрудели и поставил все это на стол. Мои глаза метнулись к двери. Он не оставил ее открытой.
Повернувшись, я увидела, что Финн наблюдает за мной. Он улыбнулся мне эдакой немного печальной, но дерзкой улыбкой.
Она заставила меня улыбнуться в ответ, и, к моему удивлению, все его лицо на долю секунды смягчилось.
– Твой отец… – проговорила я, когда он сел рядом. – Он…
– Мудак, – подсказал Финн. – Самый настоящий мудак.
От неожиданности я издала удивленный смешок, и Финн, подняв глаза, улыбнулся. Я тоже улыбнулась в ответ.
– Да, есть немного.
Он хмыкнул и положил на стол ноутбук.
– Твой отец не такой?
Пока я не разрешу, маленькая сучка не получит ни крошки.
Открой глаза, отребье.
Я вытолкнула из головы голос отца и достала из рюкзака свои записи.
– Извини, – сказал в ответ на мое молчание Финн. – Я не хотел лезть не в свое дело.
– Все в порядке. – Я ободряюще улыбнулась ему.
Мгновение мы молчали, а затем я обнаружила, что говорю:
– Мой отец тоже был мудаком.
Наши глаза встретились, и на крошечный миг я перестала ощущать себя такой одинокой.
Финн, первым отведя взгляд, прочистил горло.
– Нам пора начинать.
Да, пора, подумала я и решительно сосредоточилась на своих записях.
Как и в прошлый раз нам отлично работалось вместе, и мы, не замечая, как летит время, доделали первую половину презентации. Через час Финн откинулся на стуле и покрутил шеей.
– Перерыв? – предложила я.
Он кивнул.
– Было бы здорово хотя бы пять минут не смотреть на экран.
– Конечно.
Мы помолчали.
– Знаешь… – заговорил Финн, когда тишина стала неловкой. – Я хочу извиниться перед тобой.
– За что?
– За… свое поведение.
Изучая его профиль, я ждала, когда он повернется.
Наконец он посмотрел на меня.
Извиняющееся выражение его лица было искренним, а еще он выглядел немного потерянным. Я не знала, почему. Но мне не понравилось, что по какой-то причине он чувствует себя так. И потому я ответила:
– Ты прощен.
Он, казалось, немного расслабился.
– И я знаю, что ты не флиртовала с Джаспером на моей гонке. Да и вообще никогда.
– Определенно.
Он оглядел комнату и, поерзав на стуле, снова откашлялся.
– А… у тебя в Калифорнии остался бойфренд?
Мой пульс участился.
– Джей… Но я бы не назвала его своим парнем.
– Но вы с ним встречались? – Его взгляд снова переметнулся к моему лицу.
– Зависали вместе. – Я невесело улыбнулась. – Я не встречаюсь. Не очень люблю обязательства. В том смысле, что вы с Элоизой… два года вместе… Это немного пугает.
Брови Финна приподнялись.
– А Джей знал, что вы не встречаетесь?
Я фыркнула.
– Да.
– И его все устраивало?
– Угу.
Он покачал головой и окинул мое лицо таким взглядом, что мой пульс застучал еще чаще.
– Не верю.
Я хотела спросить, что он имеет в виду, но он сразу закрылся, словно и без того сказал слишком много.
– Нам нужно вернуться к работе, – произнес он и, противореча своему предложению, выдвинул стул. – Только принесу еще содовой.
Не успела я и слова сказать, как за ним захлопнулась дверь. Оставшись одна, я вдруг поняла, что хочу в туалет.
В доме такого размера где-то поблизости должна быть уборная.
Я как можно тише вышла из комнаты и, не желая казаться шпионкой, немедленно приступила к поискам туалета.
Услышав голос Финна, донесшийся из комнаты впереди, я замерла.
Затем раздался голос его отца. Он говорил на повышенных тонах, и хорошие манеры стали настоятельно призывать меня развернуться и уйти. Но тут Финн сказал:
– В третий раз повторяю, мы просто работаем над школьным проектом.
Осознав, что они говорят обо мне, я напряглась и задержала дыхание. Подкравшись поближе, я заглянула в щель приоткрытой двери. Похоже, комната, в которой они находились, была кабинетом его отца. Я увидела, как мистер Рочестер обошел вокруг стола и встал лицом к сыну. Почему я продолжаю попадать в подобные ситуации? Подслушивать уже вошло у меня в привычку!
Финн напрягся, однако не отошел, даже когда его отец вплотную приблизился к его лицу. В языке тела мистера Рочестера чувствовалось нечто враждебное, что ни капли не нравилось мне. Все мысли о том, чтобы уйти, испарились.
– Я хочу, чтобы она больше не приходила в наш дом, ты понял меня?
– Она мой друг, – огрызнулся Финн.
Его ответ поразил меня. Финн считает меня своим другом?
От радости мой живот сжался.
– Как же, друг, – с издевкой сказал мистер Рочестер. – Можно подумать, твои чувства к такой девушке исключительно платонические. Я видел, как ты касался ее. – Он сделал еще шаг вперед, оказавшись почти нос к носу с сыном. – Мнишь себя ее защитничком, да? Используй ее, если хочешь, но осторожно, чтобы не узнала Элоиза. А когда покончишь с ней, убедись, что не будет никаких осложнений. Мой сын не встречается с отребьем.
Я дернулась от боли, после чего в негодовании ощетинилась.
Лицо Финна вспыхнуло.
– Индия не отребье. Не говори о ней так.
Покраснев от ярости, отец Финна быстрым движением схватил сына за воротник. Мое сердце бешено заколотилось.
Финн сбросил с себя его руки, оттолкнул отца от себя и, с ненавистью глядя на него, поправил рубашку.
– Давай не забывать, что я больше не маленький мальчик. Теперь я могу ударить в ответ.
Ноздри Рочестера в бессильной злобе раздулись, и он наставил на сына трясущийся палец.
– Осторожнее, молодой человек, ведь в моих руках твое будущее. Твое наследство, колледж – да все! Если не хочешь лишиться этого будущего, слушай меня. Элоиза – Фейвезер. Ты не поставишь под угрозу свои отношения с ней ради девицы с сомнительным прошлым.
Я на цыпочках отошла и с кровью, ревущей в ушах, бесшумно побежала по коридору в противоположную сторону. Найдя туалет, я поскорее там заперлась.
Я никак не могла отдышаться.
Давай не забывать, что я больше не маленький мальчик. Теперь я могу ударить в ответ.
Давление в груди возросло, и я зажмурилась.
Теперь мне все стало понятно. Я поняла, откуда взялась та испытанная мною раньше тревога. Это было узнавание. То, как напряженно Финн держался с отцом, холод в глазах его отца, их общение… Все это напомнило мне моего собственного отца. Я вспомнила, как напрягалась в его присутствии, потому что каждую секунду ждала, что он ударит меня.
Отец Финна бил его.
Он был всегда готов к обороне, потому что жил в зоне военных действий, а я знала, каково это. Что бы отец ни делал – бил ли меня кулаком по лицу или морил голодом, – я всегда оставалась в его доме военнопленной.
Поэтому да, я знала лучше, чем мне хотелось бы, что чувствовал Финн.
Ощутив приступ тошноты, я зажала ладонью рот.
Я не хотела, чтобы он жил так.
Силы начали покидать меня, и я сползла по двери на пол. Внезапно я ощутила себя такой беспомощной. Потерявшей надежду.
Эта связь – внезапная, безнадежная связь с Финном, которую я почувствовала… Черт, я бы с радостью стала самым одиноким человеком на свете, если бы это означало, что нас не будет объединять эта боль.
***
– Где ты была? – отрывисто спросил Финн, когда пять минут спустя я вернулась в комнату отдыха.
– В туалете. – Я закрыла за собой дверь.
Мы уставились друг на друга, и я поняла, что не смогла скрыть из глаз новообретенное знание.
