Текст книги "Джулиана, или Ведьминские козни (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

21. После каникул

* 40 *

Элоизе было плохо. Она искренне не понимала, что именно с ней происходит – состояние не было похоже ни на традиционный сосудистый криз, ни на простуду, ни на какие другие теоретически возможные сбои в работе организма. Ей вот просто на ровном месте было плохо. Голова кружилась, она никак не могла сосредоточиться, при попытке встать из-за стола темнело в глазах. Кофе не спасал, таблетки тоже. Но до конца дня было необходимо доделать работу, поэтому она сидела в кабинете, неотрывно смотрела в экран и делала то, что должно, но очень медленно.

Когда она, наконец, сохранила файл и посмотрела на часы – то те показали половину восьмого. Нельзя так работать, честное слово. Особенно на второй неделе после каникул. Первую-то вообще все были сонные, добрые, в фотографиях и воспоминаниях. Нет, работали, конечно, но без фанатизма. А вот сейчас уже пришлось местами как раз с тем самым фанатизмом.

Элоиза задумалась – выпить ли еще кофе, или уже идти к себе, переодеваться и ужинать? За этими раздумьями её застал стук в дверь, а потом в кабинет осторожно проникла голова Кьяры.

– Ой, донна Эла, вы еще здесь? Тогда я начну убираться с вашего соседнего кабинета. И с приёмной.

– Заходи, я уже закончила. На самом деле думала, пить кофе или ужинать идти. Хочешь кофе? – Элоиза сама не знала, зачем позвала Кьяру на кофе.

Они никогда не разговаривали, просто здоровались, да и всё. Элоиза разве что благодарила за уборку и вежливо спрашивала, как в целом дела. Кьяра смущалась, отвечала, что всё хорошо, и бежала дальше.

В последнее время Кьяра выглядела как-то иначе – тише и скромнее, чем в первые недели во дворце. Она не обнималась и не целовалась со всеми встреченными молодыми людьми в обеденной зале и в коридорах, говорила сдержанно, но вместе с тем язвительно. И, по словам Анны, на посиделки и тусовки с молодежью не ходила, днями пропадала на своих подготовительных курсах, а вечерами работала. Интересно, что случилось?

– Ой, – смутилась Кьяра. Потом подумала немного и решилась: – Конечно, хочу!

– Тогда налей нам, пожалуйста, кофе из машины в приемной и садись, – кивнула Элоиза на кресло возле кофейного столика. – Там есть пара кусочков торта, мы можем их доесть. А то мне кажется, что у меня вообще сил нет, я до своих комнат не доберусь, – она выбралась из-за рабочего стола, в глазах привычно потемнело, но она все же аккуратно перебралась в кресло, держась за тот самый стол.

Кьяра принесла кофе и взяла себе торт.

– Донна Эла, а можно вас спросить?

– Можно, – кивнула она. Конечно, она сейчас не сказать, чтобы полностью в себе, но поговорить-то может.

– Вот скажите, вы все время едите сладости, но по вашей фигуре этого никак не скажешь. Как вам удается?

Элоиза рассмеялась.

– Поверь, мне это ничего не стоит. У меня в этом плане прекрасная наследственность, мне просто повезло. Мой обмен веществ справляется со всем, чего бы мне ни захотелось. И я этим пользуюсь.

– А ехидна Джулиана говорит, что вы на тренировки ходите, потому что боитесь растолстеть, – рассмеялась Кьяра.

– Нет, я просто танцую, от этого не слишком-то похудеешь, разве что в форме будешь.

– Вот, а Джулиана танцевать не умеет, поэтому болтает всякие гадости. Скажите, она, может быть, хотя бы работает хорошо? А то жить с ней в соседях – скука и мука, она злая и нудная, и все время ноет и жалуется. В общем, я понимаю, почему монсеньор смотрит на нее, как на мышь, которая заползла к нему в начищенный ботинок и сдохла там, а вся служба безопасности над ней за глаза ржет, – глаза Кьяры прямо искрились радостью от того, что она нашла благодарного слушателя. – Она бы хоть переспала с кем, что ли, а то только щурится на всех, как будто ее прелестей тут никто не достоин! И ведь есть парни, которым она нравится, они пытаются с ней встречаться и её куда-нибудь звать, она сначала соглашается и ходит, а когда ее уже зовут откровенно в постель, устраивает скандал, обвиняет бедняг во всех смертных грехах и исчезает. Знаете, уже человек пять пробовали, она всех обломила, и теперь она им больше не нравится, как мне кажется. А какой у нее в комнате бардак, вы бы только видели! Она как-то раз просила меня убраться, но я отказалась. Пусть сама с донной Анной договаривается, раз такая важная, – хитро улыбнулась Кьяра и глотнула кофе.

Да-да, если Элоизе решить подобный вопрос в конце концов удалось, то Джулиане он, похоже, не по силам. И с умением общаться у нее тоже как-то не блестяще. И милая барышня успела прожить в их сообществе неделю до рождества, потом каникулы, и еще две недели после каникул…

– А она вообще с кем-нибудь общается? – не то, чтобы это было интересно, но, кажется, лучше знать, чем не знать.

– С Филиппо Верчезой, он имеет на вас виды, вы знаете? Так-то ее даже господин Росси с трудом переносит, а с Верчезой они каждый вечер пьют! Кстати, мне тут под большим секретом рассказали, что она как-то нехорошо выступила на новый год, когда вы все кататься ездили. Вы не знаете, что она там натворила?

– А откуда информация? – насторожилась Элоиза.

– Дон Маурицио сболтнул по пьяни, – хмыкнула Кьяра. – Правда, не мне и без подробностей.

– На самом деле, я тоже не знаю подробностей, – покачала головой Элоиза.

Она мгновенно поняла, о какой ситуации идет речь, но тогда сразу расспрашивать Себастьена не стала, а Лодовико с Варфоломеем не сказали ей ни слова. Вроде как решили проблему, и всё, говорить не о чем.

– И еще в последнее время, как с каникул вернулись, она спелась с Паолой Перини, знаете такую – в финансовом отделе у дона Бернара работает, вся такая яркая, глазами стреляет по сторонам, говорят – умеет мужиков привораживать. Только почему-то они возле нее долго не держатся, – ехидно добавила Кьяра.

– Может быть, не только в привороте дело? – рассмеялась Элоиза. – Может быть, еще что-нибудь нужно?

– Ну что тем мужикам нужно, я не знаю, сама бы на таких не позарилась ни разу, – хмыкнула Кьяра. – Скажите, а правду говорят, что вы тоже можете приворожить? – и смотрит при этом так, как будто для нее что-то от ответа зависит.

– Кто же говорит, интересно, – рассмеялась Элоиза.

– Да, кое-кто говорит, – смутилась Кьяра.

– Если я скажу, что за все время, пока здесь живу, никого не привораживала, ты поверишь?

– Я-то поверю, а другие – вряд ли, – хмыкнула она. – Про вас слишком уж удивительные истории рассказывают. Скажите, а вы можете ко мне кого-нибудь приворожить?

– А тебе зачем? У тебя, вроде бы, и так все хорошо? – удивилась Элоиза.

– Это смотря что считать хорошим, – усмехнулась Кьяра. – Если думать только про то, чтобы весело провести время – да, без проблем, я это умею, мне это нравится и здесь хватает людей, готовых пойти мне навстречу.

– А ты уже не хочешь проводить время весело?

– Я хочу понять, по силам ли мне что-то серьезное, – с Кьяры разом слетела вся веселость. – Но пока у меня ничего не получается.

– То есть тебе нравится кто-то, кто не замечает тебя? – вдруг поняла Элоиза.

– Именно, – опустила глаза Кьяра.

– И? – Элоиза хотела, чтобы девочка сама сформулировала, чего же хочет.

– Если вы можете приворожить… так я лучше вам поверю, чем дуре Паоле, она тупая и злая.

– А ты уверена, что приворожить – это хорошо?

– Но он же будет со мной!

– Будет, да. Но любви в условиях задачи не предполагается. Положим, вы проведете вместе некоторое количество дней… и ночей, безусловно, тоже. А потом тебе наскучит. Но он-то будет к тебе привязан, и зачем тебе такое горе?

Кьяра замолчала, распахнула глаза широко-широко, и задумалась. Элоиза тоже поставила на стол пустую чашку.

– А вы откуда знаете? – спросила Кьяра после долгого молчания.

– А ты думаешь, я не попробовала, когда поняла, что могу?

– И… что вы сделали? Ну, когда вам наскучило?

– Отпустила. И больше не пыталась. Если человек для меня что-то значит, я никогда не буду идти против судьбы, законов мироздания и разного прочего. И никому не посоветую.

– А что делать-то? – почти простонала Кьяра. – Я же не дура Джулиана, чтобы на него вешаться!

– Да и не нужно вешаться, – улыбнулась Элоиза. – Может быть, ему просто улыбнуться? Или просто с ним поговорить?

– Ага, сейчас. Он ни в жизни не станет со мной разговаривать!

– Почему? – удивилась Элоиза.

– Ну… где он, а где я, – пробормотала Кьяра. – Да он меня вообще не замечает.

– Может быть, у него семья? Или любовь?

– Да никого у него нет, я всё узнала. У нас же невозможно ничего скрыть!

– А я его знаю? – полюбопытствовала Элоиза.

– Конечно, вы общаетесь.

– И? – улыбнулась она.

Кьяра замолчала. Молчала недолго, потом сказала:

– Ладно, я сама попробую. Аккуратно. И с улыбкой.

– Вот-вот, пробуй, – ответила Элоиза. – А если вдруг не сложится – приходи, подумаем вместе.

– Правда, можно? – заискрилась улыбкой Кьяра. – Я приду!

Телефон Элоизы, лежащий на столе, тренькнул, извещая о сообщении.

– Ты не можешь передать мне телефон?

– Да, сейчас, – Кьяра вскочила и подошла к столу, оглядела его. – А где он? Ой, увидела, под бумагами, – взяла и только хотела передать, как вдруг остановилась. – Скажите, а почему у вас булавки из кресла торчат?

– Какие булавки? – удивилась Элоиза.

– Вот, две штуки, – Кьяра уже хотела было вытащить и показать, но тут до Элоизы дошло.

– Стой! – скомандовала она таким голосом, что та не смогла не повиноваться.

– Что такое, донна Эла? – переспросила девочка удивленно.

– Сама сейчас посмотрю, – ответила Элоиза, встала и подошла к столу.

Кофе со сладким помогли – она смогла нормально подняться и твердо стоять на своих ногах. Подошла к креслу и сосредоточилась. Да, так и есть, две штуки сверху, по одной с боков, и еще снизу парочка, и одна в спинке с обратной стороны… И точно, из тех предметов, которые голыми руками лучше не брать и носить специальным образом. Хотелось бы знать, это всё, или ещё есть какие-то сюрпризы? Она закрыла глаза и просканировала кабинет. Похоже, проблема только в кресле. А у нее, как назло, с собой ни кольца, ни медальона! И сложить некуда. Придется идти за оборудованием. Интересно, кто же её так сильно не любит?

Всё становилось понятным – и слабость, и головная боль. Неизвестно, что именно хотели с ней сделать посредством этих булавок, ну да это она сможет посмотреть позже, в лабораторных, так сказать, условиях. Так, а что делать с креслом и девочкой?

– Кьяра, ты сможешь помочь мне в одном важном деле?

– Конечно, донна Эла! Я за вас всегда!

– За меня можно еще не сейчас, но нужно обезвредить кресло, и мне для этого нужно кое-что принести из моей спальни. И нужно, чтобы ни одна живая душа сюда не зашла, пока я не вернусь. Покараулишь?

– Да не вопрос, конечно!

– И еще момент. Я не знаю, как отреагирует твой организм, если в кресло сядешь ты. Может облезть кожа. Могут выпасть волосы. Может случиться еще что-нибудь неприятное. И незащищенными руками брать эти булавки нельзя, поняла?

– Еще бы! Идите, я пока мусор выброшу, и пол здесь у вас вымою, – Кьяра смотрела на Элоизу, как на сверхъестественное существо.

Элоиза дошла до жилого крыла и своих комнат, взяла в сейфе и надела кольцо и медальон, а еще в том же сейфе лежала парочка серебряных контейнеров, для ее нынешней цели очень подходящих. Она взяла тот, что поменьше – на семь булавок много места не нужно. И еще прихватила посеребренный пинцет из маникюрного набора.

Кьяра дождалась, как и было велено. Она тем временем вымыла пол в приемной и в кабинете, отправила на кухню посуду и помыла кофемашину. Еще бы – быстро-то быстро, но минут двадцать у нее было.

– Никто не приходил? – спросила Элоиза.

– Нет, никто, – Кьяра при ее появлении встала с гостевого кресла и отложила телефон.

– Отлично, – Элоиза подошла к креслу, еще раз сосредоточилась и очень явственно увидела все семь булавок.

Вытащила их пинцетом и сложила в контейнер, который захлопнула, и теперь только ее рука могла его открыть. Ну, или другая специально обученная, таковых она знала еще три пары – три Доменики, настоятельница и два врача, и все они обитали отнюдь не во дворце.

– Донна Эла, вы верите, что это сделала Джулиана? – Кьяра стояла сбоку и смотрела на нее во все глаза.

– Я, скажем так, не исключаю такой возможности. Но я не исключаю и других. Может быть, я еще кому-то дорогу перешла?

– Другой такой бешеной ненависти я просто ни у кого не знаю, – ответила Кьяра.

– Разберемся… – начала было Элоиза, но голову повело.

Она шагнула к стене и оперлась на нее, но это не помогло – сознание погасло, и то, как её бесчувственное тело сползало на пол, она уже не ощущала.

22. Подозрения

* 41 *

Кьяра испугалась. Нет, не просто испугалась, а очень сильно испугалась. И первую минуту вообще не могла сообразить, что ей делать. Вокруг пусто, из офисов все давно разошлись, звать на помощь некого.

Потом вспомнила про существование телефона, схватила, долго металась по списку доступных ей контактов, и наконец, сообразила.

– Детка, я немного занят, ты можешь перезвонить через полчасика? Или я сам тебе позвоню, как освобожусь? – промурлыкал в телефон Гаэтано Манфреди, второй заместитель монсеньора и один из ее близких приятелей.

– Да я не просто так, я по делу, дай договорить, – рявкнула Кьяра. – Позвони монсеньору и скажи, что донна Эла упала в обморок! В своем кабинете! А я тут, но я вообще не знаю, что делать! Понял?

– Погоди, – соображал он быстро, уж всяко быстрее, чем она. – Я сейчас передам ему телефон, сама все скажешь.

Кьяре стало совсем страшно – как, вот прямо сейчас ей объяснять самому монсеньору, что случилось?

– Слушаю вас, сударыня, что произошло? – услышала она в трубке спокойный властный голос.

– Монсеньор, донна Эла упала в обморок, вот прямо сейчас, в своем кабинете, я не знаю, что делать. Она тут лежит, и руки у нее холодные! Я подумала, что нужно вам сказать! – а может, она неправа, и ему это вообще не надо?

– Я сейчас подойду, – голос не дрогнул, но что-то в нем изменилось, что-то такое, чего она бы объяснить не смогла. – Вы сообщили Бруно?

– Не сообщила, у меня нет его телефона, – вдруг градом полились слёзы, она прямо не знала, что с ней такое.

– Так, спокойно. Будьте, пожалуйста, с Элоизой, я сам позову Бруно и сейчас мы придем. Не уходите никуда, хорошо?

– Конечно, – всхлипнула Кьяра.

Монсеньор отключился, а она взяла на кофейном столике салфетку и принялась вытирать слезы.

Он появился минут через пять, а то и меньше, она только и успела, что сопли подобрать, еще не хватало тут при нем рыдать.

– Добрый вечер, – бросил ей и опустился на пол возле донны Элы.

Погладил ее по щекам, пару раз поцеловал – и о, чудо! – она открыла глаза. Задышала громко, зашевелилась.

– Монсеньор? Вы здесь? Что со мной?

– Я бы сам очень хотел знать, что с вами, сердце моё. Наверное, вы слишком много работаете, – сказал по-французски, тихо и мягко, Кьяра ни разу еще не слышала, чтобы он так с кем-то разговаривал, ну да она его встречала нечасто и знала в основном по рассказам парней из безопасности. – Я думаю, что в кресле вам будет лучше, чем на полу, вы согласны? – он повернулся к ней и вдруг вернулся на итальянский. – Сударыня, принесите, пожалуйста, воды.

– Да, конечно, – Кьяра подскочила с пола, выбежала в приемную, налила там воды и вернулась.

Донна Эла уже сидела в кресле, монсеньор сидел рядом с ней на подлокотнике, обнимал её за плечи, а второй рукой держал безжизненно лежащие пальцы.

– Спасибо вам, – сказал он ей. – Вас ведь Кьяра зовут, так?

– Да, монсеньор, – кивнула она и протянула ему стакан, потому что давать его донне Эле было бесполезно. – Вы же сами все сделаете, да?

– Конечно, – кивнул он и поднес к губам донны Элы стакан.

И тут в кабинет стремительно вошёл дон Бруно.

– Что случилось? – он подошел к донне Эле и взял ее за руку.

– Уже очнулась, как видишь, – ответил монсеньор. – Но когда я вошел, лежала на полу и не подавала признаков жизни. Скажите, Кьяра, вы видели, что она здесь делала?

– Когда я пришла убираться, донна Эла сидела за компьютером. Потом она пригласила меня пить кофе, мы его пили, потом я убрала чашки и прочее, донна Эла собрала свои бумаги и уже надумала уходить, но вдруг упала, – Кьяра сама не знала, почему решила скрыть происшествие с булавками. Но она чувствовала, что без разрешения донны Элы об этом говорить не следует, вот не нужно, и все тут.

– Элоиза, это опять какие-то ваши шуточки с организмом? – хмуро сказал дон Бруно. – Или тут дело в чем-то, чего я не знаю? Я бы рекомендовал вам обследование, и не далее, как завтра с утра. Монсеньор, это официальное распоряжение. Вы сможете проследить за тем, чтобы оно было выполнено?

– Безусловно, – кивнул монсеньор. – Будет отказываться – сам за руку приведу. Элоиза, вы слышали?

– Да, монсеньор, слышала. Можно, я подумаю об этом завтра? – сказала она очень тихо.

– Посмотрим, – он и впрямь посмотрел на нее как-то очень внимательно. – Бруно, что сейчас можно для нее сделать?

– Доставить в комнаты, уложить, если получится – накормить. А завтра жду вас, Элоиза, в девять утра, – он кивнул всем и вышел.

– Кьяра, позвоните Анне и попросите прийти в апартаменты госпожи де Шатийон. А потом берите её сумку и догоняйте нас.

– Двери-то запереть? – уточнила Кьяра.

– Конечно. Запирайте и догоняйте.

* 42 *

Элоиза забралась на диван с ногами, рядом сидел Себастьен, перед ними на столике стоял ужин. При попытках шевелиться голова еще кружилась, поэтому она как раз не возражала против обследования. И она бы еще к какой-нибудь из Доменик съездила пообследоваться, но это уже позже. И только после того, как организм будет гарантированно в порядке, можно будет заниматься чертовыми булавками.

Себастьен привел ее домой, Кьяра принесла из офиса вещи, Анна пришла и приготовила ей всяких капель и отваров, а потом организовала ужин. Жизнь в целом продолжалась.

– Элоиза, а все-таки, что случилось? Почему-то мне кажется, что дело не в переутомлении от большого количества работы, – он был ласков и недоверчив, впрочем, она, будучи на его месте, тоже вытрясала бы из него подробности всеми доступными способами.

– У меня нет достоверных данных. Только слухи, сплетни и домыслы. Я могу вам сказать – да, я предполагаю некоторое недоброжелательное вмешательство в мое личное пространство. Я могу протряхнуть мозг тем, кого подозреваю, но будет ли это доказательством? Мне бы не хотелось рисковать репутацией всего штата сотрудников в целом, потому что объекты моего, гм, исследования будут скандальны и многословны. За руку никто не пойман, а мне хотелось бы, чтобы был пойман, или чтобы как-то иначе, но вопросов бы не было.

– Может быть, вы все же перетряхнете мозг? Так, для того, чтобы знать, в каком направлении искать?

– Более того, я собираюсь это сделать. Завтра же.

– Стоп, завтра вы идете к Бруно!

– Иду. Но я надеюсь, что это не на весь день.

– Имена-то назовете?

– В отделе Бернара Дюрана есть дама по имени Паола Перини.

– Знаю такую, да, что-то несложное выполняет, вполне заменяемый сотрудник.

– Было бы хорошо отследить её контакты вне дворца.

– Ищем что-то конкретное?

– А вот я и не знаю. Она у меня не работает, поэтому вызвать на приватную беседу, не вызывая подозрений, не получится, можно спугнуть. Видимо, это уже позже.

– Последим, – Себастьен плеснул вина в бокалы, взял свой. – А кто ещё?

– Всеми нежно любимая госпожа Уильямс.

– Вот уж и вправду нежно любимая! Она умудрилась разозлить парочку настолько приличных и невозмутимых обычно парней, что я просто смотрю и удивляюсь.

– Она ходила с ними на свидания? – усмехнулась Элоиза.

– О, вам рассказали? Не только ходила, еще и принимала подарки, а потом позволяла себе весьма неласковые высказывания в адрес дарителей. Мне их жаль, конечно, но единственный совет, который тут можно дать – не связываться с дурами. Особенно – с избалованными самовлюбленными дурами. Вы не хотите поучить означенную барышню манерам?

– Знаете, нет. К сожалению, барышня не смогла завоевать моё расположение, уж не знаю, как так получилось, я вообще довольно терпима к людям. Пускай барышня выпутывается сама.

– Некоторые молодые люди, прямо скажем, очень рассержены на означенную барышню.

– И готовят жестокую месть? – усмехнулась Элоиза.

– Ничего об этом не знаю, – усмехнулся в ответ Себастьен. – И слежку за ней можно даже специально не устраивать – каждый её шаг и без того фиксируют профессионалы, причем по собственной инициативе.

– Значит, пусть идет куда идет. Сама.

– Именно. Скажите, ваше здоровье позволит вам нанести мне визит?

– Сейчас? – улыбнулась она.

– Конечно.

– Увы, нет. Может быть, пару дней спустя?

– Вас снова смущает дворец и его жители?

– Нет, меня смущают некоторые части моего организма. Позвольте без подробностей, – нет-нет, в постель с мужчиной ей сегодня никак нельзя, даже с самым лучшим на свете.

– Хорошо, раз уж вы так хотите – пусть сегодня всё будет без подробностей. Знаете, с тех пор, как каникулы закончились, у нас с вами ни разу еще не выпала возможность посидеть и поговорить ни о чем и обо всём. Мы встречаемся слишком редко и слишком коротко. Чем вы занимаетесь вечерами, сердце моё?

– Да практически ничем, на самом деле. Почему-то до сих пор не могу привести организм в нормальное работоспособное состояние.

– Так нельзя же после отдыха, лени, гор и любви вот прямо сразу возвращаться к обычному образу жизни, сердце моё, – он обнял ее за плечи и поцеловал куда-то в пробор. – Я, конечно, сам хорош – ушел в дела и только сообщения вам пишу да за обедом на вас смотрю, но и вы тоже потерялись. Почему?

– Перевариваю всё происшедшее, – усмехнулась она. – У меня никогда в жизни не было таких… насыщенных каникул.

– Вам не понравилось?

– Что вы, наоборот! Очень понравилось. Хочу подольше побыть с этим ощущением, чтобы не расплескать.

– Понимаю. Но, может быть, нам по силам поискать еще каких-нибудь ощущений? Чтобы не только хранить старое, но и жить новым?

– Я думаю, все возможно, – улыбнулась она. – Но сейчас я, пожалуй, отправлюсь спать, а в какой-нибудь следующий раз мы вернемся к этому разговору, хорошо?

– Хорошо, Элоиза, – легко согласился он. – Спите и выздоравливайте. И девочка ваша молодец, кстати.

– Что за моя девочка? – удивилась она.

– Которая меня разыскала. Кьяра. Вашими же стараниями она у нас здесь завелась?

– Да, я некоторым образом поучаствовала в ее судьбе, но свой статус во дворце она приобретает сама. Как может.

– Ну и пусть, – улыбнулся он.

– Тогда доброй ночи. И спасибо за помощь и за то, что привели меня в сознание.

– Всегда рад помочь, сердце моё.