Текст книги "Джулиана, или Ведьминские козни (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

26. Когда родственникам не всё равно

* 49 *

Неделей позже, в субботу днем, Элоиза задумчиво сидела над чашкой кофе в Париже, в городском доме Шатийонов на улице Турнон. Полная изоляция от привычного круга общения сначала злила, так и хотелось позвонить, спросить о новостях, написать… к четвергу злость утихла. Сестрица Марго, зеленоглазая ведьма с рыжими кудрями, всё время пыталась выпытать, что же случилось, и к счастью, она не умела читать мысли. Но Элоиза спокойно отшучивалась, всю неделю ходила с ней на разные тусовки художников и прочих творческих личностей, встретилась с несколькими университетскими знакомыми, а вечером пятницы отправилась посидеть в баре с Адриенной, близкой приятельницей философских времен. Там их разыскала Марго, её сопровождал… ох, и чего его вообще принесло в Париж разом с ней? В общем, человек, с которым Элоиза некоторое непродолжительное время встречалась, пока писала диссертацию. В их общении всегда было больше разговоров, чем секса, они скорее дразнили друг друга, нежели любили. Больше, чем на одну ночь, но меньше, чем на всю жизнь. Вдохновения хватало для обоснования теоретических положений, но недоставало для написания стихов. А после их разнесло по разным частям мира. Впрочем, они переписывались, немногословно, но стабильно, интересовались жизнью друг друга, а встретились лично раза два за все истекшие годы. Встречались, разговаривали, прощались. А вчера…

Конечно, в этой компании все знали всех. Ну, или почти все почти всех – Андре и Адриенна знакомы не были, но это не оказалось проблемой. Сначала Марго выпила пару бокалов и её понесло. Адриенну всегда легко несло и без бокалов, с Марго они всегда с полуслова входили в резонанс… в общем, в итоге все вчетвером отправились домой к Адриенне и устроили вечеринку в стиле «вспомним прошлое». Правда, тогда, много лет назад, был бы сплошной секс, а разговоров и алкоголя меньше. А сейчас… Он сделал ей множество намёков и одно недвусмысленное предложение, но ей не хотелось ни намёков, ни предложений, ни его самого. Пришлось немного надавить на всех, и в итоге Марго и Андре скрылись в спальне, а они с Адриенной прикончили под разговоры бутылку коньяка и взялись за вторую, а потом пришла Марго, присоединилась к ним, а когда и вторая бутылка закончилась – вытащила её из кресла и вызвала такси до дому.

И что дальше? Черт возьми, сходить извиниться все равно придется. Вне зависимости от того, что ей скажут в ответ. И если вдруг ответно пошлют далеко и недвусмысленно – сама виновата.

Проблему с Джулианой тоже нужно решать именно ей, нечего перекладывать свои беды на других. Элоиза уже чувствовала себя в силах разобраться и с заговоренными булавками… и с другими аспектами этой истории тоже.

За этими мыслями её и застала появившаяся в гостиной Марго.

– Привет! Сколько времени? – почти простонала она.

– Да третий час уже, – хмыкнула Элоиза. – Что, совсем плохо?

– Угу, – буркнула Марго.

– Подобное следует лечить подобным, – Элоиза дотянулась до телефона и позвонила на кухню с просьбой о черном кофе, некоторой еде и бокале с коньяком.

– А ты какая-то подозрительно живая, раз даже есть можешь, – заметила сестрица, угнездившись в кресле.

– Я уже минут сорок здесь сижу, было время адаптироваться, – Элоиза кивнула на две пустых чашки из-под кофе и пустой же бокал.

– Но в целом, ты, конечно, не очень. И ночью была мрачная какая-то, да и сейчас. О, добрый день, Франсуаза, спасибо огромное, ставьте сюда, – кивнула Марго появившейся горничной, которая принесла поднос с едой и питьем. – Ты вообще сегодня смотрела на себя в зеркало?

– Не помню, – Элоиза налила себе в маленькую чашечку черного кофе.

– Ну так подними голову и посмотри, – Марго глотнула из бокала, поморщилась, затем тоже стала наливать себе кофе. – О, а ты чего вдруг пьешь черный кофе? Мир перевернулся?

– Нет, я просто решила попробовать. Что чувствует человек, который всегда пьет кофе без сливок и даже без сахара, – Элоиза последовала совету сестры и посмотрела в висящее напротив зеркало.

Ничего особенного, в самом деле. Ну, бледновата, ну, круги под глазами, так надо меньше пить и больше спать. И не нервничать. В зеркале отражалось неидеальное лицо, полураспущенная коса и мятая шелковая пижама. Нашлась крутая! Собственный отдел не может в руках удержать! Что-то в службе безопасности никто так не выделывается и под собственное начальство не копает, или долго на месте не остаётся.

– Кто это у тебя пьет кофе без сливок и сахара? – сощурилась Марго.

– Почему сразу – у меня?

– Ну не у меня же! Скажи, ты с кем-то поссорилась? У тебя что-то было, а теперь ты сидишь и думаешь, что дальше?

Нет, Марго не умеет читать мысли. Но с эмпатией у нее все в порядке, и она отлично разбирается в любовных отношениях. И знает её, Элоизу, как облупленную.

– Почему ты думаешь, что поссорилась?

– Да вчерашняя ночь навела на размышления. Когда ты не в грузовых раздумьях, у тебя всё иначе. Давно не видела, чтобы ты напивалась в хлам. Кто тебя укусил?

– Одна малолетняя идиотка. Которую, впрочем, я сама распустила. Она в моем отделе работает.

– И что она тебе сделала?

– Напакостила.

– А почему? То есть, почему напакостила – раз, и почему ей вообще это в голову пришло – два. Ты недостаточно заняла ее работой? Ты ведь, сдается мне, не самый мягкий начальник, я бы с тобой в жизни работать не стала, – Марго допила кофе и уже сама стала звонить и просить следующую порцию.

– Потому, что я непозволительно расслабилась. Ну и… в общем, девица претендует на мужчину, с которым встречаюсь я.

– Она ненормальная? – расхохоталась Марго. – Или ты не серьезно?

В самом деле, здесь, в особняке Шатийонов, сама мысль о том, что какая-то юная барышня взялась спорить с ней из-за мужчины, показалась Элоизе нелепой.

– Я странно, – ответила Элоиза.

– Угу, я так и поняла, что странно. Давай, ты уже скажешь что-то внятное, хорошо? А то сидишь, что-то там внутри пережевываешь. Говори, и дело с концом. Что за мужчина, откуда?

– С работы.

– Ну, ничего нового, ты неисправима. Чем он занимается? Опять мужчина с компьютером?

– Руководит службой безопасности кардинала.

– А, опять мужчина с оружием. И?

– Что – и?

– Он тебе нравится?

– Да. Очень. До невозможности дышать и дрожи в коленях, – Элоиза сказала и поняла, что уже надо это проговорить.

Вслух. Кому-нибудь. Чтобы услышали и что-нибудь ей в ответ сказали. И чтобы это был кто-то не из дворца и не из Винченти. У первых они и так всё время на виду, а вторые того и гляди сами залезут, куда не просят.

– И что у вас с ним? – Марго отставила чашку и принялась слушать.

Элоиза начала рассказывать. С начала, то есть с миланской оперы и кошмаров. И до конца, то есть до того момента, как она обругала его прилюдно и убежала.

– Я как минимум приду и извинюсь. Перед ним и перед остальными, которые это всё слышали. Ну и разберусь с девицей. А дальше… как получится. Ну, чего молчишь?

Марго в самом деле молчала. Молчала, смотрела в бокал, вертела его в руках, потом поставила и подняла на нее свои зеленущие глаза.

– Вот знаешь, если бы ты сейчас начала рассказывать что-нибудь обычное – ну там познакомилась, влюбилась, у него завораживающий голос и красивое тело, и какими извращенскими способами вы доставляли друг другу удовольствие – я была бы спокойна. А ты сидишь передо мной и говоришь совсем другое – про какие-то засады, погони, крыши, горы, машины и гонки! Ты сама-то понимаешь, как всё серьёзно?

– Что именно тебе кажется серьёзным?

– Что вы так странно совпали. Что ты встретила кого-то, с кем у тебя столько всего общего. Я, честно, не знаю ни одного мужчины, которому бы понравилось, как ты водишь машину.

– Ты же понимаешь – я его читаю просто непроизвольно. По крайней мере то, что выплескивается наружу. Поэтому я всегда знаю, что он ко мне в данный момент чувствует.

– Да отключи уже этот свой спецэффект!

– Ага, если бы я могла, – хмыкнула Элоиза.

– Погоди… а он может знать, что ты его читаешь? – насторожилась Марго.

Безусловно, она знала о наличии у Элоизы способностей. И, не раздумывая, просила помочь, если это было возможно и уместно.

– Знает, – мрачно бросила Элоиза.

– Это как? Ты вот взяла и ему рассказала? И он поверил?

– Это случайно вскрылось во время совместного расследования.

– Так это что, он вообще всё про тебя знает? – уставилась Марго на неё.

– Нет, не всё. Но столько про меня не знал ни один мужчина никогда.

– И что он сказал, когда узнал?

– Ему это интересно. Он смеётся, говорит, что я фея, и не стесняется обращаться за консультацией, если нужно разрешить какую-нибудь странную или непонятную ситуацию.

– Невероятное что-то. Ну ладно, я поняла, вы друзья-не-разлей-вода. А вообще-то, у вас с ним что-нибудь кроме гор, засад и гонок, было?

– Красивого тела и удовольствия от него всё сказанное не отменяет, с этим пунктом нет проблем, – усмехнулась Элоиза.

– У него что, вообще нет недостатков? – недоверчиво хмыкнула Марго. – Или ты их пока не просекла?

– Есть, – рассмеялась Элоиза. – Он любит всё решать за всех. У него была жена и есть дети. Еще у него непростые родственники. Но мои тоже не сахар, сама понимаешь.

– А куда делась жена?

– Умерла.

– Удобно. Никто в спину проклинать не будет. Ну, кроме влюбленных в него мелких девок, – не упустила шпильку Марго. – А зовут его как?

– Себастьен.

– Фотка есть?

– Есть, – Элоиза нашла в телефоне фото Лодовико с рождественского приема и показала Марго.

– А ведь и правда очень хорош, – улыбнулась та. – И ты ничего, это то самое платье, про которое ты меня спрашивала? Очень удачно получилось. Слушай, а мне кажется, что я его откуда-то знаю. Это возможно?

– Возможно, – кивнула Элоиза.

Если Марни коротко знаком с братьями Марго, то естественно, что она могла видеть его хотя бы на фото, даже если они и не знакомы лично!

– Но ты не хочешь сказать, кто он?

– Нет, – замотала головой Элоиза. – Если само собой вскроется – то и ладно. А если ничего не получится – то и говорить ничего не нужно.

– А в чем проблема-то? Ты не хочешь, чтобы о вас сплетничали – ну так съезжайте из дворца и живите сами!

– Ага, ты, можно подумать, не знаешь, как хорошо я умею жить сама!

– Он не знает слова «прислуга»?

– У него титул и куча наследственных владений.

– Тем более!

– Так я управляться со штатом прислуги тоже не умею, как будто не знаешь! Даже с собственными сотрудниками не могу разобраться, а ты говоришь – живите сами! Да я не знаю, как. Я дважды в жизни жила с мужчиной в одном пространстве, и первый раз сама знаешь с кем, в шатийонской мансарде, ты там у нас бывала, мы были весьма юные, и нам было плевать на всё, кроме нас самих. А второй раз в доме, ты тоже знаешь с кем, и во что мы этот дом очень скоро превратили, ты тоже видела.

– Да это какие-то неубедительные доводы, дорогая. Он тебе нужен?

– Да.

– Хоть в чем-то не сомневаешься! А ты можешь обсудить с ним – чего он хочет, и хочет ли вообще?

– Не знаю. Так-то он даже замуж меня звал, причем не один раз.

– Значит, он готов жить с тобой такой, какая ты есть.

– Да он не слишком знает, какая я есть.

– Лукавишь. Может он и не знает, какой хаос ты способна устроить в своей спальне, но он знает, как ты водишь машину и как катаешься на лыжах. Ну и какова ты в любви, тоже знает, как я понимаю. И даже знает про твои способности. Думаешь, после этого ты его ещё чем-нибудь удивишь?

– Не знаю.

– А у него в спальне как, кстати? Не как у тебя? – хмыкнула она.

– Я там была всего однажды. После того, как он месяц в доме отсутствовал. Там было идеально чисто.

– Если он тебя любит, то уж такую-то проблему решит легко, – хмыкнула Марго. – Ты поговори с ним, поговори. Или у вас до разговоров о вас самих дело не доходит? Вы или работаете, или экстримом каким занимаетесь, или любовью?

– Доходит иногда, – Элоиза смотрела в пустую чашку. – Только моя интуиция говорит о том, что не стоит афишировать наши отношения. Чем меньше о них люди будут знать, тем лучше для всех.

– Что-то новенькое в нашей программе. Тебе же всегда было глубоко наплевать, что о тебе люди подумают?

– Да причем тут «подумают»! Я раньше не прислушивалась к своим предчувствиям, и всегда это оказывалось напрасно. А сейчас я пытаюсь развивать у себя этот момент, и не хочу игнорировать то, на что чутьё, или что там у меня, пытается обратить моё внимание. И мне очень не хочется, чтобы ещё и эти отношения закончились печально.

– В этом деле я тебе, сама понимаешь, не советчица. Но с чисто человеческой точки зрения ты неправа. А с нечеловеческой – ну тебе же есть, с кем обсудить свои предчувствия?

– Две старших Доменики. С одной я даже немного поговорила.

– Поговори много. Это про предчувствия и прочее. Но мне кажется вот что – если это ну прямо судьба, то хватай и держи.

– А если наоборот? – криво усмехнулась Элоиза.

– То есть?

– Если судьба такова, что все, к кому я серьезно привязываюсь, имеют шанс плохо кончить?

– Знаешь, тогда такой судьбе тем более наплевать на огласку. Вы или вместе, или нет, ты или любишь его, или не любишь. Судьбе без разницы, венчались вы в церкви при большом скоплении народа или тайком целуетесь за семью замками. И точка. Но я, как ты знаешь, далека от всяких иррациональных материй, это просто частное мнение не постороннего человека.

Элоиза озадачилась.

– Черт, мне такая постановка вопроса в голову не приходила!

– Вот и обдумай на досуге. А с мужиком поговори тоже, поняла? Ты хоть сказала ему, что влюблена?

– Нет.

– И он, бедный, даже не знает, как сильно тебя впечатлил?

– Вот как раз про это я ему иногда говорю. Только про любовь не говорю.

– И зря. А если он решит найти другую, которая будет и любить, и говорить ему об этом?

– Значит, такова жизнь, и всё.

– Вот вредная! Ладно, расскажи про него что-нибудь обычное. Это он любит крепкий черный кофе, да? А куда вы с ним ходите?

– В засаду, – буркнула Элоиза. – А ещё поужинать.

Марго теперь не слезет, душу вытрясет. Но она, Элоиза, вроде бы сама этого хотела, а сказав «раз», следует сказать и «два»…

– А как он тебя называет? Помнишь, твой дурацкий Николя называл тебя «прекрасная Шатийон»? Да-да, не спорь, дурацкий, кстати, я его недавно видела, весь облезлый и скучный, читает лекции в каком-то колледже, жена – тележурналистка и дочка лет пяти. Судя по фотке, твой нынешний несопоставимо лучше. Так как?

– Он очень быстро выучил моё имя.

– Которое из? – усмехнулась Марго и продолжила допрос. – А ты его как называешь, кстати? Монсеньором? Тьфу на тебя. А какого цвета у него глаза? А во что он одевается? Правда, тебе нравятся его сорочки? Тонкие и белоснежные, говоришь? И примеряла, наверное? Нет? Только запонки? А почему? И подарила ему отцовские изумруды? И как? Не пожалела? – Марго взглянула Элоизе прямо в глаза и выдала последний вопрос как контрольный выстрел: – Скажи, раз всё так, то почему ты сейчас здесь со мной, а не там и с ним?

– Я же говорю – меня отравили, я его обругала…

– И что тебе помешало тут же, как только ты поняла, что происходит, поговорить с ним?

– На мне было множество всякой гадости. Ну, короче, ко мне привлекали всякие неприятности, они привлеклись… не знаю, как сказать. Мне нужно было привести в порядок и себя, и содержимое головы. Сейчас я уже могу поговорить с ним, как разумный человек.

– А тебе бы наоборот, как неразумный, – хихикнула Марго. – Ты вроде умеешь!

– Я подумаю, – улыбнулась Элоиза.

– И думать нечего! Сегодня, конечно, нужно приходить в себя и спать, но завтра ты встанешь и отправишься обратно, ясно? Я сама сейчас подыщу тебе билет.

– Да я справлюсь, – возразила Элоиза.

– Но я все равно проверю, – припечатала Марго.

И спорить с этим было совершенно бесполезно.

27. Возвращение

* 50 *

Элоиза вернулась в палаццо д’Эпиналь около пяти часов вечера в воскресенье. Еще не слишком поздно, можно сначала решить некоторые неотложные проблемы, а потом уже идти и решать… другие, тоже неотложные проблемы.

– Господин Форте, – веско сказала она сидевшему на посту охраны в гараже Гвидо, – я буду вам очень признательна, если известие о моем возвращении не разлетится по дворцу мгновенно. Если вас спросят те, кто имеет право знать всё – пожалуйста, но таковых я лично знаю очень мало. Понятно?

– Да, госпожа де Шатийон, понятно. Монсеньор и его преосвященство, так?

– Так, – кивнула она. – Спасибо за понимание.

И отправилась к себе.

У себя начала с подготовки на завтра – пересмотрела одежду, выбрала то, что показалось подходящим. Потом взяла из сейфа контейнер с памятными булавками, заперлась с ним в ванной и открыла его.

Булавки ничуть не изменились – Элоиза вытащила их пинцетом на серебряное блюдечко, разложила определенным образом и сосредоточилась. Провела над блюдечком левой ладонью, а правой положила рядом медальон.

В принципе, ничего особенного. Просто заряжены на то, чтобы запустить уже существующие в организме жертвы процессы и вызвать болезнь, желательно тяжелую. Ей в школьные времена приходилось выполнять задания по выявлению и обезвреживанию подобных предметов. Поэтому глубокий вдох, снять всю грязь и помыть сразу же руки. Кроме того, она уловила немного информации о, так сказать, авторе. Безусловно, это была не Джулиана, а кто-то другой, весьма опытный в подобных делах. То есть в привлечении всяческих пакостей к ближнему своему. Ну, об этом мы еще узнаем, всё расскажут, как миленькие!

А теперь нужно узнать, не вытворили ли эти красавицы что-нибудь ещё. И поговорить уже с монсеньором герцогом.

* 51 *

Себастьяно понял, что в кабинет кто-то вошел, только услышав шаги за спиной. Что за черт, он же запер наружную дверь! Карло, что ли, развлекается? Да нет, вот он, в игре, разве что только Лодовико за него мышку держит. Они оба сидят в «сигме», это ему никого видеть не хочется, поэтому на виртуальное общение в игре он готов, а вот сидеть за соседними компьютерами нет никакого желания. Он обернулся и обнаружил, что возле двери стоит Элоиза.

– Вы? Здесь? – он подскочил с единственного оставшегося в кабинете кресла быстрее, чем понял, что вообще делает.

После того, как в четверг вечером играли и пили здесь, кабинете, стулья пришлось отдавать в перетяжку, их пока ещё не вернули.

– Добрый вечер, монсеньор, – она была бледна и серьезна, и выглядела как-то совсем просто, разве что знакомое колечко на пальце блеснуло.

– Добрый вечер, госпожа де Шатийон. Проходите, пожалуйста. Садитесь. Правда, особо некуда, но вы все рано садитесь. Я рад вас видеть, в самом деле, – он не знал, что ей говорить, хотел сказать что-то очень важное, но язык сам болтал какие-то ничего не значащие слова и не мог остановиться.

Элоиза кивнула и зашла. Вдохнула глубоко. Волнуется? С чего бы? Или Лодовико и Варфоломей были правы?

– Монсеньор, выслушайте меня, пожалуйста. Я хочу извиниться за свое неподобающее поведение на прошлой неделе. Простите меня. Я не должна была говорить таких слов, вообще никому, а вам особенно. Я была неправа, абсолютно и полностью. Вы очень значимый для меня человек и близкий друг. Если я могу что-то сделать для вас – скажите об этом, пожалуйста.

Так просто? В самом деле, пришла, и даже готова признаться в собственной неправоте? И не нужно искать её и уговаривать? Улыбка сама собой появилась на его лице.

– Госпожа де Шатийон, я очень рад слышать ваши слова. Конечно же, я принимаю ваши извинения. И вы, наверное, не знаете, что это было?

– Почему же, знаю, – раздумчиво ответила она. – Я очень глупо попала под глупый удар. Но не беспокойтесь, я разберусь с ситуацией, полагаю, что уже завтра.

– Мне? Не беспокоиться? – заявление позабавило его. – Вы разберетесь?

– Именно, – она по-прежнему оставалась собранной и серьезной. – Монсеньор, могу я вас попросить?

– Да о чем угодно, Элоиза, вы же знаете, – он уже не понимал ничего, но раз фея Элоиза все знает, то и ладно.

– Я вас немного осмотрю, – она подошла к нему совсем близко, заглянула в глаза, обошла вокруг, легко коснулась на мгновение левого виска. – Вы в порядке, вам никак не навредили, это очень хорошо, потому что у меня были опасения, и я рада, что они не подтвердились. А прошу вот о чем – вы не могли бы взять этот предмет, надеть и носить пару-тройку дней? – достала из-под рубашки в клетку знакомый медальон, сняла и показала ему. – Вы уже знаете его, и раньше проблем не было, – она как будто запнулась. – Но если вдруг что – он вас защитит.

– Надевайте, – нахмурился он, она кивнула и надела. – Если вы ещё объясните мне, что происходит, – начал было он, но она перебила.

– Объясню непременно, но сегодня не смогу. Сначала я должна убедиться кое в чём и проверить некоторые свои подозрения. Возможно, уже завтра. Скажите, были ли какие-то значимые новости во время моего отсутствия?

– Смотря, что считать значимыми новостями, – пожал он плечами. – Все живы и здоровы, драгоценностей не пропадало, преступлений и странностей не происходило.

– Очень хорошо. Доброй ночи, монсеньор, я, с вашего позволения, пойду.

Как пойдет? Куда пойдет? Вот так сразу? Нет! Вдох, выдох, и спокойно, очень спокойно, улыбнуться и спросить:

– А далеко пойдете?

Она обернулась уже с порога.

– Ну как – поужинать нужно, и ещё кое-что до завтра сделать, – и опять смотрит на не на него, а куда-то в пространство, что за дурацкая привычка у лучшей из женщин!

– Поужинать можно и здесь, я как раз тоже собирался, может быть, присоединитесь?

– Вы… в самом деле так считаете? Это будет уместно? – неуверенно переспросила она.

Она ещё спрашивает!

– Да, Элоиза, это будет уместно. Более того, это будет очень хорошо.

Она обернулась.

– Хорошо, я принимаю ваше предложение. Давайте поужинаем.

– Отлично, – он взял со стола телефон, позвонил и попросил принести ужин к нему в гостиную. – Вот, все решается одним звонком. Не верите?

– Вам невозможно не верить, монсеньор, – вдруг маска серьезности исчезла, её сменила улыбка. – Вы бываете очень убедительны.

А потом она шагнула к нему и обняла, и спрятала лицо у него на груди.

– Элоиза, вернулась чудесная Элоиза, – только и смог он сказать.

Компьютер вопил и требовал внимания. Себастьяно крутанулся в кресле, увидел несколько возмущенных сообщений от Лодовико и Карло с одним вопросом – куда он подевался? Написал одним пальцем – «Пришла Фея, заканчивайте без меня», и закрыл окно.

Повернул кресло спинкой к компьютеру и поцеловал Элоизу.

* 52 *

Далекий стук в дверь вернул ощущение реальности. Элоиза открыла глаза, встретилась взглядом с Себастьеном и улыбнулась. Стоило взрастить самую маленькую искорку, и вот! Так и сидела бы всю оставшуюся жизнь у него на коленях… Видимо, права Марго, и Доменика тоже права.

– Наверное, это наш ужин, – предположила она.

– Точно, я уже забыл, – рассмеялся он. – Придется идти и открывать.

Элоиза погладила его по щеке и встала.

– Ну да, пока будете идти – застегните что-нибудь, – сама она тоже взялась приводить себя в порядок.

Из гостиной слышались звон посуды и разговор.

– Элоиза, идите уже сюда, – позвал Себастьен.

Она застегнула последнюю пуговицу на рубашке и вышла.

– Располагайтесь, – он кивнул ей на диван. – Слушайте, вся неделя – просто мрак какой-то. Ничего не помню. То есть знаю, что именно делал, что происходило, что не успели, что осталось – но все равно как в тумане. Не сбегайте больше, пожалуйста, – он взял ее за руку и погладил ладонь.

– Я представляла опасность для окружающих. Я же могла не только ругаться, вы понимаете?

– Понимаю и не боюсь. Вы же решили этот вопрос? Значит, смогли. В следующий раз можно обсудить вместе и решить тоже вместе, не думаете?

– Мне нужно подумать об этом, – она, конечно, уже очень много ему про себя рассказала и даже показала, но невозможно же рассказать всё!

– Вы же неделю где-то сидели и явно думали?

– Я сидела в доме Шатийонов, – рассмеялась она. – Общалась с сестрицей и её нынешней компанией. Вы с ней знакомы, кстати?

– Нет, только с вашими кузенами. Но не уходите от ответа, пожалуйста. Вы, как мне со стороны кажется, только и делаете, что сидите и там себе что-то думаете. Я был бы очень рад, если бы вы посвящали меня в эти ваши раздумья. Вдруг бы я вам чем-нибудь помог? Помнится, такое уже случалось. Или вам кажется, что я слишком многого хочу?

Элоиза задумалась – а как много знает, например, Фальконе Фаэнца о способностях своей жены Доменики и о том, как она их использует? Или что в этом плане думает Валентин о Полине и Лианне? Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Наверное, нет, это не слишком много. Просто – вот скажите, Себастьен, у вас есть какая-то важная часть жизни, о которой вы не говорите никому и никогда? Только тем, кто знает о ней с момента рождения, своего или вашего. Никому, понимаете? А вам я говорю, в самом деле, довольно многое. Честно, вы знаете обо мне столько, сколько не знал никто и никогда, исключая близких родственников. И я сама не заметила, как так получилось.

– Элоиза… это правда? – сверкнул он глазами.

– Вы, конечно, на слух не отличите, но, помнится мне один разговор, когда вы утверждали, что хорошо разбираетесь в людях…

– Элоиза, я ведь так могу потерять последние остатки разума!

– А они вам очень нужны вот именно сейчас? – она поставила бокал на стеклянный столик, сбросила балетки, забралась с ногами на диван и обняла его.

* 53 *

Она проснулась от того, что её целовали и звали по имени.

– Элоиза-Элоиза-Элоиза, просыпайтесь!

Себастьен. Она улыбнулась и открыла глаза.

– Я задремала?

– С добрым утром, сердце моё. Вы уснули, я тоже. Но уже утро, и я подумал, что вы захотите встать и пойти работать.

– Что? – она подскочила и села на постели, собирая в кучу растрепанные незаплетенные волосы. – Сколько времени?

– Семь, начало восьмого. Я не знаю, во сколько вы хотели встать, надеюсь, мы всё успеем, – он погладил её по голове.

– Уф, – выдохнула она. – Мой будильник стоит на половину восьмого.

– Тогда ещё поваляемся, – он откинулся на подушки и притянул ей к себе.

– Я опять усну, – пробормотала она.

– Не получится, – улыбнулся он. – Не дам.

– Тогда ответьте на вопрос по делу, я вчера забыла спросить.

– Ммм?

– В течение прошедшей недели ваши сотрудники продолжали следить за госпожой Уильямс?

Он скривился.

– Да.

– Скажите, а можно мне поинтересоваться результатами? Они же есть какие-то, правда?

– Можно, конечно можно, тем более вам. Но не здесь же и не сейчас! Может быть, поступим так – вы придете ко мне на чашку кофе часиков в одиннадцать, мы сядем перед монитором и посмотрим? Есть записи с камер, есть отчёты какие-то, я, честно говоря, не интересовался. Как, годится?

– Да, я приду к вам в одиннадцать часов. Схожу на общее совещание, потом пообщаюсь со своими сотрудниками и приду.

– Отлично. А сейчас у нас еще четверть часа.

– Ой, нет, мне нужно волосы подобрать. Я-то во сне никак не могла понять, что мне спать мешает! Неужели вам не мешали?

– Не слишком, – рассмеялся он. – Нет, я понял, зачем вы плетёте косу на ночь. Но для этого мне нужно было попробовать!

– Да, а сейчас мне нужно будет это расчесать, – пробурчала она.

– Вы справитесь, я верю…

* 54 *

Отец Варфоломей спустился на завтрак в общую обеденную залу, а не в трапезную для монахов, потому что прослышал о возвращении потерянной было Элоизы де Шатийон, и ему хотелось посмотреть на её явление народу. Подробностей не знал никто, даже Лодовико, сообщивший ему вечером новость о том, что она приехала и сама пришла к Себастьяно поговорить. Натура старого сплетника жаждала информации.

В зале было как всегда утром – шум, смех, разговоры за столами, кто-то пьет свой кофе на бегу, а кто-то задумался над большой кружкой. Себастьяно и компания сидели на своём любимом месте в центре зала и явно что-то обсуждали, сблизив головы над чашками и тарелками. Тут же стоял четвертый стул и еще один прибор.

– Дети мои, это вы для меня приготовили? – вопросил Варфоломей, подойдя к столу.

– Нет, не для тебя, – сварливо проговорил Карло, – как ты мог такое подумать? Мы не пьем и не играем в карты, почему мы должны держать стул для тебя?

– И тебе спасибо на добром слове, сын мой, – Варфоломей благословил его, усаживаясь. – Себастьяно, ты выглядишь значительно лучше, нежели всю прошлую неделю, наконец-то стал на человека похож. Какое целебное средство тебе помогло, признавайся?

– Средство по имени Элоиза, – рассмеялся Карло, – Кстати, вот и она, смотрите! Как настоящая!

Элоиза вошла, оглядела зал и, не задерживаясь, направилась прямо к их столику. С ней здоровались, она отвечала и – о диво! – улыбалась в ответ. Смотреть на неё, как всегда, было сплошное эстетическое удовольствие – пышная коса вокруг головы, в пряди вплетены цветочки с недурными на взгляд Варфоломея бриллиантами в чашечках, жакет расстегнут, под ним белоснежная блузка с кружевным жабо, длинная юбка… впрочем с таким разрезом сбоку, что даже ему вздохнулось. Дивные камеи в ушах и на воротнике, он их уже на Элоизе видел как-то мельком, но возможности рассмотреть пока не представилось, нужно это сделать. На одной руке памятный по рождественской игре перстень, а на второй – приметное кольцо с неизвестным ему голубым кристаллом.

Пока он на неё глазел, она подошла к столу. Тем временем Себастьяно моргнул, и рядом с ним из ниоткуда появились стул и еще один прибор. Впрочем, все они тут же поднялись и приветствовали её.

– Доброе утро, господа. Очень хорошо, что я застала всех вас разом, – улыбнулась Элоиза.

– Так это несложно, – хмыкнул Карло. – И вам, кстати, доброго утра, и еще с возвращением. Садитесь, пожалуйста.

– Господа, мне нужно сказать вам несколько слов, а говорить их лучше стоя и глядя в глаза. Я хочу принести вам свои извинения за свое крайне неприглядное поведение на прошлой неделе, коему вы все были свидетелями.

– Да ладно, донна Эла, вы неслабо расширили наш кругозор, а местами, я подозреваю, и словарный запас, – расхохотался Карло.

– Он прав, донна Элоиза, мы все на вас не обиделись нисколько, – вдруг улыбнулся Лодовико. – Поэтому ваши извинения приняты и инцидент исчерпан.

– Про словарный запас – это к моей сестре Лианне, я не специалист, – покачала головой Элоиза. – Отец Варфоломей, а вы что скажете?

– А я, честно говоря, любуюсь вашим внешним обликом. Вы, как никто, умеете создавать образ интересный и волнующий. С вас сейчас можно написать портрет, стилизовать его под модерн и с успехом морочить головы ученой искусствоведческой общественности, – усмехнулся он.

– Займись, – рассмеялся Себастьяно. – Элоиза, вы нынче утром предпочитаете гренки или омлет?

Элоиза явно зависла.

– Донна Эла, голосуйте за омлет! Он вкуснее! Он желтый и с сыром, – Карло уже было собрался исполнить оду омлету, но Лодовико невежливо потянул его за воротник.