Текст книги "Хорошая (ЛП)"

Автор книги: С. Уолден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Да это ты мечтаешь трахнуться с моим парнем.

Грейси рьяно замотала головой. Я видела, как из ее глаз снова потекли слезы, и, если бы я не превратилась в монстра, то они наверняка тронули бы меня.

– Ты завистливая сучка, которая хочет то, что есть у меня. Но, знаешь, что? Ты не получишь его. Ты ему не нравишься. Он ни за что не станет встречаться с такой как ты, – я нагнулась так близко к ней, что между нашими лицами осталось всего пара сантиметров.

– Он хочет меня. Он трахает меня, – ворковала я. – А ты будешь держать свой поганый рот на замке.

Грейси сделала глубокий вдох, как только я отступила.

– Кто ты? – прошептала она.

Я покачала головой, шокированная собственным отвратительным поведением.

– Не знаю.

***

– Рассказать ему? – спросила я Эйвери по телефону.

Волнение поедом ело меня. Смелой я была те пару мгновений, когда превратилась в свое невменяемое альтер эго. Теперь же я стала прежней Кейденс, которая была в ужасе от мысли, что Грейси может рассказать кому-нибудь.

– Черт возьми, что за вопросы? – возмутилась Эйвери. – Конечно же расскажи ему. Он имеет право знать.

– Но я не уверена, расскажет ли она что-нибудь, – возразила я.

– Глупости. Как долго ты знаешь эту девчонку?

– Просто я думала, что она очень расстроена из-за того, что мы больше не дружим, – продолжала гнуть свое я.

– Повзрослей уже, Кейденс, – резко прервала меня Эйвери. – Девчонка кое-что знает про тебя, и она обозлена. Ты просто идиотка, если веришь, что она не расскажет твоим родителям. Кроме того…

– Что кроме того? – спросила я.

– Да, кроме того, ты маленькая сучка. Слушай, это же не моя вина, что вы двое не в состоянии контролировать себя на людях.

– Но мы ничего такого не делали, – запричитала я.

– Вы ругались. Ты позволила ему поцеловать себя в щеку, Кейденс!

Я ничего не ответила на это.

– Он держал тебя за руку, когда вы выходили из кинотеатра!

– Ладно, – рявкнула я. – Я допустила ошибку.

Мы обе помолчали, а затем Эйвери снова заговорила.

– Грейси что-нибудь сказала обо мне?

Сердце у меня екнуло.

– Нет. – Это была худшая в мире попытка придать своему голосу бесстрастность.

– И что она сказала? – уточнила Эйвери.

– Ничего.

– Что она сказала, Кейденс? – настаивала на ответе Эйвери.

Я тяжело вздохнула.

– Она считает, что ты оказываешь плохое влияние. Она в курсе, что мы сбегали с занятий и занимались своими делами, прикрывая друг друга, – выпалила я.

Еще одна короткая пауза.

– Ты ей рассказала?

– Боже, клянусь, я ничего ей не рассказывала, Эйвери!

– Мне надо идти. – Это было неожиданно. В голосе Эйвери слышался страх.

– Нет, Эйвери, пожалуйста.

– Кейденс, я клянусь...

– Пожалуйста, выслушай меня! Я не знаю, как она все разнюхала! Я ничего ей не рассказывала, – я расплакалась. Казалось, что это самое естественно, что можно сделать в данный момент.

– Я – труп, – прошептала Эйвери. Я с трудом расслышала ее шепот, но все же услышала, и мои всхлипывания переросли в рыдания. Эти звуки прорезали тишину моей спальни, и я поняла, что у меня «прелюдия».

Начало жутко громкой бухающей симфонии Бетховена, когда слушатели затаивают дыхание на все произведение, надеясь, молясь о быстром и внезапном ее завершении.

Им не важно, как оно наступит. Им просто необходимо утихомирить их бешено колотящиеся сердца. Они жаждут снова дышать в нормальном темпе. Снова нормально себя чувствовать. Но это не дастся им легко, и они прекрасно это знают.

– Прекрати! – прошипела Эйвери, когда я зарыдала в микрофон. – Дай мне подумать!

Подумать? Подумать о чем? Мой финал был близок – я чувствовала, что он находится по ту сторону двери в мою комнату. В любую секунду они ворвутся сюда и прикончат меня за то, что я плохо себя вела. За то, что обманывала.

За то, что была аморальна, испорчена и ужасна. За то, что я была какой угодно, только не хорошей.

– Эйвери, – всхлипнула я, но тут в дверь постучали и телефон выпал у меня из рук. Он с неожиданно громким звуком упал на деревянный пол. Я буквально примерзла к кровати.

– Кейденс, милая, – позвала мама через дверь. – Ужин готов.

Ужин готов. Я не собираюсь убивать тебя. По крайней мере пока что. Я еще не знаю, что ты натворила, если уж на то пошло. Но уверена, что выясню это довольно скоро. Я все узнаю, Кейденс. Тебе не утаить от меня ничего. Я узнаю про твой обман и заставлю заплатить за него. а пока что, ужин готов. Спускай вниз кушать, милая.

***

Я вывернула из-за угла холла и увидела своих родителей, брата и Грейси.

Я застыла.

Грейси сгорбившись сидела на диване и плакала. Мама тоже плакала. Оливер выглядел смущенным. А отец был в ярости.

– С чего мне начать? – обратился ко мне отец.

– Ты о чем? – конечно же я знала, что именно он имел в виду, но все равно пыталась выкрутиться. Я не знала, что мне говорить, как поступить. У меня не было плана как выпутаться из этой ситуации. И я была безумно зла на себя саму, за то, что не подготовилась к этой ситуации.

Две недели, прошедшие безо всяких происшествий, дали мне надежду, что Грейси решила ничего не рассказывать моим родителям.

– Это правда? – рявкнул отец.

– Что правда?

– Не коси под дурочку, Кейденс! – заорал он и я вздрогнула.

Я часто-часто задышала и перевела взгляд на Грейси. Она прекратила плакать. Уверена, что ее слезы были притворными. Она нисколько не была расстроена из-за того, что настучала на меня.

Она ждала этого момента, чтобы уничтожить то единственное хорошее, что было в моей жизни. Таким было ее наказание за то, что я разрушила нашу дружбу. Грейси – сучка. Мстительная сучка. Видимо мое пугающее стервозное альтер эго оказалось не настолько устрашающим, чтобы заставить ее молчать.

– Отвечай, когда я тебя спрашиваю, Кейденс – потребовал ответа отец.

Я кивнула. У меня просто не было другого выхода.

Мама жалко всхлипнула. Оливер ахнул.

– Да что с тобой не так? – спросил отец. Его вопрос прозвучал как самое ужасное обвинение, как будто я совершила чудовищное извращенное преступление и меня необходимо упечь в психушку.

– Со мной все в порядке, – ответила я. Я пыталась вести себя мужественно.

– Вступила в отношения со своим учителем? – уточнил отец. – И считаешь, что с тобой все в порядке?

Я вскинула голову в защитном жесте.

– За что? – спросила мама. – За что ты так с нами поступаешь?

– С тобой? – заорала я. – К тебе это не имеет никакого отношения!

– Черта с два! – взревел отец. – Это твой способ отомстить нам за то, что наказали тебя? Ты действительно настолько незрелая, Кейденс?

– Я не незрелая! – крикнула я.

Отец шагнул ко мне и остановился.

– Грейси, тебе лучше уйти, – велел он моей бывшей подруге.

Грейси соскочила с дивана и прошла мимо меня

– Мне жаль, Кейденс, – прошептала она.

– Ага, уверена, что тебе жаль, – ответила я, и только теперь по щеке покатилась первая слезинка.

Как только Грейси ушла, разразился скандал.

– Что нам с тобой делать? – ревел отец.

– Ничего! – кричала я в ответ. – Мне восемнадцать! Вы ничего не можете со мной сделать!

– Как давно все это началось?

– Это не имеет значения, – ответила я. – Я люблю его, – я развернулась, намереваясь уйти, но отец схватил меня рукой за предплечье, подтащил к мягкому креслу и швырнул в него. – Ты никуда не пойдешь, пока я с тобой разговариваю, – предупредил он, нависнув надо мной. – А теперь я хочу узнать, когда это началось.

– В сентябре, – призналась я. Мой голос внезапно прозвучал тонко и испуганно.

– Боже мой, – прошептала мама. – Лиам, ей тогда было всего семнадцать. Ей же тогда было только семнадцать!

Отец сердито зыркнул на меня, а затем внезапно его взгляд смягчился.

– Это мужчина соблазнил тебя?

Я покачала головой.

– У вас с ним был секс?

Я не пошевелилась. Этот вопрос был уже очень личный и он переходил все границы.

– У вас с ним был секс?

Я расплакалась.

– Ответь отцу, Кейденс, – велела мама. Удивительно, но она прекратила плакать. Она выглядела такой же взбешенной, как и отец.

– Да, – но произнесла это слово не я, а мой брат. Я ушам своим не поверила. Поверить не могла, что он вот так предал меня.

– Что? – спросил отец, посмотрев на Оливера.

– Я... я знал, что Кейденс занимается сексом с кем-то, но она не сказала мне с кем, – объяснил брат.

– Заткнись, Оливер, – встряла я.

– Откуда ты узнал? – поинтересовалась мама.

– Я подслушал...

– ЗАТКНИСЬ! – проорала я.

– Она думала, что беременна, – все же рассказал Оливер.

У меня была только одна мысль: мне нужно убраться из этого дома. Я очень боялась реакции отца, и мне нужно безопасное место. Желательно где-нибудь вместе с Марком.

Отец развернулся ко мне.

– Это правда?

Я чувствовала себя так, будто у меня нет выхода и выдала все.

– Я люблю его! – прорыдала я. – Я люблю его. Ничего не могу поделать с собой. я влюбилась в него. А он любит меня. И не ваше дело чем мы занимаемся за закрытыми дверями. Мне жаль, что я заставила вас стыдиться, но к вам это не имеет никакого отношения.

Я сделала вдох и продолжила.

– Нет! Это не так! Это имеет к вам некоторое отношение. Вы не любите меня. Вы перестали любить меня с тех пор, как я попала в неприятности. Вы не показывала мне свою любовь. Вы меня не поддерживали. А кто-то другой был рядом. Он поддерживал меня. Был ко мне добр. И показывал, что любит меня.

– Да он же соблазнил тебя, Кейденс! – заорал отец. – Ты что, не видишь? Он воспользовался тобой, потому что увидел в тебе легкую добычу!

– Неправда! – выпалила я. – Он не соблазнял меня. Я хотела его так же, как он меня! Но я была легкой добычей. В этом ты прав. И чья это вина?

Отец схватил меня за руку и вытащил из кресла. Он держал меня в нескольких сантиметрах от своего лица.

– Не смей строить из себя жертву! Ты нарушила закон. И отправилась в тюрьму. Ты опозорила свою семью и если ты хоть на секунду вообразила, что не заслуживаешь то наказание, которое получила, то ты просто тупица, Кейденс!

Эти слова оказались больнее, чем то, что случилось после.

– Ты его больше никогда не увидишь, – решил отец. – И мы выдвинем обвинения.

Сердце ухнуло в пятки. Обвинения. Обвинения в чем? Я не понимала.

– Нет! – зарыдала я. – Я люблю его! И хочу быть с ним!

– Ты вовсе его не любишь, Кейденс. Ты не можешь любить человека, который сделала это с тобой, – возразила мама.

– Сделал что? Он не сделал ничего, просто любил меня! – прокричала я.

– Хватит упоминать любовь! – рявкнул отец. – Ты понятия не имеешь что это такое!

– Имею! – плакала я. – Имею, имею, имею! Я люблю его. Я его люблю. Я люблю...

Я ощутила пульсацию, только когда рухнула на пол. Где-то сзади закричала мама, но слов было не разобрать. Глаза у меня были закрыты: один закрылся от удара, а второй от страха того, что может произойти дальше.

Бешеное биение сердце отдавалось в глазу.

Мне показалось, что отец вполне мог выбить мне глаз и я прижала руку к ране, чтобы не дать выпасть глазному яблоку. Не лишиться зрения.

Мама рыдая склонилась надо мной. Она попыталась помочь мне встать, но я оттолкнула ее. Мне нужно что-то для глаза. Я закричала от боли.

– Эйвери тоже принимала в этом участие? – тем временем спросил отец.

Я поверить не могла, что после того, как он ударил меня, он продолжает допрос. Но теперь мне было не важно, что он сделает еще. Я никогда не расскажу ему про Эйвери.

– Нет.

– Тогда почему Грейси сказала, что принимала?

– Потому что Грейси стервозная сучка, – ответила я.

– Ну, а о тебе она не наврала, – сказал отец. – Я позвоню родителям Эйвери.

Я ничего не сказала. А что я могла сделать, кроме как молиться, чтобы Эйвери простила меня за то, что я испоганила ей жизнь. Мне следовало осторожнее вести себя в кинотеатре. Мне не нужно было ругаться с Марком на людях.

Я не жду, что меня простят. Подбитый глаз даровал мне право уйти, не спрашивая разрешения. В тот момент я не осознавала, что отец предоставил мне козырь. Я поняла это только на следующий день.

Отец наблюдал, как я копаюсь в морозилке в поисках пакета со льдом.

– Где твой мобильник? – вдруг спросил он.

Я напряглась и захлопнула дверцу морозилки. И почему я заранее не упаковала сумку?

– Не знаю, – ответила я. Я бросила взгляд на свою сумку с книгами, лежащую на полу в гостиной, и он заметил мой взгляд. Я рванула туда так быстро, как только могла, но отец уже завладел моим телефоном.

– Отдай! – крикнула я. Было мучительно ощущать, как слезы текут из подбитого глаза.

– Иди в свою комнату, – велел отец.

– Я уже не ребенок!

– МАРШ В СВОЮ КОМНАТУ!

Я поплелась наверх. Запершись изнутри, я вытащила из комода старую футболку, и завернула в нее пакет со льдом.

Улегшись на кровать, я осторожно прижала пакет со льдом к глазу, прислушиваясь к звукам финального крещендо, финальному залпу яростного, рвущего на части сердце, завершения.

Злые аккорды. Пульсирующий глаз. А затем ничего. Ничего кроме тишины моей комнаты – тихой пульсации моего старого сердца. Оно умирало, и я вовсе не горела желанием спасти его.

Я просто лежала и слушала его неровное биение. Я слушала, как оно затихает, как грохот барабанов, затихающий вдали. Я не знала, куда он направляется, но не собиралась следовать за ним.

Ведь то сердце любило мою семью, но теперь я не люблю их.

***

Легкий стук в дверь. Я даже не пошевелилась.

– Кейденс, – из-за двери донесся приглушенный голос Оливера.

Тишина.

– Пожалуйста, Кейденс. Мне нужна помощь, – сказал он так тихо, что я едва услышала.

Даже не знаю, зачем подошла к двери. Впрочем, я не открыла ее. Просто прижалась ухом к дереву, стараясь лучше разобрать то, каким тоном он произнес эти слова.

– Повтори-ка, – сказала я.

– А?

– То, что ты только что сказал мне. Я не расслышала.

– Я сказал, что мне нужна помощь, – послушно повторил Оливер. В его голосе слышались извиняющиеся нотки.

– Какая именно? – поинтересовалась я.

– Я не могу сказать это через дверь, Кейденс. Не хочу, чтобы мама с папой услышали. Впусти меня, пожалуйста.

Пару секунд я не шевелилась. Я не была уверена, что это не уловка. Но затем я открыла дверь, и Оливер прошмыгнул в комнату и снова запер дверь.

– Я самый худший в мире придурок, – сказал он и обнял меня. Мой брат не обнимал меня с тех пор как мы были детьми, а я совсем не помню себя в том возрасте. Знаю, что обнимал только по фотографиям.

– Отойди от меня, – ответила я. Бессердечно, но это же логично. Биение моего сердца только недавно где-то затихло вдали.

Оливер отстранился. Он плакал. Я поежилась.

– Не знаю, зачем я рассказал им. Я подумал, вдруг ты серьезно влипла и не знаешь, как выбраться. Я не знал, что отец ударит тебя, Кейденс. Я чуть не набросился на него. Правда, но испугался.

Я отвела глаза.

– А рассказать, как я была счастлива тебе в голову не пришло? – возмутилась я.

– Счастлива? Да ты почти всегда хандрила. Откуда я, черт возьми, мог знать?

Я пожала плечами.

– Парочки часто ссорятся, Оливер, – пояснила я крайне покровительственным тоном.

– Ты же сказала, что он порвал с тобой, так как испугался твоей беременности, – не согласился Оливер.

– Да не важно. Не надо поднимать эту тему, – резко ответила я.

– Кейденс, выслушай меня, ладно?

Я изучала противоположную стенку.

– Может все же развернешься ко мне лицом, пожалуйста?

Я неохотно развернулась к нему.

– Мне. Жаль. Мне жаль, Кей, – извинился Оливер. – Я не знал. я не знал, что ты его любишь. Не понимал. И не знал, что отец так поступит. Правда не знал. Думаю, он сошел с ума или что-то типа того. Но я помогу тебе. Если ты хочешь уйти, я тебе помогу, – он снова схватил меня и сжал в объятьях.

На сей раз я обняла его в ответ. И поплакала у него на груди. И даже рассказала ему, как мне страшно.

– Он хорошо к тебе относится, Кей? Он ведь порвал с тобой, и я считаю, что это довольно мерзко.

– Он хорошо ко мне относится, Олли. Клянусь. Он допустил ошибку. Но он никогда не повторит ее. И я верю ему. Я доверяю Марку. – Я отстранилась от брата и посмотрела ему в глаза. Оливер изучал мой подбитый глаз.

– Хочешь, чтобы я поколотил отца?

Я рассмеялась.

– Нет. Ты что, с ума сошел?

– Ну, нам ведь больше не нужно притворяться, что мы идеальная семья. Ну я имею в виду, только взгляни на свой жуткий глаз. Если хочешь, я все дерьмо из отца выколочу, – предложил Оливер.

Я продолжала смеяться и никак не могла остановиться.

– Что? – спросил Оливер и на его губах заиграла улыбка.

– Думаешь, что одолеешь отца?

– На лопатки уложу, – обиженно засопел Оливер.

Я только головой покачала и ухмыльнулась.

– Как на счет того, чтобы просто помочь мне убраться подальше отсюда?

– Заметано.

Следующие сорок пять минут я собирала вещи. Оливер отдал мне свой чемодан, сказав, что заскочит и заберет его позже. Я не поняла, что он имеет в виду. Ведь это я возила его повсюду.

Я понимала, что не могу забрать все содержимое шкафа и комода в чемодане, но надо было попытаться. Мне не хотелось возвращаться в этот дом.

Поэтому я быстро и усердно складывала все что, только можно, в первую очередь позаботившись о своих любимых вещах и украшениях, косметике и туалетных принадлежностях. Это были стихийные и быстрые сборы.

Оливер приоткрыл дверь комнаты и выглянул наружу. Затем развернулся ко мне.

– Ну, мы не можем катить их на колесиках, – тихо сказал он и я поняла, о чем он.

Я приподняла чемодан с пола и застонала. Он весил чересчур много, и я случайно уронила его. Чемодан с громким стуком приземлился на пол, и я поморщилась. Оливер сразу же захлопнул дверь.

– Прости, – прошептала я.

– Все в порядке, – успокоил Оливер. – Слушай, я вынесу чемоданы в коридор, а ты последи за родителями. Хорошо?

Я кивнула и провела десять изнурительных минут на стреме, пока Оливер по одному нес тяжелые чемоданы по коридору в свою спальню.

Мы не обсуждали что делать или кричать, если внезапно из-за угла появится мама или папа. Я подумала, что закричу «Пожар!» чтобы привлечь внимание брата. Не знаю.

Я никогда еще не сбегала из дома. И уж тем более я никогда не сбегала, с намерением никогда не возвращаться.

Оливер снова прошмыгнул в комнату и посмотрел на мою кровать. Остались только моя сумочка и спортивная сумка. Оливер взял сумку и вручил мне мою сумочку.

– Готова?

Я помотала головой. Затем кивнула. Затем снова помотала головой. А затем по щекам заструились слезы.

– Кей, у тебя нет времени на слезы. Ты все равно не сможешь плакать и вести машину. Это небезопасно. Сделай-ка глубокий вдох.

Я сделала, как он велел.

– Взгляни на меня.

Я посмотрела на него.

– Все будет в порядке. Мистер Коннели не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, – подбодрил меня Оливер.

От этих слов я заплакала еще горше. Оливер сделала то, что обычно делают родители, чтобы успокоить детей. Они уверенно говорят им то, о чем понятия не имеют, просто потому что они взрослые, а дети естественно им верят.

– Ты же его совсем не знаешь, Олли, – сказала я.

– Но ты же знаешь. Он ведь позаботится о тебе? – уточнил Оливер.

Я кивнула.

– Ладно тогда. Вытри слезы. Пора идти.

Оливер помог мне выбраться наружу через окно в его спальне. Это было нелегко, или точнее, ему было нелегко. Он четыре раза был вынужден спуститься по решетке, и каждый раз при этом держал в руке тяжеленный чемодан.

Я переживала, что решетка оторвется от стены дома из-за всего этого веса и Оливер вместе с чемоданом с грохотом упадут вниз, и из дома выбегут родители, чтобы выяснить что за шум. Но ничего не случилось.

– Кей! Пошли! – прошептал Оливер, стоя у решетки под окном.

Я бросила последний взгляд на комнату брата и стала спускаться. Как только я вновь стояла на твердой земле, меня внезапно осенило.

– Оливер! – вскрикнула я, и желудок свело. – Я же не могу просто взять и поехать. Они услышат машину.

От страха и разочарования мне снова захотелось расплакаться.

– Кей, все в порядке. Слушай, мы поставим машину на нейтралку и выкатим ее на улицу.

Я даже споткнулась.

– Да ты посмотри на меня. Думаешь, я в силах помочь тебе толкать машину?

Оливер схватил меня за руку.

– Ты должна попытаться, Кей! Хорошо? Ты же хочешь вырваться отсюда? Значит должна попытаться.

Я кивнула и помогла Оливеру уложить чемоданы в машину. Он беззвучно закрыл багажник и объяснил, как мы будем выкатывать машину с подъездной дорожки.

Слава Богу, что ночь скрывала нашу хитрость, иначе я бы никогда не выбралась оттуда. И так и оставалась бы пленницей собственной комнаты.

Я слышала, что под влиянием обстоятельств люди способны совершать удивительные вещи, например, поднять машину, под которой оказался в ловушке ребенок. Я понимала, что все это связано с адреналином, но думаю, что все же больше дело тут в Боге.

Не знаю, почему Бог дал мне сил помочь Оливеру вытолкать мою машину на дорогу, но думаю, это он мне помог. Наверное, он хотел, чтобы я выбралась оттуда, как будто он знал, что там я в опасности и мне нужно укрыться где-нибудь в безопасном месте. Например, дома у Марка.

С меня пот градом лил, пока мы толкали машину по подъездной дорожке и затем по улице.

– Ладно. Думаю, достаточно, – сказал в итоге Оливер.

Я поверить не могла в свою удачу и то, что отец не забрал у меня ключи от машины. Конечно же, я знала, что он и мысли не допускал, что я могу сбежать.

Плюс, с учетом того как он был зол, я не могла себе представить, как он роется в моей сумочке. Это было бы еще хуже, чем то, что он ударил меня.

Я рассмеялась.

– Что смешного? – поинтересовался Оливер.

Но я все никак не могла остановиться и рассказать ему свои странные мысли.

– Кейденс, соберись, – велел Оливер.

– Я п-пытаюсь! – на выдохе выдала я, и засмеялась еще сильнее. – Только посмотри на мой глаз! – я ткнула пальцем на свое лицо и окончательно утратила контроль над собой.

Оливер молча смотрел на меня.

– Садись в машину, Кейденс, – скомандовал он.

Я продолжала хихикать.

– Да, сэр, – ответила я и отдала ему честь.

Я подошла к водительскому месту и очутилась в очередном объятье. Я не привыкла к столь частым объятьям от Оливера. Черт, я вообще не привыкла к тому, что Оливер обнимает меня. А это объятье показалось особенно странным, может потому, что было последним. И мне это совершенно не понравилось.

– Езжай, – прошептал он мне в ухо.

– Не хочешь поехать со мной?

Оливер покачала головой и еще крепче сжал меня в объятьях.

– Нет. А ты езжай и живи в грехе, и пиши иногда.

Я рассмеялась.

– Хорошо.

Я старалась как можно реже смотреть на Оливера, садясь в машину. А как только включила зажигание, нажала на газ и помчалась по дороге, так как боялась, что отец и мать узнаю звук двигателя моей машины и погонятся следом.

Наше прощание в конце вышло несколько поспешным, и, наверное, мне стоило сказать Оливеру что-нибудь прежде чем уехать. Надо было сказать ему, что люблю его.

Я бросила взгляд в зеркало заднего обзора и увидела, как он стоит посреди улицы, неясная темная фигура на фоне еще более темного неба

Глава 26

Багаж

– Они знают? – спросил Марк. Взяв меня за руку, он отвел меня к дивану.

– Да. Грейси все им рассказала. Она видела нас тогда в кино.

– Кейденс, что случилось с твоим глазом?

– Я думала она забьет на это, но она все же рассказала им. Сегодня я пришла домой, а они все сидели в гостиной и ждали меня. У нее...

– Кейденс, что случилось с твоим глазом?

– ...на лице было такое виноватое выражение. Но это было странно. Вина смешанная с восторгом, словно в душе она была в восторге от того, что уничтожила меня. Я...

– Кейденс! Притормози, ладно? Ты расскажешь мне все через минуту. Сначала объясни мне, что с твоим глазом?

Я сделала глубокий вдох.

– Папа страшно разозлился.

Марк мгновенно напрягся и сжал руки в кулаки.

– Это отец тебя ударил?

Я кивнула.

– Я убью его, – выдохнул Марк. – Я его убью. – Марк ушел в спальню, а я пошла следом.

– Что ты делаешь?

– Переодеваюсь.

– Зачем?

– Потому что я иду к тебе домой, Кейденс. И убью твоего чертового папашу.

Сердце затрепыхалось в груди. Эмоции, которых еще пару минут назад не было, затопили сердце и разум. Я была напугана, а Марк только делал хуже.

– Пожалуйста, не надо, – начала умолять я. – Марк, пожалуйста, выслушай меня.

– Кейденс, твой отец ударил тебя в глаз!

– Я в курсе! – закричала я. – Он собирается выдвинуть обвинения против тебя.

– А, даже так? Обвинения против меня? – Марк рассмеялся. – Сомневаюсь, что мертвецы могут выдвигать обвинения. – Он надел ботинки и вышел из спальни. Я побежала за ним и встала перед дверью.

– Нет! – крикнула я.

– Кейденс? Отойди.

– Ни за что! Ты только сделаешь хуже! Все итак рухнуло, а ты сделаешь еще хуже!

– Твой отец ударил тебя, Кейденс!

– Я, черт возьми, знаю об этом! – продолжила кричать я. – Прекрати повторять это. Я знаю, что он ударил меня! А ты хочешь пойти и убить его, хотя нужен мне здесь, рядом со мной! Просто удели мне внимание!

Марк выронил ключи на пол, подхватил меня на руки, как ребенка и понес к дивану.

– Мне очень жаль, Кейденс, – произнес он, и поцеловал меня в лоб. Марк сел на диван и прижал меня еще крепче к себе, нежно укачивая меня, пока я орошала его шею и плечо слезами.

– Мне страшно! – всхлипывала я.

– Знаю, – сказал Марк. – Мне тоже, но я рядом. Я никуда не ухожу. Мне жаль, что я расстроил тебя. Просто, я никому не позволю бить того, кого я люблю. Понимаешь?

Я кивнула, уткнувшись ему в шею.

– Я умру, если с тобой что-нибудь случится, Кейденс. Правда, умру.

– Я тебе всю жизнь испоганила!

– Вовсе нет. Благодаря тебе моя жизнь с каждым днем все лучше и лучше.

– Мне не надо было сваливаться вот так тебе на голову, – продолжала я.

– Боже мой, Кейденс, – не выдержал Марк. – Не говори так. Я очень рад, что ты пришла. Мне бы не хотелось, чтобы ты пошла куда-то еще.

– Не хочу быть обузой, – всхлипнула я.

– Кейденс? Взгляни на меня, – потребовал Марк.

Я подняла голову и посмотрела на него.

– Ты никогда не была обузой. Никогда. Ты меня поняла?

Я кивнула и уткнулась лицом ему в шею.

– Я люблю тебя и собираюсь о тебе позаботиться, – произнес Марк.

– Правда?

– Ну да. Я собираюсь заботиться о тебе всю жизнь.

– Родители придут за мной, – быстро выпалила я. Я должна была снова сказать это, чтобы Марк понял. Они попытаются забрать меня у него, и от этой мысли меня затрясло. Я не могла остановиться, и Марк еще крепче обнял меня.

– Ну они тебя не получат, – пообещал Марк.

– У тебя будут неприятности, Марк. Ты лишишься работы. Отец сказал, что он выдвинет против тебя обвинения. – Зубы у меня выбивали дробь.

– Мне плевать на работу, Кейденс.

– Но ты же копишь на учебу, – возразила я.

– Я уже скопил на учебу. Все в порядке.

– А что на счет обвинений в изнасиловании? – спросила я. Мне было противно произносить вслух слово «изнасилование».

– Это не было изнасилованием, так что тут не о чем волноваться, – успокоил меня Марк.

– Тогда, что отец имел в виду, пообещав выдвинуть обвинения?

– Я вступил в отношения со своей ученицей, Кейденс. Вот что имел в виду твой отец.

– Но все было по согласию. Мне восемнадцать, – возмутилась я.

– Это не важно, – сказал Марк. – Но знаешь, что? Вообще ничего не важно. Важно только то, что я тебя люблю.

Этого было недостаточно чтобы успокоить меня, но я сделала вид, что это помогло.

– Ничего страшного не случится, Кейденс. У нас все будет в порядке, – уверенно заявил Марк.

– Три недели! – разрыдалась я. – Три недели и со всем этим было бы покончено!

Марк сжал меня и вздохнул.

– Ну, милая, не всегда все происходит как хочется.

– Ты бы хотел, чтобы я никогда не переступала порог твоего кабинета? – решила узнать я.

– Да я не могу представить себе, как бы жил, если бы ты не пришла ко мне в класс. Точнее, я могу. Моя жизнь была очень унылая. Неинтересная. Одинокая. Без любви, – и Марк поцеловал меня в макушку.

– Я убью Грейси, – пообещала я спустя некоторое время.

– Нет, не убьешь.

– Ненавижу ее.

– Она считала, что поступает правильно.

– Неправда. Она хотела, чтобы мне было плохо, – возразила я.

– Уверена?

– У нее это на лице было написано, – объяснила я.

– Ну тогда, думаю, можешь смело убивать ее.

Я резко вскинула голову и посмотрела Марку в глаза. Уголок его рта кривился в ухмылке.

– Люди иногда просто так говорят, – объяснила я, идя на попятную.

– Знаю, – отозвался Марк. Теперь он улыбался во весь рот. Словно это был вызов.

– Я бы сделала это! – с вызовом сообщила я. – Если бы смелости хватило.

Марк кивнул.

– Если бы я не знала, что потом вечность буду гореть в Аду, пробормотала я.

– Ну что ж, я по-прежнему намерен убить твоего отца, Кейденс. И мне плевать на то что потом я буду вечность гореть в Аду.

Я испуганно округлила глаза.

– Бог может наказывать меня, как ему заблагорассудится. Мне плевать. Можешь считать меня сумасшедшим. Можешь называть собственником или неуравновешенным, да как хочешь. Мне все равно. Я убью любого, кто причинит тебе боль.

Я уставилась на Марка. Челюсть у меня отвисла чуть ли не в буквальном смысле этого слова.

– Но я уважаю и люблю тебя, Кейденс. И если ты скажешь мне не делать этого, я не стану.

– Не надо! – выпалила я. – Я хочу сказать, пожалуйста, не убивай моего отца. – я инстинктивно коснулась рукой глаза. – Он же мой отец.

– Сейчас он не самый лучший отец, – заметил Марк. Он убрал мою руку и едва ощутимо коснулся посиневшей кожи под глазом.

– Я знаю, Марк. Но все равно не хочу, чтобы ты убивал его. Пожалуйста, не делай этого.

– Не буду. Но, если он прикоснется к тебе еще хоть раз, ему несдобровать. И тебе придется позволить мне сделать это, Кейденс. Тебе придется.

Я кивнула. Марк обхватил ладонями мои щеки и притянул мое лицо к своему. И поцеловал меня. Медленно и глубоко.

– Что будем делать? – спросила я, после того, как прервала наш поцелуй.

– На данный момент останемся сидеть на диване. Больше нам ничего делать и не надо.

И почти до обеда я просидела на коленях у Марка. Мы обсуждали наше будущее и меня нисколечко не пугало, что я буду жить отдельно от родителей. Не теперь, когда я знаю, как позаботиться о себе.

Как я буду есть. Где буду спать. Чем заплачу за учебу. Все вещи, о которых подростки никогда не задумываются: страховка, налоги, счета. Я больше не думала обо всем этом.

Я все думала о том, как Марк снова и снова повторял: «Я позабочусь о тебе».

Поэтому я прекратила ждать неминуемого стука в дверь и просто мысленно повторяла это его обещание до тех пор, пока оно прочно не засело в памяти, не стало частью моего мозга, и у меня не осталось иного выбора, как поверить ему. А как только я это сделала, я закрыла глаза. И уснула.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ