Текст книги "Дом (ЛП)"
Автор книги: С. Тилли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 17
Вэл
За моими веками проносятся нежелательные воспоминания о моей матери.
«Валентина, тебе нужно дать мужчинам что-то, на что они смогут смотреть, иначе они просто попользуются тобой и бросят».
Двенадцатилетняя я смотрю на мешковатую футболку, которая почти скрывает джинсовые шорты под ней. «Но я не хочу, чтобы мужчины на меня смотрели».
«Ты захочешь», – усмехается мама. «И если ты не начнешь заботиться о себе сейчас, то в итоге попадешь к какому-то мусору, который просто захочет тебя использовать».
Я опускаю подол рубашки, полностью скрывая шорты и пытаясь прикрыть обнаженные бедра.
Четыре года спустя мама говорит мне примерно то же самое. Только на этот раз это потому, что мое платье слишком открытое. Потому что моя грудь стала больше, чем у нее, и она ненавидит ее видеть.
А потом, три года спустя, когда последние слова, которые она мне сказала, были прерваны хлопком двери. «Ты эгоистичная, жадная сука, и в конце концов ты получишь то, что тебе положено».
Я пытаюсь открыть глаза.
Мне не очень хочется жить в настоящем, но оно лучше прошлого.
Все лучше, чем прошлое.
Я моргаю.
Что бы она сейчас подумала? Моя мать.
Будет ли она смеяться, радуясь, что меня наконец-то использовал мужчина, о чем она всегда предупреждала? Или будет ревновать, что я в итоге вышла замуж за богатого, влиятельного мужчину?
Мое зрение начинает проясняться.
Заходящее солнце освещает внедорожник, и я смутно помню, как Дом вытащил что-то из бардачка, когда мы выходили из дома Кинга.
Он не арендовал этот автомобиль.
Я окидываю взглядом интерьер и думаю, что он точь-в-точь похож на тот, в котором мы ужинали в Вегасе.
Как его назвал водитель, когда мы выезжали из отеля? Босс?
Еще один уровень обмана.
Салон внедорожника Дома наполняется звоном, а на приборной панели отображается КВ.
Дом нажимает кнопку на руле, чтобы ответить, но ничего не говорит.
На мгновение становится тихо, а затем в машине раздается голос Кинга: «Верни ее».
Я смотрю на буквы на экране, не зная, что чувствовать.
Доминик язвительно смеется. «Тебе потребовалось всего три с половиной часа, чтобы решить, что она тебе нужна».
Его слова правдивы. И поэтому они так ранят.
Я отвожу взгляд в окно, желая, чтобы этот холод снова наполнил меня.
«Я пытался ей позвонить», – рычит Кинг на Дома. «Она не отвечает на телефон».
Мои губы дрожат, и мне ненавистно то, что я не знаю, говорит ли он правду.
«Она с тобой?» – голос Кинга теперь другой. Волнуется?
Я чувствую, что Дом смотрит на меня, но я не отвечаю. Ни одному из них.
«Дом…» – начинает Кинг.
«Ты ее не заслуживаешь». Доминик завершает разговор.
Никто меня не достоин.
Как будто никто не хочет меня видеть рядом.
Когда в машине снова наступает тишина, я сосредотачиваюсь на дыхании.
Вдох.
Выдох.
Но дыхание не работает. Оно не отталкивает ужасные чувства внутри меня.
Сжав руки на коленях, я прохожу по шагам, которым меня научил психотерапевт, чтобы вернуться в настоящее.
Я вижу три вещи. Дерево. Знак выхода. Красный пикап.
Я слышу три вещи. Шорох шин на дороге. Гул двигателя. Выдохи Доминика.
Я делаю еще один медленный вдох.
Три части тела. Я шевелю пальцами ног. Я выпрямляю пальцы рук. Я поднимаю плечи, затем позволяю им упасть.
Все еще там. Все плохое. Но и некоторая оцепенелость тоже есть.
Глядя на свои колени, я задаю вопрос, за который уже ненавижу себя. Но мне все равно нужно его задать. «Имел ли Кинг к этому какое-то отношение? К нам с тобой?»
Дом долго не отвечает, и в моем зрении мелькают первые проблески предательства.
Но потом он отвечает: «Нет. Это был только я».
Дом прочищает горло, и тут что-то кладут мне на бедро.
Мой телефон.
«Если хочешь проверить, – он снова кладет руку на руль. – Посмотри, говорит ли он правду».
Я не знаю, когда он взял мой телефон, но я медленно поднимаю его и вижу, что настройки изменены на «Не беспокоить».
Я жду одного мучительного момента, пока не выключу настройку, и экран не заполнится уведомлениями.
Звонки от Кинга.
Тексты от Кинга.
Он пытался мне позвонить с тех пор, как мы уехали.
Меня охватывает чувство вины при мысли о том, что он может быть замешан в этом.
Я открываю тексты и пролистываю их дрожащими руками.
Кинг: Возвращайся.
Кинг: Ты в порядке?
Кинг: Почему ты плакала?
Кинг: Ответь на звонок.
Кинг: Извини, если я был резок.
Кинг: Вэл, ответь мне.
Кинг: Пожалуйста, ответьте мне.
Кинг: Я расскажу Саванне.
Кинг: Не заставляй меня ей говорить.
Кинг: Мне жаль, что я его не остановил.
Кинг: Просто скажи мне, что с тобой все в порядке.
Новые слезы, настоящие слезы, текут из моих глаз.
Потому что Кинг не лгал.
Но ничто из этого не отскребает отвратительные сомнения, цепляющиеся за мои ребра. Потому что Кинг – честный человек. И он, вероятно, реагирует таким образом из-за семейных обязательств.
И мне так чертовски надоело быть обязанностью. Обузой. Родственницей, которая не вписывается. Той, которая получает стул за столом из жалости. Потому что ей больше некуда идти.
Я шмыгаю носом, слезы все еще текут.
И это несправедливо.
Это несправедливо по отношению к Кингу, Саванне или Аспен. Потому что, возможно, они пытаются. Но это не меняет фактов. И это не меняет историю.
Я вытираю щеки.
Приятно, что Кинг мне позвонил.
Но я выберусь из этой ситуации. Так же, как я выбиралась из всех предыдущих.
Я печатаю ответ Кингу.
Я: Извини, мой…
Удалить.
Я: Мой телефон был выключен. Я позвоню тебе позже. Я в порядке…
Удалить.
Я: Мой телефон был выключен. Я буду в порядке.
Отправлено.
Я больше не буду ничьей обузой.
ГЛАВА 18
Дом
Я пытаюсь сосредоточиться на дороге, чтобы не убить нас, но не могу оторвать глаз от Валентины.
Кинг имел к этому какое-то отношение? К нам с тобой?
Какого черта она спрашивает что-то подобное?
Разве мы не стояли перед тем же Кингом всего несколько часов назад? Этот человек был готов оторвать мне голову нахрен. Его сегодняшняя ярость могла сравниться с его яростью тех месяцев назад, когда он думал, что я веду себя подозрительно с его женой.
Не знаю, почему Вэл сомневалась в нем, но, судя по тому, сколько времени она прокручивала на своем телефоне, я думаю, Кинг говорил правду о своих попытках связаться с ней.
Но она ему не перезванивает. А после того, как она отправляет сообщение, я оглядываюсь и вижу, как она выключает телефон.
Какого черта?
Я постукиваю пальцами по рулевому колесу.
Я действительно чувствовал, что имею хорошее представление о том, кто такая Валентина, но ее реакция на все это заставляет меня сомневаться в некоторых вещах.
Решив, что нам обоим не помешает немного воздуха, я включаю поворотник и пробираюсь сквозь разбросанный трафик, чтобы свернуть на следующий съезд. Машина позади нас следует за нами.
Вэл ничего не говорит, пока я делаю несколько поворотов в сторону большой, хорошо освещенной заправочной станции, но это неудивительно.
Я подъезжаю к открытой заправке и глушу двигатель.
Вэл протягивает мне телефон.
«Хочешь, я подержу его у себя для тебя?» – спрашиваю я.
Впервые с тех пор, как я стоял в прихожей Кинга, Валентина поднимает глаза, чтобы встретиться с моими. Они красные и тусклые, и я скрежещу зубами.
Она переводит взгляд с меня на телефон, который все еще у нее в руке, затем медленно опускает его. «Ты не собираешься его у меня забрать?»
Я поворачиваюсь на сиденье, чтобы лучше ее рассмотреть. «Я не заберу твой телефон».
«Ох», – она звучит растерянно, затем смотрит в лобовое стекло. «Могу ли я воспользоваться туалетом?»
Что?
«Да, Валентина. Ты можешь воспользоваться туалетом». Мое замешательство соответствует ее собственному. «Ты не заключенная».
Она кладет телефон обратно на колени. «Тогда я могу пойти домой?»
Вот оно.
Я качаю головой. «Теперь у тебя новый дом».
«Но я больше не хочу идти с тобой».
Ее слова не должны ранить. Очевидно, она больше не хочет идти со мной. Я не могу ее винить. Но мне все равно не нравится это слышать.
«Это очень плохо, Коротышка». Я намеренно использую одно из своих прозвищ для нее, просто чтобы разозлить ее. «Ты уже написала своему боссу и сообщила ему, что переезжаешь в Чикаго. Вероятно, это будет выглядеть не очень хорошо, если ты передумаешь по поводу такого важного решения двадцать четыре часа спустя».
На ее щеках расцветает гнев, и это гораздо лучше отчаяния.
«У меня есть собственный доход», – утверждает она. «Я могу снять собственное жилье. Я даже не скажу Кингу. Ты все равно сможешь сохранить свою драгоценную сделку».
«Это так не работает».
Увидев одного из своих людей на заднем сиденье внедорожника, я нажал кнопку под рулевым колесом, чтобы открыть маленькую дверцу над бензобаком.
Раздается щелчок, и взгляд Вэла устремляется к боковому зеркалу.
Интересно наблюдать, как она сужает глаза, впитывая детали.
Когда она наклоняется вперед, чтобы получше рассмотреть себя в зеркале, я понимаю, что она это видит.
Вэл разворачивается на сиденье, чтобы посмотреть в заднее окно. «Это моя машина?»
«Угу», – я расстегиваю ремень сам, затем тянусь, чтобы расстегнуть ремень Вэл.
Она отшатнулась от меня так резко, что ударилась затылком о стекло.
«Господи, Вэл».
Она издает звук боли и сутулится.
И тут я понял.
И тут я начинаю злиться.
«Я, черт возьми, не собирался тебя бить», – рычу я, и это звучит скорее как угроза, чем обещание.
«Ну, я не знаю!» – голос Вэл становится высоким, когда она поднимает руку, чтобы потереть пятно на голове.
«Я никогда не причиню тебе вреда», – я стараюсь говорить ровным тоном.
Но Вэл отвечает срывающимся смехом. «О, неужели?»
Она пытается выразить сарказм, но получается грустно. Так чертовски грустно.
Дела идут не очень хорошо.
«Я когда-нибудь проявлял насилие по отношению к тебе?» Я пытаюсь рассуждать здраво, желая, чтобы она поняла.
Вэл убирает руку с головы и смотрит мне прямо в глаза. «Я даже никогда тебя не видела».
* * *
Я тебя даже никогда не видела.
Ее слова крутились у меня в голове последние полтора часа нашей молчаливой поездки.
Она ошибается.
И когда я въезжаю на парковку под моим домом, я решаю, что пришло время внести в ее жизнь ясность.
ГЛАВА 19
Вэл
Дом выключает двигатель, и вокруг нас наступает тишина.
Я не стал пытаться выяснить, в какой части центра города живет Дом. Я не настолько хорошо знаю город, чтобы это имело значение. И я предполагаю, что у него есть претенциозный пентхаус, так что я уверена, что смогу выглянуть в окна и понять, где я нахожусь.
Возможно, я все еще не знаю, что именно подразумевает под собой должность главы чикагской мафии, но предполагаю, что это связано с огромными суммами денег.
Дом вылезает из внедорожника, и мне хочется ударить себя по лицу.
Теперь это кажется таким очевидным.
Вот почему он и глазом не моргнул, увидев вооруженную стражу у ворот Кинга.
Вероятно, поэтому этот охранник вытащил свой чертов пистолет. Он, должно быть, узнал Дома.
Мне нравится, что я, по-видимому, единственный человек, который не знает, кто такой Доминик.
Дверь резко распахивается, заставляя меня вскрикнуть.
Разгневанный Дом наклоняется к открытой двери, прижимая меня к себе и протягивая руку, чтобы расстегнуть ремень.
На этот раз я не вздрагиваю. Я просто замираю.
Его запах все это время наполнял машину, но когда он наклоняется ко мне, он сразу доходит до моих ощущений. Невозможно этого избежать.
Когда Дом начинает отстраняться, он хватает меня за колени и разворачивает на сиденье.
Я должна бы протестовать. Дать ему пощечину. Что-нибудь. Но я слишком удивлена, чтобы отреагировать.
Все еще держа руки на моих коленях, Дом тащит меня вперед до тех пор, пока моя задница не готова соскользнуть с сиденья.
Боже, кто-то торопится.
Но вместо того, чтобы позволить мне соскользнуть на землю, Дом кладет руки мне на бедра и дергает меня к себе, вытаскивая из машины.
Мое тело реагирует само по себе. Руки обвивают его шею. Ноги обвивают его талию.
Нежелательное тепло пронзает мое тело, когда он впивается пальцами в мои бока. И он делает два шага в сторону, прежде чем прижать меня спиной к автомобилю.
«Отпусти меня», – пытаюсь крикнуть я, но получается слабо.
"Нет."
Я расцепляю руки и толкаю его в грудь.
Дом сильнее прижимает меня к борту внедорожника, отпуская одну руку, чтобы иметь возможность схватить оба моих запястья и прижать их к груди.
Моя грудь вздымается под его костяшками пальцев, пока я пытаюсь отдышаться.
«Просто стой спокойно», – требует он, но мое внимание приковано к его рукам. Эти большие, сильные руки, покрытые чернилами.
Мне даже в голову не приходило, что он гангстер. Но зная то, что я знаю сейчас, я не знаю, как я этого не видела. Его глаза, те, которые, как я думала, были полны такой истории, на самом деле полны. Но это более темная история, чем я себе представляла. Его мозолистые ладони. Череп, навсегда втянутый в середину груди. Уверенность.
Как я могла так много пропустить?
«Не знаю, насколько хорошо ты знаешь жизнь своего брата, но у меня она почти такая же. У тебя будет водитель, куда бы ты ни поехала. И телохранитель, который будет сопровождать тебя, когда ты выйдешь из машины».
«Что?» Меня тоже кто-то сопровождает? «Нет».
Он слегка сжимает мне руки. «Да».
«Я не могу взять с собой на работу телохранителя».
«Он будет ждать в вестибюле».
«Ты не можешь…»
«Я могу». Дом наклоняется ближе. «Теперь ты в моем городе, помнишь? Я могу делать все, что захочу».
"Ты…"
Дом меняет положение тела, и я чувствую это.
Я чувствую, как он давит мне между ног.
Мое тело не знает, что он нам больше не нравится.
Я пытаюсь свести ноги, но его бедра все еще находятся между моими, поэтому я просто сжимаю его бедра.
«Отпусти меня», – шепчу я.
«Пока нет». Дом приближает свои губы всего на несколько дюймов к моим. «Если я дам тебе еще одно кольцо, ты будешь его носить? Или выбросишь его в другое окно?»
Я смотрю на руку, которой он держит мои запястья, и вижу простое золотое кольцо на его пальце.
Он оставил его.
И это ему идеально подходит.
И он принес кольца с собой.
Потому что он это спланировал.
Я помню выражение его лица, когда я спросила его, был ли он пьян в нашу первую брачную ночь.
«Ответь мне, Вэл».
Ужасное подозрение закрадывается в мой мозг.
Я встречаюсь с ним взглядом. «Ты что, накачал меня наркотиками?»
Он даже не моргнул. «Ты будешь носить кольцо?»
Гнев наконец-то прорывается сквозь боль внутри меня.
«Ты что, накачал меня наркотиками?» – огрызаюсь я.
Дом смотрит на меня в ответ. «Да». Затем его губы расплываются в улыбке. «Ты выбросишь кольцо в окно?»
«Да», – я стиснул зубы, чтобы не закричать.
Этот человек только что признался, что накачал меня наркотиками, как будто это ничего не значит.
«Ну ладно, – Дом скользит моим телом вниз по своему. – Пойдем наверх».
ГЛАВА 20
Вэл
Я даже не удивлена, что в частном лифте всего одна кнопка для уровня PH. Цифры.
Кабина быстро поднимается, прежде чем открыться в небольшой коридор на верхнем этаже здания. Там только одна дверь. Но есть второй лифт, который должен иметь доступ в другую часть здания.
Не имея выбора, я встаю рядом с Домиником, который перекидывает через плечо мой рюкзак, в то время как он прижимает всю свою руку к черному экрану рядом с дверью.
Я на мгновение задумалась, не пользуется ли он услугами компании Неро для своей системы безопасности, когда раздался громкий стук, возвещающий об открытии двери.
Я стараюсь не выдать своего волнения, когда мы входим в квартиру Доминика, но это трудно.
Пространство огромное. Индустриальный вид, с бетонными полами, настолько темными, что они кажутся черными, и открытым металлом на потолках, которые должны быть высотой в тридцать футов. Все это затмевается стеной окон от пола до потолка слева от меня, идущей по всей длине пространства.
На дальней стороне большой комнаты находится коридор, который идет вдоль стены окон и исчезает из виду. А рядом с этим коридором находится открытый лестничный пролет, ведущий в другой коридор на втором уровне.
Наступила ночь, и городской пейзаж за стеклом захватывает дух. Но я отказываюсь подходить ближе, чтобы полюбоваться им.
Но я все еще смотрю, как вдруг по ту сторону стекла мелькает тень, заставляющая меня подпрыгнуть.
«Просто один из моих людей», – объясняет Дом, понимая, куда я смотрю.
И я понимаю, что в окнах спрятана дверь, а это значит, что наверху здания есть что-то вроде открытого патио. Одна только мысль о том, чтобы оказаться там, на такой высоте, заставляет меня блевать.
Когда я отвожу взгляд от стекла, я замечаю, что мы здесь не одни.
Мужчина сидит на одном из диванов между нами и окнами, а другой мужчина стоит на кухне прямо перед нами. Он находится по другую сторону большого мраморного острова, но я все еще могу различить пистолет на его бедре.
Это почти смешно – черные рубашки, черные брюки и соответствующие серьезные выражения лиц… Но такова моя жизнь, на данный момент, так что это делает ее менее забавной.
«Значит, мы делим наш дом с твоей армией?» – спрашиваю я, стараясь говорить как можно более вежливо.
«Здесь никто не спит, кроме нас», – отвечает Дом. «Что бы ты хотела на ужин?»
Вопрос настолько странный, что я не сразу отвечаю.
«Валентина», – подсказывает Дом.
«Я хочу пойти спать».
«Тебе нужно поесть».
Я сжимаю кулаки по бокам. «Тебе нужно отпустить меня в постель».
Дом придвигается ближе, его грудь почти касается моей. «Или что?»
«Или… Или я украду одно из этих орудий у одного из твоих парней и застрелю тебя».
Не думаю, что я действительно смогу отобрать у кого-то пистолет, но если бы это было возможно, я бы определенно его застрелила.
Уголок его рта приподнимается. «Куда бы ты меня пристрелила, Коротышка?»
Я прищуриваюсь. «Твоя голень».
Доминик рассмеялся.
И это меня бесит.
«Ты бы не смеялся, даже если бы у тебя была пуля в берцовой кости», – огрызаюсь я и топаю к лестнице, предполагая, что спальни находятся на верхнем этаже.
Смех Дома преследует меня. «Я верю тебе».
Я верю тебе. Я беззвучно произношу предложение, прежде чем снова уловить движение парня снаружи.
Ну и ладно. Для его людей не должно быть сюрпризом, что я не рада быть здесь. По крайней мере, некоторые из них явно были в заговоре.
Поскольку Дом не делает ничего, чтобы направить меня куда-то еще, я начинаю подниматься по лестнице, держась рукой за черные железные перила.
Добравшись до верха, я останавливаюсь. Коридор оказался намного длиннее, чем я ожидала.
Дом останавливается рядом со мной. «Хочешь экскурсию?»
Я качаю головой. Наконец-то я начинаю осознавать всю серьезность своего положения.
Этот шикарный пентхаус… Этот город, который мне не принадлежит… Это моя жизнь.
По крайней мере, пока я не найду способ выбраться из этого. Но поскольку я не хочу оказаться запертой, как та заключенная, которая он утверждает, что я не являюсь, я подыграю. Лучше позолоченная клетка, чем настоящая.
«Дверь в конце». Дом поднимает руку, указывая на широко открытую дверь в самом конце коридора.
«Это моя комната?» – уточняю я.
«Там ты спишь», – отвечает он.
Я вздохнула, услышав его загадочный ответ, уверенная, что это его комната, и что он все еще ожидает, что мы разделим кровать. «Думаю, я смогу найти ее отсюда».
Я ожидаю, что Дом будет спорить, но он этого не делает. Он просто держит мой рюкзак передо мной.
Вид этого не должен был бы так ранить мое сердце. Но это так.
Я принимаю это.
Но никто из нас не двигается.
«Аэропорт?» – шепчу я, глядя на сумку, которую мне купил Доминик.
Я не знаю, что я получу, если вся наша история будет уничтожена до последней крупицы.
Мне не следовало спрашивать.
Пальцы Дома слегка касаются моего хвоста. «Иди спать, Валентина».
Мои ноги подчиняются, и я шагаю вперед, не удостоив его более взглядом.
Я прохожу три комнаты и дохожу до двери в конце коридора.
Держа руку на краю двери, я толкаю ее достаточно, чтобы войти, а затем позволяю ей закрыться за мной.
Комната, очевидно, большая. И когда я смотрю на кровать-платформу, красиво застеленную темно-серым постельным бельем и обращенную к еще одной стене окон, у меня нет сомнений, что это главная спальня. Спальня Дома.
Я буду злиться, чтобы полностью побороть боль, которая не покидает мою грудь с тех пор, как Кинг раскрыл личность Дома.
Я больше не хочу чувствовать боль.
Не сегодня.
Я несу свой рюкзак к открытой двери с этой стороны изголовья и нахожу роскошную ванную комнату, которая тянется во всю длину комнаты. Огромная двойная раковина. Огромная застекленная душевая кабина с мраморными стенами. Отдельная комната с туалетом. И глубокая ванна перед другим большим окном.
Неужели никого не беспокоят люди с биноклями?
Когда я оборачиваюсь, чтобы закрыть дверь ванной, я обнаруживаю за дверью огромную гардеробную.
Конечно, я параноик, но, не желая, чтобы в мою первую ночь здесь меня заметил какой-нибудь подглядывающий, я беру свой рюкзак в маленькую туалетную комнату и переодеваюсь в пижаму.
Умываясь, я не думаю о том, как я сегодня собрала сумку, а блаженно думала о том, что вот-вот начну свою счастливую жизнь с моим новым мужем.
Нанося крем под глаза, я не думаю о том, как Дом посоветовал мне собрать сумку с необходимыми вещами на день, потому что , когда мы вернемся домой, может быть сложно разобрать вещи.
Пока я завязываю свой «конский хвост» с большим усилием, чем это необходимо, я не думаю о том, как Дом так спокойно ехал к дому Кинга, зная, что мой мир вот-вот рухнет.
«Он мудак, – говорю я своему отражению. – Полный мудак».
Жжение за глазами уменьшилось, совсем немного.
«Он скользкий кусок дерьма. Полный гребаный придурок». Я с силой выдавливаю зубную пасту на кончик своей зубной щетки. «Я его ненавижу».
Я сдерживаю свой гнев, как могу, и при этом практически счищаю эмаль с зубов.
Я плюю в раковину. «Он… придурок». Я швыряю зубную щетку на край раковины и оставляю ее там. Так же, как я оставляю грязную одежду на полу. И свой открытый рюкзак на краю ванны.
Это небольшие акты неповиновения в его первозданном жизненном пространстве, но они заставляют меня чувствовать себя лучше.
Я нашла свой телефон в боковом кармане сумки. Не знаю, когда Дом его туда засунул, но я несу его с собой в постель.
Полоса встроенных светильников, встроенных в карниз, окружающий комнату, дает приятное мягкое свечение. Но даже без него достаточно окружающего света из города за окнами, чтобы освещать мне путь. Не то чтобы в этой комнате было от чего уклоняться. Кровать выглядит больше обычного матраса размера «king-size» с большим мягким кожаным изголовьем. Соответствующие – простые, но, я уверен, дорогие – тумбочки по бокам кровати.
Когда я обхожу кровать, кружусь к дальней стороне, я расправляю одеяла. Я не знаю, какой человек спит с зажатыми в таком положении ногами, но это не я.
Так как мне больше нечего делать, я забираюсь в кровать и сажусь, засунув ноги под одеяло.
Еще даже не так поздно, но зима уже почти наступила, на улице уже темно. И эмоциональное истощение реально и на мне.
Но прежде чем я лягу спать, мне нужно сделать еще одно дело.
Выдохнув, я снова включаю телефон.
Я должнаидать Кингу больше объяснений.
Экран просто загорается, когда он переключается, показывая входящий вызов.
Саванна.
Я стону.
Мне хочется снова выключить телефон, но я сомневаюсь, что она впервые пытается мне позвонить.
Воздвигнув стены вокруг своего сердца, я нажала «ответить». «Привет, Саванна».
Пауза, за которой следует шумный выдох. «Чёрт возьми, Вэл. Я уже целую вечность пытаюсь до тебя дозвониться».
«Извини». Я морщусь, снова чувствуя себя виноватой. «У меня был такой, гм, момент, поэтому я выключила телефон».
«Я знаю», – фыркает она. «Ты мне объяснишь, что происходит? Кинг не очень ясно выразился по поводу деталей».
Я включаю телефон на громкую связь, кладу его на кровать перед собой, чтобы прижать руки к щекам. «В защиту Кинга, я его этим как бы ошеломила».
«Он ведет себя так, будто всему миру пришел конец». Я слышу, как Саванна закатывает глаза. «И я понимаю, что он не любит сюрпризов, но не вижу в этом ничего особенного. Он доверяет Дому. В какой-то степени, по крайней мере».
Она не видит в этом ничего особенного?
«Я не уверена…» – начинаю я, но она продолжает говорить.
«Я имею в виду, что Дом может быть немного пугающим, но в тот раз, когда он привел меня к себе, он был со мной очень мил».
У меня отвисает челюсть.
«Не говоря уже о том, что горяч», – Саванна издает мычащий звук.
«Подожди». Я качаю головой. «Ты знаешь, кто такой Доминик?»
«Доминик», – повторяет она. «Я встречалась с ним только один раз, так что это, вероятно, не считается знакомством с ним. Но теперь я понимаю, почему у тебя в телефоне было другое имя. Кинг бы сошел с ума от того, что вы встречаетесь».
«Да…» Я замолкаю.
Она не знает.
Саванна понятия не имеет, что я понятия не имела, кто такой Доминик. Что меня обманом заставили выйти за него замуж ради того, чтобы Дом получил доступ к Альянсу. Что бы это ни значило.
«Кинг сказал, что ты была очень расстроена», – осторожно говорит Саванна.
Знает ли Кинг всю полноту? Он бы догадался? Я имею в виду, он должен был, да?
Я зажмуриваю глаза и вспоминаю произошедшее.
Кинг был зол, что я вышла за Дома. И он был зол, что Дом требовал вступления в Альянс, и тогда он сказал, что Дом обманом затащил меня в постель.
И Кинг знал, что я плачу. Он видел меня.
Но он все это сложил? Или он думает, что я просто расстроилась из-за того, что они не ладят?
Неужели Кинг действительно думает, что я все это время знала, кто такой Дом, и держала это в секрете, потому что думала, что он разозлится?
«Вэл?» – говорит Саванна, вероятно, обеспокоенная моим молчанием.
Я могла бы ей сказать.
Я могла бы рассказать ей все.
Затем она пошла бы к Кингу и потребовала бы, чтобы он освободил меня. И тогда Кинг, Альянс, Доминик и чикагская мафия пошли бы на войну.
За что?
Ради меня?
Я этого не стою.
«Сорри, ну да, я так и думала. Когда эти парни орали друг на друга, это было как-то слишком». Я пытаюсь говорить легким тоном. «Я слишком остро отреагировала на их слишком острую реакцию».
«Ты уверена, что с тобой все в порядке?» Ее искренность почти ломает меня.
"Я уверена."
Саванна что-то приглушенно говорит, прежде чем ответить в трубку. «Кинг хочет поговорить с тобой».
Мои глаза расширяются, когда я смотрю на телефон. «Э-э, можешь передать ему, что я позвоню завтра вечером? Это был долгий день, прилет из Вегаса сегодня утром, а затем поездка сюда». Трудно поверить, что все это произошло сегодня.
«Конечно. Я ему скажу». Саванна вздыхает. «Я уверена, ты будешь занята обустройством, но я определенно хочу вскоре услышать больше о Доминике». Она издает звук недоверия. «Я все еще не могу поверить, что ты живешь в Чикаго. Но если ничего другого не случится, то скоро праздники. Так что увидимся».
Ноябрь. Если она говорит о Рождестве, то оно еще так далеко. И много времени, чтобы провести его с незнакомцами.
Я сглатываю. «Конечно».
«Спокойной ночи, миссис Гонсалес», – дразнит она, а затем кладет трубку.
Миссис Гонсалес.
Новая волна печали наполняет мое сердце.
Почему так должно быть?
«Зачем ты солгала?» Голос Дома едва не доводит меня до сердечного приступа.
«Иисусе!» Я хлопаю себя по груди и поворачиваю голову, когда Дом отталкивается от дверного проема. «Как долго ты там?»
«Достаточно долго». Он начинает расстегивать пуговицы рубашки, одновременно снимая туфли. «Почему ты не сказала ей правду?»
Я кладу телефон на тумбочку и сползаю с кровати, пока не оказываюсь под одеялом. «С какой целью?»
Дом наклоняет голову ко мне. «Чтобы она пошла за тебя воевать с Кингом. Чтобы она потребовала, чтобы я отпустил тебя домой».
«И ты просто позволил этому случиться?»
Дом медленно качает головой.
«Как я и сказала». Я откатываюсь от него, поворачиваясь к нему спиной. «С какой целью?»
«Вэл…»
Я перебил его. «Есть ли шанс, что ты позволишь мне спать в другой комнате?»
«Нет», – его ответ был быстрым.
Я киваю в подушку. Это то, чего я и ожидала. «Тогда, пожалуйста, выключи потолочный свет и заткнись нахрен, чтобы я могла поспать».
Его шаги тихие, но я слышу, как он обходит кровать и направляется ко мне.
Мои глаза все еще открыты, но я не отвожу взгляд от прямой дороги.
Бедра Дома прямо передо мной, но затем он поворачивается и тянется к чему-то на тумбочке. «Здесь есть кнопка. Нажмите ее один раз, чтобы включить и выключить их. Удерживайте ее, чтобы отрегулировать яркость. В этом ящике также есть пистолет». Я слышу, как он стучит по дереву. «Но тебе нужна моя ладонь, чтобы разблокировать его. Потому что раньше это была моя сторона кровати». Раньше была. «И я заткнусь нахрен через минуту. Но пойми, что ты единственный человек, которому может сойти с рук разговаривать со мной таким образом. И только наедине». Он приседает передо мной, его грудь полностью обнажена. «Я не уверен, что я сделаю в качестве наказания, если ты сделаешь это на публике. Но я почти уверен, что тебе это не понравится».
Я закрываю глаза, игнорируя его.
«Поспи немного». Теплые губы прижимаются к моему лбу. «Завтра нас ждет важный день».
Я держусь как можно неподвижнее, пока не слышу, как он снова обходит кровать.
Когда я слышу, как закрывается дверь в ванную, я позволяю последней слезе этой ночи выскользнуть из моего глаза и впитаться в подушку.
Как я могла так ошибаться?
Это почти комично. Все лекции моей мамы, когда я росла. Как мужчины будут хотеть только использовать меня. Как я слишком глупа, чтобы понять их. Как я закончу тем, что буду разрушена и одинока. Мне действительно стоило обратить внимание.
Погрязнув в сожалениях, прислушиваясь к шагам Дома, который возвращается в постель, я наконец-то проваливаюсь в сон.
