Текст книги "Дом (ЛП)"

Автор книги: С. Тилли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 80

Дом

Бляяяяяя.

Каждая мышца в моем теле болит.

Я пытаюсь перевернуться, ненавидя спать на спине, но не могу даже поднять руку.

Из моего горла вырывается какой-то искажённый звук. Во рту слишком сухо.

«Потише», – тихо говорит мужской голос рядом со мной.

Я заставляю себя открыть глаза. В комнате темно, но достаточно светло, чтобы я мог видеть золотистые глаза, уставившиеся на меня.

Они знакомы, но не те.

«Где?» – хриплю я.

«Ты в больнице», – говорит мне Кинг, как будто я полный идиот.

«Где Вэл?» Мои слова едва слышны, поэтому я надеюсь, что он слышит, как я мысленно называю его идиотом.

Он наклоняет голову в мою сторону. «Она наконец-то заснула».

И тут я чувствую это. Теплое тело рядом со мной.

Я поворачиваю голову. И вот она. Слева от меня, ее лицо прижато к моему плечу. Ее волосы зачесаны назад. Ее глаза закрыты во сне.

Верхняя часть моего тела голая, поэтому везде, где она касается, кожа. От талии и ниже тонкое одеяло, но ее бедра плотно прилегают к моей ноге. Как будто она пыталась коснуться как можно большего количества меня.

Я поднимаю правую руку, чтобы дотронуться до нее, и мне приходится сдержать стон, который пытается вырваться при этом движении.

Большая рука Кинга прижимает мое плечо обратно вниз. «Стой спокойно. Тебя перевели из операционной час назад».

У меня нет сил бороться с его хваткой, поэтому я довольствуюсь тем, что смотрю на прекрасное лицо Валентины. «С ней все в порядке?»

«Она в порядке».

"Который сейчас час?"

«Четыре утра», – говорит мне Кинг. «Удар был около двенадцати часов назад».

«Я буду жить?» – спрашиваю я, предполагая, что буду жить, но желая убедиться.

«Похоже на то. Просто задета артерия и сломаны два ребра – по одному на каждую пулю». Кинг качает головой. «Только наложили несколько швов и ванна, полная свежей крови, но с тобой все будет в порядке».

«А мои люди?» Мой взгляд следует за наклоном носа Вэл. Еще один вопрос, на который я уже знаю ответ.

"Умерли."

Мои глаза закрываются.

Я сказал своей семье, что больше никто не умрет. И теперь я лжец.

В каждой машине был только один человек, но это означает еще три смерти на моей совести.

«Но команда, которая тебя сбила…» Кинг делает паузу. «Они все мертвы. Все, черт возьми, двадцать четыре человека».

Я распахиваю глаза. Двадцать четыре человека. «Как?» Как мы вообще живы?

«Ну, судя по тому, что я услышал по телефону, Вэл убрала горсть».

Я резко откидываю голову назад, чтобы посмотреть на Кинга, отчего мышцы шеи напрягаются. «Она что сделала?»

Кинг откидывается на спинку неудобного кресла для посетителей. «Она немного меткий стрелок. Я сам ее учил». Он выглядит слишком самодовольным. «Наконец-то узнал о ней что-то, чего не знаешь. Это даже приятно».

"Подонок."

«Что касается остальных…» Кинг пожимает плечами. «Понятия не имею, кто, черт возьми, пришел, но кто-то пришел».

«Что…» У меня так першит в горле, что я не могу закончить предложение, и я наклоняю голову в сторону воды на столике.

Мы не смотрим друг другу в глаза, пока Кинг держит чашку с длинной изогнутой соломинкой, а я осторожно делаю глоток.

«Спасибо», – говорю я, откидывая голову на подушку.

«Не упоминай об этом. Пожалуйста».

Я почти улыбаюсь сухому тону Кинга. «Так кто же спас наши задницы, если не ты?»

«Мы не знаем. Вэл сказала, что мужчина нацелился на нее, когда армия женщин появилась из ниоткуда и уничтожила все силы противника».

Я моргаю. «Женщин?»

Кинг медленно кивает мне. «И один мужчина».

Я снова моргаю. «О ком, черт возьми, ты говоришь?»

«Как я уже сказал, ни хрена не понимаю. Но парень, судя по всему, тебя залатал и спас твою тупую задницу, и теперь ты его должник».

Я закрыл глаза. «Отлично».

«Но мы знаем, кто за тобой гонится».

Я киваю. «Я тоже знаю».

«И что мы будем с этим делать?» – спрашивает меня Кинг.

Мы.

«Мы собираемся вычеркнуть их из учебников истории».

"Когда?"

Я наполнил легкие воздухом. «Три дня».

«Что мне делать?»

«Мне нужен самолет, полный людей, которые умеют работать руками».

«Мы идем к ним?»

Я киваю. «Мы едем в Колумбию».

Используя остатки энергии, я игнорирую все протестующие части своего тела и переворачиваюсь на бок, обхватывая Валентину рукой и ногой, прижимая ее к себе.

ГЛАВА 81

Вэл

«Что еще тебе нужно?» – спрашиваю я Доминика, поднимая с тумбочки поднос с пустыми тарелками от завтрака.

Он похлопывает ладонью по своей голой груди, откинувшись на кровати. «Мне нужно, чтобы ты наконец сделала, как тебе говорят, и села мне на лицо».

Я не улыбаюсь.

Я не буду.

Я не могу поощрять такое поведение.

«Доминик Гонсалес, тебя даже не должно быть дома. Прошло всего три дня с тех пор, как ты чуть не умер».

Он проводит кончиками пальцев по черным буквам, составляющим мое имя на его горле.

Он делает это часто с тех пор, как мы вчера вернулись из больницы.

«Ангел, я не прошу тебя душить меня до смерти. Мне просто нужно попробовать то, что принадлежит мне». Он начинает садиться. «Или ты можешь просто лечь и позволить мне трахнуть тебя».

Я показываю на него пальцем. «Ты невозможен».

«Невозможно устоять».

Фыркнув, я отворачиваюсь от него и выхожу за дверь. «Смотри у меня».

«Всегда», – кричит он мне вслед.

Единственное, что хорошо в восстановлении Доминика после операции, это то, что его рацион сейчас состоит из овсянки, супа и крекеров, а это, как ни странно, та же самая еда, которую могу есть и я.

Утренняя тошнота не сильная, но она есть.

Я передвигаю поднос так, чтобы можно было держать его одной рукой у бока, а другой рукой держаться за перила и спускаться вниз.

Кинг и Саванна прилетели, когда Дом был на экстренной операции, и настояли, чтобы меня тоже осмотрел врач.

Я не спорила, потому что знала, что это бесполезно. Саванна также настояла на том, чтобы остаться со мной в смотровой, поэтому, когда врач спросил, есть ли вероятность, что я беременна, и я сказала ему «да», ей пришлось зажать рот рукой, чтобы сдержать крик. Я не была уверена, какие эмоции она пыталась сдержать, но когда она опустила руку, показывая мне улыбку под ней, мы обе разрыдались.

А затем врач сам провел тест.

Мы все еще ждем официального анализа крови, но анализ мочи снова оказался положительный.

К счастью, Кинг не спросил, почему мы обе плакали, когда вернулись. И я заставила Саванну пообещать, что она не скажет ему, пока я не расскажу Дому.

И я собирался ему рассказать.

Я действительно это сделаю.

Но мне нужно, чтобы он сначала поправился. Потому что я почти уверена, что он станет самым властным папочкой, которого только можно себе представить, когда узнает.

Я ставлю деревянный поднос рядом с кухонной раковиной, когда раздается стук во входную дверь.

«Э-э…» – говорю я пустой комнате.

Мы не ждем, что кто-то появится у двери.

Я стою посреди кухни, не зная, что делать, когда сверху раздается голос Дома. «Ты можешь открыть».

«Ладно!» – кричу я в ответ. «Оставайся в постели».

Я ступаю ногами по полу, когда пересекаю комнату в леггинсах и свободном свитере.

Несмотря на то, что Доминик сказал мне открыть дверь, я все равно проверяю экран безопасности.

Я открываю дверь. «Эй!» – приветствую я Кинга и Саванну.

Затем мои глаза расширяются, когда Аспен, Пэйтон и Неро тоже входят в квартиру.

Я улыбаюсь. «Что происходит?»

Моя улыбка исчезает, когда я вижу серьезное выражение лица Кинга.

«Что происходит?» – снова спрашиваю я, понижая тон.

«Девочки останутся здесь с тобой», – отвечает Кинг, и я замечаю сумки с вещами в руках у него и Неро.

«А где ты будешь?» Я перевожу взгляд с него на Неро и обратно.

«Мы везём на юг несколько мальчиков. С твоим мужем», – отвечает Неро.

«Что?» – я оглядываюсь на Кинга. «Вы не можете никуда забрать Доминика. Он только что из больницы!»

«Вот что я сказала», – Саванна скрещивает руки на груди.

«И я скажу Вэл то же самое, что и тебе». Кинг скрещивает руки в ответ. «Это решение Дома».

«Но он не может. Это…» Я разворачиваюсь и спешу через большую комнату.

Он бы мне сказал, если бы уходил.

Я бросаюсь вверх по лестнице, злясь на него.

Конечно, он мне не сказал.

Я тяжело дышу, когда захожу в нашу спальню.

А передо мной стоит Доминик, застегивающий последнюю пуговицу своей черной рубашки.

«Куда ты идешь?» Мой голос срывается прежде, чем я успеваю закончить предложение.

Он подходит ко мне ближе. «Колумбия».

«Но тебе все еще больно. Тебе нужно отдохнуть». Я протягиваю руки к кровати.

«Я буду осторожен». Его тон такой спокойный. Такой ровный. И это так бесит меня, потому что я паникую.

«Доминик, ты н-не можешь уйти. Не сейчас. Не с…» Я прижимаю руку к животу.

Он протягивает руку и обхватывает мое лицо. «Я вернусь к тебе, моя Валентина». Его большой палец гладит мою щеку. «Женщина, которую я люблю».

Я поднимаю свободную руку и прижимаю ее к его сердцу, когда эмоции захлестывают меня. Он не говорил мне этого с того первого раза. И я не говорила ему этого вообще.

«Я тоже тебя люблю». Я чувствую биение его сердца под своей ладонью. «Так сильно».

Его глаза закрываются, и я вижу, как он вдыхает, слушая мои слова.

Дом открывает эти прекрасные голубые глаза и наклоняется, останавливаясь, его губы находятся в дюйме от моих. «Повтори это еще раз».

Наклонись.

Я моргаю, выпуская еще одну порцию слез. «Я беременна».

В комнате так тихо, что я слышу его прерывистый выдох.

Дом поднимает другую руку, чтобы обхватить другую сторону моего лица. «Повтори это еще раз». Эмоции заглушают его голос.

«Я люблю тебя. И у нас будет ребенок».

Дом открывает рот, но тут же закрывает его и прижимается лбом к моему. «Ты хорошая женщина, которая изменила мою жизнь».

«Доминик», – произношу я его имя, словно молитву.

«Я вернусь к вам обоим. Обещаю».

Мы оба.

Вот так просто.

Его принятие – это все, чего я когда-либо хотела.

И мысль о его потере сейчас заставляет мое сердце сжиматься от страха. «Но ты не можешь уйти».

Его большие руки сжимают мои щеки. «Я должен».

«П-почему ты просто не можешь заставить их уйти?» – умоляю я, не заботясь о том, что подвергаю своего брата опасности.

«Потому что это обо мне. И я не позволю этому причинить боль никому другому, кого я люблю». Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. «Я вернусь, Валентина. Потому что ты – все для меня».

Еще больше слез пролилось. «Но…»

«Если ты на меня разозлишься, это поможет?» – спрашивает он, и уголок его рта слегка приподнимается.

«Я не хочу на тебя злиться», – фыркаю я.

«Даже лучше». Удерживая мое лицо неподвижным, Дом нежно целует меня в губы. «Я рад, что ты беременна». Он опускает одну из своих рук, скользя ею по моему телу, пока она не упирается мне в живот. «Вероятно, это произошло в ночь рождественской вечеринки в вашем офисе».

«Почему той ночью?» – спрашиваю я его, не уверенная, что мысли о нашем сексе в спортзале могут свести меня с ума.

Дом скользит рукой по моей щеке вниз, пока не хватает меня за шею. «Потому что это был первый раз, когда мы занимались любовью после того, как я подменил твои противозачаточные таблетки на подделки».

Его слова доходят не сразу.

«Ты…» – я моргаю, глядя на него. «Зачем ты это сделал?»

Его рука сжимает мое горло, совсем немного. «Потому что я хотел сохранить тебя, Ангел. И это именно то, что я собираюсь сделать».

Дом наклоняется для еще одного поцелуя. Еще одно прикосновение его губ к моим.

«Я буду дома завтра», – обещает он.

А потом он ушел.

ГЛАВА 82

Дом

Есть что-то успокаивающее в звуке чистки оружия. Мягкие звуки ткани по лезвиям. Щелчки пуль, заполняющих обойму.

И есть что-то приятное в осознании того, что все здесь будут проливать кровь за меня. За мою семью.

Я встаю, выхожу из прохода и иду в переднюю часть самолета.

Кинг и Неро сидят в первых рядах рядом со мной, но остаются сидеть.

«Вы все знаете, куда мы направляемся». Я начинаю говорить, и все замирают. «Вы все знаете план». Я обвожу взглядом парней передо мной, группу мафиози Гонсалеса и первоначальных членов Альянса. «Мы нападем на комплекс на закате. Раньше, чем кто-либо мог ожидать. А это значит, что у них будут визуальные эффекты, поэтому мы будем двигаться тихо. Мы убьем их еще до того, как они поймут, что на них напали». Я смотрю на своего зятя. «Извини, Кинг, это значит, что никаких ракетных установок».

Несколько мужчин смеются, а Кинг смотрит на меня так, словно ему интересно, откуда я об этом знаю.

Я поворачиваюсь к мужчинам и чувствую тяжесть лезвий, прикреплённых к моему бедру. «У вас есть ваши задания. И время. И мы закончим это без новых потерь с нашей стороны. Они отняли у меня достаточно. А теперь я отниму у них всё». Я киваю один раз, решив рассказать всем здесь, почему это так. «Человек в центре всего этого – мой дядя. Мой дедушка, Даниэль Гонсалес, был мелким человеком в колумбийском картеле, когда его отправили в Чикаго на работу. Но вместо того, чтобы заняться этой работой, он встретил мою бабушку. И, как он всегда говорил, хорошая женщина может изменить твою жизнь. Поэтому он остался. Он бросил своё положение, свою паршивую семью дома и остался. И если моя бабушка была хотя бы наполовину такой женщиной, как моя Валентина, то я его полностью понимаю». Несколько голов кивают, и я знаю, что это те, у кого в жизни есть хорошие женщины. «Но у моего дедушки был брат. И когда он решил остаться в Чикаго, его брата убили как послание». Я пожимаю плечом. «Все признаки указывают на то, что его брат в любом случае кусок дерьма, так что я не собираюсь из-за этого плакать. Но у него уже был сын. Еще один мужчина в роду Гонсалесов. И он вырос, чтобы стать еще одним куском дерьма. Двоюродный брат моего собственного удивительного отца, но он так и не вырвался вперед. Никогда не занимал высоких постов в картеле. И никогда не имел достаточного значения, чтобы кто-то мог его убрать». Мои кулаки сжимаются по бокам. «Я встретил его десять лет назад, когда он пригласил меня к себе домой. Я приехал. Я держал глаза открытыми. И я послал его на хер, когда он предложил мне партнерство, которое не даст мне ничего, а ему все».

Самолет начинает снижаться, и я расставляю ноги в стороны, готовясь к турбулентности.

«Он сказал, что я пожалею об этом. И единственное, о чем я жалею, так это о том, что не убил его прямо там и тогда. Потому что после этого он нашел деньги. И теперь он использует эти деньги, чтобы прийти за мной. Какая-то отчаянная попытка сделать себе имя. Но он даже не пошел за мной сам. Он нанял наемников». Мужчины передо мной ворчат. Они знают, как это бесчестно. «И я зол. Я зол, что не понял все это раньше. Я зол, что списал его со счетов. Я зол, что мои люди заплатили максимальную цену за то, что мой дядя ухватился за славу. И я зол, что он пытался убить мою чертову жену». Моя челюсть сжимается, и я расправляю плечи. «И поэтому я буду тем, кто убьёт его. Все остальные – честная игра. Все в этом комплексе работают на него и знают риск. Там нет женщин. Нет детей. Это просто круг придурков. Поэтому они все умирают. И мы все уходим».

Кинг встает и становится рядом со мной. «Вы слышали этого человека. Мы все уходим».

Неро стоит по другую сторону от меня и хрустит шеей из стороны в сторону. «Альянс только что стал больше. И злее. Давайте устроим миру небольшую демонстрацию».

Когда шины под нами коснулись земли, я ухмыльнулся. «Добро пожаловать в Южную Америку, парни».

* * *

«Очень вовремя». Мой дядя отодвигает бокал с вином к краю стола, даже не отрываясь от еды. «Ты пытаешься убить меня обезвоживанием?»

«Я не собираюсь так тебя убивать».

Услышав мой голос, он резко поднимает голову.

Комната освещена яркой люстрой, висящей над длинным, тяжелым деревянным столом. Это столовая старой школы, закрытая от остального дома и рассчитанная на одного.

Но у неё, как оказалось, три входа. И я вошел в дверь прямо напротив моего дяди. Так что я оказался в поле его зрения.

И когда он смотрит на меня, я точно знаю, что он видит.

Мужчина, одетый во все черное. Тактический жилет. Пистолет с глушителем в кобуре. Длинные ножи, прикрепленные к каждому бедру. Кровь капает с кончиков на кафельный пол.

Его рот двигается, но из него ничего не выходит.

Когда я подхожу ближе, он пытается схватить пистолет, который небрежно оставил на столе перед своей тарелкой.

Но он не видит Неро, стоящего прямо за его стулом.

И когда мой дядя наклоняется вперед, Неро взмахивает рукой вниз по дуге, пальцы сжимают его собственный прямой клинок, острием вниз. Когда его рука достигает нижней точки своей траектории, и рука Неро взмахивает обратно к нему, острие ножа пронзает плечо моего дяди, под ключицей, и скользит насквозь, пока не вонзается в деревянную спинку стула моего дяди.

Прижатый к стулу человек кричит.

И я вздыхаю. «Нет смысла кричать, старик. Все мертвы».

Он пытается рвануться вперед, все еще хватаясь за пистолет, но нож удерживает его на месте.

Кинг выходит в сияние света из бокового входа. «Отлично сделано», – говорит он Неро, кивая на клинок, его собственные окровавленные ножи по бокам.

Неро ухмыляется. «Я научился этому трюку у тебя».

«Ч-что тебе нужно?» – цедит сквозь зубы мой дядя.

«Что мне нужно?» Я наклоняю голову. «Я думаю, это очевидно. Я хочу, чтобы ты умер».

«Ты неблагодарный…» – начинает он.

Но я сокращаю расстояние между нами, ударяя ладонью по рукоятке ножа в его плече, загоняя его глубже.

«Хочешь поговорить о неблагодарности?» Я правой рукой вытаскиваю один из своих клинков. «Я был готов позволить тебе прожить свою жалкую жизнь здесь, внизу, без помех. Но теперь нет».

Я хватаю нож в его плече левой рукой и выдергиваю его. Это требует усилий, особенно потому, что я только что засунул его глубже, но звон в моих ребрах напоминает мне, как близко этот человек подошел к тому, чтобы разрушить все, что у меня есть.

Почувствовав, что я собираюсь сделать, Неро хватает спинку стула моего дяди и отодвигает его от стола, освобождая нам место.

«Гонсалес теперь означает Чикаго. Ты умрешь». Я бросаю нож, который только что вытащил из его плеча, ему на колени.

Он ругается на меня, и Неро бьет его по затылку.

«Подними его», – рявкаю я дяде.

Его глаза сверкают, и я вижу, что он будет озлобленным ублюдком до самого конца.

Он хватает нож и встает, кровь пропитывает его рубашку. «Ты думаешь, что можешь просто прийти сюда и убить меня?»

"Да."

Вместо того чтобы напасть на меня, он, как трус, бросается на пистолет.

Но я тоже бросаюсь. И я оказываюсь там первым, мой замах попадает ему в подбородок. V-образная форма челюсти позволяет моему ножу войти плавно, словно разрезая торт. И наш совместный импульс означает, что острый кончик моего лезвия легко пронзает его нёбо, скользя вверх в мозг.

Нож выпадает из его рук, и его руки слабо тянутся ко мне.

«Передай привет отцу от меня». Мой бицепс напрягается, и я засовываю нож выше, одновременно поворачиваясь.

Остатки его жизни ускользают из его глаз.

И все кончено.

Я отталкиваю его, отпуская хватку, и лезвие остается у него в голове, когда он падает на пол.

Я протягиваю руку через стол, беру его неиспользованную салфетку и вытираю часть крови с рук.

Неро издает звук, похожий на смешок. «Круг придурков».

Кинг тоже хихикает.

Я закатываю глаза. «Не могу поверить, что вы, идиоты, управляете гребаным Альянсом».

«Ты проделал довольно долгий путь, чтобы присоединиться к нам». Неро поднимает левую руку, сгибая пальцы вокруг своего окрашенного в красный цвет инкрустированного бриллиантами латунного костета. «Полагаю, это тоже делает тебя идиотом».

Я повожу плечами и прижимаю руку к боли в груди, чувствуя напряжение в швах. Но я думаю о Валентине, которая ждет меня дома. Я думаю о ней и ребенке, которого она растит в своем животе, и улыбаюсь. «Никаких сожалений».

ГЛАВА 83

Вэл

Солнце встает, наполняя пентхаус мягким оранжевым сиянием. Я спускаюсь по лестнице и нахожу девочек на кухне.

Аспен сидит за кухонным островом рядом с Саванной, пока Пейтон возится с кофеваркой.

«Доброе утро», – приветствую я их, выдвигая табуретку рядом с Аспен.

«Тоже не можешь спать?» – спрашивает она меня.

Я качаю головой. «Я знаю, что они постоянно делают что-то подобное, но я не знаю, как к этому привыкнуть».

«К этому не привыкнуть. Не совсем», – отвечает Пейтон, которая замужем дольше, чем кто-либо из нас. «Хочешь кофе?»

Я качаю головой. «Нет, спасибо». Я слышу разочарование в своем голосе.

«Ты уверенна?» – спрашивает Пейтон, вероятно, услышав то же самое.

«Я уверена», – вздыхаю я.

«О, точно, ты не можешь», – небрежно говорит Саванна, но мои глаза все равно расширяются.

Аспен медленно поворачивается ко мне лицом. «Что она имеет в виду, говоря, что ты не можешь?»

Я перегибаюсь через стойку и смотрю мимо Аспен на Саванну, которая закрыла рот рукой.

«Извини», – говорит она, прикрывая ладонь своими извинениями.

«Ты беременна?» Аспен выглядит настолько шокированной, что мне почти смешно.

Пока еще рано говорить об этом людям, но поскольку, похоже, все ясно, я пожимаю плечами. «Да».

Аспен толкает меня в плечо. «И ты рассказала Саванне, но не мне?»

«Я не хотела!» – защищаюсь я. «Она была со мной, когда меня осматривал врач. И когда он спросил, есть ли шанс, что я… Мне пришлось сказать ему правду».

Саванна усмехается. «Значит ли это, что я наконец могу рассказать Кингу? Эта тайна убивает меня».

Я пожимаю плечами. «Может быть».

«Как это вообще произошло?» – спрашивает Аспен.

Саванна фыркает. «Ну, когда мужчина вставляет свой член в тебя…»

Аспен разворачивается, чтобы оттолкнуть Саванну. «Очевидно, мне не нужны разговоры о птичках и пчёлках».

Саванна хихикает. «Справедливое замечание».

«Кстати, мне тоже не нужны разговоры», – говорю я им, а затем решаю, что если я хочу, чтобы эта группа стала моей семьей, то я хочу быть с ними откровенной. «Прямо перед тем, как вчера ребята ушли, я сказала Доминику, что беременна».

Саванна ахнула, прислонившись к стойке, чтобы увидеть меня. «Что он сказал?»

«Он сказал мне, что счастлив». Я закусываю губу. «И он сказал мне, что несколько недель назад подменил мои противозачаточные таблетки на подделки».

Аспен снова толкает меня в плечо. «Что?! Почему?!»

Я стараюсь не улыбаться, глядя на ее возмущенную реакцию. «Потому что он хотел оставить меня».

У Аспен отвисает челюсть, а Пейтон издает звук «ууу» с другой стороны стойки.

Аспен поворачивает голову, чтобы посмотреть на Пейтон. «Ты думаешь, это мило?»

Пейтон совсем не выглядит смущенной, когда кивает головой. «Так и есть».

Аспен хохочет. «Это психоз».

Я фыркнула и рассмеялась. «Ты думаешь, это психоз», – бормочу я, прежде чем успеваю одуматься.

Все поворачиваются ко мне лицом, поэтому я поднимаю безымянный палец, демонстрируя черную тушь. «После того, как я выбросила кольцо из окна машины, Доминик накачал меня наркотиками и вытатуировал на мне свое имя. По одному разу за каждого мужчину, с которым я была».

«Я знала, что ты бы не сделала этого сама». Саванна хлопает рукой по стойке. «Я слышала, что татуировки на пальцах – это чертовски больно».

Вместо гнева, который я ожидаю увидеть на лице Аспен, она выглядит впечатленной. «Ладно, это довольно горячо».

Я смеюсь. «Ты такоятже сумасшедшая, как и все мы».

Аспен пожимает плечами и берет свой кофе.

«Подожди», – Пейтон наклоняет голову. «Зачем ты выбросила кольцо в окно?»

Я поджимаю губы. «А, точно». Думаю, об этом мне не стоит им рассказывать. «Ну…»

Прежде чем мне приходится придумать ложь, я слышу, как открывается входная дверь, и я вскакиваю со стула, торопливо пересекая комнату, пока дверь не открылась.

«Доминик!» Его имя вырывается наружу криком, и мое зрение затуманивается. Потому что он здесь. Он здесь, и я так рада.

Доминик даже не придерживает дверь для кого-либо еще, просто входит внутрь, врезаясь своим телом в мое.

«Мой Ангел», – шепчет он мне в волосы, когда я зарываюсь лицом ему в грудь. «Моя любовь». Его рука гладит мои распущенные волосы. «Моя Валентина».

«Я так волновалась». Я обнимаю его крепче.

«Я в порядке». Он целует меня в макушку. «У нас все хорошо». Он целует меня в лоб. «Но я устал, Ангел. Отведи меня в постель».

Помня, что он все еще ранен, я отстраняюсь.

Но Дом не позволяет мне уйти далеко, переплетая свои пальцы с моими.

Пока он ведет меня к лестнице, я оглядываюсь, вижу Кинга и Саванну, обнимающихся на кухне, и Пейтон, сидящую на коленях у Неро в гостиной. Когда мы делаем первый шаг, я вижу, как Аспен выходит из входной двери. С Робом.

Но я выбросила их из головы, потому что мы уже наверху лестницы.

И вот мы в спальне. И Доминик заталкивает меня в комнату и захлопывает за нами дверь.

«Раздевайся», – требует он, начиная раздеваться.

Я делаю, как он говорит, и бросаю свою рубашку на пол рядом с его рубашкой.

У меня есть мгновение, чтобы понять, что он в другой одежде, чем когда он ушел вчера, и что он, должно быть, нашел место, чтобы принять душ и переодеться. Но затем он спускает штаны вниз по бедрам, и мне уже все равно, во что он был одет.

Потому что он голый. И он мой.

Ярко-белая повязка на его груди напоминает мне, как близко я была к тому, чтобы потерять его. А когда он поворачивается, чтобы забраться на кровать, белая повязка на его спине напоминает мне, что он принял эти пули, чтобы спасти меня.

Он рисковал своей жизнью, чтобы защитить мою.

И это то, что имеет значение.

Не так мы начинали.

Были другие мотивы.

Ничего не важно из того, что было раньше.

Важно то, что происходит сейчас.

Что будет дальше?

Дом устраивается на спине. «Забирайся на меня, мама».

Я стягиваю трусики, затем подхожу к изножью кровати, чтобы подчиниться.

Только я не проползаю по нему полностью. Я останавливаюсь, вставая на колени между его бедер.

Моя рука сжимает основание его уже твердого члена. «Я знаю, что должна злиться на тебя. Из-за таблеток». Я провожу рукой вверх по его длине, затем обратно вниз. «Но я не злюсь».

Его взгляд прикрыт, когда он смотрит на меня сверху вниз. «Почему?»

Я опускаю рот, пока он не оказывается прямо над его опухшей головкой. «Потому что я тоже хочу тебя удержать, Большой Парень. И я решила наклониться ». Затем я смыкаю губы вокруг него, принимая его так глубоко, как только могу.

Доминик со стоном выгибает спину.

Я скольжу обратно вверх, облизывая нижнюю часть его длины. «Но если ты еще раз так меня напугаешь, я не буду заниматься с тобой сексом в течение месяца». Я угрожаю ему, а затем снова всасываю его в рот.

Он наклоняется и убирает мои волосы с лица, чтобы иметь возможность наблюдать, как я ввожу его член в рот и вынимаю его изо рта.

«Никогда, Ангел. Больше никогда», – обещает он.

Я принимаю его еще глубже, и мое горло сжимается от этого вторжения.

Он нежно дергает меня за волосы. «Господи, хватит. Иди сюда, чтобы я мог заполнить твою сладкую киску».

Я позволяю ему выскользнуть изо рта, но прежде чем пошевелиться, я опускаю голову и провожу языком по словам, нарисованным прямо над его членом.

«Вот именно, мама. До самой смерти». Он тянет меня вверх по своему телу. «А теперь садись на мой член и покажи мне, какой мокрой ты стала, когда сосала мой член».

Его руки все еще в моих волосах, и он притягивает мой рот к своему, просовывая свой язык в мой рот, когда я опускаюсь на его длину, он плавно скользит в меня, потому что он прав. Я такая чертовски мокрая.

«Черт возьми», – стонет он мне в губы. «Блядь». Его бедра дернулись вверх, чтобы встретиться с моими.

Я сжимаю его в объятиях.

«Поговори со мной, Ангел. Расскажи мне, что ты чувствуешь», – приказывает он.

«Полная», – говорю я ему. Затем я отталкиваюсь назад, так что я сижу, опираясь руками на его изгибающийся живот. Я раздвигаю ноги, принимая его немного глубже. «Так наполнена».

Он хватает меня за бедра, качая над собой. «Вот именно, любовь моя. Я буду наполнять тебя каждый чертов день».

Он скользит одной рукой по моему животу. Он уже мягкий. Уже круглый. Но он смотрит на меня так, будто он идеален. Как будто я – все, чего он когда-либо хотел.

«Мы сделаем это вот так». Его рука делает нежный круг, а другая крепко сжимает мое бедро. «Ты будешь подпрыгивать на мне раз в неделю, чтобы я мог наблюдать за тем, как меняется твое тело. Наблюдать, как ты растешь». Он скользит рукой вверх, чтобы пощипать сосок. «Буду наблюдать, как эти великолепные сиськи становятся еще больше. И ты дашь мне попробовать. Не так ли?»

Дрожь пробегает по моему телу при мысли о том, что он делает это. При мысли о том, что он сосет мою грудь.

«Иисусе». Он толкает бедрами. «Тебе это нравится, не так ли? Нам придется вернуться в ту маленькую комнату в аэропорту. На этот раз сделать все правильно».

«Доминик», – стону я. Это не должно меня заводить. Но я сжимаю его вокруг себя.

«Бля, идеально». Он скользит рукой по моему бедру к месту между нами. К месту, где он мне нужен больше всего.

Когда он проводит пальцами по моему скользкому клитору, я стону.

Он скользит другой рукой вверх по моей шее. «Открой рот, Ангел. Высунь свой милый язычок».

Я делаю, как он говорит.

«Я больше не буду душить тебя. Пока ты не принесешь в этот мир нашего прекрасного ребенка». Его рука сгибается, затем он скользит выше, просовывая большой палец мне в рот. «Но я буду трахать тебя так, как ты захочешь. Я заполню этот сладкий рот. Я заполню каждый дюйм тебя».

Он быстрее двигает большим пальцем между моих ног. Сильнее.

Я так близко. Так близко к краю.

Мои бедра качаются в неровном движении. Его член проникает в меня так глубоко, его пальцы трутся как раз в нужном месте.

«Кончи для меня, Валентина. Покажи мне, кому принадлежит это тело».

Я обхватываю губами его палец, втягивая его в рот и падаю через край.

Моя киска содрогается вокруг его члена, и Дом высвобождает большой палец, чтобы схватить мои бедра обеими руками и прижать меня к себе, пока он взрывается внутри меня.

Каждая мышца его тела напрягается, когда его член пульсирует, наполняя меня своей разрядкой.

Когда я больше не могу терпеть, я падаю на него лицом вперед.

Руки Доминика обнимают меня. «Я даже не помню, кем я был до того, как полюбил тебя, миссис Гонсалес».

Я провожу ладонью по его макушке. «Я тоже не помню. Я не хочу».

«Это не имеет значения». Его хватка крепче. «Ничто до нас не имеет значения».

Тепло счастья и семьи окутывает меня.

«Моя вечность», – говорю я ему.

«Мое всё», – соглашается он.