Текст книги "Дом (ЛП)"
Автор книги: С. Тилли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 76
Дом
Все переворачивается.
Хруст стекла и изгиб металла звучат тихо. Слишком тихо. Приглушенно по сравнению со взрывом, который прогремел под дорогой.
Автомобиль останавливается, пассажирская сторона с хрустом ударяется о землю в дюжине ярдов от того места, где мы выехали.
Я не жду.
Не проверяю наличие ран.
Я просто берусь за ручку над водительской дверью левой рукой, а правой расстегиваю ремень безопасности, одновременно упираясь коленом в центральную консоль, чтобы не упасть на Вэл.
«Валентина!» – кричу я.
Мой голос разносится эхом в небольшом помещении, и мне приходится моргать, чтобы прояснить зрение.
Она прислонилась к двери, а грязная земля дренажной канавы прижалась к ее окну.
Держась за ручку, я освобождаю ноги и тянусь вниз, пока не оказываюсь на дверном проеме, спиной к лобовому стеклу, прикрывая собой жену.
«Вэл!» – кричу я громче, в моем голосе слышится паника.
И затем она двигается.
Ее рука поднимается.
«Я-я в порядке», – хрипло говорит она, но я слышу.
Она не в порядке.
Только нет времени говорить об этом.
«Давай, Ангел». Трудно маневрировать в машине, перевернувшейся на бок, но мне удается присесть и расстегнуть ремень, который спас ей жизнь. «Нам нужно двигаться».
Мои руки достигают ее плеч как раз в тот момент, когда раздается автоматная очередь.
Воздух пронзает звук тяжелого металла, врезающегося в днище нашего внедорожника.
Валентина вскарабкивается на ноги, а я остаюсь на корточках над ней, пока она пробирается между сиденьями к задней части салона.
Пуля попадает в лобовое стекло. За ней следует еще дюжина.
У меня было достаточно времени, чтобы увидеть, как машина перед нами полностью развалилась от взрыва, прежде чем мы съехали с дороги. Они вне игры. И я понятия не имею, в каком состоянии находятся две другие машины.
А если ты не знаешь, то придется предположить, что их нет.
Так что это всего лишь я.
Только я и моя чертова жена.
Я держу Валентану за руку, помогая ей пробраться через обломки мимо второго ряда сидений.
Паутина на лобовом стекле позади нас увеличивается.
Пуленепробиваемое стекло выдерживает лишь ограниченное количество выстрелов.
Оно призвано помочь вам справиться с трудностями, а не застрять в них.
Еще больше стрельбы.
Я слушаю половину удара сердца. Это не автомат, а другой калибр.
Мои люди.
Ответный огонь удержит противника на передовой нашей позиции.
«Садись сюда». Я толкаю Валентину в угол между спинкой заднего сиденья и стеной со стороны пассажира, которая упирается в землю.
Она опускается вниз, садясь спиной к сиденью.
Я становлюсь на колени перед ней. «Мне нужно, чтобы ты осталась здесь». Ее глаза дикие. Полны слез. «Скажи мне, что ты останешься здесь».
Она кивает, хотя и умоляет меня: «Не уходи».
Я хватаю ее лицо и целую. Крепко.
«Позвони своему брату и не двигайся, черт возьми». Я сую ей в руки свой телефон и двигаюсь к нише в машине, которая находится вертикально на противоположной стене нашего замкнутого пространства.
ГЛАВА 77
Вэл
Доминик достает из скрытого ящика в полу длинный черный пистолет, а затем винтовку и несколько обойм.
С кучей оружия и боеприпасов наготове он пинком открывает заднюю дверь, при этом край большого люка царапает землю.
Мне хочется крикнуть ему, чтобы он остановился.
Вернулся.
Но затем он ползет через отверстие наружу. Где пули.
Он присел прямо за внутренней частью, пригнувшись и опустив голову.
Его взгляд метнулся к моему, затем он отошел подальше, скрываясь из виду, к заднему углу разбитого внедорожника.
И он выпускает зверя на волю. Звук пуль, вылетающих из его ствола, почти оглушает.
Я не могу его потерять.
Мои пальцы неуклюже вертятся в руках. Я даже не помню, когда я начала плакать, но мое зрение размыто, когда я смотрю на экран, который разблокируется с помощью распознавания моего лица.
Мне приходится дважды пытаться, прежде чем нажать на значок телефона.
И мне придется трижды попытаться нажать букву К, чтобы найти КВ.
Доминик тянется через открытую спинку, чтобы достать новую обойму.
Я нажимаю имя Кинга как раз в тот момент, когда Дом снова открывает огонь.
В это же время я слышу новые выстрелы откуда-то снаружи. И машина, в которой я сижу, рушится вместе с ними.
Я крепко прижимаю телефон к уху, а другое ухо закрываю другой рукой.
«Что происходит?» – голос Кинга вибрирует у меня в барабанной перепонке; я не услышал его ответа.
«К-Кинг».
«Вэл!» Его голос звучит более удивленно, чем я когда-либо слышала.
«Нам нужна помощь, – кричу я. – П-пожалуйста, помоги».
«Вэл, где ты?»
Я оглядываюсь. «Не знаю. Какой-то а-аэропорт». Мое дыхание становится короче. «Не знаю».
«Все в порядке. Вэл, все будет хорошо». Кинг звучит не очень хорошо. «Я отслеживаю твой телефон. Ты звонишь с телефона Дома, но твой телефон тоже там?»
Я киваю, потому что не могу подобрать нужных слов.
«Блядь», – хрюкает Дом и катится обратно в машину через открытую заднюю дверь. «Нам нужно двигаться». Он хватает оставшиеся обоймы и кладет их в карманы. «Ты можешь понести это для меня, Коротышка?»
Он протягивает мне винтовку, и я беру ее, одновременно кладя телефон (Кинг все еще подключен) в карман.
«Держись прямо за мной». Дом приближает свое лицо к моему и хватает меня за шею, его хватка крепкая, властная. «Я люблю тебя. Держись прямо за мной, черт возьми».
Почему он говорит это именно сейчас?!
Рыдания застревают у меня в горле.
Я тоже тебя люблю.
Я хочу кричать это. Но я едва могу дышать.
Дом отпускает меня и пролезает обратно через отверстие.
Я быстро сдергиваю с себя фланель, не желая становиться ярко-красной мишенью, и ползу вслед за Домом с винтовкой в руке.
Здесь шум еще громче.
Дом остается присевшим, а я стою позади него, прямо, черт возьми, позади него, пока он движется по крыше нашего внедорожника.
Должно быть, он направляет нас к полузатопленной водопропускной трубе.
Это единственное место, куда можно пойти.
ГЛАВА 78
Дом
Если мы не доберемся до этих бетонных туннелей, мы погибнем.
А Валентина не умрет.
Не сегодня. Не сегодня, блядь.
Подняв ствол, я делаю еще один выстрел, стараясь не задевать край дороги над нами.
У нас низина.
У нас ограниченный запас боеприпасов.
У нас меньше людей.
У нас есть…
Я поворачиваю голову к Валентине, чтобы сказать ей, что мы собираемся пробежать тридцать футов, надеясь, что другой конец водопропускной трубы будет изолирован от взрыва. Но я вижу не Валентину. Это мужчина, который обходит машину сзади позади нас.
Моя рука стремительно обнимает ее, и мы кружимся.
Глаза Вэл округляются, но она не мешает мне.
И именно мое тело принимает на себя пулю.
Я чувствую, как она пронзает мою спину. Чувствую, как трескается мое ребро, когда пуля останавливается у моей кости. На высоте Вэл.
Этот ублюдок только что пытался убить мою жену выстрелом в голову.
Я толкаю Вэл на землю и снова разворачиваюсь, набрасываясь на человека, который в меня стрелял.
Еще одна пуля попадает в меня. Где-то в груди. Я чувствую мгновенный эффект, который она оказывает на мою силу. И это больно.
Но не так сильно, как следовало бы.
Я держу спусковой крючок нажатым до тех пор, пока обойма не опустеет и грудь мужчины не превратится в туман.
Я пошатнулся.
Я стою слишком высоко.
Я пытаюсь присесть обратно, опуская голову, чтобы ее не было видно с дороги. Но мои мышцы не реагируют правильно, и мое тело рушится. Сначала на колени, затем на бедра.
Раздается крик.
Вэл?
Я пытаюсь повернуться, чтобы увидеть ее, но в итоге просто сползаю вниз, прислонившись спиной к крыше машины.
«Нет, нет, нет, нет», – передо мной Вэл.
Она плачет.
Мне нужно сосредоточиться.
Она пытается прижать ко мне руки, пытаясь остановить кровотечение.
Я хватаю ее за запястья. «Валентина». Мой голос срывается, звучит как-то странно, но я продолжаю. «Посмотри на меня».
У нее такие красивые глаза.
Чертовски полны жизни.
«Ангел. Тебе нужно жить».
Она качает головой. «Ты не можешь сдаться».
Я прижимаю ее руки к центру своей груди.
Мое зрение начинает затуманиваться.
Это нехорошо.
"Мне жаль."
Вэл всхлипывает. «Ты никогда не извиняешься».
Она – лучшее, что когда-либо случалось со мной.
По моему позвоночнику начинает разливаться холод, а жгучая пулевая рана в спине немеет.
Я знал, что мое время придет.
Но не так скоро.
Я не хотел, чтобы это произошло так скоро.
«Прости меня, Ангел. Не за то, что я тебя забрал. Никогда за это». Я медленно моргаю. «За то, что оставлю тебя».
Она теперь напротив меня. На моих коленях. Подбирается так близко, как только может. «Ты не можешь меня бросить! Ты обещал!»
«Я знаю, мама». Мои глаза начинают закрываться. Я не хочу, чтобы они закрывались. Но я больше не могу держать их открытыми. «Я знаю. Мне жаль».
ГЛАВА 79
Вэл
«Доминик!» Его руки отпустили мои, опустившись по бокам. «Ты не можешь сдаться», – кричу я. «Ты не можешь умереть!» – рыдаю я. «Ты должен остаться со мной». Я прижимаю одну руку к его кровоточащей груди, а другую – к своему животу. «Ты должен остаться с нами!»
Голова Дома откидывается набок, а из его груди между моих пальцев сочится еще больше крови.
И эта потеря разрывает мой разум.
Он не умер.
Он не может умереть.
Не сегодня.
Он не может умереть именно сегодня.
С дороги, где я в последний раз видела машины, раздаются новые выстрелы.
Я лезу в передний карман, достаю черный платок с синими буквами и кладу его между ладонью и его телом. Не знаю, зачем я сегодня это взяла. Просто хотела, чтобы он был со мной.
Вырывается еще один всхлип.
Мы уже так многого достигли.
Я сильнее прижимаю к нему платок.
И он не умрет.
Без чуда он не выживет.
Никто из нас этого не сделает.
Мой карман вибрирует.
Я все еще практически на коленях у Дома, но я наклоняюсь и достаю его. На экране имя Кинга.
Должно быть, он повесил трубку и перезвонил.
Я отвечаю на звонок, но не могу перестать плакать.
«Девять минут», – говорит мне Кинг. «Вэл, мои люди будут там через девять минут».
Стрельба на дороге стихает, одна сторона подавляет другую.
И я знаю, что это значит.
Я знаю, что победила не моя сторона.
«М-мы не продержимся девять минут». Я признаю ужасную правду.
«Ты умеешь бегать?»
Я сосредотачиваюсь на ровном голосе Кинга и оглядываюсь через плечо на заброшенный аэродром. «Нет. Некуда идти».
И я не могу оставить Доминика.
По крайней мере, пока его сердце еще бьется.
И не после того, как оно прекратит.
«У тебя есть оружие?»
Я смотрю на пистолет рядом со мной. «У меня винтовка».
«Используй ее», – командует Кинг.
Кинг научил меня стрелять два лета назад. И у меня хорошо получалось, но я не практиковалась.
«Прошло слишком много времени», – задыхаюсь я.
«Ты знаешь, что делаешь, Вэл. Ты знаешь, как это сделать».
«Я не знаю, смогу ли я!»
«Ты должна!» – кричит он на этот раз.
И я знаю, что он прав. Это мой единственный шанс. Наш единственный шанс.
Я тянусь к пистолету свободной рукой. «Если-если я не успею…»
«Вэл».
«Если я не смогу этого сделать». Слезы текут по моим щекам. «Мне просто нужно, чтобы кто-то знал…»
Но я не могу этого сказать.
Я не могу произнести эти слова вслух.
Потому что если я не справлюсь, то и он не справится.
«Вэл», – говорит Кинг, фокусируя меня. «Сейчас ты целишься во все, что движется».
«Ладно». Мой голос срывается. «Ладно. Я кладу трубку. Спасибо, Кинг».
«Поблагодаришь меня позже. А теперь иди и убей ублюдков, которые посмеют в тебя стрелять. Ты – Альянс, Вэл. Покажи им, почему».
Я кладу телефон на землю рядом с бедром Доминика и иду к передней части внедорожника.
Мои глаза закрываются на один вдох.
Сосредоточься.
Я наполняю легкие воздухом.
Я поднимаю винтовку и упираю приклад в плечо.
Я оттягиваю затвор назад ровно настолько, чтобы увидеть, что в патроннике уже есть патрон.
Они или мы.
Либо они, либо мы.
Я обхожу машину спереди.
На вершину улицы поднимается мужчина, его силуэт вырисовывается на фоне пушистого снегопада.
Я нажимаю на курок.
Его лицо исчезает.
Либо они, либо мы.
Движение справа от меня тянет мой ствол.
Я выдыхаю и снова нажимаю. Дважды.
Кровь хлещет из его груди.
Еще одна голова.
Еще одна пуля.
Еще один человек упал.
Я отхожу назад за машину и, пригнувшись, прохожу мимо Доминика и мертвого негодяя, пока не оказываюсь у задних дверей.
Надо мной появляются двое мужчин, но их внимание приковано к передней части внедорожника.
Где я была.
Я нажимаю на курок.
Первый человек падает. У него нет половины шеи.
Второй человек падает, но я успеваю сделать еще один выстрел.
Я бегу обратно, не смея остановиться и проверить Доминика.
Он жив.
Он должен быть жив.
Я выглядываю из-за машины и слишком поздно замечаю двух мужчин.
Раздается шквал выстрелов, и я отступаю, но перед этим пуля попадает в ствол моего пистолета, отбрасывая его в сторону и вырывая из руки.
Он падает на землю, пролетая мимо переднего бампера. Вне моей досягаемости.
Последний осколок надежды, за который я цепляюсь, рушится.
Я не могу дотянуться до винтовки.
Я с трудом подползаю обратно к Доминику.
Прошла минута. Может быть, две. Не девять.
Люди Кинга не успеют прибыть вовремя.
«Просто держись», – шепчу я своему красавцу-мужу, засовывая руки ему в карманы. «Просто держись, ладно?»
За исключением того, что единственные обоймы, которые я смогла найти, предназначены для винтовки, а в его оружии закончились патроны.
Я тянусь к спине Дома и нахожу пистолет, спрятанный в его кобуре.
Он не победит людей, идущих на нас с автоматами.
Но это может дать нам еще несколько секунд.
Еще несколько секунд вместе.
Я поднимаю руку, просовываю ствол пистолета над крышей машины и нажимаю на курок.
Я убиваю их, немного наклоняя ствол между выстрелами. Достаточно, чтобы держать их головы опущенными, даже когда они отстреливаются.
Но тут мой пистолет щелкает и стреляет.
И все выстрелы прекращаются.
Потому что я выбыла.
И они это знают.
Я опускаюсь на колени.
Я подвела нас.
Падающий снег внезапно становится гуще, и наступает гнетущая тишина.
Я подхожу к Доминику.
Я хочу сесть к нему на колени, хочу обнять его и отвернуться от всего. Но я не могу так с ним поступить.
Я собираюсь с этим столкнуться.
Он умирает, потому что защищал меня.
Теперь моя очередь.
Вытащив последний предмет из его кармана, я просунула пальцы сквозь тяжелый металл.
Сжав правую руку в кулак, я становлюсь на колени рядом с мужем и прижимаю левую ладонь к дыре в его груди. И жду.
Я вижу три вещи.
Заходящее солнце сверкает сквозь снегопад.
Кровь Доминика на моих руках.
Пустая винтовка, лежащая на снегу.
Я слышу три вещи.
Звон в ушах.
Голос Кинга кричит в трубку где-то на земле.
Приближающиеся шаги.
Три части тела.
Мое сердце разрывается в груди.
Мой малыш, едва сформировавшийся, у меня в животе.
И моя душа, в центре моего существа, оплакивает наш упущенный шанс на счастье.
«Мне тоже жаль, Доминик», – шепчу я. «Мне так жаль, что я не смогла нас спасти». Я наклоняюсь в сторону и нежно целую его в щеку. «И мне жаль, что я никогда не говорила тебе, как сильно я тебя люблю».
Мужчина обходит изрешеченную пулями машину спереди.
И я выпрямляюсь, все еще касаясь Доминика, все еще сжимая кастет.
Рот мужчины приподнимается, когда он поднимает ствол своего пистолета.
Наша жизнь скоро закончится, и он думает, что это забавно.
Я прислоняюсь к Дому.
Вместе.
И тут вокруг меня начинается хаос.
Стрельбы стало больше, чем раньше.
Звук оглушительный.
Столько оружия разряжается одновременно.
Человек передо мной исчезает, его тело разрывается на части у меня на глазах.
Шум такой громкий.
Он невероятно громкий.
Я готовлюсь.
В ожидании боли.
Но меня ничего не трогает.
Ничто не бьет по Дому.
Я поворачиваю голову, вытягивая шею, чтобы увидеть, откуда доносятся выстрелы.
И я это вижу.
Я вижу их.
Целая вереница людей. Целая чертова вереница людей, плечом к плечу идущих из снега с поднятым оружием, направленным поверх моей головы.
Они продолжают идти.
Продолжаут идти и продолжают стрелять. И я не знаю, откуда они взялись.
Они появились на поле боя, одетые в полностью белую тактическую экипировку.
И…
Я замечаю облегающие снежные комбинезоны. Обращаю внимание на изгибы.
Это женщины.
У меня отвисает челюсть.
Около двадцати чертовых женщин обрушивают адский ливень на людей, которые нападают на нас.
Может быть, даже больше.
Их толстые вязаные маски скрывают черты лица. Но они женщины.
Я знаю, что это так.
Они продолжают подходить ближе.
И они продолжают стрелять.
Перезаряжаются по мере движения.
Я даже не могу сказать, стреляет ли по ним кто-нибудь в ответ.
Очередь приближается, пока они не оказываются достаточно близко, чтобы я могла видеть их глаза через маски. Затем их очередь расходится, и они обходят нас и нашу сбитую машину, не удостоив меня ни единым взглядом.
Но тут один человек отрывается от очереди. И она движется ко мне. К нам. Её оружие опущено к земле.
Мой трясущийся кулак падает.
Когда она останавливается передо мной, человек снимает маску с лица.
И это не женщина. Я была слишком поражена, чтобы заметить, насколько он большой по сравнению с остальными.
Его темные глаза добрые и спокойные, поэтому, когда он наклоняет голову в сторону Дома, я киваю, и он приседает по другую сторону вытянутых ног моего мужа.
Мужчина достает из кармана куртки прозрачный пакет, и я узнаю в нем набор принадлежностей для оказания первой помощи.
Я остаюсь рядом с Домиником, удерживая руку на месте и давая мужчине место.
«Дай-ка я посмотрю». Мужчина наконец нарушает тишину, и я убираю руку с груди Дома. Не решаясь прекратить надавливать на рану, но еще больше не решаясь не принимать помощь.
Незнакомец протягивает руку и разрывает рубашку Доминика, затем вываливает содержимое сумки на колени Доминика.
Когда он наклонился, разрывая пакет, я замечаю, что у мужчины длинные волосы. Они собраны в пучок, золотистые пряди частично скрыты воротником его белой куртки.
«Кто ты?» – шепчу я.
Мужчина не поднимает глаз. «Позже».
Я слышу свое имя, приглушенное, доносящееся откуда-то, и понимаю, что вся стрельба прекратилась, поэтому я снова слышу, как Кинг кричит из телефона Дома.
Оглядевшись, я нахожу его рядом с собой на земле.
Воздух разрывается последним выстрелом.
Ладно, теперь всё кончено.
Мужчина протирает рану от пули Дома кусочком ткани, а затем накладывает на нее какую-то марлевую повязку.
Я ожидаю, что он прижмет его к пулевому отверстию, но затем он начинает заталкивать её в пулевое отверстие.
«Что ты делаешь?!» – почти кричу я.
«Вот как это делается». Он не тратит время на объяснения мне. И я должна ему доверять.
Какой еще у меня есть выбор?
Он засовывает в отверстие еще часть марли, затем сворачивает ее и прижимает к ране.
«Подержи здесь».
Я делаю, как он говорит, и нажимаю обеими руками. Огромный кастет все еще на пальцах моей правой руки.
Снова раздается голос Кинга, и мужчина, перегнувшись через тело Дома, берет трубку.
Он читает информацию на экране, прежде чем повесить трубку.
Но меня не волнует телефонный звонок.
Потому что под моими ладонями грудь Дома движется.
Он жив.
Из моих глаз снова текут слезы.
Я хочу упасть лицом вперед на Доминика.
Мне хочется обнять его так крепко, как только смогу.
Но я не хочу причинять ему боль. И у меня есть работа.
Мужчина роняет телефон обратно на землю. «Дома ударили куда-нибудь еще?»
«Е-его спина, я думаю». Я не знаю, кто этот незнакомец. И мне все равно, что он знает, кто такой Доминик. Мне важно только, что он помогает.
«Держи руки там, где они сейчас», – говорит он, а затем тянет плечи Дома вперед.
Я поддерживаю вес Дома, когда он неосознанно наклоняется ко мне, опустив голову.
Мужчина вытаскивает что-то из кармана и резко поворачивает запястье, открывая зловеще выглядящее лезвие.
За считанные секунды он разрезает пиджак и рубашку Дома, чтобы найти входное отверстие раны на спине Дома.
Разорванная спереди и сзади одежда Дома соскальзывает с его рук, скапливаясь вокруг ладоней.
Я ненавижу, что его голая кожа подвергается воздействию снега. Я не хочу, чтобы он мерз.
Мужчина хватает еще один пакет марли, и я не вижу, что он делает, но думаю, что то же самое он делал и спереди, чтобы остановить кровотечение.
Я смотрю вниз, и сгорбленное тело Дома закрывает мне вид на его грудь, но я знаю, что там.
Слишком много крови.
Даже если его сердце все еще бьется… он потерял слишком много крови.
Мужчина прижимает Дома к машине как раз в тот момент, когда в воздухе раздается слабый звук сирены.
«Мы взяли на себя смелость вызвать скорую помощь», – его голос одновременно мягкий и хриплый.
Эта крошечная, потрепанная нить надежды обвивается вокруг меня, становясь сильнее.
«Спасибо, – я выдерживаю взгляд незнакомца. – Я никогда не смогу отплатить тебе за это».
Мужчина выпрямляется во весь рост. «Просто помни меня. Это все, о чем я прошу».
Я не понимаю, что он имеет в виду, но отвечаю правду. «Я никогда тебя не забуду. Мы у тебя в долгу».
Он почти улыбается, но затем снова натягивает белую маску на лицо и обходит внедорожник сзади как раз в тот момент, когда в поле моего зрения появляются огни машины скорой помощи.
А потом он ушел.
И мы единственные, кто остался в живых.
«Помощь уже здесь, – говорю я Доминику. – С нами все будет хорошо».
Но скорая помощь останавливается в конце дороги, на дальней стороне машин. И я понимаю, что они нас не видят. И вокруг так много разрушений, что они не будут знать, куда смотреть.
И Доминик такой бледный.
Я наклоняюсь и прижимаюсь своим лбом к его лбу. «Тебе нужно лечь, ладно?»
Даже с помощью незнакомца у нас нет времени.
И мне нужно привлечь внимание медиков.
Убрав руку с бинта, я хватаю Доминика за плечи и тяну его, дергая, пока не поверну его достаточно, чтобы положить на спину. Я не знаю, правильное ли это решение, но мои инстинкты говорят мне, что нужно так поступить.
«Я сейчас вернусь». Я отталкиваюсь от земли, ноги подо мной наполовину онемели. «Я сейчас вернусь».
Затем, надеясь, что все плохие парни действительно мертвы, я убегаю от Доминика. Я убегаю из укрытия на открытое пространство.
Размахивая руками в воздухе, я кричу.
Я кричу о помощи.
Умоляй их увидеть меня.
И они это делают.
И когда из машины скорой помощи выходят двое мужчин и начинают бежать, перешагивая через разбросанные по дороге тела, я поворачиваюсь и бегу обратно к Доминику.
И когда они добираются до нас, когда дорога заполняется новыми людьми – людьми Кинга, – я ломаюсь.
Я падаю на землю рядом с мужем и ломаюсь.
