Текст книги "Дом (ЛП)"

Автор книги: С. Тилли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 48

Дом

Валентина опускается в кресло, которое я для нее отодвинул, а я занимаю место рядом с ней.

Нет назначенных мест, но наш стол забронирован. Двое моих дядей и тетя Дина, которая обнимала Вэла на похоронах, уже сидят, но я жду, пока мама устроится напротив Вэла, прежде чем начать представляться.

Я начинаю с дядей, а затем наблюдаю, как Валентайн сжимает руки на коленях, когда я представляю ее своей тете. Поэтому, когда я дохожу до мамы, я кладу свою руку поверх руки Вэл на ее бедре, надеясь помочь ей успокоиться.

«И последнее, но не менее важное: это моя мама». Вал напрягается рядом со мной. «Мама, познакомься с моей женой, Валентина».

Мама прижимает руки к груди, одну поверх другой, над сердцем. «Так приятно познакомиться. Я…» Она качает головой и начинает отодвигаться от стола. «Нет, так не пойдет».

«Мама, что ты делаешь?» – вздыхаю я.

Вэл напрягается и поворачивается ко мне. «Она уходит?»

Ее вопрос вселяет печаль в мое сердце. «Нет, Энджел». Я наклоняю голову в сторону того места, где сейчас кружит вокруг стола моя мама. «Она идет, чтобы заговорить с тобой».

Вэл поворачивает голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как моя мама раскрывает объятия, явно ожидая, что моя новая жена обнимет ее.

Не подозревая о явном расстройстве Вэл, мама хватает ее за плечи и тянет ее вверх со стула.

Вэл охотно идет, и я даю им целых три секунды, прежде чем встаю и кладу руку на руку мамы. «Мама, у тебя есть остаток жизни, чтобы задушить Валентина своей любовью. Можем ли мы поужинать сейчас, пока все не напились?»

Мама отпускает ее. «Ладно, ладно».

Пока мама спешит к своему месту, я держу руку на затылке Вэл и усаживаю ее обратно в кресло. «Она может быть немного многословной».

Вэл смотрит на меня. «Должно быть, это генетическое».

Я ухмыляюсь, радуясь, что она меня дразнит. Хотя в ее глазах все еще слишком много эмоций.

Эмоции, которые не покидали ее с того момента, как она впервые переступила порог ресторана.

Она была так ошеломлена, что я подумал, что вечеринка была неправильной идеей. Может, ей не нравятся сюрпризы или не нравится праздновать свой день рождения. Но выражение на ее лице было больше, чем просто шок. Это было недоверие. Как будто она не могла уложить в голове тот факт, что люди собрались ради нее. И я этого не понимаю.

Я пытался сделать что-то приятное, а не вывести ее из равновесия.

«Теперь, если ты пока не хочешь называть меня мамой…»

«Мама». Я широко распахнула глаза, надеясь, что она прекратит это.

Она просто отмахивается от меня и продолжает говорить с Вэл. «Ты можешь называть меня Биби».

Мама даже не смотрит на меня, а просто указывает на сидящих за столом, объясняя, кто кому приходится братом или сестрой.

Взяв напиток, я расслабляюсь в кресле.

Я провел свое исследование по Валентине Ганди. Я знаю, что она выросла с матерью-одиночкой. Я знаю, что у нее с Кингом один отец. Я знаю, основываясь на датах рождения и на том факте, что их отец был женат на матери Кинга, когда тот умер, что Валентина, должно быть, была плодом любовной связи.

Я знаю, что хотя она намного моложе их, Вэл все равно проводит время с Кингом и Аспеном. И я знаю, что она достаточно знает об Альянсе, чтобы согласиться на то, чтобы у нее был собственный телохранитель.

Но я также знаю, что ее мама умерла, когда ей было девятнадцать.

Так что я не знаю, как Вэл отнесется к тому, что моя мама просто попросит ее называть ее мамой.

Но она, похоже, воспринимает это как должное, кивает и издает звуки понимания, пока мама объясняет ей все генеалогическое древо.

Официанты толпами ходят по залу, расставляя перед нами на столах блюда с пастой в семейном стиле и подливая нам напитки.

Еда постепенно исчезает, а мама не прекращает общаться с Вэл. Но со временем я чувствую, что моя жена наконец-то начинает расслабляться.

ГЛАВА 49

Вэл

Передо мной ставят тарелку тирамису, и у меня текут слюнки, хотя желудок всю ночь сводило судорогой.

Мои пальцы сжимают ложку, но прежде чем я успеваю зачерпнуть немного сладкого десерта, другой прибор звенит о стакан в другом месте комнаты.

Я видела много фильмов о свадьбах, поэтому предполагаю, что кто-то сейчас крикнет, чтобы мы с Домиником поцеловались, но вместо одного голоса весь ресторан начинает петь песню «С днем рождения».

И мое горло сжимается.

Они и так уже сделали слишком много.

Желая спрятаться, но не имея возможности отвести взгляд, я обвожу взглядом комнату, видя все улыбающиеся лица, которые поют мне.

Мне.

Насколько это реально?

Поется последний куплет, а затем мужчина заканчивает словами «и многое другое» самым глубоким басом, который я когда-либо слышал.

Я не знаю, что сказать.

Или сделайте это.

Поэтому я просто сохраняю натянутую улыбку на лице, пытаясь представить, как бы поступил нормальный человек в такой ситуации.

Но как только они заканчивают, все разражаются аплодисментами, прежде чем вернуться к своим десертам.

Крупное тело рядом со мной шевелится. «С днем рождения». Голос Дома обволакивает мою кожу, когда он кладет передо мной подарок.

Он упакован в белую и желтую бумагу в горошек и имеет размер книги.

Я смотрю на него, и он опускает подбородок. «Открой».

Как только я беру ее в руки, я понимаю, что это рамка для картины.

Я снова смотрю на Дома, и выражение его лица… нерешительное.

Мои руки дрожат, когда я начинаю рвать бумагу.

Сначала обнажается задняя часть рамки. И я жду, пока бумага полностью не снимется, прежде чем переворачивать ее.

И…

И…

Мое сердце сжимается так сильно, что из уголка глаза выкатывается слеза.

Это мы. Стоим вместе перед алтарем в Вегасе. Мы оба одеты во все черное, а на моих плечах накинут пиджак Доминика.

Я прижата к его боку, но мы повернуты друг к другу. И выражение моего лица…

Я отпускаю рамку одной рукой, чтобы прижать кончики пальцев к губам, надеясь остановить их движение.

Выражение моего лица, когда я смотрю на Доминика, – чистое обожание.

Он проводит костяшками пальцев по моей щеке, а я сжимаю его руку, словно хочу, чтобы он оставался там, вот так, вечно.

И выражение его лица…

Я сильнее прижимаю пальцы к губам.

Взгляд его полон грусти.

Если бы вы его не знали, вы могли бы подумать, что это привязанность. Но я видела выражения Доминика, и то, что на фотографии, то, что он чувствовал в нашу брачную ночь, было печалью.

Моя рука начинает слишком сильно дрожать, и мне приходится отложить рамку.

Биби что-то говорит, и я вижу, как Доминик протягивает ей фотографию.

Откуда вообще взялись фотографии?

Зачем он мне это дал?

И почему он выглядел таким грустным?

«Если мы сейчас дарим подарки». Мама Доминика достает из сумочки маленькую подарочную коробочку и ставит ее на стол передо мной. «Я знаю, что вы двое решили сделать татуировки. Но я хочу, чтобы у тебя было это». Она подталкивает ее немного ближе ко мне.

Наполовину онемев, я протягиваю руку и поднимаю коробку.

Я развязываю красную ленту, затем снимаю крышку, и остатки самообладания, которые у меня еще оставались, трескаются посередине.

На дне коробки одиноко лежит кольцо.

Я достаю его онемевшими пальцами.

Толстая полоса из полированного золота с закрученными гравировками, обвивающими тонкий ряд бриллиантов, опоясывающих кольцо. А в центре полосы находится большой сверкающий бриллиант.

Это потрясающе.

Красивый.

Это винтажная версия кольца, которое я бросил на шоссе. Другое, но слишком похожее, чтобы быть совпадением.

«Оно принадлежало моей матери. А теперь оно принадлежит тебе», – говорит Биби, как будто это так просто. Вот, возьми эту удивительную и бесценную семейную реликвию. «Я знаю, что вы, дети, сейчас любите делать что-то свое, так что не давите, если это не в вашем стиле», – продолжает она, будучи такой милой и заставляя меня чувствовать себя мудаком. «Но, может быть, ты мог бы использовать его для особых случаев».

«Оно идеально». Я немного приподнимаю его, и свет играет на великолепном бриллианте, когда кольцо дрожит в моей руке. «Мне нравится. Спасибо», – практически шепчу я.

«Я так рада», – восклицает Биби, а тетя Дома издает воркующий звук.

Я собираюсь надеть его, но понимаю, что оно не налезет на безымянный палец, поэтому надеваю его на мизинец. «Мне придется изменить его размер, если вы не против».

Биби крошечная, так что если этот последний принадлежал ей, то неудивительно, что он слишком мал для меня.

«Конечно». Она размахивает руками. «Если бы я думала, я бы сделала это для тебя». Затем она переводит взгляд на Дома, прищурившись. «Или если бы кто-то сказал мне до того, как ты женился, я бы уже тогда все подготовила для тебя».

Я почти вздрагиваю, думая о том, как ужасно было бы выбросить это кольцо в окно. И я бесконечно благодарна, что Дом не рассказал своей маме заранее.

«В любом случае, теперь оно твое», – говорит она мне. «И ты можешь оставить его себе, пока твоя дочь не выйдет замуж».

Ее заявление звучит так небрежно, но оно разбивает мое измученное сердце на тысячу осколков.

Моя дочь.

Я наклоняю голову вниз и закрываю глаза.

Я бы ничего не хотела больше, чем иметь дочь.

Моя грудь сжимается почти до боли, и мне приходится открыть рот, чтобы сделать вдох.

Успокойся, Вал.

Тебе нужно успокоиться.

«Кстати, – Биби постукивает по рамке с фотографией, которая все еще перед ней. – Кто-нибудь, пожалуйста, расскажет мне о церемонии? Мне всегда было интересно, как это происходит в Вегасе».

О Боже, пожалуйста, не спрашивай меня об этом.

Внутри моего черепа нарастает жужжащий шум, и я больше ничего не слышу.

Мне нужно отстраниться от этой ситуации.

Мне нужна дистанция.

Мой стул царапает пол, когда я отталкиваюсь от стола.

«Простите», – пытаюсь сказать я, не уверенная, получится ли.

Когда я встаю, я покачиваюсь, и меня догоняют выстрелы, старомодность и все, что было подано к ужину.

Большая рука, которая, как я знаю, покрыта чернилами, похожими на мои собственные, упирается мне в поясницу, поддерживая меня.

«Вал», – тихо говорит он, но я не оборачиваюсь. Я не могу.

«Я сейчас вернусь», – говорю я ему.

Не знаю, слышит ли он меня, но я спешу увернуться от его прикосновения.

Я направляюсь к маленькому коридору в дальнем углу, который заметил ранее, надеясь, что там есть необходимое мне убежище.

По пути я прохожу мимо еще одной группы ярких воздушных шаров, привязанных к стене, которые напоминают мне, что все здесь ради меня.

Вся семья Доминика здесь для меня.

Не его семья, наша семья. Потому что мы теперь женаты.

Просто дыши.

За одним из столиков сидят мужчины, и когда я прохожу мимо, они все поднимают бокалы и кричат «ура».

Им весело. Они счастливы быть здесь.

И это последняя капля.

Мне удается повернуть в сторону коридора прежде, чем раздастся первый всхлип.

ГЛАВА 50

Дом

«Мне жаль, – мама заламывает руки. – Я что-то не то сказала?»

Я смотрю на угол, где скрылась Валентина. «Нет, ты в порядке, мам. У нее просто была напряженная неделя, и я боюсь, что все это может быть немного подавляющим для нее». Все это не ложь. «Просто оставайся здесь и займи всех. Я пойду проверю ее».

Я тянусь через стол и хлопаю маму по руке.

Ее улыбка немного шаткая. «Она мне очень нравится».

Я улыбаюсь одобрению матери. «Мне она тоже очень нравится».

Я отодвигаю стул назад и следую за Валентайном от стола.

Мои дяди подбадривали меня так же громко, как и тогда, когда Вэл проходил мимо них.

Я собираюсь идти дальше, но затем останавливаюсь и выхватываю из рук моего ближайшего дяди рюмку чего-то коричневого.

Прежде чем он успевает возразить, я опрокидываю стопку и выпиваю ее залпом, затем протягиваю пустую рюмку к его столу. «За брак».

Они все смеются и отпивают свои.

Я далеко не пьян, но надеюсь, что дополнительная выпивка поможет мне загладить свою вину.

Не знаю, почему я подумал, что Вэл понравится эта фотография со свадьбы. Я знаю, что это плохой момент в ее памяти, но я…

Я провожу рукой по лицу.

Я думал, что смогу это изменить. Думал, что покажу ей, насколько она довольна текущим моментом, и это изменится. Но на самом деле я просто вручил ей фотографию воспоминания, которое она не может вспомнить, потому что я ее накачал наркотиками.

А потом кольцо моей мамы. А потом ее вопросы о церемонии…

Думаю, вся эта ночь была плохим планированием с моей стороны.

Я нажимаю на ручку и вхожу в женский туалет.

Как и мужская, комната маленькая. Всего две кабинки и две раковины.

Жена моего кузена стоит у одной из раковин, моет руки, и, заметив меня, спешит выключить воду.

Я не очень хорошо ее знаю. И она, должно быть, немного боится меня, потому что она даже не прикасается рукой к полотенцу, чтобы вытереться, прежде чем проскочить мимо меня и выскочить за дверь.

Самая дальняя кабинка закрыта, другая пустует.

И тихие крики моей жены наполняют комнату.

Поскольку я не хочу травмировать ее еще больше, я наклоняюсь и заглядываю под дверь. Но ее ноги не перед унитазом. Они обращены к стене.

Я достаю из кармана нож, щелкаю им и открываю лезвием дверь кабинки.

Сунув нож обратно в карман, я открываю дверь.

Петли скрипят, и Вэл оборачивается.

Она закрывает рот руками, по ее лицу текут слезы, но больше всего мне разбивают сердце ее сутулые плечи.

Я захожу в кабинку и закрываю за собой дверь. «Ангел…»

Но прежде чем я успеваю высказаться, она сокращает расстояние между нами и обнимает меня за шею.

Я не задаю вопросов. Я просто обнимаю ее в ответ. И когда она сжимает свою хватку, я сжимаю свою, поднимая ее в воздух.

Я ненавижу видеть, как она плачет. Ненавижу осознавать, что я стал причиной этого. Но часть меня наслаждается тем, как она приходит ко мне. Как она тянется ко мне.

Я прижимаю ее к себе крепче.

Она такая теплая. Такая мягкая.

Так что и у меня.

И тут она полностью перевернула мой мир.

«Спасибо», – говорит она мне в шею. «Спасибо, Доминик».

Она действительно только что поблагодарила меня?

Я приподнимаю ее повыше, и она обхватывает ногами мою талию, ее свободная юбка собирается складками на бедрах.

«За что ты меня благодаришь, Валентина?» Я провожу большим пальцем круговые движения по ее позвоночнику.

Я чувствую, как она фыркает. «Это мой первый день рождения. И… И у тебя даже есть воздушные шары».

Я опускаю руки вниз, чтобы схватить ее за задницу, чтобы я мог немного откинуться назад и лучше ее слышать. «Твоя первая вечеринка-сюрприз, ты имеешь в виду?»

Она снова шмыгает носом, затем качает головой.

Я хмурю брови в замешательстве. «У тебя никогда не было дня рождения?»

«Нет», – шепчет она.

«Как это возможно?»

Вэл наконец встречается со мной взглядом. «Никто никогда не хотел мне его дать». Она пожимает плечами.

«А как же твоя семья?»

Вэл поджимает губы и снова качает головой.

Я сглатываю неприятное чувство, сжимающее мое горло. «Почему?»

«Потому что никому никогда не было до меня дела, Доминик». Она тяжело вздыхает. «У меня никогда никого не было». Еще больше слез текут по ее щекам. «И даже если ты сделал это ради…»

«Я сделала это для тебя, Валентина». Я не могу позволить ей закончить это предложение. Не могу, блядь, выносить, как она это говорит. «Я сделала это для тебя. Потому что мне не все равно».

Ее легкие сдаются.

Она разрывает мое чертово сердце.

Ее глаза ищут что-то в моих, и мне хотелось бы знать, что именно, чтобы я мог обязательно ей это дать.

«Мне не все равно, Энджел», – пытаюсь я заставить ее поверить мне.

Еще одна слеза скатывается по ее щеке, прежде чем она наклоняется ближе. «Покажи мне».

Вэл прижимается губами к моим губам.

Это отчаяние.

Идет поиск.

И я думаю, что мне это нужно так же, как и ей.

Я поднимаю руку, чтобы обхватить ее затылок, прежде чем прижать ее к стене.

Язык Вэл скользит по моим губам, и я открываюсь для нее, наклоняя голову и встречая ее удар на удар.

«Быстрее», – стонет она мне в рот.

«Я покажу тебе, как сильно ты мне, черт возьми, нужна. В любое время, когда захочешь». Я прижимаюсь к ней бедрами, прижимая ее к стене, чтобы иметь возможность отдернуть ее юбку в сторону. «Тебе просто нужно попросить».

Вэл стонет, и ее бедра покачиваются, ища это трение.

«Я слишком долго был вдали от этой милой киски». Я поднимаю ее выше пояса, чтобы можно было расстегнуть штаны.

«Пожалуйста, Доминик».

«Ты готова ко мне?» Я не имею права спрашивать ее об этом. Я даже, блядь, едва прикоснулся к ней. Но я знаю ее тело и то, как она всегда, блядь, готова. «Эта сочная щель капает для меня?»

Она не отвечает на мой вопрос, а просто проводит ногтями по моему затылку и голове.

Мои глаза закатываются. «Сделай это снова».

Она это делает, и мне приходится сосредоточиться, чтобы высвободить свой член из штанов.

Вэл с воем покачивает бедрами.

«Все в порядке, Энджел. Просто сними с меня трусики, и я засуну тебе по полной этот член».

Она двигается, оставляя одну руку на моей шее, а другую просовывая между нами.

Мой член там, ударяется о влажный хлопок, поэтому, когда она отводит его в сторону, я не даю ей ни секунды, чтобы подготовиться.

Двигая бедрами, я погружаюсь в жену всем своим телом.

Прежде чем она успевает закричать от вторжения, я снова прижимаюсь губами к ее губам, улавливая ее звуки и проглатывая их.

Она повсюду. Ее ноги вокруг меня. Ее руки вокруг меня. Ее дыхание наполняет мои уши. Ее запах окружает меня. Ее эмоции, ее печаль, ее благодарность, ее разбитое сердце… Теперь все это часть меня.

И я никогда ее не отпущу.

«У тебя есть я», – говорю я ей, заявляя права на ее тело. «У тебя всегда будет я». Я обещаю ей, снова прижимаясь губами к ее губам.

Моих губ касается влага, и я чувствую соленый вкус ее слез.

Я отвожу бедра назад, мой член скользит по ее влаге, а затем снова вхожу.

«Теперь ты моя, помнишь?» Ее киска сжимает меня с каждым движением моего члена, и я едва могу больше формировать слова. Она так чертовски горяча для этого. Горяча для меня.

«Я помню», – выдыхает она.

«Всё верно, жена. Ты моя». Мои пальцы впиваются в её задницу, когда я прижимаю её тело к своему. «И как моя, ты сделаешь то, что я скажу».

Вэл кивает, прерывая наш поцелуй, чтобы глотнуть воздуха.

Я наклоняю голову и нежно целую ее в шею. «Тогда будь моей хорошей женой и кончи для меня. Потри этот маленький клитор и выдои меня досуха».

Она снова скользит рукой вниз между нами, и я чувствую кончики ее пальцев на верхушке своего члена.

Я замедляю свои движения, сохраняя их равномерность, чувствуя ее реакцию.

Когда ее дыхание начинает меняться, а ее киска сжиматься, я отстраняюсь так, чтобы внутри нее был только кончик. И я остаюсь неподвижным.

«Вот и все», – бормочу я ей в щеку, позволяя ее выдохам заполнить мое ухо. «Ты так близко».

«Я есть».

«Будь моей прекрасной именинницей и кончи на этот член».

Валентина наклоняет голову вперед и кусает мой пиджак, а ее канал сжимается вокруг меня.

Я вытаскиваю ее еще немного, так что ее вход спазматически сокращается вокруг головки моего члена.

И когда ее стон отражается от ее тела в мое, я вхожу в нее полностью.

Заявляю на нее права.

Проникаю в нее так глубоко, как только могу.

ГЛАВА 51

Вэл

Мое тело все еще дрожало, когда Дом опустил меня на ноги.

«Господи, Вэл», – он прижимается губами к моему лбу. «Ты чертовски идеальна».

Я не знаю, как на это ответить, как и на мое сегодняшнее поведение, поэтому я и не пытаюсь.

Потому что я стою здесь, сжав бедра и стараясь не испачкаться окончательно, ведь я только что занималась сексом со своим супер-горячим, супер-сильным мужем в общественном туалете на вечеринке в честь своего дня рождения.

Дом заправляет штаны и поправляет одежду. «Я выйду, чтобы ты мог привести себя в порядок. А потом мы вернемся к нашему столику, ты съешь свой десерт, и мы сможем пойти домой. Звучит хорошо?»

Я киваю головой, закусывая губу.

Дом выходит из туалета, и как только дверь закрывается, я направляюсь к унитазу.

Стоя перед зеркалом, я понимаю, что нет способа исправить тот факт, что я плакала. У меня нет с собой никакой косметики, не говоря уже о том, чтобы быть на мне, поэтому я смачиваю бумажное полотенце холодной водой и прижимаю его к лицу на несколько секунд.

Когда ничего нельзя сделать, я открываю дверь ванной и останавливаюсь, обнаружив Доминика, прислонившегося к стене рядом с ней.

Я знаю, он сказал, что мы вернемся к столу, но, наверное, я не поняла, что он имел в виду, что подождет меня.

«Готов?» Он выпрямляется.

Я выдыхаю. «Извините, я испортил вечеринку».

Дом опускает бровь, поворачиваясь ко мне лицом. «Не извиняйся. И ты ничего не испортил. Почему ты вообще так думаешь?»

Я показываю на свое лицо и пытаюсь изобразить «дух». «Все здесь ради меня, а я выгляжу так, будто плакала, потому что я плакала».

Уголок рта Дома приподнимается в той глупой улыбке, которую я так люблю. «Коротышка, твое лицо раскраснелось». Он проводит пальцем по моей щеке. «Твои глаза сияют». Он проводит по моей нижней губе. «Ты не выглядишь так, будто плакала. Ты выглядишь так, будто тебя хорошо трахнули».

Он заставляет меня рассмеяться. «Дом!»

"Что?"

«Я не хочу, чтобы вся твоя семья думала, что мы занимались сексом в ванной».

Он усмехается. «Мы занимались сексом в ванной».

«Дом».

«Валентин, не хочу тебя расстраивать, но моя мама знает, что я больше не девственница. Она знает об этом с тех пор, как случайно застала меня и Стейси за сексом на диване, когда я училась в старшей школе».

Я прищуриваюсь. «Кто, черт возьми, такая Стейси?»

Доминик наклоняется, пока мы не оказываемся лицом к лицу. «Это имя я придумал, чтобы ты ревновал. А теперь пойдем со мной, я посмотрю, как ты ешь свой чертов десерт».

Смотришь на меня?

Дом хватает мою руку, кладет ее на сгиб своей руки, а затем ведет меня обратно в главный обеденный зал.

Никто не перестает говорить.

Никто не смотрит.

Даже ребята за столом, которые подбадривали меня ранее, продолжают спокойно разговаривать и смотрят друг на друга.

Я не знаю, действительно ли им всем все равно на наше маленькое исчезновение или им сказали вести себя так после того, как я ушел. Но в любом случае, я это ценю.

Когда мы подходим к нашему столику, Биби улыбается и наливает мне чашку кофе к десерту, указывая на то, что он без кофеина.

Биби начинает говорить о какой-то рождественской ярмарке, на которую семья скоро отправится, и я делаю все возможное, чтобы не обращать на это внимания. Я не могу добавить свой рождественский багаж к сегодняшнему напряжению. Это слишком.

Словно почувствовав мое нарастающее напряжение, Доминик наклоняется ближе.

Я кладу ложку в рот, ожидая, что он скажет мне расслабиться, но он говорит что-то совершенно другое.

«Для протокола, я бы не отказался посмотреть, как ты вытекаешь из спермы, которой я тебя наполнил. Я вышел из ванной, потому что подумал, что ты предпочтешь уединение». Его голос грохочет так низко, что его слышу только я, и я чуть не давлюсь своим полным ртом сливок.

Палец скользит по моей шее. «Просто дай мне знать, если хочешь, чтобы я остался и посмотрел в следующий раз».

Я заставляю себя сглотнуть, затем подношу салфетку ко рту. «Господи, Доминик».

Он протягивает мне мой кофе. «Просто честно говоря, жена».

«Ты угроза», – усмехаюсь я.

Но когда он хватает меня за стул и притягивает к себе, я позволяю себе прислониться к его боку.