Текст книги "Плохие мальчики никогда не влюбляются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Можешь бежать, но не скроешься.

– Девочки против мальчиков? – Слоан вскочила, забыв о признании Джеммы.

– Конечно, – я хлопнул Джемму по ноге.

Она поднялась, развернулась и беззвучно сказала «спасибо». Но благодарности не требовалось. Я всегда был на её стороне, особенно в моменты, когда ей неловко.

– Ты в игре? – Притянул её ближе, приподняв подбородок.

Её изумрудные глаза искрились под звёздами, а огненные тени скользили по скулам, умоляя увести её назад – туда, где мы будем одни.

– Думаешь, сможешь поймать меня? – Её зубы впились в губу, а мой палец тут же провёл по ним.

Я всмотрелся в её взгляд, чувствуя, как разрываюсь надвое:

– Не остановлюсь, пока не сделаю этого.

Глава 15

Джемма

Лес был тих, пока мы со Слоан и Мерседес спускались по склону, оставляя костер позади. Кусты шелестели на ветру, и впервые за долгое время я не чувствовала привычного укола паники где–то глубоко внутри. Я была в безопасности. По–настоящему в безопасности. Я не бежала от Ричарда, не боролась с прошлым, которое так яростно пыталась забыть.

Оно подступало к поверхности. Я ощущала его колючие ростки по краям сознания, но вместо того, чтобы отталкивать и притворяться, будто его нет, я позволила себе увидеть его. Почувствовать. И отпустить.

Все потому, что теперь я была под защитой.

Рядом были Слоан и Мерседес – девушки, которые приняли меня в Святую Марию без осуждения. Те самые, кто поддерживал, когда я страдала из–за поступков Исайи, даже не зная всех деталей. Они стали моими подругами. И я дорожила ими так же, как они – мной.

Этой ночью Исайя дарил мне нечто особенное – возможно, даже не осознавая этого. Он подарил мне нормальность, в которой я так отчаянно нуждалась. Паузу. Передышку от всего, что тяготило. И я наслаждалась этим. Наслаждалась им. Нами. Смехом, лёгкими разговорами, в которых не было места страху, сожалениям или тревоге. Это делало меня сильнее. Будто он знал – мне нужен этот момент, чтобы залечить раны прошлой недели.

– Пошли сюда, – прошептала Слоан, уводя нас с протоптанной тропинки в чащу, где деревья и кусты сплетались в плотную стену.

Мы с Мерседес последовали за ней, укрывшись под высокой сосной. Мы прислонились к массивному пню и, раздвигая ветви, наблюдали – не появятся ли парни. Если они вообще дойдут сюда. Как они собирались найти нас в этом огромном лесу – загадка. Но я знала: рано или поздно они объявятся.

– Не могу поверить, что Шайнер мне такое сказал, – Мерседес вздохнула, подтянув колени к груди. – Настоящий козёл.

Слоан рассмеялась:

– Он просто хочет залезть к тебе в трусы.

– Может, потому что больше некому потешить его самолюбие? – Мерседес скрестила руки. – Он вообще ни разу не заговорил со мной на уроках. Для большинства парней в этой школе я будто невидимка.

Я наклонилась вперед:

– Так ты действительно наклонялась перед ним, как он сказал? За карандашом?

Она сжала губы и кивнула:

– Даже не подумала об этом.

– Значит, ты не невидимка. Просто он не пытался к тебе подкатывать, потому что ты не такая, как другие девчонки здесь.

Мерседес опустила глаза:

– В каком смысле?

– Ты добрая, Мерседес. Искренняя. Красивая, – я пожала плечами, называя вещи своими именами. – Парень вроде него просто стесняется. Ты не из тех, кто готов задрать юбку ради внимания. В тебе есть глубина. Это видно сразу.

Слоан кивнула:

– Она права. Он знает, что ты ему не по зубам. – Пауза. – Так и есть.

Я рассмеялась:

– То же самое касается и тебя, Слоан.

– Вранье, – она покачала головой. – Я не «добрая». Парни меня боятся, потому что я не терплю их дерьмо. Даже Бунтарей.

Мы смеялись, обсуждая, какие все мы разные. Это была правда. Такие непохожие – и все же идеально подходящие друг другу. Они стали мне настоящими подругами. И я знала: когда уйду, не оставив даже записки, в моем сердце останется крохотная пустота из–за них.

– Я буду скучать по вам... – Я замерла, как только слова сорвались с губ. Черт.

– Что? – Слоан нахмурилась, откинув волосы за ухо. – Типа, когда мы выпустимся?

Я поспешно кивнула, отводя взгляд. Видимо, сегодняшняя расслабленность сыграла со мной злую шутку.

– Да... Вы же с Мерседес подавали заявления в Лигу плюща, верно?

Мерседес выдохнула:

– Подавали, но это не значит, что нас возьмут.

– Возьмут, – уверенно сказала я.

Они обе заслуживали блестящего будущего. А я… Я не могла заглянуть дальше следующей недели.

– А какие у тебя планы? – Спросила Мерседес, пока Слоан молчала, погруженная в мысли. – Художественное? Миссис Фитц же предлагала помочь с портфолио?

Предлагала. Во время того разговора мне казалось, будто сердце проваливается в бездну.

– Да, мы работаем над этим, – солгала я.

– Это же потрясающе! – Мерседес всплеснула руками. – Она на каждом занятии хвалит твои работы. Даже тем, кто у меня в группе!

Щеки вспыхнули от гордости. Миссис Фитц действительно верила в меня. Разрешила приходить в мастерскую когда угодно (в рамках комендантского часа, конечно). Но правда была в другом. Я не собиралась показывать эти рисунки. Никогда.

– Тсс, – внезапно притихла Слоан, обрывая мои мысли.

В животе заурчало от возбуждения при мысли о руках Исайи на моей талии. Вчерашняя ночь не выходила из головы. Хотелось спросить, о чём он думал, когда его губы и пальцы исследовали места, до которых до этого дотрагивался лишь один человек… Но он мастерски отвлекал меня. И я, как всегда, поддавалась. Откладывала тяжелые разговоры. Жила настоящим. И это было так прекрасно.

– Только послушайте их... – Слоан тихо рассмеялась, пока мы слушали, как парни спорят, в каком направлении идти.

Мерседес наклонилась к нам:

– Давайте разделимся, запутаем их окончательно, а потом нападём, когда они меньше всего ждут.

– Да! – Слоан тут же согласилась. – Girl power, детка! (Прим. пер.: Girl power – это популярный феминистский лозунг и культурный феномен, подчеркивающий силу, независимость и уверенность женщин и девушек).

Я сдержанно рассмеялась, и мы втроем выбрались из–под дерева, запах сосны заполнил мои лёгкие. Слоан двинулась прямо, Мерседес – налево, а я осторожно зашагала направо. Я не знала, куда иду, и не хотела уходить слишком далеко – одна, я боялась, что на поверхность всплывёт то, о чём не хотела думать. Хотя сейчас я чувствовала себя легче, чем за последние недели, осторожность всё ещё сидела во мне.

Я крадучись подошла к огромному дереву посреди поляны и замерла, подняв глаза к звёздам. Уголки губ дрогнули в улыбке – я узнала это место. Развернулась медленно, опустив руки – гигантская куртка Исайи полностью скрывала мои бёдра. Глубокий вдох – и лёгкие наполнились ароматом его геля для душа с нотками древесного одеколона. Пахло безопасностью. И чем–то запретно–сладким. Я точно знала, где нахожусь. Там, куда он привёл меня в ночь предматчевого костра – когда рассказал о своем младшем брате Джеке. Первый раз, когда увидела его уязвимым. Первый раз, когда поняла: он такой же человек, как и я.

Я закрыла глаза, впитывая его запах, запрокинув голову к звёздам. Уйти от него будет невыносимо. Необходимо. Но невыносимо. Я не хотела уезжать – и от этого было ещё больнее. Так не должно было быть. Я должна была бежать от Ричарда, зализывая раны всего, что пережила. Но вместо исцеления я увозила с собой ещё более разбитое сердце.

– Ты должна была остаться со Слоан и Мерседес. Хорошо, что это я тебя нашёл.

Вскрик. Тело напряглось, голова резко опустилась. Я откинулась назад, встретившись взглядом с его тёмными глазами, затем опустилась к губам. Сердце забилось чаще. Мысли о разбитом сердце испарились. Я знала – такого больше не повторится. Подобное не случается дважды. Чувство, которое возникало при одном его взгляде, невозможно было описать словами. Мы были связаны чем–то, что ни он, ни я не смогли бы назвать.

Нас двоих свела судьба, только чтобы в конце разлучить силами, неподвластными нам.

Я развернулась в объятиях Исайи и обхватила его крепкую шею руками, вцепилась пальцами в волосы и притянула наши лица ближе. Он нежно поцеловал кончик моего носа, и я закрыла глаза, чувствуя его всем телом.

– Даже когда ты будешь далеко отсюда, я не перестану искать тебя, – его губы скользнули по моим. – Я найду тебя, Джем.

Я не стала ждать, пока он поцелует меня. Вместо этого я поцеловала его сама. Поцеловала жестко, словно это был наш последний поцелуй. Его хватка стала крепче, когда я провела языком по его рту, исследуя и пробуя, пытаясь запомнить каждую деталь этого момента. Я резко отстранилась и схватила его за руку, потащив глубже в лес, а его прикрытые веками глаза вопрошающе следили за мной.

– Что ты задумала?

Я усмехнулась, чувствуя себя смелее, чем когда–либо. – Помнишь, как мы были в этой части леса в прошлый раз?

Желание пульсировало в моих венах, и я тонула в потребности ощутить его руки на себе. Может, дело было в глотке водки, которая придавала мне храбрости, а может – в осознании, что наше время подходит к концу. Не думай, Джемма. Просто делай.

Исайя провел языком по губам, уперся ногами в землю и притянул меня к себе, а не наоборот. – Я помню каждый момент с тобой.

От восторга я подпрыгнула, чтобы обвить его ногами, и он тут же поймал меня, обхватив за талию. В его руках я чувствовала себя невесомой, а по тому, как его губы растянулись в хищной ухмылке, я поняла – ему нравилось держать меня так же сильно, как и мне.

Он прижался ко мне, и мои глаза расширились. – Скажи, чего ты хочешь, Джемма. Что творится в этой хорошенькой головке? Я бы с радостью залез туда и увидел все, о чем ты думаешь. Ты была загадкой с самого начала.

Его глаза метались между моими, пока он продолжал двигаться сквозь чащу, явно направляясь к тому самому дереву, к которому прижал меня в первый раз, когда мы спустились сюда. Хотя, если честно, мне было все равно, какое это дерево. Он мог взять меня где угодно.

– Хочешь, чтобы я снова довел тебя до предела? – Его хриплый шёпот был похож на шершавую кору, скользящую по моей коже. – Это то, чего ты хочешь? Снова почувствовать то, что чувствовала прошлой ночью?

Я на секунду задумалась, переваривая его прямой вопрос, прежде чем ответить:

– Да, – вырвалось у меня, пока я ощущала твердую древесину за спиной.

На его лице расползлась хитрая ухмылка, а я выгнула спину, прижимаясь своей грудью к его. Почему он так на меня действовал? Когда мы оставались наедине, я становилась совершенно другим человеком. Будто моё тело говорило за меня. Оно жаждало его. Его губ на моих. Того, как он терялся во мне. Того, как я терялась в нём. Мне это нравилось. Всё остальное просто исчезало, и это было чертовски заманчиво.

– Скажи это, – потребовал он в дюйме от моих губ. – Скажи, чтобы я мог держаться за этот момент, снова и снова прокручивать его в голове, чтобы пережить всё, что ждёт впереди. Позволь мне это.

Мне это тоже было нужно.

Моё сердце бешено колотилось, пока я смотрела на него. Внезапно вокруг потемнело, деревья закачались, а в голове поплыло. Уголки губ дрогнули в ухмылке – я никогда ещё не чувствовала себя такой дерзкой. Но, видя, как Исайя реагирует на меня, зная, что через секунду он снова поцелует меня, я посмотрела ему прямо в глаза и выдохнула:

– Заставь меня кончить, Исайя.

Глава 16

Джемма

Двери библиотеки распахнулись, и мир будто стал ярче. Я сразу же увидела его, и сердце трепыхнулось. Весь день я ждала этого момента. Этот день ощущался как какая–то изощренная прелюдия для нас двоих. Мимолетные, жгучие взгляды. Едва уловимые прикосновения, когда я проходила мимо в коридоре – настолько осторожные, что никто, кроме Бэйна, вряд ли их замечал. Мы с Исайей решили быть осторожными. Хотя оба понимали, к чему всё идет, Исайя не хотел выставлять наши отношения напоказ, и я была с ним согласна. Бэйн всё ещё прятался в тени, и ни один из нас не знал, что он задумал. А после его угроз в адрес Ричарда я и вовсе предпочитала не рисковать. К тому же, мне нравилось, когда мы оставались с Исайей наедине. Мы опускали защиту, будто оказывались в безопасном коконе.

Я понимала, зачем он тогда использовал Брианну. Понимала, почему пытался оттолкнуть и ранить меня. Он хотел, чтобы я возненавидела его. Хотел, чтобы все поверили, что между нами ничего нет. Я приняла это, и мы заключили молчаливое соглашение. Некоторые вещи не требовали слов или объяснений – вокруг и так было слишком много неопределенности.

Неопределенность преследовала меня всю жизнь. До недавнего времени, заглядывая в будущее, я видела только Ричарда. Я не знала, что меня ждет, но была уверена: он будет там, контролируя меня, давая ровно столько, чтобы я вечно жаждала большего. Он с детства был настолько гнетущей фигурой в моей жизни, что я просто не могла разглядеть ничего за ним. Ричард Сталлард, мой предполагаемый дядя, стоял передо мной, как глухая стена. И если он действительно был связан с отцом Исайи и Бэйном… я не хотела иметь с этим ничего общего. Я не хотела нарушать хрупкий баланс, даже если чувствовала, что внутри меня что–то изменилось.

Сейчас я чувствовала себя собой как никогда. Я стала сильнее, но это не значило, что я в безопасности. Исайя был прав. Я была достаточно умна, чтобы знать, когда нужно уйти. Бегство не делало меня слабой – оно делало меня умной. А я предпочитала быть умной, а не оставаться и рисковать жизнью. Потому что, останься я здесь – даже ради Исайи, – я рисковала бы всем. Ведь у Ричарда были на меня планы, и он умел доводить начатое до конца.

Но это не означало, что я не хотела остаться. Или что я иногда забывала о нашем с Исайей изначальном плане – особенно когда мы погружались в свой маленький мир. Я не могла игнорировать боль в груди при мысли о том, что оставлю его. До того, как Исайя вошел в мою жизнь, меня воодушевляла идея нового начала. Но теперь, сбегая, я уходила не только от Ричарда.

Я уходила от Исайи. От Слоан. От Мерседес. Оставляла позади ощущение безопасности, которого никогда прежде не знала, и жизнь, которую даже не ожидала обрести. Как вчера у костра с ними – это было так естественно и по–настоящему. Святая Мария стала для меня большим домом, чем когда–либо был дом Ричарда, и было больно думать о том, чтобы бросить это – особенно в одиночестве, когда мысли возвращались к Исайе. С ним я чувствовала, что достойна большего, чем мне досталось.

– Привет, – Исайя подошел к столу, и я взглянула на него сквозь густые ресницы. Как только наши глаза встретились, по лицу разлился жар при воспоминании о прошлой ночи. И просто так тревога растаяла.

– Привет, – быстро ответила я, но улыбка тут же исчезла, когда Исайя положил на стол большой лист бумаги и начал его разворачивать. Его уверенные руки разгладили бумагу, и я сразу поняла – это была карта. Та самая, что висит в кабинете директора за его спиной. Я знала её хорошо. Каждую неделю, разговаривая по телефону с Ричардом, я пристально смотрела на одно и то же место на ней, лишь бы не встречать настороженный взгляд директора Эллисона.

– Что это? – Спросила я, убирая дневник на колени. Исайя иногда бросал на него взгляд, будто хотел заглянуть внутрь, но никогда не просил. Слава богу.

– После завтрашнего матча по лакроссу... – он отвел глаза в последний момент, и внутри меня всё сжалось, – я достану последний документ, который тебе нужен для побега.

Сердце упало в пятки вместе с желудком. Я сглотнула горечь разочарования и кивнула. Густые слезы навернулись на глаза, но я их сдержала – я же знала, что это неизбежно.

– А, – прочистила горло, сжимая кожаную обложку дневника. – Значит…

– Значит, ты уедешь на следующий день.

Мне понадобилась секунда, чтобы резко поднять на него глаза. Я открыла рот... чтобы возразить? Не знаю, что я хотела сказать, но тело будто окаменело, а комната накренилась. Спина покрылась испариной.

– Да. Уеду. – Кивнула я, цепляясь за решимость в его взгляде, надеясь, что она даст мне такую же силу, какая была у него.

– Тебе нужно уйти следующим утром, ясно? После матча я заберу тебя из комнаты, когда в коридорах никого не будет. Передам, что нужно, и... – он замолчал, снова отводя взгляд. Уставился куда–то за мою спину, крепко уперев ладони в стол между нами. – И тогда ты должна будешь уйти.

Что–то в его напряженности заставило меня насторожиться.

– Почему именно следующим утром? Что в этом такого важного?

Завтра вечером у меня был очередной еженедельный звонок Ричарду – как раз к его возвращению из командировки. Директор уже предупредил меня: ровно в шесть я должна прийти в его кабинет, позвонить Ричарду и в миллионный раз отчитаться о жизни в Святой Марии, убедить его, что я следую правилам и остаюсь «хорошей девочкой», какой он меня воспитал. А потом, как это стало происходить в последние недели, я немного поболтаю с директором Эллисоном...

В груди снова сжалось при мысли о нём. Я начинала испытывать к нему симпатию. Та необъяснимая связь, которую я ощутила с первого дня, только крепла. Его присутствие больше не было просто фоном – оно стало чем–то постоянным. Он тоже давал мне чувство безопасности.

– Джемма.

Исайя подошел к краю стола и присел рядом со мной на корточки. Его холодно–голубые глаза под темными ресницами смотрели на меня снизу вверх, и сердце сжалось от конфликта, который я в них видела.

– Вчера, перед костром, ты спрашивала, знаю ли я что–то.

Я осторожно кивнула, а Исайя опустил голову, открывая мой взгляду свои растрепанные темные волосы.

– Да. И у меня есть план. Должно произойти кое–что важное, но я не могу это сделать, пока не буду уверен, что ты далеко и в безопасности.

Голос его дрогнул, и у меня в горле встал ком. Мне не нравилось видеть его таким – встревоженным, разрывающимся, уязвимым. Мне не нравилось ощущать эту неуверенность в нем. Брови сами собой сдвинулись, а по спине пробежала дрожь.

Иногда меня поражало, как быстро тяжесть реальности обрушивалась на нас вновь. Рядом с ним, когда мы касались друг друга, когда наши взгляды встречались, было так легко забыть о хаосе, в котором мы оказались. Забыть о главной цели – бегстве ради безопасности.

Впервые в жизни я обрету свободу, и от одной этой мысли становилось страшно. Потому что, даже если я не буду чувствовать себя совсем одинокой, на деле я останусь одна.

Я – близнец. Это будто разделяет душу пополам. Я чувствовала Тобиаса – не физически, а где–то глубоко внутри – и надеялась, что однажды он найдет меня. Но до того дня мне предстоит быть одной в этом огромном мире, куда больше, чем я могла представить.

Мне придется идти на ощупь, бежать ото всех, жить под новым именем. И я почти уверена, что единственное, о чем я буду думать – это все хорошее, что оставила позади.

Я привязалась к Исайе куда сильнее, чем хотела бы признать. И знала, что даже свобода от Ричарда не будет казаться такой сладкой, потому что теперь меня держит что–то здесь – в этой школе, в этой жизни.

Ненавидела это чувство – словно меня приковали к кому–то. Не хотела признаваться в этом даже самой себе. Но неважно, ведь мои мысли все равно выплескивались на бумагу. В последнее время, когда я погружалась в рисование, уголь сам выводил идеальные миндалевидные глаза, которые я так хорошо знала.

Воспоминания, которые я пыталась подавить, насилие из моего детства – все это всплывало, стоило мне начать машинально рисовать. Но что–то изменилось. Теперь я рисовала и другое. Например, Исайю. И тогда я поняла: я прятала и его тоже. Горло сжалось от одной этой мысли. Столько злости и боли было похоронено под слоями защитных механизмов. И часть меня отчаянно хотела рассказать Исайе все.

Он не знал всей правды. Не знал настоящей причины моего побега. И в последнее время почти ничто не удерживало меня от того, чтобы открыть ему эту тайну.

Разве что страх.

Я всё ещё боялась Ричарда. Боялась того, на что он способен.

– Исайя… Если ты задумал что–то против Ричарда… не надо. Всё, что мне нужно – это то, что ты даёшь мне для исчезновения. Только так.

Сердце бешено колотилось, и я слышала его стук в висках.

– Ты всё равно исчезнешь, – прошептал он, отводя прядь волос с моего лица. – Но, когда всё будет безопасно, я найду тебя, Джемма. Так что возьми это…

Исайя достал чёрный маркер и бросил его на стол.

– …и отметь, где будешь. Потому что я приду за тобой.

Я задержала дыхание, пока комната плыла перед глазами.

– Ч… что ты имеешь в виду? – Перевела взгляд с карты на него. – Если ты планируешь что–то против Ричарда… пожалуйста, не надо.

Я замотала головой, сквозь меня прокатилась волна тревоги. Он что–то знал.

– Я понимаю, что Ричард связан с Бэйном, и с Ковеном, и с твоим отцом… неважно. Но его планы на меня касаются только его самого. Не делай ничего Ричарду ради меня, Исайя. Не ломай свою жизнь из–за меня.

Вспомнились его слова прошлой ночью – что он больше не работает на Бэйна и не докладывает отцу. Голова закружилась. Планы Ричарда на меня не касались никого, кроме него. Он был эгоистом и хотел владеть мной. Я не имела отношения ни к его делам с психиатрической лечебницей, ни к продаже оружия. Я была его «маленьким ангелочком», которого он хотел запереть в коробке в своём огромном доме.

– Не втягивай меня в это! Не делай ничего из–за меня. А как же Джек? Что ты задумал?

Я чувствовала, как меня затягивает в воронку паники.

– Ты уже в этом, Джемма. Я просто выталкиваю тебя.

Его слова не успокоили. Я не боялась за Ричарда. Просила оставить его не потому, что хотела защитить этого больного ублюдка. Я боялась за Исайю. И за Джека! Ричард был сложной фигурой. У него было больше друзей, чем врагов – что казалось невероятным, учитывая всё, что я о нём знала.

Я взглянула на умоляющие глаза Исайи и почувствовала, что вижу его насквозь. Я знала его – и знала, что он что–то скрывает.

– Ты знаешь, почему я убегаю?

Челюсть Исайи напряглась, и в комнате будто похолодало. Каждая секунда ощущалась, как будто по коже ползут мурашки, а когда его взгляд упал на мои запястья, я едва не отдернула руки.

– Я знаю, что он держал тебя в цепях.

Перед глазами поплыли тени, дыхание участилось.

– Я знаю, что он трогал тебя там, где не должен был.

По рукам пробежал холод. Губы задрожали, но я сдержала слёзы – если дам слабину, боюсь, что выболтаю всё.

– Я знаю, что он резал тебя и оставлял синяки на твоей красивой, безупречной коже.

Пальцы Исайи скользнули по моей щеке, и я закрыла глаза, крепко держась за невидимую стену, которая отделяла меня от всего, что сделал мне Ричард.

– Я знаю, что ты говорила кому–то о его насилии, но он всё перевернул, и тебе не поверили. Так ты оказалась здесь.

– Хватит, – прошептала я, глаза наполнились слезами.

Исайя накрыл ладонями мои, сжимающие дневник.

– Пожалуйста, просто отметь, куда ты отправишься. Чтобы я мог найти тебя, когда всё закончится. Иначе я не отпущу тебя. Я сохраню это – до тех пор, пока не буду уверен, что никто не пойдет по моим следам, чтобы найти тебя... или не ранит тебя, чтобы добраться до меня. Я сохраню это – так же, как сохраню тебя.

Я покачала головой. Воспоминания о Ричарде снова накатили, и страх просочился в каждую клеточку тела, отравляя даже проблески надежды.

– Я не могу рисковать. – Голос дрогнул, боль пронзила грудь. – Но я убегаю не поэтому, Исайя.

Его пальцы замерли.

– Что ты имеешь в виду?

Я убрала руки и прижала ладони к глазам, позволяя дрожащему шёпоту разлиться по тихой библиотеке.

– С момента, как я здесь оказалась, мой план не менялся. Выжить. Следовать правилам, не выделяться, а когда получу то, что нужно...

– Новую личность и деньги?

Я кивнула.

– Полиция знает моё имя и кто такой Ричард. У него связи в правоохранительных органах по всем Штатам. Даже если я уеду на другой конец страны – если моё имя промелькнёт в базе, это приведёт к нему. И он найдёт меня снова. Неважно, расскажу ли я всё. Он просто заплатит им или скажет, что я психически больна, как моя мать – хотя это ложь. От Ричарда не сбежать, если я останусь Джеммой Ричардсон.

Я сглотнула ком в горле.

– Поэтому мой план всегда был один: получить новое имя и бежать без оглядки.

Часть меня уже даже не заботило прошлое. Я просто хотела сбежать.

В библиотеке стояла тишина, но я продолжала говорить. Продолжала – потому что, возможно, если Исайя узнает всё, он поймёт, почему я не могу сказать ему, куда направлюсь. Ему придётся принять эту боль, как и мне. Нам обоим придётся смириться с судьбой.

– Я убегаю не из–за той боли, что он причинил мне в прошлом. Не из–за цепей и побоев. Я убегаю из–за того, что он запланировал на будущее.

– Посмотри на меня.

Я затряслась на стуле. Слышала, как стучат зубы, но паника, ползущая по спине, не позволяла остановиться.

– Джемма, дыши, малышка. Неважно, что он задумал – он больше не причинит тебе вреда.

Мои слова рвались, обрывались:

– Легко так думать, когда ты рядом. Когда ты передо мной, я не вижу опасности в лицо.

– Потому что я прикрываю тебя от неё.

Его руки обхватили моё лицо, он стянул меня на пол и усадил к себе на колени.

– Поверь мне, когда говорю: я защищу тебя, Джем. Пожалуйста. Что он задумал? Если ты убегаешь не от того, что уже было, то от чего?

Скажи ему. Я хотела сказать. Его крепкие руки вокруг создавали мир, где Ричарда не существовало. Ничего не существовало, кроме тёплого дыхания Исайи на моей шее.

– Джемма... – его голос звучал где–то далеко, и я испугалась, что проваливаюсь в прошлое. – Он насиловал тебя?

Даже мой голос казался чужим:

– Я... не знаю. Нет. Кажется, нет. Однажды, после исчезновения Тобиаса... я проснулась, а он стоял надо мной, но...

Тело Исайи напряглось, воспоминание всплывало. Я резко оборвала его, вцепившись в его рубашку.

– Боже, ты дрожишь, как лист. Всё в порядке. Не говори больше ничего. Всё в порядке.

Его нежные прикосновения и тёплое шиканье в ухо не помешали мне прорваться сквозь нарастающие стены страха.

– Но он сделает это, – вырвалось у меня, мурашки побежали по рукам. – Он изнасилует меня. Поэтому я не могу сказать тебе, куда уйду. Я не могу рисковать, Исайя.

Я поднялась и посмотрела ему прямо в глаза:

– Он заставил исчезнуть Тобиаса. Заставит исчезнуть и тебя, если решит, что ты угроза. Если поймёт, что заберёшь меня у него.

Голубые глаза Исайи потемнели от ярости. Гнев исказил его черты, когда он прошипел:

– Я заберу тебя у него.

Ладони вспотели, мир рухнул разом. Слёзы хлынули по щекам, я замотала головой. Исайя тревожно всмотрелся в меня, прижал ладонь к моей груди.

– Эй, успокойся. Твое сердце выскакивает из груди. Джем, чёрт возьми, посмотри на меня.

Из горла вырвался рыдающий звук – и всё поглотила тьма.

***

Три месяца назад. 14 сентября. 15:53.

Рюкзак за спиной казался почти невесомым, а ремни я сжимала в потных ладонях. Внутри лежало лишь несколько вещей: пара сменной одежды, старый дневник и потрёпанная фотография меня, Тобиаса и мамы. Кабинет Ричарда был не заперт – он явно выбежал, едва получив звонок из школы.

Я не могла поверить, что так легкомысленно оставила свои рисунки на виду. И теперь не собиралась ждать, чтобы узнать, как «дядя» отреагирует на обвинения, которые за ними последуют. Я слышала, как он убеждал директора, что я психически нестабильна. Что всё выдумала. Что каждая строчка в том дневнике – плод больного воображения.

Он был искусным лжецом и ещё лучшим манипулятором. Теперь я это понимала. Именно поэтому бежала.

Пол скрипнул под ногой, когда я переступила порог, вглядываясь в детали в поисках хоть какой–то зацепки. Времени на обыск было мало, но я не могла уйти, не попытавшись найти следы, ведущие к Тобиасу. Всё должно быть в его компьютере – единственной вещи, которую он охранял пуще всего. С тех пор как в прошлый раз застал меня здесь, он не расставался с ним ни на секунду.

Я сглотнула ком страха, игнорируя тиканье воображаемых часов в голове. Капля пота скатилась по виску, когда я села в его кресло и нажала кнопку. Слава всем богам, что пароль не был установлен. Сердце колотилось так сильно, что причиняло боль, пока я лихорадочно листала папки. Здесь должно было что–то быть. Должно.

Папок оказалось сотни, и я сомневалась, что успею проверить все. Время истекало. Каждая секунда увеличивала шанс, что его машина появится у дома – и тогда мне конец. Меня закуют в подвале, и кто знает, надолго ли. Я не хотела узнавать, что последует дальше. Сердце замерло, когда среди файлов мелькнула одна папка.

Она была названа датой.

Моего дня рождения. Дня рождения Тобиаса.

6 декабря.

Палец дрожал над клавиатурой. Я зажмурилась, глубоко вдохнула и открыла её, стараясь читать быстрее.

Возможно, это был просто очередной рабочий файл. Но кто–то когда–то сказал, что не верит в совпадения – и я теперь тоже.

Когда папка открылась, дыхание перехватило.

Внутри не было ни одного документа. Только миниатюры фотографий.

Сотни.

И на всех – я.

Я моргнула, листая их, и ощутила во рту привкус желчи.

Некоторые были сделаны, пока я спала – все за последние год–два. Они шли в хронологическом порядке: волосы становились длиннее, грудь – округлее, детская пухлость щёк уступала место чётким линиям. Но когда я долистала до снимков из подвала, воздух снова застрял в горле. Моё обнажённое тело съёжилось на грязном полу, запястья сдавлены цепями. Я не помнила, когда он их сделал – но по выражению моего лица я была без сознания.

Одинокая слеза упала на стол, и я едва сдержала порыв схватить ноутбук и швырнуть его об пол. Разнести вдребезги. Уничтожить каждый снимок.

Я понимала, зачем они ему.

Я не замечала признаков его одержимости, пока не ушла тётя. Пока Тобиас однажды в кромешной тьме не прошептал, что происходящее в нашем доме – ненормально. Тогда я начала видеть вещи иначе.

Ричард не заботился обо мне, как должен был.

Всё наше воспитание было неправильным. Чудовищно неправильным.

Ложь, которой меня кормили. Наказания. Моральные кодексы и правила – всего лишь инструменты контроля. Способы сделать меня своей.

Страх, похороненный глубоко в груди, начал закипать. Я была в шаге от того, чтобы захлопнуть ноутбук и сбежать, но в углу папки маячил одинокий файл, умоляющий быть открытым. Любопытство исходило от иррациональной части меня, жаждавшей ещё большего ужаса, и я позволила ей заткнуть голос разума, кричавший «Беги. Пока не поздно.»

Когда файл открылся, перед глазами предстала таблица с датами, уходящими далеко в следующий год. Первой стояла дата нашего с Тобиасом дня рождения. Рядом подпись: «Джемма достигает совершеннолетия».

Тошнотворное чувство скрутило живот, когда я медленно поднялась. Инстинкты «бей или беги» схлестнулись внутри, пока я читала дальнейшие планы:

7 декабря: отозвать из школы.

9 декабря: встреча с доктором Бинком (принести фото Эмили для образца).