Текст книги "Плохие мальчики никогда не влюбляются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13

Джемма

Мои глаза резко открылись, когда раздался звук железа о железо. Я узнала бы его среди тысячи других, в любое время. Цепи. Горло сжалось, сердце замерло. Я лежала спиной к Слоан, лицом к стене, не видя, кто открывает мою дверь. Прислушивалась, как звенит цепь о дерево, затаив дыхание. Слоан? Комната слабо освещалась гирляндами, которые она развесила над нашими кроватями. Обычно мы выключали их перед сном, но, когда Слоан заметила, что я не сплю, оставляла включенными – надеялась, что это прогонит кошмары.

Не прогоняло. Но жест был милый.

Я вслушалась в её дыхание – она всё ещё была в своей кровати. Холодный воздух из коридора проник в нашу уютную комнату. Я зажмурилась. Чёрт. Рука медленно потянулась к телефону под подушкой. Должно быть, глубокая ночь, но вдруг Исайя не спит?

Хотя чем он мог помочь? Пока возьмёт трубку – будет уже поздно. Кто бы ни был в моей комнате – к тому времени уже закончит со мной. А если это Ричард – мы будем уже далеко.

Я подавила стон, отталкивая знакомый, до тошноты осязаемый страх. Живот свело узлом, сердце колотилось. От паники всё тело горело и покалывало, а я не знала, что делать.

Это не Ричард. Не Ричард. Не Ричард.

Во рту был вкус крови, а в голове – лёгкий туман. Ужас пульсировал в жилах, и когда сильная рука легла на моё плечо, я готова была умереть на месте. Я не переживу, если Ричард заберёт меня.

– Детка.

Дрожащий выдох лишил меня дара речи. Я резко перевернулась, впиваясь пальцами в руку Исайи, различая в полумраке тревогу на его идеальных чертах. Его тёмные глаза сразу же устремились к моим губам, и большой палец поспешно провёл по приоткрытому рту.

– Почему у тебя кровь?

Я снова зажмурилась, дрожь пробежала по телу. Провела языком по губам, ощущая металлический привкус, прежде чем сглотнуть. Шёпот звучал, как заевшая пластинка:

– Ты меня напугал.

Исайя тихо выругался, медленно опуская руку по моей руке, чтобы переплести пальцы. Я приподняла тяжёлые веки, заставляя сердце успокоиться, пока он поднимал меня. Одеяло соскользнуло на колени.

– Что ты здесь делаешь?

Я заметила пристальный взгляд Слоан с другого конца комнаты. Она закатила глаза и повернулась к нам спиной:

– Блять, постучись в следующий раз, Исайя.

Он не ответил. Даже не взглянул в её сторону. Его кожа под моей ладонью была горячей, и тревога кольнула сильнее:

– Ты в порядке?

Снова молчание, но язык его тела говорил достаточно. Он был напряжён. Каждый мускул. Он поднял меня на ноги, его пальцы сжимали мои так крепко, что кости хрустели. Мы прошли по мягкому ковру, он распахнул дверь и вытащил меня в коридор.

– Исайя, что происходит?

Мозг лихорадочно работал. Мысли балансировали на тонкой грани между паникой и подозрением. Я оглянулась – лишь мерцающие бра на стенах и темно–бордовый ковёр в коридоре. Мурашки покрыли кожу, когда Исайя ускорился, почти потащив меня через женское крыло, затем мужское, пока мы не остановились у двери.

– Иса... – Не успела договорить, как он распахнул дверь, втолкнул меня внутрь, и она захлопнулась.

Я впервые была в его комнате. Темнота. Кровать слева – мятая, справа – заправленная. Где Кейд? – Мелькнуло в голове, но мысли испарились, когда лицо Исайи оказалось в сантиметрах от моего. Он смотрел мне в глаза с чем–то нечитаемым в своём взгляде. Без защиты. Почти уязвимо.

Я подняла руку – грудь вздымалась от волнения, всё остальное перестало существовать. Все наши неуверенности исчезли. Ещё мгновение – и его горячая щека коснётся моей ладони… Но он перехватил мою руку. Его взгляд прожигал меня насквозь, а серебристый лунный свет из окна за спиной делал его слишком идеальным, чтобы быть реальным.

Исайя медленно закатал мой рукав до локтя, его пальцы дрожали. Что с ним происходит?

Я вытянула руку, затаив дыхание, мельком глянув на шрамы. Он уже видел их раньше, но сейчас смотрел с таким напряжённым выражением лица, что мне захотелось прикрыть запястье. Но в этот момент его губы коснулись моей тонкой кожи.

– Что ты делаешь? – Мой голос звучал прерывисто, пока я наблюдала, как он оставляет лёгкие поцелуи вокруг всего шрама.

Он не отрывался, пока не закончил с одним запястьем и не перешёл к другому. Воздух вокруг казался густым, а внутри что–то щёлкнуло – осознание того, как сильно мне нравится ощущение его губ на моей коже. Моих запястий редко касались. Даже воздух редко их касался. Они были слишком чувствительными, и прикосновения Исайи разливали тепло по всему животу.

– Исайя... – снова прошептала я, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Он поднял глаза, когда отпустил мою руку. Мы замерли так, пока его пальцы не нашли край моей ночной рубашки и не стали медленно поднимать её. Я была слишком сбита с толку – и слишком возбуждена – чтобы остановить его. Его прикосновения были нежными, но в них чувствовалась срочность, будто он осторожно помечал каждый сантиметр моей кожи как свой.

Исайя внезапно сократил дистанцию, прижав меня к двери. Спина уперлась в твердое дерево, а его грудь – в мою. Я вдруг пожалела, что надела облегающий топ под рубашку – ткань казалась колючей на разгоряченной коже.

Ладонями я уперлась в дверь, сердце бешено застучало, когда он обхватил мою шею и приподнял подбородок. Его губы скользнули к основанию горла – он наверняка чувствовал, как пульсирует кровь. Нежные поцелуи рассыпались по шее, опускаясь ниже ключиц.

– Исайя, я думала мы... После суб...

Честно говоря, я не понимала, что происходит. Но сейчас это не имело значения. Его руки опустились на мои бедра, резко развернули меня и сразу же прижали спиной к его горячему телу. Я замерла, глаза расширились. Низ живота сжался, между ног вспыхнуло тепло. Его большие ладони – такие сильные и надежные – сжимали мою талию, вытесняя все мысли. Так мы всегда вели себя наедине.

Слишком отчаянные, чтобы думать о чем–то, кроме друг друга.

– Мне нужно прикоснуться к тебе, – прошептал он, горячее дыхание обожгло ухо. Дрожь пробежала по спине, я прогнулась, чувствуя его возбуждение. – Позволь мне, детка. Пожалуйста.

Щеки вспыхнули, я закусила губу.

Его язык провел линию от уха до плеча, остановившись у позвоночника. Я хотела развернуться и поймать его губы, но что–то остановило меня. Его пальцы скользнули под тонкие бретели топа, медленно стягивая их. Из груди вырвался прерывистый вздох. Его прикосновения были сознательно чувственными – он не торопился раздевать меня, а исследовал мое тело с трепетной медлительностью. Касался мест, до которых дотрагивался лишь однажды.

Мои глаза расширились от этой мысли. Подождите…

Тело напряглось, когда его губы коснулись кожи моей спины – той части, о которой я почти никогда не думала. Никто не видел мою спину. Даже когда мы с Исайей занимались сексом.

Неужели он различает шрамы в темноте?

Я отступила на шаг, пытаясь резко развернуться в порыве паники, но Исайя мгновенно закрыл расстояние, снова лишив меня возможности двигаться.

– Нет.

Его голос звучал хрипло, грудь быстро вздымалась, прижимаясь к моей спине.

– Исайя… – мой шёпот больше походил на стон.

– Я не позволю ему снова дотронуться до тебя.

Его губы скользнули по бледным шрамам, уже зажившим и почти исчезнувшим. Прошло уже года два с тех пор, как Ричард оставил их в приступе ярости – возможно, потом его раздражали эти «некрасивые» следы. Исайя стянул бретельки до конца, резко потянул майку вниз, и она опустилась мне на бёдра. Я осталась обнажённой перед ним, и, несмотря на панику, соски предательски затвердели, умоляя о его прикосновении. Его прикосновения делали со мной что–то необъяснимое. Успокаивали. Возвращали в настоящий момент.

Его нос скользнул по моей щеке сзади, а пальцы проникли под резинку шорт.

– Где ещё он причинял тебе боль, Джемма? Я хочу стереть каждое его прикосновение с твоего идеального тела.

Слёзы выступили на глазах. Ответ был простым:

– Везде. Он отметил меня всю.

Исайя замер за моей спиной. Я знала – он хочет спросить больше. Но я не хотела говорить. Я хотела только этого – нашего уединения. Просто быть. Быть с ним.

Кажется, он понял. Его мышцы расслабились, пальцы вцепились в пояс моих шорт и медленно стянули их вниз. Низ живота сжался, я едва сдержала стон. Ткань скользнула по бёдрам, пробуждая мурашки, добравшиеся до самого центра.

Голова запрокинулась назад, волосы коснулись обнажённой спины.

– Он больше не причинит тебе боли.

Его пальцы зацепились за резинку трусиков. Я повернула голову, встретив его взгляд – дикий, необузданный. Мне хотелось разжечь этот огонь. Страсть. В этом моменте была невыносимая мука. Мы прикасались друг к другу, зная, что у нас нет будущего. Это было запрещено с самого начала – с угрозами Ричарда, Бэйна, его отца. И вот мы здесь – крушим эти преграды одну за другой ради этих прикосновений.

Его губы захватили мои в глубоком поцелуе. Язык будто вытягивал мою душу, заставляя её перетекать из меня в него.

– Руки на дверь, над головой, – прошептал он.

Возбуждение вспыхнуло, мысли о прошлом развеялись, как пепел. Пальцы Исайи углубились в мои трусики, а другая рука впилась в бедро, фиксируя на месте.

– Моя, – прорычал он, кусая губу. – Я сломаю каждый палец, которым он тебя тронул.

Я втянула воздух, когда он провёл пальцем по чувствительному бугорку. Ноги подкосились. Влажность покрыла его кожу. Я застонала, умоляя без слов касаться меня так, как я того хотела. Если бы я могла остаться здесь, в этой комнате, с Исайей навсегда, я бы не колебалась.

– Я буду защищать тебя, Джемма. Даже когда ты уйдешь.

Его палец медленно вошел в меня, заставив меня вскрикнуть и откинуть голову на его плечо. Исайя прижался ко мне, его крепкая хватка не ослабевала – и мне это нравилось. Мне нравилось чувствовать его сильные руки. С Исайей я чувствовала себя в безопасности, даже после всех сомнений. Мое временное недоверие было лишь отголоском прошлого. Я всегда знала – Исайя никогда не причинит мне боли.

– Вот так, – прошептал он, вводя второй палец. Я задвигала бедрами, наслаждаясь нарастающим жаром внизу живота. Это было так хорошо. Все – его пальцы, его губы на моей вспотевшей коже, его твердость, давящая на меня сзади.

– Чувствуй меня внутри. Трахай мои пальцы и помни – ты заслуживаешь обожания. Делай только то, что приятно тебе. Только тебе.

Я застонала, ускоряя движения. Руки соскользнули с двери, голова запрокинулась. Ноги начали подкашиваться. Исайя отпустил мое бедро, обхватив за талию и поддерживая меня.

– Вот и все, детка.

Его губы снова нашли мои, зубы впились в нижнюю губу.

– Обожаю чувствовать, как ты разваливаешься на части ради меня. Обожаю, как ты двигаешься, гонясь за тем наслаждением, которое заслуживаешь, снова и снова. Это как наркотик – я не могу остановиться, мне нужно все, что есть в тебе.

Волны удовольствия накатили из самой глубины, доведя до грани безумия. Я вскрикнула, и Исайя заглушил мой крик поцелуем, быстро вынимая пальцы и стаскивая трусики на пол.

Я все еще двигала бедрами, продлевая оргазм, когда он развернул меня и поднял мою ногу, обхватив его бедро. Его ладонь сжала мою голую попку.

– Ты чертовски прекрасна и заслуживаешь весь мир, – прошептал он, стягивая штаны и входя в меня.

Звезды вспыхнули перед глазами, и я провалилась в новый оргазм.

– Исайя... – вздохнула я, обвивая руками его шею. Его мышцы играли под моими пальцами, пока он отстранялся и входил в меня, снова и снова. Я совпадала с его ритмом, растворяясь в гуле собственного тела. Кровь пульсировала в висках, комната плыла перед глазами.

Мы встретились в унисон – толчки, хватка, словно боялись выпустить друг друга. Исайя оторвался от моих губ, его взгляд метнулся между моих глаз:

– Я чертовски люблю тебя, Джемма. Настолько, что готов спалить весь мир ради тебя.

Я зажмурилась, чувствуя, как накатывают слезы. Эти слова распахнули во мне шлюзы, которые я не могла закрыть.

– Ты понимаешь меня? – Он вновь вошел в меня, и я вскрикнула от нарастающего экстаза. – Я люблю тебя. И не перестану пытаться сделать этот мир лучше, чтобы защитить всех, кто пережил то же, что и ты.

Я прочла между строк. Исайя знал что–то о Ричарде. Что–то, к чему я даже боялась прикоснуться.

Я кивнула, прижавшись к его груди, оставляя легкие поцелуи на вспотевшей коже. Я не могла ответить ему – знала, что, если открою рот и произнесу эти три заветных слова, разорвусь пополам. Вместо ответа я притянула его к себе и поцеловала. Поцеловала со всей страстью, на которую была способна. Он ответил тем же.

Наши тела слились в едином ритме, я застонала в его губы, чувствуя, как волна наслаждения накатывает снова. Его пальцы впились в мою кожу, я в ответ прикусила его губу, ощущая, как теряю контроль.

Он сделал еще несколько глубоких толчков, а затем резко подхватил мои дрожащие бедра и опустил на пол, прижав ладонь к двери, пока теплые струйки не растеклись по моему животу. Он резко втянул воздух сквозь зубы, сжимая свой член в руке. Капли пота скатывались по его вискам, и я завороженно наблюдала, как белая жидкость вырывается с ритмичными движениями. Боже.

– Черт возьми... – прошептал он, поднимая на меня тяжелый взгляд из–под полуопущенных век. Его губы были распухшими, пальцы все еще сжимали член. Я прикусила свою нижнюю губу, не желая возвращаться в нашу неопределенную реальность. Я не хотела думать ни о чем, кроме этого момента.

Исайя медленно покачал головой, как будто дал себе еще свободы, и снова приблизился ко мне. Наклонился, поднял свою футболку и медленно провел ею по моему животу, стирая следы нашей страсти. Затем отшвырнул ее в сторону, снова схватил меня за бедра и поднял, заставив обвить свою талию моими ногами.

– К черту завтра, – прошептал он, прежде чем увлечь нас обоих на кровать до самого утра.

Глава 14

Исайя

Я следил за каждым её движением. С той самой минуты, как мы расстались утром, в груди зияла пустота, которая лишь расширялась с каждым часом разлуки. Мне хотелось сопровождать её повсюду, провожать до каждого класса, будто опасность таилась за каждым портретом на стенах.

Но главная угроза скрывалась за массивным судейским столом из красного дерева. Человек, который растил её. Он отправлял преступников за решётку за нарушение закона. Но кто осудит его самого? Никто не выше закона – даже если такие, как мой отец, думают иначе. Судья Сталлард был исчадием ада. И он больше не прикоснётся к Джемме.

– Привет... – её сладкий голосок растворился в тишине библиотеки, и я словно ступил с обрыва обратно на землю.

Наши взгляды встретились – её щёки вспыхнули румянцем, а зубы закусили нижнюю губу в тщетной попытке скрыть улыбку. Мы почти не говорили с прошлой ночи, когда я увёл её из комнаты и пометил каждый сантиметр её кожи. С тех пор только это и крутилось в голове. Даже в шумной столовой, среди грохота посуды и болтовни, я видел только её – сидящую в дальнем конце стола со Слоан и Мерседес. Наши взгляды цеплялись друг за друга, в груди что–то сжималось, и я едва не вскочил, чтобы присоединиться к ним.

Но не сделал этого. Не потому, что не хотел. Скорее потому, что я ощущал тяжелое присутствие страха на своих плечах. Я не часто чувствовал страх, но, казалось, чем сильнее я влюблялся в Джемму, тем чаще он всплывал, и это ощущалось как моя священная обязанность – сделать все безопасным и стереть с лица земли таких, как ебаный судья Сталлард.

Всё казалось неправильным с тех пор, как я увидел те фотографии и ощупал пальцами железные звенья цепей, прикреплённых к потолку в подвале. Эти цепи когда–то сковывали её хрупкие запястья. Чёрт возьми. Теперь как никогда было жизненно важно, чтобы Джемма уехала и держалась подальше – пока его преступления не вытащат на свет и не засунут ему в глотку.

– Привет, – наконец сказал я, улыбаясь ей.

Сегодня вечером мы не будем сидеть в библиотеке, думая о том, что хотели бы сказать или сделать, но в итоге молчать и просто обмениваться взглядами. Сегодня мы забудем обо всём, потому что я хочу обыкновенного счастья с ней. У нас осталось не так много времени, и мне это было нужно, чтобы сохранять самообладание. Я продолжил смотреть на неё, воздух между нами становился всё гуще от невысказанных слов. Но чем дольше я смотрел, тем сильнее она краснела.

– Мне нравится видеть тебя такой, – сказал я, кладя руки на стол, что разделял нас. Её пальцы нервно теребили верёвочку на журнале.

– В каком смысле?

Я тихо усмехнулся:

– Раскрасневшейся.

Не сдержал ухмылки, когда её щёки стали ещё алее.

– И... – Грудь сжало странным чувством. – И счастливой. Ты выглядишь счастливой.

Возможно, даже немного обновлённой. Как первый глоток весеннего воздуха. Мне это нравилось. Нравилась она такой. Взгляд Джеммы тут же упал на колени, пальцы замерли на переплёте журнала.

– Насчёт прошлой но…

– Нет. – Я выпрямился, вцепившись в спинку стула.

Она резко подняла голову, изумрудные глаза настороженно блеснули:

– Иса…

– Нет, – повторил я твёрже. – Каждое слово вчера было искренним, Джемма.

Подбородок опустился, голос стал глубже:

– Ты как наркотик. Весь день я сидел в стороне и наблюдал за тобой издалека, боясь прикоснуться, потому что...

Чёрт.

– Потому что что? – В глазах Джеммы читалось то самое любопытство, которое я так часто видел в наших напряжённых разговорах. – Из–за Комитета? Бэйна?

Я фыркнул:

– К чёрту Комитет. Они меня меньше всего беспокоят.

– Значит, тебя больше не волнует, что ты можешь попасть в неприятности? – Она приподняла бровь. – Ты всё ещё на испытательном сроке, Исайя. А как же Джек? И твой отец?

Я раздражённо мотнул головой, мне претило обсуждать их.

– Комитет назначил слушание. Дядя говорит, что меня снимут с испытательного срока. Не то чтобы это имело значение.

Я сделал шаг вперёд, паркет скрипнул под ботинками.

– Я больше не следую за Бэйном, когда он отправляется в свои «деловые поездки». Не кормлю отца полезной информацией.

Он просто ещё не знает об этом.

Джемма резко приоткрыла рот:

– Что? Почему?

– Джемма... – Мои руки отпустили спинку стула.

Я обошёл стол, скрип половиц эхом разнёсся по библиотеке.

– Давай просто забудем обо всём на эту ночь, а?

Её ладонь оказалась в моей – такая тёплая, что растопила тревогу, подползавшую при мысли об отце и Бэйне. Ричард не выходил у меня из головы, но теперь там поселился и Бэйн, и наш предстоящий разговор, о котором он пока не догадывался.

– Ты что–то знаешь? – Вопрос Джеммы заставил меня замереть. Так и хотелось сжать сердце, чтобы оно перестало бешено колотиться.

– Прошлой ночью... ты...

Я прервал её, резко подняв на ноги и крепко взяв за подбородок.

– Ты скоро уедешь.

Зубы сжались, когда я почувствовал, как её тело напряглось – не так, как мне хотелось бы.

– У меня есть всё необходимое. Жду последний документ.

Её идеально изогнутые брови сдвинулись, а мой взгляд приковался к приоткрытым губам.

– Что ты имеешь в виду? Я просила только новое удостоверение и немного денег... – Она отвела взгляд, пробормотав: – Я даже не уверена, что хочу этого.

– Что? Почему?

Неужели она планирует остаться? После того, что я увидел в том подвале? Её голос дрогнул, и я почувствовал, как дрожит её подбородок. Чёрт. Именно поэтому мы уходим из библиотеки. Сегодня я не хотел этого. Не хотел видеть, как она ломается, чувствовать, как мир рушится на нас. Наоборот – мы должны рушить его. Джемма и я вместе могли бы усыпать небо звёздами. Так я чувствовал, когда мы касались друг друга. Это было… Интенсивно. Мощно. Всепоглощающе. Как будто сама вселенная пожирала всё на своём пути. Мне казалось, что рёбра вот–вот треснут, когда она была в моих объятиях.

Это было пугающе.

– Я... Мне кажется, будто всё между нами – часть грязной сделки. Всё началось с того, что тебе нужно было прикрытие – репетитор, а потом я попросила что–то взамен. Как будто мне платят за...

– За что?

Она сглотнула и перевела взгляд на меня, уклоняясь от ответа:

– Какие ещё документы ты для меня достаёшь?

Я громко вздохнул, раздражённый тем, что она что–то скрывает. Но не стал давить. На нее и так достаточно давили. Особенно прошлой ночью, когда я метил части её тела, которые, я знал, трогал Ричард. Жар ударил в бёдра при воспоминании. Та ночь была не просто страстной. То, как я доводил её тело до блаженства, питалось не просто влечением. То, что я говорил ей...

– Исайя?

Я откашлялся, убрав руку с её подбородка и уводя её от стола.

– Я достаю тебе всё, что нужно для исчезновения, Джем. Фальшивых документов и денег недостаточно, чтобы скрыться от такого человека, как Ричард Сталлард.

Её пальцы сжали мои, но я продолжил вести её к выходу. Она ненадолго остановилась, вырвала руку и вернулась за журналом. Всё остальное – книги, которые мы всё равно не собирались открывать – осталось лежать на столе.

Когда она снова оказалась рядом, я переплел наши пальцы и выключил свет.

– У тебя будет новый номер соцстрахования, свидетельство о рождении, права... хотя тебе действительно не помешали бы уроки вождения... – Может, стоит научить её, прежде чем она уедет? – ...загранпаспорт...

Я замолчал, окинув взглядом коридор перед тем, как выйти. Лишние слова могли услышать. Планы Бэйна оставались для меня загадкой, но я знал – они касались Джеммы. И мне это чертовски не нравилось. Осталось всего несколько дней.

– О... – её шёпот смешал удивление и растерянность. – Где ты взял всё это?

В голове всплыло лицо Джейкоби – моего старшего брата. Человека, которого я ненавидел, но для кого во мне всё ещё оставалась капля восхищения. Я восхищался его эгоизмом. Будь я таким же эгоистом, возможно, не чувствовал бы этих острых уколов страха каждый раз, когда смотрел на Джемму.

– Среди тех, кто работает на моего отца, есть люди, готовые на всё за деньги. Даже предать его.

Она молчала, пока мы шли по тихому коридору. Большинство преподавателей ещё не спали, но пока они не увидят, как мы покидаем школу, всё будет выглядеть так, будто мы просто возвращаемся с дополнительных занятий. Комитет меня больше не волновал. Пусть отчисляют. Джек больше не был козырём в руках отца. Вообще, отец не звонил уже несколько дней. После истории с Джеммой он поинтересовался реакцией Бэйна. Я накормил его ложью – будто Бэйн больше не интересуется Ковеном.

Полнейшая чушь. Но он поверил. А значит он доверяет мне. Доверие врага – козырь в рукаве. Это заставило его копаться в других своих делах – тех, где, как он подозревал, отец Бэйна пытается его подсидеть. Это отвлекло его от того, что скоро окажется в моих руках.

И неудивительно, что он даже не позвонил, чтобы сообщить об отсутствии Джека дома под присмотром Мэри, нашей няни. По официальной версии, у Джека каникулы. И отец даже не заметил его исчезновения.

Бесполезный кусок дерьма.

– Не хочу менять тему, – сказал я, прекрасно осознавая, что именно это и делаю, – но у меня есть правила на сегодня.

Джемма замерла. Мы оба притаились у бокового входа в Святую Марию.

– Правила?.. Что мы вообще задумали? Исайя, если дежурный преподаватель нас увидит...

Я цокнул языком и отступил, чтобы бросить на неё оценивающий взгляд.

– А я думал, тебе нравится нарушать правила, Хорошая Девочка.

Она фыркнула, игриво закатив глаза. Даже в полумраке я различал румянец на её щеках.

– Ладно. Что мы делаем и какие правила?

– Мы развлекаемся. – Я подмигнул, обхватив её бёдра и прижимая к стене. – Потому что заслужили это.

***

– Наконец–то! – Шайнер опрокинул флягу, глотнув чего–то крепкого. – Где вы торчали? У тебя единственная рабочая зажигалка, а тут, блять, холодрыга.

Я переступил через хрустящие листья, притянув Джемму к себе. Она озиралась по сторонам, явно ошарашенная, пока её взгляд не зацепился за наших друзей – Шайнера, Брентли, Кейда, Слоан и Мерседес – сидящих на брёвнах посреди небольшой рощи.

– Что это? – Она резко повернула ко мне своё очаровательное личико. В её глазах читалось возбуждение. Они искрились под звёздами, и её губы расплылись в улыбке.

Она снова повернулась к остальным:

– Вы что, все вместе решили послать комендантский час к чёрту или...?

Слоан рассмеялась, вскочила на ноги и подбежала к Джемме, оттянув её от меня – не забыв при этом скривиться в мою сторону.

Я усмехнулся. Наполовину раздражённый её антипатией, наполовину довольный, потому что знал: если она меня невзлюбила, то лишь потому, что догадывалась о моих отношениях с Джеммой больше остальных.

Слоан её опекала. И я был не против.

– Подруга, мы раньше постоянно так тусили, пока...

Хруст ветки. Все взгляды устремились к Кейду. Он разводил костёр, который мы вот–вот подожжём, а его челюсть двигалась, будто тикающая бомба.

– Пока я всё не испортил, – сухо закончил он, бросая взгляд на Слоан. – Извини, просто знал, что ты это скажешь. Решил опередить.

Я достал зажигалку из кармана и кинул Кейду. Он поймал её с кошачьей реакцией и вернулся к костру.

Перед тем как присесть, я кивнул Брентли. Тот молча наблюдал, как девушки, устроившись на одном бревне, о чём–то смеются.

– Раньше мы жгли такие костры по выходным, когда не было вечеринок, – продолжила Слоан, игнорируя реплику Кейда. – Обычно только я, Джорни и, может, парочка девчонок для Шайнера.

Я фыркнул, когда тот игриво приподнял брови.

– О... – Джемма обхватила себя руками, дрожа. Я встал, скинул чёрную куртку и накинул ей на плечи.

Она одарила меня благодарной улыбкой – и я застыл, заворожённый её нежной красотой.

Слоан была права. Эти тайные костры когда–то были нашей традицией – до ухода Джорни. Всё изменилось после той ночи. Не только для Кейда – для всех нас. Тогда реальность настигла нас, и мы, Бунтари, увидели своё будущее таким, какое оно есть.

Я знал, что прежней «нормальности» не вернуть. Смирился с этим. Но теперь, с Джеммой рядом, во мне проснулась надежда – странное чувство, о существовании которого я даже не подозревал.

Надежда, что впервые в жизни всё сложится правильно. Что у нас будет больше таких ночей. Ночей с дурацкими подростковыми радостями: костер с друзьями, ворованный алкоголь из незапертого учительского стола (спасибо бестолковым преподавателям), зефирки с шоколадом, смех, танцы, всё это. Всё, чего я хотел. Всё, чего она заслуживала.

Шайнер протянул флягу девчонкам. Джемма сморщила носик, глотнула и передала Мерседес. Костер разгорелся.

– Вас никогда не ловили? – Спросила Джемма. – Никто из учителей не приходил проверить?

Брентли не отрывал от неё взгляда. Наверное, думал о том же, о чем и я: как она, пережив домашний ад, осталась такой – доброй, искренней, уважающей авторитеты?

Самая отзывчивая ученица в школе. Хотя я–то знал: где–то в глубине таится яростный огонёк.

– Мы разводим костёр в противоположном от учительского крыла конце, – наконец ответил Брентли. – Да и директору Эллисону всё равно, если мы не перегибаем палку.

Джемма кивнула. Её взгляд скользнул ко мне. Я едва поднял подбородок – и она медленно поднялась, не отрывая от меня глаз.

Я положил руки на её бёдра, и огонь пробежал по жилам. Я резко развернул её и усадил к себе на колени. Тёплый вздох. Она заёрзала, непременно почувствовав мою нарастающую твердость под собой. Я уткнулся носом в её волосы, отпуская все тревоги. Пусть тают – прямо как этот костёр.

Время пролетело быстро. Мы смеялись и дурачились, каждый из нас уже изрядно захмелел от выпивки Шайнера. Джемма сделала еще пару глотков, и я почувствовал, как ее тело расслабилось в моих объятиях – она забыла обо всем, что нас ждало.

Никто, кроме Кейда и Брентли, не знал, что Джемма уезжает. Никто не догадывался, что через неделю она исчезнет, и ее будут искать.

– Так... – начал Шайнер, растягивая слова из–за перепоя. – Мерседес...

Все замолчали. Я едва сдержал смех, увидев, как Мерседес смотрит на него с недоумением – он замер, погруженный в мысли. Мне было интересно, что сейчас вылетит из его рта.

– Это становится неловким, – прошептала Слоан, сжав губы и наблюдая, как Шайнер, видимо, придумывает очередную похабную фразу для Мерседес. Он прокашлялся, наклонился вперед, положив предплечья на колени.

– Мы с тобой, по сути, не знакомы.

Мерседес наклонила голову, а Джемма развернулась на моих коленях, чтобы посмотреть на Шайнера. Я сжал ее бедра и прошептал на ухо:

– Ты это специально?

– Что специально? – Шепотом ответила она, и я усмехнулся.

Мерседес скрестила руки на груди.

– Мы знакомы, Шайнер. У нас общие пары по мировой истории. Ты буквально сидишь сзади меня.

Шайнер криво ухмыльнулся, бросив взгляд на Кейда и Брентли, которые тоже ждали его идиотской фразы. «Однофразовый Шайнер» – он был знаменит своими «шедеврами».

– О, да. Поверь, я заметил. Ты наклонялась два дня назад, чтобы поднять карандаш.

Мерседес застыла, ее глаза слегка расширились, но Шайнер продолжил:

– Я имел в виду, что мы не знакомы по–настоящему.

– И что это вообще значит? – Мерседес теряла терпение, а Слоан смотрела на него так, будто готова была швырнуть в него горящее полено.

– Ну... типа... познакомиться – в смысле, чтобы мой член познакомился с твоей киской.

Рот Мерседес открылся от изумления. Я уперся лбом в спину Джеммы, трясясь от беззвучного смеха. Вот он – знаменитый «Однофразовый Шайнер» в действии. Я скучал по таким ночам.

– Неужели это входит в твои «знаменитые» фразы? – Мерседес закатила глаза. – Не понимаю, как девушки вообще поднимают юбки после такого! Это же отвратительно.

Шайнер вскинул руки:

– Ладно, понял. Грязные разговоры – не твоё. Запомню.

Я не сдержался – рассмеялся, чувствуя, как смеётся и Джемма. Слоан еле скрывала ухмылку, пока Мерседес отбрасывала кудри от лица, явно шокированная его словами. Хотя её лёгкий румянец заставил меня задуматься – а вдруг ей тайно понравилось?

– Знаете, что нужно сделать? – Слоан выхватила флягу у Шайнера и глотнула. – Сыграем в игру.

Кейд вздохнул:

– Только не «правда или действие».

Неожиданно Слоан не стала грубить. Она покачала головой, понимая его реакцию.

– Нет. В прятки. Помните, как играли здесь в первый раз?

– Прятки? – Джемма выпрямилась. – Я не играла с семи лет.

В её голосе звучала ностальгия. Мои руки сами обвили её талию, притягивая к груди. Кожа под пальцами была тёплой, когда я водил большим пальцем по кругу под её футболкой.

– Я играла с братом.

Слоан и Мерседес тут же насторожились, но мои пальцы не прекратили свои круги на её коже – хоть я и удивился её откровенности.

Джемма всегда была закрытой и осторожной со всеми. Даже со мной.

– У тебя есть брат?! – Слоан округлила глаза. – Что?

Джемма кивнула, но промолчала. Я взял инициативу, отвращая разговор от тяжёлых тем, которых сегодня нужно было избегать.

– Прятки – отличная идея. Что может быть лучше, чем гоняться за вами, девочки, в тёмном лесу, чтобы оживить ночь?

Шайнер хлопнул в ладоши, подмигнув Мерседес (в ответ – лишь её закатившиеся глаза):