Текст книги "Плохие мальчики никогда не влюбляются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

15 декабря: первая операция – нос.

Пульс бешено колотился, пока я пыталась осознать написанное. Зачем мне операция на нос? Почему нужно фото мамы? Я не понимала.

Пока обрывки воспоминаний не обрушились лавиной – те, что я годами подавляла.

Слова, которые шептал «дядя», наказывая меня.

Имя, которым называл, проводя пальцем по моей обнажённой спине, с хриплым голосом и ширинкой, выдающей возбуждение: – Эмили. Ты станешь моей Эмили. Я не позволю тебе принимать решения, как твоя мать. Не позволю нарушать правила, как она. Ты будешь моей и ты справишься лучше.

Он превращал меня в свою больную версию моей матери. Глухой стон вырвался из горла, когда я продолжила читать. Остальные операции. Отдельные пометки к каждой дате. Он даже собирался вставить мне цветные линзы.

Офтальмолог: голубые линзы цвета неба.

Он хотел заменить мои ярко–зелёные глаза – на оттенок, который был у мамы и Тобиаса. Инстинкт бегства победил, когда я увидела последнюю дату в таблице. Подпись: «Свадьба». 

Я захлопнула ноутбук. Всё встало на свои места. Ричард планировал оставить меня себе навсегда. Его намерения простирались куда дальше, чем просто поглаживания спины, пока я закована в подвале.

Он хотел, чтобы я перестала нарушать правила, боялась его и его наказаний – и покорно выполняла всё, что он потребует. Он хотел превратить меня в свою версию матери… а затем жениться на мне.

Видеозаписи, найденные несколько месяцев назад, подтверждали: у них с матерью были сексуальные отношения. Но я помнила, как всё рухнуло. Как она захотела уехать с нами, с Тобиасом. Как больше не позволяла ему прикасаться к себе. А вскоре – исчезла. И он стал совсем другим человеком.

Я выбежала за дверь, не оглядываясь. Того, что я только что прочитала, оказалось достаточно, чтобы сорваться с места. Теперь Тобиас должен будет найти меня сам. Он обещал вернуться за мной… но я больше не могла ждать. Просто не могла. Не тогда, когда собиралась выжить.

***

– Как долго она была без сознания?

Голос пробивался сквозь туман в моей голове. Я изо всех сил пыталась открыть глаза – лишь бы только не видеть больше тот тёмный лес, который возник передо мной после того, что я обнаружила в компьютере.

Я почти физически ощущала, как ветки хлещут по ногам, пока я бежала к свободе.

Как будто я там... и в то же время нет.

Прекратите это.

– Пару минут. В сознании то появляется, то снова отключается. Что–то бормочет. Позови моего дядю, пусть приведёт медсестру.

Я услышала удаляющиеся шаги. Это было наяву? Или в моей голове?

– Джемма, малышка. Открой глаза, пожалуйста.

Я почувствовала лёгкое прикосновение к своему лицу. Ресницы будто слиплись, и, хотя я понимала, что возвращаюсь в сознание, веки отказывались подниматься. Та самая уязвимая, напуганная девочка, которой я была внутри, не хотела видеть жалость на лицах склонившихся надо мной людей.

Мне было страшно.

Стыдно.

Унизительно.

– Ты в безопасности со мной.

Шёпот Исайи смягчил панику, которая всё ещё клокотала где–то глубоко.

– Скажи, что тебе нужно.

Я почувствовала, как по щекам скатываются слёзы, и наконец открыла глаза. Его спокойный голос был единственным, за что я могла ухватиться. Потому что с ним я была в безопасности. Потому что я знала: Ричард не выскочит из–за угла, чтобы избить меня за то, что я рассказала кому–то правду. Даже если бы попытался – Исайя разобрался бы с ним. Я была не в подвале, закованная в цепи. Я была в библиотеке, окутанная его запахом, как тёплым одеялом.

Я также знала, что он не выдаст мои тайны, если я ими поделюсь. Он понимал, насколько они важны. У него имелись и свои секреты.

И я доверяла ему.

Доверяла ему свои тайны. Свое тело. Свой разум. Всё.

Я доверяла Исайе Андервуду, и, хотя моё сердце было разорвано в клочья, я любила его этими крошечными обрывками.

В этот момент мои глаза наконец раскрылись. Губы задрожали, когда я встретилась взглядом с ним, и мне отчаянно хотелось, чтобы он просто заставил весь этот кошмар исчезнуть.

– Вот ты где, – наконец произнёс он, его взгляд метнулся между моих глаз. Между бровей залегла глубокая складка, а челюсть была напряжена, словно высечена из камня. – Не пугай меня так, Джемма. Ты должна оставаться со мной.

Моя голова тут же прижалась к его груди, как только он помог мне подняться. Его ладонь скользнула по длинным волосам, а сердце билось так сильно, что я ощущала каждый удар своей щекой. Я лишь крепче обхватила его за талию.

– Я связался с директором. Он сказал, что идёт.

Исайя не ослаблял хватку.

– Скажи ему, что не нужно. Я разберусь.

Голос Кейда раздался ближе:

– Шайнер, ты понял?

– Да, я передам.

Тишина наполнила просторную библиотеку. Хотя мне и хотелось знать, когда здесь появились Кейд и Шайнер, я не произнесла ни слова. Не хотела. Всё, чего я желала – оставаться в объятиях Исайи и притвориться, что последние десять (или сколько там?) минут никогда не происходили. Мне хотелось вернуться в свой кокон молчания, где мои тайны оставались бы невысказанными, и мне не пришлось бы с ними сталкиваться.

– Она не должна оставаться одна сегодня. Я снова останусь у Брентли.

Ладонь Исайи вновь провела по моим волосам, прежде чем он приподнял голову. Его следующие слова были шёпотом, но я расслышала их совершенно ясно:

– Я не хочу отпускать её, Кейд. Как ты справлялся с этим с Джорни?

Ответ Кейда прозвучал издалека, его шаги уже затихали:

– У меня не было выбора.

Думаю, в тот момент Исайя осознал – у него его тоже не было.

Глава 17

Исайя

Джемма казалась хрупкой в моих руках, но я знал – это обманчивое впечатление. Воспоминания о ней, закованной в цепи и израненной, навсегда врезались в память и напоминали: она куда сильнее, чем кажется. Она храбрее большинства людей, которых я знал.

Теперь я понимал, почему она замыкалась при упоминании Ричарда. Мысли о нём уносили её в место, которое её сознание отказывалось осознавать, и она просто... отключалась. Это была травма. Я видел подобное раньше, но, когда это происходит с тем, кто тебе дорог – боль в тысячу раз острее.

– Вот, вода.

Кейд вошёл в комнату с бутылкой из мини–холодильника и протянул её Джемме. Её рука дрожала, когда она взяла воду, открутила крышку и сделала небольшой глоток.

– Спасибо.

Кейд бросил на меня взгляд, и я увидел в его глазах тревогу. Он знал, через что она прошла. Видел те фото. Хотя в ту ночь ему и не удалось пробраться в кабинет Ричарда, мы увидели достаточно, чтобы поклясться: тот никогда не приблизится к ней снова.

Он беспокоился и обо мне. Это читалось в его взгляде. Я был в ужасе, когда она обмякла в моих руках. Настоящая паника пронзила меня, когда её хрупкое тело внезапно повисло. Я позвонил Кейду, и они с Шайнером мгновенно примчались в библиотеку среди ночи, а Брентли последовал за ними.

Взглянув на кровать Кейда, я увидел сброшенное на пол одеяло. Видимо, он спал, когда я позвонил – а учитывая, какую адскую тренировку мы сегодня огребли, это неудивительно. Завтра важный матч, и тренер заставил нас повторять слабые моменты снова и снова, будто лакросс вообще хоть что–то значил в сравнении с происходящим.

Я наблюдал, как Кейд проводил рукой по растрёпанным волосам, затем едва заметно кивнул мне, убирая телефон в карман.

– Я переночую у Брентли.

Лёгкий наклон головы в сторону моего телефона на тумбочке между кроватями был едва уловимым.

Джемма наконец подняла голову:

– Тебе не обязательно уходить, Кейд. Я не хочу лишать тебя комнаты.

– Ты остаёшься здесь, – твёрдо сказал я, подхватывая телефон и вставая.

Я бегло просмотрел сообщение Кейда, пока тот убеждал Джемму, что ему вполне комфортно переночевать у Брентли.

Кейд: Коллинз написал. Последний документ готов. Подбросит в автобус во время игры. Спрашивает про оплату.

Желудок сжался в комок, когда я положил телефон на стол. Вопрос вертелся на языке, а пальцы непроизвольно сжимались, пытаясь высвободить накопившуюся ярость.

Я знал, что должен отпустить её. Был достаточно силён, чтобы вытолкнуть её за дверь, когда опасность приблизится. Но она что–то скрывала.

Мне не хватало кусочка пазла.

И хотя больше всего на свете мне хотелось затащить её под одеяло и прижать к себе на всю ночь – я не мог. Даже зная, как отчаянно ей нужна моя поддержка, а не тот чудовищный гнев, что клокотал внутри. Оно рвалось наружу – это тёмное, врождённое чутьё, вбитое в меня с детства. Требовало чьей–то крови. Чьей–то – в смысле, Ричарда Сталларда. Но время истекало, и мне нужно было узнать всё, чтобы действовать наверняка.

– Исайя?

Её тихий голос вернул меня в реальность. Я стоял посреди комнаты, уставившись на неё. Когда я успел прийти сюда?

Кейд уже почти вышел, но замер в дверях и обернулся. Наши взгляды встретились. Он видел. Видел гнев, что выдавала дрожь в моих руках. Он знал меня лучше других и остался бы, если бы я попросил. Но я покачал головой. Джемма была сейчас главным приоритетом. Дверь захлопнулась, и я взглянул на неё. Она сидела на моей кровати, застывшая. Её глаза тут же отпрянули в сторону, едва я поймал её взгляд. Осознание ударило. Её травма накрыла сегодня, как цунами – и отголоски всё ещё бились о берег.

Я знал, каково это.

Я медленно подошёл к ней. Она опустила голову так низко, что я не видел её лица. Ненавидел, когда она не смотрит на меня. Колено опустилось на пол, когда я присел перед ней. Перед ней одной я бы встал на колени. Рука потянулась вверх, коснулась подбородка. Капля слезы упала на мою кожу. Боль пронзила грудь, я не хотел говорить. Закрыл глаза на мгновение, убрал руку, опустил обе на её бёдра, голова склонилась к её коленям.

– Знаю, ты не хочешь говорить об этом, – начал я, ненавидя, как слабо и отчаянно звучал мой голос.

Джемме нужна была моя сила, но я сдавал – и лишь перед ней одной позволял себе эту слабость. Она была единственной, кому я показывал свою уязвимость, потому что узнавала мой страх.

– Но мне нужно знать всё.

Я поднял голову, наши взгляды встретились на мгновение, и я увидел, как работает её мозг.

– Я расскажу тебе о своих планах, если ты действительно этого хочешь. Но это не имеет значения. Ты будешь далеко, и я клянусь – не подпущу тебя к этому. Тебе не нужно ещё больше дерьма в этой идеальной головке.

Её губа задрожала, когда она уставилась на кровать Кейда за моей спиной.

– Идеальной? Там полный бардак.

Саркастический смешок вырвался у неё, и моя губа дёрнулась.

– У меня тоже. – Я сделал паузу. – Единственное время, когда это терпимо – когда я с тобой.

Крошечная, простейшая улыбка тронула её губы, и вся моя грудь наполнилась теплом. Вот она. Я снова взял её за подбородок, провёл пальцем по нижней губе.

– Видеть твою улыбку – моё любимое зрелище. Тебе нужно улыбаться чаще. Пообещай, что будешь, когда уедешь.

Она кивнула, и улыбка исчезла – вместе с теплом, что только что согревало меня до глубины души. Комната наполнилась тишиной, и я мог сосредоточиться только на том, как пальцы Джеммы впивались в моё одеяло.

– Джем?

Её блестящие зелёные глаза ударили по мне, как порез по коже. Я увидел, как она сглотнула, и в ушах зазвенело.

– Он планирует жениться на мне.

Я моргнул. Затем ещё раз. Медленно убрал руку с её подбородка, чтобы случайно не сжать его в порыве ярости, что охватывала меня. Я правильно расслышал? Я поднялся, упёр руки в бока, готовый заставить её повторить, но она подтянула колени к груди, обхватила их и продолжила.

– Они с моей матерью состояли в каких–то отношениях. Потом она отвергла его. Я помню. Она постоянно говорила ему нет. Часто плакала. А в ту ночь...

Джемма подняла на меня глаза, по краям которых уже выступили слёзы.

– В ту ночь, когда он отвёз её в психиатрическую клинику – ту самую, где был твой отец – он представил всё так, будто она психически больна. Но на самом деле она просто отказывалась подчиняться. Она хотела уехать после...

Она замолчала, вспоминая.

– После того, как суд её «отпустил». Я не совсем понимаю, что это значит. Наверное, что–то связано с приютом, которым управляла мать Ричарда. Но он солгал. Солгал, что она больна, хотя это было не так. И всё только потому, что она не хотела быть его женой. – Джемма шмыгнула носом, а моя спина напряглась от её слов.

– Он хочет сделать из меня её копию. Я увидела это в его компьютере, когда убегала в первый раз. Он планирует забрать меня из школы сразу после моего дня рождения. У него запланированы операции...

Ярость сжимала моё горло, словно чьи–то руки, душа меня.

– Он собирается сделать меня своей невестой, потому что думает – после всех лет насилия и промывки мозгов – я просто покорюсь. Что выйду за него, буду следовать его больным правилам, и...

– Этого не случится.

Мой пульс бешено стучал, когда я усадил Джемму на кровать и прижал к себе. Она дрожала от рыданий, а моё сердце будто упало на пол и разбилось. Было невыносимо видеть её такой. Чувствовать её боль, как свою. Осознавать, сколько всего она скрывала и боялась с момента, когда впервые ступила в эту чёртову школу. Господи.

– Ты доверяешь мне, Джем?

Она быстро кивнула, её маленькие руки обхватили меня. Я прижал её голову к своей груди, моя ладонь почти полностью закрывала её лицо, и прошептал:

– Поверь мне, когда говорю: он никогда больше не прикоснётся к тебе. Я сказал, что готов ради тебя сжечь весь мир – и я не шутил.

Ричард Сталлард станет следующим, кто сгорит. Сразу после Карлайла Андервуда.

***

В предрассветные часы, когда солнце ещё не взошло, мой телефон несколько раз завибрировал. Кровать Кейда была пуста, а форма всё ещё висела на спинке его компьютерного кресла – значит, мы точно не проспали.

Нога Джеммы была перекинута через мою, а её голова покоилась на моей груди. Я смотрел на её лицо, наполовину скрытое золотисто–каштановыми прядями волос, и медленно, стараясь не потревожить её, потянулся за телефоном, чтобы проверить сообщения.

Дядя Тейт: Совещание с комиссией через 20 минут. Надеюсь, ты уже на ногах и идешь. Не дадим им повода продлить твой испытательный срок.

Я: Встал.

Дядя Тейт: Хорошо. Передай Джемме, что я написал ей записку об освобождении от занятий. Она лучше себя чувствует? Не было ли новых обмороков?

Я: С ней всё в порядке. Сейчас спит. Объясню позже.

Я медленно выбрался из постели, понимая, что не смогу удержаться от взгляда на её ангельское лицо среди моих простыней – и всё же посмотрел.

Не отрывал глаз, пока одевался. Наблюдал, как она бормочет во сне, подтягивает одеяло к подбородку и утопает щекой в моей подушке. Пальцы сами потянулись к красным следам на её запястьях – я почти наклонился, чтобы поцеловать эти рубцы, но вместо этого коснулся губами её лба.

Это был непривычно нежный жест. Что–то, чего я никогда не ожидал от себя – как и того, что вообще способен влюбиться. Но вот мы здесь.

Я запутался, попался на крючок и готов был перекроить всё своё будущее ради неё. Готов был потерять часть своей человечности. Всё ради неё. И это того стоило.

– Исайя? – Её сонный голос заставил меня замереть у двери спиной к ней.

Я тихо развернулся, поправляя галстук, чтобы у Комитета не было повода закатывать глаза на встрече. Как будто мне сейчас не всё равно.

– Да, это я. Иду на собрание с Комитетом.

Её глаза приоткрылись, а одеяло слегка сползло, обнажив верхнюю часть груди. Я отвел взгляд, хотя всё во мне жаждало снова запомнить каждую линию её тела.

– О... Мне тоже надо вставать на занятия. Надеюсь, Слоан не волнуется. Я хотела попросить тебя написать ей, прежде чем мы... уснули.

Я скрыл улыбку при виде её розовеющих щёк.

– Кейд уже предупредил её, что ты остаёшься у меня. А дядя написал тебе освобождение от занятий на сегодня.

Я преодолел короткое расстояние до кровати и сел на край, понимая, что краду чужое время.

– О... – Щёки Джеммы пылали, она отводила взгляд.

– Останься здесь до вечера. В мини–холодильнике есть еда и вода. Я вернусь перед игрой.

Или, может быть, я заскочу уже в обед.

Уголки губ сами потянулись вверх, но вопрос Джеммы мгновенно стёр эту улыбку.

– Он знает?

Я наклонил голову:

– Кто что знает?

Она сглотнула, нервно перебирая край одеяла изящными пальцами.

– Директор Эллисон... знает, что я... уезжаю?

– Нет.

Я стиснул челюсть. Расскажу ему, когда всё будет кончено. Сейчас он только помешает – а я не могу этого допустить. На её лице разлилось облегчение. Я улыбнулся, проведя большим пальцем по её щеке. Она застенчиво взглянула на меня, и я не смог удержаться – снова наклонился для поцелуя. Наши губы встретились, а она издала торопливый вздох, когда мои руки окружили её голову, прижимая к постели. Как я буду жить без неё?

Я резко отстранился и поднялся. Видя, как между её бровей залегла тревожная складка, я едва не передумал идти на собрание. Но вместо этого лишь одарил её своей самой бесстыдной ухмылкой и понизил голос:

– Передумал. Вернусь в обед.

– В обед? – Переспросила она.

– Ага, – уже отступал к двери. – Приду поесть с тобой.

Она невинно улыбнулась, но улыбка мгновенно исчезла, когда я добавил:

– Тобой. Я приду сюда пообедать... тобой.

Я подмигнул, вышел и зашагал по коридору, чувствуя, как отчаяние вонзается мне в спину.

У нас оставались считанные часы – если вообще оставались. И только отрицание реальности помогало мне двигаться вперёд.

Глава 18

Джемма

До моего отъезда оставалось меньше суток, но я могла только бесцельно ходить по комнате с тех пор, как Исайя после обеда ушёл на занятия. Меня переполняли нервозность, страх и куча других неопознанных чувств.

Стоит ли собирать вещи?

Брать только самое необходимое?

Сделать так, будто я исчезла, а не сбежала?

В голове мысленно отметила заглянуть в художественный класс перед звонком Ричарду – забрать рисунки, спрятанные в кладовке. Если их найдут, станет очевидно, что я сбежала, и меня будут искать.

Телефон, который дал мне Исайя, загорелся на тумбочке. Я бросилась к нему – сообщение от Слоан.

Я попросила её устроить девичник с Мерседес до возвращения Исайи с игры. Она с радостью согласилась, выпытывая подробности наших с Исайей отношений – особенно после того, как я осталась у него на ночь. Она, как и Мерседес с Бунтарями, знала, что между нами не просто дружба. Но ей хотелось пикантных деталей – и я готова была кое–чем поделиться.

Слоан: Иду в столовую договориться с поварами насчёт особенного угощения для нашего девичника. Только что встретила Исайю в коридоре – сказал, что зайдёт попрощаться, как только закончат погрузку в автобус.

Я улыбнулась, наслаждаясь этим крошечным моментом счастья, прежде чем реальность вновь накрыла меня.

Я уезжаю.

Я действительно уезжаю. Завтра.

Горло сжалось при этой мысли, и я осознала, как сильно не хочу этого.

– Почему моя жизнь не может быть другой? – Вслух пробормотала я, плюхнувшись на кровать.

Я пыталась заглянуть в будущее, зная, что, по крайней мере, буду в безопасности – далеко от Ричарда. Но страх никуда не делся. В голове крутились вопросы без ответов:

Что, если Тобиас вернётся?

Что, если Ричард узнает про мои отношения с Исайей?

Что на самом деле задумал Бэйн?

Что, если Ричард причинит вред Исайе?

Исайя так и не рассказал мне о своих планах, но я знала, что не стоит спрашивать снова. Это лишь заставит меня остаться, чтобы попытаться защитить его, а я умнее этого.

Я должна доверять ему. И я доверяла. По–настоящему. Я вытерла щёки и твёрдо кивнула себе. Я доверяла ему… и любила его. Что–то тёплое разлилось по телу при мысли об этих трёх словах. Сегодня вечером я скажу ему. Я обязана это сделать, потому что не знаю, когда ещё представится случай. Он должен услышать это. Я показывала ему. Отдавала ему всё. Так что он и так знал.

Но Исайя Андервуд заслуживал того, чтобы услышать это вслух.

Я люблю его.

И он заслуживает моей любви. Без остатка.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Рука сама потянулась к груди, и я бросила взгляд в зеркало, проверяя, не видно ли следов слёз на лице. У нас оставался всего один день до того, как всё станет очень, очень серьёзным, и я собиралась ценить каждое мгновение.

На губах едва показалась улыбка, когда моя рука легла на холодную дверную ручку. Дверь открылась, и я широко улыбнулась, чтобы в следующее же мгновение рухнуть в бездну отчаяния.

Страх острой болью сжал горло. Язык оказался слишком тяжёлым, чтобы пошевелиться. Вся кровь отхлынула от тела и застыла на сверкающих чёрных туфлях.

Нет. Нет, нет, нет.

Мои губы разомкнулись, и из горла вырвался сдавленный хрип. Ричард шагнул в комнату, и его сильная рука мгновенно сжала моё горло. Моей естественной реакцией было покориться и съёжиться, но во мне что–то переключилось в тот миг, когда я оказалась с ним лицом к лицу. Сила. Решимость. Ярость.

Крепкие стены школы Святой Марии, дававшие прежде чувство защищённости, теперь опустились вокруг меня, словно невидимая броня. Я не покорюсь ему. Ни за что. Покориться ему снова было так же унизительно, как позволить ему на мне жениться. Этого не случится.

Я была в ярости и так чертовски близка к свободе, что не собиралась начинать всё сначала.

Всё закончится здесь. И сейчас.

– Отпусти, – прохрипела я сквозь пережатое горло, пытаясь вырваться из его хватки. Ричард прижал меня к столу, дерево впилось мне в спину, а мой дневник с грохотом шлёпнулся на кафель. Кожаный корешок ослаб, и дневник раскрылся на последнем рисунке, который я набросала.

Исайя.

Дыхание спёрло, когда я попыталась вывернуться из его угрожающей хватки, пытаясь бежать как можно дальше, потому что в этот раз я не сдамся. Я не вернусь в тот тёмный подвал, чтобы играть с ним в игру «папочка–дочка». Я знала, что больше шансов у меня не будет. Теперь он никогда не выпустит меня из виду. Я больше не могла его обманывать. Он дал мне второй шанс, потому что был вынужден, и я им воспользовалась.

Мне исполнялось восемнадцать всего через несколько недель, и я знала, что это была его конечная цель. По закону я стану взрослой, и он сделает меня своей. Пути назад не было. Он уже велел составить брачное свидетельство и аккуратно подшил его в отдельный раздел досье «Джеммы» на своём компьютере. Подписи там уже будут. У судьи Сталларда слишком много связей среди влиятельных людей. Каким бы психом он ни был.

Темно–карий цвет его глаз казался чёрным, когда он впился взглядом сверху вниз в моё лицо, сжимая мою шею так сильно, что у меня не осталось выбора, кроме как впиться ногтями в его кожу.

– Слышал, ты была очень, очень плохой девочкой, Джемма, – его рука сжала сильнее, и в глазах поплыли чёрные пятна. Нет! Мне захотелось зарыдать.

Как он пробрался в школу и в женское крыло? Директор провёл его к моей комнате? Неужели я ошиблась в добром характере мистера Эллисона? До чего же я была глупа, что доверилась ему? Вообще кому–либо?

Исайя. Он же должен прийти.

Его лицо мелькнуло перед глазами, и во мне проснулся глубокий инстинкт: промелькнула мысль, что я могу вырваться, если подниму ногу и лягну его. Но он был слишком быстр. Он увидел мой замысел, прежде чем я успела что–то сделать. Его вторая рука впилась мне в бедро, и, когда он швырнул мою ногу обратно на пол, показалось, что она переломилась пополам. Хватка на шее ослабла на волосок, и я попыталась вырваться, но вместо того, чтобы дать мне уйти, он оттащил меня в ванную, где я рухнула на пол, ударившись головой о раковину.

Боль пронзила мгновенно, и что–то тёплое потекло по щеке. Чёрт.

– Ты вся в свою шлюху–мать, – прошипел он, поднимая меня за волосы сзади. Я вскрикнула от боли, чувствуя, будто он вырвал каждый волосок. – Я думал, могу тебе доверять. Думал, за эти годы сломал тебя, вылепил из тебя ту женщину, которую хотел. Его нос провёл по линии моей челюсти, и меня едва не вырвало от узнаваемого запаха его дезодоранта Old Spice. – Я уж думал, хоть директору Эллисону могу доверять, но ошибся.

 Я всхлипнула, отчаянно желая, чтобы Исайя выбил дверь и нашёл меня. Он идёт? Если я и знала о Ричарде что–то наверняка, так это то, что он отлично изучает обстановку и никогда не появляется где–либо, не зная всех входов и выходов. Он всегда подстраховывался. Так было, пока у его матери не случился внезапный инсульт, закрывший приют, но в девяти случаях из десяти он был готов.

Судья Сталлард был изворотлив и не повторял ошибок дважды.

– Кажется, я говорил, что ты моя, Джемма.

Зрение заволакивало пеленой, но я изо всех сил боролась, чтобы не отключиться и сохранять бдительность. Я впилась пальцами ног в подошвы туфель, когда он ещё сильнее откинул мою голову назад, чтобы обжечь шею горячим дыханием. Именно ту сторону, где виднелся лёгкий синяк от страстных поцелуев Исайи прошлой ночью. Едва мелькнула мысль, зубы Ричарда впились в это самое место, и из меня вырвался животный вопль от острой боли укуса.

– Я же говорил, что научу тебя, как мужчина обращается с женщиной. Как твоё тело и разум могут раствориться в наслаждении от моих прикосновений. А не от какого–то ебаного сопляка, которому нечего соваться своим членом в твою маленькую пизду.

Рука в моих волосах снова дёрнула, и я вскрикнула. Другая рука полезла между моих ног, он грубо схватил меня там, парализовав на мгновение, – как вдруг из комнаты донёсся зов.

Слоан.

По жилам ударила паника при мысли, что он сделает ей больно. Потому что сделал бы. Ричард зашёл слишком далеко. Кровь была на нас обоих. Даже на полу. Выкрутиться теперь было невозможно.

Уходи, Слоан. Просто уйди. Пожалуйста, уйди. Беги.

– Джеееммааа! – Нараспев позвала она. – Где ты? Я уговорила Бетти сделать нам сморы (прим. пер.: сморы – традиционный американский десерт, который состоит из поджаренного маршмеллоу, печенья и шоколада) на вечер! Она сказала, можно забрать через пару минут. О, и я жду полный отчёт, кстати. Исайя уже заходил?

Дядя снова дёрнул за волосы, таща меня к двери ванной, пинком распахнул её и шокировал Слоан. Её взгляд метнулся от него ко мне, и тут наступил ужас. Ричард не дал ей ни слова сказать, ни сбежать. Он очутился рядом с ней за секунды, прижимая меня к себе. Я была слишком ошеломлена, чтобы что–то сделать. Слишком оглушена видом чёрного пистолета, который он успел достать из–за пояса, направив дуло ей прямо в лицо.

– Нет! – Закричала я, едва рванувшись прочь, как снова была притянута к нему. – Не надо! Не делай ей больно!

Руки Слоан медленно поднялись, она сделала шаг назад, оперевшись о стол, над головой у неё мерцали гирлянды. Её взгляд встретился с моим, и мелькнуло понимание – как раз перед тем, как Ричард рыкнул в её сторону: – Ты знала, что она трахалась с сыном Охотника? Ты это поощряла?

На её лице мелькнуло недоумение, и я торопливо ответила: – Она не знала! Она меня от него предостерегала!

Он знает. Знает, кто такой Исайя, и что мы делали. Мне вдруг ужасно не захотелось, чтобы Исайя меня искал. У Ричарда был пистолет, и он был достаточно безумен, чтобы пристрелить Исайю на месте.

Ричард не дал Слоан шанса ответить. Вместо этого он высоко поднял пистолет и обрушил его ей на лоб. Она рухнула у наших ног.

Из меня вырвался приглушённый стон, и я забилась, царапаясь, пытаясь вырваться из его хватки, но он был невероятно силён. Даже со всей моей яростью, он был чертовски силён.

Что мне делать? Думай, Джемма! Выживи. 

– Я никогда не буду твоей! – Прохрипела я, горло было разодрано слезами и болью. – Никогда. Я никогда не буду твоей, как и моя мать никогда не была твоей!

Ричард рассмеялся, резко разжав пальцы. Я шлёпнулась на пол и отползла к кровати, лихорадочно пытаясь встать. Я не собиралась притворяться, что не напугана. Страх клокотал внутри, подступая к горлу, потому что я смотрела в глаза человека, который причинял мне боль. Который убедил меня, что заботится обо мне, что его обращение – это норма. Что наказания – это просто то, что должны делать родители, чтобы воспитать хорошего гражданина. Но его наказания были рассчитаны на то, чтобы сломать меня. Заставить жаждать его одобрения. Он пытался мной манипулировать, и когда Тобиас раскусил его похабное поведение, Ричард избавился от него. Так же, как избавился от моей матери.

Я провела тыльной стороной ладони по лицу, размазав кровь, струившуюся по щеке. Мой дядя расправил плечи, всё ещё сжимая пистолет, и на его губах зазмеилась жалкая, скорбная улыбка, пока он наблюдал, как я, шатаясь, поднимаюсь на ноги.

– Ох, малышка. Ты даже не представляешь, что я для тебя припас. Ты будешь умолять меня к концу.

Я покачала головой, слёзы и кровь полосовали щёки и руки, пока я мысленно подавляла страх.

– Я знаю, что ты для меня припас, дядя. Но ты не сможешь сделать из меня её копию. Я никогда не стану ею. Я никогда не стану тем, чего ты хочешь. Я не буду твоей хорошей девочкой, ты больной ебаный ублюдок.

Мой взгляд метнулся к двери за моей спиной, и в глубине души я знала, что выхода нет. Но я всё равно попытаюсь. Как только он запрокинул голову и рассмеялся над моим оскорблением, я рванула вперёд, но одного удара по голове хватило, чтобы я рухнула на спину, погружаясь в пучину и выныривая из бессознательного состояния.

Выживи, Джемма. Просто выживи.