Текст книги "Плохие мальчики никогда не влюбляются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Исайя резко остановился. Его мокрое лицо появилось из воды. Капли стекали по линии челюсти, и я сглотнула. Он был прекрасен. Такой темный, опасный, с этой вечной аурой власти. Но где–то глубоко внутри билось горячее сердце, жаждущее чего–то светлого. Он пытался это скрыть, но я видела. Он был прав той ночью: ему не нужно знать все мои секреты, чтобы понимать меня. И мне не нужно знать все его, чтобы видеть, кто он на самом деле.

– Что ты здесь делаешь? Всё в порядке?

Исайя подплыл ко мне, рассекая воду, пока я стояла на краю тёмной бездны бассейна. Он ухватился за бортик, и я мельком заметила вздувшиеся вены на его руках – следствие недавнего напряжения.

– Кейд сказал, ты не спишь.

Исайя фыркнул, резко повернув голову, и его виски дёрнулись. На мгновение воцарилась тишина, а затем он одним движением вытолкнул себя из воды и поднялся на бортик. Я инстинктивно отступила назад, увеличив дистанцию между нами.

Дело было не в том, что я боялась находиться рядом с ним. Целую неделю мы сидели в тихой библиотеке, где единственным звуком было его дыхание. Но сейчас всё было иначе. Живот сжался, а сердце ёкнуло. Почему он не спал?

Исайя встряхнул мокрые волосы, и капли воды брызнули на мой пиджак. Он поправил чёрные плавки, съехавшие на бёдра, и я не смогла отвести взгляд от чёткого рельефа его пресса. Мой взгляд скользил по каждому изгибу, вспоминая, каким напряжённым он был подо мной в субботу. Он был словно произведение искусства – мне ли не знать? Я тайком рисовала его всю неделю, даже не осознавая этого.

– Кейд – трепло, – сквозь зубы процедил Исайя, оставаясь на месте, пока вода стекала с его тела на пол. – Ему нечего было рассказывать тебе обо мне.

Я скрестила руки на груди, поспешно переведя взгляд на воду – лишь бы не смотреть на него. Боже, я не могла перестать. Одно дело – библиотека, но здесь? На нём почти ничего не было, и моё тело реагировало на каждую его деталь.

– Он сказал, что беспокоится. Только поэтому он заговорил.

Его короткий смех эхом разнёсся вокруг.

– И что, по его мнению, ты должна с этим сделать?

Я нерешительно шагнула ближе, игнорируя его попытку сменить тему.

– Почему ты не спишь, Исайя?

Исайя ничего не ответил. Вместо этого он уставился в стену за моей головой, даже не глядя мне в глаза. Мне так отчаянно хотелось встретиться с его взглядом, что аж больно. Я жаждала того внезапного удара тока, который пробегал между нами, когда наши взгляды сталкивались. Я не чувствовала этого с той ночи Притязаний. Я сжала губы, не отрываясь от его абсолютно невозмутимого лица. Под густыми мокрыми ресницами виднелись тёмные круги, но он всё так же держался стойко, как всегда.

– Знаешь, – начала я, – я тоже мало сплю. Вообще никогда нормально не спала. С тех пор, как ушёл Тобиас.

Вот. Прямо здесь. Я чуть не подпрыгнула, когда он резко перевёл взгляд на меня. Будто воздух в комнате мгновенно превратился в лёд. Но холодным он не был. Он был обжигающим. Как ледяной ожог от босых ног на снегу.

– Мне снятся кошмары, – сказала я, игнорируя, как сжалась кожа от этого признания.

– Я знаю, – глухо ответил он, по–прежнему застывший на месте, с блестящими каплями воды за спиной. Я почувствовала, как дёргаются брови, а внутри пронзительно защемило – так сильно, что мне захотелось нырнуть в бассейн, чтобы смыть это чувство. Как мы дошли до такого? Столько всего произошло между нами за эти пару месяцев.

Исайя резко повернулся ко мне спиной, схватившись за шею так, что чётко обозначились все мышцы плеч и спины.

– Хочешь знать, почему я не сплю? Почему я здесь, выматываю своё и так уже до чёрта уставшее тело?

Я сделала шаг ближе – и знала, что он чувствует моё присутствие. Мы оба смотрели на воду, почти плечом к плечу. Он не смотрел на меня сверху вниз, и я не поднимала глаз, боясь разорвать эту связь. Она была тяжёлой и тугой. Подавляющее напряжение заполнило огромное помещение, и даже влажный воздух не смягчил ледяную отточенность его слов.

– Иногда во сне я слышу её крики. Когда всё выходит из–под контроля или я не могу что–то исправить, мой разум будто возвращается в тот первый момент, когда я оказался в ситуации, которую не мог контролировать. Во сне вылезают все мои уязвимости.

Мои руки опустились по швам, в паре сантиметров от его, и я была совершенно ошеломлена его признанием.

– Когда мою мать изнасиловали, я изменился. Мне едва исполнилось двенадцать, но я видел и знал то, о чём лучше бы не знал. Поэтому, когда распахнулись французские двери, я понял – сейчас случится что–то плохое. Отца не было дома, как и Джейкоби, моего старшего брата. Он ушёл давно, оставив меня и Джека одних.

Исайя глубоко вдохнул, и я поняла, как тяжело ему говорить. В его голосе слышалась грань – будто тупой нож скользил по моей обнажённой коже.

– За столом были только я, Джек и мама. Мы как раз начали ужинать. Я увидел панику в её глазах. То, как она посмотрела на меня, потом на Джека – и я действовал на слепом инстинкте. Как только первый мужчина переступил порог, я рванул вперёд, схватил брата и побежал. Бежал как угорелый. Он был так мал, что не помнит этого, но я помню. Помню, как его крошечные пальцы впивались в мою футболку. Помню оглушительные крики матери, пока я заталкивал Джека в потайной отсек в стене между нашими комнатами. Я помню каждую деталь.

Наши пальцы едва соприкоснулись, когда влага выступила у меня на глазах. Я знала, что с его матерью что–то случилось, но никогда не спрашивала.

– Когда я запер Джека и вернулся в столовую, было уже почти поздно. Мама лежала на полу в луже собственной крови. Её лицо было... – Исайя замолчал на несколько секунд, прежде чем закончить. – Её лицо было неузнаваемым.

Я сжала руку у рта, чтобы не разрыдаться. В груди застряла острая боль, когда его голос дал трещину. Хотя я с самого начала мечтала заглянуть в мысли Исайи, теперь это причиняло страдание.

– Я редко вспоминаю ту ночь. Всё, что было после, – сплошное пятно. Кейд и Брентли пришли со своими отцами. Все говорили, что я в шоке, но это было не так. – Исайя, кажется, повернулся ко мне, и я почувствовала его взгляд. – Я знаю, как травма меняет людей, Джемма. Поэтому мы с тобой такие, какие есть. Поэтому между нами эта связь. Мы одинаковые.

Моя рука дрогнула, когда его палец сплелся с моим. Его прикосновение было облегчением. Исайя был воплощением уюта, тепла и силы – и одним касанием он дал мне почувствовать себя дома. Цельной. А ведь я думала, что больше не испытаю этого после исчезновения Тобиаса.

– Ты спрашивала, почему я не сплю.

Мой голос сорвался, и слеза скатилась по щеке на скользкий пол под нашими ногами.

– Да.

– Я не могу спать, потому что боюсь: стоит мне закрыть глаза – и то же самое случится с тобой. – Я резко подняла на него взгляд и увидела на его лице муку и неуверенность. – Будь то мой отец, враг, которого я ещё даже не встретил, Ричард или Бэйн.

Он сглотнул, крепче сжал мою руку и притянул к своей груди. Его другая ладонь нежно коснулась моего лица, и внутри разлилось тепло.

– Ты сводишь меня с ума, потому что ты – моя слабость, Джемма Ричардсон. И если не те люди узнают об этом – будь то мой отец или отец Бэйна, – они не проявят милосердия. Ты станешь разменной монетой, как моя мать.

Моя нижняя губа задрожала, когда я смотрела на него. Ещё одна слеза скатилась по щеке, и он быстро стёр её, складка между бровей стала ещё глубже.

– Меня использовали всю мою жизнь.

Это было всё, что я могла сказать. Я не хотела говорить, что не хочу быть использованной, потому что это означало бы, что я не выбираю его. А я хотела. Я хотела выбрать его, и чтобы он ушёл со мной – подальше от всего, что причинило нам боль или могло причинить.

– Я знаю, – прошептал он, прижимая мою голову к своей обнажённой груди. Мои слёзы смешались с водой, ещё блестевшей на рельефе его мышц. – Не бойся. Я больше никому не позволю использовать тебя.

Я резко отстранилась, и все стены рухнули, словно обрушившись в бассейн позади нас. Лицо Исайи стало серьёзным, когда я наконец выдохнула:

– Бэйн кое–что сказал мне.

Его челюсть напряглась, а ладони обхватили моё лицо, ожидая продолжения. Возможно, именно этого он и ждал всё это время – чтобы я рассказала ему слова Бэйна. Так или иначе, я сказала.

– Он сказал: «Ты именно там, где я хочу тебя видеть, Джемма». – Я сглотнула, выпалив всё одним махом. – И его связь с Ричардом глубже, чем торговля оружием. Он знает, кто я.

Тошнотворное чувство страха и тревоги мгновенно исчезло, когда Исайя наклонился и прижался лбом к моему. Он кивнул, наше тепло смешалось, а потом его губы коснулись моих – и я рухнула в него. Быстро, безвозвратно, с головой. Мы вцепились друг в друга, и, кажется, ни один из нас не хотел отпускать.

Глава 12

Исайя

Что происходит, когда ты оказываешься зажатым между двумя противниками? Обе стороны опасны и непредсказуемы. Это война, где нельзя врываться с оружием наперевес или без армии за спиной. Нужно действовать точно, захватить контроль, атаковать, когда они меньше всего ждут.

Именно это я повторял себе, стоя перед домом, где выросла Джемма, прислонившись к машине дяди в час ночи. Что бы я ни нашёл внутри, нельзя сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

Передо мной зрели две войны: одна – с отцом, другая – с судьёй Сталлардом.

– Где мы? – Спросил Брентли, отшвырнув сигарету на обочину.

Я сдержал стон, бесшумно подошёл к окурку, раздавил его чёрным ботинком, затем поднял. Брентли нахмурился, откинувшись на капот, и, кажется, едва сдержался, чтобы не ударить меня, когда я сунул ему в грудь руку с раскрошенным окурком в пальцах.

Кейд усмехнулся.

– Внезапно озаботился экологией, Исайя? Боишься, что одинокий окурок с никотином отравит землю?

Брентли выхватил окурок у меня из пальцев (я уже пожалел, что не заставил его проглотить эту дрянь) и скривился:

– О чём ты вообще?

Кейд пожал плечами с напускным безразличием:

– Проходили это на уроках природоведения. В отличие от тебя, я хоть иногда слушаю.

– Потому что ты, чувак, чертов зануда.

Я тяжело выдохнул, переводя взгляд на особняк Сталлардов, возвышавшийся почти вровень с придорожными деревьями. Ночной холод лишь глубже проникал в кости, леденил изнутри.

– Я предупреждал вас неделю назад: настанет момент, когда придётся выбрать сторону.

Брентли и Кейд подошли и встали рядом со мной, устремив взгляд на тот же дом, что и я, но сохраняли молчание – вероятно, гадая, где мы находимся.

– Я велел подобрать окурок, потому что не должно остаться ни единого следа нашего присутствия. А тот, кто живёт в этом доме, – я приподнял подбородок в сторону тёмных окон, почти представляя лицо Джеммы за стеклом, словно меня отбросило назад во времени, – преуспевает в ловле тех, кто нарушает правила. У него множество связей в этом сообществе, и он дергает за ниточки так, что вам и не снилось. Одинокий окурок только укрепит его позиции.

Для таких людей, как Ричард Сталлард, доказательства работали как тяжёлая артиллерия.

– Кто здесь живёт? – Спросил Кейд, и в его голосе зазвучала нотка подозрения.

Я вздохнул.

– Судья Сталлард. Дядя Джеммы.

Он не был ей кровным родственником – мы с дядей Тейтом уже выяснили это. Но она сама проболталась, когда однажды назвала его Ричардом вместо «дядя», и это лишь подтвердило наши подозрения.

Брентли грубо провёл руками по голове:

– Исайя, какого чёрта? Я думал, ты завязал с Джеммой. Даже Бэйн от неё отступился.

Я проигнорировал его.

– Сейчас вам обоим предстоит выбор. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Я перевёл взгляд с одного на другого, прежде чем выложить всё начистоту:

– Вы либо со мной, либо нет.

Поднял руку, когда Кейд открыл рот:

– Дайте договорить.

Их лица вытянулись. Я следил за реакцией каждого, пытаясь понять их истинные чувства.

– Я не собираюсь перенимать дело отца.

Тишина повисла в воздухе. Казалось, Кейд и Брентли перестали дышать.

– Прежде чем я продолжу, вы должны решить, на чьей стороне будете в этой войне. Если выберете меня – знайте, ваши отцы, скорее всего, падут вместе с моим.

Я посмотрел на Кейда:

– Кейд, вспомни о своей матери. Вполне возможно, что, когда всё закончится, у тебя не останется и этих жалких отношений с ней.

Сердце бешено колотилось, набирая обороты с каждым словом. Мне хотелось верить, что они тоже мечтают сбежать от того грёбаного будущего, что наши отцы планировали для нас с самого детства. Но я понимал: даже если я жажду их поддержки, это не значит, что они её окажут. Желания и реальность – совершенно разные вещи.

Неожиданно первым заговорил Брентли:

– Ты о чём, Исайя? Что ты просто возьмёшь и уйдёшь от всего? Это же пиздец как не прокатит с Охотником. А как же Джек?

Я знал, что он усомнится в готовности моего отца отпустить меня, но я держал слово. Не собирался раскрывать больше, пока не удостоверюсь в их преданности.

– Вы либо со мной, либо нет. Мне нужно знать сейчас же.

Я отсчитывал секунды в такт ударам сердца. Кровь пульсировала в висках, наполняя вены холодной настороженностью. Если они не со мной – им тоже конец. С каждой секундой мышцы становились жестче, будто готовясь к удару.

– Я с тобой.

Кейд шагнул вперёд и встал рядом, заставив меня на мгновение остолбенеть.

– Даже обидно, что ты спрашиваешь. Мы братья с пелёнок.

Преданность. Чёртова преданность Кейда резанула острее, чем я ожидал.

– Ты всё это время был и сыном своей матери. Можешь собрать вещи и уехать с ней, когда всё закончится, твой отец не посмеет вас тронуть.

Он глупо ухмыльнулся:

– Если ты прихлопнешь моего старика вместе со своим, мать, пожалуй, сама тебя расцелует. На прошлом Дне Благодарения она ткнула его ножом прямо за праздничным столом. Ненавидит его, но боится уйти.

Я кивнул, и мы синхронно повернулись к Брентли.

Его челюсть двигалась влево–вправо, словно качели, когда он натянул черный капюшон на голову. Руки он засунул в карманы худи.

– Ты всё это затеял ради Джеммы?

– Нет, – ответил я. – Я делаю это для себя и для Джека. Но вот это? – Кивнул я в сторону мрачного дома, полного такого дерьма, на которое мне, наверное, смотреть не захочется. – Отчасти ради неё. Судья Сталлард связан с Ковеном, раньше работал с моим отцом, а теперь, как вам обоим известно, сотрудничает с отцом Бэйна. Если мои догадки верны, Бэйн планирует использовать Джемму, чтобы приблизиться к нему – возможно, для заключения сделки, я не уверен. Но Джемма втянута в это, и я не позволю, чтобы так продолжалось.

Я хочу знать всё о судье Сталларде и его роли в этом. Потому что после того, как я разберусь с отцом и передам бразды правления, я возьмусь за Ричарда, блять, Сталларда. А для этого мне нужно знать, кто он такой.

Я хотел сказать, что мне нужно узнать, как сильно он навредил Джемме и что сделал с Тобиасом. Потому что следующим пунктом в моём списке будет поиск Тобиаса – для неё. Но я не смогу этого сделать, если случайно споткнусь и попутно придушу Ричарда Сталларда.

Брентли несколько секунд изучал дом взглядом, прежде чем вернуться ко мне и Кейду.

– Насколько продуман твой план, Исайя? Потому что если твой отец узнает, что ты против него, и что–то пойдёт не так, он, блять, убьёт нас всех. – В его голосе сквозила тревога, чего я никогда раньше за ним не замечал.

– Мы видели, как он убивал и за меньшее.

Мой план был в целом надёжным – при условии, что Бэйн согласится. А это не составит труда, когда я раскрою свой козырь. Джек уже был в безопасности – на всякий случай, ведь если всё пойдёт наперекосяк, пострадает в первую очередь он.

И как только я достану все необходимые документы для Джеммы – включая новую личность и всё, что ей понадобится для исчезновения (о чём она сама даже не подумала), – я выложу все карты на стол.

– План надёжный. Но рискованный. Это будет война, Брентли. Если хочешь выйти – садись в машину. Если остаешься – запомни: это твое последнее предупреждение, что всё может пойти под откос.

Глоток слюны проскочил по его горлу, прежде чем через секунду в тени его лица расползлась зловещая ухмылка.

– Думаешь, я хочу быть как мой отец? – Его голос стал низким, как скрежет металла. – Мечтаю всю жизнь выполнять приказы и убивать? Сражаться против таких, как Бэйн?

Он запрокинул голову и хрипло рассмеялся:

– Кто, блять, по–твоему, я такой? Кейд прав. Мы братья с пелёнок. Ты правда думал, мы выберем твоего психопата–отца или наших вместо тебя и нашего братства? Да, мы, может, и поехавшие, но хотя бы преданы друг другу.

И было проклятием, что их отцы преданы моему.

Он подошёл и встал рядом со мной. Мы втроём повернулись к дому.

Облегчение накрыло меня волной – впервые за много дней я почувствовал, как с плеч спадает невидимый груз.

Конечно, кроме тех моментов, когда вчера утром Джемма была в моих объятиях. Это стало тем переломным моментом, в котором я так отчаянно нуждался. Хотя мы не зашли дальше покорного поцелуя перед утренним звонком – этого хватило, чтобы продержаться, пока я не разберусь со всем остальным. Одного вкуса её губ мне хватит ненадолго. В библиотеке вчера наконец стало легче дышать, будто между нами установилось негласное перемирие. Мы шли по битому стеклу, где любой неверный шаг мог нас порезать.

Брентли проворчал себе под нос:

– Идиот, если думал иначе.

Я натянул чёрный капюшон, Кейд последовал моему примеру. Мы начали медленно продвигаться к дому судьи Сталларда. Внезапно завибрировал телефон – я резко выхватил его, опасаясь увидеть имя Джеммы или Шайнера, но на экране светилось: «Дядя».

Дядя Тейт: Я сообщаю, что Комитет назначил заседание по отмене твоего испытательного срока, а ты посреди ночи срываешься на разведку? Это Бэйн так поздно задержался? Или на этот раз Джемма? Клянусь Богом, Исайя.

Я: Ни то, ни другое. Чисто рабочий вопрос. Скоро вернусь.

Дядя Тейт: Только не попадись в коридорах в такое время. Они не поверят, что ты возвращаешься с дополнительных занятий. Особенно после того, как миссис Фитц застукала тебя у дверей Джеммы после полуночи.

Я сунул телефон в карман, проигнорировав его предупреждение. Я знал, что делаю. Раньше Бэйн всегда выбирал для своих вылазок прайм–тайм – время, когда дежурный преподаватель точно будет на обходе. А то и вовсе сам стучал на меня. С первого дня он пытался выманить меня следом. Но теперь его планы изменились. Месяцами он пытался добиться моего отчисления из Святой Марии, но теперь переключился на Джемму. Что–то замышлял, и в этих планах моё изгнание больше не значилось.

– То есть, ты хочешь сказать, – Брентли скептически оглядел особняк, – что мы проникнем в этот дворец, и ни одна сигнализация не сработает?

Из моего горла вырвался низкий смешок.

– Ненавижу отца, но он научил меня кое–чему. Камеры и датчики отключены. Даже скрытые.

Ричард Сталлард мирно спал в своей постели, даже не подозревая, что трое парней вот–вот вытащат на свет все секреты, запрятанные за этими толстыми стенами.

***

– Что бы вы там ни делали – не дайте мне, блять, убить его.

Моя рука легла на ручку двери сбоку от особняка Сталлардов. Похоже, она вела в подвал – вход располагался ниже уровня земли.

Кейд стоял так близко, что его плечо касалось моего:

– И что именно ты надеешься здесь найти?

То, от чего у меня стынет кровь в жилах. Вслух я сказал иное:

– Надеюсь, доказательства того, что судья Сталлард управляет Ковеном и определяет, что происходит в этом ебучем месте. Мы с дядей Тейтом считаем, что он отправляет туда преступников под видом психически больных – но вместо настоящей лечебницы они попадают в подполье.

Брентли стиснул зубы:

– Возможно, он и моего отца туда упек.

Вполне. Или это сделал отец Ричарда. Я подозревал, что корни уходят глубже, чем мы думаем.

– Что еще ты надеешься найти? – Не отставал Кейд, останавливая меня перед тем, как я начал вскрывать замок. – Хватит скрывать дерьмо, Исайя. Мы в твоей команде. Дай нам сыграть.

Мои пальцы, уже почти онемевшие от окружающего холода, начали работать с замком.

– Мне нужно понять, почему Джемма от него бежит.

Зубы сами сжались при воспоминании о ее испуганном лице, когда я впервые упомянул его имя. И о шрамах.

– Он причинял ей боль, и я хочу знать, в каких масштабах.

– Ебучий ублюдок, – прошипел Брентли, и я едва сдержал ухмылку. Он мастерски изображал равнодушие к женщинам, но в глубине души был таким же защитником, как и я. Гнал их прочь после близости лишь из–за закопанной травмы. Я был таким же – до Джеммы.

В доме стояла зловещая тишина. Ни звука. Ни гула отопления в стенах, ни капель протекающего крана, ни даже мягкого жужжания холодильника. Это подтверждало мою догадку: мы были не на первом этаже, а под ним. Я легонько тронул Брентли и Кейда за левое плечо, и мы развернулись, освещая путь узким лучом фонарика. Ступени скрипнули под моим весом, заставив всех замереть, насторожив слух. Часть меня жаждала, чтобы Ричард проснулся и спустился сюда. Я хотел смотреть ему в глаза, задавая вопросы. Например, почему он заставляет племянницу называть себя «папочкой». Воспоминание о подслушанном когда–то разговоре всплыло из самых глубин сознания.

– Подвал, – низкий шёпот Кейда поплыл за нами, пока мы продвигались вглубь.

Это было не обустроенное помещение – никаких ковров под ногами, плоских экранов на стенах или рамок со спортивными трофеями. Только тьма и запустение, от которых в груди застывал ледяной ком.

Под ногами что–то хлюпнуло. Я поднял фонарь, медленно освещая пространство. Сердце провалилось в живот и продолжало падать, пока луч скользил по углам... и остановился на чём–то в дальнем углу.

Я подошёл ближе, сапоги хлюпали по сырому полу. Запах плесени и земли висел в воздухе. Когда пальцы наткнулись на металлические цепи, я запрокинул голову – они свисали с потолка.

Если он...

Тошнотворные догадки атаковали со всех сторон. Внезапно я осознал, что остался один – Брентли и Кейд исчезли. Лишь я, тёмный подвал и колени, впившиеся в пол там, где, как мне казалось, когда–то была Джемма. Вспышка: её израненные запястья, розовые рубцы, которые она скрывала пуще всего. Давление в висках взлетело. Голова бессильно упала вперёд, грудь судорожно вздымалась.

– Исайя...

Я медленно поднял голову и схватился за висящие цепи с наручниками на концах. Рванул их на себя, дрожа от ярости, которая требовала вырвать эту хуйню из потолка. Мысли неслись в бешеном вихре, сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из грудной клетки.

– Что это?

Тишина.

– Исайя, блять, ответь!

Я резко обернулся на две тени за спиной, чувствуя, как комната вокруг нас сжимается:

– Цепи.

– Для чего? – Кейд шагнул вперёд, понизив голос. Его крепкая хватка разжала мои пальцы, впившиеся в металл. Он поднял наручник к лицу, изучая, затем резко перевёл взгляд на меня. Брентли выругался сквозь зубы:

– Господи Иисусе...

Его кабинет.

– Нам нужен его кабинет. Там должны быть документы.

Мне нужно было выбраться из этого подвала. Я задыхался. Я убил бы его. Взгляд снова скользнул по цепям, качающимся перед лицом. Воображение рисовало Джемму в этих оковах. Для его удовольствия? Чтобы причинять боль? Или для того и другого?

– Охренеть... Идите сюда. – Ботинок скрипел по гравию, когда я развернулся.

– Подожди, Исайя. – Рука Кейда вцепилась в мое плечо. – Может, тебе не стоит...

Я вздрогнул от прикосновения.

– Отъебись от меня. Я в порядке.

– Ты уверен? – Его взгляд говорил сам за себя. Я терял контроль. Гнев, кипящий в жилах, вытеснял все разумные мысли.

Глубокий выдох. Кивок. Мы подошли к Брентли, стоящему со сжатыми кулаками. Его пальцы нервно теребили швы черных джинс.

Тишина преследовала нас, как чума. Я замер на месте, ощущая, как за спиной покачиваются цепи.

Ричард Сталлард – покойник.

Мой взгляд медленно пополз вверх по стене, луч фонаря выхватывал фото за фото единственной девушки, за которую я был готов убить. Сквозь меня разлилась ледяная пустота – и это было хуже любого гнева. Снимок за снимком: Джемма. Связанная. Голая. Замерзшая. Изголодавшаяся. Его грубые ладони на ее теле. Палец, скользящий по лицу, пока она спала – не подозревая, что он стоит над ней, среди мягких одеял.

Шрамы.

Порезы.

Ссадины.

Синяки.

Он прикасался к ней против ее воли. Он посмел тронуть то, что принадлежало мне.

Тошнота подкатила к горлу, но я стиснул зубы. Я впервые ощутил такую ярость – чистую, животную, готовую превратиться в убийство. Руки дрожали так, что фонарь выпал бы, если бы Кейд не выхватил его и не схватил мою голову, сжимая ладонями.

– Успокойся, Исайя.

Я не мог дышать обычным воздухом – давился яростью и бешенством. Я готов был оторвать ему руки с корнем.

– Исайя! – Резкий шёпот Кейда не мог пробиться сквозь обломки моей человечности, рухнувшей на пол, как кирпичная стена. Он шлёпнул меня по лицу, но я снова уставился на фотографии.

Их было так много.

Он трогал её, когда она была обнажённой и в цепях. Его рука на её шее, спине, в волосах...

– Ему нужно валить отсюда к чёрту. Сейчас же.

– Подумай о Джемме, Исайя. – Короткие пальцы Брентли впились в мои плечи. – Ты не сможешь быть рядом, если окажешься в тюрьме. А если сделаешь что–то сейчас – именно так и будет.

Мне нужно было выбираться.

Я разнёс бы этот дом в щепки. Без раздумий выдернул бы чеку, будь у меня граната.

– Идите в его кабинет. Соберите всё о Джемме, Ковене и том парне – Тобиасе.

Кейд кивнул:

– Я всё сделаю. Уходи. Сейчас же.

Брентли потащил меня к выходу, пока Кейд оставался внутри. Я шёл, уставившись в одну точку перед собой, отвернувшись прочь от дома, потому что если увижу его снова, развернусь и задушу Ричарда Сталларда голыми руками.

Я говорил это раньше и повторю снова: Джемма Ричардсон – единственная, ради кого я готов был отказаться от человечности.