Текст книги "Плохие мальчики никогда не влюбляются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

Исайя

Грудь сжало, будто тугой обруч стянул торс, и с каждой секундой становилось всё теснее. Если бы не встреча с Коллинзом в соседнем городе во время игры, где я должен получить последний документ для Джеммы, я бы никуда не поехал. Лакросс был для меня в этой школе лишь способом убить время. Способом затеряться и скрыться от любопытных глаз вроде Бэйна. Теперь это не имело значения. Куда важнее было то, что происходило, чем обыграть какую–то команду по лакроссу, набитую придурками, которые и член–то свой держать не умеют.

– Всё нормально? – Спросил Брентли, наклонившись, пока мы запихивали наше лакроссное снаряжение в багажник автобуса.

Пресс напрягся от сосущего чувства в животе. – Чувствую, что что–то не так, – признался я, оперевшись рукой о дверцу автобуса, пока другие игроки швыряли свои сумки поверх наших.

– Это просто завтрашний день наступает на пятки. Всё вот–вот изменится. От этого стресс только усиливается.

Я покачал головой, оттолкнувшись от автобуса. Дело было не в нарастающем стрессе. Обострялись чувства.

– Пойду попрощаюсь с Джем. Чую неладное. Сейчас верн…

Мои слова оборвались, когда я увидел Шайнера, бегущего трусцой по тротуару без сумки. Его взгляд был прикован ко мне, как лазер, а лицо залито потом. Мы с Брентли замерли, увидев, что черты Шайнера искажены – слишком напряжены, чтобы быть обычной усталостью.

– Что случилось? – Резко спросил я, делая шаг ему навстречу.

Он едва переводил дух, но выдавил слово: – Бэйн.

Сердце ёкнуло.

– Что с ним? – Прошипел я, оглядывая школьный двор в поисках его самодовольной рожи. Ему оставалось ждать всего день – и он получил бы то, что хотел.

– Я проходил мимо, когда шёл в комнату за вещами. Он выходил из женского крыла. Посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Спроси у Исайи, где Джемма».

Мои ноги ударили о тротуар, и я рванул с места. Сердце, лёгкие и душа будто остались позади. Я не чувствовал ничего, кроме паники и ярости, змеившихся по венам, когда я перепрыгнул бордюр и взмыл к боковому входу. Сверстники мелькали бордовыми пятнами, пока я бежал мимо, не останавливаясь ни на миг, пока не оказался у женского крыла. Я замер, заглушая стук в ушах, и остро всмотрелся в тихий коридор. Где все?

Это был плохой знак. Я знал это. Ни одной девчонки не слонялось вокруг. Их двери не открывались и не закрывались.

Ни души в поле зрения.

Пульс яростно плясал под кожей. Я крадучись двинулся по коридору и остановился у бельевого шкафа. Того самого, где мы с Джеммой заключили нашу сделку. Я схватил ртом воздух, раскрыл дверь, прошёл к полке, запрятанной в самом углу, нащупал под ней и отцепил Глок 19, воткнув его за пояс шорт для лакросса.

Может, я и действовал импульсивно, но в моих механических мыслях была какая–то интуитивная правота. Слишком много лет, прожитых с отцом, входящим в ситуации неподготовленным. И возможно, где–то в глубине я знал, что что–то пошло, блять, не так.

Я чувствовал это костями. Я чувствовал это прошлой ночью, когда держал Джемму в объятиях. Что–то было не так. Меня жутко успокаивало, что она пристроилась в моей постели, и я должен был понять – что–то вот–вот пойдёт наперекосяк.

Чёрт. Чёрт. ЧЁРТ.

Взяв под контроль дыхание, я вышел из подсобки и продолжил путь по коридору. Я знал, что сердце колотится как бешеное, но всё моё внимание было приковано к единственной двери, приоткрытой наполовину.

– Джемма? – Крикнул я, нажимая ладонью на массивное дерево. Цепочка глухо звякнула о косяк, когда дверь медленно распахнулась, открывая лишь пустую комнату Джеммы и Слоан. Кровать Джеммы была нетронута. Телефон, который я ей дал, лежал на покрывале.

– Джемма! – Крикнул я снова, уже зная, что ее здесь нет.

Гребаное дерьмо.

– Исайя? – Голос дяди прозвучал отдалённо, но через мгновение я увидел, как он врывается в комнату Джеммы с багровым лицом и тяжело дыша. – Что происходит? Шайнер ворвался в мой кабинет, сказал, что–то случилось. Какого хуя тут творится? – Он завертелся по комнате Джеммы, выискивая что–то необычное, точно как я. Но ничего. Всё на своих местах. Единственное, что бросилось мне в глаза – стул у её стола был задвинут слишком глубоко. Я наклонился и заметил, что две передние ножки приподняты над полом, и тут я увидел её дневник.

Вытащив его из–под стула, я быстро захлопнул его и крепко сжал в руке. Тут появился Кейд, пока дядя обшаривал комнату. Дверь в ванную была закрыта, он уже занёс руку, чтобы постучать, когда Кейд произнёс:

– Её нигде нет. Не могу найти ни её, ни Слоан. Мерседес понятия не имеет, где они, и похоже, всех девчонок раскидали по разным местам в школе. «Шёпоты Мэри» объявили сбор девочек в библиотеке по поводу дурацких танцев Сэди Хокинс, которые они планируют.

– Её, блять, ПОХИТИЛИ! – Заорал я, вцепившись в свои волосы на макушке. – Найдите Бэйна. Сию же секунду!

Кейд схватил меня за плечи, а я был слишком занят попытками взять дыхание под контроль, чтобы оттолкнуть его. – Думаешь, она могла уйти раньше? Может, Бэйн её спугнул? Пригрозил? Может, он заставил её уйти. Шантажировал или что–то в этом роде.

– О чём вы двое говорите?! – Крик дяди пролетел мимо одного уха и вылетел в другое. Я сбросил руки Кейда с плеч и грубо распахнул дверь в ванную, зная, что Джеммы там нет – она не откликнулась. Но я всё равно проверю.

– Она не ушла, блять! Я даже не отдал ей документы! Она знала, что сегодня наша последняя ночь. Она сказала бы мне, если бы Бэйн что–то говорил.

– Какие документы?! – Дядя вскинул руки. – И уйти? Исайя, я же говорил, оставь Джемму мне!

Я набросился на него, едва взорвался от ярости. – Оставить её тебе? Ты даже половины не знаешь, дядя!

Блять. Где воздух? Почему я, блять, не могу дышать?

– Чёрт побери! Кто–нибудь, найдите Бэйна!

Я распахнул дверь ванной, готовый подойти к зеркалу и вмазать в него кулаком. Видеть ужас на своём лице, который я знал, там был, я вовсе не хотел. Реальность обрушивалась на меня, и всё, что я так тщательно планировал, просто испарилось, как и Джемма.

Если он её заполучил...

Я замер мгновенно, едва ступил в ванную. Взгляд метнулся сначала к раковине, и живот сжался. Ярко–алая кровь запеклась на её боку, а на белом кафеле алели капли.

– Исайя... – Тихий голос привлёк моё внимание, и я резко повернул голову налево, как дядя ворвался за мной. Он тут же бросился к Слоан, лежавшей в ванне, наполовину скрытой за душевой занавеской.

– Чёрт! – Вскрикнул я, бросаясь на колени, чтобы заглянуть ей в глаза. Она несколько раз моргнула, и меня потянуло встряхнуть её хрупкие плечи, чтобы заставить говорить, но, блять, она истекала кровью. Это было эгоистично, но часть меня надеялась, что кровь на раковине – её, а не Джеммы. По крайней мере, Слоан была жива.

Дядя Тейт отодвинул слипшиеся волосы Слоан от её глаз, присел и уложил её на пол между нами. – Слоан. Ты в порядке? Что случилось?

Слоан перевела взгляд с дяди на меня. Её дрожащие руки вцепились в мои предплечья, и она зарыдала: – Он забрал её, Исайя. Он... забрал её.

– Ричард? Её дядя? – Спросил я, накрыв её руку своей. Блять, она дрожала так же сильно, как Джемма прошлой ночью в библиотеке. Из комнаты донесся голос Шайнера, и я уловил встревоженные нотки в тоне миссис Фитц. Но ничто из этого не имело значения. Это был не голос Джеммы – единственный, который меня волновал.

Её не было.

Слоан медленно кивнула, затем поморщилась от боли. – Кажется, да...

– Как он выглядел? – Часть меня, та, что цеплялась за надежду, молила, чтобы похититель был не Ричард – но тогда это мог быть лишь один человек. Мой отец.

– Он был высокий... – Она снова скривилась. – Это был её дядя. Я уверена. Он говорил такое... Кажется, это он оставил шрамы на её запястьях, Исайя. Должно быть, он. Она так его боялась.

Грудь сомкнулась, и всё моё существо затряслось. Я не удивился бы, если бы стены Святой Марии содрогнулись вместе со мной.

– Какие шрамы?

Я встретился взглядом с дядей – и увидел в его глазах ту же решимость, что часто видел в зеркале, только сейчас – кристально ясную.

Слоан вернула нас в реальность следующими словами:

– Он спросил, знаю ли я, что она трахается с сыном Охотника, и поощряла ли я это. Джемма крикнула, что я не знала. Она пыталась отвлечь его от меня. – Ещё слеза скатилась по щеке Слоан, а я опустился на пол, чувствуя, как меня мутит. – Потом он ударил меня пистолетом и, наверное, затащил сюда.

– Господи Иисусе, блять! – Дядя Тейт вскочил на ноги и зашагал по тесной ванной. Он распахнул дверь – и тут же наткнулся на Шайнера, Кейда и миссис Фитц. Я чувствовал их взгляды на себе, но лишь тупо смотрел на кровавую раковину. Всё вышло из–под контроля.

Абсолютно всё.

Я потерял почву под ногами.

 – Исайя... – начала Слоан, но мы оба вздрогнули от звука сигнала телефона дяди. Я мельком глянул на миссис Фитц: её пухлые, румяные щёки стали восково–бледными. Наверное, я выглядел так же. Я медленно поднялся, наклонился, поднял Слоан на руки и, не встречаясь ни с чьим взглядом, миновал всех и уложил её на её кровать.

– Мистер Эллисон, вы обязаны это увидеть. Здесь творится нечто очень, очень неладное.

Едва я отошёл от кровати Слоан, Кейд подошёл и встал рядом с ней. Наши взгляды столкнулись – и мы оба поняли: дерьмо вот–вот рванёт, и очень быстро.

– Минутку, миссис Фитц. Это Бет.

– На громкую! – Требовательно бросил я. Бет была ассистенткой моего дяди, которая знала о студентах этой школы всё. Тихая, держалась в тени, но именно такие тихони знают больше всех.

– Бет? – Торопливо спросил дядя. Я подошёл ближе, когда он отнял телефон от уха и включил громкую связь. Шайнер закрыл дверь, потому что женское крыло наполнялось вернувшимися с собрания девчонками. Я был уверен, что всё это с самого начала – большая подстава.

Я буквально прожег взглядом телефон дяди. Пульс снова бешено заколотился, пальцы дёргались. Где она, чёрт возьми? Снова в подвале? Блять, это всё я виноват! Бэйн. Это должен быть Бэйн. Наверняка он сдал нас Ричарду. Ебаные фотки. Но зачем?

Голос дяди грубо ворвался в паузу:

– Ты не видела, чтобы кто–то заходил? Никого, кроме преподавателей? Видела, как ушла Джемма?

Было слышно, что Бет настороже:

– Нет... ничего подозрительного. Я даже дверь не слышала. Звонила сказать: почта пришла. Результаты готовы.

Пальцы дяди судорожно сжали телефон. Мой взгляд устремился к его лицу. Он колебался, но передумал подносить трубку к уху:

– Прочитай. Немедленно.

Бет замялась:

– Уверены? Я просто хотела оставить на столе. Не вскрывала.

– Что не вскрывала? – Вмешался я, отметив, как участилось его дыхание. – Дядя Тейт, это связано с Джеммой?

– Вскрывай, Бет. Читай вслух.

Шорох бумаги донесся из динамика. Дядя повелевающе оглядел нас:

– Никому ни слова.

Голос Бет снова приковал внимание к телефону. Я напрягся, ожидая любого кошмара. Результаты?.. Её тяжёлое дыхание слышалось на том конце. Я сделал шаг ближе к дяде.

– Ого. Это... подтверждено, Тейт. Джемма Ричардсон – ваша дочь.

Глава 20

Исайя

От ужаса у меня сомкнулись челюсти.

Время замедлилось.

Телефон упал на пол, и прошли часы, прежде чем я услышал глухой удар.

Джемма Ричардсон – ваша дочь.

Джемма Ричардсон – ваша дочь.

Джемма Ричардсон – ваша дочь.

Я наблюдал в полном смятении, как лицо дяди исказилось от шока, превратившись в муку. Сжатый кулак прижался к его губам.

Джемма Ричардсон – ваша дочь.

– Нет, – выдавил я.

Тошнит. Меня сейчас вырвет. Я замотал головой.

– Нет. Нет. Нет. Она... она не может быть твоей, блять, дочерью. Анализ ошибочен. – Я ткнул пальцем ему в лицо. – Если ты подозревал, что она твоя дочь... – Рука задрожала, будто кровь отлила от пальцев. – Нет. Это значит... Я что, трахал свою кузину? Этого не может быть.

– Исайя... – Руки дяди легли мне на плечи. Я застыл в немом шоке.

– Я ЧТО, ТРАХАЛ СВОЮ КУЗИНУ?! – Взревел я, сбивая его руки. Боже правый. Эта связь... Неужели, потому что мы родня? За что? Почему стены смыкаются? Почему сердце остановилось, а я ещё дышу? – Этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, дядя Тейт. Ты, блять, говоришь, что я влюблён в свою кузину?

– Исайя! – Кейд встал передо мной, пока комната плыла. – Успокойся, ёб твою мать! Включи уши и СЛУШАЙ, что он говорит!

Я отшатнулся, готовый вмазать ему, чтобы добраться до дяди. Как он мог молчать?

– Уши, блять, в порядке! Она – его дочь, Кейд!

Я замотал головой, отступая, пока не упёрся спиной в стену, и вжался в неё. Дядя бросился ко мне, прижал предплечьем к горлу, заставляя смотреть на него:

– Чёрт побери, возьми себя в руки! Она тебе не кузина, Исайя!

– ЧТО?! – Вскричал я, задыхаясь. Его предплечье давило на горло, а зелёные глаза буравили мои. Даже глаза одного цвета! Тот самый ебаный оттенок зелёного!

– Она тебе не кузина, Исайя. Вы не родственники.

– О чём ты, чёрт возьми?! Я только что слышал Бет! – Я ткнул рукой в телефон, валявшийся на полу. В комнате воцарилась тишина. Мёртвая тишина.

Дядина рука медленно сползла с моего горла, и кислород хлынул в лёгкие. Он отошёл, упёр руки в бока: – Буду краток: она пропала, и каждая секунда здесь – это секунда её опасности.

Ну слава богу. Мы на одной волне.

– Я тебе не дядя. – Зубы мои стиснулись, я застыл по стойке смирно. – И я ушёл из семейного дела не по своей воле, Исайя. Меня подбросили.

Я слышал его слова. Видел, как шевелятся губы. Но мозг отказывался понимать.

– Что?...

Он кивнул. – Я не родной брат твоего отца. Твоя бабушка взяла меня, когда я осиротел из–за того, что твой дед сделал с моими родителями. – Он сглотнул. – Мы с твоим отцом не знали, что не братья, пока нам не стукнуло по твоим годам. Вот тогда твой дед выгнал меня из семьи – потому что по моим жилам текла не та кровь. Он всегда ненавидел меня, и я понял, почему, лишь тогда. – Лицо дяди Тейта осталось непроницаемым, но я уловил надлом в голосе. Глухую ноту отчаяния и вины. – Короче говоря, мы заключили сделку – не без уговоров твоей бабушки и отца. Он пощадит меня и выполнит одну мою просьбу, а я навеки замолчу о семейном деле и сменю имя, чтобы порвать все связи. – Его губы сжались в белую нить от напряжения. – Если он поможет моей подруге Эмили выпутаться из передряги, я уйду и сожгу весь компромат, что на него имел. Он хотел меня убить, но, верь или нет, твой отец отговорил его. Ну а после смерти деда мы с отцом снова сблизились. Он мне не доверял. Изменился за годы. Но между нами оставалась... слабая искра братства. Появление Бэйна было совпадением, которое сыграло ему на руку – вот он и послал тебя сюда делать его грязную работу.

– Эмили... – прошептал я. – Та самая подруга, о которой ты говорил. Девушка, которую отправили в приют под надзор судьи Сталларда вместо тюрьмы.

Он мрачно кивнул. – И я отправил её прямиком в гребаные лапы монстра, лишь бы она не села в тюрьму.

Блять.

– Эмили – мать Джеммы. Я не знал, что она беременна. Она мне не сказала, и все мои попытки связаться с ней в приюте пресекались. Как только пять лет прошли, и я обратился к судье Сталларду, мне сказали, что она досрочно отбыла срок и ушла, не попрощавшись. Я нанимал частных детективов. Всё перерыл. Она просто исчезла.

Я впился пальцами в кожу головы, дёргая себя за волосы, вспомнив, что Джемма рассказывала мне той ночью в библиотеке, когда воспоминание снова унесло её от меня:

– Потому что он швырнул её в Ковен! – Я зашагал по этой чёртовой комнатушке Джеммы под прицелом десятка глаз. – Она видела, как этот больной ублюдок впихнул её мать в комнату с мягкими стенами – только потому, что та не хотела за него замуж! Он её изнасиловал, и фактически сказал Джемме, что её ждёт то же самое, если она не будет слушаться. – Картинки из её рассказов всплывали в голове.

Я посмотрел на Кейда.

Скажи ему, Исайя. Расскажи всё.

– Он и с ней то же проделает. – Я вздрогнул, услышав голос миссис Фитц. Ошеломлённый, что она выхватила слова у меня изо рта.

– Откуда вы это знаете? – Спросил я.

Миссис Фитц шагнула вперёд со слезами на глазах. Бумаги в её руках резко оказались перед нами. Я кинулся и встал рядом с дядей... с не–дядей?... тело которого напряглось, как бетонная колонна.

Эскиз за эскизом самых чудовищных рисунков дрожали в пальцах миссис Фитц.

– Это рисунки Джеммы. Я нашла их, перебирая вещи в подсобке. Они были спрятаны, Тейт, будто она не хотела, чтобы их кто–то увидел. – Кейд придвинулся. – Она этим по утрам занималась, Исайя. Видела, как она зашла в кладовку пару дней назад, когда ты был в бассейне. Думала, просто убирает принадлежности.

– Что... – Слова дяди медленно испарились, а лицо каменело с каждым рисунком, который ей показывали.

Эти были куда ужаснее фото, где она в цепях в подвале. Выворачивающие душу, сокрушающие наброски, нарисованные так точно, что только переживший это мог их создать. Ни единой детали не было выдумано. На одном из тел – том, что я принял за Джемму – были шрамы. Цепи провисали, сковывая запястья. Я наконец отвернулся от рисунка, где половина лица Джеммы была словно списана с зеркала – каждая черта идеальна, – а вторая половина заполнена словами: «хорошие девочки не нарушают правил», снова и снова.

– Исайя. Ты знал об этом? – Голос дяди звучал так же надломлено, как я себя чувствовал.

Я медленно повернулся к нему и миссис Фитц.

– Да. – Взгляд нашел Кейда, он всё ещё стоял у кровати Слоан. Я чувствовал себя выжатым. Безнадёжным. Всё ныло. – Мы пробрались в дом судьи Сталларда пару ночей назад. Я знал, что с Джеммой творится что–то ещё. Знал, что он связан с отцом, Ковеном и Бэйном. Хотел узнать больше.

– Она хотела сбежать?

Я кивнул, закрыв глаза, чтобы сдержать эмоции.

– Я помогал ей уйти от него. А разобравшись с отцом, собирался прижать Сталларда – как–то всё исправить для неё. Но есть ещё кое–что. Мои планы разлетелись в ебаные щепки. Что мне теперь делать?

– Что ещё? – Спросил Кейд, столь же ошарашенный, как и дядя.

– Мне нужна вся правда, Исайя. – Мы с дядей чувствовали одно и то же. Это слышалось в его голосе. Чистый страх и отчаяние накрыли нас. Я едва осознавал слова, слетавшие с губ: – Ричард собирался забрать её в восемнадцать. Он хочет жениться на ней и... – я выдавил последнее, опустив голову, – превратить в Эмили. Пластическая операция, всё остальное. Она нашла файлы на его компьютере перед первым побегом. – Я повернулся спиной, уставившись на её кровать. – Так Ричард явился раньше из–за тебя? Он знает, кто ты для неё? Или из–за меня?

Воздух сдвинулся. Следующий голос заставил меня замереть.

– Он взял её из–за меня.

Рука впилась в пояс шорт. Я резко развернулся, наставив пистолет прямо в лоб Бэйну.

– Начинай, блять, говорить.

Глава 21

Джемма

Мне было так холодно. Тело не переставало дрожать. Комната была погружена в кромешную тьму. Руки были связаны за спиной, и, хотя кожа на запястьях огрубела от старых шрамов, я всё равно чувствовала жгучее прикосновение верёвки. Мне хотелось поднести руки к глазам, проверить – закрыты ли они на самом деле? Может, страх буквально склеил мне веки.

Ужас осел тяжёлым камнем в животе. Живот скручивало невообразимыми спазмами, а сердце колотилось с тех пор, как я очнулась. Я не знала, сколько была без сознания. Голова пульсировала в такт дыханию, и малейшее движение вызывало такую адскую боль, что я стонала.

Он забрал меня.

Я тихо втянула воздух носом, пытаясь успокоить чувства осознанием: я не в подвале. Не пахло сыростью и землёй. Под коленями было мягко, а не шершаво, как на проклятом бетоне под домом Ричарда.

Исайя...

Сердце треснуло между оглушительных ударов. План всегда был – выскользнуть из рук Исайи, но не для того, чтобы угодить в лапы Ричарда. Исайя должен был это предотвратить. Он больше никогда тебя не тронет. Но мы опоздали. Мы проявили беспечность.

Это не вина Исайи. Я до последней секунды не опускала с ним щит, и лишь оттого боль стала острее.

Он знал, что сделал со мной Ричард. Знал, что он задумал. И он должен понять, что Ричард – мой похититель. Тревога о его тревоге разъедала меня изнутри, как личинки, точащие древесину.

Выживи.

С меня хватит борьбы за свободу. Если исчезновение Джеммы Ричардсон – то, чего Ричард жаждет в итоге, то я сделаю это ради Исайи – чтобы он был в безопасности и не запятнан.

Я бы не стремилась к свободе. Я бы стремилась к безопасности Исайи.

Я с радостью обменяла бы себя на него. Я сделала бы все, что хочет Ричард, если бы это означало сохранение Исайи в безопасности.

Более сильный голос в глубине моего сознания шептал ложь и несостоятельные идеи о будущем, где я могла бы сохранить Исайю в безопасности и все же избежать планов Ричарда, и он заставил меня замереть на мгновение.

А что, если? Что, если я смогу делать то, что делала годами? Играть на руку Ричарду, но все же найти выход? Разве я когда–нибудь действительно сдамся? Были ли это просто слова моего страха? Смена планов не означала, что я сдаюсь. Мне просто нужно было быть умнее.

К черту его. Я не сдавалась.

Дверь открылась, и тогда же я поняла, что мои глаза, на самом деле, открыты. Яркий свет из коридора был как удар по голове, и я вскрикнула, опустив подбородок к груди.

– Вот и моя хорошая девочка со своими маленькими сонными глазками. – Это было как звук ногтей по школьной доске.

Я оставила подбородок опущенным к груди, отказываясь смотреть на него. Я слишком боялась того, что увижу, если встречусь с ним взглядом. Ослабнет ли моя решимость? Стану ли я покорной и буду делать, как он говорит, чтобы выжить? Или я буду сопротивляться и надеяться, что Исайя так же силен, как он говорил.

Исайя не отступит перед Ричардом, и Ричард не отступит перед Исайей.

Моя единственная забота была в том, что у Ричарда были влиятельные друзья, которых не было у Исайи.

Что я собиралась делать?

Свет над головой врубился, и, хотя мои глаза были едва открыты, ослепляющий свет все равно причинял адскую боль. Я вспомнила, что он очень сильно ударил меня, прежде чем я упала на пол в своей комнате. Я надеялась, что Слоан в порядке. Она рассказала бы Исайе все. Паника пронеслась сквозь меня. Что, если Ричард забрал и ее?

– Нравится твоя новая комната? – Туфли Ричарда появились в моей линии зрения, и я чуть не плюнула на них.  – Понимаю, твоей маме уж точно не нравилась.

Это заставило мою голову подняться. В ту же секунду, как я мрачно уставилась в тревожные глаза Ричарда, его рука вцепилась в мою руку, и он поднял меня на ноги. Комната поплыла передо мной, и я подавила тошноту болью, что поднялась на поверхность.

Я медленно осмотрела комнату, желая всего лишь одного – сбросить его мерзкие пальцы с моей руки. Я была окружена белизной. Стены выглядели так, будто были сделаны из облаков. Сотнями. Пухлые белые подушки окружали каждый дюйм, и мой желудок снова перевернулся. Я наклонилась вперед и прикусила язык, чтобы не вырвало. Это была та же самая комната. Воспоминание нахлынуло на меня, словно осколки битого стекла. Моя мать, сжимающая меня. Ричард, вышвыривающий меня из комнаты в коридор. Двое мужчин в черной медицинской одежде, уводящие ее.

– Итак, ты привез меня в Ковен. Как сентиментально с твоей стороны.

Мое лицо загорелось в ту же секунду, как его рука столкнулась с ним, и зрение заплясало на мгновение, прежде чем я выпрямилась и уставилась на него. Это было больно.

– Я помню, знаешь ли, – прохрипела я. – Я помню день, когда ты привез ее сюда и запер. Скажи мне… – я шмыгнула носом, почувствовав что–то, текущее по губе. Наверное, кровь. – Она действительно убила себя, или ты в конце концов убил её?

Его губы изогнулись в волчьей ухмылке.

– И то, и другое. Она знала, что случится, если не подчинится.

Я сохранила лицо неподвижным. Я не дам ему удовольствия увидеть реакцию. Я не дам ему ничего. Ричард толкнул меня с силой, пока моя спина не уперлась в мягкую стену. Дверь позади него все еще была открыта, ведя в коридор, и в ту же секунду, как мой взгляд упал на нее, его мясистая рука сжала мой подбородок, принуждая меня отойти назад. Я уставилась на его крепкий нос и на то, как его ноздри раздувались от гневных вдохов.

– Я никогда не должен был позволять той ебаной соцработнице жить. Назойливая маленькая сука. Я должен был ослепить их всех: тех, кто не хотел отступных, тех, кто не брал взяток от чиновников. Я должен был покончить с ними, чтобы держать тебя там, где ты должна была быть. Мне никогда не следовало тебе доверять.

Из меня вырвался удушливый смех.

– Ты думаешь, я принадлежу тебе?

Его хриплое от виски дыхание ударило в щеку, и я внезапно задумалась, как долго я была без сознания. От него не пахло виски, когда он приходил ко мне в комнату в Святой Марии. Сколько времени прошло? Достаточно, чтобы меня швырнули в комнату со связанными за спиной руками.

– Он тебя трахал?

Я замерла, охваченная паникой. Меня окутал ледяной плен, и Ричард прошипел, глядя вниз на мою грудь.

– Мысль о нем заставляет твои упругие сосочки твердеть? – Его рука на моем подбородке сжалась сильнее, и я зажмурилась от боли. От такого давления на подбородке наверняка останутся синяки. Внезапно другая рука Ричарда отпустила мое тело, и он вцепился в перед моей рубашки. Я услышала, как рвется хлопок, когда он сорвал ее с моей груди, и я вскрикнула, зная, что под ней я совершенно обнажена. Его рука сначала бережно обхватила меня, и слеза выкатилась из моего глаза. Я знала, что он больше не будет сдерживаться. Я знала, что он больше не будет ждать, пока я отключусь настолько, чтобы не понимать или не отбиваться от него. Я знала, что он больше не будет ждать, чтобы прокрадываться в мою кровать поздно ночью и зависать надо мной, прижимаясь своей твердой длиной к моему животу, лишь чтобы в конце концов сбежать, когда я встречала его взгляд.

Ричарду теперь было все равно.

Он больше не пытался манипулировать мной и заставить меня любить его.

Он собирался любить меня, даже если я буду ненавидеть его.

Боль впилась в мою кожу, когда его прикосновение стало грубым. Мои глаза широко распахнулись, и страх сменился гневом.

– Отъебись от меня! – Я яростно брыкнулась бедрами, и это удивило нас обоих. Все остальное, казалось, отключилось, и я перешла в режим выживания. Бей или беги. Я делала и то, и другое. Я боролась, чтобы суметь бежать. Мне нужно было вырваться от него. – Ты больше не имеешь права прикасаться ко мне! Я не твоя маленькая кукла, Ричард!

Его рука снова опустилась на мое бедро, и его ногти впились в мою обнаженную кожу. Он отпрянул, и выражение в его глазах было тем, что я видела многократно, но по какой–то причине оно вбросило в меня новую порцию ужаса. Я колебалась что–либо сделать или сказать.

– Значит, ты все же помнишь, – заметил он, брови нависли над его темными глазами. Его смех эхом разнесся вокруг, пока он удерживал меня на месте. – Ты прямо как она, знаешь ли. Ты и твой брат. Я некоторое время думал, что ты больше похожа на своего отца – кем бы он, блять, ни был. Ты никогда не боролась, как она. Или Тобиас. Ты всегда была такой покорной.

– Это потому, что ты промыл мне мозги. Еще больше после того, как ты отослал Тобиаса прочь.

Его губа изогнулась, и мое горло сжалось.

– Отослал Тобиаса прочь? – Наклон его головы был угрожающим. Он нашел в моих словах что–то смешное, и мне это не нравилось. Мне это совсем не нравилось.

– Ты имеешь в виду... после того, как я убил Тобиаса.

Мой мир перестал вращаться.

Мое сердце разломилось у меня в груди, треснуло о мои ребра и упало на пол.

Он лжет. Он лжет. Он лжет.

– О да, моя милая девочка. – Его рука отпустила мое тело. Он, вероятно, почувствовал, как сопротивление покинуло его, прямо как и я. – Твоя мать мертва. Твой брат мертв. И если я когда–нибудь узнаю, кто твой отец, он тоже будет мертв. У тебя не будет никого, кроме меня.

Тобиас был мертв? Нет. Нет, это не так. Но я смотрела злу прямо в глаза, и я знала, что зло может убивать. Зло может разрушать и убивать, а Ричард был воплощением зла.

– Итак, позволь спросить тебя снова. – Рука Ричарда в какой–то момент отпустила мой подбородок и теперь лежала на моем горле, сжимая его ровно настолько, чтобы привлечь мое внимание. – Ты трахалась с тем мальчишкой? Исайей? Сыном Охотника?

Я промолчала.

Даже упоминание Исайи не могло вернуть боевой дух внутри меня.

Борись, Джемма! Выживай!

– Ох, парни? Заходите сюда. – Тон Ричарда ощущался как надвигающаяся гроза. Грянул гром. Ударила молния. Я оказалась посреди гребаного града, и меня просто продолжало засыпать. – Продолжайте осмотр. Мне нужно знать правду. Я больше не доверяю ей.

– Какую правду? – Спросила я, пока он передавал меня двум мужчинам в черных медицинских костюмах. Их глаза были такими же мертвыми и темными, как у Ричарда. Что, черт возьми, происходило? Один из мужчин, лысый, смотрел на меня так, будто был голоден. Его взгляд скользнул по моему телу с непристойной пристальностью, задержавшись на груди, и я отступила на шаг назад, только чтобы меня толкнули вперед – к белому матрасу на полу. Он был того же цвета и из той же ткани, что и стены. Комната с мягкими стенами и мягкая кровать. Обе вещи были созданы для комфорта, но мне было так же невыносимо, как в том подвале много лет назад.

– Если ты трахалась с ним, конечно. Мне нужно знать. Фотографии никогда не были такими откровенными, как мне хотелось бы... – Ричард подошел к другому мужчине, стоящему надо мной, пока лысый держал руки на моих плечах. У меня кружилась голова, я чувствовала слабость, и мое сердце колотилось так быстро, что я не могла дышать.

– Отпустите меня, – выдохнула я, глядя вверх затуманенными глазами. – Что вы делаете?

– Приступайте к осмотру таза. И если я обнаружу, что вам нравится трогать то, что принадлежит мне, я отрублю вам ваши гребаные пальцы. Мне нужно знать, насколько она тугая, какой и должна быть. И сделайте тест на ЗППП.

– Что?! – Мой рот открылся, и воздух, казалось, застрял в легких. Ричард приподнял бровь, будто я должна была знать, что это произойдет. Нет. Нет. Нет. – Отпустите меня! – Мой голос был хриплым, пока я продолжала кричать. Я билась в истерике, когда две сильные руки легли на мои бедра, чтобы обездвижить меня. Ричард наклонился и расстегнул молнию на моих джинсах, не отрывая от меня своего взгляда сверху.

– Да что с тобой не так? – Спросила я сквозь рваные всхлипы.

Я посмотрела на двух мужчин, в глазах которых не было и признака жизни. Это не по–настоящему. Этого не может быть.

Я боролась еще яростнее, пока они стаскивали с меня джинсы. Моя рубашка была порвана, грудь наполовину обнажена. Джинсы бесформенной кучей лежали у щиколоток.

– Нет! – Закричала я снова, пытаясь вырвать запястья из захвата. Я убью их всех до последнего. – Я никогда не сделаю того, чего ты хочешь! Я никогда не покорюсь. Тебе придется вырезать мой язык, если ты думаешь, что я когда–нибудь замолчу.