Текст книги "Плохие мальчики никогда не влюбляются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Джемма не отводила взгляда, а я продолжал, сжимая её всё сильнее – будто моё тело знало, что это последний раз, когда она в моих руках.

– Мы продолжим занятия. Ты будешь встречаться со мной в библиотеке после лакросса и делать вид, что помогаешь мне подтянуть оценки. Если кто–то спросит, скажешь, что я был с тобой, даже если я уйду. Как мы и договаривались вначале. А когда всё закончится, когда Комитет снимет меня с испытательного срока, ты получишь всё, о чём просила. А потом уедешь. И никогда не вернёшься.

Только так она будет в безопасности. Мои слова звучали жестоко. Будто я не хочу, чтобы она возвращалась. Будто мне всё равно. И дрожь её губ выдавала – она поверила этому.

– Прекрасно, – её голос надломился, она отвернулась.

Челюсть свело от напряжения, зубы сжались так, что заныли виски, когда я увидел, как её лицо буквально рассыпается.

– Значит, ты согласна? Между нами всё кончено.

Её руки медленно отпустили мои запястья. Она снова посмотрела на меня, стараясь казаться холодной... но я почувствовал, как содрогнулась её грудь.

– Да.

Отпусти её. Отпусти, чёрт возьми.

Воздух вокруг застыл. Всё замерло: ни ветерка в листьях, ни бликов звёзд над головой. Мы смотрели друг другу в глаза. Пальцы горели желанием скользнуть под её топ. Губы умоляли прикоснуться к её тёплой коже. Её идеальные губы приоткрылись, и лёгкое дыхание обожгло меня. Я наклонился ближе, спина покрылась потом, хотя ночь была прохладной. Кровь бешено пульсировала в жилах, наполняя те части тела, которые оживали только для неё. Наше дыхание смешалось, когда она прижалась к моей груди… Но нет.

Она значила слишком много.

Я и так уже причинил ей боль.

Руки моего отца касались её. Он швырнул её на колени, вцепился в волосы – будто она была всего лишь тряпичной куклой, которую можно мять и бросать.

Мои руки разжались, и я отступил. Её футболка опустилась, снова скрыв тёплую кожу. Шаг назад. Ещё один. Холодная пустота между нами сгущалась, как туман. Граница была проведена вновь. Джемма резко оттолкнулась от дерева и направилась к своей куртке, скомканной на земле. Я не моргнул, сохраняя каменное выражение лица, но в голове пронеслось: снимали ли они её с неё, чтобы прикасаться свободнее?

Ревность разъедала меня изнутри. Я доверял друзьям. Поверил их объяснению, почему всё выглядело так... страстно, когда я подошёл. Да и Джемма подтвердила.

Но они не имели права трогать её.

Как не имел права мой отец.

Как не имею права я.

Когда она попыталась пройти мимо, я схватил её за руку.

Тёмные пряди взметнулись вокруг её лица, взгляд вспыхнул. Хорошо. Пусть злится. Этой стены между нами было достаточно, чтобы мы оба не поддались искушению. Но слова, которые я не мог проглотить, уже рвались наружу:

– Прости, что тебе пришлось увидеть его таким. Прости за то, что он поставил тебя на колени и угрожал.

В её глазах – тех, что могли спалить лес дотла – вспыхнуло ещё ярче.

– Не в первый раз меня ставят на колени, Исайя.

Затем она высвободила руку, мои пальцы разжались, будто обожжённые. Она продолжила идти к Ковену, а я так и остался стоять, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. Готовый разорвать любого, кто посмеет к ней прикоснуться.

Глава 4

Джемма

Обратная дорога к машине Бэйна дала мне достаточно времени, чтобы оттолкнуть боль и собрать гнев в кулак. Мои конечности дрожали, и мне было трудно успокоить бешено колотящееся сердце. Я не была уверена, была ли я в шоке или действительно настолько зла из–за всего, что произошло за последний час, но что бы то ни было, я была готова сорваться.

Ковен. Исайя сказал: Ковен. Он дал этому месту имя, которое я раньше никогда не слышала. Я стояла, прижавшись спиной к внедорожнику Бэйна, пока Исайя протягивал руки за ключами, но вместо этого я уставилась на здание позади него. Вывеска все еще мерцала, но само здание казалось тихим. Мне хотелось задать вопросы, но между нами было слишком много напряжения, и я не доверяла себе – не была готова снова быть с ним на равных.

Он хотел оттолкнуть меня.

Я поступила бы так же.

Я приехала в Святую Марию без намерения строить отношения, основанные на доверии к людям, и именно так я и уйду. Пусть и немного покалеченная, но хотя бы с достоинством, целым и невредимым.

Я сунула руку в задний карман и вытащила запасные ключи Бэйна, сунув их в руку Исайи – ту самую руку, что всего несколько минут назад лежала на моих бедрах, заставляя что–то внутри меня сжиматься – то, что не должно было сжиматься.

Я всё ещё была в замешательстве. В замешательстве от многого. Исайя использовал меня, чтобы добраться до Бэйна? Чтобы заманить его? Или всё было наоборот? Я понимала логику Исайи, почему он так повёл себя перед отцом. Но я не соглашалась с ней, и жжение всё ещё было со мной. Оно жгло ещё сильнее, когда он полностью проигнорировал мой вопрос о том, кто на самом деле использовал меня в их маленькой игре, что, вероятно, само по себе было ответом.

– Ну, скажи мне... – Исайя повернул ключ, и машина заурчала. Если бы не столько других вещей, о которых нужно было беспокоиться, я бы задумалась, знает ли Бэйн, что я взяла его машину. – Как ты достала запасные ключи Бэйна? Мы обыскали его комнату вдоль и поперёк перед отъездом в Темпл. Где они были?

Я скрестила руки на груди и уставилась в окно, пока психиатрическая больница удалялась.

– Ты ждёшь, что я буду отвечать на твои вопросы, но сам не отвечаешь на мои?

Что–то злое зашевелилось у меня в крови, и я подавила капризную улыбку, наползавшую на моё лицо. Внезапно мне показалось, что мы снова оказались в том первом дне, когда он назвал меня «хорошей девочкой», а я язвительно ответила.

– Может, я позволила ему прикасаться ко мне, как твоим друзьям.

Машина внезапно прибавила скорость, и я сдержала улыбку. Я знала, что веду себя по–детски, но, если я не продолжу этот весь фарс о том, что мне не больно и что волны паники не накрывают меня снова, я боялась, что сломаюсь. А это было что–то, что я должна была оставить для момента, когда останусь одна.

Потому что мне было больно, а вместе с этим пришёл стыд. Мне было стыдно, что я снова позволила кому–то иметь власть причинять мне боль.

Когда Исайя несколько минут назад смотрел на меня сверху вниз, прижимая к дереву, с потемневшими голубыми глазами и нахмуренным лбом, и позволил словам «Мы закончили» ударить меня по ушам, это ощущалось как пощечина. Это было глупо – я знала, что мы даже не начали по–настоящему, знала, что между нами все равно ничего не могло быть, но больно было слышать это от него. Особенно после всего, что он сказал обо мне своему отцу, правда это или нет.

– И тебе это понравилось? – Исайя мельком взглянул на меня, и я видела, что он не верит, будто я действительно позволила Бэйну прикасаться ко мне. Но я также видела, что мои слова задели его, и на мгновение мне даже стало приятно видеть боль на его лице. Я пожала плечами.

– А тебе какое дело? Я же просто очередное свежее мясо, да?

Иголки предательства всё ещё сидели во мне. Вопрос о том, значило ли хоть что–то для него лишение меня девственности, грыз меня изнутри. Что, если все его поцелуи и прикосновения были лишь спектаклем? Даже те, что происходили тайно? Было ли это всего лишь способом доказать Бэйну, что я не для него? Больной демонстрацией своей власти? Неужели он заставил меня поверить, что я что–то для него значу? Обманул других? Он практически сказал об этом при нашем первом поцелуе на глазах у всех: «Я хочу, чтобы все знали – ты моя».

– Хватит, Джемма. – Его пальцы сжали руль крепче, а линии на дороге расплылись ещё сильнее. – Я объяснил, почему сказал это, и думал, именно ты должна понять.

Я знала, что мы приближаемся к Святой Марии, и скоро я смогу уйти в свою комнату, чтобы разобраться во всем, но вместо того, чтобы молчать, я продолжила. В каком–то смысле это возвращало мне контроль, а он мне был сейчас нужен.

– Разве ты не слышал поговорку: «Ложь всегда содержит зерно истины»? – я цокнула языком. – Просто пища для размышлений.

Его пальцы сжались, когда мы заходили в поворот. Вдали виднелся обветшалый склад в своем разрушающемся величии, и я вдруг с нетерпением захотела оказаться снова в школе. Мне нужен был мой альбом, карандаш и тихая комната, где я могла бы переварить все произошедшее.

Я ждала, пока Исайя откроет рот.

– О, я слышал эту поговорку. Думаю, в ней что–то есть. – В груди что–то екнуло, и я чуть не прижала руку к сердцу, чтобы унять эту боль. – Я не лгал, когда сказал, что трахать тебя – все равно что трахать ангела. Или что это было приятно и чисто.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Резко перевела взгляд в окно, чтобы он не увидел моего выражения – я была уверена, что на моем лице появилось что–то, что я не хотела ему показывать. Дыхание участилось, а раздражение покалывало кожу, будто тысяча крошечных игл.

Машина остановилась, и я распахнула дверь, выйдя наружу и резко развернувшись на каблуках, чтобы направиться к школе. Мне было все равно, положит ли он ключи Бэйна на место. Мне просто нужно было сбежать.

За спиной послышались его шаги – гравий хрустел под подошвами его ботинок. Он засунул руки в карманы, его рука слегка задела мою, и от этого внезапно бросило в жар.

– Каждый раз, когда я прикасался к тебе, это было словно прикосновение к ангелу, Джемма. Совершенному, завораживающему. Каждый раз я чувствовал себя недостойным.

Я нахмурилась, ощущая, как моя защита ослабевает. Нет. Я не позволю его словам разрушить щит, который возвела в тот же миг, когда он начал играть по правилам своего отца. Если я уступлю, нахлынет целая буря эмоций. Я сглотнула ком в горле, ускорила шаг и не останавливалась, пока здание Святой Марии не показалось впереди.

Мы с Исайей остановились у самых ворот, прежде чем он уверенным движением распахнул их, пропуская меня вперед. Мы молча прошли мимо домика его дяди, а я постаралась отогнать воспоминания о последней нашей прогулке здесь. Я скрестила руки на груди и гордо подняла подбородок.

Холл был тих, как всегда, черно–белый пол блестел. Я не осмелилась взглянуть в сторону столовой – ночью она выглядела иначе. Она хранила секрет, известный только нам двоим, но теперь это не имело значения, даже если от одной мысли об этом губы начали покалывать.

Исайя оглянулся через плечо, прежде чем повернуться ко мне лицом. Его взгляд заставил меня содрогнуться – его голубые глаза были полны чего–то, что я не могла расшифровать. Он нервно двигал челюстью, затем резко провел рукой по темным прядям волос и прошел мимо, словно знал, что я последую за ним.

Мне просто нужно было добраться до своей комнаты.

– Я сама дойду. Тебе не нужно меня провожать. – Голос дрожал, и я знала, что вот–вот сломаюсь. Голова раскалывалась от боли. Гнев и чувство предательства потихоньку уходили. Желание наброситься на него исчезло, потому что часть меня понимала его. Где–то в глубине души я знала, каково это – играть роль. Знала, каково это – притворяться кем–то другим, чтобы спасти себя и других. Но сердце болело. Грудь сжималась от осознания, что я больше не почувствую его губ на своих. Меня буквально разрывало пополам от мысли, что с ним я больше не чувствую себя в безопасности.

Мои секреты больше не рвались сорваться с языка – и все потому, что я больше не была уверена, могу ли ему доверять. И это ранило больнее всего.

– Я провожу тебя до комнаты, – сказал он совершенно бесстрастно.

– Я не хочу этого. Я сама справлюсь.

– Точно так же, как ты справилась, когда одна сбежала из Святой Марии? – Его слова впились в кожу, как укус, потому что он был прав. Я не была уверена, что выбралась бы из той переделки, если бы он, Кейд и Брентли не бросились за мной в лес.

Всё было так запутано, что я не могла думать ни о чём другом, пока мы молча шли по коридору к моей комнате – оба натянутые, как струна, и оба прислушивались, не появится ли дежурный преподаватель с очередным обходом.

Я положила ладонь на холодную железную ручку и ощутила тепло Исайи, исходящее от него прямо у меня за спиной. Я закрыла глаза, учащённо дыша, будто всё вокруг внезапно замерло. Боль. Страх. Предательство. Непонимание. И осознание того, что он, возможно, пытался поступить правильно. Может, это была его попытка быть самоотверженным. А может, он и правда всё это время использовал меня, чтобы добраться до Бэйна.

Я не знала наверняка. Да и вообще перестала что–либо понимать.

– Джемма? – Тихо позвал он, голос мягкий, словно недоумевающий, почему я замерла. Он что, тоже страдал?

Я не поднимала глаз, мой голос был едва слышен.

– Была еще одна причина, почему я не позвала тебя сегодня. Не только потому, что боялась, что тебя поймают, и это будет на мне. Не только потому, что переживала за твоего брата.

Я сглотнула, и единственная слеза скатилась по щеке.

– Я знала, что лезу во что–то, чем пока не готова с тобой делиться. Дело не в том, что я тебе не доверяла, Исайя. Просто… я не была готова отдать тебе еще одну часть своего прошлого.

Губы дрогнули, когда в памяти всплыл зеленый навес над головой – воспоминание прорвалось сквозь стены, которые я выстроила, как раз перед тем, как его отец схватил меня.

– Я бывала в том месте, которое ты называешь Ковен. Поэтому пошла туда одна.

Я почувствовала, как он приблизился еще ближе, и сжала губы. Его ладонь легла на дверь рядом с моей головой, а моя дрожала на ручке. Сердце колотилось так сильно, что его стон раздавался прямо в ушах.

– Я знаю.

Он… знал?

Внезапно его рука обхватила мою талию, и он резко развернул меня, прижав к двери. Его руки словно заключили меня в клетку, а грудь вздымалась так часто, что мне стало по–настоящему страшно.

– Ты больше никогда туда не вернешься. Ты меня слышишь?

Я не ответила. Просто продолжала удерживать его стальной взгляд, наблюдая, как тени пляшут на стене за его спиной. В этот момент он выглядел как настоящий злодей. А может, он таким и был.

Его взгляд скользнул к моим губам, и я замерла. Мы оба дышали неровно, но тут в конце коридора раздался шум. Исайя резко отстранился, оттолкнувшись от двери с рычанием, словно загнанный волк.

Голос эхом разнесся по пустому пространству: – Кто там?

– Это Исайя, – ответил он, по–прежнему прижимая меня к двери. – Я провожал Джемму в комнату после дополнительных занятий.

– Занятий? – Голос приближался, и, кажется, это была миссис Фитц, но я не была уверена. Сердце стучало так громко, что я почти ничего не слышала. – Разве у тебя не было выездной игры? Неужели вы занимались так поздно?

– Проходи в комнату, Джемма. Ты вся перемазана.

Я не заставила себя ждать. Дверь распахнулась, и мои чувства тут же наполнились ароматом лаванды и шоколада. Впервые за весь вечер я наконец почувствовала себя в безопасности.

Я жадно вдохнула воздух, а Слоан тут же вскочила с кровати, держа в руке шоколадный батончик, пока её ноутбук съезжал на бок.

– Ну наконец–то! Я проснулась, а тебя и след простыл…

Едва я вцепилась в неё, как тут же сломалась. Из моих губ вырвался сдавленный стон – страх и тревога, которые я отгоняла с момента, как рванула в лес, накрыли меня с новой силой.

Две тёплые руки обняли меня, когда я опустилась на пол и прижала лоб к коленям, позволяя слезам струиться по моему грязному лицу и одежде.

– Тсс. Всё хорошо. Всё хорошо, Джемма. Ты здесь. Ты будешь в порядке.

Слоан была права. Я буду в порядке, потому что скоро уеду, а Ричард, Бэйн, Исайя, его отец и отвратительные воспоминания о Ковене останутся в прошлом.

Глава 5

Исайя

– Ты же знаешь, что делать, бро. –  Я перевел взгляд на Брентли, который развалился за столом, положив локти на столешницу, и выглядел более самодовольным, чем обычно. Он взял банку с газировкой, залпом осушил ее и вытер рот тыльной стороной ладони. – Просто заставь ее возненавидеть тебя. Это самый простой способ устоять. Тогда у тебя не будет ни единого шанса трахнуть ее.

Трахнуть ее. Как будто это единственное, что меня волновало, когда дело касалось Джеммы.

Кейд фыркнул рядом с ним.

– Должно быть несложно.

– Да? – Я шлепнул ладонью по столу, заставив пару человек отвлечься от еды. Они еще не поняли, что я вот–вот переверну эту чертову мебель. – И как это сработало у тебя с Джорни, Кейд?

Я злился и раздражался весь день. Мне было противно даже смотреть в сторону Бэйна, зная, что он причастен к вчерашнему, даже если сам не участвовал. Все оставшиеся силы я потратил на то, чтобы сохранить лицо перед миссис Фитц, когда она застукала меня у двери Джеммы далеко за полночь. А значит, сейчас у меня не осталось ни капли терпения. Сегодня я был далек от спокойствия и рационального мышления.

Я видел, что миссис Фитц сомневалась, когда мы уходили, и было в чем. Но если у нее и были подозрения, что между мной и Джеммой происходит нечто большее, чем учеба, сегодня на уроке искусства они развеялись. Джемма даже не смотрела в мою сторону, а каждый мой взгляд на нее заставлял меня сжимать кулаки. Ее глаза были красными, а поскольку Слоан сейчас смотрела на меня, словно хотела прожечь взглядом, значит, Джемма не выдержала и раскрылась, когда вернулась в комнату прошлой ночью.

Она держалась до последнего, пока не отвернулась и не выдохнула то самое признание, которое теперь будет преследовать меня до конца дней. Дрожь в ее голосе и одна–единственная слеза, скатившаяся по щеке, ранили куда сильнее, чем ее ненависть.

Кейд сжал чипсы в руке, крошки посыпались на стол.

– Иди нахуй, Исайя.

Брентли вздохнул.

– Оставь его. Он просто злится, что мы оказались правы. – Он сделал паузу и усмехнулся. – И что видел, как мы трогали Джемму.

Мой взгляд был убийственным, и в ушах будто тикала огромная бомба, готовая взорваться в любую секунду. У меня не было времени на это. Хотя Джемма казалась сейчас моей главной проблемой, я балансировал на грани ещё кое–чего – о чём ни Кейд, ни Брентли, ни Шайнер даже не догадывались. Пока что.

– Я в ярости из–за многих вещей, – мой голос звучал спокойно, но внутри всё кипело от сдерживаемой агрессии. И это было не к добру. Когда я злился, но внешне оставался хладнокровным, – вот тогда я совершал ошибки. Я погружался в это всепоглощающее оцепенение, леденящее кровь, и именно в такие моменты Исайя Андервуд становился беспощадным.

– И да, – я наклонил голову в сторону друзей и понизил голос, – увидев ваши руки на ней, мне захотелось задушить вас почти так же сильно, как вчера – моего чёртова отца.

Шайнер поднял глаза, услышав мои слова.

– Что за хрень я пропустил?

Брентли закатил глаза.

– Радуйся, что тебя там не было.

Я почувствовал его раздражение ещё до того, как он сдался и обмяк. Шайнер рвался влезть в те дела, которые мы с Кейдом и Брентли обсуждали наедине. И хотя я кое–что рассказал ему о нашей жизни и о том, с чем мне приходится бороться за пределами школы, он всё равно оставался вне игры. Не потому, что я ему не доверял. А потому, что чем меньше он знал – тем лучше.

– Неважно. Уверен, киска Кэлли была куда приятнее, чем всё, во что вы трое вляпались, – он пожал плечами, отводя взгляд. – Но… они правы.

Я перевёл взгляд на Джемму, увидев, как она покусывает морковку, прежде чем снова посмотреть на Шайнера.

– Правы в чём?

– Если хочешь устоять перед ней – заставь её увидеть тебя в другом свете. Покажи ей того Исайю, каким он был раньше, чтобы она сама начала сопротивляться. Напомни ей, каким ты был до того, как она вообще появилась в этой школе.

Я стряхнул крошку с галстука, ощущая странный сдвиг внутри. Каким я был до неё? Я едва мог вспомнить.

Я перевёл взгляд на другой конец длинного стола, к Джемме, и заметил, что она улыбается каким–то словам Слоан. От этого у меня внутри всё сжалось. Это была её первая улыбка за весь день, и казалось, будто мы снова вернулись в самое начало – ко времени, когда она только появилась в Святой Марии. Я пытался разгадать её с той самой секунды, как впервые увидел, и не оставлял попыток до сих пор. Я отчётливо помнил, как тогда подумал, что она выглядит такой потерянной – сидела со Слоан тем утром, всего пару месяцев назад. Но сейчас? Она уже не казалась такой растерянной, хотя я знал: глубоко внутри она всё ещё пыталась раскрыть правду о своей жизни, скрытую от неё. Возможно, вчера она что–то узнала – до того, как появился мой отец.

Джемма в последние недели обрела почву под ногами.

А я потерял свою.

По правде говоря, я был почти уверен, что потерял себя в ней – а она нашла себя во мне.

Моё имя, сорвавшееся с губ Кейда, оторвало мой затянувшийся взгляд от Джеммы.

– Исайя не может просто вернуться к своему обычному поведению. Он всё ещё на испытательном сроке, так что есть ограничения, но…

Шайнер осклабился в своей знаменитой ухмылке, слегка приподняв уголок губы и кивнув в такт Кейду.

– О да. Я понял, к чему ты клонишь. И, блять, это всегда срабатывает.

Их загадочный разговор раздражал меня всё сильнее.

– Моё терпение лопнуло, – резко сказал я, отодвигая тарелку. Аппетита у меня не было с той самой минуты, как я увидел отца над Джеммой прошлой ночью.

– Найди себе новую игрушку.

Я ненадолго закрыл глаза, пытаясь обуздать гнев.

– Она не была чертовой игрушкой.

Шайнер щелкнул пальцами.

– Но ты с ней играл.

Я был в шаге от того, чтобы вмазать кулаком по столу, но Брентли хмыкнул и бросил взгляд через зал. Почти все уже сидели с ланчами, но, конечно же, Бэйн – истинный высокомерный ублюдок – неспешно расхаживал по свободному пространству, держа в руке яблоко и уставившись прямо на меня.

Перед глазами заплясали красные пятна, но я изо всех сил старался сохранить самообладание. Холодный расчёт всегда лучше импульсивных поступков. Я глубоко вдохнул через нос, чувствуя, как от ярости что–то хрустнуло у меня внутри.

Бэйн усмехнулся, слегка наклонив голову, и закатил глаза, прежде чем развернуться и направиться к своим приятелям. Они, конечно же, и понятия не имели о его жизни за пределами школы. Но после вчерашнего я знал: совсем скоро настанет момент, когда мне понадобится Бэйн на своей стороне. Так что сейчас, как никогда, нужно было взять себя в руки и не терять хладнокровия. Свою смекалку я унаследовал от матери – и черт побери, я собирался пустить её в дело.

Я обвел взглядом остальных Бунтарей, прежде чем спокойно заговорить:

– Если я найду кого–то нового, Бэйн решит, что Джемма – свободная добыча.

Шайнер насмешливо приподнял бровь:

– А если она умная, то пошлёт его куда подальше.

На этот раз голос Кейда дрогнул – и я догадывался, почему:

– И ты думаешь, это его остановит?

Я сглотнул ком горечи, подступивший к горлу:

– Если я отступлю, это может снизить градус угрозы. Но у меня ощущение, что Бэйн следит за Джеммой не только из–за меня.

И от этой мысли мне стало совсем не по себе.

Брентли кивнул, понизив голос ещё больше:

– Это как–то связано с её дядей, да? Ну, они явно знакомы, раз Бэйн теперь его новый перевозчик стволов.

Я вспомнил фото, которое сделал в тот день, когда мы с Джеммой впервые отправились в Ковен. Она до сих пор не знала, что Бэйн приходил туда нелегально продавать оружие её дяде – который, как выяснилось, был главным клиентом моего отца.

– Думаю, да, – ответил я, когда звонок прокатился по залу, возвещая о начале второй половины дня.

Я двинулся вслед за Джеммой, с комом в горле. Её гладкая кожа на коленях была слегка содрана – мне пришлось заставить себя отвести взгляд.

– Вам нужно кое–что услышать, так что слушайте внимательно.

Шайнер начал подниматься, но я поднял палец.

– Можешь остаться. Это не совсем про тебя, но, если хочешь – сиди.

Он медленно опустился обратно на скамью, пока столовая пустела. Когда посторонние скрылись за дверями, а Бэйн исчез, даже не удостоив нас взглядом, я уперся ладонями в прохладную столешницу и ровно выдохнул.

– Скоро наступит момент, когда мне придется работать с Бэйном.

– Ты хотел сказать – против Бэйна, – Кейд сузил глаза с подозрением.

– Нет.

Тревога поползла по моим плечам, словно руки шлюхи – медленно, соблазнительно скользя вдоль шеи, отчего внутри всё сжалось в ледяной ком.

Мои друзья молчали. Никто не отвел глаз, не проронил ни слова.

– Когда я разберусь с кое–какими делами, вам придётся сделать выбор. – Я резко вдохнул через нос, оттолкнулся от стола и поднялся. – Просто будьте готовы.

Развернулся и ушёл, оставив их в тишине, отчаянно надеясь, что они выберут мою сторону – а не ту, что привычнее.

Ведь привычное – это комфорт. Даже если в данном случае оно означает предательство.

***

– Вискаря не найдется? – Спросил я, плюхаясь в привычное кресло в кабинете дяди – этом мрачном и давящем помещении, где я бывал не раз.

Я ослабил галстук, закинул ногу на край стола и откинулся на спинку кресла.

– Что случилось прошлой ночью? – Дядя сверлил меня взглядом, но это меня ни капли не волновало. Будь моё настроение получше, я бы, конечно, подколол его. Но сегодня вечером я был не в духе для игр – да и важное занятие с репетитором должно было начаться буквально через несколько минут.

– Я прозрел, вот что.

Слова были горькими, но правдивыми. В голове снова и снова прокручивались лишь два момента прошлой ночи: вид Джеммы после того, как я причинил ей боль, и довольная рожа моего отца. Две картины, которые я больше никогда не хотел видеть.

Дядя наклонился, открыл ящик стола и на секунду скрылся из виду, чтобы затем появиться с бутылкой виски.

– О, да. Вот теперь разговор пошёл.

Я удивленно приподнял бровь и усмехнулся:

– Дядя Тейт, иногда ты меня удивляешь.

Он фыркнул:

– Это для меня. Не для тебя. А теперь рассказывай, что произошло? Миссис Фитц упомянула, что видела, как ты провожал Джемму в её комнату прошлой ночью, когда обходила этажи.

Я сделал паузу, сохраняя невозмутимое выражение лица:

– Она доложила остальным из Комитета?

Чёртов Комитет. Вечно дышат мне в спину. Они были, пожалуй, даже хуже моего отца. Почти.

Дядя покачал головой, наливая виски в один стакан, который поставил между нами. Я внимательно посмотрел на него, гадая, позволит ли он мне его взять. Тейт Эллисон был человеком слова, но в его жилах всё же текла кровь Андервудов, а значит, бунтарская жилка в нём присутствовала, даже если он старался это скрыть.

– Ну? – Подтолкнул он, поднимая стакан.

Я стиснул зубы, наблюдая за трепещущим пламенем. Оно словно лизало мои руки, пока гнев снова начинал закипать внутри.

– Джемма сбежала прошлой ночью, когда мы возвращались из Темпла, – проговорил я.

Стакан с грохотом опустился на стол, но я продолжал смотреть на танцующие красные и оранжевые языки пламени.

– Она вернулась в Ковен. Угнала машину Бэйна. И когда я нашёл её…

– Господи Иисусе, – пробормотал дядя.

Я проигнорировал его бормотание.

– Когда я нашел ее, отец держал ее за волосы, угрожал, потому что думал, будто Бэйн наблюдает за этим издалека или что–то в этом роде. Он решил, что она его девушка.

Тишина обрушилась на комнату, как удар волны в середине урагана. Краткая, удушающая. Мне пришлось буквально выдавливать из себя следующие слова:

– Мне пришлось вмешаться самым мерзким способом, чтобы показать ему, что я его маленький ебаный клон, а Джемма для меня ничего не значит. Что я даже не знаю ее. Я сказал, что она просто кусок мяса, и я использую ее, чтобы передать послание Бэйну.

Я взглянул на дядю, чувствуя, как подступает вина. Его глаза были закрыты, ноздри раздувались. Я не был уверен, что его злит больше, но, честно говоря, мне было все равно. Он больше не был частью этой жизни, даже если вел себя иначе. Если бы он сам бросился защищать Джемму, это ничего бы не изменило. Дела Андервудов касались только тех, кто носил эту фамилию. А с того момента, как дядя Тейт вышел из семейного бизнеса, он был обязан сменить имя и никогда больше не упоминать о прошлом. То же самое – с моим старшим братом Джейкоби.

– И что, Исайя? – Наконец спросил он, наливая второй стакан. Два – его предел. Мне почти хотелось посмотреть, нальет ли он третий. Я был уверен, что эта школа в конце концов доведет его до алкоголизма – по крайней мере, пока я здесь учусь. Он слишком переживал за студентов. Рядом с моим отцом он бы не выжил.

Джейкоби выжил бы. Но мой старший брат был еще эгоистичнее меня.

– Что «что»? – Я поставил обе ноги на пол, уперся локтями в колени.

Он сглотнул, закручивая крышку на бутылке. Ха. Все те же два стакана.

– А ты клон своего отца? Идешь по его стопам? Вид его с Джеммой что–то изменил для тебя?

В прошлый раз, когда мы говорили об этом, я сказал ему, что возьму на себя бизнес, когда придет время, – из–за угроз отца в адрес Джека. Так что я ждал удивления на его лице, когда ответил:

– Нет.

– ...Нет?

– Вчерашняя ночь не изменила меня. Она просто заставила осознать то, что и так уже было ясно. Я не Карлайл Андервуд.

Тревога, которую я не позволял себе чувствовать, начала сжимать меня в тиски, поэтому я быстро сменил тему, понимая, что мне нужно идти в библиотеку – даже если всё это время меня будут терзать только раздражение и сожаление.

Часть меня хотела бросить всё это репетиторство, чтобы жизнь стала хоть немного проще. Но Джек всё ещё не был в безопасности, и пока это так – мне приходилось играть роль. Поддерживать оценки. Продолжать занятия с девушкой, которая заставляла меня видеть только ее одну. Следить за Бэйном, даже если теперь я был уверен, что он всё это время просто водил меня за нос.

Моя работа ещё не была закончена.

– Мне нужен твой телефон.

– Исайя... – голос дяди стал жёстче. Я начал цокать языком, издавая самый раздражающий звук на свете, делая вид, что не замечаю скепсиса в его тоне. – Что с тобой происходит? Теперь ты вдруг не собираешься перенимать бизнес?

– Мне просто нужен телефон. Или, может, один из тех, что у тебя в столе. – Я щёлкнул пальцами. – Вот это даже лучше. Дай мне такой, чтобы нельзя было отследить.

Между его бровей снова появилась морщинка.

– Кому ты звонишь? И с Джеммой всё в порядке? После вчерашнего?

Я провёл языком по зубам, чувствуя, как напряглись плечи.

– С ней всё нормально. А звоню я в Ковен.

Он чуть не поперхнулся.

– Какого чёрта тебе звонить в Ковен? Исайя, ты вообще понимаешь, что делаешь? – Он раздражённо вздохнул, прежде чем впиться в меня взглядом. – Комитет почти готов снять тебя с испытательного срока. Они уже назначили дату повторного заседания. Я не просто так вызвал тебя к себе. Что ты задумал? Говори.

Что–то щёлкнуло у меня в шее. Джемма сможет уехать, как только меня снимут с испытательного срока. Да и когда Джек будет в безопасности, это уже не будет иметь значения. Я перестану следить за Бэйном, и мне больше не понадобится прикрытие или репетиторство. Она выйдет из этой игры.

Я мысленно отметил, что нужно проверить её документы – всё, что потребуется, чтобы Джемма Ричардсон просто исчезла с лица земли. Даже если от одной этой мысли меня тошнило.