Текст книги "Проклятый и родной (СИ)"

Автор книги: Рябова Марина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Закончив с делами на улице, Тор прошёл в избу, улыбчивый и отчего-то довольный, когда как Лафейсон был хмур в своей задумчивости. Эрос скрутился клубком на постели и мирно посапывал.

– Ужин скоро будет готов, – монотонно предупредил чернокнижник, измельчая какие-то травы в ступке.

– Отлично! – воодушевлённо отозвался Одинсон. Лафейсон настороженно обернулся, нахмурился. – Попариться успеем?

– Ты иди, я потом, – Локи удивлённо моргнул и отвернулся.

– Ладно, – согласился охотник, не собираясь перечить: сегодня они и так уже повздорили с утра, лучше было не нарываться на неприятности.

Одинсон покинул избу, Локи же выждал немного времени и тоже вышел на улицу. Он осторожно шагал по расчищенной дорожке, словно осторожный зверь, учуявший следящего за ним охотника. Сумерки превратились в тихую зимнюю ночь, мутные облака скрывали от взора далёкие звёзды, лес застыл, и шёпот мистического ветра стих. Адепты знали о падших самоуверенных воинах, от которых в этом походе друзья и близкие ждали успеха. В скором времени сюда явится следующая партия мяса для Фенрира, и Локи с радостью отдаст волку приказ расправиться с незваными гостями. А пока, пока он стоял возле бани и украдкой заглядывал в окошко. Капли катились по стеклу, и Лафейсон мог с лёгкостью наблюдать очертания горячего тела. Хотелось бы ему присоединиться, но сделать это значило лишить Тора выбора. Локи мог бы соблазнить охотника, если бы задался целью, незаметно, исподволь, но запретил себе это делать. Пусть всё идёт своим чередом. Сейчас, когда его обнаружили, адепты станут совершать набеги в надежде уничтожить его, отомстить. Лафейсон пока ещё не знал, способен ли был Тор восстанавливаться после вновь нанесённых ран, случая проверить у него не было.

Когда Одинсон вернулся в избу, Локи хлопотал по дому, кормил Эроса и умолял кота заткнуться. К сожалению, Одинсон не услышал, о чём они переговаривались. Тору показалось, что, заметив его, чернокнижник выглядел нерешительно, он смущённо отвёл взгляд и предложил занять место за столом. Тор с удовольствием поглощал прекрасно приготовленную пищу, снова отметив, что Локи вкусно готовил, тот лишь небрежно отмахнулся. Отужинав, Одинсон решительно взял на себя мытьё посуды, а колдун отправился в баню.

Уже на пороге Тор обеспокоенно окликнул его:

– Локи!

– Да?

– Ты только не напивайся, ладно? – с надеждой попросил охотник.

Локи не оскорбился, даже рассмеялся, в памяти ещё свежи были воспоминания о том, каким он становился, когда принимал на грудь. И правда, не стоило сейчас усугублять их мирное сосуществование бесконтрольным поведением.

– Постараюсь, – неопределённо ответил колдун и вышел на улицу, плотно прикрывая за собой дверь.

В этот раз Локи отсутствовал недолго и действительно вернулся трезвым. В его отсутствие Эрос и словом не обмолвился, хотя пару раз охотник ловил взгляд кота, тот смотрел прямо на него, но Одинсон ничего не слышал. Это было странно, но Тор решил не особо задумываться об этом. Буквально с порога он вдруг попросил у Локи разрешения почитать книгу из его небольшой коллекции, Лафейсон с радостью согласился.

Одинсон устроился за столом, открыл книгу с самого начала и положил перед собой. Локи занимался чем-то на разделочном столе, и Тор то и дело поглядывал на него между прочтением поэмы. В итоге Одинсон стал замечать, что он совершенно ничего не понимал и если не сосредоточится на чтении, то просто потеряет время, впустую занимаясь бесполезной слежкой за Локи.

Наконец охотник поймал волну и увлёкся произведением. Локи его не отвлекал. По ходу дела Одинсон понял, почему чернокнижнику полюбилась эта книга. Сын Лафея имел определённое сходство с ангелом смерти, тот тоже даровал жизнь беспечному вояке, чтобы тот вернулся в объятия любимой женщины, но подарок могущественного существа беспечный муж не оценил: вкусив радость близости со своей спутницей, он снова отчаянно рвался в бой. С тех пор ангел смерти понял, что люди не заслуживали второго шанса на жизнь.

Тор вдруг осознал, что он и сам, в сущности, оказался неблагодарным и эгоистичным человеком. Он препирался с чернокнижником, сорвался на него, в грубой форме дал понять, что между ними ничего не могло быть, а потом словно смилостивился и сам же полез к Локи с нежностями. Что колдун должен был подумать? Что к нему испытывали жалость? Вот так благодарность за спасение и новую жизнь! Теперь не казалось Тору странным и то, что, убив Вольштагга, на утро Локи пытался его удержать, но в итоге всё равно отпустил навстречу своей судьбе. Ведь его было не удержать.

Тор закрыл книгу и шумно вздохнул, словно тяжесть неприятных дум придавила его к земле. Оказалось, что проще было признать Локи виновником всех бед, мерзким содомитом и проклятым дьявольским прислужником, чем признать его достойным и справедливым человеком. Тору нужно было прежде разобраться со своей мерзкой душой, чем лезть в чужую. Одинсон потёр ладонью корешок книги, будто это могло помочь справиться с неутешительными выводами, и поднял глаза. Локи стоял, облокотившись на разделочный стол, и просто смотрел на него ничего не выражающим взглядом. Одинсон не знал, как давно чернокнижник наблюдал за ним, а впрочем, пусть смотрит, не было в этом ничего плохого.

– Как тебе книга? – поинтересовался Локи.

– Интересная, – просто ответил Тор, пряча взгляд.

– Этого мало, расскажи, что ты думаешь о ней, о том, что прочёл? – не унимался колдун.

– У персонажей есть чему поучиться, – напряжённо отозвался Одинсон.

Одинсон не знал, какой реакции от него ожидал Локи. В действительности поэма вызвала сильное впечатление, ему всерьёз стоило переосмыслить своё поведение и всю свою жизнь в целом, тем более что он совсем недавно родился заново.

– Тор, в чём дело? – тон голоса сделался серьёзным. Локи уселся за стол, занимая место напротив охотника. – Всё в порядке?

Одинсон тяжело вздохнул и снова поймал взгляд Локи, тот казался обеспокоенным. В некоторые моменты Тор отчётливо видел, как менялся Лафейсон: то он был неуступчивым демоном, готовым отдавать приказы зловещему волку, то становился таким понимающим и обеспокоенным одиноким молодым человеком. И сейчас колдуна что-то беспокоило, он так смотрел, словно напротив него сидел некто родной, некто, о жизни которого он всерьёз беспокоился.

– Очень жизненная книга, неудивительно, что она тебе нравится, ты ведь похож на главного героя.

Локи нервно побарабанил пальцами по деревянной столешнице, в глазах его мелькнули неясные опасения.

– Я уже знаю этот твой тон, – неторопливо начал Локи, он потёр губы, задумался. – Обвинительный тон.

– Что? – искренне удивился Тор такому предположению. – С чего ты взял?

– Я чувствую, как тебя разрывают противоречия, мне это знакомо, я вижу, как ты сам с собой борешься, и более того, я обеспокоен твоим состоянием, – Локи помедлил и продолжил: – Я вижу, что после перерождения ты дезориентирован. Ты не знаешь, кому сейчас можно доверять, не знаешь, куда можно от меня сбежать, коль возникнет у тебя такое желание. Ты говоришь о нашей возможной близости как о чём-то само собой разумеющемся.

– Локи… – это всё, что успел вставить Тор, но и тут его оборвал резкий поучительный тон:

– Послушай меня внимательно, я искренне хочу тебя защитить, потому что я не знаю, как быстро ты сможешь восстанавливаться, если вдруг возникнет ситуация, где кто-то нанесёт тебе вред, и я не намерен проверять это. И я тебя умоляю, не нужно постоянно думать о том, что я собираюсь как-то склонить тебя к тому, что тебе противно. У нас договорённость на один год, и мы можем потратить это время с умом, я не хочу, чтобы ты дёргался из-за своих диких предположений на мой счёт. Не делай из меня большего монстра, чем я есть, хорошо?

– Локи, перестань, – скуксился Одинсон. – Не собирался я тебя обвинять. Я тоже чувствую, что во мне что-то переменилось, но ты в этом не виноват. Я сам виновник своих бед, мне давно следовало это понять. Но признаться себе в этом гораздо сложнее, чем кажется.

Лафейсон задумчиво смерил Тора изучающим взглядом и, резко поднявшись со своего места, снова заговорил:

– Я не могу тебя подчинить, я уже говорил об этом, – напомнил Лафейсон деловым тоном, словно это было некой гарантией безопасности Тора и его защищённости от дьявольских чар. – Я мог бы соблазнить при желании, но…

– Но ты не станешь, потому что не хочешь портить мне жизнь, – буквально сорвал с уст колдуна Тор. – О чём ты вообще? Моя жизнь покатилась кубарем с самого детства, не будет у меня жены, и детей не будет, и дома своего, наверное, тоже.

Локи возмущённо покачал головой, словно отрицая слова Тора, не разделяя его выводы на этот счёт. Возможно, Одинсон покривил душой, как-никак, а у него был дом – колдовская изба, откуда его не гнали, где его обхаживали, как родного и долгожданного гостя.

– Не будет, Локи, – спокойно повторил Одинсон, он чувствовал возмущение чернокнижника, казалось, Лафейсон искренне верил, что у Тора всё будет хорошо, что его жизнь в дальнейшем сложится наилучшим образом. – Но у меня есть ты, и, если существуют какие-то высшие силы, я благодарен им за твою ко мне доброту и терпимость к моему поведению.

Лафейсон с такой постановкой вопроса был явно не согласен, охотник отлично это видел.

– Лучше расскажи толком, что произошло с адептами. Ты так ничего и не сказал. О чём вы разговаривали? – быстро перевёл тему Одинсон.

Лафейсон подхватил книгу со стола, неторопливо отправил обратно на полку, выдерживал паузу и, обернувшись, ответил:

– Они решили, что могут заявиться ко мне и что-то требовать, – недовольно бросил Локи. – Они хотели забрать тебя как гарант собственной безопасности и выдать за меня, орден получил бы псевдоколдуна, которого можно беспрепятственно казнить, а адепты избежали бы проблем.

– В смысле? – не понял Одинсон. Локи снова занял место напротив него. – О какой безопасности идёт речь, я не совсем понимаю.

– Помнишь нашу первую встречу? – колдун криво ухмыльнулся и облизнул губы.

– Ну, помню, и к чему ты это? – Тор нахмурился.

– По какой-то причине ты пришёл не один, половину деревни подговорил, – Лафейсон даже не упрекал, казалось, он развеселился, стал тонко улыбаться. – Знаешь, что тобой двигало? Это был страх, а ещё острый ум. Хотел отвлечь моё внимание, застать врасплох, а людям только и надо пламя разжечь из искры.

– Всё равно не понимаю, причём тут орден? К чему ты клонишь?

– Ну, подумай! – в глазах Локи вспыхнул азарт ребёнка, который хочет в своё беззаботное детство предаваться играм. Лафейсон выждал минуту, наблюдая, как Тор соображал, наконец сам же и не выдержал: – Ну что же ты?! Орден поступит так же, как сделал ты: привлечёт больше охотников, развернёт самую крупную компанию, сейчас адепты лишь опасаются, но скоро они узнают, что такое страх, настоящий страх. Знаешь, многим из них есть что терять.

– Тебя это забавляет? – Тор удивился: ещё недавно колдун казался заботливым и благородным человеком, а сейчас словно переменился, стал не похож на себя.

– Тор, я тебя очень прошу, не нужно меня идеализировать, – с пониманием отнёсся зеленоглазый чёрт к своему собеседнику. – Моё отношение к тебе не распространяется на кого бы то ни было ещё. Даже если орден выкосит весь род адептов, все их поколения подчистую, мне нет до этого дела. Каждый получит по заслугам в своё время.

– Но ведь погибнут люди, – Одинсон внимательно посмотрел на колдуна, словно искал в его взгляде сочувствие.

Локи улыбнулся, но глаза остались бесстрастными. Дьявол оберегал своих и только своих – это уж точно! Получалось, Тор как раз входил в этот круг приближённых, точнее, он был единственным.

– Разумеется, – покивал он. – Много, очень много, виновных и невинных. И погибнут они по своей глупости.

– По глупости? – Одинсон даже поперхнулся. – Ты серьёзно?

– Более чем, – пожал плечами Локи. – Сегодня я предложил им уйти, при этом дал хороший совет, как можно решить их непростую ситуацию. И что они сделали? Более того, я просил тебя остаться тем утром, и что сделал ты? Никто меня не слушает, и лишь потом, столкнувшись с последствиями своих решений, народ горюет о своей нелёгкой судьбе.

– Я должен был уйти, Локи, – запоздало начал оправдываться Тор. – Должен был предупредить Сартаса. Он мог пострадать из-за меня, я этого не хотел.

– Жизнь состоит из наших решений, каждая новая ошибка накладывается на предыдущую, и в итоге мы получаем то, что заслужили. А бывает и по-другому: то, что мы не заслужили, идёт к нам в руки, – Локи печально вздохнул. – Это и есть судьба.

– Значит, нам суждено было встретиться, – вдруг заключил Тор. – И даже если тебе кажется иначе, я ценю твою заботу и не считаю свой дар проклятьем. Как думаешь, как скоро кто-то из них снова нарушит наше уединение?

– Ветер донесёт плохие новости, – Лафейсон не особо беспокоился о новом визите. – Может, несколько дней.

========== Глава 7 ==========

Локи немного ошибся со своим предположением: адепты долго собирали силы для повторного визита. Им выпала целая неделя спокойной жизни. В душе Тор словно успокоился и наконец принял себя и свою новую жизнь подле колдуна. Оказалось, если отринуть все невероятные способности Локи, его странное мировоззрение, то останется то самое важное, что под властью страха и гнетущих опасений Тор никак не мог толком рассмотреть. Лафейсон был своеобразным человеком, интересным собеседником, гостеприимным хозяином и добрым другом.

Когда снова явились неугомонные козлы, колдун попросил Тора быть с ними помягче, предлагал понять и принять их суть. И хотя козлы были упрямой скотиной, как на взгляд Одинсона, он постарался с ними договориться, даже зачем-то погладил их рога, словно лампу Джинна, он честно пытался втереться в доверие. Локи наблюдал за ним через приоткрытую дверь, как он хохотал, когда Тор взялся гладить витые рога. Одинсон не растерялся, быстро сляпал небольшой снежный комок и бросил в его сторону, неугомонный чёрт успел прикрыть дверь, избежав снежка. Улыбаясь, он скрылся в доме, дожидаясь, пока сосед договорится со своими компаньонами.

Тор искренне возмущался, отчего ему достались такие упрямые козлы, а Локи – такая мощь, как Фенрир, и милая домашняя зверюга в лице Эроса. Замечание охотника заставило колдуна погрустнеть, он опустил глаза и на вопрос не ответил, а когда Одинсон всерьёз обеспокоился, что ненароком оскорбил сына Лафея, и, обняв за плечи, притянул к себе в попытке сгладить ситуацию, зеленоглазый улыбнулся и ответил как-то мудрёно: «Осколки души, мне их не собрать». Конечно же, Тор не смог понять его, просто извинился за свою бестактность, а для Локи и этого было достаточно.

Эти дни в доме чернокнижника показались Тору самыми лучшими, если сравнивать с его прошлой жизнью и увлечениями. Днём они обычно занимались каждый своим делом: колдун кашеварил, а охотник то дрова колол, то воду таскал, то дорожки от снега расчищал. На рынок соседи ходили вместе, закупали продукты и так по мелочи. Лафейсон беспокоился о том, что у Тора было мало одежды, и каждый раз всё прикупал рубахи, штаны, обувь и накидки меховые. Одинсон честно отказывался от дорогостоящих вещей, а чёрт зеленоглазый и слушать его не хотел, сыпал золото направо-налево, оплачивая всё необходимое и излишнее. Охотник всё нашёптывал ему, что нельзя было так очевидно показывать всем, что у тебя есть деньги, опасаясь привлечь излишнее внимание.

«Кто зачем смотрит, – говорил Одинсон всякий раз. – У Вольштагга здесь были свои глаза и уши. Переставай сорить деньгами».

Лафейсон на это улыбался и лишь отмахивался, в итоге возвращались домой они с увесистой поклажей, которую от озера Фенрир тащил на своей спине. Днём Тор практиковался вызывать козлов, и у него это вполне успешно получалось, наконец с большой натугой он придумал имена и нарёк скотину Тангрис и Ниостр*. Локи удивлялся такой скорости обучения, но каждый раз напоминал себе, что, скорее всего, в жилах соседа текла колдовская кровь. Мать Тора точно была ведьмой, если к ним в дом заявился колдун и забрал его брата. Только дремала сила Одинсона до поры до времени, да и не было у него в ней нужды. Эту тему Лафейсон не поднимал после того разговора и расспрашивать соседа не спешил, к чему бередить старые раны. Охотник делал успехи, как на взгляд Локи, очень быстро схватывал всё, чему его учили, при этом Тор больше не проявлял агрессии и недоверия в отношении соседа. Вечерами, усевшись за столом, они болтали на разные темы, даже выпивали пару раз, но до откровений и приставаний не доходило.

Спать в одной постели за какую-то неделю стало так привычно и комфортно, что Тор, иногда просыпаясь ночью, с удивлением осознавал, что его вовсе не коробило от мысли, что рядом с ним спал мужчина. А поспать Локи любил. Ночами Эрос стал на постель приходить и ложиться у компаньона в ногах, на Тора смотрел без опасений, ластился иногда да мурлыкал, только Локи его не раз одёргивал: «Не донимай Тора, иди сюда». Охотник прятал улыбку в такие моменты и не высказывал свои мысли вслух. В постели Локи вёл себя на удивление сдержанно: под торово одеяло не лез и не пытался невзначай придвинуться ближе, всё время держал приличную дистанцию, старался быть невидимым.

Тор задумался над словами колдуна и решил, что зеленоглазый чёрт вполне мог бы соблазнить его, правда для этого ему надо было хотя бы раздеться, ну или в какую-нибудь позу привлекательную лечь, чтобы вызвать интерес охотника, желание прикоснуться или ещё чего. Но Локи и тут вёл себя предусмотрительно: ночная сорочка скрывала его тело, переодевался он, исключительно когда Тор не мог его видеть, а то и сам просил соседа отвернуться, одеялом закутывался до самой макушки, засыпая, всегда поворачивался к Тору спиной, а к стене лицом. Было в этом что-то противоестественное, словно Лафейсон пытался сам себя переделать ради спокойствия Тора.

А ещё Одинсон стал видеть странный сон, из раза в раз он повторялся, то смутный, то чёткий. Тор снова и снова оказывался на цветущем поле, лето благоухало яркими красками: чистое солнечное небо, зелёная трава, ромашки всюду стелились ковром.

Всякий раз Одинсон искал кого-то глазами среди душного поля, переполненного ароматами трав, вертелся из стороны в сторону, держа в руках букет ромашек, алой лентой перевязанный. А потом вдруг находил: то ли женщина была перед ним, то ли мужчина с ладной фигурой, лица охотник не видел или по пробуждении не помнил, но то, как дарил цветы, помнил отчётливо, и как алая лента вокруг запястья бледного обвивалась и его запястье стягивала да тянула к чужой руке. А в ночь перед набегом адептов видел, как красная лента потекла по бледной руке и каплями алой крови окропила ромашки.

Утром Одинсон не вытерпел и стал донимать Локи вопросами, хотел узнать толкование своего сна. Лафейсон оказался настроен довольно скептически, тем более что весь сон полностью Тор рассказывать не хотел, упомянул только о ромашках, красной ленте и каплях крови. Колдун задумался, а затем предложил Тору самому найти ответ на этот вопрос, указал на одну из книг на полке. Одинсон потратил несколько часов в поисках значения тех символов, которые увидел во сне, и Локи оказался прав, поскольку каждый символ в отдельности не имел смысла, а, собравшись вместе, они казались целостной картиной. По всему выходило, что Тора ждала судьбоносная встреча с неким кровным родственником, семейное счастье и благополучие. Одинсон в задумчивости закрыл книгу, на вопрос Локи о том, что же такое любопытное привиделось соседу, он не ответил. Колдун не оскорбился, расспрашивать не стал. Охотник задумался: стоило ли серьёзно относиться к этому сну? Пока у Тора был договор с Локи на год, едва ли он сможет завести с кем-то романтические отношения. Да и ухаживать особо за девицами он не привык. К чему же судьба сулила ему некую встречу? Скоро ли она произойдёт? Вопросов было много, а ответов на них пока не находилось.

***

Минула неделя. Адепты явились в неурочный час, когда Тор и Локи уже давно спали, обогретые камином в одной постели. Из глубокого сна охотника вырвало словно клещами, пошарил руками по постели, но и так уже понял, что Локи рядом не было. Избу освещала лишь тонкая полоска света из подтопка, но и её было достаточно, Тор неплохо ориентировался в доме, ставшим ему уютным пристанищем. Ещё толком не проснувшись, он тут же сел в постели, повернулся, осматриваясь. Заметил, как мягко закрылась дверь, возле которой топтался Эрос. Одинсон подорвался с постели и по примеру Эроса рванул к двери, схватился за ручку, потянул. Снова его закрыли без возможности выйти. Тор разозлился не на шутку. Быстро зажёг пару свечей на разделочном столе, наспех натянув рубаху, штаны и сапоги, оставалось собраться с мыслями. Эрос вёл себя взволнованно, а это могло значить лишь то, что явились незваные гости и Лафейсон отправился с ними пообщаться – опять один.

– Тангрис, Ниостр, живо ко мне! – яростно прогремел Одинсон.

Эрос жалостливо мяукнул под ногами и подскочил на лавку. В ту же секунду дверь поддалась потустороннему штурму, а в следующий момент дверное полотно открылось Тору навстречу. Козлы топтались у порога, несмотря на некоторое недопонимание между ним и этими сущностями, скотина вела себя довольно послушно и, казалось, понимала его с молниеносной скоростью.

Снежное поле перед домом слабо освещал молодой месяц, но Тор отлично видел Локи, тот вел беседу с адептами. Он был полностью одет и, казалось, задолго до появления врагов был готов выйти на встречу. В этот раз адептов было семеро, словно численный перевес мог им как-то помочь. Фенрир и двадцать человек переломал бы без особых усилий. Одинсон немедленно прикрыл дверь, шикнув на любопытного Эроса, чтобы оставался в избе. Холодный воздух сразу пробрался под одежду, напоминая о владычестве суровой зимы, но Тор невозмутимо распрямил плечи и спустился по лестнице. По правде говоря, он не знал, как следовало себя вести, что предпринять в критической ситуации, и надеялся лишь на своё чутьё, оно подскажет, как действовать. Козлы заблеяли, ловили его взгляд, ожидая приказа.

– Защищать! – прорычал Одинсон, и словно поняли компаньоны с первого раза, за кого заступаться надо, рванули по снегу вперёд, и, не успел он сам подойти к Локи, а Тангрис и Ниостр выскочили вперёд, угрожая опасными рогами, сверкая глазами. Фенрира рядом не оказалось. Более того, колдун к Тору не оборачивался, понятно было, он должен был держать под контролем новоприбывших, а адепты все как один вытаращили на охотника глаза. Даже Локи немного опешил, когда вперёд него выскочили два прытких козла, рогами стали угрожать явившимся недругам. Он не обернулся, но всё понял.

– Ну, что? – привлёк внимание адептов Лафейсон. – Уйдёте подобру-поздорову, или будет иначе, но домой больше никто из вас не вернётся.

– Ты ещё разговариваешь с ними?! – негодуя, выпалил Одинсон. Он прожигал недовольным взглядом затылок колдуна, ветер поигрывал с его чёрными волосами, вплетаясь между прядей. Охотника просто раздражало, что его снова заперли в избе, когда он мог помочь, в конце концов он не забыл навыки охотника. К тому же промедление грозило Локи долгим отогреванием, когда они вернутся домой, уже не говоря о том, что колдун ценил качественный сон и не любил, когда ему мешали спать. Козлы, что выступили вперёд чернокнижника, угрожая незваным гостям, выглядели довольно впечатляюще, чтобы смутить даже бывалых адептов, пришедших привести в действие свою месть за павших друзей и родственников.

– Считаешь, будет разумно убить их без объяснений? – развёл руками Лафейсон. Судя по голосу, он был раздражён, да ещё Тор влез в переговоры, хотя должен был сидеть в избе.

– Зови Фенрира и пошли спать, – предложил Тор попросту.

Одинсон пристально разглядывал нарушивших тихую ночь адептов. Незваные гости были настроены воинственно и даже не скрывали свою принадлежность к колдовскому миру. Судя по дорогой одежде, которую можно было разглядеть, все семеро были из знатных родов, деньги имелись, да и не похожи они были на деревенских колдунов, какие обычно жили уединенно и старались особо не привлекать внимание. Тот же Сартас выглядел куда более сдержанно, чем эти самоубийцы. Тор даже жалел, что у него не было с собой настоящего оружия, которое можно было пустить в ход.

– Ветер донёс до нас весть о твоём могуществе, колдун, – произнёс белокурый статный муж. Плечи его укрывала дорогая накидка, взгляд был прямой и открытый, казалось, если присмотреться, вполне можно было понять, о чём он думал. – Я лишь хотел убедиться в правдивости этих сплетен.

Козлы стали наступать на гостей, те опасливо сторонились. Даже взявший слово лидер заметно поёжился. Ничего подобного он не видел прежде, слухи оказались чистой правдой, и от этого становилось только опаснее находиться рядом с молодым колдуном, на защите которого стояли существа странного вида, хоть и могли бы быть обычной скотиной.

– Увидев моё могущество в действии, домой ты уже не вернёшься, – криво ухмыльнулся Локи.

Хеймдалль принял решение, и оно явно ударило по самолюбию, но между сомнительной жизнью и смертью он выбрал первое. Так глупо, как Маркус, он не поступит. Да, он был ему кузеном и довольно волевым человеком, но это не помогло ему против юнца. К тому же Хеймдалль отчётливо видел, как названный именем Локи переменился в лице, когда почувствовал приближение своего друга. Он всерьёз подобрался, в глазах его Хеймдалль разглядел ярость суровых северных земель, силу ветров и ледяных дождей. Юнец лишь внешне выглядел молодым, но глаза выдавали: за фасадом прекрасного юношеского лица скрывались надменность жестокого царя и сила сотни волков. Локи разорвёт их на куски, если потребуется, и всё ради охотника, которого он настойчиво удерживал за своей спиной, не давая ему выйти вперёд.

– Мы больше тебя не побеспокоим, – белокурый адепт склонил голову в покорно-примирительном жесте. Такого поворота в планах не было, поскольку спутники взглянули на лидера с отчётливым возмущением. – Мы уходим.

Никто не посмел задать так и повисший в воздухе вопрос. Они преодолели долгий путь ради возмездия, и вдруг Хеймдалль развернул их назад. Ночные гости, словно шутки ради явившиеся в чужие владения, разворачивались к Тору и Локи незащищёнными спинами и, не желая добиться отмщения, просто уходили к озеру.

– И дураку ясно: они что-то недоброе задумали, – Одинсон покосился на колдуна, с лица Локи спал морок, он провожал взглядом удаляющиеся силуэты. Козлы, казалось, тоже внимательно следили за неожиданно сдавшими оборону врагами.

– Любопытно даже, что он предпримет, – Локи недовольно глянул на Тора. – Зачем ты вообще показался, а?

– А мне не нравится, что ты меня закрываешь всякий раз, – не остался в долгу Одинсон.

– Не хотел будить, – уступчиво ответил Лафейсон. – Ты так сладко спал.

Тор не смутился, лишь недовольно скривился. Ну, что зря воздух сотрясать, чёрт своевольный всё равно по-своему сделает. Одинсон отозвал козлов, и те послушно испарились серебристым облаком.

Вернувшись в тепло уютной избы, Лафейсон зажёг пару свечей, подбросил поленья в подтопок. Его сорочка лежала на стуле, но разоблачаться он не спешил. Лафейсон задумчиво разглядывал корешки книг на полке, кот сидел на обеденном столе и мотал хвостом, как заведённый. Он пристально наблюдал за передвижениями компаньона.

– Всё в порядке, Эрос, – произнёс Лафейсон, чувствуя нервозность кота. – Они уходят, только вот…

– Что? – бросил охотник.

Тор копошился где-то возле постели, а Локи бездумно обводил взглядом убранство избы, казалось, он упустил некую деталь. Сейчас, когда он сосредоточился в поисках недостающего звена, то почувствовал кого-то. Адепты явились к его порогу неполным составом, некто скрывался в деревне, дожидаясь их возвращения.

– С ними пришёл кто-то ещё, – сам себе кивнул Лафейсон.

Спросонья он не придал значения численности адептов, да и не особо его волновало, сколько их будет, он лишь почувствовал скорое приближение незваных гостей. Проснувшись, он аккуратно слез с постели, стараясь не разбудить соседа, оделся и стал ждать, изредка поглядывая на спящего Тора. Одинсон спал крепко.

– Кто-то более опасный? – подал голос охотник.

– Тёмная лошадка, – так Локи определил эту персону. – А что ты видел в своём сне, Тор? Может, это как-то относится к…

– Сомневаюсь, – тут же резко отозвался охотник.

Локи не стал настаивать, дождался, пока охотник переоденется и уляжется в постель, но сам не торопился присоединиться. Он взял с полки одну из книг, опустил на стол рядом с Эросом. Тот странно себя повёл: сел на книгу и уставился на компаньона диким взглядом. Он чувствовал, что колдун собирался сделать, и ему это не нравилось. Книга была всего лишь отвлекающим манёвром, призванным усыпить бдительность, но Эрос на выпад не повёлся, и Одинсон скосил на него прищуренный взгляд.

– Что это с ним? – поинтересовался охотник, наблюдая за молчаливой дуэлью двух котов.

Локи был похож на большого и своенравного кота, который всё делал как сам того хотел, гулял он сам по себе и жил по собственным правилам. Тор невольно задумался, а вписывался ли он сам в те правила, которые Лафейсон для себя придумал? Вопрос был спорный.

– Эрос, – Локи снисходительно улыбнулся и отрицательно покачал головой, погладил кота между ушей. – Возможно, ты прав, но разве это имеет значение?

– О чём он говорит?

И почему Тор не слышал мыслей кота? Тот случай был единственным и за последнюю неделю ни разу не повторился. И что-то подсказывало Одинсону: Локи замыслил какую-то авантюру, и Эросу эта идея была не по душе. Он подобрался, сел в постели, не собираясь упускать колдуна из виду. Если четвероногому не под силу было удержать сына Лафея, то Одинсон с этим справится.

– Думает, что это ведьма, – отозвался Локи. – И его это беспокоит.

– Почему?

– Женщины коварны, Тор, а ведьмы втрое коварнее, – объяснил чернокнижник, поглаживая кота по спине, перебирая пальцами мягкую шёрстку, словно пытался усыпить бдительность.

– И почему его это так беспокоит?

Локи не ответил на вопрос, а обратился к четвероногому:

– Ты ведь знаешь меня, – прошелестел колдун, нагнувшись к коту, но Тор прекрасно слышал его фразу и видел: Эрос был всерьёз обеспокоен. Разумеется, кот знал Локи как облупленного, но и Тор в последнее время начал замечать, как менялось поведение колдуна в той или иной ситуации.

– Локи, иди спать, – позвал Одинсон подозрительно.

– Я почитаю, – отозвался собеседник. – А ты спи.

– Как ты будешь читать? Эрос сидит на книге, – Тор скинул одеяло, поднялся с постели и уверенно подошёл к столу. – Раздевайся, или тебе помочь?