Текст книги "Проклятый и родной (СИ)"

Автор книги: Рябова Марина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Ветер донёс множество недовольных голосов, – пожал плечами Лафейсон. – Адепты всюду шепчутся о кровавой бойне в подземельях ордена, кто-то, возможно, меня видел, заметать следы было некогда.

– Я последую за тобой, – уверенно кивнул Одинсон.

– Ты не обязан, если не захочешь, я же сказал, ты можешь уйти в любой момент, я знаю, что оттягиваю неизбежное, и не питаю иллюзий на твой счёт, – признался Локи. – А теперь иди на улицу и позови своих верных спутников.

Тор хотел было возразить, но оба они услышали топот за дверью и сразу узнали двух упрямых гостей. Лафейсон улыбнулся, сунул в руки Тору кусок хлеба и кивнул на дверь.

Странное выдалось утро. Охотник, уничтоживший несколько десятков жизней за связь с потусторонним, вдруг проникся симпатией и сопереживал колдуну. Локи оказался вовсе не таким, каким пытался показаться, вся его напускная уверенность и самодовольство слезли, как старая кожа со змеи. После его рассказа Тор больше не чувствовал себя пленником, такое не придумаешь нарочно, зелёные глаза не обманывали, и от этого Одинсону было ещё больнее: он-то неделю провёл в пыточной, а Локи многим больше, и истязал его не посторонний человек, а родной и, судя по словам колдуна, любимый.

Тор кормил козлов бездумно, просто отламывал кусочки хлеба, а те хватали у него из рук сладкий паёк, все его мысли были о Локи. Сейчас он хотел бы хоть как-то угодить колдуну в благодарность за спасённую жизнь, предоставленный кров и искренность. А тот ничего не требовал, только его компании. Уставший от одиночества и от жизни, он хотел лишь общения, но удерживать не собирался, а Тор отчего-то передумал бежать.

Из задумчивости Одинсона вырвал звук открывающейся двери за спиной, в дверном проёме показалась тёмная голова, Локи смотрел любопытными кошачьими глазами.

– Ну как там? – поинтересовался зеленоглазый.

Козлы всполошились, полезли по ступеням к колдуну непонятно зачем, но Тор ловко подцепил обоих за рога и стащил наглецов на мёрзлую землю.

– Ну-ка не лезьте к нему! – прогремел Одинсон.

Скотина стала вырываться из крепкой хватки, Тор шикнул и топнул ногой, и это немного усмирило их пыл.

– Чтобы больше я такого не видел!

– Ты слишком резок с ними, – покачал головой Лафейсон. – Они просто чувствуют твою неприязнь ко мне, вот так и реагируют. Поговори с ними, а я лучше пойду.

Тор открыл было рот, чтобы возразить, но колдуна уже и след простыл, дверь закрылась.

– Да что с вами говорить, пустоголовые вы, что ли?! – не сдержался Одинсон. – Я сказал не трогать Локи, глупая скотина! И нечего так на меня смотреть! Пошли прочь оба!

Козлы растворились серым облаком.

«Да уж, как с ними контакт-то наладить?» – подумалось Тору.

Скотина была нетерпеливой и несдержанной, может, он сам так себя вёл, просто не замечал. Ещё и Локи теперь думал, будто к нему испытывали неприязнь, хотя это было вовсе не так. Да, совсем недавно, возможно, так и было, но сейчас Одинсон не чувствовал в своей душе разъедающего существо желания уничтожать всех адептов необъятного мира. Тор ведь был так же одинок, как и Локи, сейчас же им представилась возможность изменить свою жизнь и привычный уклад, может, из этого что-то получится.

Возвратившись в избу, Одинсон не мог не заметить, как странно себя вёл колдун. Появление Тора на пороге заставило его нервничать, а охотник не понимал почему. Лафейсон подорвался было сходить за водой к колодцу, но сосед немедленно развернул его обратно, забрал вёдра и сам отправился за водой, расспрашивать не стал, отчего Лафейсон вдруг стал себя вести странно. К этому просто нужно было привыкнуть. К тому же теперь он знал историю его жизни и понимал, как тому было непросто после всего случившегося продолжать жить. У колодца Тор задержался недолго, он уже подхватил вёдра, когда земля под его ногами задрожала, от холодного покрова отделилась чёрная тень и выросла в знакомое существо. Чёрный волк исполинских размеров смотрел прямо на него внимательно и вопрошающе. Одинсон замер, не зная, как реагировать. Фенрир медленно и с удовольствием облизнулся и заглянул охотнику в глаза, а затем дёрнул мордой, словно показывая на ведро. Тор не понял, что происходило, скорее, на уровне инстинктов ему почудилось, словно волк просил воды. Ничего не оставалось, как подтвердить или опровергнуть свою догадку, он просто поставил вёдра на землю и сделал пару шагов в сторону. К счастью, Тор правильно понял настрой грозного зверя, тот склонил морду и стал пить воду из ведра.

Одинсон наблюдал, как волк пил, и размышлял о том, что у Локи тоже были два спутника. Колдун рассказал ему про обряд, который отец провёл с ним, но ведь и Лафейсон воспользовался этой магией, подарил ему жизнь. Возможно ли, что он был тоже бессмертен? Не потому ли маг пытался сбежать, пока Тор ничего толком не понял, пока не стал разбираться и обвинять в грязном колдовстве? А Одинсон и не подумал о том, как быстро сошли его раны, буквально за одну ночь. В тот момент не было времени думать об этом, сейчас же он отошёл от ужаса пережитой пытки и мог размышлять здраво. Получалось, Локи подарил ему бессмертие?

Фенрир напился вдоволь, осушив целое ведро, и исчез в лесной глуши, глянув на Тора с благодарностью. Охотник снова наполнил ведро водой и направился домой. С ходу расспрашивать Локи не стал, решил немного повременить: и без того ощущал напряжение, исходящее от мага. Тот всё так и норовил из дома сбежать. Эрос нервно расхаживал по избе, не в состоянии найти себе места для сна, словно что-то его беспокоило. А чёрт зеленоглазый всё выискивал предлоги: стоило ли на базар за продуктами сходить или ещё каких вещей недоставало. Тор попросту отвечал, что всё у них есть и ничего больше не надо. А Локи всё придумывал какие-то дела вне дома, всерьёз засобирался куда-то, да так и не удалось ему сбежать: глянув в окно, Одинсон с огромным удовольствием сообщил, что на улице пошёл снег.

Вот так просто природа встала на сторону охотника. Лафейсон тоскливо смотрел на улицу и отчаянно хотел вырваться из тепла в холод. Снег повалил пуще прежнего, за окном ничего не было видно, только белый шлейф. На удивление Тора кот довольно мяукнул и улёгся на привычном месте у подтопка, Локи глянул на него уничтожаемым взглядом.

– Всю ночь, наверное, сыпать будет, – печально уточнил Локи. – Даже из дома не выйти.

– А ты на ночь глядя куда-то собрался? – просто поинтересовался Тор.

– Может быть, – буркнул Лафейсон.

– Локи? – позвал Одинсон подозрительно ласково, и в этом его обращении колдун отчётливо услышал затаённую осторожность. – А что это за обряд, который ты использовал, чтобы вернуть меня к жизни? Если, конечно, это не секрет.

Лафейсон тяжело сглотнул, словно перед казнью на костре. Он отвернулся к столу, потёр рукой лицо и несколько минут не решался заговорить. Наконец он повернулся и растерянно ответил на поставленный вопрос:

– Я прочёл в дневнике отца, он описал несколько вариантов обряда, скорее всего, воплотил самый последний, по крайней мере, я помнил после некоторые особенности. Не знаю, сам он догадался до этого или кто-то вдохновил, но церемония удалась.

– Понятно, – покивал Одинсон.

– Я уничтожил дневник, – добавил Лафейсон, позволяя себе злорадную насмешку. – Пусть перевернётся в гробу, дело всей его жизни загублено и предано забвению.

– Ты говорил, что вызываешь его, пытаешь, – несмело начал Тор. Стоило ли об этом заговаривать – он не знал. – Но как это возможно, если он умер?

Колдун не оскорбился, ответил на вопрос:

– Я могу, – пожал плечами Локи. – Я колдун. Я прилежно учился этому двадцать лет. Надо отдать Лафею должное, мы не всё время проводили в постели, он вложил в меня много усилий. После обряда я без особых стараний могу воплощать то, на что прежде требовались титанические усилия, церемонии, предметы, амулеты.

«Вот же чёрт зеленоглазый», – подумал Одинсон с неясным восхищением, которое заставило его сердце биться быстрее.

О том, как на Тора мог повлиять этот обряд, Локи снова умолчал.

– А демоны существуют? – вопрос Одинсона заставил колдуна искренне рассмеяться. – Тебе смешно? Ответь, ты же знаешь!

– Нет никаких демонов, Тор. Разве что среди членов святого ордена да твоих друзей-охотников.

Одинсон нахмурился, это был упрёк.

– Ну и к чему ты это сказал? – недовольно пробухтел сосед. Он сидел за обеденным столом, а Локи стоял напротив и теперь уже просто улыбался. Если бы кто-то наблюдал за ними со стороны, наверное, решил, что они в большей степени похожи на старых друзей, чем на врагов.

– Ты спросил.

– Но если нет демонов, то и ангелов тоже нет? – подвёл черту Одинсон. На кого тогда надеяться в час нужды? В любом случае его в час отчаяния и смертельной опасности спас вовсе не бог, не демон и не ангел. Это сделал Локи.

– Ну, – протянул Лафейсон загадочно. – Может, и есть.

– Без бутылки не разберёшься.

– Хочешь выпить? Могу устроить, – охотно поддержал Локи.

– А что? Я не против, – согласно кивнул Тор.

Он ведь не знал, во что всё это выльется.

Комментарий к Глава 5

* Михаил Лермонтов – Ангел смерти.

========== Глава 6 ==========

Локи оказался весьма запасливым колдуном, из погреба вытащил бочонок медовухи, поставил на стол, глянул в окно, где вьюжил снег, и тяжело вздохнул. Одинсон старался не придавать странностям хозяина особого значения, но для него казалось очевидным: Лафейсон не был настроен на откровенные разговоры. Хотя куда уж больше, он ведь признался в связи со своим отцом, в своих чувствах к человеку, который жестоко пытал его.

Колдун поставил кружку перед соседом и одобряюще улыбнулся, взмахнул рукой, предлагая приступить к единственному развлечению, какое имелось на данный момент.

– Эй! А где твоя кружка? – шутливо возмутился Одинсон. – Я что, один пить буду?

– Мне не стоит, наверное, – как-то неуверенно отозвался колдун.

Одинсон прикинул, что виной тому была его недавняя выходка в постели. Казалось, больше Локи не собирался терять контроль над собой в его присутствии. Охотник пока не знал, как к этому относиться: насторожиться или порадоваться. И всё же в трезвом состоянии чернокнижник говорить не собирался, а если выпивка его немного расслабит, может, и разговорить удастся.

–Да ладно тебе, – просто ответил Одинсон. – Или ты всё ещё куда-то собираешься в такую непогоду?

– Уже нет, – покачал головой хозяин избы. – Ладно, давай выпьем.

Медовуха была сладкой, тягучей и расслабляющей. Локи пил медленно, смакуя вкус, Тор решил последовать его примеру: даже если колдун захмелеет, он сам не имел права позволить себе потерять контроль. Лафейсон пил, усевшись напротив него, и всё раз от раза поглядывал в окно. Казалось, говорить больше, чем нужно, он не хотел, а сам, несмотря на присутствие, витал где-то очень далеко. Одинсон поддерживал настроение хозяина, пил да помалкивал, разглядывая бледное лицо с особым интересом. Локи не скрывал шрамы на лице, следовательно, и на теле тоже. Непонятно только: почему? Может, поведав горькую правду о своей жизни, изображать великого и ужасного колдуна было уже не так просто. Нет, Тор, бесспорно, считал Локи невероятным и сильным, только у всякой силы была и другая сторона. Через что ему пришлось пройти да к тому же не по своей воле?

Расслабившись от небольшой дозы медовухи, Тор стал соображать без спешки и нервов. И пришёл он к некоторым выводам, которые хотел озвучить и узнать, прав или нет.

– Локи?

Колдун медленно повернул голову, отвлекаясь от созерцания вьюги за окном.

– Да?

– То, что он с тобой сделал, было обязательным условием обряда, я имею в виду увечья?

– Как я понимаю, да. Это его осознанный шаг, то, что я провёл обряд для тебя, – вынужденная мера. Я никому не пожелал бы того, через что прошёл сам.

– Ты спас меня не только от смерти, но и от служителей ордена, я благодарен тебе, – спокойно ответил Тор.

– Спас? – Локи усмехнулся. – Ты ещё не понял? Я проклял тебя, так же как Лафей сделал это со мной. Ты не благодарить меня должен, а презирать. Я обрёк тебя на вечные скитания, какие уготованы и мне.

– Значит, я всё правильно понял, – покивал Одинсон. Прищурившись, он отставил кружку, а Локи резко встал и снова полез в погреб, вылез с другой бутылкой наперевес. В стеклянном флаконе плескалась прозрачная жидкость чуть зеленоватого оттенка. Охотник потёр лицо руками, проследил, как Локи поставил бутыль на стол, как налил в обе кружки. Как видно, выпить он любил, или это просто было единственной возможностью забыть о своей нелёгкой ноше.

– Ну, давай, скажи что-нибудь, – развёл руками Лафейсон, опираясь на стол. – Теперь ты знаешь, что я сделал.

Тор молчал и только смотрел из-под полуприкрытых ресниц. Он не знал, что на это сказать, пока ещё не понял, как себя чувствовал да и как ко всему этому стоило относиться. Лафейсон не выдержал гнетущей тишины, схватил кружку и стал заливать в себя жидкость, словно воду. Опрокинув полный стакан, он скривился и утёр рот, брякнул кружку обратно, отдышался немного.

– Что это? – недоверчиво поинтересовался Одинсон, указав на бутыль.

– Пить можно, – пожал плечами Локи. – Даже нужно. А знаешь, я ещё ни разу не пробовал упиться до смерти.

Локи растянул губы в зловещей улыбке. Для кого он играл сейчас, Тор не понимал. Или он не прикидывался?

– Может, получится? – спросил он, глянув на прижавшего уши Эроса. Тот сверкал жёлтыми глазищами, и Тору даже показалось, что вот-вот он набросится на компаньона. – Стоит попробовать?

Тор и глазом не успел моргнуть, как Локи схватил его кружку и торопливо опустошил, словно кто-то хотел вырвать заветную порцию.

– Эй, куда тебе столько?! – возмутился Одинсон и уже всерьёз обеспокоился, когда Локи налил себе ещё, хотя глаза у него уже пьяно блестели. – Локи, довольно.

Тор немедленно поднялся из-за стола, отнял у мага бутыль и поставил на разделочный стол, тот потянулся за кружкой, но охотник и её отставил подальше.

– Да ладно тебе, – стал, как маленький, канючить чернокнижник, совершенно потеряв лицо. – Жалко тебе, что ли? Из всех смертей такой вариант я ещё не опробовал, надо исправляться.

– Что? – Тор опасно прищурился. – А какой… какие варианты ты пробовал?

– Я топился, всплыл на третьи сутки, отплевался и вылез на берег, – Локи стал демонстративно загибать пальцы, словно для него это была просто игра. Он не замечал, как на лицо Тора наползала серая туча. – Резал вены, крови было море, но, увы, – он отрицательно покачал головой и продолжил: – Вешался, кто-то разрезал верёвку, и через какое-то время я снова как новенький. Что же ещё, ах, яд! Сам приготовил, такой состав убил бы сотню людей разом, но не меня, с утра даже голова не болела. Так, была ещё смерть от холода, я, знаешь ли, голый улёгся в лютый мороз под деревом и заснул, так знаешь, пролежал бы, наверное, до весны, меня волки обступили, обложили, как шубой, и отогрели, так что очнулся я раньше. Лицо мне стали лизать. Нет, ну кто их просил?!

Тор кипел. Лучше бы выпил побольше, хотя, наверное, оно и к лучшему, что он снова был трезвее колдуна. Неужели этот зеленоглазый дурак действительно так рвался на тот свет, снова и снова кидаясь из огня в полымя? А с каким комизмом он рассказывал об этом. Но ведь Тор хотел откровений – пожалуйста, получите.

– А был ещё один случай, – всё не унимался Локи. – Охотник очередной, он, верно, решил, что я сбрендил, когда попросил сжечь себя. Но в любезности мне не отказал, милый был парень. К столбу меня привязал, дрова у ног запалил, огонь сразу перекинулся мне на одежду, я так надеялся, Тор, хоть на огонь…

Одинсон был уже на грани что-то сделать, только не знал, что именно, ударил бы наотмашь да так, чтобы разбить этому придурку губы в кровь, только поможет ли? Дать тому напиться до кондиции, пусть рискнёт своей жизнью ещё раз? Но ни тот, ни другой вариант Одинсона не устраивал. Хотелось заткнуть рот проклятому чёрту, но он вдруг и сам замолчал, едва заметно вздрогнул всем телом, вспоминая очередное фиаско.

– Огонь был тёплый, – с трепетом продолжил Локи. – Как парное молоко, он не жёг меня, а я ведь думал, что в головешку превращусь. Охотник был удивлён, подошёл ближе, и огонь кинулся на него диким зверем, он вспыхнул, как фитиль. А ведь я должен был сгореть.

– Хватит, Локи, – старательно держа себя под контролем, попросил Тор.

– Не надо было пить, – Лафейсон облизнул губы до влажного блеска и потянулся было к охотнику, но тут же сам себя остановил. – Не хочешь попробовать меня… убить?

– А что, если выйдет? – с вызовом бросил Одинсон, скользнув взглядом по влажным приоткрытым губам. Зелёные глаза вмиг загорелись надеждой на воплощение задуманного свидания со смертью. А Тором завладело любопытство. Он был пьян или тоже рехнулся в компании бессмертного, если вдруг его так привлекли губы колдуна. Определённо не до такой степени он был пьян, просто тонкие губы, отмеченные ореолом шрамов, так и просились…

– Попробуй, – Локи улыбнулся. – Попытка не пытка… Хотя как сказать, может, тебе стоит меня…

Локи не договорил, Тор накрыл его рот своими губами, ловя невнятное продолжение, напористо схватил беспечного колдуна за талию и прижал к себе. В первую секунду Лафейсон пытался мычать, дёргался. Другой ладонью Тор накрыл его затылок, не сдержался, сжимая в кулак чёрные пряди, не позволял отстраниться. Одинсон напористо и жадно пробовал сладкий рот, и Локи отвечал ему, робко обнимая за плечи. А ведь Тор не был настолько пьян, что мог бы позволить себе забыть, на кого набросился с поцелуями и объятьями. Только это не остановило, когда охотник протолкнул свой язык в чужой рот, когда не встретил сопротивления, когда распробовал сладость тонких губ. Всё это он делал сам, без подчинения чужой воле, и униженным себя не чувствовал.

Тор оторвался от колдуна, когда дышать стало нечем. Локи отреагировал странно: повис на нём, словно потерял все силы разом, обнимая за плечи и пряча лицо, он прижался лбом к сильному плечу, дышал часто и тяжело.

К счастью, на какое-то время Локи удалось заткнуть, но ненадолго.

– Я настолько жалок, что ты решил вместо смерти подарить мне утешение? – тихо заговорил Лафейсон. – Такими темпами я скоро сам начну себя жалеть.

– Ты пьян, – бросил Одинсон в ответ, схватил мага за плечи и чуть отстранил от себя, чтобы заглянуть в его глаза. – И говоришь ерунду. Дело не в жалости, Локи. Ты бы прилёг, отдохнул.

– Я лучше посижу, – стал выворачиваться маг.

– Иди в постель, а? Тебя еле ноги держат, – не соглашался Одинсон и сам же повёл упирающегося соседа прямиком к постели.

– Я не хочу.

– А я не спросил, хочешь ты или нет, – отрезал охотник, не принимая возражений. – Ты просто ляжешь и поспишь.

Наконец Тору удалось справиться со своим колдуном. С каких только пор Локи стал «своим» – не хотелось даже задумываться, не с той ли самой секунды, когда охотник принял решение поцеловать его? И это было только его желание. Пока он даже не знал, как к этому относиться, но искать себе оправдания, наверное, было глупо, и тратить на это силы он не стал.

Одинсон завалил Локи на постель, стянул обувь, колдун всё ещё в одежде закинул ноги на ложе, брякнулся спиной и тяжко выдохнул, раздвигая ноги.

– Проклятье, – разъярённым котом прошипел маг и, не смотря на Тора, стал расстёгивать штаны. – Что хочешь делай, но мне это необходимо. Отвернись, Тор, тебе ни к чему смотреть.

Одинсон в один момент залился краской, но то был вовсе не стыд. Он и не подумал отвернуться, из чистого упрямства наблюдал, как колдун стянул с себя штаны, но ровно настолько, чтобы высвободить крепнущий член. Одинсон покрылся испариной, в душе закипал гнев, как он мог подумать, что Локи отступится. Тор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но магу не было до него дела, он закрыл глаза и стал ласкать себя, неторопливо и осторожно, как делал отец в годы его юности, словно мог спугнуть. Локи всегда подчинялся, он ему доверял. Больше было просто некому.

Охотник захлопнул открытый рот, понимая: его слушать никто не станет, Локи было не до того, а ему самому уже и не хотелось говорить. Тор не отвернулся, просто не смог, с чувством изощрённого садизма наблюдал, как сын Лафея ласкал свою плоть, твёрдую, гладкую и, наверное, тёплую. Он пытался вызвать в себе отвращение к этой картине, но ничего не выходило, злость против воли стихала, считать рукоблудие непотребством становилось всё сложнее оттого, как откровенные ласки вызывали в душе Тора отклик. И, что было уж совсем невероятным, Одинсон чувствовал, как крепло его достоинство, требуя к себе внимания.

Локи не стонал, только бесшумно глотал воздух приоткрытым ртом, где-то у кромки сознания его беспокоило присутствие Тора, но смущать его стонами он не хотел. Если охотник отвернётся, то сможет притвориться, будто ничего не происходило.

Одинсон отвернулся, когда нашёл в себе силы не смотреть, он сжал себя через штаны, как в ту злополучную ночь, и замер на пару секунд, до боли сжимая веки. Колдун выдохнул с каким-то непередаваемым отчаяньем, и это стало, наверное, последней каплей. Тор не хотел всего этого видеть, он честно ринулся к колдуну, чтобы присмирить, пусть и грубой физической силой, заставить прекратить непотребство, но вот его взгляд снова наткнулся на бёдра, усеянные шрамами, и он уже не знал, как было честнее поступить: заставить Локи остановиться или дать закончить начатое. Одинсон не успел определиться: Лафейсон выгнулся на постели дугой, при этом зачем-то закрыл себе ладонью рот и застонал совсем тихо, когда кончил.

Тор на ватных ногах отошёл от постели, рассеянно бросил взгляд на Эроса. Тот делал вид, что спал, а у самого нервно подрагивал хвост. Одинсон подошёл к столу и налил себе прозрачную жидкость без запаха, выпил глоток за глотком и теперь понял, почему Локи так быстро развезло: горло жгло огнём, грудь налилась теплом, а сознание стало уплывать, едва пойло достигло желудка. Второй порции Тору было не нужно, его разум был отравлен. Охотник повернулся, посмотрел на колдуна. Тот лежал в постели, щёки тронул румянец, рот приоткрыт, бёдра, обнажённые и манящие, член вялый, но это было поправимо, хотя он и сейчас казался Тору красивым.

Одинсон нетрезвой походкой подошёл к постели. Локи перепачкал свою одежду семенем, и от неё надо было срочно избавиться. Он стащил с колдуна штаны, чем привлёк к себе внимание. Лафейсон открыл глаза, он не испытывал стыда, лишь неудобство.

– Прости меня, – так по-детски попросил хозяин избы. – Я не хотел, чтобы ты видел, но мне… понимаешь, было нужно.

Одинсон встретился с ним мутным взглядом и, ничего не говоря, продолжил высвобождать соседа из плена одежды.

– Я могу лечь на полу, – предложил маг, не понимая выражения глаз, в которые смотрел. Если притвориться, можно было даже выдумать, что Тор заботился о нём, хотя, скорее всего, лишь мечтал накрыть одеялом и задушить.

Одинсон ничего не ответил. Справившись с одеждой колдуна, он навис над ним грозной тучей, готовой обрушиться на дьявольское отродье. На какой-то миг колдун решил, что последует удар, но вместо этого охотник оседлал его бёдра и нагнулся к губам. Поцелуй был разнузданным, как на пьяный взгляд Локи, охотник целовался влажно и настойчиво. Тор шарил горячими ладонями по его телу, словно искал самый слабый участок. Как будто он был драконом в чешуйчатой броне и убить его было не так-то просто, собственно, это вообще было невозможно, но колдун поддался бы, он готов был испытать боль ради чего-то стоящего. Он был согласен на увечья ради какой-то серьёзной цели.

Лафейсон был так пьян и расслаблен, что ему едва хватало сил оставаться в сознании. Тор целовал его, собственнически ощупывал его тело. Было так хорошо, но жизнь, наверное, была несправедлива к нему с самого рождения, его морило, веки тяжелели, а разум отказывался от дальнейшего бодрствования.

Тор, в отличие от колдуна, в сознании удержался гораздо дольше. Но, когда сосед перестал отвечать на его поцелуи, охотник понял, что тот заснул, просто заснул и не интересовало его сейчас никакое чувственное наслаждение. В то время как Одинсон был возбуждён и готов ко всему…

Правда, задумавшись, он всё же понял, что был не вполне уверен, к чему именно был готов. Взять Локи, как делал это его отец, или отдаться ему, словно бульварная девка? Член у него стоял колом, а Локи и дела до этого не было, он тихо сопел под грузом чужого тела, голый, тёплый и открытый.

Тору ничего не оставалось, как скинуть одежду и самостоятельно удовлетвориться. Одинсон ласкал себя грубо и отрывисто, но кончая, он прижался лбом к белоснежному плечу и поцеловал Локи в уголок губ, обещая себе, что в следующий раз он возьмёт своё.

***

Проклятое пойло не вызвало даже похмелья. Проснувшись, Тор чувствовал себя абсолютно трезвым, память услужливо напомнила ему о событиях вчерашнего вечера. Локи спал спиной к нему, а Одинсон настойчиво прижимался к упругому заду, причём его член так удобно примостился в ложбинке меж ягодиц. Рукой охотник обнимал колдуна и грел ладонью поджарый живот.

Отсутствие похмелья откровенно раздражало, и можно было бы свалить свои действия на проклятое пойло, но отпираться, наверное, было просто глупо. А отодвигаться от колдуна вообще не хотелось, таким он был тёплым и родным. Правда колола Тору глаза. Он заскрипел зубами, когда Локи чуть двинулся в его руках, словно хотел отползти, а Одинсон сильнее прижался к нему сзади, нежно погладил живот, испещрённый шрамами, и коснулся губами плеча.

Только сейчас Одинсон всерьёз осознал: близость с Локи была неотвратима, они пришли бы к этому через неделю или месяц соседства. Зима долгая и холодная, а Локи такой тёплый и притягательный. Сейчас эта мысль не злила, скорее, вызывала трепет. Их встреча и последствия её были предрешены высшими силами, или это были промыслы зеленоглазого чёрта, которого он так собственнически обнимал и прижимал к себе? Одинсон тяжело сглотнул и прикрыл глаза, снова проваливаясь в сон, на губах его играла мечтательная улыбка.

Тор проснулся какое-то время спустя, почуяв неладное, он открыл глаза и быстро понял, Локи пытался выбраться из его объятий.

– Ты куда это? – хрипло со сна спросил Одинсон.

– Ты голый, – зашипел Лафейсон, словно находил в этом что-то удивительное. – Тор, убери руку, мне надо встать.

Одинсон напрягся, он крепко удерживал колдуна поперёк груди, а тот пытался как-то убрать стальную ручищу, но ему это никак не удавалось.

– Отпусти меня, – тоном, не терпящим возражений, приказал Лафейсон.

Сосед обеспокоенно ослабил хватку и в самом деле хотел отпустить, а уж потом узнать, в чём дело, но тут его рука скользнула совсем случайно по горячему напряжённому животу и проехалась по твёрдому достоинству зеленоглазого. Одинсона как молнией прошило от макушки до пят. С шипеньем Локи успел было приподняться, но охотник оказался быстрее. Схватил колдуна за волосы, ладонь припечатал к животу и резко потянул на себя, Локи так и брякнулся обратно, вскрикнув от неожиданности.

– Тихо-тихо, – Тор не выпускал чёрные пряди из стальной хватки, но уже не тянул. – Прости, сейчас.

Локи не понял, за что надо Тора простить и что должно случиться «сейчас», он открыл рот, гневно сверкая зелёными глазами, впрочем, это мог наблюдать только любопытный Эрос, тот внимательно следил за вознёй на постели. Колдун едва не задохнулся от возмущения, а уже через миг от реального удушья, когда почувствовал, как его истекающий смазкой член накрыла сильная ладонь.

– Проклятье! – сокрушённо выдохнул Локи. – Что ты делаешь?

– То, что хочу, – голос у Тора был рваным и возбуждённым, его губы коснулись уха, и Лафейсон не смог скрыть дрожь во всём теле.

– Не надо, – жалостливо простонал Локи, словно боялся насилия, но страх он испытывал вовсе не от этого. Одинсон не слушал, он сжимал горячее естество, двигал рукой, заставляя колдуна стонать, как в бреду, и запрокидывать голову назад от этой простой ласки. – Прекрати, я потом не смогу… себя контролировать.

Одинсон не слушал, он настойчиво ласкал колдуна, при этом тёрся твердеющим членом об его ягодицы, размазывая собственную влагу.

– Вот так, – шептал Тор на ухо соседу, не переставая ласкать его рукой, с упоением слушая тяжёлое дыхание и редкие тихие стоны. – Ты ведь хотел…

Маг больше не вырывался, но смолчать не смог:

– Ты не хотел, ох! – едва справляясь с голосом, прошелестел Лафейсон.

Одинсон не успел задуматься, а был ли у него на самом деле выбор? Наверное, он так до конца и не определился с вопросами, которые так мучали его мятежную душу.

– Долгие зимние ночи, – жарко шептал Одинсон, он был уже на пределе, ещё немного. – Нам же как-то надо скоротать это время.

Локи не ответил, Одинсон сжал его плоть с такой силой, словно хотел изуродовать, последний раз скользнул по всей длине, и колдун с рычанием негодования кончил, чувствуя, как охотник догнал его, окропил семенем спину. Они перепачкали постельное бельё и одеяло, правда до всего этого соседям дела не было.

«Безумие, – заключил Тор, пытаясь отдышаться, и сделал для себя уточнение: – Сладкое безумие».

Колдун тоже, казалось, приходил в себя, он молчал, но из настойчивых объятий не рвался. Тор дышал ему в затылок и думал, что ни одна женщина ещё не залезала ему в душу, как этот молодой колдун. И хотя назвать их утреннюю возню соитием было нельзя, всё же удовольствие они получили. Тору хотелось верить, что Локи хоть на миг забыл обо всём плохом, что происходило в его жизни в прошлом, но его молчание отчего-то беспокоило.

– Эй? – шепнул Одинсон. – Ты в порядке?

– Не знаю, – был честный ответ и тихий смешок. – Я давно не был с кем-то настоящим, только с твоим двойником.

– Я же лучше? – нагло поинтересовался Тор, чувствуя шрамы под пальцами. И странным образом его это воодушевляло. Словно шрамы являлись печатями принадлежности.

– Ты горячий, но не надо было. Могут быть последствия, Тор, у всего, – вдруг серьёзно ответил Локи и чуть повернулся, чтобы увидеть глаза охотника.

Одинсон уставился на ореол шрамов вокруг рта и, не задумываясь слишком долго, поцеловал Локи в губы. Тот ответил, смакуя поцелуй, завозился, поворачиваясь, и уже через пару мгновений они оказались лицом к лицу.

– И какие же последствия могут быть у всего этого? – лениво спросил Тор, прерывая сладкий поцелуй, заглядывая в зелёные глаза и удивляясь, какой глубины были эти невероятные омуты, что и его манили стать утопленником.

Лафейсон лежал на боку рядом с ним, и казалось, что так они проводили каждое утро уже долгие годы, а вся его прошлая жизнь – просто дурной сон.

– Что, если я не отпущу тебя никогда? – Локи помрачнел.

Тор криво ухмыльнулся.

– Что, если я не захочу уйти? Этого ты не ожидал, правда?