Текст книги "Бестия"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Глава 26

Начать он смог лишь после обеда, а потому сам план занял почти целый день. Весь день и половину вечера: когда в Кингсмаркхэме полночь, на Дальнем Западе, в Америке, только четыре часа дня.

На следующий день, после четырех часов сна урывками и массы трансатлантических телефонных звонков, грозящих вызвать у Фриборна апоплексический удар, он мчался по шоссе Б-2428 к главным воротам Тэнкред-хауса. Ночь выдалась зябкая, серебрился иней, легкий ночной морозец точеным резцом высек робкие контуры молодой листвы, окутал светящимся сиянием голые пока ветви других деревьев. Но к этому часу мороз уже спал, отступил под мощными лучами весеннего солнца, высокого и яркого в ясном голубом небе. Почти как в Неваде.

С каждым днем молодая зелень уверенно набирала силу. Легкий зеленоватый туман густел, окутывая лес дымкой, которая, все уплотняясь, накрыла уже даль кисейной вуалью, неспешно натягивая поверх изумрудное покрывало. Поношенные покровы зимы скрылись под молодой зеленью, грязь и заплаты смылись под всплеском новой жизни, мощного весеннего потока. Мрачная, темных тонов гравюра постепенно оживала под кистью, окунутой в мягкую бирюзу. Простиравшиеся до горизонта лесные массивы больше уж не казались бесформенной гранитной громадой, расцвеченные множеством оттенков глянцевой зелени, и ветер, любовно играя ветвями и раскачивая верхушки деревьев, отдергивал зеленую штору, на мгновение озаряя лес взрывами света.

Впереди, у въезда, стоял автомобиль. Если быть точным, фургон. Уэксфорд различил фигурку человека, который что-то крепил на ворота. Они медленно сближались. Доналдсон, остановив машину, выскочил распахнуть ворота и застыл, исследуя нечто голубое, зеленое и сиреневое, образующее вкупе очередное цветочное подношение.

Мужчина вернулся к фургону. Выбравшись из машины, Уэксфорд поспешил к фургону, зайдя с того боку, откуда мог переговорить с человеком, сидевшим за рулем. Теперь он увидел цветочный букет, изображенный на стенке фургона.

Водитель оказался молодым человеком лет тридцати. Он высунулся из окна кабинки:

– Чем могу служить?

– Старший инспектор криминальной полиции Уэксфорд. Позвольте спросить, все ли цветы, которые были на воротах, доставлены вами?

– Насколько я знаю. Другие тоже могут заниматься доставкой, но так далеко не ездят.

– Вы – поклонник таланта Дэвины Флори?

– Моя жена, не я. У меня читать времени нету.

Уэксфорд усмехнулся: и эти две фразы он слышал уже сотни раз. Особенно в Англии; здесь определенный людской контингент считает особым шиком, символом мужественности подобные заявления. Перекладывая вину на жену. Чтение, а уж тем паче романов, – дамская прихоть.

– Значит, эти цветы – знак почтения от вашей жены?

– Чего? Вы верно шутите… А недурная реклама, правда? Жена пишет несколько слов на карточке, я отвожу. Место удобное. То и дело приезжают и уезжают. Сперва раздразнили, а чуть аппетит разыграется – тут им и адресок в руки: пожалуйста, закажите. Правильно? А теперь, если позволите, поеду – пора в крематорий.

Уэксфорд прочитал ярлычок, приложенный к букету-вееру из ирисов, астр, фиалок и незабудок, аранжированных в павлиний хвост. На этот раз никаких поэтических цитат, никаких шекспировских строчек, просто и ясно: «Антер Флоретс», торговый центр, Кингсмаркхэм, второй этаж», и номер телефона.

Когда Уэксфорд рассказал об этом Бердену, тот заметил:

– Поклон от фирмочки, значит? Дороговато… Неужели сработает?

– Уже, Майк. Я видел, как Доналдсон тайком записал адрес. Да вы и сами помните, сколько людей поговаривали, что не прочь бы купить такие цветы. Хинд, к примеру. Да и вы тоже. Помнится, вы искали подобное, кажется, к годовщине свадьбы. Для моей сентиментальной натуры достаточно.

– Почему сентиментальной?

– Я дошел до того, что вообразил, будто это один из возлюбленных Дэвины из далекого прошлого. Не исключено даже, отец Наоми. – Уэксфорд повернулся к Карен, прошмыгнувшей мимо: – Надо бы упаковаться сегодня полностью, готовимся к отъезду. Мистер Грэм Пейджет может забирать всю эту технику обратно с благодарностью от криминальной полиции Кингсмаркхэма. О да, подготовьте еще благодарственное письмо за его вклад в раскрытие преступления.

– Вы нашли решение, – скорее подытожил, чем спросил Берден.

– Да. Наконец-то.

Берден впился в него пристальным взглядом:

– Со мной не поделитесь?

– Прелестное утро. Хочу прогуляться немного, пройтись по солнышку. Бэрри нас подвезет. Уедем куда-нибудь поглубже в лес, машину оставим – и пешочком от того самого дерева-виселицы. До сих пор от одной мысли мурашки по коже.

В этот момент включился сигнал на его сотовом телефоне.

Только что переставший моросить мелкий дождичек почти не пропитал землю. Уводящая в глубь леса колея, оставленная колесами «лендровера» Гэббитаса, сохранила, возможно, еще с прошлой осени, четкие отпечатки шин. Вайн осторожно вел машину вдоль колеи, стараясь не соскользнуть с края вниз. Они пробирались северо-восточной частью Тэнкредского леса, колея уводила на север от объездного пути. Неподалеку отсюда Уэксфорд видел Гэббитаса и Дэйзи, застывших плечом к плечу в лучах заходившего солнца, когда рука девушки касалась его руки.

Автомобиль вырвался на извилистую тропу, уводящую в просвет между сплетенными ветвями граба, и перед ними открылась величественная зеленая аллея. Поросшая травой дорога, которая отделяла центральный лесной массив от восточного, тянулась без конца и без краю зеленым каньоном или туннелем без крыши, в конце которого сияло буквой V слепяще-синее, залитое солнцем оконце. В начале туннеля и по всей его длине, меж стенами, образованными стволами деревьев, солнце яркими бликами лежало на мягком торфе, укорачивая, почти сведя на «нет», полуденные тени.

Уэксфорд вспомнил о двух фигурках, вписанных в пейзаж, о романтическом духе, пропитавшем ту вечернюю сценку, и предложил:

– Оставим машину здесь. Отсюда прекрасный вид.

Вайн затормозил и выключил двигатель. Тишину нарушал лишь неумолчный, с металлическими нотками, щебет птиц в громадных липах, древних и переживших множество бурь. Уэксфорд опустил стекло.

– Теперь мы знаем, что убийцы, пробравшиеся в усадьбу одиннадцатого марта, приехали не на автомобиле. Добраться сюда, а затем исчезнуть незамеченными, невозможно. Они не пользовались ни автомобилем, ни фургоном, ни другим транспортным средством. Это была изначальная посылка, мы решили, что так должно быть, и у нас были к тому веские основания. На нашем месте любой предположил бы то же самое. Однако мы ошиблись. Убийцы пришли пешком. По крайней мере, один из них.

Берден резко вскинул голову, упершись в него взглядом.

– Да нет, Майк, их было двое. Но ни автомобиль, ни другой транспорт им не понадобился. Много времени тоже, но это мы знали с самого начала. Харви Копленд был убит сразу, едва пробило восемь, скажем, в две-три минуты девятого, в двух женщин и Дэйзи, возможно, стреляли несколькими минутами позже. Ушли из дому они минут в десять девятого или минутой-двумя раньше, когда Джоан Гарланд была еще в пути. Она приехала в усадьбу в восемь одиннадцать. Когда убийцы уходили, она подъезжала по главной дороге. Когда она звонила, стучала в дверь, старалась разглядеть что-то в окно гостиной, в общем, пока она билась под дверью, эти трое были уже мертвы. А Дэйзи ползла из гостиной в прихожую, чтобы добраться до телефона.

– И не слышала звонка?

– Она думала, что умирает, сэр, – сказал Вайн. – Считала, что истекает кровью. Вполне могла слышать, конечно, но вспомнить не может.

– Не стоит так уж полагаться на показания Дэйзи о том, что произошло. Я все же не думаю, что кто-то всерьез мог предположить, будто шум наверху поднят кошкой, которая обычно устраивает переполох часов в шесть, а не в восемь. Едва ли Дэвина Флори в это поверила. Не стоит принимать на веру и слова Дэйзи об отъезжающем автомобиле. Оставим на время эти моменты и рассмотрим другие, теоретические. Причина убийства Энди Гриффина в том, чтобы заставить его замолчать после попытки шантажа. Это понятно. Но какова причина гибели Джойс Вирсон?

– Преступник считал, что Дэйзи проведет ту ночь в их в доме.

– Вы в это верите, Майк?

– Ну, Джойс Вирсон-то его не шантажировала, – усмехнулся Берден и тут же, сочтя усмешку неуместной, попытался придать лицу хмурый вид. – Мы же согласились, что он охотился за Дэйзи. Он должен был за ней охотиться.

– И избрал для этого способ позаковыристей, – буркнул Уэксфорд. – Зачем усложнять себе жизнь поджогом, рисковать чужими жизнями, когда Дэйзи постоянно почти совершенно одна в Тэнкред-хаусе – бери голыми руками? По приказу Фриборна ночную охрану мы сняли, и конюшни были пусты. Я ни секунды не верил, что поджог «Соломенного дома» предпринят, чтобы покончить с Дэйзи. Дом подожгли, чтобы покончить с другим, а не с Дэйзи. – Он помолчал, задумчиво переводя взгляд с одного полицейского на другого. – Скажите, что общего у Николаса Вирсона, Джона Гэббитаса, Джейсона Сибрайта и Джонатана Хогарта?

– Ну, они мужчины, молоды, – ответил Берден, – говорят по-английски…

– Живут по-соседству. Двое из них американцы, или отчасти американцы.

– Все белые, принадлежат к среднему классу, приятной внешности, даже, я бы сказал, красивы…

– Все они – поклонники Дэйзи, – сказал Вайн.

– Вот это верно, Бэрри. Вы точно нащупали. Вирсон в нее влюблен, Хогарт от нее без ума, да и Гэббитас с Сибрайтом, я думаю, увлечены ею. Она привлекательна, мила, что ж удивляться, что у нее столько поклонников. Еще один – Харви Копленд, староват, конечно, я бы сказал, слишком стар, в деды годится, но тоже для своего возраста весьма привлекателен, а когда-то, в университете, слыл сердцеедом. И просто король в постели, если верить Дэвине.

На этой фразе Берден стал на глазах превращаться в отца-пуританина: кончики рта поползли вниз, брови сошлись на переносице. Выражение лица Бэрри Вайна, непроницаемое и отрешенное, не изменилось.

– Я вас понимаю: идея пробудить Дэйзи сексуально с подачи старины Харви отвратительна. Согласен, отвратительна, но в ней есть доля шутки. Вспомните, ни принуждения, ни даже особой обработки не было. Свободно сформулированная мысль, не так ли? Я даже слышу голос Дэвины: «Это всего лишь мысль, дорогая». Только маньяк, преследуемый идеей мести – не самый частый случай меж людей, – мог затаить зло против Харви Копленда. Да, кстати, кто об этом знал?

– Ее отец, – вставил Берден. – Джоан Гарланд рассказала ему в письме.

– Да. Думаю, что Дэйзи тоже не молчала. Она могла поделиться с человеком, который ее любит. Правда, почему-то не со мной. Я выудил эти сведения от лучшей подруги ее матери. Ну а теперь поехали в Эдинбург. – Взгляд, который Берден невольно бросил в окно, заставил Уэксфорда рассмеяться. – Да не в буквальном смысле, Майк. Для одного дня и так далековато заехали. Представим себя в Эдинбурге, на фестивале в последние дни августа – начале сентября. Дэвина ездила на Эдинбургский фестиваль постоянно. Так же, как в Зальцбург и Байрейт, каждые десять лет в Оберэмергау и Глайндборн [25]25
  Зальцбург (Австрия) – родина Моцарта; известен ежегодными музыкальными фестивалями; Байрейт – город в Германии, славится Вагнеровскими музыкальными фестивалями; в Оберэмергау (Германия) каждые десять лет ставят «Страсти Христовы» в благодарность за избавление от чумы; Глайндборн – место проведения оперных фестивалей.


[Закрыть]. Но в прошлом году проходила книжная ярмарка, как и каждый год, кстати, где она должна была рассказать о работе над автобиографией, а также появиться на нескольких литературных «круглых столах». Естественно, Харви поехал с ней, Наоми и Дэйзи они тоже прихватили с собой. Заодно пригласили и Николаса Вирсона. Не думаю, что он большой поклонник искусства, причина его согласия в другом. Ему просто хотелось быть с Дэйзи. Он был влюблен в нее и старался не упустить возможность побыть рядом.

Они не стали останавливаться у Ишбел Максэмфайр, подруги Дэвины по колледжу, но встречаться с ней встречались, по крайней мере, Дэвина с Харви. Наоми слегла в гостинице с гриппом. У Дэйзи были свои интересы. Уверен, что Дэвина поделилась с Ишбел своими надеждами относительно Дэйзи, упомянув, не знаю уж в каких словах, могу лишь догадаться, и о ее приятеле по имени Николас.

Затем миссис Максэмфайр встретила как-то Дэйзи на улице с молодым человеком. Они были мало знакомы, просто помахали друг другу рукой. Больше, до самых похорон, они не встречались. Я слышал, как миссис Максэмфайр сказала Дэйзи, что не видела ее после фестиваля, добавив: «Когда я встретила вас с вашим приятелем». Конечно, она имела в виду Николаса. Я был абсолютно в том убежден.

– А разве не так?

– Джоан Гарланд сказала, что встретила Николаса на улице в конце августа и хотела было поговорить с ним о том предложении, ну, о сексуальном пробуждении Дэйзи Коплендом. Решиться не решилась, но это сейчас не так важно. Позже сам Николас сказал мне, что в конце августа был вместе с матерью на Корфу. Это тоже сейчас большого значения не имеет. Он мог сегодня быть в Кингсмаркхэме, а на следующий день уже на Корфу. Не мог он в то же самое время быть только в Эдинбурге.

– Вы спросили его об этом? – спросил Берден.

– Нет. Я спросил миссис Максэмфайр. Спросил сегодня утром о том молодом человеке, которого она видела с Дэйзи, – он светловолосый? И она ответила: нет. Темные волосы, очень симпатичный.

Немного помолчав, Уэксфорд сказал:

– Может, выйдем немного прогуляться? Мне захотелось пройтись по этой аллее, посмотреть, что там в конце? Вполне естественно для человеческой натуры, ведь правда? Не терпится узнать, что в конце.

Задуманный им сценарий принимал новые формы. Выйдя из машины и шагая по поросшей травой тропе, он видел, как меняются, складываясь заново, сцены в этой пьесе.

Кролики общипали траву почти полностью, и тропа под ногами походила на выкошенный дерн. Воздух был нежным, свежим и ласковым, с привкусом чего-то сладкого. На вишневых деревьях, среди не сформировавшихся еще молодых листочков цвета меди, начинали распускаться соцветия. Он снова увидел стол, женщину, упавшую головой в блюдо, залитое кровью, ее дочь за столом напротив, скованную смертью, и ползущую по полу молоденькую девушку, истекающую кровью… Какой-то механизм с обратным ходом как бы вернул его в тот день, минута за минутой, к тем первым звукам, шуму, нарочито поднятому наверху, в спальне Дэвины, когда переворачивались вверх дном шкафы, в которых давно уже не было драгоценностей, похищенных раньше, днем…

Берден и Вайн молча шли следом. Другой конец открытого небу туннеля медленно приближался, не обещая, однако, ни простирающегося за ним раздолья лесов, ни продолжения широкой зеленой дороги. Казалось, вдали могло быть море, или туннель кончался уступом утеса, обрывом, ведущим в никуда.

– Их было двое, – продолжал он. – Но в дом вошел только один. Пришел пешком и без пяти восемь вошел через черный вход: уверенный, знающий, куда идти и что его там ожидает. Он был в перчатках, при револьвере, купленном у Энди Гриффина, который подобрал его в банке после убийства Мартина.

Возможно, ему и в голову никогда бы не пришло решиться на этот шаг, если бы не револьвер. Но у него был револьвер, и он им воспользовался. Именно револьвер и навел его на эту мысль. Он давно уже переделал ствол: знал прекрасно, как с этим справиться, поскольку занимался этим с детства.

Итак, вооруженный, с пятью патронами в патроннике, он пробрался в Тэнкред-хаус и поднялся наверх, чтобы изобразить погром в спальне Дэвины. Люди внизу его услышали, и Харви Копленд поднялся со своего места, чтобы выяснить, что происходит. В этот самый момент вооруженный человек спустился вниз по задней лестнице и приближался к холлу со стороны кухни. Харви был у подножия лестницы; услышав звук шагов, он обернулся, преступник выстрелил, и Копленд рухнул навзничь на нижних ступеньках.

– Почему он стрелял в него дважды? – спросил Вайн. – По медицинскому заключению, он умер от первого выстрела.

– Я говорил уже о маньяке с идеей мести, сильно рознящейся с представлениями людей. Стрелявший знал о предложении, которое получила Дэйзи от Харви Копленда. В припадке ревности, чтоб отомстить ему, он дважды выстрелил в мужа Дэвины. Затем прошел в гостиную, где застрелил Дэвину и Наоми. В последнюю очередь он выстрелил в Дэйзи. Но так, чтобы не убить, а только ранить.

– Но почему? – спросил Берден. – Почему только ранить? Что ему помешало? Мы уже знаем, что вовсе не шум, поднятый наверху кошкой. Вы сказали, что он покинул дом минут в девять-десять девятого, когда Джоан Гарланд только еще подъезжала к усадьбе. Я бы вообще не назвал это бегством. Он просто спокойно ушел. Может, звонок Джоан Гарланд в парадную дверь поторопил его выскочить через заднюю дверь наружу?

– Если так, – сказал Вайн, – она бы слышала выстрелы, хотя бы последний. Он ушел, поскольку в револьвере больше не было патронов. Он не мог выстрелить второй раз, промазав в первый.

Зеленый туннель наконец-то кончился, оборвавшись неожиданно, как край утеса над пропастью. Границы леса, простирающиеся вдаль луга, в отдалении, – безлесые возвышенности, которые нечеткими очертаниями вырисовывались где-то под ними. На горизонте сгрудились кучевые облака, величественной громадой наползая на небесную синь, но до солнца было еще далеко – слишком далеко, чтобы пригасить его сияние. Они остановились, любуясь открывшимся видом.

– Дэйзи удалось доползти до телефона и позвонить по 999, в службу спасения, – продолжал Уэксфорд. – Болевой шок, ужас и страх за свою жизнь усиливались еще и душевными страданиями. В те минуты она, страшась умереть, одновременно, наверное, хотела этого. И еще долгое время спустя, долгие дни и недели повторяла, что не хочет жить, что ничего не осталось, ради чего стоит жить.

– Она потеряла всех, всю семью, – сказал Берден.

– Ох, Майк, ее состояние никак этим не объясняется, – неожиданно для себя нетерпеливо и резко проговорил Уэксфорд. – Что связывало ее с ее семьей? Да ничего. Мать она презирала, так же, как ее презирала Дэвина: слабое несчастное создание, по-глупому вышедшая замуж, не сделавшая никакой карьеры и всю жизнь зависящая от матери. Дэвину, уверен, она не любила, ее власть над собой ненавидела – все эти планы об университете и путешествиях, отбор за нее тех предметов, которые нужно изучать, даже вторжение в сексуальную жизнь. К Харви Копленду должна была питать насмешливое презрение и отвращение одновременно. Нет, своих ближайших родственников она ненавидела и никакого горя от потери после их смерти не испытала.

– И все же она страдала. Вы сами признавались, что редко видели такое горе. Она постоянно плакала, сокрушалась, призывала смерть. Вы только что об этом сказали.

Уэксфорд кивнул.

– Но не из-за того, что стала свидетельницей жестокого убийства семьи. Она страдала, поскольку человек, которого любила и который, как считала, любит ее, – этот человек в нее стрелял. Ее возлюбленный, единственный во всей Вселенной, кого боготворила, готовый рисковать всем, как ей казалось, ради ее любви, – хотел ее убить. Она так считала. В те самые минуты, когда она ползла к телефону, весь мир, казалось, перевернулся в ее глазах: человек, в которого она страстно, беззаветно влюблена, пытался покончить с нею, как только что покончил с остальными. Вот потому она так убивалась – по этой самой причине. Одинокая, покинутая, она осталась одна сначала в больнице, затем у Вирсонов, потом постоянное одиночество в доме, который стал теперь ее собственным, – а он даже не попытался связаться с ней, шагу навстречу не сделал, ни разу не подошел. Он никогда не любил ее, просто хотел убить, как других. Теперь я понимаю, почему с таким пафосом она сказала мне: «Рана у меня в сердце».

Громада туч, заняв полнеба, закрыла солнце, и в воздухе повеяло прохладой. Они повернулись, пошли обратно. Похолодало на редкость быстро, резкий апрельский ветер рвал воздух.

Они вернулись к машине, включили мотор и двинулись обратно по объездному пути вдоль фасада дома. Вайн медленно подкатил машину к бассейну. Голубая кошка пристроилась на его краю, зажав лапкой золотую рыбку.

Рыбка с алой головкой судорожно билась, извиваясь всем телом. Время от времени Куини с видимым удовольствием шлепала ее свободной лапкой. Вайн осторожно приоткрыл дверцу автомобиля, но Куини оказалась проворнее: кошка все же она, он всего лишь человек. Мгновенно схватив рыбку зубами, она бросилась к чуть приотворенной входной двери.

Едва Куини скользнула вглубь, как дверь за нею захлопнулась.

Глава 27

Большую часть оборудования уже увезли, в том числе черную доску и телефоны. Двое сотрудников, присланные Грэмом Пейджетом, выносили компьютер и лазерный принтер Хинда. Еще один нес поднос, уставленный горшочками с кактусами. Добрая часть конюшен вернула свой прежний облик: уединенный уголок, прибежище юной девушки.

Уэксфорд прежде его в этом качестве не видел. Не представлял, что сделала с ним Дэйзи, в каком вкусе обставила, какие картины развесила по стенам. Одна из репродукций, забранная под стекло в рамку, изображала обнаженную в переливающихся прозрачно-золотистых тканях, другая – кошачий выводок: несколько персидских котят, уютно устроившихся в корзиночке, подбитой атласом. Мебель была плетеная, белая, с обтянутыми милым ситчиком в бело-голубую клетку сиденьями.

Интересно, убранство «девичьей» тоже выбрано Дэвиной? Домашние растения, засохшие и измученные, понуро поникли в бело-голубых фарфоровых горшочках. Первенство среди книг держали викторианские романы в новеньких обложках, к которым не прикасалась рука читателя, и разнообразные научные труды – от археологии до современной европейской политики, от лингвистики до британских чешуйчатокрылых. Наверняка подобранные Дэвиной, подумал он. Единственной книгой, хранившей следы читательского интереса, оказался фотоальбом «Кошки».

Уэксфорд пригласил Бердена и Вайна присесть, кивнув в сторону напоминавшего крохотную гостиную пространства, образованного в предвидении грядущего переезда. Снаружи прогудел фургончик, в последний раз доставив им еду, но с этим придется подождать. Он снова вспомнил, злясь на самого себя, что говорил и какие предположения высказывал Вайн спустя всего день-два после убийства.

– Их было двое, – сказал Берден. – Вы все время на этом настаивали, но пока упомянули только одного. Единственный возможный вывод из этого, насколько я понимаю, один.

Уэксфорд кинул на него быстрый взгляд:

– То есть?..

– Второй была Дэйзи.

– Правильно, – тяжело вздохнув, согласился Уэксфорд.

– Их было двое – Дэйзи и человек, которого она любила, – продолжал он, чуть помолчав. – Вы говорили мне, Бэрри. Вы говорили об этом с самого начала, но я не слушал.

– Разве?..

– Говорили. «Она наследует все состояние, у нее основной мотив», а я буркнул в ответ что-то саркастическое, мол, ну конечно, она подговорила возлюбленного чуть ли не убить ее и что состояние ее не интересует.

– Не уверен, что я тогда серьезно так считал, – ответил Вайн.

– Вы оказались правы.

– Так значит, все дело в наследстве? – спросил Берден.

– Ей самой это и в голову бы не пришло, не зарони он подобной мысли. Но и он без ее поддержки на этот шаг не решился бы. Ей нужна была свобода. Свобода, свое место и деньги, чтобы поступать, как хочется, а не по принуждению. Правда, она не предполагала, как все обернется, что такое убийство, как выглядят мертвые. Она не знала, что такое кровь.

Он вспомнил вдруг слова леди Макбет. За четыреста лет никто не сказал ничего лучше, ничего, психо логически более прочувствованного. Кто мог подумать, что в людях столько крови? [26]26
  У Шекспира: «Ну кто бы подумал, что в старике столько крови. («Макбет», акт V, пер. Ю. Корнеева).


[Закрыть]

– Она не слишком солгала мне. Да и зачем? Ее страдания были истинными. Да это и понятно – речь ведь о человеке, которому полностью доверяешь, твоем возлюбленном, твоем сподвижнике, о котором известно все: как он поступит и какова в этом твоя роль. А потом все идет прахом: он стреляет в тебя. Он оказывается совершенно другим человеком. И ты узнаешь это – в ту самую секунду, перед выстрелом, читаешь вдруг в его глазах не любовь, а ненависть, и понимаешь, что тебя все время обманывали. Конечно, Дэйзи была глубоко несчастна – не удивительны все эти постоянные мысли о смерти, вопросы о том, что с нею будет. Так продолжалось до той самой ночи, когда она осталась в доме с одной Карен и когда он вернулся. О Карен он не подозревал и вернулся при первой же возможности – сказать ей, что любит, что ему пришлось ранить ее, дабы придать правдоподобность событиям, отвести от нее подозрения. Таков был его план с самого начала, и он знал, что план этот сработает: он ведь первоклассный стрелок, из тех, кто не промахивается. Он выстрелил в плечо – наименее рискованный выстрел. Но он не мог предупредить ее, правда? Не мог ничего объяснить ей. И точно, не мог же он сказать: «Я выстрелю и в тебя, дорогая, но ты мне все-таки верь». Ему пришлось рискнуть, не так ли? Ради имения, ради денег, ради гонораров – ради того, чтобы все принадлежало им и больше никому. Он не мог позвонить ей – боялся. Но как только она осталась одна, он при первой же возможности пришел в дом, чтобы повидаться с ней. Его услышала Карен, а увидела Дэйзи. Он был без маски, это все ее выдумки. Но Дэйзи, увидев его, тут же вспомнила о предательстве. Вспомнила, как он стрелял в нее, и решила: он вернулся, чтобы убить ее.

– И все же стрелять в нее – черт, это ж какой риск, – возразил Берден. – А если б она обозлилась против него и обо всем рассказала нам?

– Она слишком глубоко увязла сама, на что он и рассчитывал. Дать нам подсказку, назвать его, добиться ареста – чтобы он потом рассказал о ее роли в преступлении? К тому же он считал, что она слишком влюблена, чтобы выдать его. И оказался прав, верно?

Через день после той ночи он вернулся снова; теперь уже она и вправду была одна. Он объяснил, почему выстрелил в нее, сказал, что любит, ну и, понятно, она тут же его простила. В конце концов, кроме него, у нее никого не осталось. И тут ее как подменили: она лучилась счастьем. Такого перехода от скорби к счастью я еще не видел. Она была счастлива, к ней вернулся возлюбленный, жизнь обретала смысл. А я-то, идиот, считал, что дело в Вирсоне! Как бы не так. Она даже включила фонтан. Брызги фонтана салютовали в честь ее счастья.

Эйфория продолжалась день-другой, затем опять нахлынули воспоминания о той ночи. Алая скатерть, Дэвина, упавшая лицом в кровавое блюдо, ее легкомысленная безобидная мертвая мать, старина Харви, распростертый на лестнице, – и то, как она ползла к телефону. Понимаете, ей все представлялось иначе. Она понятия не имела, как на самом деле выглядит смерть. В каком-то смысле можно сказать, это была игра – сценарий и репетиции. А вот реальность, кровь, боль, тела убитых – об этом она не думала.

Я не собираюсь ее оправдывать. Какие уж тут оправдания. Даже не осознавая, что делает, она знала: три человека будут убиты. К тому же это folie a deux [27]27
  Безумие вдвоем (фр.).


[Закрыть]. Она не смогла бы осуществить задуманное без него, а он не пошел бы на преступление без нее. Они дополняли друг друга. Опасное, скажу вам, занятие – поцелуй дочери артиллериста…

– Опять это выражение, – вздохнул Берден. – Что оно все-таки означает? Где-то я его уже слышал. Не могу вспомнить, от кого именно…

– От меня, – отозвался Вайн.

– Что оно означает?

Наказание. Когда на флоте собирались кого-то наказать, его сначала привязывали на палубе к пушке – «дочери артиллериста». Опасное развлечение.

Конечно, она не предполагала, что придется убить Энди Гриффина. Точнее, его убьют, поскольку ее возлюбленный считает убийство простейшим способом избавления от проблем. Кто-то тебя раздражает? Убей его. Кто-то посматривает на твою подружку? Убей и его. Нет, вовсе не Дэйзи была мишенью, когда он сооружал свой запал из свечи и шнура, а потом устанавливал его среди канистр с бензином в «Соломенном доме». Он охотился за Николасом Вирсоном. Вирсон осмелился посмотреть на Дэйзи, хуже того – осмелился вообразить, будто Дэйзи выйдет за него замуж. Кто мог предположить, что именно Вирсона, который так уговаривал Дэйзи остаться у них с матерью, в тот вечер дома и не окажется, что он отправится выслеживать Дэйзи в Тэнкред-хаус?

Да, она истинная внучка своей бабушки – куда больше, чем думает. Вы заметили, что у нее почти нет друзей? За эти дни в доме не появилась ни одна молодая женщина – за исключением тех, кого поставили здесь мы. Да и на похоронах из молодых была только внучка миссис Максэмфайр.

У Дэвины в далеком прошлом были друзья, но поддерживали дружбу они только с друзьями Харви Копленда. У Наоми были друзья. У Дэйзи же – ни одной подружки, никого, с кем можно было бы поделиться, кто мог поддержать ее в эти дни. Мужчины? О да, с мужчинами она ладила. – Последние слова Уэксфорд произнес с горечью. На мгновение он вспомнил, как мило Дэйзи держалась и с ним тоже. – Мужчины становились ее рабами. Непонятно, как Дэвина Флори могла оказаться настолько близорукой, чтобы уверовать, будто сможет выбрать для Дэйзи возлюбленного! Будто та сама не в состоянии этого сделать! Они были слишком самовлюбленными, две эти женщины – бабушка и внучка, а потому не видели дальше собственного носа.

Дэйзи встретила свою любовь в Эдинбурге, на фестивале. Нам еще предстоит выяснить, при каких обстоятельствах. Возможно, на одном из театральных зрелищ, которые ему сопутствуют, или на концерте поп-музыки. Мать ее заболела – понятно, что девушка постаралась улизнуть от бабули при первой же возможности. Она была еще очень зла на нее, а предложение Дэвины относительно Харви только добавило яду. И дело не в том, как мне кажется, что предложение это возмутило ее или вызвало отвращение, – просто Дэйзи с трудом терпела вторжение в свою жизнь, желание управлять ею. Неужели так все и будет? Так и будут решать за нее, как ей жить? Лучше не становилось, становилось только хуже.

Но вот появляется молодой человек, которого не интересует ее семья, который не питает к ним ни особого уважения, ни почтения – некто, кто кажется ей свободным духом, независимым, лихим, храбрым и дерзким. Некто подобный ей – или той, кем она мечтает стать, будь она свободна.

В ком из них впервые проклюнулась, дала росток эта идея? В ней? Или в нем? Скорее, все же в нем. Но росток этот мог и не обрести силу, если б не первый поцелуй. Поцелуй дочери артиллериста… А потом он сказал: «Все может стать нашим. Дом, земли, деньги».

План был довольно прост, и осуществить его можно легко. Учитывая, какой он меткий стрелок, – а стрелок он и вправду отменный. Но у него нет оружия, вот преграда. Без оружия все преграда. Револьвер для него – продолжение руки, как будто он с ним родился. Не может ли в имении найтись ружье или револьвер? Не любил ли часом старина Харви пострелять уток в полях? Дэвина ему бы позволила?

Берден выждал, пока Уэксфорд посмотрит в его сторону, потом спросил: