Текст книги "Бестия"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 24

Когда он подъезжал к главным воротам, его обогнал на такси Фред Гаррисон. Забирать Джоан Гарланд, выражающую сейчас Дэйзи свои соболезнования, подумал Уэксфорд. Соболезнования? А почему бы нет? Поразительно, какие поругания может пережить любовь! Довольно вспомнить только избитых жен, обиженных, запуганных детей. Похоже, Дэйзи питала к своей бабушке восторженное благоговение, смиренное реальной привязанностью, а вот до Харви ей никогда не было дела. Что же касается матери, то люди «не от мира сего», как Наоми Джонс, всегда привлекают своей отрешенностью, мягкой, благодарной пассивностью.

О том, что Уэксфорд знал точно, – о разоблачительных письмах, которые опубликовала в своем обозрении «Санди таймс», – Джоан Гарланд, скорее всего, и не подозревала. Неполноценные брачные отношения в первом замужестве за Десмондом Флори. Годы, проведенные вместе, «как брат с сестрой», если воспользоваться эвфемизмом того времени, невозможность в те дни и в той среде искать помощи. Лучшие годы ее сексуальной жизни, от двадцати трех до тридцати трех лет, прошли даром, оказались потерянными, и эта потеря, возможно, так и не была восполнена в поздние годы. Лишь под конец войны, в последние дни которой был убит Десмонд Флори, судьба подарила ей встречу с возлюбленным, которому суждено было стать отцом Наоми.

Неизрасходованную энергию бесплодных лет она обратила в посадку этих вот лесов. Кстати, интересно прикинуть на досуге, что стало бы с лесом, если б не супружеская несостоятельность Десмонда Флори. Наверняка, продолжал размышлять Уэксфорд, и гиперсексуальность Дэвины Флори объясняется десятью годами разочарования, преследовавшими ее всю жизнь, окатывая холодной пустотой. Она знала: что бы ни ожидало ее в будущем, ничто не заполнит этой бездны.

Вот от подобной доли она и мечтала уберечь Дэйзи. Таков, по меньшей мере, самый щадящий подход. Уэксфорд мог размотать и другой клубок, с массой губительных последствий, вытекающих из связи Дэйзи с мужем ее бабушки, а потому склонялся считать уступчивость пустым оправданием. Могла бы действовать и поумнее, сказал он самому себе. Хороший вкус, здравая благопристойность да плюс еще цивилизованное поведение, о чем она любила заявлять во всеуслышание, могли бы подсказать достойное решение.

Кто был ее возлюбленным? Кто этот человек, этот сказочный принц, который, преодолев преграды, ринулся спасать спящую заколдованную красавицу? Коллега-писатель, скорее всего, или какой-то ученый. Не так уж трудно представить Дэвину и в роли леди Чаттерлей, а отца Наоми – одним из слуг в ее имении.

Дождь прекратился. В лесу было туманно и влажно, но, когда он выбрался с лесной дороги на шоссе и покатил к Кингсмаркхэму, выглянуло низкое солнышко. Вечер обещал быть теплым и ласковым, громада облаков плотной массой уползла к горизонту. Подняв фонтан брызг в огромной луже, Уэксфорд подкатил к гаражу. Дора говорила по телефону, и в нем полыхнула надежда, которая тут же угасла, едва он уловил короткое отвергающее движение ее головы. Отец Нила решил справиться, не нужно ли подбросить ее на новоселье.

– А я как же? Почему не подбросить и меня?

– Он уверен, что ты не придешь. Люди уже привыкли к тому, дорогой, что ты по большей части нигде не показываешься.

– На новоселье у дочери я думаю показаться.

Никакого повода тратить нервы. Уэксфорд был достаточно мудрым психологом, чтобы знать: если самообладание начинает ему изменять, значит, заговорило чувство вины. Его терзает, что он мало внимания уделяет Сильвии, что любит ее по привычке, неосознанно ставит на второе место после сестры, заставляет себя вспоминать о дочери, чтобы не забыть окончательно.

Он поднялся наверх переодеться. Выбрал спортивную куртку и вельветовые брюки, но тут же отверг отобранное в пользу костюма – самого лучшего из всего гардероба.

Почему его так беспокоит эта глупышка, эта притворщица и нелепая актрисулька Шейла? Он чуть не застонал вслух, едва успела промелькнуть в сознании последняя фраза: сказать такое о дочери, пусть даже мысленно… Оставшись в холле один, он поднял трубку телефона и набрал ее номер. Просто так, на всякий случай. Отсчитал четвертый гудок, но автоответчик не включился, возрождая проблеск надежды. Нет, никто так и не ответил. Он упрямо вслушивался в гудок за гудком – не менее двадцати, – когда наконец решился повесить трубку.

– Выглядишь превосходно, – сказала Дора. И добавила: – Никакой глупости она не сделает, ты же знаешь.

– Мне это и в голову не приходило, – не задумываясь, солгал он.

Дом, который купили Сильвия с мужем, находился на другом конце Майфлита, примерно милях в двенадцати. Дом приходского священника сохранился в том же виде, что и в прежние дни, когда англиканская церковь не задумываясь селила священника, имеющего приход, в сырой, без отопления, огромный, с десятью спальнями дом, определив на проживание пятьсот фунтов в год. Сильвия с Нилом знали, чего хотят, выказывая характерное для конца двадцатого века презрение к домам на окраине, и едва дождались переезда из прежней пятикомнатной квартиры, занимающей половину дома. Страстное желание иметь собственный дом относилось, пожалуй, к тому немногому, что их объединяло, как признались друг другу Уэксфорд и Дора в недавней беседе. И эта пара, почти несовместимая, честно прилагала массу усилий, чтобы остаться вместе, больше, чем любая другая, все больше и больше обрастая совместной собственностью, все глубже и глубже увязая во взаимных услугах и поддержке.

Сильвия, теперь уже с дипломом Открытого университета [23]23
  Форма заочного обучения в Англии без вступительных экзаменов, включающая практические занятия и летние курсы.


[Закрыть], получила довольно приличное место в отделе образования графства. Похоже, ей нравилось создавать себе трудности, чтобы потом рассчитывать на присутствие и обещания Нила, точно так же, как он развлекался и ездил за границу, чтобы затем полагаться на нее. И все же купить дом в десяти милях от места работы, в противоположном конце от школы, в которой учились дети… На взгляд Уэксфорда, это уж слишком. О чем он и не преминул сообщить Доре, пока петлял на машине по узким улочкам, добираясь до Майфлита.

– Жизнь и без того трудная штука, зачем же еще добавлять себе гонки с препятствиями?

– Верно. Тебе не приходило в голову, что Шейла может прийти тоже? Она приглашена.

– Не придет.

Ее и вправду не было. Сильвия сказала, что сестра не появится, еще до того, как он успел задать этот вопрос. Да он и не стал бы спрашивать – она сама сообщила ему, что не собирается на новоселье, еще неделю назад. По личному опыту он хорошо знал, какими сценами горькой обиды чреваты подобные вопросы.

– Прекрасно выглядишь, па.

Он поцеловал дочь, сказал, что дом очень мил, хотя, по правде, нашел его еще более пустым и громоздким, чем раньше, после того случайного визита, когда впервые увидел его; одно несомненно – для званого вечера он подходил как нельзя лучше. Уэксфорд прошел в гостиную, уже заполненную гостями. Гостиная нуждалась в отделке и ледяными слезами оплакивала отсутствие центрального отопления. Вид крупных поленьев в пышном псевдовикторианском камине обнадеживал, а пятьдесят живых тел, источавших жар, поддерживали упование на тепло. Поздоровавшись с зятем, Уэксфорд взял стакан минералки «Хайлэнд Спринг», значительно приправленной льдом, ломтиками лимона и листьями мяты.

Его здесь знали. Пробираясь среди гостей, он чувствовал не столько стесненность, сколько осознанную сдержанность, легкую самопроверку. Смысл в этом был, и значительный – развернутая недавно кампания против пьянства за рулем; и теперь он ловил задумчивые взгляды мужчин на бокалы с доброй толикой виски, как бы раздумывающих, выдать ли их за обычный яблочный сок или прибегнуть к старому, как мир, оправданию: «Сегодня за рулем жена».

Потом он увидел Бердена. Инспектор молча стоял в группе людей, включавшей Дженни и кое-кого из коллег Сильвии, держа в руках огромный бокал с натуральным яблочным соком. Окажись это не сок – значит, Майк сошел с ума, заказав себе добрых полпинты скотча. Уэксфорд живо протиснулся к нему, обретя наконец компанию по душе на большую часть вечера.

– Прекрасно выглядите.

– Вы уже третий, кто счел необходимым отметить сегодня мой внешний вид. Неужто в будни я просто мешок с тряпьем? Ведущая модель благотворительного базара?

Вместо ответа Берден отпустил ему одну из привычных полуусмешек, сопроводив последнюю легким взлетом брови. Сам он, в черном кашемировом джемпере поверх белой рубашки с высоким воротником, такого же цвета куртке из плотного шелка и джинсах последней модели, похоже, желанного эффекта не достиг. По крайней мере, на взгляд Уэксфорда.

– Коль скоро уж мы решили обменяться впечатлениями, – заметил Уэксфорд, – то вы в этой одежде – настоящий священник. Истинный хозяин этого дома. Особое сходство в воротнике-ошейнике.

– A-а, чепуха, – раздраженно отмахнулся Берден. – Вечно вы со своими шуточками, стоит одеться иначе, чем если бы меня корова жевала. Идите за мной. И прихватите свой бокал. Этот дом просто муравейник, правда?

Они оказались в комнатке, возможно, когда-то служившей кабинетом или «укромным уголком». В одном углу работал масляный обогреватель, источая не столько тепло, сколько запах.

– Взгляните-ка на лед в моем бокале, – сказал Уэксфорд. – Скорей напоминает мрамор. Вот как бы вы его назвали? Не кубиками же – он круглый. Может, сфероиды льда?

– Вас не поймешь, о чем вы. Пусть будут «сферические кубики льда».

– Но тут в самом названии кроется противоречие, вам нужно…

– Пока вы занимались с Джоан, – быстро перебил его Берден, – позвонил заместитель главного констебля. Я поговорил с ним. Он больше слышать не хочет об «убийственной комнате» четыре недели спустя после событий и требует, чтобы мы убрались из Тэнкред-хауса до конца недели.

– Знаю. У меня назначена с ним встреча. А кстати, откуда это выражение – «убийственная комната»?

– Карен и Джерри так отвечают по телефону. Я слышал похуже – однажды Джерри при мне ответил: «Бойня слушает».

– Это уже не имеет значения. Нам нет нужды оставаться там дальше. Я чувствую, что дело у меня в кулаке, Майк, большего пока сказать не могу. Мне прояснить бы еще пару-тройку обстоятельств, да еще бы проблеск озарения…

Берден подозрительно покосился на Уэксфорда:

– Мне нужно намного больше, признаюсь. Мы ведь еще и первый барьер не взяли – каким образом они смотались из усадьбы никем не замеченные.

– Верно. Дэйзи позвонила по 999 в двадцать две минуты девятого. То есть, по ее словам, спустя минут пять – десять после их ухода. Точно она не помнит, это лишь грубая прикидка. Если прошло, скажем, самое большее десять минут, они могли уйти в восемь двенадцать, то есть за четыре минуты до отъезда Джоан Гарланд. Я ей верю, Майк. Убежден, что она помнит точное время, как все, у кого на этом пунктик. Если она говорит, что уехала в шестнадцать минут девятого, значит, так оно и было.

– Но если они убрались в восемь двенадцать, значит, она должна была их видеть. Приблизительно в это время она шла вдоль фасада, пытаясь разглядеть что-нибудь в окнах гостиной. Значит, они ушли позже, и, следовательно, Дэйзи потребовалось около пяти минут, чтобы добраться до телефона. Скажем, они покинули дом в восемь семнадцать или восемнадцать. В таком случае они рванули бы следом за Джоан Гарланд и, скорее всего, на большой скорости…

– Если только не воспользовались объездным путем.

– Тогда бы их увидел Гэббитас. Если Гэббитас как-то замешан в этом деле, Майк, тогда в его интересах заявить, что он их видел. Но он этого не говорит. Если он невиновен и утверждает, что никого не видел, значит, их там не было. Но вернемся к Джоан Гарланд. Подъехав к главным воротам, она должна была выйти из машины, чтобы открыть их. Затем выехать и закрыть их за собой. Если машина с убийцами идет следом, то возможно ли проделать все это, так и не заметив другую машину?

– Можем проверить сами, – сказал Берден.

– Я уже проверял. Сегодня после обеда. Только между отъездом машины А и машины Б мы оставили три, а не две минуты. Машину А вел я со скоростью тридцать пять миль в час, а Бэрри был в машине Б, стараясь двигаться как можно быстрее – от сорока до пятидесяти, иногда даже выше. Он поравнялся со мной в тот момент, когда я вышел второй раз, чтобы закрыть ворота.

– А не могли они уехать до приезда Джоан Гарланд?

– Едва ли. Она была там в восемь одиннадцать. Теперь, Дэйзи сказала, что убийц они услышали примерно в одну-две минуты девятого. Если уехали они в восемь десять, значит, на то, чтобы подняться по лестнице, перевернуть все вверх дном, спуститься вниз, убить трех человек и ранить четвертого, после чего скрыться, у них остается только девять минут. Это возможно – с трудом. Но если они уехали по главной дороге, ведущей через лес, то встретили бы подъезжающую Джоан. Если же дали задний ход по объездному пути, скажем, в семь минут девятого, то нагнали бы по дороге Биб Мью, которая выехала из Тэнкред-хауса на велосипеде без десяти восемь.

– Вы хотите сказать, что это невозможно, – задумчиво проговорил Берден.

– Так и есть. Если только не существует заговора между Биб, Гэббитасом, Джоан Гарланд и убийцами, что совсем уж нереально. Итак, уехать в промежутке между пятью и двадцатью минутами девятого абсолютно невозможно, и все же мы знаем, что как-то им это удалось. Но мы все время исходили из одного, Майк, основываясь на очень непрочном показании. А именно: убийцы приехали и уехали на автомобиле. Или на каком-то другом транспортном средстве. Мы допускали, что в деле задействован какой-то транспорт. А если предположить, что его не было?

Берден смотрел на него во все глаза.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ввалилась толпа людей с тарелками в руках, наполненными едой. Озираясь по сторонам, гости выискивали, куда бы присесть. Вместо ответа на свой собственный вопрос, Уэксфорд сказал:

– Подали ужин. Не пойти ли и нам чего-нибудь проглотить?

– В любом случае, не оставаться же здесь. Сильвия нас не поймет.

– Вы полагаете, долг гостя – ходить кругами, отрабатывая бокал шипучки и сандвич?

– Что-то в этом роде, – усмехнулся Берден. Потом взглянул на часы: – Подумать только, уже перевалило за десять, а у нас няня только до одиннадцати!

– Значит, самое время перехватить по бутерброду, – кивнул Уэксфорд, не сомневаясь, что его любимых сегодня как раз и не будет.

Смакуя семгу под майонезом, он поболтал с двумя коллегами Сильвии, затем с парочкой старых школьных друзей. Все же есть правда в словах Бердена о приличествующем поведении гостя. Он отметил, что Дора о чем-то живо беседует с отцом Нила. Краем глаза наблюдая за Берденом, Уэксфорд тут же двинулся в его сторону, едва школьный приятель отлучился за салатом из цыпленка.

Берден мгновенно подхватил разговор с того самого места, на котором их оборвали.

– Но ведь какой-то транспорт у них должен быть?

– Помните, что говорил Холмс? Когда остальное невозможно, остается самое невероятное, и вот это невероятное и есть правда.

– Но как они добрались туда без транспорта? Ведь до имения многие-многие мили?

– Пешком, через лес. Это единственный путь. Подумайте об этом. Все подъезды забиты машинами, это точно. По главной дороге мотается туда и обратно Джоан Гарланд. На объездном пути – сначала Биб, потом Гэббитас. А им хоть бы хны. Они-то движутся совершенно безопасным путем – пешком. Почему бы и нет? Что, у них ноша тяжелая? Револьвер да немного драгоценностей.

– Но Дэйзи слышала шум мотора.

– Все правильно. Она слышала машину Джоан Гарланд. Это произошло попозже, но в сложившейся ситуации трудно требовать от нее особой точности. После того как убийцы ушли, а она ползком добиралась до телефона, она услышала шум заведенного мотора.

– Наверное, вы правы. А те двое могли так и уйти незамеченными?

– Этого я не говорил. Один человек их видел: Энди Гриффин. Он был в тот вечер в своей норе, укладывался на ночь, вот он-то их и увидел. Причем достаточно близко, чтобы узнать. Ну а после попытки шантажировать их – или одного из них – закончил свой путь на суку.

После отъезда Бердена с Дженни Уэксфорд тоже стал подумывать, не пора ли и им собираться. Бердены уже припаздывали, няньке придется задержаться еще на четверть часа. Близилось одиннадцать.

Дора, вместе с ватагой других женщин под предводительством Сильвии, отправилась осматривать дом. Договорились держаться во время экскурсии тихо, чтобы не разбудить мальчиков. Уэксфорд решил не выяснять у Сильвии, есть ли у нее сведения о сестре, поскольку боялся спровоцировать приступ ревности и обиды. Если допустить, что Сильвия и вправду довольна новым домом и настоящим образом жизни, то не исключено, что она ответит ему как разумное существо. Но если нет – а он не мог поручиться за настроение дочери этим вечером, – она обернет вопрос против него, обвинив, как и прежде, в предпочтении младшей сестры. Обойти щекотливый момент ему удалось, обратившись к Нилу.

Понятно, тот не имел ни малейшего представления, давно ли Сильвия говорила с Шейлой, весьма смутно догадывался об отношениях последней с каким-то романистом, о котором раньше вообще не подозревал, и уж вовсе понятия не имел о том, что отношениям этим пришел конец. Сам того не подозревая, он заставил Уэксфорда почувствовать себя дураком. Пробормотав нечто невнятное в духе, мол, не беспокойтесь, все утрясется, он наскоро извинился, сказав, что пора подавать кофе.

Дора, вернувшись, заметила, что может повести машину, если ему захочется выпить чего-нибудь крепкого. Нет-нет, спасибо, попешил отказаться Уэксфорд, уверив, что после двух бокалов минеральной никакой алкоголь не нужен. Может быть, им пора?

Они стали на редкость осмотрительны с этим своим трудным ребенком, взвешивали каждое слово, боясь обидеть ее. Гости начинали уже расходиться. Только самые стойкие, из полуночников, решили задержаться подольше. Они терпеливо ждали, пока закончится обмен любезностями на прощание с теми из гостей, кто все же решился уйти, а также раздадут пальто всем прочим.

Наконец настал черед Уэксфорду поцеловать дочь в щеку, поблагодарить за прекрасный вечер и попрощаться. Сильвия тоже поцеловала его в ответ, нежно и тепло обняла на прощание. Он подумал, что Дора слегка перегнула, пожелав дочери «счастливого дома» – ну что это за выражение! Хотя чего не сделаешь, чтобы угодить.

Домой можно было возвращаться двумя маршрутами: либо через Майфлит, либо дать крюка чуть севернее или чуть южнее, более длинным путем через Помфрет-Монакорум. Он выбрал объездной путь, хвастливо называвшийся прекрасно освещенным двусторонним шоссе, на самом же деле – чистейшая «колыбель для кошки», сотканная из узких улочек-головоломок, в которых, прежде чем найти правильную ниточку-направление, придется здорово поломать голову.

Ночь выдалась темная. Луны не было, а звезды скрылись под плотным покрывалом туч. Здешние жители вели в этих местах кампанию против уличных фонарей, и в этот час улицы казались необитаемыми, дома утопали во тьме, разве что случайно пробивалась наружу узенькая полоска света из-под низко опущенных штор, давая знать, что где-то ворошится еще какая-то ночная птаха.

Дора первой услышала рев сирен, за мгновение до него.

– Опять вас жребий влечет? В середине-то ночи?

Они мчались по длинному обсаженному деревьями

шоссе, бегущему между строениями. С обеих сторон шоссе защитными стенами возносились дорожные насыпи. Темную аллею зеленоватым сиянием освещали лишь огни его автомобиля.

– На этот раз не нас, – ответил он. – Это пожарные.

– Откуда ты знаешь?

– Другой вой сирены.

Звуки все нарастали, и на мгновение он решил, что навстречу, лоб в лоб, летит какой-то локомотив. Уэксфорд уже было сбросил скорость, стараясь возможно ближе прижаться к обочине, как обрушившаяся внезапно тишина подарила прозрение: источник шума, пожарный насос, находится где-то впереди, на другой дороге.

Автомобиль набрал скорость, вырвавшись из желоба насыпей, образовавших неприступный бастион, плотных зарослей кустарника и деревьев, из колодца темноты к свету. Дорога стала шире, и пред ними открылись равнинные просторы, то тут, то там чередующиеся с холмами. Небо впереди полыхало алыми красками. Над горизонтом, пробиваясь сквозь скопления туч, нависла красноватая дымка, как над крупным промышленным городом. Но города не было.

Снова завыла сирена.

– Похоже на Майфлит, – сказал Дора. – Совсем рядом. Там пожар?

– Скоро увидим.

Он понял, что произошло, еще до того, как увидел своими глазами. Во всей округе это был единственный дом, крытый соломой. Сияние усиливалось, набирало мощь, из дымчато-ржавого постепенно становясь алым, пока небо само не заполыхало огнем, превратившись в раскаленное пространство между пылающими углями. Потом они услышали гул. Потрескивающий, причмокивающий, ритмичный гул пожирающего пламени.

Чуть дальше дорога оказалась перекрыта. Они увидели пожарные насосы и пожарного со шлангом, который заливал огонь какой-то жидкостью, похожей на воду. Шум огня напоминал морской прибой, с грохотом обрушивающийся на прибрежную гальку во время шторма и с шумом откатывающий обратно. Он оглушал, лишал возможности говорить, расспрашивать о пожаре, о жадном, стремительно рвущемся ввысь пламени.

Уэксфорд вышел из машины. Перешагнул через ограждение. Один из охранников бросился наперерез, требуя вернуться на шоссе, пока не узнал его. Уэксфорд тряхнул головой. Весь этот гам не перекричишь, не стоит и пытаться. Огонь неиствовал, как в разведенном очаге жилища великанов, жар достигал уже и этого места, лишая воздух прохлады и влаги.

Уэксфорд смотрел на огонь не отрываясь. Он подошел настолько близко, что, казалось, вот-вот обожжет лицо. Несмотря на недавний дождь, слишком немощный, солома заполыхала, словно бумага. В сполохах яростного урчащего пламени – там, где еще оставались, – проглядывали потемневшие потолочные балки. Дом в одно мгновение превратился в пылающий факел с живым языком пламени, схожим – в жадности и решимости, в страсти пожирать и разрушать – с диким животным. Искры взмывали высоко в небо и, плавно пританцовывая, падали вниз. Огромный горящий ком, кусок полыхающей соломы, отскочив от крыши, ракетой взметнулся ввысь и, вращаясь, полетел в их сторону. Уэксфорд быстро втянул голову в плечи и увернулся.

Только что полыхавший ком теперь тихо дотлевал у его ног. Уэксфорд обратился к пожарному:

– В доме кто-нибудь есть?

От необходимости отвечать того избавила подоспевшая машина «скорой помощи». Уэксфорд видел, как Дора разворачивает автомобиль, чтобы освободить проезд. Пожарный снял ограждение, пропуская «скорую» к дому.

– Бессмысленно было пытаться, – наконец отозвался он.

Уэксфорд заметил вдали другой автомобиль – «моррис-гэраджиз» Николаса Вирсона. Сбавив скорость, машина остановилась поблизости, неохотно подчинившись воле водителя, ударившего по тормозам, переключившего передачу и нажавшего на ручной тормоз. Прежде чем совсем остановиться, она еще пару раз дернулась и подпрыгнула. Выскочив из автомобиля наружу, Вирсон застыл, уставившись на огонь. Затем закрыл руками лицо.

Уэксфорд подошел к Доре.

– Можешь вернуться домой, если хочешь. Меня кто-нибудь подвезет.

– Редж, что произошло?

– Не знаю. Поверить не могу, что это случайность.

– Я подожду тебя.

Санитары осторожно вынесли из дому носилки, на которых кто-то лежал. Вопреки его предчувствию, пострадавшим оказался мужчина, пожарный, решившийся все же предпринять попытку спасти кого-нибудь, пусть бессмысленную. Потрясенный, Николас Вирсон обернулся к Уэксфорду. По лицу его текли слезы.