Текст книги "Потусторонний. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Руслан Муха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 116 страниц)

Глава 13 или «Неприкасаемые» Часть 3

– Иди сюда! – я мотнул головой, подзывая её.

Лера сидела на кровати, прижимала руки ко рту, качала головой, кажется, она не могла поверить, что действительно видит меня.

Я хотел броситься к ней, обнять, прижать, успокоить. Рассказать, что рад её видеть. Рассказать, как долго пытался ее забрать у спецслужб, как долго искал. Рассказать про Женьку, пообещать, что теперь всё будет хорошо, а всё плохое навсегда осталось позади. Но я не мог, я всё ещё держал на прицеле двойника и мы ещё не все двери открыли.

До Леры, наконец, дошло, что это действительно я и она теперь свободна.

Она вскочила с кровати и бросилась ко мне, уткнувшись лицом в плечо.

Двойник растерянно оглядывался на нас, не понимая, что происходит.

– Двери открывай, – ткнул я его дулом в спину, поторапливая.

Лера прижималась ко мне, снова принялась плакать, утирая торопливо слёзы.

– Всё хорошо, теперь ты в безопасности, – шепнул я, успокаивая, погладил её по волосам.

– Ник, я ведь думала, что умру, – она всхлипнула, глаза полные слёз и обиды.

– Тс-с-с, – я приложил палец к губам. – Сейчас нельзя. После всё. И теперь я Азиз.

Лера отпрянула, улыбнулась сквозь слёзы:

– Я знаю, свамен Азиз Игал. А я Лилуай.

– Я тоже знаю, – улыбнулся я в ответ. – Скажи только, эти тебя не трогали? – я кивнул в сторону двойника.

Лера отрицательно замотала головой, сглотнула, тоже посмотрев на двойника.

– Нет, не успели.

Мне стало легче. Даже не из-за того, что Леру не успели изнасиловать или оплодотворить клоном. Просто теперь моя семья была со мной. Тяжёлая скала треснула и осыпалась с плеч. Теперь я могу расправить плечи, вдохнуть полной грудью. И теперь, казалось, я могу горы перевернуть, теперь я неуязвим.

Лерка очень быстро взяла себя в руки и успокоилась. Она начала мне помогать, выводила женщин с детьми, провожала их к выходу.

Когда осталась последняя дверь, двойник повернулся, затравленно посмотрел:

– Это всё. За этой дверью никого нет. Там лаборатория.

– Лаборатория, – я окинул его холодным взглядом. – Открывай.

– Я не могу. У меня нет доступа. Туда могли войти только Стражи. Несколько недель назад всех Стражей вывезли из монастыря. Теперь всем занимаются сестры-настоятельницы.

– И где сейчас эти сёстры?

Я напрягся, готовясь к тому, что там за дверью могут оказаться ещё и вооружённые монахини Накта.

– Не знаю! – голос двойника перешёл на визг. – Я ничего не знаю!

Я взглянул на замок. Здесь пароль, а сама дверь по толщине не меньше входной. Идти звать кого-то из Стражей, чтоб открыли?

Но звать не пришлось. Страж – тот самый, через которого говорила со мной Каннон, уже был здесь. Двойник бросился к нему, схватив за форму и заверещав:

– Спаси меня! Убей его! Он всё испортил! Он всех выпустил!

Страж с нечеловеческой силой с лёгкостью поднял двойника за грудки над полом и отшвырнул к стене. А затем, как ни в чём не бывало, обратился ко мне.

– Ты закончил, Азиз? – спросил он.

– Почти. Нужно открыть лабораторию. Ты знаешь как?

Страж замер, несколько секунд молчал, потом решительно направился к двери и набрал пароль. Дверь с шипением открылась.

– Торопись, – сказал Страж. – Я собираю всех двойников и солдат на улице. Скоро приедут Накта и попытаются помешать. Мы должны быть готовы.

– А телевидение? Журналисты уже здесь?

– Здесь, – коротко бросил Страж и отступил, пропуская меня вглубь лаборатории.

Лера всё это время стояла за моей спиной, перепугано следила за разговором, явно не понимая, что здесь происходит. Когда я вошёл в лабораторию, она засеменила торопливо следом, очевидно, боясь оставаться наедине со Стражем.

Здесь было достаточно просторно. На лабораторию помещение едва ли походило. Скорее на большой медицинский кабинет. Хирургический стол за ширмой, какие-то кресла, кажется гинекологические и, по-видимому, предназначенные для рожениц. Ящики с медицинскими инструментами, яркие лампы. Было ещё одно помещение за стеклянной стеной. Там и была лаборатория. Холодильники с прозрачными дверцами, внутри колбы и какие-то препараты. Шкафы – большие железные ящики вдоль стены, такие обычно ставят в моргах. От них даже веяло холодом, наверняка внутри работали холодильные установки.

Я ринулся к одному из этих шкафов, распахнул – к счастью там было пусто. Открыл ещё несколько. В том, что там держали мёртвых женщин, сомнений не было. Но к счастью все ящики оказались пустыми.

– Что ты хочешь здесь найти? – спросил Страж.

– То, с помощью чего создают клонов, – задумчиво окинув помещение взглядом, ответил я. – Это всё надо уничтожить.

Страж молча указал пальцем на один из столов. Там стоял аппарат, который вначале я и не заметил, потому что он был прикрыт синей плёнкой.

Я сдёрнул плёнку и поморщился от увиденного. Небольшой, литра на три, прозрачный круглый бутыль, снизу золотая подставка с голубым приглушённым светом. А внутри бутыли какая-то розовая жижа, будто кровь или сукровица с водой. На подставке выемки, кнопки или что-то вроде того.

– Это пратимана-шакти, – сказал Страж, – если говорить проще, машина для создания двойников. Ещё одно творение богов и оно последнее в своём роде. Внутрь помещается генетический материал, а после машина сама формирует яйцеклетку, которую затем нужно поместить в женскую утробу. Я поняла, что ты хочешь её уничтожить, но ещё раз напомню – пратимана-шакти последняя в своём роде. Она не только создаёт эмбрионы, но и может клонировать отдельные органы. Абсолютно всё, кроме костной ткани.

Я посмотрел на Стража и скривился. Последняя в своём роде – это ведь даже к лучшему.

А ещё я догадался, что в этом помещении нет печати Авара, иначе клоно-принтер не смог бы работать.

Я хотел направить на машину разрушающий луч, но тут подошла Лера, грустно посмотрела на колбу с жидкостью и спросила:

– Ты её уничтожишь?

– Да, – без раздумий сказал я.

– Она могла бы приносить пользу. Спасать людей.

– Она никогда не будет приносить пользу. Любой, кто завладеет этой машиной, будет использовать её для своей выгоды.

– Я бы на твоём месте не уничтожала её, – внезапно сказал Страж. – Она тебе самому может пригодиться, ты её заслужил. Вылей жидкость, и пусть девочка спрячет под платье. Все подумают, что она беременна, никто не заподозрит, что машина у тебя.

Я с подозрением взглянул на Стража. Что значит пригодиться и заслужил?

– Давай заберём, – поддержала Стража Лера, с надеждой глядя на меня.

И этот её взгляд… Неужели моя сестрёнка, после всего того, что с ней произошло, всерьёз думает о спасении смертельно больных и хочет помогать людям?

– Ракшас с вами, – бросил я, аккуратно вынул бутыль и вылил содержимое в раковину.

– А что там было? – спросил я Стража, скривившись. Запах был далеко не из приятных.

– Генетический материал, вода, питательные вещества, в общем, всё необходимое для формирования плода. Машина сама знает, что нужно и при необходимости требует.

Бутыль Лерка спрятала под платье, примотала найденными в коробках широкими бинтами. Саму панель подставку я засунул под бронежилет.

– Накта уже здесь, нам надо спешить, – сказал Страж, когда мы закончили.

– Идите, я догоню, – бросил я и потянул шакти. Пламенный шар очень быстро разбух и запульсировал между ладонями, обжигая пальцы.

Я швырнул его в один из холодильников. Ещё один шар полетел в кушетку, следующий я бросил в сторону лаборатории.

Пусть это чертово место сгорит, сгинет. С клонами должно быть покончено навсегда.

Когда лабораторию затянуло дымом, я поспешил прочь. Наверх. Быстро догнал Стража и Лерку, придерживающую свой стеклянный живот.

– Что именно ты собираешься говорить им? – спросил Страж, когда мы подошли к выходу.

– Правду, Великая Бодхи. Я буду говорить правду.

Земля, место неизвестно

Генерал Гереро нервничал. С ним редко такое случалось. Обычно ему удавалось сохранять хладнокровный разум и рассудительность. Но не сегодня. После того, как у исходной точки внезапно появился агент Диего Мартинес, всё пошло псу под хвост. Точнее даже не в этот момент. Мартинес принёс благие вести – Агила пошёл на сделку и готов открывать проход. Это должно было дать начало главной операции по захвату Хемы. Он уже отправил отчёт вышестоящему руководству и получил приказ от генерал-майора Оливера Паульса:

– Мы пришлём столько людей, сколько сможем. Вся техника в вашем распоряжении, генерал. Если всё так, значит, начинаем наступательную операцию. Мы проинформируем вас и вышлем все инструкции. Готовьтесь. Пора задать жару этим дикарям!

Но после был звонок от Александра Джонсона. Сначала он подтвердил, что всё так, как сказал Мартинес. Но что-то в его голосе изначально насторожило Гереро. А через час Джонсон снова позвонил на базу и подтвердил его опасения.

Несколько весьма неприятных часов Гереро провёл на допросе Мартинеса. И тот сознался в измене только под пытками. Под пытками всегда все сознаются. Просто кого-то хватает на дольше, Мартинес же сдался почти сразу.

Но теперь они знали, что Агила удалось переманить агентов на свою сторону, пообещав вернуть всех домой. Этот щенок всё испортил! Гереро чувствовал, что этот Орлов так просто не успокоиться, так просто не сломается. Но не ожидал, что он подложит им такую жирную свинью.

Если он не будет помогать, если у них не будет обратного прохода, то и ни одно правительство: ни США, ни Мексики не позволит отправлять на Хему столько людей без возможности вернуть их обратно.

Он долго думал, прежде чем отправить отчёт. Всё не решался доложить, что операция провалилась, а вся команда вот-вот их предаст. Но не доложить он не мог.

Час назад застрелили Мартинеса по приказу вышестоящего руководства.

– Он предатель. Военный преступник. Никакого суда и следствия, он слишком много знает. Убрать. И ждите, генерал Гереро, скоро за вами приедут.

И действительно за ним приехали очень скоро. Чёрный представительского класса тонированный скайер в окружении правительственных военных скайеров приземлился у штаба.

Двери чёрного скайера отъехали вверх, приглашая Гереро внутрь тёмного салона и неизвестности. И это уже указывало на то, что дела его совсем плохи. Внутри салона на водительском месте оказался агент Барнс.

– Наденьте маску, генерал и защёлкните. Вам нельзя видеть место, куда мы отправляемся, – сухо отчеканил Барнс.

Гереро растерянно зашарил рукой по сидению, пальцы наткнулись на что-то пластиково– стеклянное и холодное. VR-очки.

Всю дорогу Гереро смотрел какие-то фильмы. Он даже не особо понял, о чём сюжет. В таком напряжении невозможно было сосредоточиться на кино или попросту хоть как-то расслабиться. Единственное, на что он обратил внимание, что время поездки составило не меньше трёх часов, судя по средней длительности фильмов. А таких он успел посмотреть два. Когда начался третий, скайер прекратил движение.

После его вывели на улицу. Дул холодный ветер, моросил дождь. Гереро сразу понял, что они в аэропорту. Вибрацию и шум от взлетающих самолётов не могли заглушить даже наушники VR-очков. А когда они начали подниматься на трап, он в этом убедился окончательно.

В самолёте он успел посмотреть ещё три фильма. За одним он даже урывками наблюдал, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей. Гереро не знал, чего ждать. Но он прекрасно понимал, что везут его к людям, которые спонсируют операцию и которые принимают все решения. К людям, за которыми стоит все, что происходило у исходной точки, и на Хеме.

Когда с него сняли очки, он не сразу сориентировался. Яркий свет, большое, шикарно обставленное помещение. Первый на кого он наткнулся взглядом, был Майкл Гаррисон. Он сидел на одном из диванов, но как-то сконфуженно сидел. От былой энергичности и уверенности не осталось и следа. Потому что помимо Гаррисона здесь ещё были двое мужчин, и одного взгляда было достаточно, чтоб понять – они здесь главные.

Одному из мужчин было за пятьдесят, но выглядел он куда моложе. Второй дряблый старик, сколько бы денег ни было старость всё равно берёт своё. Мужчины сидели рядом на диване и что-то бурно обсуждали.

Две фамилии Майерс и Голдштейн – самые богатые и влиятельные семьи в мире, а перед ним главы этих семей. Гереро их лица сразу узнал.

Видел не раз и, кажется, догадывался, что именно они за этим всем стоят. Несмотря на то, что эти сверхбогатые люди предпочитали особо нигде не светиться, он знал каждого. По долгу службы Гереро не мог их не знать. Фамилии этих двоих всегда стояли за тем или иным крупным проектом. По сути, им принадлежали почти все деньги мира, они сами были олицетворением этих денег воплоти. Они обладали не только деньгами, но и безграничной властью, которой не было ни у одного правителя в мире. Потому что даже правителям приходилось склонять голову перед безграничной властью денег.

То, что они захотели встретиться с ним лично, а не как обычно через доверенных лиц или того же Гаррисона, да ещё и в такой обстановке могло значить либо то, что Гереро не доживёт до сегодняшнего утра, либо ему хотят поручить что-то невероятно ответственное и важное.

Голдштейн плотоядно взглянул на Гереро, усмехнулся, указав взглядом своему собеседнику на него.

– Присаживайтесь, генерал, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказал Джон Майерс.

Гереро неуверенно сел на диван рядом с Гаррисоном. Барнс так и остался стоять у входа.

Гереро, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, внимательно уставился на мужчин, ожидая, что они скажут. И то как начался разговор, слегка его успокоило и подарило надежду, что скорее всего убивать его не станут.

Альберт Голдштейн, достал из кармана старинную курительную трубку и скрупулёзно принялся набивать ее табаком. Начинать разговор никто не спешил, эти двое все поглядывали на него, пили своё неприлично дорогое виски, курили и молчали.

– Значит, генерал, считаете, что на операции можно поставить крест? – будничным, где-то даже скучающим тоном спросил Майерс.

– Считаю, – выдавил из себя Гереро, он бы предпочёл вообще не отвечать, потому что знал, какие дальше последуют вопросы. И также знал, что отвечать нужно крайне осторожно, одно неверное слово…

– Знаете, сколько денег и ресурсов мы вложили в эту операцию?

– Знаю, – Гереро невольно стиснул кожаный подлокотник.

– Дело даже её в ресурсах и деньгах, – отмахнулся Голдштейн, – нам непонятно, почему такой профессионал как бы, вдруг решили опустить руки? Мы ведь прогнали местных от исходной точки.

– Это так, – замялся Гереро, – но вероятность того, что проход закроют, всё так же велика. А если Агила вернёт всех агентов и Джонсона, который занимается изучением способа открыть портал обратно, всё это не имеет значения. Исходную точку уничтожат, агентов вернут и мы полностью потеряем возможность попасть в тот мир.

Голдштейн надрывно закашлял и кашлял так долго, что казалось, ещё немного и придётся вызывать врача. Но старик резко прекратил кашлять и, как ни в чём не бывало, причмокивая губами, снова приложился к трубке.

– Все наши агенты, выходит, решили дезертировать и вы не в силах на них надавить? Они не боятся, что вернувшись, получат срок или место на кладбище? – иронично произнёс Голдштейн, выпустив клубы дыма.

– Извините, сэр, но все агенты там находятся неофициально, – осторожно сказал Гереро. – По всем документам они сейчас находятся с миротворческой миссией в Северной Африке. К тому же я уверен, если мы начнём давить на агентов таким образом, Агила отправит их куда-нибудь в Евразию, где агенты, во-первых, попросят политического убежища, а во-вторых, наше секретное задание перестанет быть таковым. Мировая общественность взбунтуется, будет скандал.

– Никто не поверит, – отмахнулся Майерс, – легко выставить их сумасшедшими или какими-нибудь сектантами-наркоманами. Психиатрическая экспертиза, кричащие заголовки в нескольких крупных СМИ, и весь мир будет считать их слова ложью. Но соглашусь с вами, генерал, не стоит на них давить, пусть возвращаются.

Голдштейн вопросительно посмотрел на Майерса, Гереро тоже напряжённо уставился на него.

– Я считаю, – Майерс говорил только с Голдштйеном, – что они нам больше не нужны. Пусть возвращаются к своим семьям, выплатим им компенсации, договор о неразглашении подписал каждый из них, агенты не должны нас опасаться. Напротив, они должны чувствовать себя героями. Но…

Майерс отпил из стакана, сощурился от удовольствия и продолжил:

– Мы будем постоянно приглядывать за ними. Если кто-то из них начнёт болтать лишнее – уберём.

Голдштейн несколько секунд обдумывал сказанное Майерсом, а потом медленно кивнул, и они снова повернулись к Гереро.

– Теперь у вас новое задание, генерал, – серьёзным тоном сказал Голдштейн, глядя на Гереро из-под полуприкрытых век, с такой снисходительностью, словно делал генералу одолжение только тем, что говорил с ним.

– Какое задание? – Гереро напряжённо выпрямился.

Майерс усмехнулся и откинулся на спинку дивана, а Голдштейн продолжил говорить:

– Если все как вы говорите и есть вероятность того, что проход могут закрыть навсегда, нам нужно действовать более решительно. Военных и технику уже свозят к исходной точке. У вас неделя на подготовку, а после мы начинаем полномасштабную военную операцию по захвату Хемы.

– Но правительство не позволит… И обратного прохода у нас нет! – Гереро потерял самообладание, что с ним не случалось практически никогда.

Голдштейн обдал его таким уничижительным взглядом, что Гереро сразу нашёл силы закрыть рот и взять себя в руки.

– Мы здесь правительство, – небрежно бросил Майерс. – А обратный проход…

Он махнул рукой, словно эта проблема была настолько несущественной, что и внимания не заслуживала. Голдштейн постучал трубкой по пепельнице, вытряхивая остатки табака, и продолжил говорить вместо Майерса:

– Нам ведь известно, что открыть обратный проход возможно. Значит, находясь там, вы его всё же откроете. Но прежде вы должны устранить угрозу закрытия врат. А значит дестабилизировать ситуацию на Хеме и устранить власть. В отчётах речь шла о том, что проход могут закрыть только Хранители. Император и эта девчонка-азиатка. Убейте их, а лучше возьмите в плен, раз они бессмертные. Главное, нельзя позволить им закрыть проход.

Гереро мрачно смотрел на них. Он не смел возражать, но всё это ему очень не нравилось. Хотя он прекрасно понимал, что выбора у него нет.

Майерс и Голдштейн смотрели на Гереро, видимо, ожидая, что он что-то скажет, а он все молчал и молчал.

– У вас нет вопросов, генерал? – не выдержав, раздражённо поинтересовался Майерс.

– Солдаты не будут знать, что обратно нельзя вернуться? – наконец осторожно спросил Гереро.

– Именно! – с готовностью ответил Майерс.

– Но если мы так и не сможем найти способ открыть обратный проход? Все эти люди будут вынуждены остаться там.

– Нет таких проблем, которые нельзя бы было решить, генерал, – сказал Голдштейн.

– К тому же у вас, генерал, будет стимул решить эту проблему как можно скорее. Потому что вы отправитесь с ними, – Майерс широко улыбнулся. – Вы получите хорошую оплату за эту работу, генерал. Ни вы, ни ваши дети, внуки и возможно правнуки не будут никогда нуждаться. Если вы не вернётесь, эти деньги всё равно достанутся вашей семье. Уже сегодня они поступят на счёт вашей жены, это я гарантирую.

– Я согласен, – сказал Гереро, понимая, что выбора у него нет.

– Вам выпала честь вести земные войска и руководить всей военной операцией! Не подведите! – командирским тоном Голдштейн торжественно гаркнул на Гереро.

Непроизвольно Гереро вскочил с дивана, выровнявшись по струнке, и отдав честь, гаркнул в ответ:

– Так точно, сэр! Будет выполнено!

Только благодаря военной выправке и железной самодисциплине генерал Фернандо Мигель Гереро сумел сдержать тот поток отборных ругательств, который так и норовил вырваться наружу.

Глава 14 или «Проблески света» Часть 1

Мы, выбравшись из подвала, спешили на улицу. Но только мы оказались в холле, как Страж нас резко остановил, придержав рукой.

– Это ещё не всё, – сказал он и повернулся к выходу, уставив на дверь стеклянный взгляд.

– Накта уже здесь, – догадался я. – Что ж, это даже к лучшему. Останься здесь, – бросил я Лере.

– Нет, я тоже иду, – сердито уставилась она на меня.

– Тогда держись в стороне, – я многозначительно посмотрел на Стража, намекая Каннон, чтоб она за ней приглядывала. Страж кивнул в ответ.

Первым из монастыря вышел я. Сотни автоматов тут же устремились в мою сторону. Я замер, проверяя, начнут стрелять или нет. Но стрелять не начали, поэтому я сделал ещё несколько шагов вперёд.

Всё не так, как я рассчитывал. И телевизионщики почему-то вместо того чтоб освещать происходящее, начали собираться и уезжать.

Стражи, все которые были здесь, механично зашагали в нашу сторону и стали выстраиваться перед нами в шеренги, заслоняя стеной.

– У них гипнотизёр, – сказал Страж-Каннон.

– Да?! Гипнотизёр? – обрадовался я.

То, что Накта притащили сюда своего гипнотизера, было большой ошибкой. Непросто ошибкой – это провал.

– Азиз из рода Игал, – из-за спин солдат, показалась старуха. Мать-настоятельница Навиль, я её сразу узнал.

Но мне нужна другая Накта, а именно та, что контролирует армию и отправила обратно телевизионщиков.

Тем временем Навиль продолжала говорить:

– Вы нарушили закон Империи! Вы преступник, свамен Азиз. Вас ждёт казнь. Немедленно сдайтесь, и никто не пострадает. Великая Милосердная, вы защищаете преступника. Прекратите немедленно! Вы или с нами или против нас. Но вы должны понимать, что война между ОРМ и Империей сейчас невыгодна никому из нас.

Я не смог сдержаться и рассмеялся.

– Пусть Стражи расступятся, – шепнул я Каннон.

Стражи словно по щелчку, как слаженный механизм, расступились. Я направился вперёд, Лерка вцепилась в мой рукав и, округлив глаза от ужаса, зашептала:

– Не делай этого! Они же тебя убьют!

– Не убьют. Не переживай, – усмехнулся я, повернулся к Стражу и сказал, – охраняй её.

Страж механично кивнул.

Я зашагал вперёд к старухе, попутно выискивая гипнотизершу, и пытаясь уловить ее дар. Но сложилось впечатление, словно она, сделав свою работу, сразу же удалилась на безопасное расстояние, чтоб я не смог отразить её дар. И, скорее всего, так и было. Нет, Накта не настолько глупы, как я сначала решил. Но всё равно далеко гипнотизёрша вряд ли ушла, а значит, я её найду.

– Вы преступницы, – направляясь к Навиль, сказал я. – Вы взяли в заложники глав кланов и детей аристократов.

– Это только ради того, чтоб остановить войну, свамен Азиз. А то, что устроили здесь вы… Зря вы вообще это затеяли. Теперь ваша выходка будет стоить вам жизни. Взять его, – резко воскликнула она. – Будет сопротивляться, убейте!

Это она зря, если уж убивать, то надо было это делать сразу. Старуха развернулась, собираясь уйти, но я лишил её такой возможности. Нет уж, ты будешь смотреть, как ваш чёртов орден катится в пропасть.

Я и сам неплохо владел теперь телекинезом, но и здесь целая армия ракта, где человек десять, не меньше, владели этим даром отменно. Я рывком развернул старуху, та вскрикнула от неожиданности. Очень быстро я притянул её к себе и поставил рядом, лишив малейшей возможности пошевелиться.

– Если я буду сопротивляться, они ведь всё равно будут стрелять. Верно? Невзирая на то, что ты стоишь рядом.

Тем временем солдаты медленно двигались ко мне.

Старуха растерянно выпучила глаза. Я, перекривляя её, тоже округлил глаза:

– А вы всерьёз думали, что я вот так просто возьму и сдамся?

– Не стрелять! – заорала Навиль. – Взять его, но не стрелять.

Пока она кричала, я расширял радиус действия зеркального дара, ища гипнотизёршу. И вот, почти на границе моих возможностей я её нашёл. С гипнозом я уже знаком, благодаря Латифе, и теперь отразил этот дар без труда.

– Все солдаты имперской армии! Теперь вы подчиняетесь мне и выполняете мои приказы. Схватить всех Накта Гулаад! Вернуть журналистов! Вывести неприкасаемых!

Впереди стоявшие солдаты, исключительно первый ряд, направились исполнять мой приказ.

– Немедленно взять его! – отчаянно заорала Навиль, и те солдаты кто сзади двинулись на меня.

Ясно, для гипноза нужен визуальный контакт и больше силы. А также нужно делать всё быстро, пока гипнотизёрша не сбежала.

Мне пришлось повторить свой приказ ещё с десяток раз, прежде чем я перетащил на свою сторону достаточное количество солдат.

Навиль и остальные Накта, не успевшие сбежать, были взяты под Стражу. Телевизионщики, которые не успели уехать, теперь в замешательстве топтались перед монастырём неприкасаемых, не понимая, что происходит.

Во всеобщей суматохе я не заметил, как дар гипноза ускользнул из моих рук. Но Каннон быстро среагировала. Не успели солдаты вывести неприкасаемых, как четыре Стража притащили женщину без сознания с мешком на голове и бросили её к остальным Накта.

Гипноза у меня теперь не было, но большая часть солдат по-прежнему выполняли мои приказы.

Сколько будет действовать гипноз, сказать сложно. Некоторые установки, такие как забыть какое-то событие или сделать одно определённое действие после пусковой фразы, сохраняются на всю жизнь. Но если заданные гипнозом установки требуют постоянного физического и умственного действия, скорее всего, долго они не продержатся. Это то, что я знал о гипнозе из учебников: дремлющие в сознание установки сохраняются на всю жизнь, но опытный Стиратель или с лёгкостью их обнаружит и уничтожит. А вот установки на полное подчинение продержаться от нескольких часов и максимум до суток.

В общем-то, гипноз мне теперь не нужен. Да и шакти мне не понадобится. Теперь я могу полагаться только на силу собственного красноречия и дар убеждения. После того как я покажу двойников и расскажу правду, Империя больше никогда не будет прежней. Многовековые устои, укоренившаяся система рухнет, а на горизонте замаячат перемены. Хорошо это или плохо, к чему это всё приведёт, я мог только предполагать. Но главное, что я чувствовал, даже не чувствовал, я ясно это осознавал, что поступаю правильно. Давно пора встряхнуть это застоявшееся болото.

– Пропустите журналистов вперёд! – громко велел.

Солдаты расступились, а журналисты неуверенно начали протискиваться через образовавшийся живой коридор.

Рядом появился тот самый Страж, через которого говорила Каннон. Я вопросительно посмотрел на него.

– На случай если тебе понадобится помощь, – отчеканил Страж и остался стоять рядом.

Я усмехнулся, нашёл взглядом Леру, она оказалась позади двойников с остальными пленницами монастыря неприкасаемых. Лерка, почувствовав мой взгляд, посмотрела на меня, улыбнулась, подмигнула и одними губами произнесла:

"Действуй".

В эту самую секунду кто-то из журналистов не выдержал и спросил:

– Кто-нибудь, наконец, расскажет, что здесь происходит и зачем нас здесь собрали?

– Да! Я расскажу! – с готовностью воскликнул я.

На меня тут же нацелилось с десяток телекамер, сотни внимательных глаз были обращены в мою сторону. Тишина у монастыря была такая, что казалось, все присутствующие перестали дышать, только доносился шелест ветра.

– Гражданам Империи и жителям кланов пора узнать, что Амар Самрат погиб во время изгнания Равана в нараку.

Замешательство, шепотки, но пока никто не решался задавать вопросы, все ждали пояснений.

– Перед вами, – я отступил в сторону, – неприкасаемые. По крайней мере, таковыми их всегда было принято считать. Но… Снимите с них накидки! – велел я.

Солдаты, держащие двойников на прицеле, шагнули вперёд и сорвали с двойников верхнюю часть паранджи.

Несколько секунд журналисты и солдаты ошарашенно смотрели на двойников. А затем началось что-то немыслимое. Возгласы и крики, шквал вопросов посыпался на меня с такой скоростью, что я не мог вычленить из этого потока ни одной разборчивой фразы. Защёлкали фотокамеры, солдаты, забыв, что находятся на службе, принялись бурно обсуждать увиденное. Двойники сконфуженно и перепугано топтались на месте, затравленно поглядывая на толпу.

Ко мне порвалась бойкая девушка журналистка, и едва не ткнув микрофоном мне в лицо, возбуждено воскликнула:

– Свамен Азиз, расскажите, что это за люди. Это клоны императора? Кто их создал?

– Их создавал Амар Самрат, – когда я начал отвечать, все вмиг стихли. – Дух Хранителя бессмертен, но не тело. Эти клоны нужны были императору для того, чтоб жить вечно. Но после смерти Амара Самрата власть над клонами захватил орден Накта Гулаад. Они выдавали двойника за истинного императора, таким образом, прибрав к рукам и власть над Империей.

– Ложь! – выкрикнула Навиль. – Сначала власть над двойниками была у Бодхи Гуру Каннон. А мы были вынуждены забрать её у Великой Милосердной. Мы действовали исключительно в интересах Империи. Мы должны были остановить Судный день!

– Матери-настоятельницы, а также все вышестоящие члены ордена будут отвечать по закону, – не обращая внимания на выкрики старухи, объявил я. – Сегодня Накта Гулаад взяла в заложники глав кланов, предварительно заманив их в ловушку под видом собрания. А также Накта Гулаад захватили обе академии ракта для детей аристократов. Это преступление против Империи и кланов!

Я подошёл поближе к монахиням, которых солдаты держали в плотном кольце.

– Отправьте их в подземелье, во дворец Императора, – велел я солдатам.

Кажется, гипноз уже не действовал на всех солдат. Но, несмотря на это, они с готовностью принялись выполнять приказ.

Навиль жгла меня взглядом полным ненависти, и прежде чем её увели, она злобно прошипела:

– Мы хотели остановить войну, глупый мальчишка! А ты все испортил! Так знай, когда начнётся война между кланами, когда Империю охватит хаос – это твоя вина! Когда тёмные ракта нападут на Хему, а Империя не сможет им дать отпор – твоя вина! Когда тёмные ракта выпустят асуров из нараки, мир погрузиться во тьму и придёт Судный день – это твоя вина!

Последнюю фразу она выкрикнула, сорвавшись на злобное рычание, став окончательно похожей на сбрендившую на своих пророчествах фанатичку.

Когда Накта Гулаад увели с холма, показалось, что даже воздух вокруг стал чище.

– Свамен Азиз, – обратилась ко мне всё та же бойкая девушка журналистка. – Но что теперь будет с Империей, когда Великий Император умер? – фразу о смерти императора она произнесла с опаской и даже взгляд боязливо отвела.

– Всё это будет решаться на собрании глав кланов, – ответил я. – Там же и решится вопрос, что теперь делать с двойниками покойного императора, с орденом Накта Гулаад…

Мне не дали договорить, мужчина корреспондент, которого я уже когда-то видел в телеэкране, громко поинтересовался:

– Значит ли это, что теперь вся Империя перейдёт в руки кланов?

Следом его перебил другой журналист:

– О чём говорила Мать-настоятельница Навиль? Тёмные ракта? Возвращение асуров и Судный день? Это всё правда? Хеме угрожает опасность?