Текст книги "Гном, убей немца! (СИ)"
Автор книги: Руслан Агишев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Глава 24
Из огня да в полымя
* * *
В Москве
Мобилизационное советское управление при всех своих недостатках имело одно главное преимущество, которое с лихвой перевешивало все остальное. Это способность сверх быстро концентрировать максимально возможные ресурсы для решения жизненно важных для страны вопросов. Примеры строительства Днепрогэс, крупнейшей на момент строительства гидроэлектростанции в СССР и Европе, Беломоро-Балтийского канала, БАМАа.
Нечто подобное происходило и в этот раз. Доставленные в Москву предметы с необычными свойствами рассматривались руководством не как загадка или тайна, а как задача с понятным алгоритмом решения. Именно в этот момент нарком внутренних дел Берия и докладывал Сталину о своих соображениях по поводу решения задачи.
– … Наши умники, товарищ Сталин, могут годами искать ответ на вопрос – что это такое и с чем его едят, – в воздухе главного кремлевского кабинета застыло напряжение. Сталин сверлил недовольным взглядом Берию. Тот нервничал, хотя и старался не подавать вида. – Мы же ни дня не можем ждать. Пусть нет никакой ясности, это все равно ничего не меняет. Нужно сегодня же отправить туда группу, обеспечить ей поддержку со стороны фронтовых соединений, авиации, если понадобится.
Сталин же попыхивал трубкой и молчал. Ему, напротив, не хотелось спешить, пока ученые не дадут ему какой-то внятный ответ о природе всего этого. Пока у них были лишь один вопросы и непонятные ответы, от которых, в свою очередь, откровенно попахивало дезинформацией.
– Знаешь, Лаврентий, где нужна спешка? – вынув из рта курительную трубку, спросил хозяин кабинета, и сам же ответил на этот вопрос. – Спешка, как известно, нужна лишь при ловле блох. Ты же, Лаврентий, замахнулся на целую войсковую операцию, да еще с высадкой десанта и ударами бомбардировочной авиации! А куда ты собрался десант высаживать? Прямо на головы немцев? Ведь, Артемовск снова взяли немцы, за Ворошиловград ведутся тяжелые бои. Город вот-вот падет. И кого ты там в руинах искать собрался? Назови мне хоть одну фамилию?
Нарком после этой отповеди поморщился, явно признавая правоту Сталина. У них, и правда, почти не было никакой достоверной информации обо всем этом. По-настоящему более или значимая зацепка у них была всего лишь одна – это оттиск печати на картонной коробке от патронов. Там местом изготовления указан патронный завод № 60, одно из секретных обозначений патронного завода города Ворошиловграда.
– Словом, Лаврентий, не будем гнать лошадей, а то они нас совсем не туда завезут, – многозначительно прищурился хозяин кабинета. – Думаю, здесь нужно действовать осмотрительнее. Прежде всего, как можно скорее собери ученых по списку Курчатова, и пусть они наизнанку вывернутся, но выудят мне всю подноготную этого металла. На Донбасс отправь небольшую группу подготовленных специалистов – человек десять, не больше. Пусть установят связь с местным подпольем, найдут и опросят рабочих с завода. Главное, чтобы они не шумели, тихо действовали. Если немцы тоже об этом узнают, то…
И здесь не нужно было договаривать. Оба они и так понимали, что тогда случится. Окажись технология производства металла с такими невероятными свойствами первыми у немцев, то они смогут «уже завтра» все поставить на поток. Ведь, на Германию работает вся Европа, весь ее промышленный и научный потенциал.
С этого момента управленческий механизм закрутился сильнее, обозначив новую задачу для решения. Примерно в одно время начали формироваться группа опытных диверсантов для заброски в тыл противника и группа ученых, которые должны будут провести исследование доставленных образцов металла.
Уже через четыре дня после встречи в Кремле с подмосковного аэродрома взлетел неприметный транспортный самолет, на борту которого были девять молчаливых мужчин крепкого телосложения с оружием и тяжелыми рюкзаками. Задание, полученное группой, выглядело довольно странным. Нужно было собрать сведения о последних днях работы патронного завода № 60, обнаружить заводской архив, любую другую документацию о производстве, опросить работников. И только командир знал, что именно они искали.
Одновременно сотрудники наркомата внутренних дел в Москве и Ленинграде начали искать ученых вполне определенных специальностей – материаловедение металлов и сплавов, физика-химия материалов и процессов. Благодаря подробной записке от Курчатова имелся список из семи фамилий ученых, и оставалось лишь найти их.
В течение недели в неприметный особняк на окраине Москвы, до революции принадлежавший купцу первой гильдии Иннокентию Рябушинского, были доставлены те, кого удалось обнаружить. Это металловед А. А. Бочвар, уже отмеченный государственными наградами за создание сверхлегкого сплава – цинковистого силумина; химик и металлург А. А. Байков, известный своими работами в области химии высоких температур; физиохимик Г. В. Акимов, один из основателей теории коррозии металлов. Еще двое из списка погибли во время одного из авианалетов, один – лежал в больнице с инсультом.
– … Товарищи ученые, все вопросы потом! – коренастый майор из ведомства Берии поднял руку вверх, привлекая всеобщее внимание. Мужчины, только что бурно обсуждавшие причину своего здесь появления, замолчали. – Вас собрали для выполнения важного правительственного задания. На столе лежат металлические изделия, состав и свойства которых неизвестны. Ваша задача – в течение максимально возможно короткого времени провести все возможные исследования и выяснить, что это такое.
Ученые в полном молчании уставились на то, что лежало на столе. Это были четыре картонных коробки с винтовочными патронами, примерно с десяток патрон россыпью и две небольшие металлические черные пластины с заклепками.
– Э-э-э, товарищ, извините, – к столу подошел невысокий полноватый мужичок с профессорской бородкой и круглых очках на носу. С недоуменным видом он взял один патрон и несколько секунд внимательно его разглядывал. – Зачем проводить какие-то исследования, эксперименты? Я вам и так скажу, из какого металла это сделано. Сердечник пули изготовлен на 70–80 % из свинца, на 20–30 % из стали. Оболочка состоит из латуни. Сама гильза – это тоже сталь. Товарищи, это же общеизвестно! Неужели, нас оторвали от важной работы из-за этого?
– Действительно, к чему эти вопросы для школьников? – подошел ближе другой ученый, худой как каланча, в сером драповом пальто. Горло замотало шарфом, простуженный голос. – Совершенно обычные, ни чем непримечательные патроны для винтовки или пулемета.
Майор в ответ как-то странно хмыкнул, словно ученые произнесли что-то смешное.
– Обычные, значит, говорите? Хорошо, – многозначительно качнул головой командир, подходя к стене. Взял винтовку, зарядил патрон. – Видите, печная заслонка из чугуна? Это настоящий чугун еще царского времени толщиной в три пальца.
Он быстро прицелился и выстрел. В закрытой комнате грохнуло так, что у всех заложило уши.
– А теперь полюбуйтесь, что сделал ваш совершенно обычный патрон! – майор показал на печь в углу комнаты. – Надеюсь, теперь у вас возникнут совершенно другие вопросы.
Судя по ошеломленному виду ученых, с дикими лицами смотревших на здоровенную дыру в печке, вопросы у них точно возникли. Даже больше, поднялся такой гул, что уши в трубочку сворачивались.
– Мать честная!
– Товарищи, это же чугун! А дыра с кулак!
– Смотрите, там улицу видно! Это какая же мощь! Там чугунная плита, две кирпичные стены в два метра толщиной…
– Этого не может быть, товарищи! Обычный патрон, как же так? Не может быть такого отверстия! Понимаете, просто не может быть!
– Как же так?
Майор развел руками.
– Ваша задача, товарищи, это и выяснить!
– А как? У нас же ничего нет, – растерялся один из ученых. – Понимаете, нужно провести специальные исследования. Нужны разные приборы, лаборатория.
На столе появился блокнот и карандаш.
– Сейчас вы подготовите список того, что вам нужно, – майор показал на блокнот. – И все это привезут.
Так и случилось. В течение суток на втором этаже особняка была смонтирована самая настоящая лаборатория, оборудованная по последнему слову техники. На длинных столах разместились разнообразные микроскопы, реторты, горелки, колбы всех размеров и форм, баночки и бутылочки с различными кислотами и щелочами. Вместо печки даже появился портативный горн с горкой угля рядом. Дым из горна отводился в трубу от печки.
– … Коллеги, предлагаю начать с базовых тестов! – первым у стола оказался Бочвар, маленький, худой, подвижный как ртуть. Схватил один из патронов и свободную колбу. – Проверим реакцию на кислоты и щелочь. Посмотрим, что за соль и газ выделятся.
– Отлично, а я пока займусь горном! – к бывшей печке направился металлург Байков, явно решивший знаться знакомым делом. Многие его исследования как раз и были связаны с воздействием высоких и сверхвысоких температур на металл. – Товарищ, отрежьте, пожалуйста, небольшой кусочек от вон той пластины.
Один из бойцов, что сопровождали ученых, схватил ножовку по металлу и начал пилить, точнее попытался начать. Минут пять мучился, ширкая пилой по железке. Несмотря на холод в комнате, вспотел, красными пятнами пошел. Бесполезно, на пластине не осталось ни следа от полотна.
– Товарищ, вы скоро?
– Не выходит, – извиняющее развел руками боец, показывая совершенно пластину.
– Как это так? – не понял Байков, подходя к нему. – Чего тут сложного? Взял и отпилил. Дайте-ка мне.
Следующие десять минут уже он сам старался отпилить кусок от металлической пластины, но тоже безрезультатно. Вспотел не хуже, рядового. Снял пальто, а потом и пиджак, но все равно у него тоже ничего не вышло.
– Хм, полотно по металлу стерлось! – удивленно вскрикнул ученый, показывая абсолютно ровное полотно ножовки. – Ничего себе закалка у этой пластины! Чем это-то так интересно сделали? Тогда придется ее целиком положить в горн.
Собственно, так и сделал. С помощью двух бойцов разжег огонь в горне и положил туда эту пластину. Оставалось лишь дождаться результата, чтобы узнать температуру плавления этого материала.
– Ну-с, голубчики, что у получилось? Что-то не очень-то и плавится, – задумался Байков, бросая удивленные взгляды на небольшую пластинку на раскаленных углях. – Товарищи, а можно еще наддать?
Сотрудники НКВД, стоявшие у горна, переглянулись и стали еще энергичней нажимать на меха. В горне тут же зарычал раскаленный воздух, вылетавший по дымоходу в трубу.
Потребовалось около получаса, чтобы ученые окончательно убедились, что в условиях этой лаборатории им так и не удастся расплавить объект. Было истрачены все запасы угля, но пластина так и не изменила цвет.
Похожие результаты, то есть их полное отсутствие, получились и у других ученых, что они тут же и стали бурно обсуждать.
– И у нас ничего! – огорченно развел руками Бочвар, тщательно закрывая крышкой емкость с кислотой. – Честно говоря, никогда такого не сидел! Его не берет ни кислота, ни щёлочь! Поразительная нейтральность ко всему! Такого же просто не может быть!
– Тихо, тихо, товарищи! Подведем промежуточный итог, товарищи, – кулаком постучал по столу Акимов, призывая коллег к тишине. – Итак, образцы удивительно устойчивы к любым механическим, физическим и химическим воздействиям. Нам не удалось не расплавить, не прожечь, не растворить, не поцарапать.
Вид в этот момент у них был довольно растерянный.
– Получается, в специальном костюме, изготовленном из этого металла, можно смело гулять в жерле самого настоящего вулкана или даже на дне Марианской впадины, – вдруг произнес один из них, мечтательно прищурив глаза.
– А представляете, как из него броня получится. Такой танк, вообще, будет не уничтожить! – подхватил второй ученый.
– Главное, что металл совсем не подвержен коррозии. Он же не будет ржаветь. Вы понимаете, что это такое⁈ – перебивая их заговорил третий. – Да, такого металла просто не должно существовать в природе! Понимаете, его просто не должно быть.
Когда они замолчали, вышел вперед майор, про которого за работой все уже благополучно забыли.
– Товарищи ученые, слова – это, конечно, хорошо, но подробная бумага с вашими подписями – это гораздо лучше. Прошу вас, как можно скорее подготовить подробный отчет о результатах исследования и передать его мне.
* * *
На фронте
Встретив ожесточенное сопротивление советских войск по всему фронту, группа армий «Юг» застопорила свое продвижение. В немецкой армии резко возросли потери в живой силе, технике, кратно увеличился расход боеприпасов. На растянутых коммуникациях начали активно действовать партизаны и диверсанты, что чрезвычайно осложнило логистику и ротацию войск.
В центре, напротив, обстановка для советских войск серьезно ухудшилась. После небольшой оперативной паузы ударные части группы армий «Центр» начали наступление на Москву. В бой активно вводились крупные моторизованные и танковые соединения, которые просто проламывали обороны Красной Армии. На отдельных участках фронта, где немцы концентрировали наибольшие силы, перед советским командованием отчетливо замаячила катастрофа. Фронт начинал медленно, но неуклонно сыпаться. Немцы наступали столь стремительно, что Красная Армия просто не успевала выстроить глубоко эшелонированную оборону на пути противника.
Советское командование начало судорожно стягивать к Москве все доступные силы. Проходила дополнительная мобилизация рабочих оборонных заводов, работников советских и партийных органов. Вытягивались отдельные соединения с других фронтов и направлений. Не избежали этой участи и потрепанные части 12-ой армии, выведенные с южного фронта на перегруппировку. Их срочно погрузили в эшелоны и направили к Москве, где формировался новый фронт.
* * *
Волоколамск
Ближе к вечеру поезд отошел от станции. Старенький паровоз, окутанный густым дымом, с трудом тащил около трех десятков теплушек. Два сводных шахтерских полка из 12-ой армии все ближе и ближе приближались к Волоколамску, где они должны были влиться в состав 316 стрелковой дивизии.
Над теплушками выглядывали огрызки труб буржуек, из которых тянуло жаром. В небольших окошках мелькали люди. У одного из таких окошечек сидел и я, с любопытством разглядывая незнакомую мне местность.
Мимо проносились серые дома деревушек, деревья, давно уже сбросившие листву. Поля скованны необычайно сильным для ноября морозцем. Редко мелькали медленно бредущие лошади, тянувшие за собой телеги.
– Как просторно, – не переставал я шептать, поражаясь открывающимся просторам. – Много деревьев, полей, озер.
– Зачем так говоришь? Разве это просторно? – услышал меня стоявший рядом смуглый боец. Раскосый, коренастый с очень сложным именем, которое я никак не мог правильно выговорить, и от этого чувствовал себя перед ним виноватым. – Вот у нас в Калмыкии просторно! Там неделю можно на жеребце скакать, а вокруг тебя, по-прежнему, будут лишь поля, поля, поля.
Он принялся еще что-то рассказывать, но уже его не слушал. Просто продолжал любоваться открывающимся передо мною видам, и все сильнее и сильнее влюблялся в этот мир, эту землю. Чувствовал, что я больше не чужой здесь человек, а свой, плоть от крови этой земли.
– … Саня, дай водички, а то в горле совсем пересохло, – с верхних нар высунулся отец, живой и невредимый, но с перевязанной рукой. Зацепили уже в самый последний момент боя, когда немец дрогнул и побежал назад.
– Держи, бать, – тот кивнул, беря в руки кружку с обжигающе холодной водой.
– Кружка какая-то черная, – отец выпил воду, а потом принялся с недоумением разглядывать саму кружку. – Крашеная что ли…
Я в ответ лишь ухмыльнулся. Неудивительно, что кружка темная, почти черная. Была самой обычной, алюминиевой, а стала из адамантия.
– Крашенная, бать, крашенная, – кивнул я.
Это я, чтобы в дороге не мучиться, всю дорогу тренировался. Весь эшелон излазил, в каждый вагон заглянул в поисках железа для своих экспериментов. Старался, чтобы и сил особо не тратить, и металл крепче становился.
Когда железа не осталось, перешел на патроны и оружие. Ходил и клянчил у бойцов винтовку подержать. Мол, очень оружие люблю и хочу все о нем знать, чтобы проклятого немца лучше бить.
– Сань, слышишь? – отец, прилегший было, снова высунулся сверху. – Похоже, подъезжаем.
Я встрепенулся и сразу же прильнул к окну, стараясь хот что-то разглядеть в темноте. К сожалению, из-за светомаскировки различал лишь черные силуэты каких-то построек и деревьев.
– Народ, прибываем на место! – со своего места, у самой печки, встал сержант. – Волоколамск! Говорят нас сам комдив встречать будет! Цените, братцы!
– А кто комдив-то? – спросил отец.
– Генерал Панфилов, а дивизия у него не хухры-мухры, а самая геройская, гвардейская.
* * *
Волоколамск
Вокзал
Паровоз подал пронзительный сигнал, выпустив в небо очередной густой клуб дыма. Пора освобождать место для очередного состава с войсками.
Стуча колесами, эшелон отправился дальше, и никому невдомек, что он уже неуловимо изменился. Внешне все выглядело так, как и раньше – старые, потрепанные жизнью, вагоны, серые доски с облезлой краской, грязные окошки, скрипучие двери, ржавые скобы. Внутри же, не было ни грамма «земного» железа, лишь чуждой этому миру металл – адамантий.
Никто этого не заметил, вплоть до того момента, когда состав на очередном перегоне попадется под бомбежку. Эскадрилья немецких бомберов лихо «отработает» по беззащитному эшелону, «поймав» его где-то в сталинградских степях. Будут мощно взрываться бомбы, во все стороны станет разлетаться снег, мерзлая земля. Рельсы перед и за поездом закрутятся в спирали, дерево теплушек прогорит дотла, а металлический каркас вагонов с колеса останется совершенно невредимым.
Глава 25
Новая сила – новые возможности
* * *
Тем временем по фронту продолжали распространяться слухи, один неправдоподобней другого. Поначалу это было нечто простенькое, из разряда «одна бабка сказала», «земляк с соседнего полка рассказывал», а затем все это уже было с подробностями, с примерами, клятвами и битьём в грудь – «мол, лично видел». Одни слухи, словно катившийся с горы снежный ком, обрастали другими слугами.
По эту и по ту сторону фронта рядовые и командиры рассказывали об испытании нового чудо оружия – особых патронов, производства сверхсекретного научно-исследовательского института. Шепотом даже называли название этого НИИ, естественно, очень секретное – завод № 60. В слухах отмечали, что именно здесь использовали особый металл – то ли тантал, то ли бериллий, который обладал невероятной пробивной силой. Мол, открытый советскими ученым способ закалки наделял пулю удивительными свойствами, равнявшими ее едва ли не со снарядом. Рассуждая о мощи таких патроном, бойцы спорили чуть ли не до драки. Одни говорили, что такие патроны по своей пробивной силе равны снаряду от сорокапятки. Другие, с пеной у рта доказывали, что нужно брать «выше», и называли семидесяти шести миллиметровое орудие.
Едва среди военных стало «гулять» название завода, как за этими патронами развернулась самая настоящая охота, которую очень метко назвали «патронной» лихорадкой. Бойцы и командиры по-настоящему гонялись за картонными пачками с тем самым оттиском печати, за которым хранились вожделенные боеприпасы. К интендантам выстраивались целые очереди ходатаев, «просителей», которые даже не просили, а требовали, чтобы им выдавали патроны именно производства фабрики № 60. Мол, никакие другие и в руки брать не станут. Дело доходило до ругани и драк, когда снабженцы двух соседних рот или полков могли запросто устроить потасовку, если кому-то из них выдали те самые патроны, а кому-то, наоборот, не досталось. По-настоящему известной стала история, когда за десять цинков именно этих патронов дивизионному интенданту привезли целый грузовик тушенки.
В конечном итоге, поднявшаяся вокруг патронов истерия начала принимать, и вовсе, невероятные формы. Политоделы фронтов политруки стали заваливать донесениями о том, что многие бойцы, да и некоторые из командиров всех рангов, стали носить эти патроны вместо амулетов. Распространялась вера в то, что они обладают особой мистической силой и были способны приносить удачу, защищать человека от врагов. Стали известны случаи, когда бойцы из среднеазиатских республик и Сибири устраивали этим патронам поклонения. Мол, там жили очень сильные духи, которых нужно задабривать и тогда, мол, они явят свою силу.
К десятым числам ноября 41-го года «помешательство» вокруг патронов, производства завода № 60 перекинулось с южного фронта на другие фронта. Патроны с невероятными свойствами, которые удавалось достать, мгновенно завоевали признание со стороны рядовых бойцов и их командиров, как чрезвычайно эффективное средство для поражения танков и легкобронированной техники противника. Ротные начали обращаться с запросами к командирам полка, те – к комдивам, последние – еще выше. Следом патронами стали интересовать и на уровне армий и фронтов. Созванивались между собой командармы, шептались друг с другом члены военного совета. В конце концов, на ближайшем заседании генерального штаба генерал Жуков напрямую спросил об этом.
– … Товарищ Сталин, до меня дошли слухи, что в некоторых частях и соединениях Южного фронта используются секретные патроны особой мощности? Рассказываются просто невероятные вещи, в которые сложно поверить. К примеру, недавний успех 12-ой армии южного фронта, связанный с разгромом немецкого 4-го армейского корпуса генерала фон Шведлера, был целиком и полностью обусловлен использованием новейших боеприпасов. Мне лично докладывают, что снабженцы, словно с ума посходили, разыскивая по всем складам эти самые патроны. С мест нескончаемым валом идут заявки именно на эти патроны. Товарищ Сталин, почему мы не в курсе всего этого? Если это не так, то следует незамедлительно пресечь распространение этих слухов. Если же да, то нужно в самом срочно порядке обеспечить такими боеприпасами части и соединения, которые будут задействованы в нашем контрнаступлении под Москвой…
– Соответствующие органы, товарищ Жуков, работают над этим вопросом, и в самом скором времени будет полная ясность, – медленно проговорил Сталин с неизменной курительной трубкой в руке. – Пока же информация противоречивая, не полная.
* * *
Соответствующие органы, и правда, работали с невероятным усердием и настойчивостью.
В середине ноября по фронтам с подачи наркомата внутренних дел прошла директива об изъятии со складов патрон калибра 7.62, коробки которых имеют маркировку Ворошиловградского патронного завода № 60. Специальные группы политоделов армий, усиленные автоматчиками наркомата внутренних дел, самым тщательным образом проверяли интендантские части всех уровней. В случае утайки патронов, подходящих под объект поисках, тут же арестовывались виновные, независимо от звания и должности. Под трибунал шли и рядовые, пойманные с полными подсумками тех самых патронов, и комбаты, старавшиеся заранее запастись этими боеприпасами, и даже комдивы, покрывавшие своих интендантов.
Все изъятые коробки с нужной маркировкой в сопровождении охраны немедленно отправлялись в Москву, где начиналась сортировка боеприпасов. Специальные сотрудники отстреливали строго по одному патрону из каждой пачки, чтобы убедиться, что здесь было искомое. Ведь, на каждую пачку с нужными патронами приходилось не меньше двух, а то и трех десятков пачек с совершенно обычными патронами. Тем более, сортировка осложнялась тем, что визуально нельзя было отличить один патрон от другого. Одним можно было пробить броню танка, а вторым – только поцарапать краску на железной боевой машине.
К сожалению, все усилия аппарата НКВД по поиску информации о технологии изготовления патронов особой мощности не увенчались успехом. Результат, конечно, был, но совсем не тот, что ожидался.
Специально подготовленные группы сотрудников НКВД, направленные в окрестности Ворошиловграда, столкнулись с активным противодействием немецкой контрразведки. Донбасс был буквально наводнен частями СС, сотрудниками Абвера, особыми противодиверсионными группами, которые, как выяснилось, занимались тем же самым. В результате, прифронтовая зона, где еще продолжались бои, превратилась вдобавок в арену борьбы для советской и немецкой разведок.
Советским диверсантам, некоторые из которых отличились еще в Испании, удалось вывезти в Москву часть заводского архива, содержащего документы кадровой службы. После тщательного изучения материалов, особенно за начало 1941-го года, были определен круг фамилий работников, которые могли обладать информацией о технологии изготовления особых патронов. В списке оказалось более двухсот фамилий, принадлежащих мужчинам и женщинам, обычным рабочим, мастерам и руководителям. Были даже фамилии около десятка школьников-пионеров, на которые, правда, никто особого внимания поначалу не обратил. В самом деле, что могли знать о сложных технологических процессах подростки-недавние школьники, которых мобилизовали в первые месяцы войны? Вот и искали взрослых работников, в первую очередь трудившихся в цехах. Думали, что они-то и есть обладатели ценной информации.
Обнаружить всех работников завода из списка в условиях непрекращающихся боев за город едва ли было возможно. Одни были мобилизованы на фронт и уже где-то сгинули, другие воевали где-нибудь под Ленинградом или Москвой, третьи были эвакуированы вглубь страны и о них, вообще, не было никаких известий. Требовались тысячи и тысячи запросов во все органы власти, которые во время войны могли отвечать месяцами, если не годам. В итоге, в Москву было доставлено лишь восемь работников ворошиловградского завода № 60, из которых один был водителем, пятеро рядовыми рабочими – станочниками и двое мастерами.
Изучение заводских документов и опрос привезенных свидетелей вновь толком ничего не дал. Как оказалось, никакой технологический процесс во время изготовления патронов здесь не меняли, особых новшеств не вводили. Изобретательская и рационализаторская работа, естественно велась, чему было найдено подтверждение в бухгалтерских платежках. Однако, ничего серьезного не было запатентовано ни в сфере производства, ни в сфере контроля, ни в сфере логистики. Патроны особой мощности, по-прежнему, оставались одной большой загадкой.
Словом, все концы в воду.
* * *
Окрестности Волоколамска
Взвод истребителей танков 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка
Мне повезло, по-другому и не сказать. Командир взвода истребителей танков, куда распределили отца, младший лейтенант Дикарев сразу не отправил меня в тыл, хотя вполне и мог бы. После недолгого раздумья сначала определил «на кухню», а потом – в «хозчасть», как называли блиндаж сержанта Хропанюка, который во взводе был по снабженческой, так сказать, части. Увидев его запасы – аккуратно сложенные пачки с патронами, деревянный ящик с гранатами, тщательно разложенные инструменты для починки и обслуживания оружия – я сразу понял – это точно мое!
– … Вот гляжу я на тебя, хлопче, и бачу, что ты с наших краев, – умилялся Хропанюк, внимательно следя, как я корпел над разобранной винтовкой. Спусковой механизм вышел из строя, и я пытался его починить. – Все у тебя по уму, никакого беспорядка на столе, деталька к детальке. И ведь к этой бестолковщине ключик подобрал! Я уж ее, окаянную, на запчасти хотел пустить…
Винтовка, и правда, оказалась с норовом. С первого раза у меня и разобрать ее не получилось. Детали были перекошены, в пазах застревали, приходилось то изо всех сил давить, то, напротив, тянуть. Иногда, нужно было и за молоток браться.
– И ко всякой железяке подход имеешь, – сержант махнул рукой в сторону деревянного ящика, где у него уже лежал отремонтированный мною немецкий пистолет, который где-то раздобыл ротный и просил его «подшаманить». Там же лежали большие командирские часы, к починке которых то же я руку приложил. – Талант у тебя, хлопче, как есть талант! Если бы не проклятущая война, озолотился бы. Эх…
Мне, и правда, нравилось возиться с «железками», как Хропанюх называл всевозможные механизмы – от трофейного портсигара с хитрой защелкой и до вечно глохнущего двигателя от ротной полуторки. Днями напролет я с удовольствием ремонтировал оружие, которое приносили бойцы. Брал на починку часы от командиров. Один раз даже принесли патефон – чудную машину, которая могла играть музыку и петь человеческим голосом.
– Да, товарищ сержант, люблю с железками возиться, – пробормотал я. – Очень люблю…
Сержант продолжал меня расхваливать. Обещал за меня кому-то словечко замолвить, чтобы мне выправили настоящую военную форму и сапоги по размеру. Мол, оденет меня с иголочки в такую форму, что генералы завидовать станут.
Я же в ответ кивал, словно со всем соглашался. Сам же, не поднимая головы, копался в полуразобранной винтовке. Спусковой механизм поддавался, но с трудом. Что-то там все равно мешало, какая-то деталь встала не так, как должная была, и это мне никак не давало покоя.
– … А як победим, я тебя прямо на наш судоремонтный завод устрою. Ты ведь не видел наш завод? Это я тебе скажу, хлопче, громадина! Николаевский судоремонтный завод – махина! Цельными днями там такой грохот стоит, что оглохнуть можно. За раз по десятку судов строят. Вот немца погоним, и сам посмотришь…
Я толком не вслушивался в его слова, занятый своим делом. Слова, словно фоном шли, как нечто мало разборчивое – быр – быр – быр – быр – быр.
– … Там тебе и гарну дивчину найдем. Знаешь, какие у нас дивчины⁈ Э, брат, нигде таких нет! Рукодельные, с косами, не ходят, а плывут. Вот с такенными сись…
Я в ответ снова кивнул, по-прежнему, не поднимая головы. Весь погруженный в свое занятие, пытался увидеть поломку, понять, как же по-настоящему должен работать механизм. Прилаживал детали то так, то эдак, выискивая дефект.
И в какой-то момент неожиданно все получилось – с сытым щелчком детали встали на свои места!
– Ух ты, осилил все-таки! – удивленно воскликнул сержант. – Силен, хлопче, силен!
С чувств даже хлопнул меня по плечу.
– Сиди-ка, а я за водой сбегаю. Сейчас чайку заварим, я тут парочку монпансье припрятал, отметим это дело.
Хропанюк вышел из блиндажа, а я все сидел и, выпучив глаза, смотрел на винтовку. Казалось бы, чего такого? Ну, разобрался, наконец-то, нашел поломку, и что такого? Только дело-то совсем не в этом было.
– Подгорные боги, я же все целиком вижу, – я едва не задохнулся от восторга.
Боялся даже дышать, чтобы не «спугнуть» ощущение невероятной ясности. Лежащая на столе, винтовка вдруг «ожила». Она перестала быть просто искусно соединенным набором из деревяным и металлических деталей.
